Текст книги "Проклятие Аримана - Разделенный Мир"

Автор книги: Евгений Малинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Вам полный завтрак подавать или уполовиненный? – Это почему же вы, дорогуша, хотите наш завтрак yполовинить? – игриво удивился Лисий Хвост.

Девушка стремительно покраснела, но ответила смело:

– Ничего я уполовинить не хотела, а только попросил;! вас сделать выбор: полный завтрак или половинный... Может, вы фигуру сохраняете...,

Магистр и Ван фыркнули, и магистр проговорил, еле сдерживая смех:

– Полный завтрак давайте. Нам путь дальний предстоит, надо как следует поесть.

– Сладкие блюда оба подавать?.. – В голосе девчушки явственно проблескивал смех, она приняла игру магистра. -У нас сегодня творожный пудинг и фруктовый мусс.

– Что?! – Лисий Хвост буквально задохнулся этим воплем. Глаза у него остекленели, и он прошептал побелевшими губами: – Фруктовый мусс чесноком отдает...

Ван тут же вскочил со своего стула и мгновенно оказался около магистра.– Да что такое с тобой, святой отец? С самого утра тебя что-то мучает.

– Я же говорил, что у него есть моральная травма! -раздался голос неизвестно откуда появившегося хозяина гостиницы. Он стоял рядом со столом и с довольным видом разглядывал побледневшего магистра.

Но тот уже пришел в себя и, вытирая вспотевший лоб салфеткой, пробормотал:

– Ничего страшного, просто сон вспомнил...

– А тебе снятся сны? – тут же заинтересовался Ван. – Расскажи, что это такое? Я от многих слышал про сны, а вот сам ни разу не видел. Что тебе сегодня приснилось, что так тебя напугало?

– Да ничего особенного. – Магистр махнул рукой. – Хотя, как правило, сны снятся картинкой, а сегодня ночью снилась сплошная чернота... И разговор странный... Так что сегодняшний сон я не видел, а слышал.

Лисий Хвост задумчиво поводил пальцем по скатерти, а затем, подняв глаза на своего спутника, тихо добавил: – Понимаешь, мне приснилось, что меня сегодня за завтраком будут кормить фруктовым муссом...

– Как это – кормить? – переспросил Ван.

– А вот так!.. При этом у одного из "кормильцев" якобы пахнет чесноком изо рта, и поэтому фруктовый мусс будет иметь его привкус...

Ван, обдумывая слова магистра, почесал щеку, а затем протянул:

– Да-а-а, я такие сны слышать не хочу. В это время обслуживавшая их девчушка под пристальным взглядом хозяина гостиницы ловко и быстро накрыла на стол. Заканчивая сервировку, она поставила в середину стола две большие креманки, наполненные густой розоватой массой, и, не удержавшись, тихо пробормотала:

– Вот вам ваш мусс с чесноком...

Лисий Хвост от ее слов вздрогнул и метнул затравленный взгляд в сторону пугавшего его лакомства. Но Ван вдруг со смехом заявил:

– Тебе, святой отец, действительно нужно срочно в монастырь. Братья разберутся и с твоими снами, и с твоими моральными травмами.

– Если вы будете болтать вместо того, чтобы завтракать, ваши попутчики уедут без вас. – Маленький гоблин-: хозяин имел весьма грозный вид. – Они и так уже жалуются, что не успевают на праздник, а вы их еще задерживаете.

После этого замечания Лисий Хвост и его спутник уже не отвлекались на разговоры. Они быстро покончили с завтраком. Правда, за мусс магистр принялся только после того, как увидел, с каким удовольствием поглощает его Ван.

Уже через несколько минут они были во дворе. Там их ожидал небольшой караван, состоявший из четырех повозок, крытых, на манер фургонов американских переселенцев, темным брезентом и запряженных небольшими, но, по-видимому, выносливыми лошадками. Магистр и Ван забрались в один из фургонов, которым управлял невысоки рыжеволосый крепыш. Он сидел на кожаном сиденье передка повозки, с важностью перебирая вожжи. Едва его лассажиры оказались внутри, он лихо и одновременно как-то ласково хлопнул вожжами по спине лошади, и та двинулись вперед, сразу перейдя на ровную, упрямую рысь. За первой повозкой тронулись остальные, и, покинув широченный двор гостиницы, они оказались на широкой дороге, огибавшей маленький городок Торгт и уходившей между обработанных полей и разделявших их маленьких рощиц в сторону все еще далеких гор.

Магистр устроился на небольшой кучке сена позади возницы и, аккуратно уложив свой посох вдоль невысокого бортика, с интересом разглядывал окрестности. Ван, укрывшись в глубине повозки, впал в уже привычную сосредоточенность. Прикрыв глаза, он слегка шевелил пальцами рук и порой что-то нашептывал. Поскольку их фургон шел первым, им не мешали ни другие повозки, ни пыль, поднимавшаяся из-под колес. Так, занимаясь каждый своим делом, они проехали около часа. И тут Лисий Хвост обратился к вознице:

– Я смотрю, ты ловко управляешься с лошадьми. Часто тебе приходится возить гостей в монастыри?

Тот молча повернул свою лохматую голову в сторону магистра, бросил на него быстрый взгляд, а затем более внимательно посмотрел в глубь фургона, где неподвижно сидел Ван. Потом, снова развернувшись в сторону дороги, он звонко чмокнул, подбадривая лошадей, и только после этого ответил негромким хрипловатым голосом.

– Да, почитай, всю жизнь мотаюсь между Торггом и монастырями. И не только к праздникам. Желающие попасть в монастырь имеются в любое время. – Он хмыкнул и покрутил головой. – Можно подумать, что монахи способны решить любую человеческую проблему...

– А ты считаешь, что такое невозможно? Я как раз слышал, что они владеют Истинным Знанием, а если так, то они действительно способны решить проблемы любого человека.

– А я считаю, что если человек не может решить свои проблемы, так либо эти проблемы не стоят решения, либо человек слишком ленив. В первом случае нечего себе голову забивать, а во втором – незачем такому человеку небо коптить!

– Э, друг, да ты философ! Лихо ты все и всех расставил по своим местам. Неужели у тебя никогда не было не решаемых проблем?

– Нет, не было! И желания задавать вопросы посвященным не было. Я давно понял, что даже самый святой монах – всего-навсего обычный человек, и, значит, не может до конца понять трудностей другого человека. А раз так, то и его решение, его совет, не могут быть верными.

Он опять усмехнулся и покрутил головой.

– Видел бы ты, святой отец, какие только люди не сидели в моем фургоне! И отчаянные, и отчаявшиеся, и святые, и полные нечестивцы. И все туда ехали с надеждой, а обратно... А обратно – по-разному, но все недовольные.

– Неужели никто из тех, кто обращается в монастырь, не получают помощи?

– Ну почему, я так не говорю. Если там болит что-нибудь или в семье неурядицы какие, тут монахи помогут. И вылечат, и подскажут, как жить дальше. Да только стоит ли из-за этого в такую даль тащиться. В любой большой деревне имеется хороший лекарь, а в своей семье всегда можно порядок навести, надо только сесть и спокойно подумать. Я говорю о настоящих вопросах. О тех, ради решения которых стоит брести в горы. Вот ты, святой отец, ради чего со своего далекого юга притащился в Тань-Шао? Тоже надеешься, что монахи все твои проблемы решат?

– Да нет. Я надеюсь постичь Истинное Знание. Возница вновь кинул быстрый взгляд в сторону магистра и усмехнулся.

– Значит, вопрос задать хочешь?

– То есть?.. – не понял Лисий Хвост.

Рыжая голова снова повернулась, и на этот раз взгляд был вопросительным.

– Так чтобы стать послушником монастыря и получить доступ к Истинному Знанию, надо вопрос задать.

– Задать?! Хм... Интересный экзамен... Я как-то больще привык думать, что во время экзамена на вопросы надо отвечать, а тут – задать... Мне Ван говорил, будто на празднике Познания Сути настоятелю монастыря задают вопросы, но я не думал, что это тест на способность изучать Истинное Знание.

– Ты, святой отец, как с неведомой земли прибыл. Самых простых вещей не знаешь. – Возница снова покачал головой, перебирая вожжи.

– Я действительно многого не знаю. Просто жизнь, которую я вел до того, как отправился в Тань-Шао, была слишком оторвана от повседневности. Мой учитель требовал полной сосредоточенности на наших занятиях. Видимо, поэтому я плохо разбираюсь в существующем укладе жизни.

Дорога перевалила через невысокий холм и узкой пыльной лентой уходила в недалекий, ярко освещенный солнцем лес. Лошадка прошла под уклон не более десятка шагов, когда возница вдруг приподнялся со своего сиденья и принялся пристально вглядываться в какую-то точку впереди. Лисий Хвост проследил за направлением его взгляда, однако ничего интересного не заметил и вопросительно посмотрел на возницу, ожидая услышать, что так его заинтересовало. Но тот продолжал рассматривать неизвестный объект, а потом, ухватившись за обруч повозки, поддерживавший тент, обернулся назад и протяжно свистнул. Магистр тоже обернулся назад и увидел, что три повозки, следовавшие за ними, также перевалили через вершину холма и теперь, прибавив скорость, быстро их догоняли.

– Что-то случилось?.. – спросил он рыжеволосого.

– Пока что нет, – ответил тот, усаживаясь на сиденье. Но мне очень не нравится поведение моей лошади. Красав чего-то боится – вон как ногами перебирает, словно дальше идти не хочет.

Лисий Хвост посмотрел на лошадь, но ничего необычного не увидел. Однако он чувствовал, что возница встревожился всерьез и не без причины.

После сигнала рыжего возницы отставшие фургоны быстро нагнали передний, и растянувшийся было караван продолжил движение плотной, компактной группой. А еще через полчаса даже Лисий Хвост понял, что лошадь ведет себя странно. Она явно сбавила ход и, несмотря на понукания возницы, перешла с рыси на шаг. При этом она начала глухо всхрапывать и поглядывать круглым испуганным глазом на сидящих в повозке людей, словно спрашивая: куда ж это вы претесь?!

Рыжий остановил лошадь, не доезжая метров тридцати до опушки леса. Две другие повозки съехали с пыльной ленты дороги и остановились рядом с повозкой магистра. Четвертый фургон встал несколько сзади, словно прикрывая своих товарищей с тыла. И возницы, и некоторые из пассажиров каравана сошлись у переднего фургона, а один из них громко обратился к рыжему:

– И долго ты собираешься здесь прохлаждаться? Или в лес боишься въезжать? Так пропусти меня вперед, я тоже дорогу неплохо знаю.

Однако рыжий, спрыгнув с облучка, не отвечал на выпады своего товарища, а прошел немного вперед и стоял посреди дороги, будто к чему-то принюхиваясь. Затем он вернулся к повозке и задумчиво пробормотал:

– Вроде бы все в порядке, а что-то не так. Зря моя Красава упираться не будет. И... – он задумчиво потер плохо выбритую щеку, – и следы от колес прямо перед нами свежие, глубокие, а на опушке почти не видны, как будто им уже несколько дней.

Лисий Хвост выбрался из фургона и, взяв в руку свой посох, молча прошел мимо столпившихся людей вперед по Дороге. Не доходя трех-четырех десятков шагов до опушки лeса, он остановился и внимательно оглядел окружающее. Следы на дороге, как и говорил рыжий возчик, выглядели действительно странно. А кроме того, магистр почти сразу разглядел грубый рубец, которым на действительность была "подшита" пелена наваждения. Он тщательно прощупал структуру сорока, а потом закрыл глаза и, тщательно выговаривая нeпонятные слова, произнес короткое заклинание.

Воздух вместе с куском леса и дороги перед ним дернулся, словно занавеска, отброшенная хозяйской рукой, и перед охнувшими и попятившимися путниками предстала разлегшаяся поперек дороги, ни на что непохожая темная серь. Более всего эта штука напоминала большую темную тучу, непонятным образом оседлавшую дорогу. Она клубилась, словно продуваемая ветром, а внутри нее что-то посверкивало и негромко, но грозно погромыхивало.

Несколько минут длилось молчание, а затем тот же смелый говорун заявил, похлопывая по своему сапогу свернутым кнутом:

– Я говорил, что надо было раньше выезжать!.. С утра наверняка проскочили бы. А теперь – вот... – И он ткнул рукояткой кнута в сторону разлегшейся на дороге тучи. – Объезжать придется, значит, на праздник точно не попадем.

Он смачно плюнул в дорожную пыль и сверкнул глазом в сторону магистра.

– Ну что, святой отец, может, здесь твои знания по– могут?..

Лисий Хвост, не обращая внимания на говорившего, медленно и осторожно двинулся в сторону тучи. Даже не оглядываясь, он чувствовал, что Светлый Ван идет следом, держась несколько сбоку и сзади.

Поначалу туча никак не реагировала на их приближение, только маленькие вихри внутри нее заметались несколько быстрее. Однако чем ближе подходили к ней люди, тем заполошнее мерцали внутри нее фиолетовые всполохи, тем нетерпеливее становилось ее громыхание.

Лисий Хвост остановился в десятке шагов и снова принялся тщательно прощупывать окружающую реальность. Дорога, поля вокруг нее, лес, начинавшийся сразу за клубящейся тучей, безусловно были истинными. А вот на дороге перед ним расположилось... ничто. Это было, пожалуй, самым точным определением для представшей перед магистром сути. Было такое впечатление, что темно-серые, угрюмо перекручивающиеся клубы, подсвеченные изнутри багровыми всполохами, скрывают... Да в том-то и дело, что ничего они не скрывали, поскольку внутри тучи ничего не было. То есть – совсем ничего, одна безличная, немая и слепая пустота Более того, всего этого – клубящейся и посверкивающей тучи, скрывающейся в ней темной бездны – ничто вообще здесь не могло быть! Не было условий для существования всего этого. Но оно существовало, к тому же оно было готово проглотить все окружающее, вобрать в себя и поля, и лес, и дорогу, и стоящие на дороге повозки, но сильнее всего оно тянулось к людям, оно жаждало человеческой плоти, оно радостно готовилось поглотить живой Разум!

Магистр, слегка наклонив вперед свой посох, опять пробормотал несколько невнятных звуков и слегка потряс левым рукавом своей хламиды. Неожиданно из рукава легкой струйкой потекла какая-то бурая пыль, образовывая небольшое легкое облачко. Это облачко повисло, не касаясь земли, а затем медленно потянулось в сторону рокотавшей тучи. Магистр снова произнес несколько негромких, малопонятных звуков и еще больше наклонил посох, так что сидевшая на его верхушке деревянная фигурка уставилась своими багрово святящимися глазами на клубящуюся тучу. Та, словно подчиняясь неживому взгляду деревянной крысы, дернулась прочь от магистра и тут же, глухо заревев, угрожающе двинулась в его сторону, но наткнулась на выпущенное магистром маленькое, легкое бурое облачко. И это облачко немедленно стало расползаться по поверхности тучи, покрывая ее и истончаясь до легкого, почти невидимого, бурого мазка на темном клубящемся теле.

Магистр, не поднимая посоха, начал медленно приближаться к ворочавшейся туче. При этом глаза деревянной крысы все больше наливались тревожным, багровым огнем. Когда до странной и страшной преграды оставалось всего несколько метров, деревянный зверек зашевелился, подтянулся ближе к верхушке посоха, выгнул спину и. развернув свой необычный хвост, принялся помахивать им перед собой, словно дирижируя невидимым оркеcтром. И в такт этой неслышной мелодии туча начала сжиматься. Сначала это происходило медленно, неравномерными, судорожными рывками. Но постепенно процесс вошел в своеобразный завораживающий ритм. Создавалось впечатление, будто что-то тяжелое, но рыхлое и мягкое запихнули в прозрачный мешок, и теперь этот мешок стягивают широкими ремнями, уплотняя, утрамбовывая его содержимое.

Попутчики магистра, сгрудившись возле повозок, мол ча, с изумлением наблюдали за происходящим. И тольк Светлому Вану, не отстававшему от магистра, было виднс, с каким трудом удерживает тот свой посох. Руки Лисьего Хвоста сотрясала крупная дрожь, переступавшие мелкими шажками ноги подгибались в коленях, спина все более сгибалась от непосильного напряжения. Но магистр, не останавливаясь, продвигался все ближе и ближе к сжимавшейся туче, а деревянная фигурка на его посохе продолжала свою непонятную работу.

Через несколько долгих секунд лохматая, грозно погромыхивающая и посверкивающая туча превратилась в тугой, плотный шар размером с тележное колесо. И тут крыса изменила ритм и амплитуду своих движений. Размах хвоста стал короче и четче, а остаток тучи приподнялся над землей и принялся перекатываться, словно его мяли, сбивали, похлопывали огромные невидимые ладони. Темный шар продолжал уплотняться, уменьшаясь в размерах и покрываясь все более плотным буроватым налетом.

Не прошло и полутора минут, как посреди освободившейся дороги остался лежать небольшой бурый камешек – то, во что превратилась грозная, непреодолимая преграда. Магистр выпрямил свой посох, и крыса буквально съехала по нему на свое постоянное место. Ее длиннющий хвост бессильно обвис, а затем, словно нехотя, обвил посох.

Лисий Хвост подошел к камешку и наклонился, внимательно его разглядывая, а потом протянул руку, чтобы подобрать его, и вдруг бессильно осел прямо в дорожную пыль. В ту же секунду рядом с ним оказался Светлый Ван. Он подхватил магистра и осторожно опустил его на дорогу.

Через мгновение к ним подъехала повозка, и Ван вместе с оыжим возчиком уложили магистра внутрь. Затем Ван забрался в фургон, уселся рядом с магистром, аккуратно уло-ясив его посох вдоль борта, и откинул скрывавший голову магистра капюшон. Лисий Хвост лежал, закрыв глаза. Его лицо, прочерченное резкими глубокими морщинами, выглядело изможденным и было мокро от пота. Покрасневшие веки вздрагивали, словно ему в глаза бил яркий свет, а сухие потрескавшиеся губы шептали что-то непонятное. Его редкие седые волосы намокли и сбились, открывая лысину на затылке.

Ван положил голову магистра себе на колени и, достав из кармана огромный клетчатый носовой платок, принялся осторожно отирать пот с его лица. Их попутчики окружили повозку и с благоговением смотрели на лежащего старика, который только что на их глазах сотворил невероятное волшебство. И никто из них не заметил, как рыжий возчик сунул в карман магистерской хламиды небольшой, но очень тяжелый камешек, покрытый плотным бурым налетом.

А затем хозяин повозки взобрался на свое место и, обернувшись к окружавшим ее людям, проворчал:

– Ну что, так и будем стоять?.. Дорога-то свободна, или мы на праздник уже не спешим?..

Их попутчики, будто очнувшись, засуетились, рассаживаясь по фургонам, и через минуту караван уже втягивался под кроны высоких деревьев, стоявших на опушке светлого, праздничного леса.

Дорога несколько сузилась, зажатая высокими светлосерыми стволами елей и густым подлеском. Ее бурое, извилистое полотно перерезали узловатые бугры корней. Поэтому возницы придерживали лошадей, уменьшая, насколько можно, тряску. И все-таки фургоны грохотали, скрипя и раскачиваясь, а большинство пассажиров спустились на землю, предпочитая идти пешком.

Рыжий возница, по-прежнему правивший передним фургоном, постоянно оглядывался на своих пассажиров и, видимо, очень переживал, что не может обеспечить более плавной езды. Внутри фургона Светлый Ван старался устроить лежащего магистра поудобнее.

А магистр спал. Спал, несмотря на оглушительный грохот и скрип, беспрерывную тряску и раскачивание фургона. Он снова был в абсолютной темноте, его снова убаюкивала теплая ласковая сырость, он снова еще не родился. Но теперь он знал, что в этой темноте, этом тепле и сырости можно услышать кое-что интересное, и поэтому он спал, прислушиваясь к окружающему его сну.

И он услышал. Он услышал странный монотонный голос, который бубнил не переставая, без пауз и интонаций. Этот голос не был похож ни на один из слышанных магистром голосов, и только через некоторое время он понял, что так мог бы говорить обладатель хрипловатого "прокуренного" баритона из его первого сна. А может, это был вовсе не голос, а просто размышления?

"Интересно, что это за дрянь разлеглась посередь дороги? Сроду ничего подобного не видел. Да, по-моему, и Обретшая Суть тоже. Я же видел, как она растерялась. Если бы не наш гость, ни за что не проехать. Хорошо, что Обретшая Суть сменила полную пелену на частичную, а то кто бы этой дрянью занялся? И правильно я этот камешек ему в карман засунул – он же сам хотел его подобрать, только сил не хватило. А если эта дрянь, что он в камешек запрятал, снова развернется, ему опять придется ею заняться... Да кто еще с этой дрянью справиться сможет?.. И что это за дрянь?.. Зачем она посреди дороги разлеглась?.. Никогда такого не было... Может, она из-за этого "магистра" здесь появилась?.. Имя-то какое странное – "магистр", словно он из неведомой земли явился. И про наши обычаи ничего не знает... Сам вопрос едет задавать, и не знает, что вопрос задавать надо... А как Обретшая Суть с ним нянчится... Скорей бы этот лес кончался, а то эта тряска из нашего "магистра" остаток сил вытряхнет. И что это за дрянь посередь дороги разлеглась?.."

Голос продолжал что-то бормотать, но Лисий Хвост уже не слушал. Его сон прервался размышлениями. Он вдруг понял, что именно во сне может спокойно все обдумать, не беспокоясь, что его прервут или отвлекут.

Значит, так! После перехода он оказался в совершенно реальном мире. По крайней мере в этом он точно уверен. До встречи с "разбойничками" его окружала действительность без какого-либо изъяна. Первый признак морока он обнаружил при встрече с тем бородатым мужиком, который оказался предводителем шайки и прозывался Кудлатый Хват. Там он сразу увидел трещину и опознал морок. Но ведь он с этим мороком быстро разделался! Не было ни Кудлатого Хвата, ни четверых душегубов, так, одно наваждение. И нес это Наваждение, сам того не зная, белокурый паренек, ставший его спутником. До города они дошли в совершенно реальном мире. Разве что всадники... Ведь всадники-то были без седел! Какая ж верховая езда без седла!.. Потом постоялый двор. Хозяин оглушительно орал, в этом нет никакого сомнения, он отлично слышал эти вопли. А потом и этот гоблин, и его попутчик заявили, будто ему послышалось, и разговаривать стали нормально... Только ему не послышалось! Но он же не обнаружил никакой трещинки... Или наваждение было настолько искусным, что ему было не под силу разобраться?.. Ну, это вряд ли!.. Он все-таки магистр, и в наваждениях собаку съел!.. А эта дрянь на дороге! Это ведь точно не морок. Это скорее ловушка... или даже откровенный перехват... Перехват кого?.. Перехват его!.. Но кто знал, что он окажется в этом Мире, на Дороге к Тань-Шао? Кто?!

А может, не надо себя накручивать? Лучше спокойно Разобраться, что происходит. В конце концов, он направляется туда, куда ему надо, и если с ним кто-то играет в непонятные игры, рано или поздно ему придется объяснить правила игры. Или же он будет играть по своим правилам, и тогда...

И тогда магистр проснулся.

Фургон катился по мягкой дорожной пыли среди полей и лугов предгорий. Лес, куда их не пускала ловушка, давно остался позади. Вокруг стояла тишина, и лишь иногда легкий скрип колеса или позвякивание сбруи нарушало ее. Магистр открыл глаза и увидел над собой высокое голубое небо с легкими белыми облачками в вышине, перечерченное четырьмя черными полосками каркаса снятого тента. По тому, как высокие облака были подкрашены розовым, он понял, что дело идет к вечеру. Он чувствовал себя отдохнувшим и бодрым.

"А ведь я проспал почти весь день!" – подумал он. Потянувшись, Лисий Хвост сел и огляделся. Их фургон по-прежнему двигался первым. Светлый Ван сидел рядом с возницей и о чем-то тихо с ним переговаривался. Их разговор совершенно не нарушал окружающую тишину. Остальные три фургона каравана растянулись длинной цепочкой, так, чтобы пыль, поднятая передним фургоном, не слишком досаждала следующим. Солнце действительно висело уже достаточно низко над горизонтом, освещая окружающую равнину косыми розоватыми лучами. Но самое главное, буквально в нескольких километрах от каравана вставали передовые отроги гор, к которым так стремился Лисий Хвост. Прижавшись к ним, на опушке небольшой рощицы стояла темная громада окруженного стеной монастыря.

То, что это монастырь, а не какая-нибудь крепость местного феодала, Лисий Хвост понял сразу, как и то, что караван направляется именно к этому монастырю. Значит. скоро он наконец познакомится с людьми, познающими Суть. И не важно, что, по словам его спутника, в нижних монастырях "разрабатывали только отдельные части учения", главное, эти люди были приобщены к Знанию. А значит, можно было выяснить хотя бы общие черты этого Знания.

В этот момент пересевший вперед Светлый Ван оглянулся и, увидев проснувшегося магистра, улыбнулся.

– Отдохнул, святой отец?

– Да, вполне. Можно еще с одной тучкой разобраться, – улыбнулся в ответ магистр, натягивая на голову капюшон своей хламиды.

– Ты, учитель, и так теперь станешь полубогом или по меньшей мере национальным героем. Я представляю, что будут рассказывать очевидцы о твоем волшебстве, когда вернутся по домам. – Ван кивнул в сторону следовавших за ними фургонов, а затем, опустив глаза, добавил: – А помощник твой, так тот вообще всех поразил!..

Лисий Хвост проследил за взглядом Вана и увидел свой посох, аккуратно уложенный рядом с ним вдоль бортика повозки.

– Это не помощник, – магистр ласково погладил резную фигурку крысы, это друг... Мы с ним столько вместе прошли, что друг без друга уже и жить не можем.

Немного помолчав, Лисий Хвост поднял голову и, встретив взгляд Вана, спросил:

– Как я понимаю, мы направляемся в вон тот монастырь? – Магистр указал в сторону темнеющей впереди стены.

– Совершенно верно. Там мы переночуем, а утром двинемся дальше, уже пешком.

– Значит, фургоны двинутся назад?

– Да нет. Фургоны останутся в монастыре до возвращения наших проводников. – Он посмотрел на помалкивающего рыжего возницу и добавил: – Они должны довести и нас до Поднебесного.

Лисий Хвост понимающе кивнул и сменил тему разговора:

– Вообще-то я бы с удовольствием перекусил. Хоть завтрак и был плотным, но я все-таки целый день ничего не ел...

Ван улыбнулся и почесал разлохматившуюся голову. – Можно остановиться и закусить, но если магистр немного потерпит, мы поужинаем в Замшелом Камне. Это будет и удобнее, и вкуснее, и интереснее...

– Ну, раз в Замшелом Камне и удобнее, и вкуснее, и... А что это, собственно говоря, такое – Замшелый Камень?

– Это и есть монастырь, в который мы направляемся.

– А почему Замшелый Камень?

– О, это целая легенда. Но лучше услышать ее из уст настоятеля монастыря. Если говорить откровенно, только он и может по-настоящему рассказать эту легенду. Любой другой, даже если слышал ее не один раз, обязательно забудет что-нибудь важное. Могу только сказать, что из этой легенды следует, будто этот монастырь самый старый, и именно он положил начало всему Тань-Шао.

– Как интересно! – Глаза магистра блеснули из-под капюшона. – Еще одна причина потерпеть с ужином.

– Да не так уж долго и терпеть придется, – вступил в разговор рыжий возница. – Нам и ехать-то меньше часа осталось.

– А тебя как, мой дорогой, зовут? – обратился магистр к вознице. – Мы целый день в одной повозке, а я до сих пор не знаю твоего имени.

– Как папа с мамой звали – не скажу, не знаю. А люди называют по-разному: кто – рыжий, кто – красный, кто – Длинный Кнут. А как ты будешь звать – твое дело.

– Да нет, не только мое. По-моему, человека надо называть так, чтобы ему самому нравилось и чтобы он знал – это к нему обращаются... Так как же к тебе обращаться?

– Ишь ты, какую базу подвел, – ухмыльнулся возница. – Ну коли так, хорошо, называй меня Длинный Кнут. Насколько мне известно, в округе таким именем никого больше не называют. Так что я сразу пойму, что ты ко мне обращаешься. – И рыжий довольно ухмыльнулся.

– Тогда скажи мне, Длинный Кнут, каковы наши шансы вовремя добраться до Поднебесного? Ты же, как я понял, неоднократно проделывал этот путь.

– Шансы?.. – Возница задумчиво хмыкнул. – Если завтра встанем пораньше, да если в группе подобрались хорошие ходоки, да если никаких приключений вроде сегодняшнего не случится, – он покосился на магистра, тогда к вечеру подойдем к монастырю. Тропочки проложены надежные, дорогу мы хорошо знаем, так что все от паломников зависит.

Он повернулся назад и внимательно посмотрел на следовавшие позади фургоны. Те прибавили ходу и почти догнали переднюю повозку. Чувствовалось, что всем не терпится оказаться в уже хорошо видимом монастыре. Даже уставшие лошадки побежали бодрее, потряхивая лохматыми головами. А монастырь был совсем рядом, уже можно было разглядеть замшелые камни, из которых была сложена его ограда и которые, вполне возможно, дали название монастырю. В этот момент его ворота медленно отворились, и на дорогу выехали четыре всадника в темных монашеских накидках, с надвинутыми на лица глубокими капюшонами. Они разъехались по двое в разные стороны и замерли, на манер почетного эскорта, сливаясь в вечернем полумраке со стенами монастыря.

Затем в воротах показался всадник на высоком вороном скакуне. Вся его фигура была закутана в абсолютно черный плащ, на котором резко выделялись широкий серебряный пояс и такая же цепь. На цепи посверкивала тяжелая, похожая на кованую, подвеска с большим, прозрачно-синим камнем. Монашеский капюшон плаща был откинут и открывал широкое скуластое лицо, оттененное буйной, абсолютно белой шевелюрой и такой же седой, короткой, аккуратно подстриженной бородкой.

– Клянусь Сутью, нас сам настоятель встречает! – изумленно выдохнул Длинный Кнут.

– А что, такое редко происходит? – Глаза Лисьего Хвоста блеснули из-под капюшона.

– Да за те тридцать лет, что я хожу по пути к Поднебесному, это впервые! – Длинный Кнут был настолько возмyщен, что даже привстал со своего потертого сиденья. – Какое там! Я за эти тридцать лет настоятеля Замшелого амня и видел-то всего пару раз. А тут такая встреча, прямo торжественный выезд. Можно подумать, особа короткой крови в монастырь въезжает. Да пожалуй, и короля настоятель так встречать не стал бы. Ну разве что на крылечко бы вышел.

Светлый Ван молча и, казалось, неодобрительно рассматривал встречающих.

Через несколько мгновений фургоны гуськом подкатили к воротам монастыря и остановились перед встречающими. Настоятель тронул своего жеребца и, выдвинувшись на пару шагов вперед, громко спросил:

– Кто из следующих в Поднебесный называет себя Серым Магистром?

Лисий Хвост инстинктивно положил руку на свой посох и ответил, не вставая со своего места:

– Этим именем называюсь я.

– Ты следуешь один, или тебя кто-то сопровождает? – обратился настоятель к магистру.

– Меня сопровождает вот этот молодой человек. – Лисий Хвост кивнул в сторону Светлого Вана. – А ведет нас Длинный Кнут.

Настоятель бросил беглый взгляд в сторону сидевших в фургоне и снова обратился к магистру:

– Прошу тебя и твоих спутников проследовать за мной в отведенные для вас помещения.