Текст книги "Пётр Великий в жизни. Том второй"
Автор книги: Евгений Гусляров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 73
…При всей внезапности описанной выше сцены свидания царевича с вице-канцлером, в виду быстрого затем и благосклонного решения императора, можем догадываться, что появление Алексея в Вене и просьба об убежище не были там полною неожиданностью и что сообщение Александра Кикина о предшествующих переговорах с Шёнборном при посредстве Веселовского не было его выдумкою. Нельзя также не отдать справедливости природному уму и наблюдательности царевича, который в минуту вынужденной откровенности высказал столь верный взгляд на своё собственное положение и ярко очертил несимпатичные стороны, присущие и ему самому, и главным действующим лицам трагедии.
Иловайский Д.И. (1). С. 42
Много говорил о царском жестокосердии и кровопийстве. Гнев же и немилость к себе отца приписывал жестокой, в низких чувствованиях воспитанной, ненасытно честолюбивой и властолюбивой мачихе, также Меншикову, котораго в особенности винил в дурном своём воспитании, в своей неспособности к делам и во всех несчастных последствиях, от того происшедших: Меншиков не заставлял его ничему учиться, всегда удалял от отца, обходился с ним как с пленником или собакою, даже бранил его при людях поносными словами. Так продолжалось до 1709 года или до женитьбы царевича.
Из отчёта имперского вице-канцлера графа Шёнборна о показанииях царевича Алексея Венскому двору. Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 71
Приезд Алексея поставил императора Карла VI в щекотливое положение. Вмешаться в конфликт между отцом и сыном было бы рискованно. Случись в России бунт или междоусобная война, неизвестно, кто победит, а если Австрия окажет помощь обречённому проиграть, то, как знать, какую форму примет месть победителя. В конце концов, решили не принимать Алексея официально и не делать достоянием гласности его пребывание на имперской территории. С другой стороны, императору не следовало оставаться совершенно глухим к призывам родственника. Решили, что царевич инкогнито будет скрываться на территории империи, пока не удастся примирить его с отцом или обстоятельства не переменятся.
Масси Р.К. Петр Великий. В 3 томах. /Пер. с англ./ Смоленск.: Русич. 1996. Т. 3. C. 153
12-23 ноября 1716, по высочайшему повелению, для лучшаго сохранения тайны, царевич с величайшею тайною перевезён был из Вены в близлежащее местечко Вейербург, где пробыл до 7 декабря, когда приготовили в Тирольской крепости Эренберг для него помещение… 4-15 декабря 1716 он благополучно приехал с своими людьми в Эренберг. Крепость немедленно заперли до дальнейшаго повеления. Дорогою люди его предавались пьянству, обжорству и вели себя весьма непорядочно.
Из отчёта имперского вице-канцлера графа Шёнборна о показанииях царевича Алексея Венскому двору. Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 73
Вслед за тем через несколько дней послан был к нему секретарь с вопросами или пунктами, касавшимися повода и цели его прибытия. На эти пункты царевич отвечал в таком же духе, в каком излагал свою судьбу и обстоятельства вице-канцлеру в разговоре, но, между прочим, присовокупил следующие замечательные слова: «Свидетельствуюсь Богом, что я никогда не предпринимал против отца ничего несообразнаго с долгом сына и подданнаго и не помышлял о возбуждении народа к восстанию, хотя это легко было сделать, так как русские меня любят, а отца моего ненавидят за его дурную низкаго происхождения царицу, за злых любимцев, за то, что он нарушил старые хорошие обычаи и ввёл дурные, за то, что не щадит ни денег, ни крови своих подданных, за то, что он – тиран и враг своего народа».
Костомаров Н.И. (2). С. 19
Эренбергскому коменданту, генералу Росту, император дал следующую, выдержанную в таинственных и конспиративных тонах, инструкцно: «Мы признали за благо взять под стражу некоторую особу и приняли такия меры, что нет сомнения, чрез несколько дней она будет в наших руках. Теперь в высшей степени необходимо приискать для содержания ея такое место, чтобы она не могла уйти, или с кем бы то ни было иметь малейшее сообщение, и самое место ея заключения должно остаться для всех непроницаемою тайною. Для этой цели мы избрали наш укреплённый замок Эренберг, как по тому, отчасти, что, охраняемый не слишком многочисленным гарнизоном, он лежит в горах вне всяких сообщений, так и по тому, наиболее, что имеем к тебе особенную доверенность и не сомневаемся в точном исполнении тобою нашей воли относительно помещения, содержания и охранения означенной особы и людей ея. В следствие сего предписываем к самому точному наблюдению, под опасением потери, в противном случае, имени, чести, жизни, следующее:
1. Немедленно, по получении сего, прикажи с величайшею тайною и тишиною изготовить для главной особы две комнаты, с крепкими дверями и с железными в окнах; сверх того, так же две комнаты подле или вблизи для служителей; снабдить их постелями, столами, стульями, скамейками и всем необходимым; все это приготовить тайно, под рукою, заблаговременно. Притом наблюдать: если крепость Эренберг так устроена, что не предвидится возможности к побегу, то не надобно слишком много заботиться о крепких дверях и железных решётках.
2. Устроить кухню со всем необходимым и приискать знающаго своё дело повара с помощниками (для чего, кажется, удобнее всего можно употребить живущих в крепости солдаток); причём наблюдать, чтобы люди, назначенные для приготовления пищи, во всё время ареста ни под каким видом не были выпускаемы и всё необходимое для кухни доставлять чрез других особо назначенных людей.
3. Наблюдать, чтобы главный арестант, также и люди его были довольны пищею, и какое кушание им наиболее понравится, готовить по их вкусу; также смотреть, чтобы бельё столовое и постельное было всегда чисто. Для чего, на содержание главнаго арестанта и его служителей, мы назначаем от 250 до 300 гульденов в месяц.
4. Самое бдительное охранение главнаго арестанта и пресечение всяких с ним сообщений есть главнейшее условие, которое должен ты наблюдать самым тщательным образом, под строжайшею твоею ответственностию. Для сего надобно тебе удостовериться в гарнизоне и во всех людях, которые будут при том употреблены, можешь ли положиться на их верность и скромность? Во всяком случае, нынешний гарнизон, во всё время ареста, не должен быть сменяем, и как солдатам, так и жёнам их не дозволять выходить из крепости, под опасением жестокаго наказания, даже смерти. Караульным у ворот запретить, с кем бы то ни было, говорить об арестантах, внушив им, чтобы, в случае расспросов посторонних лиц, они отзывались совершенным неведением. В случае болезни главнаго арестанта или его людей, призывать, смотря по надобности, медика или хирурга, но также с тою предосторожностию, чтобы врач виделся с больным в присутствии доверенной особы и с обязанностию не говорить о том никому ни слова.
5. Для наблюдения за точным исполнением всего вышеизложеннаго, ты должен ежедневно всё в замке внимательно осматривать и малейшее упущение исправлять.
6. Если главный арестант захочет говорить с тобою, ты можешь исполнить его желание, как в сём случае, так и в других: если, например, он потребует книг, или чего-либо к своему развлечению, даже если пригласит тебя к обеду или к какой-нибудь игре. Можешь сверх того дозволить ему и прогуливаться в комнатах или во дворе крепости для чистаго воздуха, но всегда с предосторожностию, чтоб не ушёл.
7. Можешь дозволить ему и письма писать; но с тем непременным условием, что для отправления они будут вручаемы тебе; ты же посылай, не распечатанными, немедленно к принцу Евгению, которому доноси время от времени о всём случающемся в крепости.
В заключение повторяем строжайше, чтобы содержание вышеупомянутаго арестанта оставалось для всех непроницаемою тайною; посему ты не должен доносить о том ни курфирсту Пфальцскому, ни военному управлению».
Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 75-77
Крепость Эренберг находилась в Верхнем Тироле на правой стороне реки Леха, близ местечка Рейте, на пути от Фюссена к Инспруку, на высокой горе. Я разсмаривал развалины ея в 1856 году проездом из Баварии в Италию; сохранились только остатки стен. Крепость была значительная.
Устрялов Н. Из примечаний к «История царствования Петра Великаго». Т. VI. С. 75
Бегство царевича наделало довольно много шуму. Однако сравнительно поздно в России начали рассуждать об этом важном предмете. Не раньше как в июне 1717 года ганноверский резидент Вебер доносил из С.-Петербурга своему двору: «С тех пор как были получены более подробные известия о царевиче, его пребывании в Инсбруке (sic) и о том, что он навлёк на себя гнев его царского величества, вельможи здешнего двора рассуждают свободнее об этом секрете, не считая царевича способным преследовать престол. Есть и такие люди, которые в народе и особливо между солдатчиной распускают слух о том, будто царевич родился плодом прелюбодеяния. И русское духовенство, которое пока высоко ценило царевича, ныне отчасти склоняется против него; опасаются, что царевич, отправившийся в Германию искать помощи у императора и у других католических держав, возьмёт на себя обязательство ввести со временем в России католическую веру… По случаю празднества дня рождения царя вовсе не пьют за здоровье царевича, а только пьют за здоровье Петра Петровича. Приверженцы Швеции рады всему этому, ожидая скорого расстройства в России и вследствие того возвращения всех утраченных Швецией земель». Подтверждая такие слухи, французский дипломатический агент де Лави замечает в своем донесении от 10 июня 1717 года: «Полагаю, что все эти обвинения придуманы партией царя и молодого Петра Петровича, во главе коей находится князь Меншиков».
Брикнер А.Г. (1). Т. 1. C. 339
Сообщаю господину графу, как новую ведомость, что ныне в свете начинают говорить: царевич пропал. По словам одних, он ушёл от свирепости отца своего; по мнению других, лишён жизни его волею; иные думают, что он умерщвлён на дороге убийцами. Никто не знает подлинно, где он теперь. Прилагаю для любопытства, что пишут о том из Петербурга. Милому царевичу, к пользе, советуется: держать себя весьма скрытно, потому что, по возвращении Государя, его отца, из Амстердама, будет великий розыск. Если я что более узнаю, уведомлю. Доброму приятелю, для котораго господин граф ищет священника, советуется иметь терпение. Теперь это невозможно; при первом случае я берусь охотно исполнить его желание…
Вице-канцлер Венского двора Шёнборн – царевичу Алексею в крепость Эренберг 27 февраля 1717 года. Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 75
…Многие знатные господа тайно присылали ко мне и к другим чужестранцам спрашивать, не получали ль мы в своих письмах известий об нём? Ко мне приходили два служителя его, также с расспросами; они горько плакали и говорили, что царевич взял здесь у Мюнстера на дорогу 1000 червонных, да в Данциге 2000, и прислал им приказ: продав тайно свою движимость, уплатить по векселям; после того они не получали об нём никакого известия. Между тем сказывают под рукою, что близь Данцига он схвачен царскими людьми и отвезён в отдалённый монастырь, только неизвестно, жив или умер; по словам других, он ушёл в Венгрию или в иныя земли императора и нынешним летом приедет к матери своей. Гвардейские полки, составленные большею частию из дворян, замыслили с прочими войсками в Мекленбургии Царя убить, а царицу привезти сюда и заключить с детьми в тот самый монастырь, где сидит прежняя царица; её освободить и правление вручить кронпринцу. Все это открыто Царю одним гренадёрским капитаном. Царь прислал Меншикову повеление обо всём разведать и сообщить ему список всех званий, которые часто виделись с царевичем, также которыя без позволения уехали в Москву, или без призыва сюда прибыли, или по призыву не приехали. Здесь всё готово к бунту: знатные и незнатные ни о чём более не говорят, как о презрении к ним и к их детям, которыя все должны быть матросами, о разорениии их имений налогами и выводом людей на крепостное строение.
Из донесения венского резидента О. Плейера прусскому императору Карлу VI. 11 января 1717 года из С.Петербурга. Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 73
ОблаваПётр I цесарю Карлу VI из Амстердама, 20 декабря 1716 года. Пресветлейший, державнейший цесарь! Я принуждён вашему цесарскому величеству с сердечною печалию своею о некотором мне нечаянно случившемся случае в дружебно-братской конфиденции обявить, а именно о сыне своём Алексее, како оный, яко же чаю вашему величеству, по имеющему ближайшему свойству, не безизвестно есть, к высшему нашему неудовольству, всегда в противном нашему отеческому наставлению являлся, також и в супружестве с вашею сродницею непорядочно жил. Пред нескольким временем получа от нас повеление, дабы ехал к нам, дабы тем отвлечь его от непотребнаго жития и обхождения с непотребными людьми, не взяв с собою никого из служителей своих, от нас ему определённых, но, прибрав несколько молодых людей, с пути того съехав, незнамо куды скрылся, что мы по се время не могли увидать, где обретается. И понеже мы чаем, что он, к тому превратному намерению от некоторых непотребных людей совет приняв, к тому заведён, и отечески о нём сожалеем, чтоб тем своим безчинным поступком не нанёс себе невозвратной пагубы, а наипаче не впал бы каким случаем в руки неприятелей наших, того ради дали коммиссию резиденту нашему, при дворе вашего величества пребывающему, Веселовскому, онаго сыскивать и к нам привезть. Того ради просим вашего величества, что ежели он в ваших областях обретается тайно или явно, повелеть его с сим нашим резидентом, придав для безопаснаго проезду несколько человек ваших офицеров, к нам прислать, дабы мы его отечески исправить для его благосостояния могли, чем обяжете нас вечно к своим услугам и приязни. Мы пребываем при сём вашего цесарскаго величества верный брат Пётр. Из Амстердама. В 20 д. декабря 1716.
Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 358
Пётр I Аврааму Веселовскому, 20 декабря 1716 года и Амстердаме. Даётся наш указ резиденту Веселовскому, что где он проведает сына нашего пребывание, то, разведав ему о том подлинно, ехать ему и последовать за ним во все места, и тотчас, чрез нарочные стафеты и курьеров, писать к нам; а себя содержать весьма тайно, чтоб он про него не проведал. Пётр. В Амстердаме. Декабря 20, 1716.
Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 359
Адам Вейде Царю, 25 декабря 1716 года из Гистрова.
Для искуснаго и тайнаго осведомления за тем, который путь свой справляет под именем поручика Балка и имеет с собою девку и двух послуживцев, в Немецкую землю я отправил двух офицеров, а одного в Польшу.
Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 354
Авраам Веселовский Царю, с 3 января по 14 июля 1717 года.
Письмо 1. Из Франкфурта на Одере, 3 января 1717 года. По указу вашего величества, отправясь из Амстердама, я поспешал в пути во всякой возможности. Перваго дня сего месяца прибыл я в Пириц, на пятую почту от Франкфурта по Гданской дороге, оставя Берлин в правой стороне, и осведомлялся тут, также и на прочих местах до Франкфурта, о проезде Русскаго офицера с женою и 4 служителями: на некоторых почтах сказали, что памятуют проезд такого офицера; а на последней того почтальона, который его отвозил во Франкфурт, в службе почтмейстерской более не было. Я продолжал, путь до Франкфурта, и, ведая, что в городах бывают воротные писари, которые записывают имена проезжих и где становятся, ходил тогож вечера сам к писарю и просил его показать книги октябрския, обещая за труды плату. Он показал книги. Я нашёл в них: «Проезд 29 октября Московскаго подполковника Кохановскаго, при нём жена его и поручик Кременецкий, да один служитель; а стал он на квартире Чёрнаго Орла, за городом». Я по сей записке ходил к господарю Чёрнаго Орла и спрашивал его. Он сказал, что имени того офицера не знает; а описал его статуру и образ подлинный, токмо с тою прибавкою, что опущены вновь чёрные ус[и]ки Французские: «имея-де жену при себе малаго роста, одного поручика и одного служителя: только-де по дву часех, как он обедал, приехали ещё два служителя на почтовой телеге, и явясь ему, пошли от него и стали в другом вирцгаузе; а как скоро он отобедал, то тогож часу на экстрапочте поехал в Бреславль». По такому известию, на другой день я отыскал вагенмейстера, который отправляет всех отъезжих почтовых лошадей, и распрашивал его: он мне сказал, что в октябре отъехал на экстрапочте офицер с женою и двумя ещё персонами до Цибингена по Бреславльской дороге, и указал мне отвозившаго почтальона, который на распросы мои сказал, что отвёз до Цибингена, откуда он, офицер, поехал до Кросена прямо к Бреславлю и спрашивал у почтмейстера, сколько миль до Бреславля? А двое служителей его едут на почтовой телеге за ним, а не вместе; а с ним-де сидит токмо один поручик в коляске против его; а служитель позади коляски. – Я еду далее и буду от почты до почты осведомляться фундаментально, как и здесь, а ехать с теми же почтальонами, которые его отвозили.
Письмо 2. Из Бреславля от 17 января. Осведомляясь дорогою, я узнал, что известный Русский офицер, не доехав за 4 почты от Бреславля, поехал на местечко Лигниц, где, побыв два дни, знатно для отдыха, взял там приезжаго фурмана, который живёт 4 мили от Бреславля, в городе Яворе. Я отыскал этого фурмана, велел отвезти себя в Бреславль, в вирцгауз, недалеко от того, куда он отвёз Русскаго офицера, который стоял в Золотом Гусе. Прибыв в Бреславль, я немедленно пошёл к писарю воротному и нашёл у него в книгах: «От 13 ноября н. ст. проехал Московский подполковник Коханский с женою и двумя служителями и стал в Золотом Гусе». Дождавшись вечера, я ходил в тот вирцгауз и спрашивал об нём; он стоял только два дни и взял экстрапочту по такой дороге, что можно ехать прямо в Вену и к Праге; а спрашивал-де он в вирцгаузе, как далеко до города Неуса, Глаца, дёшеволь там жить и как далеко до Вены? По сим ведомостям, я разсудил взять с собою надёжнаго человека, племянника одного здешняго купца, прозвищем Генриха Финка, для того, что если я найду в тех местечках офицера, то мог бы послать его к вашему величеству с донесением; а курьеров там не льзя найти. Я обещал ему кормовых по 2 червонца в неделю, и если пошлётся в Голландию, 50 червонцев за труды, кроме прогонов.
Письмо 3. Из Неуса от 17 января. До сего места Русский офицер ехал прямою почтовою дорогою до Вены; а отсюда поворотил к Праге чрез Чешскую землю, взяв экстрапочту. Здесь он только спрашивал, как далеко до Праги.
Письмо 4. Из Праги от 17 января. Русский офицер прибыл сюда 19 ноября и, постояв пять дней в вирцгаузе Золотая Гора, поехал на экстрапочте до Вены. Мне за две почты приключилась почечуйная болезнь, которой я никогда ещё не имел, с жестокою лихорадкою. Доктора думают, что она произошла от долговременнаго пути и советуют здесь недели две пожить; но я, следуя указу вашего величества, еду далее за известною персоною завтра.
Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 355-356
Адам Вейде Царю, 22 января 1717 года из Гистрова.
Из Бреславля пишет один из посланных, что там в городе был в одном дому и сказывался купцом из Русской армии тому назад с девять недель, и имеет при себе двух сыновей и единую дочь, и поехал, не мешкав по Венской дороге. Должен быть он.
Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 370
Авраам Веселовский Царю, с 3 января по 14 июля 1717 года.
Письмо 5. Из Вены 24 января. След известнаго подполковника идёт до сего места: он прибыл сюда 23 ноября нов. ст. стоял в вирцгаузе Чёрнаго Орла, за городом. Имя же своё на почтовом дворе, как здесь есть обычаи, чрез привёзшаго почтальона объявил: «Польскаго кавалера Кременецкаго». Только постояв одни сутки в том месте, вещи свои вечером перевёз на наёмном фурмане в иное место; а сам на другой день, заплатя иждивение, пешком отшёл от них, так что они неизвестны, куды он перешёл и не отъехал ли куды? А, будучи в том вирцгаузе, купил он готовое мужское платье кофейнаго цвету своей жене и оделась оная в мужской убор. После сего, во всех здешних вирцгаузах спрашивал я об Русском и Польском офицере; но нигде ещё допроситься не мог, также и на почтовом дворе почтовых лошадей от Польскаго кавалера не взято. А в пути, за несколько почт от Вены, сказывал мне один почтмейстер, что спрашивал он у него, как далеко до Риму в сколь дорог станет почтовой и ландкучерский провоз; по которым вопросам мню, не поехал ли он до Риму? Это может быть сходнее, нежели ему здесь жить инкогнито. А явно, ни тайно у цесаря он не являлся. Будучи в сём мнении, я писал к одному аббату чрез стафет об уведомлении (он мне друг и имеет свободный доступ у статс-секретаря кардинала Паолучия). Прибыл сюда маиор Девиц, отправленный, но вашему указу, от генерала Вейда искать того же офицера. И послал его в вирцгауз Чёрнаго Орла. Ему сказали то же, что и мне.
Письмо 6. Из Вены от 3 февраля. Не нашед на почтовом дворе отъезда известнаго офицера, я осведомлялся у ландкучеров. Никто не помнит, чтоб отвозил его с женою, понеже обретающаяся при нём дама переоделась в мужское платье. Для лучшаго изъяснения, я ездил по двум почтовым дорогам, ведущим отсюда к Италии, по Тирольской до Пуркерсдорфа и Сигарцкирха, по Карпитийской до Ахау н Нейштата, распрашивая почтмейстеров. Никто не мог дать мне известий. Здесь же не чаю, чтобы где был инкогнито. Жду ответа от аббата, буду осведомляться в партикулярных домах: в публичных во всех спрашивал.
Письмо 7. Из Вены от 7 февраля. Искал тщетно во всех партикулярных домах Польскаго офицера. Поищу ещё в предместьях. Вчера я посылал присланааго от Вейде адьютанта Девсена в вирцгауз Чёрнаго Орла, осведомляться ещё у кельнера или ключника о Польском кавалере. Кельнер сказал, что он признал его за некотораго знатнаго человека, «понеже платил деньги с великою женерозите, и показался-де подобен Царю Московскому, якобы его сын, котораго-де (Царя) я видел здесь в Вене». Вечером я ходил пешком за город; кельнер мне то ж сказал. Третьяго дня возвратился сюда из Ганновера посланный к королю Английскому генерал-маиор Сан-Сафорен, который, будучи при дворе, говорил мне явно, в присутствии Мекленбургскаго посланника, сожалея о болезни, приключившейся вашему величеству от печалей, из коих знатнейшая та, что-де ваш кронпринц невидимым учинился, а по Французски в сих терминах: Il est eclipse. Я спросил, от кого такую фальшивую ведомость имеет? Отвечал, что ведомость правдивая и подлинная; а слышал её от Ганноверских министров. Я возражал, что это клевета по злобе Ганноверскаго двора. Завтра поеду нарочно к тайному референдарю (хранитель печати) осведомляться от него, не доносил ли он цесарю?
Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 361-362
Граф Шёнборн царевичу Алексею, 27 (16) февраля 1717 г.
…Ныне токмо в свете начинают говорить, что царевич пропал; некоторые говорят, что он от свирепости отца своего ушёл; иные говорят, что он от убийц в пути убит; но никто не ведает подлинно, где он есть. Но милому царевичу к пользе советуется, чтобы он весьма в скрытности себя держал, понеже когда Государь отец его из Амстердама паки возвратится, то тогда уже великий розыск или взыскание о том будет.
Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 373
Авраам Веселовский Царю, с 3 января по 14 июля 1717 года.
Письмо 8. Из Вены от 21 февраля. Вчерашняго дня приезжал ко мне известиый референдарь и сказал мне в конфиденции, что цесарь имеет подлинную ведомость, что Коханский обретается здесь инкогнито, токмо у цесаря ещё не являлся. Я его прилежно просил уведать квартиру: он мне обещал, также дал слово уведомить немедленно, как скоро, хотя б тайно, он явится у цесаря.
Письмо 9. Сего моменту был у меня референдарь, который паки подтверждает, что Коханский конечно здесь; только не ведают, в котором доме, и говорил мне в дишкурсе: если он у цесаря не явится, то мочно его тайно, имея 4 или 5 Русских офицеров, увезти отсюда в Мекленбургию, или куда потребно; если же явится, то нельзя.
Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 362
Пётр I Аврааму Веселовскому, 24 февраля 1717 из Амстердама.
…Надлежит тебе послать двух верных и неглупых людей, одного в Италию до Риму, а другого до Швейцарской земли, и повелеть им накрепко о том же проведывать, и тебе писать. Также надо ещё в Вене проведывать, в Неаполе, Милане, Сардинии.
Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 373
Авраам Веселовский Царю, с 3 января по 14 июля 1717 года.
Письмо 10. Из Вены от 10 марта. Во всех домах за городом и в городе чрез шпионов сам Коханскаго искал; однако найти не мог, и подлинно он отсюды отлучился. А бытность его таким образом открылась здесь: когда он в ноябре месяце сюды прибыл, то по обычаю должен каждый почтальон все вещи приезжаго отвезть в пошлинный дом; когда таможенные осматривали, и нашедши между прочим соболь и шубы соболи, спрашивали человека Коханскаго, котораго описуют черноволосым и говорит довольно по-Немецки, не Русский ли кавалер приезжий? На что он ответствовал, что господин его не кавалер, а кронпринц Московский; и заплатя пошлину, отвёз вещи чрез наёмнаго кучера в телеге, а куда, никто не знает. Вчера вечером на ассамблее разговаривали при мне два тайные советника о отлучении Коханскаго из государства, и однн из иих обнадёжил меня, что имел он письмо из Тироля, что он проехал пред шестые неделями чрез Инспрук в Италию, нмея при себе 5 служителей. За подлинно могу обнадёжить ваше величество, что его здесь нет; а что он у цесаря не являлся, клятвою утверждает известный тайный референдарь. Из Риму имею ответ от аббата, что Русский кавалер там не являлся.
Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 363
Пётр I Аврааму Веселовскому, 6 марта 1717 из Амстердама.
Письмо твоё из Вены от 21 Февраля мы получили, из котораго уразумели то, что ты пишешь об известной особе, и по совету именованнаго в том письме приятеля твоего посылаем к тебе 4 человек наших офицеров, под претекстом. Из них капитану Румянцеву весь тот секрет от нас сообщён, и с ним с одним ты откровенно в том поступай и советуй; а ему велено всё то исправлять, что ты ему велишь. И тако приложи старание, дабы ту особу каким нибудь способом в Мекленбургию к войску нашему вывезть, и в таком случае можешь и сам с ними для лучшаго охранения ехать. А буде же та особа у цесаря явилась и под его протекциею живёт, то в таком случае подай грамоту цесарю, и чини в прочем по данной тебе коммиссии.
Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 373
Авраам Веселовский Царю, с 3 января по 14 июля 1717 года.
Письмо 12. Из Вены от 20-го марта. Вчера прибыл сюда капитан Румянцов с 3 офицерами и вручил мне вашего величества милостивейший указ, по которому известную коммиссию исполнить уже поздно было: Коханский за 10 дней до того уехал отсюда, и удостоверил меня известный референдарь, что оный отправился в Тироль, под протекциею цесарскою. Я уже 4-й день домогаюсь быть допущенным к принцу Евгению; но не могу получить себе часа. А как скоро от него уведомлюся, положили мы с Румянцовым: ехать ему одному в Тироль и осведомляться подлинно подробно в крепости Эренберг о Коханском. И если он выходит из крепости не многолюдно, то б ехать и мне самому с 3 офицерами, и исполнить ваш указ: буде же в многолюдстве, чему я быть не чаю, потому что ни одного полка в Тироле нет, тогда я подам грамоту вашу цесарю и о добром решении домогаться буду.
Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 364
Чтобы дать понятие о характере слуг Петровых, довольно указать только на следующие слова в инструкции венского министерства неаполитанскому вице-королю: «Свидание должно быть так устроено, чтоб никто из москвитян (отчаянные люди и на всё способные) не напал на царевича и не возложил на него руки, хотя я того и не ожидаю».
Погодин М.П. (1). С. 442
Авраам Веселовский Царю, с 3 января по 14 июля 1717 года.
Письмо 13. Из Вены от 24 марта. Вчера допустил меня к себе принц Евгений. Я объявил ему, что будто я за подлинно уведомлён, что Коханский обретается в Тироле под протекциею цесарскою, и вашему величеству никакого известия не подано; из чего ваше величество можете признать знак неприязни к себе. Принц сначала ответствовал, что о том он не ведает; а хотя б-де цесарь и подлинно ему позволил иметь убежище в своих землях, токмо для безопасности собственной его персоны, и тогда не протекция, но безопасность: цесарское величество гораздо совестен, чтоб сына возбуждать против отца и привесть в вящшую ссору; но может быть, что имевшую злобу утолить потщится, в чём его царское величество может твёрдо обнадёжен быть. И приказал мне по двух днях быть у себя; а меж тем хотел о том спрашивать цесаря. Из сих слов ясно, что Коханский в их руках. – Возвратясь домой, я тотчас отправил Румянцева в Тироль с таким решением, как доносил я под № 12. И обождать от него известия, где он (царевич) обретается и мочноль наше тайное намерение исполнить, также и ответу от прнпца Евгения, по тому буду поступать. – Сказывал мне известный референдарь, что Коханский стоял в предместии на загородном дворе, у графа Зинцендорфа, и оттуда отвезён несколько миль его лошадьми. Следовательно знатно, чрез него домагательство чинит, а с цесарем не видался.
Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 364-365
Александр Румянцев Царю, 31 марта 1717 года из Вены.
…Сего марта 19 дня приехал в Вену и оной персоны в Вене не застал, и как уведомился от г. Веселовскаго, что он выехал из Вены прежде прибытия нашего дней за 10; а которого числа и куды он поехал, о том он подлинно не ведает. Веселовский слышал, будто оная персона есть в Тироле, в крепости, называемой Эренберх, которая от Вены расстоянием миль 60, и будто под протекциею цесарской. Во всём городе явно, что он здесь был. Завтрашнего числа поеду в Тироль с одним другом Веселовскаго, и подлинно об всём уведомлюсь.
Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 374
Граф Шёнборн царевичу Алексею, 14 (3) апреля 1717 г.
Надобно очень остерегаться; по вестям необходимо с немногими людьми, для вящшей безопасности уехать далее и жить тайно под защитою добраго приятеля. Для куриозиты прилагаю, что из Москвы пишут. Веселовский силою утверждает, что царевич в цесарских землях обретается и что Царь требует своего сына. Ему сказано, что здесь его нет. Впрочем, всё благополучно; обнадеживаю в вечной дружбе. Верный слуга.
Устрялов Н. (1). Т. VI. Приложения. С. 375
Авраам Веселовский Царю, с 3 января по 14 июля 1717 года.
Письмо 14. Из Вены от 4-го апреля. Был я у принца Евгения за ответом: объявил мне, что цесарю о моём требовании он докладывал; но цесарь ему на то ответствовал, что он о том неизвестен, и толь меньше ещё, чтоб Коханский был в его протекции; разве-де тайно в областях его обретается, о чём ему неведомо. – Из сего ответа можно понять, что хотят его пребывание содержать тайно. Между тем ежечасно ожидаю известий от Румянцева, который уже 11-й день уехал в Тироль.
