Текст книги "Обратная сторона океана"

Автор книги: Евгений Переверзев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Часть II

Глава первая

Нам разрешили выход, и мы ускорились, поглядывая мельком на берег в ожидании ещё каких-нибудь «голодных» гостей. Артур не стал раздавать нам обратно тщательно проверенные визитёрами загранпаспорта и оставил со словами «пусть будут в одном месте, легче доставать» у себя в шкафчике, закрывающемся на ключ. Ключ положил в карман. Витька надел штаны и достал бутылку водки, мы быстро выпили отходную и подняли паруса. С одной стороны, мы спешили, боясь, что ещё какая-то причина не позволит выйти в открытое море; с другой – чувствовали неизбежность шага в неизвестную нам жизнь и, неосознанно ускоряясь, приближали этот шаг. Волгоградский марш «Прощание славянки» – мечта шести месяцев сборов – растянулся для нас на целых пятнадцать дней. Мы именно сейчас прощались с родными берегами своей большой страны с полным пониманием, что вот-вот произойдёт нечто чрезвычайно важное в судьбе каждого из нас. Именно теперь жизнь открывает новую страницу, и пять судеб будут сплетены в одну. Кто знает, как будет проходить путешествие и каким станет эпилог. Хотелось верить, что его авторство будет принадлежать всё-таки нам.

Как только яхта оставила за кормой стоявший на рейде пограничный корабль и вышла в нейтральные воды, с «Аиры» полетела красная ракета, а с последней бутылки шампанского – пробка. Бутылку решили распить здесь. Мало ли что произойдёт с ней… или с нами?! Решение оказалось единодушным. Это было особое чувство – ощущение свободы и полёта под белыми парусами. За спиной оставалась та самая мечта, которая теперь сбылась! Ликовали все, но больше всего заряжал старпом.

– Так, казаки, всем по полной чарке. Кто не выпьет, тот может возвращаться пешком обратно. Боцман, тащи кастрюлю, – он налил в неё на глаз литра три – четыре вина и, высоко подняв над головой, вылил в солёные воды Чёрного моря, – по нашим морским традициям прими, Нептун, наше угощение! Витька, что там с закуской? Тащи, тащи всё сюда. Моряки гуляют. Сегодня 17 мая 1992 года! Вахтенным по литру, остальным по два! Потом повторить! Кто перепутает – штрафную!

Яхта шла генеральным курсом – 224 по прямой к Стамбулу, вино текло рекой. Уже через час бак с содержимым крымского зелья заметно стал легче. Вдруг Костя привлёк к себе внимание частым сплевыванием.

– Штурман, не плюйся вином, не разбрасывай лекарство по палубе.

– Слушайте, там чай, что ли? – разглядывал он на кончике пальца несколько чаинок.

– А бак кто-то мыл перед тем как туда вино налить? – поинтересовался с претензией Гена.

– Мыл, – ответил я, поняв, в чью матросскую палубу полетел камень, – всё было чисто.

Все невольно посмотрели в свои кружки и увидели сквозь плотный тёмно-гранатовый цвет вина осевшую на дне «заварку».

– Мужики, так это же табак, – громко первым подытожил свой экспертный анализ Артур.

– Точно, табак! Ну, гад! Для дури подмешал!

– Может, для крепости?

– Мы же его все пробовали. И никто не заметил…

– Да, но пробовали-то из одной канистры. В голову никому не пришло из второй хлебануть… это пойло.

При слове «пойло» в сочетании с «хлебануть» Костя свесился над леерами. Он был первым. В течение трёх часов свои желудки разгрузили все. Кто-то не единожды.

– Не зря казаки в своё время в Крыму порядки наводили. На площади бы этого винодела высечь прилюдно, – приговаривал Гена, выливая кастрюлями оставшееся содержимое бака за борт. – Нептуну, теперь всё ему.

– Смотри, как бы он не вставил нам по самый конец мачты за такое угощение, – болезненно веселился капитан.

– А что, выпьет, а потом покурит. Нептуну всё равно, табак к нему всё равно подмоченным попадает.

От нахлынувшей тошноты захотелось сменить тему.

– Ген, ты бы лучше Посейдона сначала напоил, – сказал я.

– В чём прикол?

– Так Греция же ближе.

– И что?

– Нептун – бог римский, Посейдон – греческий. Где Италия, а где Греция?

– Может, тогда лучше турецкого напоить? Кто у них там был?

– Ну, турки здесь сравнительно недавно, с точки зрения древнейшей истории с середины XV века. Тогда турки-сельджуки, прародители Османской империи, и взяли Константинополь. Основатель племени Сельджук родился в районе Сырдарьи. Так что копаться нужно в мифологии современных туркменов. Под этим племенем раньше была часть Ближнего Востока и Малой Азии, Армении и Грузия.

– Ара, ты слышишь? Опять Армения пострадала. Я бы на твоем месте в Стамбуле время не терял… Может, на недельку там якорь бросим для восстановления исторической справедливости?

– На Армению все лезли, но она сохранилась и сохранила свою культуру, – гордо посмотрев на паруса, сказал Артур.

– Кто у вас вместо Нептуна был?

– Цовинар – богиня воды, моря и дождя, а тцов – это море.

– Интересно получилось: «атцов»… Почти «отцу». Вполне можно допустить, что «отец» – это и есть море, водное начало жизни, – озвучил я свою этимологическую находку. Впрочем, моя ремарка прошла незамеченной. Ну и бог с ней, как говорится, сам придумал, сам и съел.

– За Цовинар мы отдельно выпьем, как за прекрасную представительницу женского пола. Только водки, стоя, и завтра, сейчас здоровье не то, – по-джентльменски решил Гена, – а Нептуну, получается, я правильно наливал. Константинополь римляне основали. Император Константин.

– Не основали, а расширили границы греческого Византия. Потом пошли эти переименования. Я вообще не понимаю, по какому праву люди начинают переименовывать города. Ты его строил?! Ты ему имя давал?! Особенно «нравится» эта маниакальная страсть к увековечиванию имён сиюминутных политических лидеров. Стратегическая ошибка, которую исправляет сама история. Вот где сейчас Константинополь?! – я поглядел на Артура и решил сделать ему приятное, неожиданно закончив: – Его императорами в своё время, кстати, были и армяне.

– Ара, ты слышишь? Город-то твой по праву! Давай, поправляй здоровье. Оно тебе пригодится.

Гена слил из бака последние остатки и собрался вылить содержимое кастрюли в море.

– Ген, Ген, стой, подожди, – прервал я его движение, – я, в общем-то, не про это хотел сказать. Вернее, не успел закончить мысль. Вылей последнюю за нашего славянского бога моря, а то всё чужих поим. Получается по аналогии с армией: нет своей – кормим чужую.

– Это за кого?

– За Ния.

– Поведай.

– Произнесённое тобой слово возвращает нас к нашим старославянским истокам. Ведать, веды, ведунья, ведьма – однокоренные слова.

– А про ведьму-то к чему?

– А к тому, что историю нашу стёрли из памяти. Переписали, изменили понятия, дали другие точки отсчета. Взять ту же ведьму, то есть женщину, обладающую ведами – знаниями. Ведуньи, или ведьмы, были не только хранителями этих знаний, но и целительницами, и мудрыми советчицами в делах. Мы же считаем ведьму явным злом, нечистой силой. Моя бабушка людей лечила молитвами и свечным воском, так её тоже ведьмой добрые люди звали.

– Это Арина Титовна, что ли?

– О, ты даже запомнил? Она самая. «Пятница, гореченица, велика помощница, пособи, помоги рабу Божьему…» ну, и так далее. Я даже сейчас на слух помню её молитву, которой она людей на ноги поднимала.

Беда в том, что для человека во все времена принцип существования любой империи – захват территорий, подчинение людей и так далее. Причём вплоть до переформатирования их сознания. С детских лет мы, русские люди… – тут я посмотрел на Артура и добавил: – и те же армяне празднуем день Нептуна. А почему?! В университете я изучал древнегреческую и римскую мифологию но, к сожалению, студентом не было прочитано ни одной лекции по старославянской или древнерусской. И опять же, почему?! Она же богатейшая. Почему русские народные сказки у нас почти все про Ивана-дурака да лентяя Емелю? Честно говоря, я вообще сомневаюсь, что они русские. Что интересно, само понятие «сказка» появилось только в XVII веке. До этого были былины и песни, в которых воспевались русские богатыри и добры молодцы, защищавшие Великую Русь. То есть уже с XVII века мы сами про себя начали сочинять истории, в которых появились герои с чертами, совершенно не присущими великому славянскому народу. Вечно молодая и прекрасная, любящая, добросердечная богиня, покровительница детей-сирот Баба Йога или Ягиня-матушка в сказках XVII века превратилась в страшную каргу – костяную ногу, сжигающую этих самых детей в печи. Зачем понадобился такой перевёртыш? Зачем надо было менять сознание славян? В то же время царь всея Руси стал Императором Всероссийским. Дураки и тунеядцы не создают могущественных цивилизаций.

– Ты не умничай, давай ближе к телу.

– Ний – бог морей и океанов. Покровитель мореходства и рыболовства. Покровитель славянского рода – антов, которых древние греки называли атлантами. Он оберегал также и плодородные земли, на которых племена антов выращивали свой хлеб, – сначала Антлань, а после и Киевскую Русь. Это он всегда был с трезубцем, напоминающим сегодняшний герб Украины. А Бога, управляющего ураганами и ветрами морскими, зовут Стрибог. Им и нужно было вино лить.

При слове «вино» опять резко потянуло за борт. Остальным хватило выданной информации, чтобы погрузиться в молчание, прерываемое лишь из-за необходимости управлять яхтой. Только стойкий Гена произнёс:

– Тему не закрыли. Потом дорасскажешь, время ещё будет, – и свесился за борт. – Прости, Ни-и-ий…

Измученный организм еле дотянул до 24.00, времени конца вахты. Самым примечательным событием стало появление за весь день одной птички, залетевшей в гости. Почему-то все в ней признали иностранку и существо женского пола. «Чувиха», вдруг вспомнил я лекции Софии Петровны, это на одном из сибирских диалектов – птичка. Как прекрасно бывает изначальное понятие, пока его не трансформируют в нечто. Что же это, действительно, за маниакальная тяга всё портить? Надо идти спать.

Глава вторая

Говорят, что в центре Чёрного моря есть хранилище для радиоактивных отходов стран, выходящих на это море. Такое ощущение, что мы как раз над ним. Хочется извергнуть жалкие остатки содержимого своего желудка именно сюда, в мертвенно-тёмную свинцовую бездну. Птичка ещё не улетела. Сидит на краспице. Как её там на этом перевёрнутом маятнике не укачивает?! Вторые сутки катим со скоростью 4,6 узла, курс по компасу 224 градуса. Идём на Босфор. Настиг дождь, мелкий и частый, приходится киснуть на вахте. Температура воздуха 18 градусов, забортной воды – 14. К 19 часам ветер сдулся, затем зашёл к западу, идём неплохо в бейдевинд, то есть как можно ближе к ветру. Сегодня никого не тянет на разговоры. Наверное, у всех чугунные головы. Впрочем, почему наверное?

Только на следующий день экипаж зашевелился и заговорил. Захотелось вступить в контакт даже с внешним миром. На позывные нашей рации не ответил ни один проходящий мимо корабль. Жаль, что нам не видны их названия. Записал бы для предания позору потом. Может, мы нуждаемся в помощи?! Может быть, тонем… Наконец-то вышла на связь «Героевка». Дали наши точные координаты. Мы прошли 260 миль из 420. Проходящий болгарский «Хемус» откликнулся на связь. Говорили на русском. Правда, их русский был далеко не совершенным. Хотя какие претензии? Мы бы так разговаривали на болгарском! Слово «широта» болгарином было воспринято как «шнапса». Они ответили отказом, мол, шнапса у них нет. Так что если в болгарских СМИ появится публикация о том, что русская яхта «Аира» бродит по Чёрному морю и клянчит у проходящих кораблей спиртное, то не верьте. Тем более что в этот день спиртного никому не хотелось. Всему виной плохой русский у болгарского радиста. Вот так и рождаются сказки про русских Иванов. Штиль. От кого-то прозвучало предложение, чтобы болгарин взял нас на буксир, но Артур категорически отказался. Ну и правильно. Предложение, конечно, родилось не из-за какой-то безысходности, а скорее из-за одержимости желанием быстрее преодолеть расстояние.

Мы скинули ватники и искупались в чёрной холодной воде. Её мрачная прозрачность была пугающе неприятной. Волна поднимает и опускает яхту с обвисшими парусами. А что делать – мы полностью во власти погоды. Редко появится спина дельфина, в основном встречаются небольшие дрейфующие стаи медуз. В море как-то мало жизни. В 14.00 подул ветерок, обозначив нашу вахту. Идём 4 узла. Всё больше встречающихся кораблей, что свидетельствует о приближении Босфора. Надо же, чувствую себя превосходно – улеглось. Будем жить! Люди, я не умру-у-у! Рулю ногами, откинувшись спиной на леера, оказывается так удобнее и курс держится чётче. Пижон. В первый раз за плавание испытываю удовлетворение. Ощущение безграничного водного пространства и свободы, не хочется признавать государственных границ. Зачем они вообще нужны, кто их только придумал?! Странный тип этот человек, сначала он ставит вокруг своего жилища забор, а потом хочет за него вырваться. Здесь и сейчас границы вообще воспринимаются сущей глупостью. Хотя, если разобраться, у каждого животного есть своя территория. Он помечает её и ревностно относится к любым на неё посягательствам. Волк бьётся с волком, тигр с тигром, олень с оленем. Человек такое же животное, только с большими претензиями. У него есть и запросы, которые волку с тигром даже в голову не придут. Желание оградить своё жилище перерастает со временем в стремление установить границы государства. Границы государств пожирают границы других государств.

– Я говорю, точнее думаю, о маниакальной одержимости человека возведением границ, – прорезал мой голос тишину, – хотя первый забор он поставил наверняка из желания себя обезопасить.

– Вот вы, русские, как дом строите? – неожиданно поддержал разговор Артур. – Вы же сначала ставите забор, отгораживаетесь сразу от людей. Мы, армяне, сначала возводим дом, показывая свою открытость всем, кто хочет помочь. Вместе строим, потом вместе празднуем.

– Ага, а потом ставите забор и отгораживаетесь от того, кто помог, – сразу нашёл я, чем ответить.

– А я вот про Украину думаю, – вставил Гена, – взять того же Губенко Анатолия Ильича. Судя по фамилии – украинец, душа человек. И этот гадёныш с «гарным» вином «питьдисять литрив». Один свои границы открывает, чтобы людям помочь, а другой – чтобы нагадить. Как с этим быть?

– А у нас два хохла в экипаже, пусть они и отвечают, – просипел в улыбке Артур, намекая на нас с Костей и, видимо, мстя за мою ремарку с армянским забором.

– Не делайте мне беременную голову, как сказали бы мои родственники в Одессе. Уродов в каждой нации можно найти, – парировал Костя, – есть, конечно, и национальные особенности, передающиеся на генном уровне. Страсть к самостийности у украинцев совсем не случайна. Бежавший от польского угнетения люд образовал Запорожскую Сечь. Люди попросту устали гнуть спины и создали вольное казачье общество со своими законами, казачьим кругом, выборной системой атаманов. То же самое происходило в разное время и на Кубани, и на Дону, и в Сибири, и на Дальнем Востоке. Казачий уклад он особенный.

– Это точно, – довольно хмыкнул Гена, – Украина от казаков пошла. Они ещё при Богдане Хмельницком решили, что нужно быть с Россией, и на этом всем надо стоять. Негоже против воли дедов наших идти.

– Я себе знаю, а вы себе думайте, шо хочите, – сказали бы в Одессе.

– Это ты к чему?

– С одной стороны, казаки всегда с Россией, а с другой – казачья вольница им никогда покоя не давала, головы сносила. Казаки всегда были себе на уме.

– Не без этого, – защищаясь, нападал Гена, – казаку без воли – смерть. Что там по этому поводу история говорит? – и он посмотрел в мою сторону.

– Говорит, что вся беда в национализме. Вон, действия нескольких националистов в Германии привели ко Второй мировой войне. В Украине национализм из ушей полез в конце XVIII века, в конце XIX только усилился. Сначала гнев националистов в основном был направлен на Польшу – вечного врага, затем на коммунистов, то есть на Россию. Националисты тогда активно использовали слабость России. Революция. Переоценка ценностей. В принципе, украинцы должны Владимира Ильича провозгласить своим национальным героем. Он первым из «царей» открепил Украину, сделав её союзной республикой. Следующим закономерным шагом уже было полное отделение. Что и произошло. А Россия в результате просто подарила братскому народу тот же Крым и ту же Одессу.

– А казаки всё вернут обратно. Если Украина не будет с Россией, её опять попилят, помяните моё кубанско-донское казачье слово.

– В истории всегда будут Мазепы, Скоропадские и Бандеры, а вместе с ними – расколы и террор.

– К какой национальной идее может привести человек, это я про Бандеру, если он ради этой идеи в детстве душил одной рукой котят, чем очень гордился. Любой психолог скажет, что у парня конкретный диагноз. Я про него много читал, чтобы понять, чем он руководствовался, – продолжил Костя, – ведь он не только изначально поддержал Гитлера, но и не изменил себе, когда немцы арестовали его через пару недель после начала войны и посадили в лагерь, и когда в 42-м его братья Александр и Василий были убиты в Освенциме, а третий брат погиб от рук всё тех же немцев через год в Херсоне. Гитлер запретил ему всяческую пропаганду украинского национализма и создание независимого украинского государства. И после этого он всё равно кричал «хайль Гитлер», считая своим врагом советскую Россию.

– Ну да, которая создала Днепропетровскую ГЭС, ставшую до строительства нашей Волжской самой крупной в Европе, Харьковский тракторный завод, Запорожский металлургический комбинат, сеть Донбасских заводов, да разве всё перечислишь, – поддержал Гена.

– Национализм одной страны по своей сути отвергает национализм любой другой. Никогда националист-немец не признает националиста-украинца, иначе он изменит своим убеждениям. Победоносность националистов вообще утопична, потому что ни одна национальность в мире не подчинит себе все остальные. А любые союзы националистов носят временный характер, – популяризировал я свои убеждения, – хотя национализм, скорее всего, как и первый забор, поначалу используется для защиты самого себя, а потом уже прёт без разбора и дуром.

– Слушайте, говоруны, на компас кто-то смотрит? Мы хоть в ту сторону идём? – решил обозначиться Артур. Ему явно не нравилась та беседа, в которой он не мог быть лидером.

– Вахта не дремлет, – ответил Витька, – а слушает. Интересно же.

Все погрузились в молчание. Нахлынула вторая волна ностальгии – если раньше пытались по приёмнику искать зарубежье, то теперь он настроен только на одну волну, слушаем наш родной «Маяк». Завтра – Стамбул. Костя берёт уроки у Виктора, они вечерами секстантом «ловят» звёзды и «сажают» их на линию горизонта. Романтика!

Глава третья

Стамбул был не завтра. Завтра был штиль. Ветер стал закисать с раннего утра. Вышел на вахту в четыре, чуть не упал, поскользнувшись спросонья в темноте.

– Блин, кто воду разлил?

За бортом стоял кисляк без всякого запаха дождя.

– Ний окропил, – у Кости, оказывается, отличная память на имена.

– В смысле?

– Да пока ты дрых…

– Не дрых, а ответственно готовился к несению вахты. Ну а при чём здесь Ний?

– Я так полагаю, что роса – это тоже продукт его жизнедеятельности.

Она была такой обильной, что казалось, по лодке разлилась одна сплошная лужа. Выражение «выйти на вахту и сесть в лужу» приобрело буквальный смысл.

Лодка еле тащится. До Босфора остались какие-то 40 миль, а мы всё никак не обгоним наблюдаемую за бортом пачку «Беломорканала» и пустую пластиковую бутылку, бликующую в первых лучах солнца.

– Не хватает ещё бутылки из-под водки, и полный боекомплект, – с нескрываемым осуждением заметил Костя.

– Да, наши и здесь побывали.

– Вот такими пластиковыми бутылками вся Средиземка загажена. Мы, кстати, сейчас в её бассейне. Азовское, Чёрное и Мраморное моря в него входят. Так что все прикладывают руку к загрязнению мирового океана.

– Все прикладывают, а по факту наша пачка от папирос плавает…

– Дальше увидите, что и без нас хватает желающих плюнуть в мировой океан. На побережье Средиземного моря в более чем двадцати государствах проживает более ста миллионов человек. Представляете мусорный беспредел?!

– В смысле, если мусор, то он чужой, и убирать его никто не хочет?

– Так и было. Только в 70-х представители 16 государств встретились за «круглым столом» в Барселоне, где и решили спасти Средиземку. Было решено построить 200 станций, которые фиксировали бы места и источники загрязнения. К тому времени в море попадало около четырёхсот тысяч тонн нефти, более четырёхсот миллиардов тонн неочищенных стоков и огромное количество металлов и пестицидов. Даже Турция и Греция, которые были ранее противниками акции, объединились для спасения Средиземного моря.

– И откуда только штурманы обо всём знают, а особенно наши питерские? – Гена вылез на свою вахту и был, как всегда, настроен по-боевому, особенно в отношении Кости.

– Когда в Средиземке был, один экологический буклетик в руки попался. Запомнил.

– Ну и что там дальше, интернационал победил?

– Последовала куча запретов по выбросам. На Мальте, поскольку она в самом центре моря, соорудили «пункт первой помощи» на случай нефтяной аварии. В Афинах, а именно греческий берег был самым грязным, построили мощные очистные сооружения. Химическим фабрикам на юге Франции удалось снизить количество вредных выбросов на девяносто процентов. В общем, сделано было немало, но в Средиземном море нет сильных течений, поэтому все сбросы скапливаются в основном вдоль побережий и оседают на дне. Водоросли начинают гнить, в результате море не наполняется необходимым количеством кислорода со всеми последствиями. Плюс отбросы туризма…

– За пару дней до нашего старта из Волгограда один мой приятель был на донской рыбалке, – вдруг вспомнил я забавную историю, – к берегу, говорит, не подойти – кучи мусора. Расчистили себе место, когда уже смеркалось, встали на ночь. Наловили рыбы, поставили на огонь уху. Сели вокруг костра, ждут. Вдруг сам костёр вместе с котелком на их глазах под землю стал проваливаться. Оказалось, что кто-то до них закопал на этом месте пару мешков с пластиковыми бутылками, которые от температуры сдулись. В общем, поели ухи.

– Да ладно?!

– Хочешь верь, хочешь нет.

У Кости завтра день рождения. Стихийно возник парикмахерский день. Я подарил ему прическу. Все присоединились, в смысле, тоже подстриглись. Все, кроме Гены. Его ёжик ещё не отрос. Опять стих ветер, и нас окутал плотный белый туман. Стоим как в большой молочной вакуумной бутылке, в которой тишина режет слух. Выйдешь на палубу по мелкой нужде – разбудишь спящих грохотом водопада, словно звук «протащили» через усилитель.

– Кто там на палубе?! Совесть есть?! Выключи свой брандспойт, уши заложило! – слышится из лодки голос старпома.

Всю ночь штилюем. Лодку крутит на 360 градусов. Ничего не можем сделать. Только утром подул ветерок. К обеду показались берега. Входим в Босфор. Мы все, кроме Кости, впервые за границей!

В лоциях сказано: пролив Босфор имеет длину 16,2 мили, наибольшая ширина – 2 мили, глубина – от 20 до 110 метров. Тесно. В том числе и от плотно стоящих военных кораблей, которые намекают входящим судам на военное могущество Турции. Стамбул красив!

– Вот она, покорённая столица христианства! Как можно было профукать такое стратегическое место? – поворачивая голову то направо, то налево, заговорил Гена. – Казаков тогда явно не хватило.

Как-то быстро проскочив пролив, уже в Мраморном море по правому берегу находим глазами марину – предполагаемое место нашей стоянки. Выбираем подходящий пирс и, к ужасу обслуживающего персонала и владельцев близстоящих яхт, подходим к понтону на парусах без двигателя, как это принято у наших яхтсменов. Здесь очень важен точный расчет: когда именно нужно сбросить паруса с учётом ветра, скорости судна и течения, его направления, положения лодки, её манёвренности и особенностей самого пирса. Никто не пострадал. На нас смотрят как на больших мастеров, а может быть, как на идиотов – так здесь никто не делает, ведь у всех есть двигатели, а они и нужны-то, в первую очередь, в момент отходов и подходов к пирсу. Открываю рот, чтобы выдавить из себя нужные слова, но они не выдавливаются. Я их знаю, но они застряли не во рту, а где-то в районе чуть ниже грудной клетки. Курсы американского варианта английского языка, школьные и университетские годы изучения – всё летит коту под хвост. Ни «бе» ни «ме». С трудом преодолеваю себя и узнаю, где душ.

Сколько красивых яхт!!! Такого количества я ещё ни разу в жизни не видел, а тем более яхт такого уровня. Наша «Аира», одна из самых комфортабельных парусных лодок Волгограда, смотрится зачухонкой прошлого века. Суточная стоянка стоит 26 долларов. Решили стартовать, не теряя времени и денег, завтра в обед. Жалко, так хотелось бы побольше ознакомиться с Византией, дотронуться рукой до стен, помнивших эпоху поклонения античным греческим богам, мощь столицы христианского мира и её падение.

Гена подзарядил аккумуляторы. Чтобы подключиться к пирсовым колонкам, пришлось купить переходник за 3 доллара – непредвиденные расходы. А что делать, даже при жесточайшей экономии валюты подобные траты неизбежны. Интересно, сколько ещё будет таких непредвиденных расходов? Стоянка очень удобная – вода и электричество прямо у борта яхты. Мы удивлялись привычной для запада роскоши быта. До этого я представлял плавстоянку, называемую, как оказалось, во всём мире мариной, только в виде волшебного старенького пирса из прогнивших досок с торчащими из них ржавыми гнутыми во все стороны гвоздями, и боготворил эту деревянную дорожку, ведущую к возможности парить под парусом. Здесь мы «парили» у волшебной колонки «три в одном» на чистейшей палубе пирса, покрытой зелёной синтетической ковровой дорожкой. Маленькое Чёрное море разделило не только государства, но и сервисы разного уровня.

Познакомились с экипажем датской яхты из двух человек: курдом Шехмусом, пареньком 16 лет, и мистером Бо Андерсеном. Они пришли к нам в гости после приглашения. Опять речевой барьер! Кое-как разговорились. Бо – учитель-психолог. Семьи нет. Его яхта «Скарвен», 1924 года постройки, выглядит, конечно, архаично, но очень красиво. Шехмус получает у Бо 200 долларов в месяц. Соорудили стол, за которым посидели до двух ночи. Обменялись сувенирами. Витька сменял у Шехмуса пачку своей «вэри стронг» «Астры» на турецкий «Кэмел». Потом курящие наслаждались своими трофеями, каждый, выпуская из лёгких заморский дым, разделял пристрастие другого. В этот вечер Костя в честь своего тридцатилетия проставлялся из личных запасов, приготовленных им для реализации за валюту. Двум бутылкам не суждено было быть проданными. Гена раскручивал юбиляра на третью – не прошло.

Сходили в душ в сопровождении персонала. Уже все знают, что мы из Советов. Показывают всё, вплоть до того, как открывается кран. Надо же, общественный душ – на фотоэлементах! Сначала он поражает тебя роскошью удобства, а затем опускает ниже хромированного отверстия для стока воды в полу. Пока советские космические корабли бороздят просторы Вселенной, половина России в нужник на улицу ходит, а «достижения» турок вызывают белую зависть в какой-то общественной душевой. Здесь «Союз» с «Аполлоном» как-то не стыкуются.

Ночное чаепитие вдруг переросло в скандал. Артур решил в очередной раз потрамбовать Витьку. Тот не выдержал и хлопнул железной армейской кружкой с остатками чая по столу. Артур не стерпел «борзости» боцмана, посягнувшего на его имущество, и бросился на «вандала» с кулаками. Лёгкий, но жилистый Витька ответил. Обмен ударами прервали остальные, буквально навалившись на дерущихся. Хорошо, что проходы в лодке были узкими, они неплохо сработали на разделение воюющих сторон. Стороны кипели. Особенно Артур, его глаза извергали пламя. Ужас! Конечно, ужасным было случившееся. Но главным ужасом представлялся дальнейший переход. Действительно, как же идти дальше?! На вахте их вдвоём точно оставлять теперь нельзя, иначе кто-то окажется за бортом. А вне вахты?! Приехали!