Текст книги "Психология риска"

Автор книги: Евгений Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Американские психологи провели эксперимент в контексте одного конкретного вида защиты – вакцинации. Респондентам предлагались две формы, в которых описывались необходимость вакцинации и ее результаты. Форма № 1 (вероятностная защита) описывала болезнь, которая, как ожидалось, охватит 20% населения, и в ней спрашивалось, желают ли люди добровольно привиться вакциной, которая защищает половину из привившихся. Согласно Форме № 2 (псевдоуверенность), существовали две взаимоисключающие и равновероятные разновидности болезни, каждая из которых, вероятно, охватит 10% населения, а вакцинация даст полную защиту от одной разновидности болезни и никакой защиты от другой. Участники исследования были набраны по объявлению в студенческой газете Университета штата Орегон. Половина из них получила Форму № 1, другая – Форму № 2. После прочтения описания они оценивали вероятность того, что они пройдут вакцинацию в такой ситуации, используя шкалу, ранжированную от 1 («почти наверняка не буду прививаться») до 7 («почти наверняка буду прививаться»). Хотя обе формы показывали, что вакцинация уменьшала общий риск человека с 20 до 10%, психологи ожидали, что она покажется более привлекательной тем, кто получит Форму № 2, чем тем, кто получит Форму № 1. И результаты подтвердили это предсказание: 57% тех, кто получил Форму № 2, показали, что они пройдут вакцинации, в сравнении с 40% тех, кто получил Форму № 1.

Эффект псевдоуверенности придает первостепенное значение контрасту между сокращением и ликвидацией риска. Более того, манипуляции уверенностью, по-видимому, используются страховыми компаниями и различными специалистами по оценке рисков при разработке и описании разнообразных форм защиты (например, медицинское лечение, страхование, деятельность по защите от наводнений и землетрясений).

Коган Н. 2008

Условия проявления риска. Предрасположенность индивида, группы, коллектива к принятию риска или отказу от него во многом зависит от сложившейся управленческой структуры, организационной среды и т. п.

А. П. Альгин (1989) отмечает, что если система планирования ориентирована прежде всего на количественные показатели и основана на администрировании, то, очевидно, в таких условиях найдется немного смельчаков пойти на риск. Благоразумнее отказаться от рискованных, хотя и более перспективных действий, решений. Если в организации обоснованный риск считается нормой, то работники будут значительно чаще принимать смелые, инициативные решения по сравнению с коллективом, где риск считается «социальным злом».

…

И. Янис (Janis, 1972), анализируя различные военные и политические решения, открыл явление, которое назвал групсинк (groupthink). Это понятие подразумевает стиль мышления людей, которые полностью включены в единую группу; в этой группе стремление к единомыслию важнее, чем реалистическая оценка возможных вариантов действий. Для него характерны конформистское мышление, тенденциозный подбор информации, сверхоптимизм, убеждение во всесильности группы, обманчивость инициативы. Все это увеличивает опасность рискового решения. Она нарастает, если подключается социально-психологический механизм эскалации ситуации. Суть его состоит в том, что создаются такие ситуации, когда изначально принимается ошибочное решение, влекущее за собой потери (материальные, политические, нравственные и т. п.), и несмотря на то, что ошибочность решения довольно скоро становится ясной. Принятый курс действий продолжает осуществляться (с дальнейшими потерями) вместо его кардинального изменения. Чем дольше продолжается ошибочная линия, тем труднее ее изменить (Рощин К. С, 1990).

Однако не всегда групповые решения оказываются хуже индивидуальных. В экономических решениях сдвиг риска может способствовать развитию и прогрессу.

Дейнека О. С. 1999, с. 217—218

Оценка (адекватная или неадекватная) уровня собственной подготовленности. Важно правильно оценить не только опасность ситуации, но и возможность справиться с ней. А это зависит от наличия тех или иных способностей, опыта справляться с подобными ситуациями, уровня профессиональной квалификации, а главное – от адекватной оценки всего этого. Примером этого может служить легенда о Вильгельме Телле: жестокий наместник германского императора в Швейцарии Геслер повесил на площади города Альтдорфа на шесте шляпу австрийского герцога и отдал приказ, чтобы всякий проходящий кланялся шляпе; молодой крестьянин Телль, известный как отличный стрелок, не исполнил этого приказания, и Геслер в наказание заставил его стрелять в яблоко, поставленное на голову сына стрелка. Телль успешно справился с задачей, но затем он признался, что если бы попал в сына, то другой стрелой убил бы Геслера. Хронологически событие это приурочено к 1307 г.

Древнекитайскому стратегу Сан Цы принадлежат слова: «Тот, кто знает противника, – силен; тот, кто знает себя, – непобедим». Иначе говоря, не имея объективной оценки собственного ресурса, проблематично сделать правильный прогноз, избежать риска и достигнуть успеха даже при верной информации о внешней ситуации. Объективная оценка собственного ресурса является фундаментом верного понимания ситуации и снижения или избежания риска.

…

По данным американских исследователей, 94% университетских профессоров полагают, что они лучше своих коллег справляются со своей работой; 25% студентов колледжей уверены в том, что они принадлежат к тому 1% учащихся, которые умеют легко ладить с остальными; 70% студенток считают себя обладателями лидерских качеств, превосходящих средние показатели. Только 2% студентов приписывают себе способности ниже среднего уровня. Таким образом, чрезмерная уверенность в себе способствует неадекватной самооценке и ведет к самообману.

Коган Н. 2008

Поэтому еще одним фактором, влияющим на принятие риска (готовности пойти на риск), является имеющаяся у человека самооценка – адекватная или неадекватная.

Лица с адекватной самооценкой формируют стратегии поведения и деятельности адекватно целям деятельности. Эти люди обладают обоснованной уверенностью в себе. Защитные механизмы активизируются ими незначительно. Если эти лица идут на риск, то чаще всего он обоснован.

У лиц с заниженной самооценкой отмечается неуверенность в себе, защитные механизмы активизированы, очевидно предпочтение стратегий типа «гарантированного успеха». Эти лица предпочитают не идти на риск.

Демонстрирующие неустойчивую, преимущественно заниженную самооценку ставят цели, превышающие реальные возможности, и не имеют выраженного стремления их достичь. У них выражено упрямство в достижении трудных целей, хотя для этого отсутствует предварительная подготовка. Эти лица имеют склонность идти на необоснованный риск.

Известно, что люди с высокой самооценкой склонны преуменьшать, недооценивать вероятность отрицательных последствий, преувеличивать свои возможности достижения цели. Для такого человека «порог» опасности, при котором он может отказаться от действия, сдвинут в сторону большей вероятности неблагоприятного исхода, в то время как для личности с низкой самооценкой – в сторону меньшей вероятности.

Лица с завышенной самооценкой ведут себя по-разному. Одни характеризуются стремлением любой ценой избежать неудачи, поэтому отказываются от целей, которые хотя бы в малой степени грозят обернуться провалом. Защитные механизмы активизированы, предпочтение отдается стратегии типа «гарантированного успеха». Нежелание признать факт, что возможности ниже запросов, заставляет этих людей избегать любых ситуаций, где данное несоответствие может обнаружиться. Эти люди не склонны к большому риску.

У других субъектов с завышенной самооценкой уверенность в себе необоснованно высока. Высокую самооценку часто переносят на незнакомый вид деятельности (например, со спортивного – на учебный или научный). Самые трудные цели ставят сразу, без предварительной подготовки. Эти субъекты склонны к необоснованному риску. Так, лица с завышенной самооценкой воспринимают риск смерти, например, от ботулизма или фейерверка, в меньшей степени, чем лица с заниженной самооценкой (Hakes, Viscusi (2004)).

Для принятия риска психологами выделяются также такие свойства, как степень уверенности в себе, способность быстро ориентироваться в ситуации, профессиональная тренированность поведения в нестандартных ситуациях. Значимо для психологической характеристики рискованного поведения различение лиц с внутренним и внешним локусами контроля (по Роттеру), так как последних при принятии решения отличают высокая тревожность, ориентация на зависимость успеха деятельности от внешних обстоятельств. Высокая степень тревожности способствует поведению, не адекватному ситуации: воздержанию от риска, хотя он социально или личностно оправдан, или, наоборот, рискованному поведению, не учитывающему индивидуальных возможностей (Богомолова С. Н., 1979).

Самостоятельное или групповое принятие решения. Дж. Стоунер (Stoner, 1962) обнаружил, что групповое решение оказалось более рискованным по сравнению со средним от индивидуальных решений, принятых до проведения групповой дискуссии. Это явление получило название «сдвиг к риску». То, что эффект поляризации мнений при групповом обсуждении альтернатив способствует выработке решений более экстремальных, чем те, которые принимаются членами группы самостоятельно, было подтверждено во многих исследованиях (Галлам С, Московичи С, 1992).

…

Методики, применявшиеся в исследованиях группового принятия решений, связанных с риском, можно разделить на три основные категории. К первой, наиболее распространенной, относятся прожективные методики, использующие набор гипотетических ситуаций и получившие название опросника выбора из дилемм (choisedillemasquestionary, CDQ). Вторую категорию представляют методики, основанные на реальном для испытуемых риске в лабораторном эксперименте (Wallach et al., 1964; Blank, 1968; Pruitt, Teger, 1969; Bern et al., 1969; Zajoncetal., 1968), например риске потери денег в случае неудачи. И наконец, ктретьей категории методик можно отнести полевыеэксперименты(Мс-Cauleyetal., 1973). Опросник выбора из дилемм был разработан М. Уоллэчем и Н. Коганом в 1959 г. для исследования различий в рискованности. Дж. Стоунер (Stoner, 1961) приспособил эту методику для исследования группового принятия риска. В эксперимент была введена групповая дискуссия, в процессе которой испытуемые должны были принять совместное решение. Опросник состоял из двенадцати проблемных ситуаций. В каждой дилемме испытуемым предлагалось выбрать либо привлекательную и более рискованную альтернативу, либо менее привлекательную, но беспроигрышную.

В случае выбора рискованной альтернативы испытуемых просили указать, с какой наименьшей вероятностью принятие такого решения является приемлемым.

Было показано, что не все ситуации вызывали одинаковый сдвиг к риску. Так, при обсуждении пунктов опросника, связанных с опасностью для здоровья или для жизни, стабильно наблюдался сдвиг к осторожности.

Костинская А. 1976, с. 171—172

Феномен сдвига риска объясняется по-разному.

Гипотеза диффузии ответственности. Ее суть состоит в том, что ответственность распределяется между всеми членами группы, что уменьшает страх перед неудачей (Kogan, Wallach, 1967).

Однако эта гипотеза, как пишет А. Костинская (2003), была отвергнута этими же авторами в связи с открытым ими феноменом сдвига к риску в условиях дискуссии, не приводящей к соглашению и, следовательно, не имеющей результатом групповое решение. В качестве основного фактора, вызывающего сдвиг к риску, было выдвинуто влияние групповой дискуссии.

Согласно этой гипотезе, участие в групповой дискуссии создает эмоциональные контакты, уменьшает тревожность членов группы в ситуации риска, благодаря чему каждый член группы чувствует меньше личной вины в случае возможной неудачи вследствие его выбора. Сознание того, что другие несут долю ответственности за возможный неуспешный результат, позволяет членам занимать более рискованные позиции.

Гипотеза распределения ответственности, пишет А. Костинская, была подвергнута критике со стороны американских социальных психологов: «Р. Кларк (Clark, 1971) выделил наиболее уязвимые места этой гипотезы. Во-первых, дискуссия не является необходимостью для возникновения риска. Во-вторых, гипотеза не объясняет противоположный сдвиг. В-третьих, она не согласуется с тем, что более высокий первоначальный индивидуальный уровень риска при выборе сопровождается более значительным сдвигом к риску в группе. В-четвертых, гипотеза не объясняет, каким образом достижение эмоциональных связей испытуемых делает их менее восприимчивыми к возможным отрицательным последствиям. Р. Кларк заключает, что, по его мнению, скорее обмен соответствующей информацией, а не развитие эмоциональных связей ведет к возникновению сдвига к риску» (с. 253).

Гипотеза полезности (ценности риска). В результате группового взаимодействия изменяется полезность риска, связанная с тем, что субъективные значения ценности, которые приписываются риску отдельными членами группы, становятся сходными.

…

Р. Браун (Brown, 1965) интерпретировал сдвиг к риску следующим образом. Предполагается, что в обществе существуют представления о том, что в некоторых ситуациях стоит рискнуть ради желаемого результата, т. е. риск в этом случае является ценностью. Кроме того, каждый считает себя способным на риск как минимум не менее, чем другие. Когда же в ходе дискуссии обнаруживается, что другие рискуют ничуть не меньше, а то и больше, индивид пересматривает свое решение, с тем чтобы сохранять свою позицию по отношению к ценностному стандарту.

Существенной модификацией гипотезы является конфликтно-компромиссная модель, предложенная Левинджером и Шнайдером (Levinger, Schneider, 1969). В ней постулируется, что принятое решение всегда есть компромисс между идеальным способом поведения и тем, который отвечает «реальности». Представления об идеальном способе поведения формируются исходя из общепринятых ценностей, а представления о реалистическом образе действий складываются из наблюдений за поведением других людей. Далее, как и в гипотезе Брауна, утверждается, что индивид склонен рассматривать себя ближе к идеалу по сравнению со своими сверстниками и коллегами. В ходе обмена мнениями выясняется, что «реальность» несколько ближе к идеалу, чем предполагалось первоначально, и, восстанавливая свою позицию, индивид демонстрирует сдвиг в сторону идеального способа поведения. Авторы получили в ходе исследования данные, косвенным образом подтверждающие адекватность их модели. Опрос показал, что в ситуациях, которые ведут к рискованному сдвигу, идеальный способ поведения более рискован, чем «реалистичный»; ситуации дилемм, постоянно вызывающих сдвиг в сторону осторожности, имеют обратное соотношение – идеальный способ поведения менее рискован.

И в гипотезе Брауна, и в модели Левинджера – Шнайдера функция групповой дискуссии сводится к обеспечению возможности обмена информацией о выборе других. Но это не позволяет объяснить того факта, что один лишь обмен информацией о позициях других лиц либо совсем не приводит к сдвигу, либо наблюдаемый в этих условиях сдвиг существенно меньше того, который вызывается дискуссией.

Другой вариант ценностной интерпретации сдвига, предложенный А. Винокуром, делает акцент на характере возникающей в ходе дискуссии аргументации. Согласно этой гипотезе, предполагается, что при обсуждении проблем преобладающей будет та аргументация, которая отвечает ценностным стандартам.

Костицкая А. 2003, с. 254—256

Гипотеза лидерства. Лидеры, склонные по своей природе к риску, оказывают давление на членов группы, более осторожных и ведомых (Hoyt, Stoner, 1968). Это положение подкрепляется примерами о группах правонарушителей. Исследования показали, что около 30% подростковых преступных групп имели ярко выраженного лидера.

Гипотеза лидерства, пишет А. Костицкая, проходила проверку в экспериментах с гомогенными и гетерогенными группами. Предполагалось, что в случае достоверности этой гипотезы гомогенная группа, лишенная относительно более рискующих и соответственно более влиятельных членов, не должна показывать сдвига к риску. Исследователи обнаружили в гомогенных группах такой же сдвиг к риску, как и в гетерогенных. На этом основании ими был сделан вывод о несостоятельности гипотезы лидерства. В настоящее время гипотеза лидерства не пользуется популярностью.

Риск как ценность. Поскольку в обществе ценятся люди, склонные к риску, многие осторожные люди, находясь в группе, становятся склонными к принятию рискованных решений, чтобы показать, что они тоже рисковые, решительные, и тем самым повысить свой статус в группе (Brown, 1965).

Гипотеза ознакомления. Сдвиг риска не является собственно групповым эффектом; это следствие знакомства с проблемой, включающей риск: чем больше знакомятся с ней в ходе дискуссии, тем к большему риску стремятся люди.

В исследованиях (Bateson, 1966; Flanders, Yhistlethwaite, 1967) было показано, что сдвиг к риску может наблюдаться и без взаимодействия. По мнению исследователей, для получения сдвига к риску достаточно ознакомиться с заданием или дилеммой. Когда испытуемого вынуждают принять решение, он занимает осторожную позицию. По мере ознакомления с ситуацией его первоначальная осторожность уменьшается, что позволяет ему принять более рискованное решение.

Однако попытки воспроизведения первоначально полученных данных потерпели неудачу. Поэтому нет оснований считать сдвиг к риску псевдогрупповым эффектом.

Возможно, каждая из описанных гипотез имеет право на существование, если будут учитываться конкретные ситуации принятия риска.

…

Для изучения явления сдвига риска проводились различные эксперименты. В ходе одного из них испытуемым предлагались двенадцать гипотетических ситуаций, в которых шансы на успех разнились от 1/10 до 9/10 (Wallach et al., 1962). Склонность к риску участника испытания определялась в зависимости от выбора им соответствующего решения. Эксперимент строился таким образом, что вначале испытуемые принимали решения индивидуально, затем проводилось групповое обсуждение этих гипотетических ситуаций, после чего участники вторично сообщали о своих решениях. Затем сравнивалась рискованность индивидуальных решений до и после групповой дискуссии.

Несколько иная процедура эксперимента описана в статье «Принятие риска в группах как функция группового давления» (Cecil et al., 1970). После предварительных испытаний было организовано три типа малых групп. В группах первого типа большинство участников выбирали наиболее рискованные решения, группы другого типа состояли из людей, большинство из которых выбирали наименее рискованные решения, и в группах третьего типа не было ярко выраженного большинства. После принятия участниками самостоятельных решений, содержащих различные шансы на успех, они были вовлечены в групповую дискуссию по обсуждению других возможных вариантов. Результаты показали, что групповое давление в обоих случаях играет значительную роль в изменении уровня рискованности принимаемых решений и риск на индивидуальном уровне в силу различных причин, связанных с особенностями группового поведения, отличается от группового риска.

Альгин А.П. 1989, с. 57

Не все ученые согласны с тем, что групповые решения всегда более рискованные. Например, Д. Картрайт (Cartright, 1971) пишет, что еще не известно, подтвердятся ли в реальной ситуации экспериментальные данные. И действительно, В. А. Петровский (1974) выявил, что при наличии группы испытуемые выбирали задания с большим риском (риск намерения), но когда осуществляли рискованные действия, то проявляли меньший риск, чем планировали (риск исполнения). Испытуемые, работавшие индивидуально, наоборот, планировали задания с меньшим риском (меньше рисковали «на словах»), но в реальном акте действовали с большим риском (больше рисковали «на деле»).

Условия, способствующие сдвигу риска. В ряде работ зарубежных ученых были выявлены условия, облегчающие сдвиг риска. Прежде всего это наличие дискуссии в группе. При сравнении данных, полученных в условиях групповой дискуссии и без нее, было показано, что обсуждение дает наибольший сдвиг к риску (Teger, Pruitt, 1967). В условиях ограниченного невербального обмена информацией (обмен зафиксированными на бумаге решениями с другими членами группы) сдвиг к риску либо не был получен вовсе (Wallach et al, 1962), либо обнаружен, но меньший, чем в условиях групповой дискуссии (Teger, Pruitt, 1967). В условиях неограниченного получения информации без непосредственного участия в групповой дискуссии (прослушивание магнитофонной записи или прослушивание дискуссии за перегородкой) отмечался сдвиг к риску больший, чем в условиях ограниченного обмена информацией, но все же меньший, чем в случае групповой дискуссии. Однако Л. Лэмм (Lamm, 1967) показал, что испытуемые, которые одновременно наблюдали и слушали дискуссию, показывали такой же сдвиг к риску, как и при условии участия в дискуссии.

Н. Белл и Б. Джемисон (Bell, Jamisson, 1976) обнаружили статистически значимый сдвиг к риску в трех условиях: публичном (в присутствии других членов группы) прослушивании записанной на магнитофон дискуссии, индивидуальном прослушивании дискуссии и публичной дискуссии. Причем максимальный сдвиг к риску наблюдался в последнем случае, а наименьший – при публичном прослушивании.

Одним из условий, влияющих на возникновение сдвига к риску, является продолжительность дискуссии. Исследователи (Bennett et al, 1973) установили, что группы, дискутировавшие в течение 3-5 минут и без ограничения времени, показывали сдвиг к риску, девятиминутный период дискуссии не приводил к появлению сдвига к риску.

Возможно, имеет значение и состав групп, их гомогенность и гетерогенность в отношении склонности к риску, хотя данные, полученные в исследованиях, противоречивые. Сравнивая сдвиг к риску в группах, образованных из испытуемых с гомогенными и гетерогенными предпочтениями риска, был обнаружен значительный сдвиг к риску в гомогенных группах. Однако по величине он не отличался от сдвига, полученного в группах, сформированных случайно и, следовательно, скорее были гетерогенными. Н. Видмар (Vidmar, 1970), обнаружив сдвиг к риску в гомогенных группах, показал, что в гетерогенных группах сдвиг к риску более значительный. Е. Виллемс и Р. Кларк (Williams, Clark, 1971) выявили статистически значимый сдвиг к риску в гетерогенных группах в условиях дискуссии и при обмене информацией, в то время как в гомогенных группах и в том и в другом случае не наблюдалось никакого сдвига вообще. Авторы заключили, что разница мнений в группе является необходимым условием сдвига к риску.

Имеет значение, очевидно, и половой состав групп. Было, например, выявлено, что в группах, состоящих из мужчин, наблюдается несколько больший сдвиг к риску, чем в женских группах.

На величину сдвига к риску оказывает влияние также и численность группы. Исследователи (Teger, Pruitt, 1967) установили, что минимальный сдвиг к риску наблюдается в группе из трех человек, средний – в группе из четырех и наибольший – в группе из пяти человек. По данным Беннета с соавторами (Bennett et al, 1973), только группы из четырех членов обнаруживали сдвиг к риску, в то время как в группах из восьми человек сдвиг к риску не был выявлен. Таким образом, оптимальной для появления сдвига к риску является группа из четырех-пяти человек.

…

Новый свет на особенности рискового поведения бросают и последние интерпретации феномена сдвига риска. Оказывается, он может сдвигаться не только в сторону снижения, а группа <…> не всегда выступает только как фактор, предостерегающий от сверхрискованного решения. Суть новых интерпретаций такова: 1) адекватно распределив ответственность, группа может способствовать и тому, что все ее участники пойдут на больший, а не меньший риск; 2) она пойдет на него быстрее, если лидером будет человек, способный взять на себя рисковое решение; 3) правильное разъяснение сути предлагаемых действий способствует тому, что группа будет смелее идти на риск; 4) риск в немалой степени является этнокультурной ценностью (по крайней мере в рамках некоторых обществ и особенно западного), а это значит, что, когда люди верят в свою способность к риску, они и будут активнее вести себя в рисковых ситуациях.

Задорожнюк И. Е., Зозулюк В.А. 1994

6.2. Импульсивность и принятие риска

Одной из психологических особенностей человека, часто приводящей к принятию рискованных решений, является импульсивность.

Импульсивность (лат. impulses – толчок, побуждение) может выступать как особенность поведения человека и как черта характера. В последнем случае импульсивность заключается в устойчивой склонности действовать по первому побуждению, под влиянием внешних обстоятельств или эмоций. Импульсивный человек не обдумывает свои поступки, не взвешивает все «за» и «против», он быстро и непосредственно реагирует и нередко столь же быстро раскаивается в своих действиях. Однако это не значит, что импульсивность, как считает В. Н. Назаров (1982), это поведение, которому свойственна непреднамеренность. Оно произвольно, следовательно, сознательно и преднамеренно. Просто в процессе мотивации человек не продумывает последствия своих действий и поступков, что и приводит к риску.

Г. Айзенк (Eysenck, 1967; Eysenck, Eysenck, 1978) готовность к риску как склонность к поиску сильных ощущений отличает от импульсивности, более тесно связанной с темпераментом.

Согласно Ю. Н. Кулюткину и Г. С. Сухобской (1971), для человека импульсивного типа характерно «сращение» ориентировочной и исполнительной фаз действия; контроль осуществляется, как правило, по ходу действия и выполняет корректирующую функцию.

Дж. Каган (1966) выделяет импульсивный и рефлексивный когнитивные стили (манеру действования). Рефлексивный когнитивный стиль отличается от импульсивного большей «интенсивностью умственных процессов, направленных на оценку адекватности имеющихся гипотез в условиях неопределенности» (с. 1309). Об импульсивности речь идет в тех случаях, когда человек сразу, не задумываясь, отвечает на внешние раздражители, легко склоняется в пользу той или иной гипотезы, не учитывая степень ее правдоподобности, действует не размышляя и принимает необдуманные решения.

Другой подход к сущности импульсивности имеется у ряда западных психологов. Они рассматривают ее как отсутствие или слабость самоконтроля, стремление к сиюминутному удовлетворению потребностей. Поэтому преступники, пьяницы, курильщики, люди, зависимые от азартных игр, наркоманы в основном рассматриваются как люди с плохо развитыми функциями контроля и отсрочки удовлетворения (Блэкборн Р., 2004). Отмечается, что импульсивность занимает центральное место в клинических концепциях психопатической личности.

В то же время отмечается, что термин «контроль импульсов» весьма туманен и его трактовка зависит от теоретических предпосылок. Недостаточный контроль может проявляться как в первичном процессе мышления, так и в несдержанной моторной разрядке напряжения. Шапиро (Shapiro, 1965) рассматривает импульсивность как стиль немедленного и неспланированного реагирования.

…

Некоторые особенности личностных качеств подростков, склонных к бродяжничеству (импульсивности). Для подростков, склонных к бродяжничеству, характерны нетерпеливость, склонность к риску, неустойчивый, часто завышенный уровень притязаний. Высказывания и действия часто опережают планомерную и последовательную продуманность поступков, отмечается тенденция к противодействию внешнему давлению, склонность опираться в основном на собственное мнение, а еще больше – на сиюминутные побуждения. Заметно выраженное стремление идти на поводу у собственных примитивных желаний, потворство своим слабостям. При неразвитом или низком интеллекте (что отмечается у подростков экспериментальной группы) высокие значения, полученные по этой шкале, характеризуют их как эмоционально незрелых, поспешно принимающих решения и действующих спонтанно. Высокие показатели по этой шкале выявляют гипертимный вариант акцентуации. При неблагоприятных социальных условиях такие личностные особенности могут служить почвой для девиантного поведения.

Чехова И. А. // Научно-педагогический интернет-журнал РГПУ им. А. И. Герцена (2009. Февраль)

Импульсивность изменяется с возрастом. Младшие дети импульсивнее старших. Импульсивные реакции в значительной мере преодолеваются только к началу – середине младшего школьного возраста. Это происходит в связи с формированием механизмов произвольного контроля за поведением, а затем и произвольной регуляции познавательных процессов (Славина Л. С, 1958). Это приводит к тому, что на протяжении детства и юности уровень рефлексивности постепенно возрастает, а импульсивности – снижается. Поэтому «ряд исследователей (Sigelman, Shaffer, 1991) полагают, что уровень импульсивности и рефлексивности характеризует возрастные, а не индивидуальные особенности» (цит. по: Дьяченко О. М., 1997). Тем не менее исследования Г. Клауса (1987) показали, что наблюдается тенденция к сохранению относительной позиции (ранг по уровню импульсивности при сравнении со сверстниками) в своей группе, иначе говоря, ребенок, демонстрировавший ярко выраженную импульсивность, становится подростком, который хотя и обладает меньшей (в абсолютных показателях) импульсивностью, но сохраняет ранговое место в распределении показателей своей возрастной группы.

…

Повышенная импульсивность некоторых людей ведет их к необдуманным поступкам, из-за которых страдают окружающие и они сами. Нейрофизиологи давно подозревали, что эта черта характера появилась при помощи дофамина – мозгового нейромедиатора. <…> Но механизм, связывающий его с импульсивностью, до сих пор не определен. Дэвид Зальд и его команда из Университета Вандербилта в Нэшвилле (штат Теннесси, США) постарались понять, как связаны дофамин и импульсивность.

Ученые исследовали 32 молодых добровольца, психически здоровых и свободных от власти алкоголя или наркотиков. По специальной шкале у них оценили уровень импульсивности поведения в баллах: он колебался от 43 до 86, а в среднем равнялся 59.

Мозг испытуемых экспериментаторы сканировали методом позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ). Перед исследованием им вводили помеченное радиоизотопом вещество, которое связывалось с рецепторами к дофамину D2– и DЗ-типов. Это так называемые ауторецепторы, они связывают избыток дофамина, синтезируемого клеткой, и таким способом уменьшают его действие. На ПЭТ-изображениях физиологи получили индивидуальные карты распределения активных D2– и ОЗ-ауторецепторов в среднем мозге.