Текст книги "Черный кот. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Евгений Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Пошли, ты еще слаб. Ты чего глупый такой? – Восклицал господин Крофт.

– А эти? – Спросил Монро.

– А эти, – махнул Гидеон, – пес с ними. Ингар! Ты где есть?!

Неожиданно перед ними вырос Ингар. Лицо его выражало озабоченность в перемешку с некой толикой страха.

– Побудешь здесь вместо меня. – Командным тоном проговорил Гидеон.

– Но я? Но как я?

– Отставить. Налей суп и жди меня у стойки. Всех, кто будет что-то просить… – Э-э, ладно. Просто налей суп и жди меня здесь. Никому ничего не наливай.

– А суп?

– А суп налей, бестолковый. Короче, жди меня здесь и ничего не трогай.

Ингар несколько раз кивнул.

– Пьяный друг выглядит смелее, чем трезвый. – Поделился мнением Грисельд, когда они со стариком поднимались обратно.

– Это верное наблюдение. – Ответил старик. – Ты сам-то как?

– Жить буду.

Гидеон открыл дверь, и они вошли в комнату. Усадив парня на кровать, старик стрелой выбежал. Вернулся он уже с деревянным подносом. На нем стояла тарелка ароматно пахнущего лукового супа с плавающей металлической ложкой, а также горящий канделябр.

– Тебе бы поесть. – Он поставил источник света на стол, положил деревянный поднос рядом, пододвинул тарелку спасенному.

– Было бы не плохо. – Ответил Грисельд. Он взял поднос, водрузил его себе на колени, и с аппетитом стал уплетать горячее блюдо. Гидеон, тем временем, взял в углу косой стул, сел напротив:

– Напугал ты меня сегодня утром. Ой как напугал.

– Что есть то есть. – Согласился Грисельд, жадно заглатывая обжигающее кушанье.

– Сварил из того, что нашел в твоих запасах. – Продолжал говорить Гидеон. – Кушай, кушай, набирайся сил. Я взял на себя смелость похозяйничать у тебя в таверне.

–Сильно ломились? – Монро держал в двух руках тарелку, а потом влил в себя оставшийся бульон. – Частенько ломятся с утра. – Добавил.

– Ты про пьяных? Было дело. Разобрались. Я не хотел пускать их до твоего прихода, а когда ты вернулся понял, что…

– Что?

– Слушай, если я… – Стал запинаться старик.

– Да брось, мужик. То есть. Брось, Гидеон. Ты сделал что сделал. Во первых, ты спас мою шкуру.– Грисельд убрал поднос с пустой тарелкой обратно на стол. – Я тебе за это бесконечно благодарен. Можешь просить у меня взамен что угодно. Во вторых, если бы таверна сегодня не открылась, это было бы как минимум странно, а как максимум очень подозрительно. А ты знаешь какой народец здесь иногда шарахается.

– Народец здесь будь здоров. – Кивнул Гидеон. – Да, кстати. Нашел на лестнице. – Он достал откуда-то из-за пазухи серебряную брошь в форме оскалившегося кота, что пригнувшись, готовился к прыжку. Старик пристально посмотрел одним глазом на хозяина таверны, вытянув ладонь с символом ночного стража города.

Грисельд взял изделие двумя пальцами, а потом с силой сжал в кулаке:

–Это уже ничего не значит. – Мрачно выдавил Монро.

– О тебе говорят в этом городе. Ты символ надежды. А ты говоришь, что это ничего не значит. Так поведай же мне что с тобой случилось. Неужели ты утратил веру в этот город? – Господин Крофт жаждал ответов на свои вопросы. Их в его голове накопилось достаточное количество за целый день.

– Мне кажется, что сегодня утром я утратил веру в себя. – Печально ответил Грисельд. – Все то, чем я занимался последнее время вмиг утратило всякий смысл.

– Почему это? – Не понял Гидеон. – Ты же… – Да ты же…

– Потому что иногда мы можем больно упасть, Гидеон. И не факт, что у нас будут силы на то, чтобы встать. – Повисла тишина. Лишь иногда ее нарушал скрип оконной рамы. Вскоре капитан не выдержал:

– Не может быть. Когда ты начинал этим заниматься, думаю ты должен был понимать на что идешь.

– Думаю, что я слабо себе это представлял.

– Расскажи что случилось.

– Не могу.

– Расскажи… – Давил Крофт.

– Нет, Гидеон…

– Послушай, парень, я вытащил бы тебя с того света будь ты кем угодно. Это ранение ты получил потому что попал в беду, а я привык помогать людям, которые попали в беду. Я так воспитан. Я знаю, что Черный кот – человек, которому не все равно. Ты наводишь ужас на негодяев. Мальчик тобой восхищается и хочет быть похожим на тебя потому что верит в тебя. И я тоже верю в тебя. Но если ты сам утратил веру, значит этому городу суждено утонуть во тьме…

– Я… – Я не могу…

– Выходит, я ошибался. Прости меня… – Больше я тебя не потревожу расспросами. Как встанешь на ноги, спускайся. Рассчитаемся. Я пойду своей дорогой, и больше ты никогда меня здесь не увидишь. – Старик медленно встал, направился к выходу.

– Гидеон… – Окликнул его Грисельд, когда тот был уже у выхода. Тот остановился. -Ты действительно веришь в меня?

– Никогда не переставал…

И Грисельд Монро рассказал отставному капитану историю ночного проникновения в дом Ариана Гато и его дочери Сабрины. Старик вдумчиво слушал рассказ, не перебивал, иногда качал головой.

–Вот как, значит. – Промолвил он после того, как Черный кот закончил свой рассказ. – Скверное дело, но хочу попытаться тебя переубедить.

– Попытайся…

– Ты не видишь одной простой истины…

– Какой?

– Ты слишком увлекся. Тебя терзают угрызения совести и это нормально. Это и делает тебя тем кто ты есть. Тебе не все равно. Поэтому ты занялся этим ремеслом. Однако я хочу обратить твое внимание на то, что ты защищался. Если бы ты этого не сделал, то этот Лукас вогнал бы меч тебе прямо между глаз.

– Если бы я не пошел, то этого бы и не было.

– Ты не мог не пойти! – Вскочил со стула Гидеон. – Если бы ты не пошел, то Черный кот в твоем сердце был бы мертв, а сейчас… – Гидеон улыбнулся. – У него еще есть шансы. – Он присел на колено, по отечески положил руку на плечо:

– Ты меня совсем не знаешь, но позволь сказать тебе вот что. Я побывал много где, и видел много дерьма. Господин Гато заключил сделку. Но полагаю, что в сделку не входила его безопасность в тюрьме. Так и зачем этим подонкам простой человек, который знает немного больше, чем нужно знать простому человеку? Они бы тихо пришили его в тюрьме. Вероятнее всего в этом и заключался их первоначальный план. И если говорить о простых людях, что становятся жертвами подобных делишек и обстоятельств, то могут сказать, что люди в этом мире живут надеждой. Люди везде живут надеждой. Этот город прогнил от кончика самой высокой башни, до корня самого древнего дерева, до самой глубокой могилы самого первого поселенца. Этот город живет надеждой, о которой шепчутся на улицах. Надеждой, которая безжалостно расправляется с подонками, что терроризируют и убивают слабых. Если ты бросил вызов этим негодяям, то борись до последнего, а я прикрою…

– Грисельд. – Тихо ответил Монро.

– Что? – Не понял Крофт.

– Ты сказал, что я тебя совсем не знаю. Отличный повод познакомиться. Меня зовут Грисельд.

Капитан не ответил, лишь сел рядом на кровать:

–Знаю. – Сомкнулись пальцы его рук, и он оперся локтями на колени. – Знаю.

– Я не могу смотреть ей в глаза после всего этого. Да и мальчику тоже. Как он, кстати? – Смотрел в пустоту Монро.

– В порядке. Я накормил его. Утром он спал. Дети поздно просыпаются. Особенно те, кого мучает бессонница, и не допекают приютские надзиратели.

– У меня будет к тебе одна просьба, Гидеон.

– Слушаю…

– Отведи мальчика в приют, а затем… – Возьми фруктов, и навести девочку…

– Хорошо…

***

1.3.

Грисельд оделся потеплее. На нем была черная котарди с двойным слоем ткани в области груди, застегнутая на все пуговицы, уставшие от времени охотничьи сапоги, бордовые штаны, а также темно желтый плащ с капюшоном, что доходил его владельцу до колен. Плащ вопреки ветру развевался только внизу. Иной раз его вело в сторону, а иногда назад. В такие моменты Грисельд особенно крепко держал ткань накидки правой рукой, спасаясь от переменчивой в своем настроении ранней осени. Солнце скрылось за толстым слоем серых неприятелей, а мелкий дождь угрожал разразится ливнем. Как и в прошлое утро, горожане постепенно выползали из своих нор. Разве что теперь шли они быстрее и осмысленнее, разумеется их было меньше.

Обычно молодой парень редко выбирался в город под видом простого жителя, но сегодня особый случай. Он шел по грязной дороге, что пролегала аккурат вблизи печально известного канала. Ветер никак не унимался, заставляя зеленую воду в углублении идти рябью, а его порывы стали заметно холоднее после того, как Грисельд опасно приблизился к краю каменного сооружения. Стена из вековой кладки уходила прямиком в мутную артерию города. Недалеко была видна лестница шириной метра полтора. Такие лестницы вели вниз. В народе им дали название – тропы утопленников. Среди детишек Офрорка часто ходили байки, что трупы тех, кому довелось встретить свою смерть здесь, вылезали из окутанного туманом канала, и скорбно поднимались вверх по ступенькам. Души неупокоенных жертв преступного мира, души тех, кого постигла ужасная смерть от утопления или подлого стилета, бродили вдоль края конструкции, пугая своим видом птиц и прохожих. Эта история передавалась из уст в уста и Грисельд много раз ее слышал. А еще он радовался тому, что это всего лишь детская сказка. Когда нибудь, если у него появятся дети, он обязательно расскажет им эту страшную историю. Пусть лучше они знают ее, чем историю несчастного отца и его дочери.

Монро повернул направо, оставляя канал позади. Еще несколько десятков метров его будет преследовать зловоние и ветер, нападавший теперь со спины. Людей на улице по прежнему было не так много, но тот, кто его интересовал появился. Грязная двуколка, запряженная старой больной клячей, ползла на встречу, а возница, восседающий над кобылой словно надзиратель, и держащий в одной руке поводья, хитро улыбался, и рыскал маленькими глазками в поисках добычи. Грисельд нахмурился. Мышцы всего тела напряглись, вызвав в области ранения резкую боль, но он и бровью не повел. Он знал этого проходимца. Каждый раз, когда Вернон Гренц по прозвищу Гренка, появлялся в таверне, Грисельд надеялся, что тот сменил род деятельности. С другой стороны Монро понимал, что ничего кроме как пить и играть в карты Вернон не умел, поэтому после того, как очередная лошадь испустит дух, ее место займет новая. Так будет, полагал Грисельд, до тех пор, пока ездовых животных в городе совсем не останется, или Гренку не сбросят в канал за карточные долги.

–Грисельд, вот так встреча. – Расплылся в улыбке Гренц, обнажая гнилые зубы, и останавливая транспорт.

– Гренка! Сукин сын. – Прорычал Грисельд.

– Да ладно тебе, старый друг. Чего ты такой злой? Ну повеселились мы немного с друзьями. Я вообще-то выиграл у него, а карточный долг – святое.

– Ничего не знаю. За стулья и стол ты по прежнему мне должен. Хотя подожди-ка? Не хочешь долг отработать?

– Обижае-е-ешь, Грис. Куда тебя подбросить?

– Я покажу дорогу. – Грисельд взобрался на мокрую двуколку, испачкав малость плащ и штаны.

– Хорошо, дружище. Хорошо. – Скрючился Вернон. – Давай, малышка. Поехали. Дяде Грису нужно ехать. – Ударил он плетью несчастную лошадь.

Всю дорогу Грисельд провел в молчании. Лишь иногда он указывал на то, куда извозчику стоило свернуть. Они проехали улицу где жил Гато, и где Грисельд увидел рыжего мужчину, собирающегося, судя по всему, на казнь соседа. Мужчина что-то обсуждал с невысокой, полноватой женщиной. Потом двуколка пару раз останавливалась, и Вернон сыпал на лошадь проклятия, провоцируя Монро вмешаться. А спустя примерно полчаса путешествия вглубь города, пассажир попросил кучера остановить:

–Стало быть, долг уплачен? – Улыбался Гренка.

– Стало быть да. – И Монро спрыгнул с телеги. – Желаю твоей лошади скорейшего выздоровления. – Бросил он, на что Гренц расхохотался:

– Да не переживай ты так из-за нее, Грис. Ну умрет эта, я знаю где взять еще.

– Я не сомневаюсь. Бывай, Вернон.

– И тебе не хворать, Грисельд. – Мерзко улыбнулся в ответ Гренка.

Мысленно рисуя образ своего коня, на котором Гидеон отправился в приют вместе с мальчиком, Грисельд решил, что стоит как нибудь проверить Гренку на конокрадство. Он двинулся через переулок, пересек улицу, снова нырнул между зданиями. За время путешествия на двуколке, ветер и дождь прекратились. Остались лишь лужи, расползающиеся везде где только можно. Когда Грисельд добрался до одной из центральных улиц, он заметил, что некоторые люди идут группами, и каждая такая группа что-то обсуждает. Между невысоких зданий из камня появлялось все больше и больше зевак, а по мере продвижения к центру, молодому парню все больше приходилось следить за кошельком. Пару раз он врезался в кого-то извиняясь и ловя на себе далеко не добрые взгляды. Один раз сбил пустое ведро, и чуть не наступил на кисть бедняку, что просил подаяния.

Площадь, до которой Грисельд дошел не без труда, была сплошь и рядом усеяна людьми. Толпа переговаривалась. Кто-то кричал, кто-то свистел. В какой-то момент парень понял, что дальше идти будет крайне затруднительно, но он все же шел. Время от времени он аккуратно обходил горожан, а иногда ему приходилось их расталкивать. Ближе к центру стояли самые активные представители человеческого рода – улюлюкающая толпа обступила деревянное возвышение. Люди выкрикивали ругательства – каждый в меру своей воспитанности, и вероятно, достатка.

За плахой нетрудно было заметить видавший виды деревянный столб, а от кончика его основания шел брусок не меньшей толщины. Брусок заканчивался заранее подготовленной веревкой с известным всем предназначением. На виселицу приземлился ворон. За ним еще один, а потом и еще. Крылатые хищники с любопытством наблюдали за происходящим. Казалось, они прилетели на жатву. И в голове Грисельда даже промелькнула такая мысль, но потом он быстро отмахнулся от нее, сославшись на совпадение. Один из пернатых негодяев громко каркнул, после того, как поднял клюв в небо. Громадная туча настигла город неспешно, но вскоре она накрыла собой всю площадь, подарив плывущую по лицам собравшихся тень. Грисельд устремил взор на серое, пожирающее здание главного храма и городской ратуши, пятно, и тяжело вздохнул. Расправа должна была начаться с минуты на минуту.

Пожилая женщина в рваном тряпье, стоявшая прямо перед господином Монро, повернула голову влево, задев последнего пепельным хвостом. Вслед за ней повернул голову и рослый мужчина в гербовой накидке с символом церкви пророка и мученика Луциана Светоносного, первого из святых церкви Падающего солнца. Согласно легенде, Луциан стал проводником небесного светила в преисподнюю. Каждый день, как гласит предание, он гонит слепящий шар в загробное царство, чтобы осветить путь заблудшим душам, что пытаются найти выход из мира мертвых, но терпит поражение от брата – святого спасителя Рэинара Озаренного из церкви Восходящего солнца. В священном писании сказано, что Рэинар отправляется в место вечного покоя для того, чтобы отобрать у брата солнце, и вернуть живым. И так из раза в раз. На протяжении многих веков двое братьев сражаются за каждый из миров. Для подавляющего большинства жителей Табриэйна, Рэинар – милость и добродетель, а его брат Луциан – скорбь и смерть. Символы двух церквей практически не отличимы друг от друга. В обоих случаях центром обозначения выступает круг с рассекающим его пополам мечом. Главное отличие заключается в том, куда смотрит лезвие оружия. На черной гербовой накидке незнакомца, меч был устремлен вниз, как и на всех кладбищах королевства Табриэйн. Изображение было принято чертить цветом неугасимой извести.

Вскоре большая часть людей смотрела в сторону, куда повернул голову и Грисельд. Словно сквозь масло, расталкивая скопление жителей, к плахе шли вооруженные люди. Во главе военизированного отряда шагал начальник стражи господин Бенедикт Димар. Его суровый взгляд был виден, вероятно, даже из самого верхнего окна монументальной ратуши Офрорка. Казалось, Димар заполнил своим присутствием каждый миллиметр городской площади. Вдогонку за главным вершителем правосудия плелся невысокий и пухлощекий священник в белой гербовой накидке с желтым символом солнца и мечом, клинок которого указывал вверх. Вслед за двумя шли остальные. Были здесь надзиратели, заключенный, а также человек без оружия, что поправлял черную маску вроде той, что сам иногда надевал Грисельд. Вся группа во главе с начальником стражи поднялась на возвышение по деревянной лестнице. Только сейчас, когда один из представителей стражи встал у лестницы скалой, Грисельд заметил, как палач стал проверять механизм. Ладонь его скользнула по еле заметной издалека шестерне, прикрепленной к столбу. Монро ощутил острый укол ответственности. В то время, как толпа закричала в приветственных овациях, Грисельд обошел женщину, оттолкнул незнакомца, наступил кому-то на ногу. Он вытянул ладони перед собой лодочкой и расталкивая людей шел вперед.

–Убейте этого мерзавца! – Крикнул кто-то и засвистел.

– Пусть его мамаша шлюха больше не родит! Выродок! – Слышался женский голос.

– Убийца! – Подхватил мужской.

Грисельд уперся в стену из горожан, пытался прорваться, но столпотворение было настолько плотным, что люди жались друг к другую, превращаясь в однородную массу. Большинство из них подняли руки вверх, трясли кулаками.

–Это неправильно! – Кричал Грисельд во все горло. – Это ошибка! Он не убивал! – Но его никто не слышал. – Нельзя! Нет! Он жертва! Жертва! – Грисельд орал настолько истошно, и пытался прорваться с такой силой, что ранение, на которое он не обращал никакого внимания, почти сковало низ туловища. Собрав волю в кулак, парень растолкал людей перед ним, продвинувшись на полметра, но столкнулся с еще большим сопротивлением. Затем он сделал еще рывок, и еще полметра удалось миновать.

– Он жертва! Он невиновен! – Грисельд не слышал себя. Вместо этого у его лица возникла чья-та безобразная физиономия, усеянная бородавками и редкими волосами на щеках и подбородке.

– Убе-е-ей! – Верещал пьяница прямо на ухо. – Убей его!

И Монро ударил безумца головой прямо в бороду.

– Не-е-т! – Рвал он связки, глядя на то, как нищий отшатнулся. – Не-е-ет! – Голос превратился в шипение. – Не-е-ет. – Он терял силы…

В это время, все было уже готово. Несчастный стоял в центре возвышения. На шее петля, а на лице застывший стеклянный ужас. Глаза его были заплаканы. Он смотрел на рычащую толпу, понимая, что все кончено.

Димар поднял две руки вверх:

–Тихо-о-о! – Слово громом пронеслось, влетев в каждое ухо, и толпа успокоилась.

– Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы показать преступному миру свои зубы. В этот день каждый из нас ликует. Каждый из нас торжествует. Мы – люди Офрорка не допустим разгула порочности и смертоубийства! Я хочу чтобы каждый подлый убийца этого города знал, что ему не уйти от правосудия! Закон найдет вас везде! Вас всех ждет эта участь! Мы – добрые люди этого славного города вам обещаем это!

Толпа взревела:

–Да-а!

Кто-то орал:

–У-убей! У-убей! У-убей! – Тут же подхватили остальные:

–У-убей! У-убей! У-убей! – Кричали вроде все, но один человек, тот, что знал правду, пытаясь из последних сил прорваться, рыдая хрипел:

– Не-е-ет…

Димар снова поднял две руки. Повисла тишина. И лишь где-то в двадцати метрах был слабый, угасающий шелест надежды:

–Не-е-ет…

– Господин, Ариан Гато. – Обратился к изможденному человеку Бенедикт Димар. – Вы обвиняетесь в ограблении и убийстве человека с особой жестокостью. Вы приговариваетесь к смерти через повешенье. Вам понятен приговор?

– Да, господин. – Ответил слабым голосом заключенный.

– Вы имеете право на последнее слово. Говорите. Мы вас слушаем. – Начальник стражи развернулся в сторону человека в маске, держащего руку на рукояти шестеренки, кивнул ему. Тот кивнул в ответ.

–Я хочу лишь сказать, – голос Гато был измученным, – что я лишь хотел спасти свою девочку, свою дочку. У многих из нас есть дети. Ради них мы готовы на все. В них наша слабость, но и в них наше продолжение. Мне очень жаль, что так получилось, но я не совершал всех тех злодеяний, за которые меня судят. Я лишь пытался спасти свою Сабрину. Моя дочь заболела, тяжело заболела. Я не знал что мне делать, и обратился за помощью к людям, которым, как я понял позже, нельзя доверять. Они предложили мне взять на себя ограбление какого-то алхимика, посидеть в тюрьме. Взамен Сабрина должна была попасть в лучшую больницу города. Там бы ее точно вылечили. А сейчас, я даже не знаю что с моей девочкой. И будь проклята та сука, что зовет себя Жанной! Когда я пришел на место встречи, там меня ждал труп человека. Я сказал этой Жанне, что не понимаю что происходит, а она сказала, что планы изменились, но сделка все еще в силе. И теперь я здесь задаюсь одним вопросом. Зачем все это? Как моя доченька, даже если она еще жива, будет дальше без меня? Она пропадет. И в этом виновата Жанна. Будь она проклята… – Гато закрыл глаза. Ему на голову надели мешок. Он вспомнил дочь, ее улыбку, ее первые шаги, ее смех. Он вспомнил, как она просила научить ее ездить на лошади. Вспомнил заливной луг, речку, где они ловили рыбу а потом плескались. Вспомнил ромашковый венок, что сделал для нее и надел ей на голову. Вспомнил все…

Палач крутанул механизм, и Гато провалился вниз. Он повис как тряпичная кукла. Вороны взмыли в небо. Хлынул ливень…

***

1.4.

Фундамент для одного двухэтажного дома, что стоял особняком на южной окраине провинциального Офрорка, был заложен много лет назад одним заморским купцом. Дом имел крепкие, каменные стены, мог похвастаться массивными дверьми и окнами, а территория с идеально скошенной травой, была обнесена исполинским забором. На черных воротах с резным орнаментом высились две величественные горгульи, иногда встречающие гостей хозяина усадьбы. Большой редкостью было увидеть за металлическими створками хоть кого-то из жителей города. Купец мечтал уединения, и новый хозяин жилого строения тоже.

Через открытое окно на втором этаже послышалась первая нота, переросшая в медленный перебор. Пианист, разменявший пятый десяток, медитативно скользил по клавишам черного рояля. Его глаза были закрыты, мускулы лица то напрягались, то расслаблялись. Короткая прическа с проступающей из под темных волос сединой выступала дополнением к закрученным, пышным усам и фраку цвета смолы. Он качался взад вперед в такт печальной, минорной мелодии. В зале с мраморной отделкой не было никого. Только он, и прекрасная музыка. И только когда он закончил, открыл глаза, в дверь постучали:

–Можете войти. – Тихим, шипящим голосом произнес мужчина.

Вошедший был не рад, что оказался в этом блестящем, сверкающим дорогим камнем зале. Он был молод, хорошо сложен, одет в серый кафтан, имел глубоко посаженные карие глаза и нос картофелину. Набравшись смелости, мужчина произнес:

–Господин, я с хорошими вестями. Дело сделано…

– Моя девочка. – Тихо проговорил человек за инструментом не оборачиваясь. – Она достигла цели?

– Достигла. Димар распорядился, чтобы она стала его заместителем. – Быстро тараторил парень. – Алхимические реагенты заперты в подвале. Они ждут.

– Хорошо. Передайте Жанне мои искренние поздравления. Также прошу сообщить ей, чтобы не тянула с дальнейшими действиями. Этой алхимии нужен светлый ум.

– Хорошо, господин…

Мужчина поднял руку вверх:

–Оставьте меня. Мне нужно многое обдумать…

Глава 2. Золотой жук.

– Вон он! Хватай его! Убегает, убегает! – Истошно верещал представитель стражи в металлической и в некоторых местах ржавой кольчуге, не самом лучшем на первый взгляд шлеме, и испачканных в слякоти сапогах. Он одернул подол плаща цвета спелой вишни, и бросился в переулок с мечом наперевес.

– Убийца! Стоять! Именем короля! – За представителем закона ломанулось еще четверо вооруженных людей в доспехах и красных плащах. Склонившийся над трупом женщины человек в черных одеяниях вмиг обернулся, и орущий нечеловеческим голосом стражник узрел взгляд хищника из под черной как ночь маски. А еще служителю правосудия показалось, что на груди паршивца блеснуло что-то серебряное. Неизвестный бросился бежать. Закатное солнце даровало медовый свет далеко не всем улицам. В проулках теперь господствовала тень, которая с каждой минутой становилась все более непроницаемой. Неизвестный вылетел из сумрака на все еще оживленную, залитую золотом улицу, и нырнул в тупик. Стражник ликовал. Он знал улицы центра города как свои пять пальцев. Не зря он испачкал все свое обмундирование в мерзопакостной грязище во время преследования. Добыча уже здесь. Кролик попал в капкан. Однако страж порядка не подозревал, что мерзавец тоже знает все входы и выходы. И когда вечерний патруль в полном составе ворвется в злосчастное место, все сразу поймут, что их надули. Человек в маске стоял на крыше, и поднимал быстрыми движениями рук проклятую лестницу. И теперь в голове у стражника все встало на свои места. Они пять минут назад тут были. Пять минут назад он заглядывал сюда и видел ее. Деревянная лестница принадлежала рабочему, что забился в углу. Он ремонтировал крышу когда патруль был здесь в прошлый раз, и теперь только молча хлопал глазами.

–Именем короля. – Кричал разъяренный патрульный. – Я приказываю тебе сдаться!

Но подлец продолжал отрезать преследователей от себя. Тогда представитель закона сделал отчаянный рывок а потом и прыжок. Он выбросил меч, оттолкнулся двумя ногами что есть силы, вытянул две руки над головой. Получилось. Он держался двумя руками за ее низ, но радость длилась недолго, потому как приземление нельзя было назвать удачным. Как только каблуки сапог коснулись мокрой земли, инерция сделала свое грязное дело. Стражник рухнул на спину потеряв шлем. В последний момент он зажмурился, пытаясь увести за голову летящую на него деревянную напасть. И в целом ему это удалось. Если не брать во внимание то, что левый кончик приспособления прошелся по его физиономии от левой стороны подбородка до края правой щеки. Открыв глаза мужчина увидел в закатном небе разводящего руками в стороны человека в маске. Присев на одно колено, неизвестный посмотрел уже вперед, и лежащий в грязи преследователь обернулся. Он увидел, как двое братьев по оружию вскинули арбалеты. В воздухе засвистели болты.

–Стреляйте в него! Стреляйте! – Злился патрульный еще сильнее после того, как почувствовал что-то теплое на лице. Он вскочил на обе ноги, схватил меч. Кровь мешала трезво оценивать ситуацию и препятствовала обзору. Он смахнул ее с лица, но она снова как назло лилась из треклятой черепушки. Он взял лестницу в две руки, попытался поставить ее, но ранение вынудило его бросить это дело.

–Тебе бы к лекарю. – Озабоченно произнес один из напарников. – Царапина видно серьезная.

Раненый стражник взглянул в свое отражение в луже и прорычал:

–Будь ты проклят, сукин сын! – В расплывчатом зеркале на него смотрел человек с безжалостным, диагональным разрезом вроде тех, что оставляют мечи. В воду дождем хлынули рубиновые капли. На крыше было пусто.

Грисельд перескакивал с крыши на крышу, а солнце окончательно покорилось воле пророка и мученика Луциана светоносного, скрывшись за горизонтом. Это было только на руку Черному коту. Так проще оторваться от преследования, которым, судя по всему и не пахло. С другой стороны он сбросил лестницу прямо на голову одному из них. Другие после арбалетного залпа могли подхватить инициативу первого, и все же попытаться нагнать беглеца. Только теперь сделать им это было гораздо сложнее, потому что они окажутся на его территории. И Грисельд надеялся, что у них хватит мозгов прекратить погоню. Убедившись, что опасность миновала, Монро стал аккуратно спускаться в очередной закоулок. Черепица была мокрой. Он чуть не соскользнул. Снова в Офрорке весь день хозяйничал дождь. Кот нашел уступ, поставил на него сапог. Потом еще один. Спустя пару минут он уже стоял на мягкой земле, вглядываясь в темноту цилиндрической арки. Дуга проходила под очередным строением, из печной трубы которого валил дым. Подойдя к краю изгибающегося прохода, он подпрыгнул, и резким движением схватил с него перетянутый бечевкой мешок. В укромном месте вроде этого, тайник оставался сухим, потому как над кромкой выпирающей дуги метрах в шести ввысь, его прикрывал торчащий примерно на метр край крыши. Грисельд развязал мешок, достал оттуда черный кафтан, зашел внутрь тоннеля. Переодевание заняло каких-то две минуты. Он снял с себя снаряжение из кожи, брошь с оскалившимся животным, маску. К счастью кольчужных элементов брони с собой он не брал. Не тот случай. Да и передвигаться человек в маске в большинстве своем привык налегке.

Провинциальный город королевства Табриэйн погрузился в полумрак, и в большей части каменных построек зажглось освещение. Янтарный свет прорывался сквозь завесу тьмы настолько сильно, сколь позволяли пылающие сквозь стекло свечи.

Грисельд шел по пустой центральной улице Офрорка, закинув мешок за спину. Легкие сапоги из тонкой кожи, которые Монро не так давно забрал из мастерской сапожника, совсем промокли. Вероятно это случилось во время погони. И в целом парень уже привык к подобным фокусам судьбы, но дискомфорт после очередных танцев со смертью раздражал. «Доберусь до дома, обязательно попарю ноги. Не хватало мне еще с соплями этого убийцу искать. Можно еще и кружку эля приговорить. Отличное будет завершение дня». – Рассуждал Монро. «Вот бы кто появился. Да даже тот же Гренка. Довез бы до дома, а не этот пеший путь опять. Уже третий раз. Хотя Гренка, пожалуй, нет. Последний человек, к которому я бы обратился. Это что? Стража?» – Грисельд остановился, затем крадучись прильнул к краю одного из домов уйдя в тень. Донесся отдаленный стук копыт. Топот был где-то за углом. «Неужели конный разъезд? Нельзя, нельзя. Убийства. Сумку наверняка досмотрят. С другой стороны топот редкий. Похоже лошадь одна, а в ночном разъезде минимум две. Точно одна. Слышу. Ладно». – Он снова вернулся в освещаемый участок пути, как вдруг из-за постройки показалась морда гнедой лошади. За кобылой плелась карета с пожилым стариком на борту. Извозчик придерживал одной рукой поводья, в другой он держал ярко горящий факел, что давал свет так, словно пламя перекинулось на соседний дом.

–Батюшки, Луциан меня забери. – Ворчал побелевший как мел дед с длинным носом и бородавкой на щеке. Он потянул поводья хрупкими руками веточками, останавливая транспорт:

– Мил человек, ты решил меня со свету свести, старого? Ты чего такой красивый тут в потемках бродишь?

– Заблудился я, старче. – Улыбнулся Грисельд поднимая руку. – Ты извозчик, надеюсь? Сможешь меня кое куда подбросить?

– Ну допустим занимаюсь я извозом. В карете моей место тоже есть. Если деньгами не обидишь старика, так прыгай. Аль промыслом решил заняться, то сразу предупрежу, что обмануть меня идея так себе.