Текст книги "Обратная сторона океана"

Автор книги: Евгений Переверзев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Евгений Переверзев
Обратная сторона океана

Предисловие

История, описанная в романе, основана на реальных событиях, непосредственным участником которых был его автор. То есть я. Но как любое художественное произведение этот роман содержит и откровенный вымысел. Нет-нет: штормы, штили, ливни, испепеляющая жара, рухнувшая мачта, акулы, киты, нарвалы, НЛО, Бермудский треугольник, Гольфстрим, моря и океан, русские герои в Америке и многое, многое другое – всё это действительные реалии нашего путешествия. Я позволил себе лишь немного пофантазировать над образами главных героев. Их прототипам, всем членам нашего экипажа – Владимиру Карташову, Юрию Покатаеву, Анатолию Коломойцеву и Рубену Баятяну – и по сей день безмерно благодарен за то, что они долгие месяцы делили со мной все тяготы и лишения вахтенной и подвахтенной жизни на маленькой яхте, которой суждено было совершить первый, насколько нам известно, в истории переход из центра Европы в центр Северной Америки через Атлантический океан, несколько морей, проливы и заливы, внутренние реки, озёра, водохранилища и каналы в год 500-летия открытия Колумбом Америки. Я позволил себе проиллюстрировать роман фотографиями, сделанными мной во время нашего путешествия. По-моему, намного интереснее смотреть на реальных людей, совершивших нечто, нежели на абстрактные рисунки, даже очень удачные. Вообще, роман фактически документален, в чём его особенная ценность. А всё то, что в действительности происходило на яхте между членами команды, просто осталось нашей маленькой тайной. Я благодарен всем людям, которые, независимо от цвета кожи, национальности, гражданства и вероисповедания, помогали нам. Это была братская помощь. Спасибо вам всем, друзья. Конечно, персонажи романа – образы собирательные, и любое совпадение с реальностью, если что, – это всего лишь совпадение.

Я не стал менять название яхты, потому что спустя годы нашлись люди, которые изменили его и без меня. Теперь «Аира» носит другое имя. Раньше я как журналист-матрос поднимал медийные волны протеста, но не был услышан теми, от которых зависит такая малость, как возвращение лодке её достойного имени, прославившего нашу страну на другой стороне океана. Если не поможет роман, то придётся просто взять краски и кисть и какой-нибудь тёмной ночью закрасить одну надпись и нанести на борт другую. Шучу. Разве это будет достойно такой истории?

А она, бесспорно, интересна с самых разных точек зрения. В романе же сам переход под парусами – всего лишь «красная нить», которая связывает время, пространство, факты, события, людей и закручивает весь этот замес в пене огромных волн океана, перекатывающихся под необъятным звездным небом. Цель автора – перемещаясь в описываемом круговороте событий вместе с читателем, заразить его желанием изменить этот мир, посмотрев на него другими глазами. Надеюсь, такое путешествие будет увлекательным и полезным. Вы обязательно столкнётесь с очевидными и вместе с тем невероятными вещами, скажете, что такого не может быть, хотя сами почти каждый день видели или слышали что-то подобное, но давали этому совершенно другое объяснение. Мистика? Не без неё! Люди поднимают глаза к ночному небу и находят Сириус – самую яркую звезду. Они абсолютно в этом уверены, пока видимую часть спектра не меняет инфракрасный диапазон. В этом диапазоне теперь, бесспорно, ярче всех светит Бетельгейзе.

Конечно, автор ищет «философский камень». Ну а кто его не ищет, когда за спиной полвека? В своих раскопках он натыкается на стену понимания, что человечество обречено на новую цивилизацию с совершенно иным мировоззрением. А что вы хотите? Каждый по-своему открывает Америку. Набор сегодняшних ценностей как раз и приведёт в конечном итоге к этой самой стене, после чего станет совершенно никчёмным. Всё произойдёт неожиданно быстро. У каждого вдруг найдётся в кармане невидимый ключик от такой же невидимой двери в этой прозрачной стене. Как? В поисках ответа не нужно смотреть широко открытыми глазами в зеркало, для этого, напротив, глаза нужно закрыть и мысленно проникнуть в глубины собственной души, в бесконечный мир, который откроется вместе с этой дверью.

Ну что, готовы идти дальше? Тогда рубим концы. В добрый путь. Семь футов вам под килем, как сказали бы русские моряки. А они знают, о чём говорят. Поэтому стоит им поверить на слово. А сколько великих открытий в мире принадлежит именно им! Я снимаю шляпу перед моряками всех стран мира! Это отважные люди, это братья по количеству морской соли в крови. С некоторых пор я об этом точно знаю.

Итак…

13 февраля 2015 г.

Часть I

Глава первая

Между августом и декабрем 1991 года было каких-то три месяца. У человека, жившего в СССР, такой временной отрезок ассоциировался с квартальным планом. В жизни страны, мерившей в то время свою поступь пятилетками, – срок ничего не определяющий, некий временной пшик. Только, наверное, жители села могли бы оспорить это определение, потому что осень – хлопотное время сбора урожая и посева озимых. А напомни труженику полей о таком же временном промежутке в зимнее время, он только повернётся на бок на прогретой печи, зевнёт и прокряхтит что-то невнятное, мол, не приставайте ко мне по всяким пустякам. А то может и предложить путеводитель по огородам. Так же отреагируют не отрезанные от привычного нам мира безмерным величием мирового океана и всепоглощающим космическим пространством подводники, оставшиеся на берегу, и космонавты, работающие не на орбите, а в Звёздном городке. И будут абсолютно правы, потому что на самом деле три месяца обыденной жизни – это очень маленький срок, о котором не стоило бы и говорить, если бы это не был 1991 год. Если бы не переворот, названный путчем, который произошёл в стране 19 августа. Страшное дело.

В «Википедии», к которой мы всё чаще и чаще прибегаем в поисках информации, по этому поводу вы найдёте такие строчки: Действия ГКЧП сопровождались объявлением чрезвычайного положения в Москве, приостановлением деятельности политических партий, общественных организаций и массовых движений, препятствующих нормализации обстановки; установлением контроля над СМИ, временным приостановлением выпусков некоторых центральных, московских городских и областных общественно-политических изданий. Правда, сами члены ГКЧП были уверены в том, что они как раз и занимаются «нормализацией обстановки». Страшное дело, потому что страна была расколота на два лагеря, и её судьба решалась, как, собственно, и в 17-м, несколькими инициативными группами в столичном формате. Россия переживала чудовищный виток своего исторического вращения. Путчисты и поддерживающие их лица в срок с 22-е по 29 августа были арестованы, а затем амнистированы. Что же касается СМИ, то большинство из них оказалось закрыто сразу после подавления путча, то есть той властью, которая, согласно «Википедии», и должна была заниматься «нормализацией обстановки».

В Волгоградской области вмиг прикрыли сразу три ведущие газеты: «Волгоградскую правду», «Вечерний Волгоград» и «Молодой ленинец». Главный редактор молодёжного издания перед своим уходом по собственному желанию извинился перед коллективом за то, что лично дал распоряжение поставить над материалами официальной власти, на то время ГКЧП, приходившими по линии ТАСС, общий заголовок «Воскресение». Как известно, переход власти произошёл с воскресенья на понедельник. Местные газетчики были приучены к порядку: для них приходящая из Москвы по правительственному телетайпу информация и являлась истинной правдой, ее и нужно было публиковать, всё остальное – ложь и провокация! И уважаемый главный редактор основного молодёжного областного издания товарищ Добриков, прошедший большую комсомольскую школу, решил поиграть словами «воскресенье» и «воскресение». Ему и в голову не могло прийти, что правительственный телетайп способен врать. В этой ситуации он думал только об одном: как более выгодно, наотмашь, эффектно рубануть своим заголовком. Вот и рубанул, вот и поиграл… Надо сказать, что политическое чутье тогда подвело многих ответственных работников. Как непредсказуема бывает судьба: ее выворачивает наизнанку всего одно слово, а в данном случае – одна буква. Что говорить о большем! О Добрикове в Доме печати больше никто никогда не слышал.

Несколько этажей этого здания, с девятого по четырнадцатый, где размещались три редакции, были опечатаны, вместе с личными вещами журналистов. За три дня, в течение которых работники редакций добивались, на их взгляд, справедливости, то есть возобновления выхода газет, требуя этого с плакатами у здания областной администрации, в Доме печати была в полном смысле разорена ценнейшая общередакционная библиотека. Основная часть ценных книг была попросту расхищена целыми собраниями сочинений. Когда журналистов допустили в здание, на полу уже в три слоя валялся только литературный хлам, в основном, издания последних десятилетий. Так что, уважаемая «Википедия», ни о какой нормализации в то время не могло идти и речи. Потому что ничего нормального в стране, где уничтожались библиотеки, попросту не могло происходить.

В стране на длительное время поселилась идеология разрушения. Такая идеология всегда поселяется там, где нет никакой другой. Первый президент России, аббревиатурно в народе называемый ЕБН, через четыре года, на 50-летие Великой Победы скажет на весь мир, что нынешний Парад Победы на Красной площади будет последним в истории. Эта фраза станет для всех нормальных людей, граждан своей страны, а особенно для участников Великой Отечественной, равносильной заявлению о прекращении существования великой державы.

Но был день 24 августа.

Именно в этот день, сразу после возобновления выпуска названных газет, в «Вечернем Волгограде» вышла публикация «Судовой дневник "бывалого морехода"» об очередной регате на Кубок Нижней Волги. Этот Кубок в своё время учредила именно редакция газеты «Вечерний Волгоград», сделав тем самым наиважнейший шаг в развитии парусного спорта, без преувеличения, всего Поволжья. К слову, справедливости ради нужно сказать, что только эта газета из основных местных, на свой страх и риск разместила кроме материалов ГКЧП и информацию противоборствующей стороны.

Так вот, 24 августа подписчики «Вечернего Волгограда» читали про наполненные ветром паруса, про пять гоночных дистанций, про великое братство яхтсменов, их фанатичную преданность своему увлечению, необыкновенную жизнь на воде ненормальных, которые всегда предпочтут всему остальному миру маленькие яхты и огромную свободу, которую те в знак благодарности дарят своим «всадникам», повелителям водной стихии. Читали они и о яхте «Аира», участнице регаты, на борту которой по случаю оказался корреспондент газеты, посланный в командировку для написания этой самой статьи.

А 3 декабря появится моя первая публикация о начале подготовки экспедиции. Эти три с небольшим месяца полностью перевернули не только жизнь страны, но и мою личную жизнь. В декабре 1991 года перестал существовать Союз Советских Социалистических Республик. В канун этого исторического события началась спешная подготовка к переходу Волгоград – Кливленд, из центра Европы в центр Америки на одиннадцатиметровой одномачтовой лодке-самострое через семь морей и Атлантический океан. В переходе примут участие пять человек, которых назовут смертниками.

Глава вторая

Прошло почти двадцать пять лет. А я и сейчас в подробностях помню визит Сергея Слободы, капитана маленькой «Девы», который пришёл посмотреть на приготовления «Аиры» к плаванию. С Сергеем я познакомился на той самой регате за несколько дней до путча.

– На борт «Аиры» можно? – спросил он, улыбаясь. Светлые волосы его развевались на апрельском ветру. Говорят, что он одним из первых появляется весной в яхт-клубе. Яхтсмены с трудом проживают время после закрытия навигации и с первыми лучами мартовского солнца уже спешат к своим яхтам. Слобода и здесь хотел быть первым – в яхт-клубе его видели ещё в феврале подкармливающим прибившихся к яхтсменам дворняг, которые благодарно несли сторожевую службу. Сейчас апрельское солнце светило словно сквозь него. Так нам казалось из сумрака яхтенной подпалубы, где мы возились, раскладывая провизию.

– Заходи, дорогой, гостем будешь, – приветливо отозвался Артур, аккуратно прикрывая тряпкой, зажатой в испачканных смазкой руках, маленькую дверцу моторного отделения. – Не разувайся только, у нас тут грязно пока.

Я и наш боцман Витя перебирали консервы для укладки под слани. Спросить, можно ли зайти на борт и снять обувь – яхтенный закон, такой же, как не ставить спинакер (дополнительный парус) при ветре-мордотыке. Это мои доморощенные сравнения – человека, побывавшего всего один раз пассажиром яхты на недельной регате и теперь собирающегося перейти через Атлантику. То, что происходит вокруг меня, – это фильм. Художественный фильм, в котором мне дали одну из главных ролей. Только, в отличие от остальных героев, я совсем не знаю своего текста. И Артур Важитян, и Виктор Бурлаков, и Геннадий Траверсов, и Константин Кораблёв были профессионалами яхтенного дела. Один я не мог говорить с ними на понятном им яхтенном языке. О практической моей помощи в работе с парусами, мастерском применении аэродинамических законов приходилось пока только мечтать. Артур как-то похлопал меня по плечу и сказал, что после Чёрного моря всё будет нормально. Он был для меня непререкаемым авторитетом яхтинга, и уж если сказал Артур, то так оно и будет, во всяком случае, должно быть. Сейчас же я творчески рассовывал наш консервный провиант под фанерные слани, так, чтобы банки не громыхали при качке. Тушёнка отдельно, борщевая приправа отдельно, сайру и сардины можно запихнуть и вместе – какая там будет разница, какой рыбой в масле закусывать… Главное, не забыть сделать опись провизии, указав места «захоронения» банок.

В люке появился силуэт Серёги. Он присел на корточки в кокпите – открытом помещении для рулевого – и опустил лицо в полумрак нашей «бочки».

– Привет смертникам, – после некоторой паузы проговорил он.

– Эй, Серёжа, ты ещё… – глянув исподлобья на гостя, резанул хозяин «Аиры».

– Да чего там, давай, Серый, понагоняй ужасу, а то я тут с этими консервами уже заржавел, – весело парировал Виктор, рассмеявшись. Правда, смех получился короткий, похожий на покашливание много курящего человека. Витя, если бы мог, не вынимал бы из зубов свою любимую «Астру».

– Артур, ты действительно думаешь на своём корыте перейти океан? Вспомни, как его бросало на водохранилище! Витька, а ты-то куда собрался? Твоим на «Гавроше» ума хватило, и правильно сделали, что отказались. Этот… – и он как-то отчуждённо посмотрел в мою сторону, – просто не знает, под чем подписался, ну а вы-то?!

По моей спине пробежал холодок. Когда меня знакомили в Саратове, где стартовала регата, со Слободой, о нём говорили как об опытном капитане, мастере спорта, которых, кстати, единицы во всей Волгоградской области. В общем, представили как авторитет, с чьим мнением считались все. И теперь этот человек серьёзно говорит о том, что мы идиоты, которые добровольно решили лишить себя жизни. И самое печальное то, что аргументированного возражения невозможно было придумать, так как его просто не существовало. Никто из нас ранее не ходил таким маршрутом. Да что там маршрутом, в загранке-то никто не был. Тем более на лодке-самострое, которая только что была названа корытом. Да, за время подготовки экспедиции мы успели столкнуться с тем, что «Аиру» считали технически непригодной для подобного плавания. Предрекали даже, что у неё отвалится киль. Артуру пришлось обращаться к знакомому питерскому эксперту за независимой экспертизой. Тот дал положительное заключение, которым мы теперь козыряли, отвечая на все наезды по поводу. Так что к особому титулу «смертников» экипаж несколько привык. Больше всего Слобода напряг меня словом «этот». Он говорил обо мне в третьем лице, и это лицо казалось каким-то неодушевлённым. Мало того что идиот, так ещё и балласт, хлам, пустая бутылка, катающаяся по палубе после сильной попойки. Ощущение собственной непригодности только усилилось.

– Слани чем крепить будете? – не дожидаясь ответа, теперь уже заботливо спросил он. – Вы до Атлантики не дойдёте, вас этими консервами поубивает, когда они будут летать по яхте. Любая хлёсткая волна при крене высадит ваши пайолы, и моргнуть не успеете.

Мы переглянулись. Я сразу же представил, как лодка в шторм идёт с большим креном, как гудит ветер, рвутся в клочья паруса, и вот к яхте уверенным нахрапом подкатывает волна-убийца, от неё невозможно уйти, а она только нарастает, становится всё больше и больше, и вот уже размашисто бьёт своей многотонной мощью, проглатывая нашу скорлупку. Как пол, сложенный из кусков фанеры, отрывается от каркасного основания и летит вверх, то есть уже, по сути, в низ лодки, а за фанерой устремляются, точно снаряды, сотни железных банок, круша всё на своём пути. Сразу вспомнил, когда во время регаты при сильном ветре яхту кренило так, что в её пол стоя можно было упереться руками. Сергей прав, подумалось мне, здесь всё будет летать. Но теперь я с ужасом думал о том, что тот шторм (как его я назвал в своей публикации) на водохранилище совсем не был штормом, и те ужасы сильной качки совсем не были ужасными по сравнению с ожидаемым. Если лодка выдержит, то выдержу ли я до самой Америки?! Нужен ответ? Ответ совсем не положительный, да что там, он – отрицательный. Такой пронзительно-убивающий своим жёстким отрицанием призрачной возможности выжить, что любая горячая кровь в момент стынет в жилах. На меня словно высыпали вагон льда, порубленного на мелкие острые кусочки. И каждый этот кусочек теперь со жжением доказывал правоту Слободы. Не знаю, как остальные, а я уж точно реальный смертник.

В детстве и юности, вплоть до самой армии, я очень сильно страдал от морской болезни. В автобусах мог перемещаться только по несколько остановок и то впереди, стоя рядом с водителем, глядя на улетающую под колёса дорогу со спичкой в зубах. Кто знает, тот поймёт, о чём я говорю. Готов был ходить пешком всегда, лишь бы не садиться в транспорт, тем более – водоплавающий. Потом как-то само собой прошло, а в армии «зарубцевалось». Теперь же ощущал свежий приступ этой самой морской болезни с ясным пониманием, что она меня сначала вымотает, иссушит, а затем добьёт в пути. Не знаю, на каком этапе плавания, но вонзит свой осиновый кол точно в цель. Стало нехорошо. Вид банки с этикеткой «Борщевая заправка» усилил рвотный рефлекс. Лодку слегка покачивало.

– Ничего не полетит, – меняясь в лице, понимая, что камни метят в его как «архитектора» «Аиры» огород, недовольно, с характерной сипотой в голосе прохрипел Артур. – Ты зачем пришёл?! Если ерунду пороть, иди дальше, ёлки-палки. У нас и без тебя дел по горло.

– Ты бы лучше прислушался к мастеру спорта. Хотя бы пайолы на шпингалеты посади, чтобы вес содержимого выдержали. В лодке, смотрю, ни одного кармана нет. Где вы будете бытовые вещи-то хранить? За зубной щёткой под матрац в рундук каждый раз не налазишься. Пацаны, вам скоро уходить, вы о чём думаете?! Лодка не готова! Ладно, обращайтесь, если что.

Сергей приподнялся с корточек. И было слышно, как уже прогибается железная палуба под его шагами на баке, всё ближе и ближе к релингу.

– Лебёдки-то работают? Проверяли? – напоследок бросил он. Яхта пошатнулась от его прыжка на понтонный пирс, сколоченный из уже прогнивших досок. Пошатнулась и уверенность в успешности предстоящего плавания. А ведь он, подумалось мне, ничего такого и не сказал, но пробить – пробил. Наверное, это последствия усталости. Через несколько дней старт. Все вымотались. Обратной дороги всё равно уже нет. Нужно побыстрее заканчивать с этими банками, на самом деле, от них уже тошнит.

Глава третья

Да, совсем забыл с этими сборами, что как-то нужно представить себя… Всегда с этим сложно. Мало ведь сказать: «Игорь…» У Пушкина на визитке было написано три слова: «Пушкин Александр Сергеевич». И всё! А тут разместят под фамилией целый текст, пока прочтёшь, забудешь, как и человека звали. Чем меньше человека, тем больше текста. Чуть позже меня будут звать русским Гарри, или просто Гарри. Не знаю, почему. То есть знаю, конечно, из-за фонетической близости произношения имён Игорь и Гарри. Но кому в голову приходит переименовывать по такому принципу людей, понятия, вещи? Гарри меня звали не только американцы, не только члены команды, но даже я сам стал представляться именно так, чтобы не вносить путаницы за океаном. Потом об этом пожалел. Игорь – славянское имя со скандинавскими корнями, и у него нет эквивалента в английском языке, и поэтому для вас я просто Игорь. Если хотите, Гулевич Игорь Алексеевич. Женат. Красавица Аня родила мне сына Ивана. К моменту старта ему будет целых два с половиной года. Пережил непростой период становления нашей студенческой семьи, осилил окончание государственного университета и на выходе получил две специальности: филолога и журналиста. В детстве мечтал стать археологом, копаться в земле, совершая открытия. Перспективная вещь! Без шуток. Я убеждён в существовании цивилизаций, предшествующих тем, которые считаются самыми древними на нашей планете. И если вы на раскопках вдруг обнаружите скелет человека, которому приблизительно сорок тысяч лет, а на руке у него будут тикать часы с непонятным механизмом, то зовите меня. Это мне интересно. Даже не знаю, что более: продвинутость цивилизации, представитель которой ещё удивительным образом «тикал», или способность товарища перемещаться во времени. Последнее его перемещение, судя по вещдоку, случилось из будущего в прошлое, где он и решил достойно почить. Согласитесь, что любой расклад притягателен по-своему. Однако неприятно думать, что люди, убегая из будущего, ищут своей смерти в более приятном прошлом. Так что вполне могу себя назвать немного историком, немного философом, немного мечтателем. Хотя что значит «немного»? С годами этого «немного» становится намного больше всего остального. То ли уменьшается «всё остальное», то ли увеличивается это «немного». Чувствуете, что меня уже несёт? Анна всегда чувствует и призывает быть короче. Так я с этого и начал. Пушкин Александр Сергеевич. Просто Игорь.

Анютка у меня математик, то есть учитель математики, которая хотела быть историком. Наверное, именно это нас и сблизило. Она утверждает, что история – это не имена, это числа. В числах заложен код самого существования Вселенной, которая, по мнению учёных, есть ничто иное как математическая структура. «Сначала ответь мне, – говорит она, – почему при умножении девяти на любое число от двух до десяти получается двухзначное число, сумма цифр которого равна девяти?» «А ты знаешь, – отвечаю я ей, – что у древних славян неделя состояла из девяти дней, а в году, состоящем из девяти месяцев, было три сезона: зима, весна и осень, и назывался он летом? Отсюда, кстати, «сколько вам лет?», «летосчисление», «летопись» и так далее…» – «А я и говорю, – настаивает она, – в основе всего лежат числа!» Вот так мы и живём. Интересно и увлекательно. Скорее всего, наметившийся переход через океан – это некая история, плавно перетекающая из обусловленности прошлого в неизбежность будущего, как и наша с Аней. И жена права – есть тут какая-то магия чисел: 500 лет открытию Колумбом Америки, половина тысячелетия! Это вам не красивые фантики на дешёвых конфетках. Это дата со значением! Есть здесь что-то и мистическое, потому что это поистине грандиозное событие происходит в год, когда самая большая страна на планете нажала на кнопку Delete, ввергнув себя в океан хаоса. Мы стартуем именно отсюда, а попадаем на солидный юбилей, в самый центр мощнейшей мировой державы, если, конечно, нам суждено пройти этот путь. Кто-то бы, возможно, сказал: «из ниоткуда в никуда». Вдвойне заманчиво! Не находите?

Евгений Переверзев

За что я люблю профессию журналиста, так это за возможность общаться с самыми разными представителями человечества. Сегодня ты делаешь репортаж со стройки века, завтра пишешь очерк о выдающемся учёном, послезавтра готовишь статью о празднике слабослышащих людей. У тебя есть возможность понять, как теперь любят говорить, каждый социум, сделать свой анализ и, возможно, что-то предложить обществу.

Представляете, как «поют» песню Газманова «Свежий ветер» со словами «кто её не слышит – просто глухой» слабослышащие люди? А я слышал, точнее, видел. Они жестами выражают смысл слов. Представили? Поверьте, если бы со мной тогда в зале Дома инвалидов, где «звучала» эта песня, сидел её автор, он наверняка переписал бы своё творение в этой части. Со словами вообще нужно быть аккуратнее – выражаемые ими мысли материализуются. В местах лишения свободы искренне считают, что «за базар нужно отвечать». Люди абсолютно правы. Сегодня мне с экрана телевизора разные псевдоучёные-медики и маркетологи желают ухудшения здоровья. Их словесную заразу, обладающую ко всему прочему огромной энергетикой, подхватывают все кому не лень. О чём я? О похудении, которого мы желаем себе и своим близким и которого нам желают прежде всего те, кто ввёл в наш лексикон этот убийственный вирус. Люди из телевизора, призывающие нас непременно похудеть, либо не понимают, что они говорят, либо осознанно программируют целую нацию на самоуничтожение. Без всяких шуток. Раньше на Руси считалось: человек худел от того, что ему становилось худо, это было следствием серьёзной болезни. Как же можно не видеть смысл слова?! Сбросить лишний вес – это не похудеть! Если журналист не подмечает того, что ускользает от миллионов, он не на своём месте. Отечественная журналистика – она особенная. Она не только констатирует сам факт и описывает его, как это принято во многих странах мира, но и обязательно передаёт состояние души русского человека. Помню, спорил по этому поводу с Дэвидом Врэндаллом, ведущим журналистом английской «Обсервер», через пару лет после плавания. Нам Дэвида представили как заместителя главного редактора известной на весь мир воскресной газеты, он читал лекции в Москве для своих перспективных русских коллег. Тогда разные иностранные специалисты потоком хлынули в нашу страну и пытались научить нас жить. Так вот, он утверждал, что нет никакой особой русской души, нет и не может быть русской журналистики. Есть общепринятые европейские стандарты. Чуть позже он напишет книгу «Универсальный журналист», в которой учтёт свой первый опыт общения с Россией. В этой книге он скажет, что нет никакой западной журналистики. Есть журналистика хорошая и плохая. По-моему, главная цель всех этих отрицаний – обезличить всё русское, даже за счёт обезличивания самих себя.

У русского человека есть одна уникальная черта – он вбирает в себя всё, что видит и слышит, в том числе и то, что ему навязывают, затем пережёвывает и, проглотив эти новые знания, выдаёт нечто своё. Иной раз абсолютно непредсказуемое. Может и по болоту на танках пройти, если что… Процесс пережёвывания информации происходит не только в черепной коробке, человек как бы пропускает новое знание через сердце. Принимает его душа или нет? Вот в чём вопрос! Так вот, Дэвид Врэндалл в споре со мной доказывал, что этой души не существует. Но как же можно опровергать очевидное?!

Несколько позже, уже став чиновником, слушал лекции в нашей Академии государственной службы при Президенте РФ, так там лектор, он же ректор, доказывал таким же, как и я, госчиновникам, что у России нет своего пути развития! Единственный её шанс выжить – взять полную кальку с Европы. Кстати говоря, ко всему прочему, это допобразование оплачивал региональный бюджет. Пулю в голову за свои же деньги. Просто с ума сойти! Знаете, иногда мне, профессиональному манипулятору общественным сознанием, кажется, что всё это с нами делают специально, для того чтобы быстрее адаптировать генофонд к происходящему маразму и возродить великую расу некогда погибшей цивилизации, потомками которой мы, по мнению некоторых уважаемых учёных мужей, являемся. Через ёклмн, через эту социальную чёрную дыру получается намного быстрее. Наверное, это русская традиция.

Агентов влияния на Руси хватало всегда, одних тайных обществ было как сельди в бочке. Распространяемые ими идеи приводили к братоубийственным войнам, доводили страну до истощения, но Россия всегда возрождалась по каким-то непонятным самим агентам-засланцам и их идейным отцам-отправителям причинам. Эти причины и спрятаны в нашей особенной русской душе, которую они все так почему-то боятся. В начале 90-х много разных специалистов вползло через всяческие международные фонды во все сферы нашей жизни. Помню, как-то один руководитель учебного заведения с гордостью протянул мне визитку, в которой было написано, что он бритиш консул такой-то степени, не первое лицо государственного российского учебного заведения, а целый вон кто… Неудивительно, что у нас в стране сегодня разрушена система образования, некогда самая лучшая в мире. Уже несколько лет самые продвинутые умы отечественной педагогики спорят об эффективности ЕГЭ. Лучшие умы, вы о чём спорите?! Дети в школах перестали знать таблицу умножения, подавляющее большинство не умеет излагать свои мысли, и особенно на письме, делая при этом столько орфографических и пунктуационных ошибок, что любой тихий троечник 50—80-х годов посчитал бы себя сегодня знатоком лингвистики. Оставьте свои споры и просто вернитесь к самой лучшей в мире проверенной советской системе образования с вдумчивыми поправками на время, или, как бы сказали яхтсмены, на ветер. Сделал же это в своё время братский Китай, где сейчас дети в уме перемножают трёхзначные числа, готовясь к реальному светлому будущему Поднебесной. Это не позорно и не глупо. Глупо растить дебилов в стране, в которой мы хотим жить и которой хотим гордиться. Частое нажимание на Delete очень быстро стирает из памяти мудрость предков, делает из людей параноиков и ставит большой жирный крест на какой-либо перспективе. Но не будем говорить, что дважды два – четыре, а то услышит Аня, откроет дверь и опять заговорит про свои числа, которые правят миром. Как будто мы с вами об этом в первый раз слышим.

…Когда месяца через полтора после регаты в редакции раздался звонок, один из тех, которые раздаются в ней каждый день, и чей-то радостный голос в трубку крикнул: «Игорь, идём!» – я не только не понял смысла сказанного, но и не сразу, скажем так, узнал звонящего.