Текст книги "Пси-ON. Книга III (СИ)"

Автор книги: Евгений Нетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Мне искренне жаль это слышать, Артур. – Потупила взгляд девушка, которую мне обижать совсем не хотелось. Но она и не обижалась, ибо на моё твёрдое нет рассчитывала и сама: ну не улыбалось ей исполнять приказ главы рода, пытаясь охомутать перспективного паренька! – На том я вас, пожалуй, и покину. Тем более, здесь и сейчас вам будет, с кем поговорить…

Появление лично цесаревича с сестрой, но без сопровождающей её везде и всюду Марины не прошло для меня незамеченным. Я просто не казал виду и не отвлекался от, надеюсь, последнего разговора по этой теме на сегодня. Зато теперь можно было со спокойствием удава направиться к Владимиру, который уже обговаривал какие-то вопросы с парочкой юнош, представляющих рода Друцких и Агафоновых соответственно. Вот так дела постепенно и передавались от глав наследникам, а не как в книжках: сынок, теперь ты глава, так что давай-ка я начну тебя обучать всему, что знаю сам…

– Их лучше не отвлекать, Артур. – Как и ожидалось, Лина в меня не поверила, и поспешила перехватить на полпути, до того, как я бы влез в деловые переговоры.

– Честно? Я и не собирался. Просто решил проверить, считаешь ли ты меня благоразумным человеком, или те слова про шута были абсолютно искренними… – Девочка насупилась и едва удержалась от того, чтобы стукнуть меня кулачком. Ну да, тут вам не там – помашешь руками, и вот нас уже заочно обвенчали.

– Раз уж ты заговорил о шутах… – Цесаревна придирчиво оглядела моё одеяние, и как бы мимолётом коснулась ткани. – Ты зачем хороший костюм испортил? Это же работа Бауэра?..

– Его самого. И не испортил, а избавил от деталей, которым не положено быть на одежде простолюдина. – Поправляю девушку, мягко беря её под локоток и отводя в сторону от, по сути, дорожки, ведущей ото входа в центр зала, ибо занимать её дольше необходимого считалось дурным тоном. И цесаревна это поняла, самую малость заалев. – Почему даже тут сдерживаешься?

В мановение ока Лина «расправила» разум, бросив на меня недовольный взгляд. При этом в эмоциях она не смогла скрыть слабенькую, задушенную её собственными руками благодарность.

– Иногда забываюсь, спасибо. Слышала, что на месте твоего разлома случилась мясорубка?

– Такое бывает, если во главе миссии ставить чрезмерно амбициозного и импульсивного человека. Он не мог не понимать, что первое использование экспериментальной установки может повлечь за собой и не такое. – Даже я, что б их тут, до последнего боялся лишний раз коснуться чего-то не слишком понятного! Опасался, видишь ли, спровоцировать катаклизм! А тут учёные умы с кучей степеней и красивых титулов просто берут и творят дичь, ставя под удар жизни доверившихся им солдат. – Я решительно не понимаю, для чего нужно было экспериментировать с разломом таких размеров, и именно тогда, когда он и так терял стабильность.

Цесаревна пожала плечами, среди массы предложенных служанкой напитков выбрав яблочный пунш.

– Установку начали разрабатывать почти тридцать лет назад, и занимался этим ещё отец профессора Воробьёва. То, что сделал его сын, конечно, неприемлемо, но я понимаю его мотивы.

– Его хотя бы накажут?

– Отправят трудиться под начало другого, более адекватного специалиста, работающего в той же области, скорее всего. Казнить или отлучать от науки такого человека было бы слишком расточительно. – Печальный, хоть и ожидаемый итог. – Но давай не будем о грустном, ладно?

Как будто в наших обстоятельствах есть хоть что-то весёлое…

– Если брать темы повеселее, то у разлома я пересёкся со знакомой по академии, девушкой, которая меня, собственно, и нашла. Благо, маска и костюм сделали свою работу, а я особо не выделялся, чтобы у неё появились основания пытаться рассмотреть во мне кого-то знакомого. – Звукоизоляцию я нам уже обеспечил, и потому не опасался донести что-то до не тех ушей. Как известно, в вакууме звуки не распространяются, а с воздухом я управлялся диво как хорошо и незаметно. Даже Пси – и той практически не следил, так, на уровне погрешности. – Но сам факт… Владимир об этом, случайно, не знал?

– Я свечку не держала… – Мою «защиту от прослушивания» пересёк сам упомянутый всуе цесаревич, разбавивший нашу не особо разговорчивую компанию. – Да вот, у него и спроси.

– Спроси что? – Поинтересовался Владимир Романов, первым делом убедившийся в том, что я его сестру не обижаю и вообще веду себя цивильно. М-да, тут уже не синдром старшего брата, а синдромище.

– Да вот, говорил о том, не специально ли ты меня отправил именно туда, где, во-первых, испытывали экспериментальные научные приблуды, а во-вторых присутствовала Белёвская, перед которой мне было крайне нежелательно светиться. Я из-за этого даже разговоры разговаривать опасался, так, наблюдал со стороны, да и только…

Да, я нагло врал, но неистовое желание проверить цесаревича на совестливость оказалось сильнее меня.

– Анастасия-то там откуда? – Вскинул брови парень, тут же нахмурившись. – Что-то я не припомню…

– Не та Белёвская. – Я покачал головой. – Хельга. Она первой меня подобрала в городе, когда я сразу после пробуждения делал кассу общепитам и столовым всего района…

– Как это? – Неожиданно заинтересовалась Лина. – Только не говори мне, что ты в первый же день освоил проецирование!

– Во-первых, не освоил, а воспользовался. – Начал я менторским тоном. – Во-вторых, не в первый день, а в первый час! И это было не столько проецирование, сколько принудительная кормёжка моими желаниями всех причастных и непричастных.

– Дали варвару дубину… – Пробурчала девушка с лёгким оттенком зависти.

Владимир только покивал с подозрительной ухмылкой. Ему-то я об этом уже рассказывал.

– Между прочим, это был не худший вариант. Мало ли, о чём бы я мог тогда думать… – Несмотря на задорное начало, продолжать я не стал. Во-первых, сам передумал, а во-вторых цесаревич так на меня посмотрел, что аж страшно стало. – Сейчас я, чисто теоретически, могу накрыть весь город. Но и сам буду светиться как та люстра…

Произведение хрустального искусства нависало над гостями всей своей многокилограммовой громадой, пробуждая надежду на то, что в её случае при установке озаботились качественным крепежом.

– Мы уже поняли, что ты весь из себя сверхпсион. Давайте лучше к делам нашим скорбным, а?..

И мы действительно перешли к краткому обсуждению дел: с кем нужно встретиться, о чём и зачем поговорить, чего и как добиться. Иными словами, мне выдавали ц/у на вечер, которым я намеревался следовать хотя бы в общих чертах.

Ну и свои планы реализовать, куда ж без этого…

Глава 9
Первый выход в свет. Часть II

– Основной своей задачей на ближайшее время я вижу учёбу, господин Елецкий, а никак не наращивание личного капитала. Потому вынужден вам отказать: времени, к сожалению, на всё просто не хватает. – Сказать, что неблизкий, но всё же родственник рода Романовых внешне расстроился – значит не сказать ничего. Держать лицо, да и лицедействовать тоже, он умел прекрасно. Лучше, чем кто-либо из тех, с кем мне пока довелось поговорить. Он не переигрывал и хорошо подмечал, на что обращает внимание собеседник, дабы обернуть чужую внимательность себе не пользу. От телепатов у него тоже была припасена защита, для меня, впрочем, переставшая быть преградой.

Всё, что не «пустота» Синицына и Марины подле цесаревны, для меня ни разу не препятствие.

– Жаль, очень жаль. Вы и сейчас, и в дальнейшем могли бы ко всеобщей выгоде поспособствовать укреплению имени нашего холдинга на международном рынке. Ваше имя и способности улучшили бы наше положение…

– Не в последнюю очередь, господин Елецкий, мы смогли встретиться здесь как раз по причине, из-за которой моё участие в работе ваших кампаний привело бы к очень нежелательным последствиям. – Я дождался, пока парень нахмурится, а как бы случайно оказавшиеся поблизости дворяне прислушаются. Да, я действительно хотел одним выстрелом покончить с этим «зайцем» раз и навсегда, чтобы в ближайшие месяцы точно не возвращаться к этому вопросу. – Сейчас я – это мишень для противников Трона. И я уверен в том, что всё, с чем я буду связан, попадёт под удар. Может, нанесут его не пулями и псионикой, но вам вряд ли понравится делить со мной последствия.

Думал Елецкий, истинный наследник своего отца и присущих ему около-либеральных движений, недолго.

– Это… имеет смысл, господин Геслер. Не то, чтобы я не хотел протянуть вам руку помощи, но так можно случайно помешать государственным структурам. Они ведь озаботились вашей защитой?..

– Бесспорно. – Я кивнул, отметив, что здесь и сейчас парнишку волновало то, что он оказался со мной в одном зале на границе центральных и срединных районов Москвы. – Не уверен, что даже самого Императора на прогулках охраняют так же, как сейчас этот дворец. Ни вам, ни другим гостям нечего опасаться.

Кроме какой-нибудь ядрёной бомбы компактных размеров, которая может оказаться в подвалах дворца по той же случайности, по которой спецы-самоубийцы оказались в Москве, сменив цель с псиона шестого ранга на такого скромного меня.

– Если не верить нашим защитникам, то кому вообще верить, верно? – Елецкий нервно хихикнул, сделав шаг в сторону. – Благодарю за беседу, господин Геслер, но на этом я, пожалуй, вас оставлю.

– Благодарность взаимна, господин Елецкий. – Трусам – скатертью дорожка. Хотя мне-то легко говорить, особенно после того, как я осознал собственную способность к выживанию хоть в геенне огненной.

Разного рода всё ещё оставалась единственным, чего я по-настоящему опасался, и эту проблему это нужно было срочно решать. Решено: ночью проштудирую всё, что у меня есть на тему применения биокинеза в деле определения подозрительных веществ. Ну и с тем, как можно применить теле-, пиро– и гидрокинез в черте своего тела для отделения и выведения отравы. Если получится таким образом фильтровать кровь, – слышал что-то про её очистку через выведение вовне тела, – то всё станет ещё проще. Главное – определить яд, а всё остальное, с моим контролем и «вечностью», заключённой в минуте, приложится. Но это, конечно же, самый минимум, ибо идеальным вариантом станет способность регенерировать или хотя бы заново выращивать повреждённые органы… и нервы. Потеря подвижности мне не грозит до тех пор, пока я нахожусь в сознании, чего не скажешь о ситуации, когда некий токсин или физическое воздействие заденет нервы или, скажем, печень. Я пока не был уверен в том, что повреждение нервной системы не срубит на корню мои псионические способности, а проверять было боязно. С одной стороны – действительность с моей «заморозкой», где тело вообще не играло никакой роли, а с другой – настоящая и ощутимая усталость, близкая к нервному истощению после чрезмерно активной работы с псионикой и разумом в течение всех суток. Притом манипуляции с разумом напрягали тело в большей степени, нежели теле-, крио-, пиро– и прочие кинезы.

Не было бы этих загадок – я бы уже удавился со скуки, наверное.

– А ты неплохо держишься, Артур. – Хмыкнула Лина, подошедшая ко мне сразу после того, как отвалился очередной желающий со мной поболтать. Очень, очень печальная ситуация… для цесаревны, которая искала моей компании только и исключительно потому, что здесь больше не было никого, с кем она могла бы нормально поговорить. Единственная подруга была вынуждена остаться где-то там, чтобы не ставить под удар маскировку Лины, а Владимира поглотило чудовище под названием «дела», отпинаться от которого у цесаревича было шансов меньше, чем у меня – отбиться от бесконечных девиц, стремящихся отведать комиссарского тела. – Скажи, тебе не тяжело постоянно думать в ускоренном состоянии? Не скучно? И как ты это выдерживаешь?..

Я хмыкнул, даже не став сдерживать полноценную улыбку. Хорошо, что я успел обезопасить наш разговор, ведь даже слушок об ускорении мысли может дорого мне обойтись в итоге.

– Я, конечно, успел закрыть нас от прослушки, но перед обсуждением таких вещей лучше как-нибудь намекать…

– А ты разве не устанавливаешь такую защиту моментально? – Хиро прищурилась девушка, будто пытаясь рассмотреть что-то в моих глазах.

– Все ошибаются, и не всегда из-за собственной расхлябанности или неожиданности. Любого можно опоить, отравить или просто вымотать, доведя до состояния нестояния… – Подумала Лина совсем не о том, но какие её годы. – Да и к хорошему быстро привыкаешь. Задумаешься, заговоришь не о том и не там, и случится… что-нибудь.

– Такими нотациями ты напоминаешь мне отца… – Покачала головой «принцесса», поправляя причёску. Волосы с рыжим отливом контрастировали на фоне тёмного с фиолетовыми элементами платья, как бы акцентируя внимание на природной красоте девушки. По крайней мере, так это, наверное, задумывалось стилистами, без услуг которых особа императорских кровей наверняка не обходилась. – Он тоже считает, что столпом наших жизней должна быть постоянная бдительность. Но на вопрос о том, как так жить, не отвечает…

– Просто твой отец здраво смотрит на реалии окружающего нас мира. Это обычный человек может, с оговорками, не видеть в каждом втором врага просто потому, что у него нечего отнимать. Но стоит только завладеть чем-то, что недоступно окружающим – как те начнут вольно и невольно размышлять о том, как бы это что-то отнять. – Я не был большим знатоком душ человеческих, но за эти объективные дни увидел столько эмоций и мыслей, что иной на моём месте уже просто и незатейливо начал бы истреблять бесперспективный вид, по недоразумению считающийся разумным. Но так как я был умнее табуретки, то принял во внимание установившуюся, так скажем, неприкосновенность чужого внутреннего мира. – На твоём месте я бы почаще прислушивался к жизненному опыту куда более мудрого человека.

– Уже наприслушивалась, как видишь. – Демонстративно разведённые руки ни о чём сами по себе не говорили, но вот слегка «приотпущенные» эмоции… Ей было больно от одиночества, сглаживаемого лишь семьёй и одной-единственной подругой. Были такие люди, которым хватало компании верной собаки, а были те, кому и десятка друзей недостаточно. «Линнет» относилась к таким, но из-за некогда принятого решения, неверного решения, не получила желаемого. Она наверняка хотела найти в академии друзей и знакомых, которые будут видеть в ней человека, но что в итоге? А в итоге она сама закрылась ото всех из-за попыток замаскировать разум при помощи методики, которая в перспективе оказала на неё угнетающее воздействие.

– И тем не менее, выход из этой ситуации есть. И даже не один…

– Замени я Линнет открыто, и это вызовет ненужные пересуды в обществе. Замени тайно – и останется вероятность раскрытия секрета, а это поставит под удар не только мою репутацию, но и репутацию отца и брата. Нет выхода, который устраивал бы всех…

– Мне кажется, что ты слегка переоцениваешь собственное влияние на репутацию семьи. Максимум, чего стоит ждать в случае открытой «замены Линнет» – это появление новой сплетни, которую будут обсасывать в ближайшие месяц-два. – Мгновение – и я понял, что мои слова девушку совсем не убедили. – Перед этим балом я изучил целую прорву информации об аристократии: досье, новостные сводки, отчёты вашей же разведки… И знаешь что? За последние десятилетия ни разу, Лина, ни разу «проступки» вроде твоего не приводили ни к чему действительно плохому. Потому что случайным людям вокруг, как правило, на тебя просто наплевать, будь ты хоть трижды цесаревной. Да, новость прозвучит громче, чем если бы то же самое произошло с какой-нибудь дочкой аристократа из побочной ветви княжеского рода, но влияние Трона тебе на что?

– Если я буду затыкать неугодных, то вместо затишья всё произойдёт с точностью до наоборот!

– А если подумать? – Я чуть наклонил голову, поймав взгляд цесаревны. – Ты говоришь абсолютно верно касательно попытки силой задавить слухи в зародыше. Но разве это единственный вариант?

– Предлагаешь устроить бал в честь моего раскрытия? – Фырк, казалось, проник сквозь всю мою защиту, ибо заинтересованные в нашей беседе взгляды я ощущал отовсюду. Даже радиус изолирующей звуки сферы пришлось слегка ужать, ибо нашлись господа, предпринявшие попытку подобраться поближе. Но от конкретного сближения их остановили невидимые и неслышимые, но прекрасно ощущающиеся завихрения горячего воздуха. – Я во всём этом с малых лет, и ни разу ещё никто не пытался выставить собственную ошибку за успех!

– Значит ты можешь стать первой… на своём веку. И это уж точно будет лучше смиренного уничтожения собственного разума… Ты мне доверяешь? – Неожиданный вопрос выбил цесаревну из колеи, на что она ответила вскинутой в немом вопросе бровкой. – Я могу показать тебе, что именно ты делаешь со своим разумом. На примере, так скажем.

– Ты телепат без году неделя, Артур. Сила – это ведь ещё не главное…

– По чистому времени я занимаюсь изучением своего разума дольше, чем ты. И дольше, чем твой отец тоже.

Видимо, этот аргумент стал решающим, ибо уже в следующую секунду Лина аккуратно попыталась установить телепатический контакт. Я не сопротивлялся, и даже поспособствовал, свернув некоторую часть пассивных защит разума.

– Вблизи это впечатляет ещё сильнее… – «Пробормотала» девушка, окинув взглядом махину моего разума, на фоне её маленького замка смотрящегося непоколебимой цитаделью, возведённой архитектором с фетишем на гигантизм. – Даже разум папы куда меньше. Сколько ты прожил… субъективно?

– Правильный вопрос, но мне не очень приятно на него отвечать. – Полуправда работает куда лучше простой лжи. Я так считал, считаю и буду считать. Ну и использовать сие знание, конечно же. – В первые минуты после пробуждения я очень плохо себя контролировал, и оттого чуть не сошёл с ума. Для меня это было сродни стазису, которым я не мог управлять. И даже не подозревал, что могу.

Меня обдало вполне себе искренними волнением и сочувствием.

– Это же ужасно! И ты никому ничего не сказал? Даже не обратился к телепатам⁈

– Когда я получил возможность к кому-то обратиться, помощь мне уже была не нужна. Я уже занимался структуризацией разума и нейтрализацией возникших проблем, и мне нужно было только время. Ну и я весьма настороженно отнёсся к тому, что моих способностей могут испугаться и… списать, как слишком опасную переменную.

– Не буду врать и говорить, что ничего подобного никогда не происходило, и что твои опасения не имели под собой оснований. Но ты, насколько мне известно, сразу раскрыл свою универсальность…

– Универсальность – это не синоним абсолютной мощи. Это во-первых. А во-вторых, на тот момент я слабо себе представлял, что на самом деле могут псионы, и какими возможностями на их фоне обладаю лично я. Ну и эйфория, вызванная обретением того, о чём я раньше мог только мечтать, сыграла свою роль. Уже потом я с запозданием, из-за особенностей мышления, осознал, что в глазах окружающих скорость моего развития превосходит все мыслимые и немыслимые пределы, но резко стать идиотом и всё отыграть уже не мог. – А вот тут я, пожалуй, соврал лишь в том, что опасался «списания» лишь в прошлом. Я и сейчас остерегаюсь такого исхода, всеми силами стараясь его избежать. – Тем не менее, сейчас всё устаканилось. И, между прочим, я хотел показать тебе не это…

Сложные манипуляции с собственным разумом давались мне непросто, чего уж было говорить о чужом? Потому я и не рискнул «показывать», беря в качестве примера саму Лину. Зато смог «сделать снимок» как минимум одного проблемного участка на поверхности её разума, грубо отмаштабировав, и тем самым получив модель, на которой был отлично виден корень проблемы. Дальше оставалось только смоделировать дальнейшее развитие «опухоли», упаковать всё в ментальный пакет и аккуратно, дабы не навредить, передать всю эту прелесть девушке.

Не без сопроводительных комментариев, конечно же.

– Я не хочу лезть в глубины твоего разума, потому сейчас ты видишь перед собой лишь поверхностное повреждение, а так же то, во что оно может вылиться спустя время. Не обращай внимания на то, что сейчас проблема несущественна, и может быть якобы устранена за несколько часов. Поверь: эта гадость вернётся, потому что это – естественная защитная реакция твоего разума на попытку его ограничить. Уничтожение наименее важного ради освобождения «пространства», если интересны подробности. – Даже задумываться не буду, как так вышло, что по итогу учу я, а не меня. – Что бы ни говорили другие телепаты, разум ни разу не пластичен. Да, мы можем в определённых рамках сжимать его или даже расширять, но подобные манипуляции активно расходуют изначально внушительный запас прочности. Конечный, хоть и восстанавливающийся со временем, запас. Сейчас ты приблизилась к своему пределу, и я категорически не советую проверять, что будет дальше.

Кажется, Император хотел, чтобы я выполнил задачу не столь быстро и напористо, но времени действительно почти нет. Точка невозврата ещё далеко, это правда. Вот только обратимость – это ещё не всё.

– Меня учили опытнейшие телепаты, но никто из них не говорил ни о чём таком. Маскировка разума – это вообще один из основных методов защиты, использующийся повсеместно!

– Регулярно, день за днём и по нескольку часов кряду? Я очень сомневаюсь, что кто-то кроме тебя заходил так далеко. – В действительности, я сам не смогу продержаться в таком состоянии и пятнадцати объективных минут. Просто сойду с ума от нарастающего дискомфорта. – Как появится свободное время, проверь целостность своих воспоминаний. В особенности там, где получится обнаружить нечто вроде того, что я тебе продемонстрировал.

Сильно удивишься, девочка. И испугаешься тоже. Зато уже следующим днём Линнет исчезнет, а на её месте появится Лина Романова со своей тайной. И я смогу вообще не задумываться о конспирации и сохранении этого секрета!

– Я… проверю, Артур.

– Ты уж постарайся. – В реальном мире я по-доброму улыбнулся, телекинезом придержав чуть пошатнувшуюся после разрыва контакта девушку. Всё-таки переданный мной ментальный пакет был не самым маленьким и легкоусваиваемым, так что такая реакция была ожидаема. – Не хотелось бы, что б твой ум пострадал из-за неосторожных действий и попустительства присматривающих за тобой наставников…

– За мной уже давно никто не присматривает! – По-доброму возмутилась цесаревна, зацепившись взглядом за приближающийся «ледокол» в лице Владимира, которому не иначе как не понравилась атмосфера нашей беседы. Или реакция дворян, натыкающихся на тёплую, по мере приближения к нам начинающую припекать воздушную завесу. Но я своё дело в любом случае сделал, так что…

Улыбаемся и машем, честными-честными глазами глядя на полного подозрений цесаревича.

И что самое приятное, ему действительно не в чем меня обвинить…