Текст книги "Вингер. Танке (СИ)"

Автор книги: Евгений Лебедев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 10

Россия. Москва. 22 – 23 декабря 2005 года.

В окне отражали блики фонарей и свет фар. Мы мягко ехали по городу.

«Падал, падал, падал первый снег. Как же мы его не заметили», – пела по радио Валерия.

Что удивительно, эта композиция мало чем отличалась от оригинала Инны Афанасьевой. А вот вокал у жены Пригожина был даже на порядок выше, чем у белоруски.

– Тебе понравилось? – прижалась ко мне Лена. – Я на эту песню тоже в подпевке была. Меня Иосифу Игоревичу наш преподаватель вокала предложил. Ему понравилось, и мы её за три дня записали. А ещё Валерия с десантниками записала песню «Долго». Я тоже там участвовала.

– Хочется долго с тобой говорить и целовать тебя долго. Долго, долго. Долго, – пропела она.

– С десантниками? – переспрашиваю я.

– Ой, ты же не знаешь. Тебя в почётные десантники посвятили. К Иосифу Игоревичу в конце ноября приезжала группа из Рязанского училища, где Владимир Геннадьевич работает. У них название ещё такое интересное, как у лётчиков, – «Воздушная академия». Они «Никто, кроме нас», «Вперёд, Россия!» и «Долго» спели. Их сейчас по радио часто крутят. Эти ребята, кстати, тоже в видео «Новогодней» будут, – рассказывала Лена.

– Им бы «Крылатая пехота» лучше подошла, – на автомате отвечаю я.

Открываю бутылку воды и осторожно интересуюсь:

– А разве видео уже сняли? Я думал, что съёмками завтра займутся.

– Сашка, а ты разве моё письмо на почту не получал?

– Я вчера играл, а сегодня к тебе летел. Некогда было посмотреть, – делаю ещё один глоток. После самолёта у меня всегда горло сушит.

– Видео начали снимать через несколько дней, когда ребята вернулись из Турции. Там очень красиво получилось. Вы сначала играете в футбол, потом садитесь за стол. Тебя решили в самый конец вставить, когда куранты двенадцать бьют. Ты в костюме Деда Мороза в двери зайдёшь с хамоном.

– Так меня разве одного снимать будут?

– Ну да. Тимати вчера сняли, он запечённую индейку на блюде нёс.

Да уж… «Песня объединяет, сынок», – вспомнил я маму. Я думал, шашлык сделаем, пообщаемся, а получается, что никого из сборной и не увижу. Зато в видео будут левые десантники, Валерия и Тимати. Интересно, свиная ляжка хоть настоящей будет или муляж?

– Я сейчас сигнал включу, чтобы проехать, – прервал мои размышления водитель.

Сирену? Когда мы садились в машину, было темно. Я даже внимания не обратил, так был поглощён своей девушкой. Это милицейская машина?

По ушам ударил звук сирены, и машины впереди стали послушно расступаться. В их окнах отражался синий маячок на крыше нашего внедорожника. Проехав сложный участок дороги с пробкой, водитель отключил звуковое сопровождение.

– А куда мы спешим? Ещё же только четыре часа? Блин… Я же часы не перевёл. Это же шесть получается?

– Да, уже шесть. Ты когда в Испанию летишь, то два часа отнимаешь, а к нам – два часа прибавляешь. Чёрт, я самое главное тебе не сказала. У тебя в десять вечера прямой эфир с Познером на сорок пять минут. Они попросили, чтобы самое позднее мы туда к восьми приехали. Нужно за час-полтора в студии всё успеть.

– Стоп. Подожди. Лена, какой Познер? Мне агент ничего не говорил по этому поводу.

– Ты мою почту не открыл. Я вчера тебе всё переслала и с Олей по скайпу поговорила.

– Оля мне ничего не сказала.

– Саша, ты себе представить не можешь, что у нас здесь происходит. Хоть у вас там и тарелка, но Оля сказала, что ты телевизор практически не смотришь. Тебя, Андрея Ещенко, Мануэля Руса в геи записали.

– Чего? – У меня реально упала челюсть.

– В «Экспресс-газете» вышла статья. Её написала одна студентка, которая на последнем курсе журфака у нас учится. Она там такое насочиняла, что моей маме прямо на работе скорую вызвали из-за давления. Ей же отпуск за свой счёт дали на неделю, и я ей туристическую визу через турагентство сделала. Заплатила из тех, что мне Иосиф Игоревич за бэк-вокал заплатил. Много отдала, но быстро сделали. Она в Валенсию с ребятами из «Динамо» 26-го летит, а обратно со мной… Ну и вот, про тебя написали следующее…

Услыхал звон, да не понял, откуда он. Оказывается, я и Ману – любовники. Но я, гад такой, изменил Русу вместе с Ещенко. У бывшего случился нервный срыв, и он покинул клуб, а я устроил на тёплое место Дюху.

Чувствуется мне, что Андрей будет подкалывать меня по поводу этой брехни до конца моей жизни. А не та ли это журналистка, которая брала у меня интервью на базе в Бору? Она ещё пальцем в меня тыкала: «Ты у меня ещё пожалеешь». Это в 2019 году можно погуглить всё что угодно. А сейчас достоверную информацию найти ещё сложно. Видимо, она что-то прознала про Мануэля, вот и додумала остальное. Дурдом.

– Посольство России в Турции закидали гранатами, – продолжала Лена.

– Пару самодельных коктейлей Молотова бросили, – вмешался водитель, не отрывая глаз от дороги.

– Да какая разница, оно же всё взрывается. От этих бомб полыхнуло так, что десяток пожарных машин приехало. Одного человека даже в больницу увезли.

– Подожди, так что там с Познером?

– За интервью тебе дают пятьдесят тысяч евро. Ты их можешь обратно на ребят потратить. Они уже и лотерею провели.

– Какую лотерею? – растерялся я.

– Как какую? Выбрали одиннадцать ребят, которые поедут в следующий раз в Валенсию.

От потока новостей у меня произошла некая перегрузка системы. Пожар в посольстве, я гей, тёща едет в гости, прямой эфир с Познером, Лена у Валерии бэк-вокалисткой пристроилась.

– Подъезжаем. Пока не выходите. Сделаю звонок и проверю периметр.

Непростой у нас водитель, очень непростой. Через минуту дверь открыли, и меня буквально передали на руки Пригожину.

– Герой ты наш! Приехал! Ну, здравствуй, Саша! Как там Испания поживает?

В студии я поздоровался за руку с десятком людей. Каждый старался обнять меня, спросить о моем здоровье, выразить свое недовольство по поводу турок и пожелать удачи на первенстве мира. Наконец, я остался наедине с Владимиром Сергеевичем и Пригожиным. Лена убежала, чтобы приготовить мне горячий чай и что-нибудь перекусить.

– Песня наилегчайшая, – подбодрил меня Морозов-старший. – Я думаю, что запишем с первого раза, потом снимем вас с хамоном и сразу отпустим к Познеру. У нас уже тут телефон оборвали – звонят и звонят оттуда. Сейчас Леночка чай принесёт, лёгкий перекус – и распоёмся.

– А можно песни послушать? Мне Лена в машине хвасталась, что она бэк-вокалисткой у вас подрабатывает?

– Грех такой голос упускать, – присоединился к разговору Пригожин. – Сейчас включу «Эйфорию». Знаешь, Саша, ни в одну песню не влюблялся, как в эту. Эрнст тоже в полном восторге. В мае едем покорять Элладу. Если эта песня не займёт первое место, то я даже не знаю.

– Why, why can’t this moment last forever? Tonight, tonight eternity’s an open door…

Его жена пела мягче, эмоциональнее. Но именно от этого песня ещё больше выигрывала. А уж когда она взяла верхние ноты, у меня будто холодок пробежался по спине. Ну и вокалище! Я и не думал, что Валерия может так петь. Вот что значит Гнесинка.

– Йо-о, братан! – раздался голос Тимура сзади. – Дай тебя обнять! Вот молодец! Слушай, не мог не приехать сегодня.

– Очень рад тебя видеть, Тимур! – обнял я его в ответ.

Подошла Лена с чаем и бутербродами с холодной курицей. Я глянул на часы. Ого, уже семь часов.

Пока я ел, Тимати рассказывал об успехе в Штатах, интересовался у мужа Валерии каким-то бизнесменом, который заказал ему новогоднее выступление. А я с интересом сравнивал этого Тимура с прошлым. В Штатах ему придали лоск. Ему затемнили кожу, придали блеск волосам. Он отрастил аккуратную бородку. Никакой золотой ювелирки, кроме бриллианта в левой серьге. Вся его фигура излучала ауру успеха, богатства и абсолютной уверенности в себе.

– Я Лене вчера приглашения отдал. Буду ждать тебя к восьми. У тебя же самолёт в пять утра? Я тебя провожу. Даже не возражай, обидишь, брат. Вот смотрю я на тебя и просто не верю, сколько всего поменялось с лета. Как подумаю, что меня могло в Москве не быть и мы с тобой никогда не встретились, так прямо до дрожи пробирает. Саша, вот расскажи, открой тайну, как ты сочиняешь всё вот это?

– А как Пушкин говорил стихами? – вмешался Морозов-старший. – Вы же, Саша, не только песни пишете, но и футболист хороший. Мой сын после вашего матча с Турцией под таким впечатлением ходил, что всю ночь не спал. До сих пор ваш матч пересматривает буквально по минутам, не может поверить, что видит. Говорит, что, чем чёрт не шутит? Может, и возьмём кубок в Германии.

– Конечно, возьмём. Зачем туда вообще ехать, если не собираемся выигрывать? А вы чем планируете заниматься, кроме преподавания?

– А чем я ещё могу заниматься в мои годы, Сашенька?

– Я за этот месяц кое-что придумал… – Ставлю пустую кружку на стол и начинаю рассказывать концепцию телешоу «Голос».

Чем дальше углубляюсь в детали, тем более заинтересованными становятся мои собеседники. Тимати даже достал ручку и стал делать пометки в блокноте.

– Как видите, это телешоу будет отличаться от «X-Factor» и «Idol» тем, что в первую очередь будет фокусироваться на способности петь. Можно сделать «Голос» с детьми или пожилыми людьми, с людьми, которые исполняют народные песни, либо с военными ансамблями.

– Иосиф Игоревич, там Эрнст на телефоне, торопит Александра в студию, – прервал мой словесный понос женский голос.

– Ладно, давайте распеваться, Сашенька. Повторяйте: «А-у-э-о-а-у-э-о».

Песню мы записали не с первого раза, а со второго. Затем в темпе вальса сняли видео. На меня накинули тулуп, обшитый серебряной парчой со снежинками. На шею нацепили шарф клуба «Валенсия» и вручили окорок. Судя по весу – настоящий. Я восемь раз зашёл в комнату, где стоял оператор с камерой, и на этом всё. Нас с Леной обняли напоследок, проводили до машины, и мы поехали к Познеру.

На академика Королёва мы подъехали к девяти часам, и у двери меня встретил сам Константин Эрнст. После того как и он поинтересовался моим здоровьем и пожелал мне победы в Германии, я полностью потерял связь с реальностью. Кто я такой, чтобы давать интервью в прямом эфире? Чтобы меня, семнадцатилетнего пацана, сам генеральный директор Первого канала обнимал? Чего-то я в этой жизни не понимаю. Неужели мама была права, когда говорила, что стране нужны герои? Но какой из меня герой? А что тогда после Мундиаля будет твориться, если меня уже сейчас с мигалками возят? Опыт Морозова мне ничем помочь не мог, ведь его жизнь была проста и далека от этих «Медных труб».

И ещё, я волновался о том, как мой агент воспримет прямой эфир. Ведь эти пятьдесят тысяч нужно будет проводить через налоговую. Или они пойдут как благотворительность? Сестра тоже совсем берега потеряла, от моего имени соглашаться на такое. И я ещё не разобрался, кто заказал это интервью? Сам Эрнст? Или футбольный союз? Или вообще администрация президента постаралась? Что-то я себе мой отпуск совсем не так представлял.

Мой костюм, пока я его вёз, немного помялся, и его тут же унесли. Пока меня приводили в порядок, в гримёрную подошёл Познер.

– Здравствуйте, Александр, – мужчина осторожно присел на стул напротив меня.

Пожилой мужчина смотрел на меня с некой опаской, что было вполне понятно. Наверное, он и сам не понимал, о чём будет говорить с подростком. А ведь это не запись. Вдруг собеседник что-то непотребное скажет. Вовек потом не отмоешься, и на карьере можно поставить крест.

– Зовите меня Саша. Ну какой я вам Александр? Я себя сразу на сто лет ощущаю, – я мотнул головой, и гримёр тут же недовольно поцокала языком.

Не давая мужчине вставить слово, я продолжил:

– Владимир Владимирович, только не хватайтесь за голову. Так получилось, что я узнал о прямом эфире только пару часов назад. Дело в том, что вчера я не проверил электронную почту. У нас игра вчера поздно закончилась, потом мы ещё на допинг сдавали. Прямого рейса в Москву не было, летел через Мадрид. Сегодня только к вечеру прилетел и вот уже тут сижу.

Гримёр отошла, и я повернулся к нему. Ведущий выглядел настолько потрясённым, что я серьёзно испугался, что его хватит удар. Да уж, заварила Оля кашу.

– Может, вы меня просто будете расспрашивать за жизнь, а я буду отвечать по мере сил? – улыбаюсь я, пытаясь разрядить обстановку.

– Признаюсь, я и сам не ожидал такой спешки. Но раз вы готовы общаться, то я доволен. Так-так. Тогда я хотел бы поинтересоваться, можно? У вас есть неудобные темы, которые лучше обойти? – Он одел очки и достал блокнот с ручкой.

– Единственное, на чём всегда настаивает мой агент – это политическая корректность, – смеюсь я и вижу, что мой собеседник успокаивается.

– Меня тоже попросили быть политически корректным, – мягко смеётся в ответ пожилой мужчина.

Отлично! Есть контакт.

– Может, вы об Испании расскажете? Зрителям будет интересно, – закидывает удочки Познер.

– Владимир Владимирович, я же Испании практически не знаю. Я в Валенсии живу. Это приморский город, типа Туапсе. Это даже не уровень Сочи. В другие города, конечно же, выезжал. Но кроме стадиона и гостиницы я там ничего не видел, – виновато развожу я руками.

– Тогда хорошо. А что вы сами думаете? На какие вопросы хотели бы ответить?

– Вы знаете, что наш клуб берёт Андрея Ещенко? А статью в «Экспресс-газете» читали? – дожидаюсь его кивка, продолжаю. – Про моё образование можете задать вопрос, про мою семью.

– Извините, правильно ли я понял, что я могу задавать вопросы о вашей семье?

– Сами видите, какая ситуация сложилась. Сам не скажи, тут такое придумают.

– Я с вами согласен. Ну что же, суть я понял. Не волнуйтесь, Александр, эти сорок пять минут пролетят очень быстро.

Ровно в десять начался прямой эфир. Нас усадили на стулья за кофейным столиком, на котором стояли несколько бутылочек с водой. Что интересно, они были повёрнуты этикетками к зрителям. Ну это и понятно, на рекламе Первый канал сегодня очень неплохие деньги подымет.

К началу эфира я до того устал, что, кажется, прогреми взрыв под ухом, не шевельнусь. Поскорее бы это всё закончилось. Но с Олей я обязательно поговорю на тему моего прямого эфира. Беременность – это одно, а влезать в дела своего брата – это совсем другое.

– Здравствуйте, дорогие телезрители, – начинает ведущий. – Сегодня у нас в гостях семнадцатилетний Александр Граф… Бла-бла-бла.

Чуть не пропустил, когда мужчина повернулся ко мне.

– Очень рад видеть вас у нас в студии, Саша.

– Я тоже очень рад, Владимир Владимирович. Кажется, что ночью только игра закончилась, а сегодня вечером я уже приземлился в Москве. Меня сразу к Иосифу Игоревичу Пригожину отвезли записывать песню «Новогодняя», а потом сразу сюда. Поэтому сейчас я больше всего мечтаю отоспаться. Очень надеюсь, что тот, кто заказывал это интервью, поймёт этот намёк.

– Я надеюсь, вы не уснёте у нас в студии? – вторит мне Познер шутливым тоном. Он мягко смеётся, поправляя пальцами очки.

А я улавливаю главное. Эта ситуация его явно забавляет.

– Постараюсь, – киваю ему в ответ.

Я невольно сравниваю Малахова и нынешнего ведущего. Если первый – это свой парень, то Познер хоть и производит впечатление доброго соседа, держит дистанцию и не позволяет себе ничего лишнего. Но главное, контакт у нас есть. Мужчина сразу начинает с футбольного вопроса.

– Александр, а с кем у вас вчера была игра?

– Играли с «Мальоркой», 4:0 в нашу пользу.

– Примите мои поздравления. Не могли бы вы, Саша, ответить на такой вот мой вопрос? Меня всегда интересовало, почему за границей в футбол играют лучше, чем мы.

Я уже было хотел открыть рот, но вспомнил совет моего агента: говори то, что люди хотят услышать. И главное – политкорректность. Правда здесь никому не нужна.

– Ну почему лучше? Также, как и у нас. Самое главное преимущество Европы – это климатические условия. Если вы обратите внимание на страны, которые выигрывали чемпионат мира по футболу, то это Франция и Англия – по одному разу. Аргентина, Уругвай – по два раза, Италия, Германия – по три раза, и Бразилия выиграла пять раз. У нас в Москве на футбольном поле с ноября по апрель лежит снег, а осенью дожди льют. А что уж про Якутск говорить? Вы много знаете футбольных команд с Чукотки? В Испании снег – это большая редкость. А уж про Бразилию и говорить нечего. Я бы посоветовал строить крытые стадионы, поля с подогревом, где можно было бы не только круглый год тренироваться, но и собирать болельщиков. Либо нужно выезжать на тренировки в другие страны, где можно играть под открытым небом круглый год.

– Поэтому ребята из детской академии «Динамо» и летят двадцать шестого декабря в Испанию играть в футбол?

– Не только поэтому. Тренировочный процесс в Испании и России сильно отличается. Повторюсь, нельзя сказать, что он плохой или хороший. Он просто другой. Поэтому у динамовцев есть редкая возможность сравнить две школы.

Затем Познер осторожно интересуется.

– Вот говорят, что в Словакии мужчина в голубом берете был подсадной уткой.

– Говорят, в Москве кур доят, – тут же парирую я. – Владимир Владимирович, ну как вы себе это представляете? Неужели гвардии полковник, преподаватель Рязанского училища согласится изображать из себя «утку»?

Краем глаза вижу, как у Константина Эрнста, стоящего рядом с оператором, трясутся от смеха плечи.

– Как бы вам это объяснить? У моего покойного отца было две страсти – футбол и ВДВ. Но у него была астма, поэтому двери туда ему были закрыты. Например, песня «Никто, кроме нас» была написана мною ещё в тринадцать лет на его день рождения. В Братиславе, когда я ещё сидел на скамейке запасных, то обратил внимание на болельщика в голубом берете десантника. Он настолько был расстроен происходящим на поле! Он мне чем-то даже отца напомнил. Это был Владимир Геннадьевич. Вот я и забил этот решающий для нашей сборной гол прежде всего для него. И на Турции он помог мне сосредоточиться на игре. Поэтому я его и на Мундиаль приглашаю. Владимир Геннадьевич, – смотрю прямо в камеру. – Я давал вам мой телефон, электронную почту, адрес. После первого января, пожалуйста, свяжитесь со мной, и мы всё решим с визой, билетами и проживанием в Германии. Если сможете, захватите вашего сала, которое ваша жена делает. Помните, вы привозили его на базу? Закатанное ещё в трёхлитровой банке. Очень вкусное!

Спрашивают меня и про то, как я сочиняю песни. Но я повторяю лишь то, что говорил Малахову. Добавляю, что три песни: «Вперёд, Россия!», «Никто, кроме нас» и «Долго» подарены Рязанскому училищу, где работает наш человек-талисман. И эти песни будут исполняться группой «Воздушная академия». Рассказываю о песне для «Евровидения», что я очень благодарен Пригожину. Говорю ему большое человеческое спасибо в камеру. С меня не треснет, а человеку приятно.

Затем Владимир Владимирович осторожно подводит меня к тому, что опубликовала «Экспресс-газета».

Но я лишь смеюсь: «Хоть горшком назови, только в печь не сажай». Рассказываю отредактированную версию случившегося с моей сестрой. Познер участливо качает головой.

– Даже собранные на похороны вашего отца деньги назад потребовал?

– Да, я сам удивился.

Что интересно, в Испании люди больше возмущались изнасилованием украинки и абортами. А в России, к сожалению, этим никого не удивишь.

Люди поражены, что подарки пришлось вернуть. Что поделать? Разный менталитет. Я хотел бы рассказать, что возмущён тем, что Мануэля Руса окрестили насильником. Ведь, со слов его бывшей подружки, она встречалась с ним аж два года назад. Что же она молчала все эти годы? А где же презумпция невиновности? Где доказательства изнасилования? Но меня не поймут. Чёртова политкорректность.

Ведущий спрашивает о здоровье моей мамы. Рассказываю, как она потеряла сознание. Что я нанял сиделку, что приходит женщина, которая помогает ей по дому. Говорю о том, как я купил квартиру в соседнем подъезде.

– Поздравляю, Александр. Но вам же сейчас семнадцать лет. Как вы подписываете документы?

– У меня полная эмансипация. Покойный отец ещё постарался. И предупреждаю следующий вопрос. Испанского гражданства у меня нет. У меня резидентство с правом на работу. Это как штатовская грин-карта.

Мы разговариваем о моей любимой еде, тёщином соке, Камиле, Тимати, о моём образовании. Рассказываю про школу, про экзамен для поступления в государственные вузы – Selectividad.

– Александр, а можно уточнить? Первого сентября вам исполнилось семнадцать лет. Вы же не пошли в старшую школу. Разве вы могли сдать этот экзамен?

– В старшей школе в Испании дети учатся по желанию. Могут учиться два или даже три года. Сам экзамен Selectividad нужен для поступления в государственный университет, а не частный. Сам экзамен на испанском языке. Я помню, три дня подряд ходил на этот экзамен в начале июня. История Испании, математика, испанская литература, испанский и английский язык. Вот, например, моя сестра этот экзамен не сдаёт. Она идёт учиться в частный университет, который идёт как ответвление валенсийского. А мама идёт в государственный валенсийский. Она закончила МГУ, и по баллам ей засчитали его как Selectividad.

– Очень запутанно, – качает головой мужчина.

– Для меня это легко. Для того чтобы понять, нужно перестать сравнивать испанское образование с российским. Оно ни хорошее и ни плохое. Просто совсем другая система.

– А можете рассказать, как ваш друг Андрей Ещенко получил контракт с вашим клубом? Вот признайтесь, как на духу, вы ему помогли?

С улыбкой на лице рассказываю, как мне удалось провести друга в раздевалку. Как он понравился владельцу клуба и тренерскому штабу. Как Кике потом отругал меня и завершаю:

– Больше такое провернуть не получится – охрану усилили.

Пусть думают, что хотят. Но это вполне в духе семнадцатилетнего подростка.

Спрашивают меня, в какой стране я бы хотел побывать?

– Знаете, Владимир Владимирович, я же, кроме Москвы и Валенсии, нигде не был. Как футболист я был в Латвии, Дании, Германии, Нидерландах, Болгарии…

– Словакии, – помогает мне ведущий.

– Да, в Словакии. Но кроме аэропорта и стадиона я там практически ничего не видел. Мне бы очень хотелось поездить по России. У нас же такая красивая страна. Владимир Геннадьевич меня в Рязань приглашал, обязательно приеду. Я хотел бы Якутск посмотреть, и Казань, и сопки на Камчатке, и Калининград, и Байкал, и Владивосток… Говорю это с такой надеждой и тоской в голосе, что даже закостенелого циника Познера проняло.

– Хотелось бы услышать ваше мнение. Возьмет ли Россия Кубок мира?

– Тренерский штаб и игроки сборной сильны как никогда. Мы уже первые, нужно только доказать это всему миру. Может, мне только семнадцать лет, но я очень амбициозен. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. И я обещаю, что в июле обязательно дам вам повторное интервью, и вот в этих руках, – показываю ему свои ладони. – Я буду держать Кубок чемпионата мира по футболу.

И как вишенка на торте, растягиваю губы в «гагаринской» улыбке. Зря я, что ли, перед зеркалом каждое утро её репетирую?

– Саша, я бы напоследок хотел поинтересоваться следующим, если можно. Я вчера специально посмотрел на карте ориентировочное место затонувшей лодки, которую арендовал ваш отец. Вы проплыли очень большое расстояние. Как это у вас получилось?

– Я могу ответить вам песней, – и тут же проникновенно, тихо запеваю.

– Одинокая звезда

В небесах к себе манит,

А уставшая душа

С каждым днем сильней болит.

День прожить, чтобы опять

Ночью просто не уснуть…

Больше нечего терять,

Вдруг поняв простую суть…

Если отец Морозова смотрит сейчас эту передачу, то он будет мною доволен. Чётко произношу все звуки в словах, никакой дрожи. Идеальный вокал – хоть на просмотр программы «Голос» отправляйся. Если Пригожин не дурак, то объединится с Тимати, и будут ковать денежку с этого проекта.

Почему я выбрал эту песню? А что я отвечу ведущему: «Плыл, плыл, да выплыл»? Зрителям сенсации подавай. А раз пришёл на интервью, то отрабатывай очередные пятьдесят тысяч, подымай Первому каналу рейтинг. Хорошо, что детей ещё раз приглашу. Да и пусть народ лучше меня глубоко верующим человеком считают, чем верят глупостям «Экспресс-газеты».

Потом резко повышаю голос, от которого внимательно слушающий меня Познер аж отшатывается.

– Ты…

Тянешь руки в небеса,

Ты…

Вдруг услышишь голоса:

'Потерпи еще чуть-чуть,

Мы тебе укажем Путь'.

– Это был очень хороший ответ, Александр. Большое спасибо.

Когда выключили камеры, Познер секунд десять смотрел мне в глаза. Затем резко встал с кресла и протянул руку.

– Рад был знакомству с вами. Вы, Александр, произвели на меня сильное впечатление. Надеюсь увидеть вас в этой студии летом, – широко улыбнулся мужчина и добавил: – С Кубком мира в руках.

Тепло прощаемся со всеми, и Константин Эрнст передаёт моей девушке огромный букет тёмно-бордовых роз. Неужели мы наконец-то едем домой?

Проснулся я только ближе к одиннадцати часам дня. Лена уже давно встала и убежала в салон наводить для вечера порядок на голове. Я как раз завтракал или уже обедал, когда раздался звонок в дверь.

– Привет, братишка, а я с подарками, – вошёл в двери Андрей, протягивая тяжёлый пакет.

– Здравствуйте… – замялся Андрей, увидев в коридоре Ленину маму.

– Анна Петровна, я очень рада вас видеть, Андрей. Проходите, пожалуйста, тапочки вот здесь берите. Сашенька, я пойду чайник включу да стол накрою. А ты повесь его куртку на батарею, а то она вся мокрая от снега.

– Как у тебя там дела с арендой?

– На следующей неделе, в пятницу, прямо перед Новым годом иду в консульство на собеседование. Но меня уже просветили, что это чистая формальность. Говорят, что после обеда можно забрать паспорт с визой. Слушай, до сих пор поверить не могу, что буду в «Валенсии» играть.

– А на какое число билет взял? – поинтересовался я, вешая его мокрый пуховик на змеевик в ванной.

– На третье января. Прямой рейс Москва – Валенсия. Это твои тапки?

– Да, бери. Лена с тёщей третьего возвращаются домой. Как раз их провожу и тебя встречу. А четвёртого вместе поедем на базу.

– А невеста где твоя? – зашёл он в гостиную.

– Пошла красоту наводить. Сегодня же мы идём в клуб к Тимати. Присаживайся, – кивнул я ему на диван.

– Обалдеть! И Пугачиха там будет? Она же с Филькой только что развелась. Однажды видел их тут в Москве. Колобок в чёрном балахоне и такой тощий, синий весь, каланча Киркоров.

– Дюша, я и не знал, что ты фанат этой парочки, – смеюсь я. – А если серьёзно, то мы сейчас чемоданы складываем. Завтра в восемь утра будем уже в Мадриде.

– Мне Оля рассказывала, что на Рождество в Испании всё закрыто.

– Ну да. Это же католическая страна. Там даже супермаркеты не работают. Завтра хотим по магазинам пройтись, а на Рождество думаем в Сеговию съездить. А потом будем смотреть по обстоятельствам. Планов, куда сходить, хватает.

– Слушай, может, мне уже квартиру следует подыскивать? Или в агентство какое написать?

– Погоди пороть горячку. Во-первых, у клуба есть своя гостиница на базе. Там, кстати, динамовцы будут жить. А во-вторых, у них ещё и квартиры в самом городе есть. Поэтому не волнуйся. На первое время для адаптации остановишься у меня, а потом сориентируешься. Сейчас не сезон, поэтому квартир сдаётся много.

– Спасибо большое. Посмотри, что я вам с Леной купил на новоселье.

– Ого, самовар! Спасибо, всегда хотел себе на кухню такой агрегат.

– Трёхлитровый. Вместо электрического чайника будете пользоваться. Этакое напоминание о Москве. Там были расписные, но продавец отсоветовала. Сказала, что они стираются со временем.

В комнату вошла тёща и, поставив поднос на столик, всплеснула руками.

– Ой, какая красота! Я могу его с собой в самолёт взять, чтобы не помяли. У вас и так вещей предостаточно. Сашенька, я сейчас в магазин пойду. Твоя мама попросила кое-чего купить. Там ещё салат с горошком в холодильнике остался, не стесняйтесь, ребята.

Андрей кивнул Лениной маме и проводил её взглядом.

– Зачётная у тебя тёща. Повезло тебе.

Он замолчал, а потом грустно продолжил:

– Ребята из команды завидуют. Сам понимаешь, ну кого из «Химок» в Европу возьмут? А потом ещё эта статья дурацкая. Я столько всего наслушался за эти дни. А как наши перед агентом себя носили? Будто лучшего игрока отдают. Не хочется даже вспоминать. Знаешь, я очень рад, что уезжаю.

– Дюша, не бери в голову. Будет и на их улице праздник. Просто тебе повезло первому. Если будешь на все пересуды обращать внимание, так это жизни не хватит.

– Чуть не забыл, а тебе подарок от футбольного союза отдали? – подхватился Андрей.

– Какой подарок?

– Сборной же грамоты дали, часы, по памятной золотой монете, премии хорошие. Подарки к Новому году тоже были. Но эти шоколадные наборы всем дают, неважно, есть дети или нет. Там почти одни шоколадные конфеты, карамели почти нет.

– Не знаю. Деньги приходили на счёт, а так – тишина, – пожимаю плечами я.

– Вот козлы. Да о чём говорить? Мы просто мясо для них. Наши ребята в Краснодаре в шоке были, когда тебя, такого красавца побитого, увидели. Я как вспомню тебя с этими тампонами-примочками на лице, так аж до дрожи. Наш врач даже боялся подписывать тебе разрешение о допуске на матч. Но всем было наплевать. Результаты им, видите ли, давай. А как подарки дать, так сразу зажилили. Вот в Испании так не поступили бы.

– Братишка, в Европе тоже всего хватает. Поверь мне, люди везде одинаковые.

Проболтали около двух часов. Могли и больше, но другу нужно было идти забирать свою машину из мастерской. В завершение мы крепко обнялись и попрощались до третьего января.

Я смотрел из окна, как он шёл по снегу в сторону метро. Из прошлой жизни я помнил, как сложилась его футбольная карьера. В это время он хорошо зарекомендовал себя в «Химках». Даже со своим клубом дошёл до финала Кубка России, где с минимальным счётом уступили ЦСКА. Этой зимой он подписал бы пятилетний контракт с киевским «Динамо». Отыграл бы первый сезон. Однако закрепиться в старте киевского гранда у него не получилось бы. Потом началось бы его скитание по арендам: московское «Динамо», «дубль» киевлян, «Днепр» и киевский «Арсенал». И только в 2011 году он вернулся бы свободным агентом в Россию для того, чтобы попасть в национальную сборную страны. Проиграл бы в ряде российских клубов и наконец получил бы вызов в сборную. А в 2016 году нашёл бы свою команду – московский «Спартак», где стал бы его лидером и душой команды.

Я смотрел вслед другу и понимал, что вся наша жизнь состоит из мелочей и случайностей. Это относится и ко мне, и к Андрею. Мне нравился этот человек своей жизненной правильностью, и я был искренне рад нашей дружбе и его продолжению карьеры в Европе. В «Валенсии» у Андрея есть перспективы вырасти в топового игрока и попасть в сборную намного раньше, чем в моей прошлой жизни.