Текст книги "Пётр Великий в жизни. Том второй"

Автор книги: Евгений Гусляров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Письмо 15. Из Вены от 7-го апреля. Вашего величества указ от 24 марта из Ротердама я с наивящшею болезнию принял: изволите гнев свой явить в том, что референдарь советовал, ежели б были наши офицеры, увезти отсюда известную персону, и ваше величество изволили ко мне отправить 4 офицера, но потом получили от меня доношение, что оная персона отсюда отлучалась, и что мои письма одно с другим не сходны. Все, что я доносил, сообщено от референдаря; дело содержалось у цесаря тайно, и глубже проведывать было невозможно. Из четырёх кабинетных советников он не чает, чтобы более одного или двух были известны. Что же упоминаете, для чего я не арестовал, или не потребовал удержания, то здешние министры мне говорили, что здесь его нет. Посему не мог я и собственноручную грамоту вашего величества цесарю представить. Как скоро получу известие от Румянцева, буду действовать.

Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 365

Александр Румянцев Царю 10 апреля 1717 года из Вены.

…Повторяе доношу, что я из Вены в Тироль ездил и его подлинно там нашёл в Тирольской провинции, в одной крепости, Эренберх, которая имеет расстояние от Вены 78 миль, между Италиянской и Швейцарской дороги, и живёт под протекциею цесарской, и содержится за крепким караулом: не токмо его, ни служителей его из крепости не пущают. А бытность его, Государь, там так тайно содержится, что имени его из тамошних жителей никто не знает, кроме приставленнаго к нему одного генерала, который определён вместо губернатора в той провинции, и разсуждают там об нём, что он Польский или Венгерский князь.

Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 375

Авраам Веселовский Царю, с 3 января по 14 июля 1717 года.

Письмо 16. Нз Вены от 10 апреля. Как скоро капитан Румянцов, возвратясь сюда, объявил мне, что известную персону, по сказке референдаря, он нашёл в Тироле в крепости Эренбергской, под протекциею цесаря, которая уже в январе с двумя цесарскими драбантами туда прибыла, на другой день был у цесаря на приватной аудиенции и, подав собственноручную грамоту вашего величества, объявил ему сверх того, что вашему величеству зело чувственно будет слышать, что от его министров именем цесаря мне ответствовано, что будто известной персоны в земллх его нет и ему, цесарю, о том неизвестно, а ныне увдомлён я подлинно чрез нарочнаго, отправившагося курьера, который его и людей его сам видел, что оная обретается в Эренберхе на цесарском кошту, и дабы его величество, по известному праводушию, требование вашего величества исполнил. Цесарь мне отнечал. что ему всегда радостно приятныя службы вашему величеству показать при всех случаях; что же о пребывании в его землях известной персоны, о том ему доныне ещё не донесено; чего ради хочет, осведомясь наперёд подлинно о его пребывании, ответ вашему величеству на поданную грамоту учинить. Я ему паки повторил, что о сём я подлинно уведомлён и никакого сумнения нет. Он на сие сказал, что ему надлежит известиться из доношений наперёд, и с тем меня отправил. Завтра буду требовать часа от принца Евгения, которому в чувственных терминах о таком поступке их к вашему величеству предложу и буду прилежно просить, чтоб склонил цесаря к отдаче известной персоны.

Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 366

Нота графу Волкре (Volkra), посланнику прусского короля при Английском дворе, 25 (14) апреля 1717 года.

…Цесарь, по родству, по несчастному положению принца и по великодушию цесарского дома защищать невинно гонимых, дал ему покровительство и защиту. Резидент Веселовский в особенной аудиенции подал письмо своего Царя и объявил, что царевич должен здесь находиться; цесарь отвечал, что он разъыщет и уведомит Царя. Письмо сообщено царевичу, чтобы узнать, на что он хочет решиться, возвратиться ли к отцу, или остаться под защитою цесаря? В последнем случае он должен быть перевезён в Неаполь и содержим в величайшей тайне. Как ответ царевича почти несомнителен – он изберёт последнее, – а между тем Веселовский неотступно требует у цесарских министров, то у того, то у другаго, ответа и даёт знать, что Царь будет искать и требовать своего сына вооруженною рукою (armata manu), то ожидая всего от его решительности (genio), цесарь приказывает спросить короля Английскаго, иамерен ли и он, как курфюрст и как родственник Брауншвейгскаго дома, защищать принца? Переговоры должен граф Волькра вести в величайшей тайне.

Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 376

Авраам Веселовский Царю, с 3 января по 14 июля 1717 года.

Письмо 17. Из Вены от 15 апреля. После аудиенции у цесаря, советовал я капитану Румянцову немедленно ехать в Тироль и жить неподалеку от Эрренберха инкогнито, дабы стеречь, чтобы известную персону куда не увезли, или не упустили из своих земель; в каком случае велел следовать за ним, и о том ко мне писать. Между тем был я у принца Евгения и представил ему, какое чувство ваше величество можете иметь из того, как щиро(?) цесарское величество в сём деле поступает, предлагая ему, ежели бы эрцгерцог цесарский, отлучась от отца своего, искал бы у вашего величества своей ретирады и оная бы потаённым образом была дана в ваших землях, коль болезненно могло быть цесарю, и просил его склонить цесаря к отдаче сына вашему величеству, каковую услугу ваше величество за незабвенную вечно примете. Принц обещал по возможности в том трудиться и велел завтра быть в Лаксенбург для ответу. Потом ездил я к вице-канцлеру имперскому графу Шёнборну и выговаривал ему о том, что он, яко доброжелательный вашему величеству, меня обнадёжил, что известной персоны нет в землях цесарских, а ныне оная от меня нашлась. Шёнборн отвечал, утверждая душевною присягою, что он сие учинил по указу цесарскому, и инако о том не ведал, и ныне ещё в сумнении: понеже вчера цесарь сам о саморучной грамоте вашего величества ему сказывал, токмо ничего не упомянул о пребывании той персоны в его землях, объявляя ему, что хочет вашему величеству ответствовать на оную, а в какой материи, о том равным образом не упомянул. – После завтре поеду в Лаксенбург и буду домогаться склонной резолюции чрез принца.

Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 367

Граф Шёнборн графу Волькра, 28 (17) апреля 1717 года.

Не надобно давать знать двору Английскому, что мы очень боимся Царя; также нужно смотреть, чтобы Англичане не воспользовались нашею конфиденциею к собственной выгоде пред Царём. Надобно также выставить бедственное положение добраго царевича, ясное и постоянное тиранство отца, не без подозрения яда и подобных Русских galanterien.

Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения С.367

Авраам Веселовский Царю, с 3 января по 14 июля 1717 года.

Письмо 18. Из Вены от 19 апреля. Вчера был я у принца Евгения, который объявил, что цесарю он докладывал. Цесарь ему сказал, смеючись, что сам вашему величеству будет ответствовать. Я представил, какое неудовольствие ваше величество из того приемлите; и ходил к оберштер-каммергеру, требуя партикулярной у цесаря аудиенции. Цесарь, однако, меня допустить к себе не хотел. Я возвратился ни с чем. Буду опять домогаться аудиенции. Сегодни референдарь, приехав из Лаксенбурга, сказывал мне, что на другой день после моей аудиенции, отправлен один каммер-курьер в Тироль, куда и с чем, неизвестно: понеже отправлен от камеры от самого цесаря, тайно. Он разсуждает, что либо хотят склонять известную персону к возвращению, либо желают ведать его намерения. – От капитана Румянцева писем ещё нет.

Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 367

Цесарь, увидев, что скрываться более нельзя, послал к царевичу секретаря Кейля сообщить отцовскую грамоту и спросить его решения; в случае намерения остаться – переехать в Неаполь. «Царевич всё сказанное ему с величайшим вниманием выслушал, потом прочитал отцовское письмо; оно сильно поразило его. Не говоря секретарю ни слова, он бегал по комнате, махал руками, плакал, рыдал, говорил сам с собой на своём языке; наконец, упал на колени и, обливаясь слезами, подняв руки к нему, вскричал: “О, умоляю императора, именем Бога и всех святых, спасти мою жизнь и не покинуть меня, несчастного! Иначе я погибну. Я готов ехать, куда он прикажет, и жить, как велит, только бы не выдавали меня несправедливо раздраженному отцу!”» Жалобам и молениям не было конца.

Погодин М.П. (1). С.441-442

Пётр I капитану Румянцову, 19 апреля 1717 из Кале во Франции.

…Надобно тебе конечно ехать в Тироль или в иное место и проведывать, где известная особа обретается; и когда о том уведаешь, то тебе жить в том месте инкогнито, и о всём, как он живёт, писать; и буде же куда отуды поедет, то секретно за ним следовать и не выпускать его из ведения и нас уведомлять.

Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 377

Авраам Веселовский Царю, с 3 января по 14 июля 1717 года.

Письмо 19. Из Вены от 21 апреля. Вчера ездил я в Лаксенбург и требовал приватной аудиенции; сперва была учинена трудность от обер-каммергера; но потом вышел вицеканцлер из его ретирады и объявил, что цесарь хочет меня допустить. Я просил отдачи известной персоны. Цесарь сказал: «Мы рады во всём его царскому величеству служить, в чём возможно, и на присланную грамоту на сих днях ответствовать будем и к вам ответ пришлём». Я представил, что уже довольно времени как подана грамота, но до сих пор одно только решение, что ответ получу. Цесарь, поворотясь, мне сказал, что ответ прислан будет вскоре, и чтоб я не трудился. Потом видел я вицеканцлера, который меня обнадёжил, что завтре или после завтре получу ответную грамоту. – По трёх или четырёх днях цесарь, ради цесаревы, которой чают родить на сих днях, поворотится из Лаксенбурга сюда.

Письмо 20. Из Вены от 27 апреля. Видя, что ршение вдаль отложено, ездил я в Лаксенбург и домогался чрез графа Зинцендорфа об ответе. Цесарь велел сказать, что за важными воинскими делами отвечать не мог и хочет на каждый пункт отвечать пространнее. Но того ж вечера известный референдарь обнадёжил меня клятвенно, что причина неответа цесаря следующая: слышал он разговор графа Зинцендорфа с обершт-гофмаршалом князем Шварценберским, который говорил: «На что цесарское величество хочет вступить в такую великую ссору с Царём? может-де при нынешних коньюнктурах повредить нам не мало; лучше-де положить добрыя средства меж отцом и сыном, чрез что мочно обоих обязать». Зинцендорф на сие ответствовал: «Я вижу, что вы о состоянии сего дела подлинно неизвестны. Цесарь имеет не малый резон кронпринца секундовать, понеже оный прав перед отцом своим и имел резон спастись из земель отцовых: в начале, будто, ваше величество, вскоре после рождения царевича Петра Петровича, принудили его силою дать себе реверс, по силе котораго он отрёкся от короны и обещал ретироваться во всю свою жизнь в пустыню. И как ваше величество в Померанию отлучились, и видя, что он по своему реверсу в пустыню не пошёл, тогда, будто, вы вымыслили иной способ, а именно призвать его к себе в Дацкую землю и под претекстом обучения, посадя на однн воинский свой корабль, дать приказ капитану вступить в бой с Шведским кораблём, который будет в близости, чтоб его убить, о чём, будто, он из Копенгагена уведомлён был. Чего ради принужден был от такой беды уйти. Правда-де, что цесарь, получа ныне саморучное письмо от Царя, посылал к нему курьера с письмом для склонения, чтоб с отцом примирился; но оный против отцова письма, чрез того курьера, пространное написал оправдание и просил цесаря, чтоб, для Божией любви и христианскаго закона, избавил его от мучения и смерти; а о мире и слышать не хотел. Цесарь-де, имея подлинные письменные документы в своих руках, имеет об нём сожаление; однакож на то его письмо отправил ещё к нему курьера с другим предложением и ожидает от него последней резолюции. И так, всемилостивейшей государь, прошу об указе, что мне чинить? Предлагать ли с угрозами здешнему двору, и не изволите ли написать письмо к цесарю в терминах крепчайших?

Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 369

Царевич немедленно выехал из Эренберга с секретарем Кейлем и Афросиньею, переодетой пажом. Но Румянцев снова был в Тироле и следил за царевичем до самого Неаполя…

Соловьев С.М. (1). Т. XVII. С. 6

Александр Румянцов Веселовскому, 6 мая 1717 года.

…При самом моём отъезде, некоторый офицер знатный мне тайно сказал, что от вас приезжал полковник и взял пожиткн его из той крепости, и с ним ещё две персоны повёз чрез Инзбрук в Италию в одну крепость, Мантую, а достальные его служители оставлены тут; а сие учинилось третьего дня. Я сегодня поеду, хотя кругом, до Инзбрука и там буду проведывать, и ежели подлинно проведаю, то поеду за ним.

Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 378

Кейль цесарскому министру, 7 мая (27 апреля) 1717 года изъ Мантуи.

Мы прибыли сюда благополучно с нашею компаниею. До Триента встречались разные подозрительные лица; но всё благополучно. Я употребляю всевозможные усилия, чтобы удержать наше общество от сильнаго и весьма частаго пьянства; но тщетно.

Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 378

Царевич прибыл в Неаполь 6-17 мая в полночь и остановился в гостинице Трех-Королей. На другой день в 8 часов утра секретарь Кейль отправился к вице-королю, подал ему императорское повеление и донёс о прибытии царевича, с просьбою как можно скорее перевезти его из гостиницы. В следующий день вечером в 6 часов он вывезен в наёмной карете из города к морю и потом тайными переходами введён в королевский дворец. Тут он жил два дня, до изготовления комнат в кастеле Сент-Эльмо, укреплённом замке, стоящем на высокой горе и господствующем над Неаполем.

Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 89

Пять месяцев с лишком Алексей прожил здесь со своей возлюбленной Евфросинией.

Иловайский Д.И. (1). С. 48

Царевич Алексей сенаторам, 8 мая 1717 года:

Превосходительнейшие господа сенаторы. Как вашей милости, так, чаю, и всему народу не без сумнения моё от Российских краёв отлучение и пребывание по сё время безизвестное, на что меня принудило от любезнейшаго отечества отлучитися ни что иное, только (как вам уже известно) всегдашнее мне безвинное озлобление и непорядок, а паче же, что было в начале прошлаго года едва было и в чёрную одежду не облекли меня нуждою без всякой (как вам всем известно) моей вины. Но всемилостивый Господь, молитвами всех оскорбляемых утешительницы пресвятыя Богородицы и всех святых, избавил мя от сего и дал мне случай сохранити себя отлучением от любезнаго отечества (котораго, аще бы не сей случай, никогда бы нехотел оставить), и ныне обретаюся благополучно и здорово под хранением некоторыя высокия особы до времени, когда сохранивый мя Господь повелит возвратитися в отечество паки, при котором случае прошу не оставите меня забвенна; а я всегда есмь доброжелательный как вашей милости, так и всему отечеству до гроба моего. Алексей. Мая в 8 д. 1717.

P.S. Будет есть ведомости об мне (хотя память об мне у людей загладить), что меня в живых нет, или ино что зло, не извольте верить: Богу хранящу и благодетелем моим, жив есмь и во благополучии обретаюся; того ради и сие писание посылаю, дабы отразить противное мнение об мне.

Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 380н

Царевич Алексей служителям своим, 8 мая 1717 года.

Яков и Судаков и Меер. Когда по вас пришлют, чтоб вам к нам быть, то баул с женским платьем, что замкнут, запечатай, Судаков, моею печатью звездою… А паче всего не забудь, Яков, зубнаго порошку: с собою возьми весь.

Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 381

В 1856 году быв в Неаполе, с разрешения Неаполитанскаго военного министра… я осматривал кастель Сент-Эльмо в подробности; комендант и другия лица, сопровождавшия меня, не могли указать того места, где содержался царевич, потому, что в Неаполе совсем об нём не знают.

Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. Т. VI. С. 89

Авраам Веселовский Царю, с 3 января по 14 июля 1717 года.

Письмо 21. Из Вены от 3 мая. Сего дня на почте получил я от капитана Румянцова два письма: пишет, что несколько дней он был задержан в местечке Рейтене, полмили от Эренберга, для того, что тамошний коммендант барон Рост его узнал, имея на него подозрение, что приехал туда в другой раз, под иным именем. А потом уведомился он (Румянцов), что известную персону вкратце при нём вывезли оттуда в Италию до крепости Мантуа, и он намерен был ехать за ним, объехав Эренберг кругом, в след. Мне здесь доныне, не смотря на ежедневную докуку, никакого решения не дано, так что от презрительнаго приёмства вашего прошения и малой к вам консидерации имею себе не малую печаль; а предлагать с угрозами без указу не смею…

Письмо 24. Из Вены от 14 мая. Ждёт известий от Румянцова и просит указу, куда девать оставшихся в Вене офицеров Фёдора Шушерина, Степана Сафонова и князя Мещерскаго. А делать им в Вене нечего. Приехала сюда мать цесаревнина, герцогиня Луиза. Я, быв у нея, повторил чрез неё цесарю свою просьбу. После она сказала мне в ответ, что она цесарю о том упоминала; но цесарь, будто, ей ответствовал в сих терминах: «Кронпринца в наших землях нет, и не ведает, где он обретается; а всякое старание о сбережении его особы иметь всегда будет, когда о том уведает».

Письмо 25. Из Вены от 2 июня. Не получая указа вашего величества, а между тем возвратился сюда капитан Румянцов из Италии с подлинным известием, что известная персона в Неаполе, и он Румянцов едет к вам, я более ничего здешнему двору не предлагал, опасаясь, чтобы не увезли её в иное место. Ссылаюсь на изустное донесение Румянцева и посылаю с ним оригинальное цесарское письмо.

Письмо 26. Из Вены от 14 июля. Сего утра приезжал ко мне Польский резидент Фон-Венжик и объявил мне в конфиденции письмо, писанное к графу Вакербарту из Рима от резидента их: доносит кратко, что царский принц, о котором слух обносился, что уехал от отца, ныне явился нечаянно в Неаполе в кастеле Санкт-Гельма. Некоторые разсуждают, что он сидит за караулом; а другие мнят, что только для своей безопасности имеет такой жестокий караул.

Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 370

Пётр поручил возглавить дело доставки сына на родину опытному дипломату Петру Толстому.

Павленко Н.И. Птенцы гнезда Петрова. Издание третье. М.: «Мысль». 1989. С.191. Далее цитируется как Павленко Н.И. с указанием страницы.

В Спаа, 1 июля 1717 года, Пётр дал Толстому и Румянцеву следующую инструкцию:

«1. Ехать им в Вену и на приватной аудиенции объявить цесарю, что мы подлинно чрез капитана Румянцева известились, что сын наш Алексей, не хотя быть послушен воле нашей, в прошлом году проехал в Вену, принят под протекцию цесарскую и отослан тайно ж в Тирольский замок Эренберк, где несколько месяцев был за крепким караулом. Хотя наш резидент домогался узнать у его цесарскаго величества и министров его о пребывании сына нашего, потом и граммату нашу самому цесарю подал, но на то никакого ответа не получил, и сын наш отослан из того замка наскоро, за крепким караулом, в город Неаполь, где содержится за караулом же в крепости, чему капитан Румянцов самовидец. Нам более всего чувственно, что цесарь на прошение наше не письменно, ни изустно никакого ответа явственно не учинил, и зело в тёмных терминах к нам ответствовал, не объявляя даже о пребывании сына нашего в своей области: требовать декларации, для чего так неприятно изволит цесарское величество с нами поступать?

2. Ежели цесарь станет, как и пред Веселовским, отрекаться неведением о пребывании сына нашего, говорить, что тому невозможно быть: не только капитан Румянцов, как очевидец, и вся Европа ведает, что он в его области, и как принят и из одного места в другое перевезён, может быть, уже из Неаполя вывезен куда в другое место, что без воли цесаря учиниться не может; и ежели в том упорно стоять будет, что не ведает, где он, объявить, что мы неприязнь его к себе и некоторую противную интенцию видим, и против того свои меры брать принуждены будем. Ежели резолюции цесаря не получат, доносить нам, не отъезжая; притом всяким образом разведывать о пребывании сына нашего и стараться склонить цесаря и министров его к вышеписанному, показуя злыя следствия и проч.

3. Буде же цесарь станет говорить, что сын наш отдался под его протекцию, что он не может против воли его выдать, и иныя отговорки и затейныя опасения будет объявлять, представить, что нам не может то иначе, как чувственно быть, что он хочет меня с сыном судить: у нас и с подданными то необычайно; сын должен во всём повиноваться воле отцовой; а мы, самодержавный Государь, ничем цесарю не подчинены и вступаться ему не следует, а надлежит его к нам отослать; мы же, как отец и Государь, по должности родительской, его милостиво паки примем, и тот его проступок простим и будем его наставлять, чтобы, оставив прежния непотребныя дела, поступал в пути добродетели и последовал нашим намерениям; таким образом может привратить к себе паки наше отеческое сердце; чем его цесарское величество покажет и над ним милость и заслужит себе от Бога воздаяние, а от нас благодарение; да и от сына нашего более будет за то вечно возблагодарён, нежели за то, что ныне содержится, как невольник или какой злодей, за крепким караулом, под именем некотораго бунтовщика, графа Венгерскаго, к предосуждению чести нашей и имени.

4. Будет станет говорить о жалобах сына моего, будто было ему какое от нас принуждение, ответствовать, а особливо ссылаться на письмо то, которое я ему из Копенгагена писал, что оное цесарь видел ли? И буде не видал, чтоб велел взять и сам выразумел; из чего ясно усмотрит, что неволи не было; а ежели б неволею я хотел делать, то б на что так писать? И силою мог бы сделать, и кроме письма. Но понеже мы желали, чтобы он последовал нашим стезям и обучался как воинским, так и политическим делам, а он не имел к тому никакого склонения, только способен был к обхождению с худыми людьми; того ради мы его всякими образами трудились на путь добродетелей привесть; а он, приняв за противное, и может быть от кого и наговорён к своей погибели, такое намерение восприял. Чаю, его цесарскому величеству и цесареве его известно, как он с сестрою ея величества, супругою своею, обходился, и по тому могут и о другом разсуждать. Наконец стараться и всяким образом домогаться, дабы его цесарь с ними к нам послал, и употреблять в том ласку и угрозы, по состоянию дела. А буде в том весьма откажут, домогаться, чтоб по последней мере пустил их к сыну нашему, объявляя, что они имеют от нас к нему, и на письме и на словах, такия предложения, что, чают, ему будут приятны, и сам на то склонится и просить его цесарское величество будет, чтобы отпустил его к нам.

5. Но буде, паче чаяния, в том под каким-нибудь претекстом и отговорками цесарь откажет и их видеться с сыном нашим не допустит, протестовать нашим именем, и объявить, что мы сие примем за явный разрыв и будем пред всем светом на цесаря чинить жалобы и искать неслыханную и несносную нам и чести нашей обиду отмстить. Домогаться от него на письме ответу яснаго и чрез мемореалы, для чего он то чинит? Однако ж, не описываясь к нам и без указу, не отъезжать.

6. Буде позволит им с сыном нашим видеться, ехать им, где он обретается, подать ему наше письмо и изустно говорить, что им приказано; тако ж и сие объяснить, какое он нам тем своим поступком безславие, обиду и печаль, а себе бедство и смертную беду нанёс; сказать, что он учинил то напрасно и без всякой причины: ему от нас никакого озлобления не было; всё на его волю мы полагали и никогда ни к чему, кроме того, что к пользе его потребно было, против воли его не принуждали; пусть разсудит, что он учинил и как ему во весь свой век в таком странствии и заключении быть? И того б ради послушал нашего родительскаго увещания, возвратился к нам; а мы ему тот поступок простим и примем его паки в милость нашу, и обещаем содержать его отечески во всякой свободе и довольстве, без всякаго гнева и принуждения. Употреблять, впрочем, удобь-вымышленные рацеи и аргументы. Если к тому он склонится, требовать, чтоб объявил цесарю чрез письмо и просил об отпуске к нам, также и приставникам своим то намерение объявил. Получив такое письмо, ехать к цесарю и домогаться об отпуске его безотступно, и трудиться привезть его с собою к нам.

7. Буде же к тому весьма он не склонится, объявить ему именем нашим, что мы, за такое преслушание, предадим его клятве отеческой и церковной и объявим во всё государство наше его непокорство: пусть разсудит, какой ему будет живот? Не думал бы, что может быть безопасен; разве вечно в заключении и за крепким караулом похочет быть, и так душе своей в будущем, а телу и в сём ещё веце, мучение заслужит. Мы не оставим искать всех способов к наказанию непокорство его; даже вооружённою рукою цесаря к выдаче его принудим; пусть разсудит, что из того последует? Ежели он на то на всё не согласится, спрашивать, чтобы объявил свои намерения, для донесения нам. О чём писать и ожидать от нас указу».

Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 95-99

Петру император послал оскорбительно уклончивый ответ; заявляя свою преданность царю и царскому дому, император писал, что будет стараться, чтоб Алексей не впал в неприятельские руки, но был наставлен сохранить отеческую милость и последовать стезям отцовским по праву своего рождения.

Соловьев С.М. (1). Т. XVII. С. 6

Пётр I цесарю Карлу VI, от 10 июля 1717 года из Спа.

Пресвтлейший и державнейший цесарь, любезный друг и брат! Вашего цесарскаго величества и любви дружебно братское собственноручное писание от 12 мая текущаго году я исправно получил, из котораго вашу высокосклонную ассекурацию о приязни вашей ко мне и ко всему дому моему и что обещаете сына моего Алексея не допустить в неприятельския руки впасть и его склонить нашей воле и наставлению последовать, уразумел и благодарствую ваше воличество и любовь за то объявление. Но притом не могу оставить не объявя, как меня сие зело удивляет, что ваше величество и любовь о пребывании его и для какой причины он в области вашего величества тайно и за крепким караулом удерживается и по прошению моему ко мне не отослан, ничего, ни в том собственноручном писании, ниже на изустное предложение резидента нашего Веселовскаго, вашему величеству учинённое, объявлять не изволите, хотя мы о том подлинное известие имеем, что он, сын наш, по приезде своём в Вену, но указу вашего величества, принят и отослан в Тирольский замок Эренберк, и оттуда по нескольком времени отвезён за крепким караулом в Неаполь и тамо содержится за крепким же караулом: ибо мы имели в обоих сих местах нашего капитана от гвардии Румянцева, который очевидный тому отвезению его свидетель есть. Ваше цесарское величество можете сами разсудить, коль чувственно то нам, яко отцу, быть имеет, что наш первородный сын, показав нам такое непослушание и, уехав из воли нашей, потом содержится под другою протекциею или арестом; чего подлинно не можем признать, и желаем на то от вашего величества изъяснения. И того ради посылаем к вашему величеству объявителя сего, нашего статских чужестраных дел коллегии тайнаго советника Петра Толстова, которому повелели о всём, касающемся того дела, пространно вашему величеству на приватной аудиенции донести, такоже сына нашего видеть, и письменно и изустно волю нашу и отеческое увещание оному объявить и просить вас, дабы оный сын наш немедленно с ним был к нам отпущен…