Текст книги "Смертельный мир"

Автор книги: Евгений Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава одиннадцатая
Облава в Тусклом лесу

– Это предательство, Ваше величество! – кардинал Манай, ворвавшийся в королевские апартаменты был вне себя. – И вы сами должны прекрасно понимать, что это предательство!

Халимон давно отвык подниматься с постели в такую рань, то есть, почти сразу после зажигания второго солнца. Но такой, как сейчас, переливчатый звон набата в Горном королевстве раздавался достаточно редко, и обычно ничего кроме беды не сулил. Поэтому, проклиная все на свете, королю пришлось вставать и одеваться, надеясь, что не произошло ничего хуже вчерашнего известия о похищении сына. Как вскоре выяснилось, произошло и в самом деле кое-что похуже.

– Предательство со стороны кого? – напрямую спросил он, встретив кардинала посередине самой просторной комнаты не только в Горном королевстве, но и во всем мире за стеной.

– Я не могу называть имена без серьезных доказательств! – в отчаянии махнул рукой кардинал.

– В таком случае, кому нужно это ваше заявление?

– Вам, Ваше величество, – с высоты своего роста кардинал навис над королем. – Неужели вы и впрямь поверите, что какой-то там неумеха-пришлый, к тому же еще и раненый, да еще и со связанными за спиной руками, оказался способен обезоружить и вывести из строя капитана Клюгка, убить тюремщика, перерезать горло графу Бовдо, проткнуть кинжалом сердце виконта Анелли и затем преспокойно скрыться в Тусклом лесу? Да без посторонней помощи сотворить такое просто невозможно! Неужели вы этого не понимаете, Ваше величество?!

– Кто? – Халимон, отбросив в сторону этикет и элементарную вежливость, схватил старика Маная за грудки и, как следует, встряхнул. – Говорите, кого именно вы подозреваете?

– Всех! – не замедлил с ответом кардинал. И когда король, недовольно поморщившись, ослабил хватку, добавил:

– Всех, кроме вас и себя, – и, видя, что морщины на лице короля начинают разглаживаться, подлил масла в огонь:

– Но в первую очередь я подозреваю того, кто, согласно закону, имеет после вас первоочередное право на занятие престола.

– Братьев-герцогов? – вновь нахмурился король.

– Герцоги в этой очереди всего лишь вторые…

– Но-о-о… Тогда-а-а… – Халимон выжидательно посмотрел в глаза кардиналу, но тот не собирался облегчать задачу. – Вы подозреваете мою дочь? – наконец, выдавил из себя король.

– Мы все узнаем, захватив сбежавшего пришлого, – уверенно сказал кардинал.

– Вы предлагаете… – начал король, и кардинал за него закончил:

– Собрать достаточно бойцов и устроить в Тусклом лесу большую облаву.

– Чтобы нарваться на разбойничьи стрелы? – с сомнением произнес Халимон.

– Прежде всего, чтобы захватить бесценного свидетеля. А заодно и с разбойничками покончить!

* * *

– На твоем месте я бы не позволил это сделать, – сказал Фрол атаману разбойников Тусклого леса.

– А ты в курсе, что именно сейчас произойдет? – посмотрел на старого знакомого Никус.

– Вы ведь собираетесь его повесить? То есть, будете стрелять ему куда-нибудь в живот, пока у бедняги не подкосятся ноги, и тогда…

Поляна, на которой задержались разбойники, очень напоминала ту, где Фрол провел половину ночи, только вместо двух сросшихся яблонь, посередине этой рос одинокий дуб. Через одну из его толстых нижних ветвей разбойник по имени Михыч перебросил веревку с петлей на конце, другой конец веревки обмотал вокруг ствола. Петлю на шею Клюгка накинул Ушац, который лично захватил его в плен. Только почему-то обреченный капитан, рот которого закрывала повязка, недавно бывшая на Фроле, стоял сейчас на земле, а не на полене, которое предполагалось бы выбить у него из-под ног.

– Нет-нет, – не дал закончить Фролу атаман, – все гораздо проще и быстрее. Видишь, что держит наш Михыч?

Вместо ожидаемого арбалета или шпаги Фрол увидел в руках у разбойника огромный топор.

– Михыч с одного раза перерубает этой штуковиной дерево толщиной с руку. Ну а с человеческой ногой справиться гораздо проще…

– Ты хочешь сказать… – у Фрола не повернулся язык озвучить возникшую догадку.

– Да-да, – невозмутимо, сказал Никус. – Наш дровосек по очереди перерубит капитану Клюгку ноги чуть пониже колен, капитан сразу станет короче и повиснет, петля затянется, и он умрет не от потери крови, а всего лишь от удушения. Я, кстати, где-то слышал, что повешение – самая легкая смерть, так что Клюгку, можно сказать, повезло.

Разговор Никуса и Фрола слышали все присутствующие на поляне: и разбойники, и обреченный на смерть пленный, и его палач Михыч, который, взвешивая в руках страшное оружие, подошел к капитану горных и оглянулся на атамана в ожидании команды.

– Пощади его, – поторопился сказать Фрол, встретившись с умоляющим взглядом своего бывшего тюремщика, когда Никус уже открыл рот, чтобы произнести роковое слово.

– С какой стати? – поинтересовался атаман.

– Иметь заложника никогда никому не вредило!

– Это понятно, – не стал спорить Никус, – но уж больно нехорошо этот горный обошелся с нашим Ушацем. Такие вещи не прощаются.

– Так пускай ваш Ушац тоже ему ухо отрежет, или оба уха. В конце концов, убить заложника вы всегда успеете!

– Ты слышал, Ушац? – обратился атаман к своему помощнику. – Господин Фрол предлагает альтернативный вариант. Или ты испытываешь к нашему пленному особую неприязнь?

– Ух, какую же особую неприязнь я испытываю к этому пленному, – сказал Ушац, подходя к капитану горных с ножом в руках. – Что, Клюгк, будем резать уши? – Он поиграл ножом перед его лицом. – Или рубить ноги? – Кивок на топор в руках стоявшего рядом Михыча. – Атаман, а давай, сначала отрежем ему уши, а потом отрубим ему ноги? Ха-ха-ха!

Шутка удалась, и поляна Одинокого дуба огласилась издевательским гоготом. Не смеялись только два человека – капитан Клюгк и Фрол.

* * *

Облавой на Тусклый лес вызвался руководить лично виконт Касоч. Он не стал объяснять причину такого рвения, достаточно того, что разбойники захватили в плен его лучшего бойца, капитана Клюгка. На самом же деле, и Касоча, и короля Халимона освобождение капитана беспокоило в последнюю очередь. В первую же очередь король приказал любой ценой найти и доставить в кремль пришлого Фрола, причем, обязательно живым. Касоч тоже жаждал добраться до Фрола, но лишь затем, чтобы, пока тот не сболтнет лишнее, навсегда заткнуть ему рот.

Узнай Фрол, сколько людей в мире за стеной в это самое время горят желанием с ним встретиться и побеседовать, и сколько людей безо всяких разговоров, ничтоже сумняшеся, готовы пролить его кровь, ни за что бы не поверил! Тем не менее, это незнание ничуть не уменьшало нависшей над каскадером опасности.

Мало того, что он обманул ожидание подданных Горного королевства, избежав казни, к которой его приговорил королевский суд, и которая должна была состояться сегодня ровно в полдень, смертельным врагом стал Фрол и всему Лесному королевству. Ведь парламентеры короля Гурлия, прибывшие утром в королевский дворец для переговоров об обмене принца Ащука на графа Бовдо, узнали, что их самый заслуженный и всеми любимый военачальник жестоко убит этим самым Фролмом!

Отказываясь верить в произошедшее, виконт Бурмистр, возглавлявший делегацию парламентеров Лесного королевства, потребовал немедленно предъявить тело графа Бовдо и выдать убийцу. Первое требование горные выполнили, второе – не смогли. По словам ведущего переговоры виконта Касоча, пришлый Фролм, убивший еще охранника и коменданта тюрьмы, умудрился скрыться в Тусклом лесу. Это казалось совсем уж неправдоподобным, о чем Бурмистр заявил Касочу в лицо, еле сдерживаясь в выборе выражений. И только вмешательство в переговоры лично короля Халимона остановило виконтов, готовых перейти на взаимные оскорбления.

Король подтвердил слова своего вассала и уверил парламентеров Лесного королевства, что для захвата беглого пришлого готовится широкомасштабная операция. В случае успеха которой, Фролм, уже приговоренный к смерти королевским судом, понесет заслуженное наказание.

Виконту Бурмистру ничего не оставалось делать, как, стиснув зубы, пообещать королю Халимону до наступления полудня не предпринимать со стороны королевства Лесного никаких враждебных действий по отношению к королевству Горному.

Облава и в самом деле обещала занять не очень много времени. Тусклый лес, местами сильно заросший малинником и большей частью – различными дикими фруктовыми деревьями, все-таки был не так велик, чтобы шайка разбойников, смогла укрыться от растянувшихся в цепь трех десятков бойцов. Лес рос в дальнем западном углу мира за стеной, и две его стороны под прямым углом примыкали непосредственно к стене. Третья, самая короткая сторона леса подходила вплотную к горам, от них почти к самым стенам кремля тянулась опушка, вдоль которой шла дорога в герцогство. По правую сторону дороги расположилось два имения: одним владел сын виконта Касоча, лейтенант Двояк, другим – вассал герцога Делибалта – виконт Домаш.

И тот, и другой выставили на облаву по отряду своих бойцов и сами же возглавили над ними командование. Участвовал в облаве и отряд виконта Сухара – сына покойного коменданта Анелли, а также отряд жандармов кардинала, возглавляемый лейтенантом Молавецом. Примерно за два часа до загорания третьего солнца полковник Касоч отдал приказ начать облаву.

* * *

– Ни за что не поверю, что Халимон бросил такие силы только ради освобождения из плена недавно испеченного капитанишки, – негромко, чтобы никто, кроме их двоих не услышал, сказал Никус Фролу.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что они по мою душеньку пожаловали? – спросил тот.

– Выходит, по твою, – атаман в сердцах ударил кулаком по ладони. – Ну, что ж, пожаловали, так пожаловали…

Только что на поляну Одинокого дуба, одновременно прибежали дозорные Гайдук и Шея и сообщили о нашествии горных. За все время атаманства над разбойниками Тусклого леса Никус ни разу не сталкивался с такой масштабной проблемой, какую нарисовали дозорные. Обычно у разбойников с горными случались лишь мелкие стычки, и так сложилось, что первые не позволяли себе забираться дальше дороги, ведущей в герцогство, вторые же не осмеливались соваться в Тусклый лес дальше опушки. И вот – облава!

Вместе с атаманом шайка насчитывала десять человек, – действенная сила, чтобы, сосредоточившись в одном месте, достойно встретить непрошеных гостей залпом арбалетных стрел. Другой вариант – сражаться поодиночке, применяя тактику «выстрелил – отступил – спрятался». Чтобы поодиночке надежно спрятаться в лесу мест вполне хватало. Но сейчас Никус решил драться, возможно, желая продемонстрировать Фролу, чего на самом деле стоят его разбойнички.

– Ты с нами, или как? – спросил он Фрола, доставая из-за спины арбалет.

– Я твой должник, атаман, тем более, у меня нет выбора. И еще, мне кажется, что чем меньше горных останется в живых, тем больше у меня шансов не быть четвертованным.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Нукус, передавая Фролу вместе с арбалетом три стрелы.

– Дефицит с боеприпасами? – спросил тот, натягивая тетиву и вставляя стрелу в паз.

– Если хотя бы одной из этих не промахнешься, получишь еще три, – обнадежил атаман.

Время поджимало, а они до сих пор оставались на поляне. Кто был на лошадях – спешились. Лошадей и капитана Клюгка, с которого наконец-то сняли петлю, увел куда-то в заросли Михыч. Разбойники окружили Никуса, чтобы выслушать последние наставления.

– Так, сейчас все смещаемся назад и влево, там от поляны к скалам тянется Тощая просека. На просеке и встретим дорогих гостей, – торопливо объяснял атаман. – Разбиваемся на две пятерки: первая пятерка стреляет, и ее место сразу занимает вторая. Дальше – по обстановке. В первой пятерке я, Фрол, Шея, Корепан и Биби. Остальные – за нашими спинами. Для тех, кто забыл, напоминаю, что пока идет бой, мое слово – непререкаемо! Ага? Все, вперед!

Никус первый, и за ним – все остальные бегом пересекли поляну и успели распределиться вдоль просеки, прежде чем на противоположной стороне между яблонь замелькали плащи жандармов кардинала. Фрол, спрятавшийся за деревом справа от атамана, отметил, что тот выбрал наиболее выгодную с точки зрения самосохранения позицию, то есть, в центре пятерки, – учитывая, что горные шли, растянувшись в цепь, наибольшей опасности со стороны разбойников подвергались те, кто оказался по краям короткой оборонительной цепочки. Не прошло и двух минут, как предположения Фрола подтвердились.

Атаман щелкнул пальцами, и в следующее мгновение щелкнули три арбалетных тетивы. Никус разрядил свой арбалет чуть позже. Глядя на наступающих, Фрол испытал подзабытое со времен службы в армии чувство, когда, на стрельбище учебной пограничной заставы одну за другой поражал из автомата Калашникова появляющиеся в пределах видимости мишени-силуэты и упивался осознанием своего стрелкового мастерства. Трое горных упали так же, как падали те мишени, но, в отличие от фанерных силуэтов, эти еще хрипели и кричали. Промахнулся, кажется, сам атаман, во всяком случае, Фрол услышал, как тот с досады плюнул, а потом крикнул ему:

– Ну, чего медлишь? Стреляй же!

Фрол резковато нажал на спусковой крючок, поэтому стрела попала не в центр мишени, а в край, то есть не в грудь виконту Сухару, а всего лишь в ключицу.

– Меняемся! – скомандовал Никус, и в это время горные сделали ответный залп.

Фрол услышал слева от себя хрип, – по злой иронии судьбы разбойнику по кличке Шея стрела горных угодила прямехонько в кадык. Фрол бросил взгляд направо, – у разбойника Шмела стрела торчала в боку. Ему бы упасть или сделать шаг в сторону, за дерево, но Шмел с дрожащими ногами так и стоял, держась руками за древко и тщетно пытаясь вытащить стрелу. Но еще одна стрела пронзила раненому разбойнику запястье, и только тогда он упал.

– Не спи! – гаркнули сзади.

Место, с которого стрелял Фрол, занял Ушац. И тут же одноухий издал торжествующее: «На-на!» – кому-то из горных сильно не повезло.

– Не спи, не спи, пришлый! – вновь поторопил Фрола Ушац, уступая ему позицию для стрельбы и одновременно натягивая тетиву арбалета.

Прицелившись в новую живую мишень, показавшуюся среди деревьев на противоположном краю просеки, Фрол выстрелил, и не попал только потому, что еще чья-то стрела сразила горного мгновением раньше.

– Смещаемся влево! – крикнул Никус после того, как горные сделали ответный залп, на этот раз, вроде бы, безрезультатный. Фрол не совсем понял смысл этого маневра, возможно, на левом фланге горные несли более значительные потери, и атаман решил увеличить разгром.

– На-на! – услышал он где-то за спиной, пока, пригнувшись, перебегал от одного дерева к другому.

Молодец, Ушац! А вот у Фрола осталась всего одна стрела, и больше вообще никакого оружия. Юркнув за очередную яблоню, ствол которой был не настолько толстый, чтобы полностью обезопасить от стрел противника, Фрол вдруг наступил на руку лежащего ничком разбойника со стрелой, пронзившей грудь. Вот тебе и «безрезультатный» залп!

Фрол не успел узнать имя убитого, но это не было поводом, чтобы отказаться от набитого стрелами колчана, шпаги и кинжала. Вооружившись, Фрол выглянул из-за дерева с арбалетом наготове. Раненая нога вдруг заявила о себе новой болью, Фрол поглядел на нее и увидел, что в повязке, в самом центре успевшего засохнуть кровяного пятна, торчит стрела. Специально, что ли туда целились?!

– Не вынимай! Кровищей истечешь! – очутившийся рядом Никус схватил Фрола за руку, не позволив выдернуть стрелу из раны. – Дай-ка, – он умело обломал древко примерно на две трети. – Ты как сам?

– Чего делать-то будем? – вместо ответа спросил Фрол.

– Отходить, чего же еще, – Никус высунулся из-за яблони и, не целясь, выстрелил. Тут же выхватил из рук Фрола заряженный арбалет и еще раз спустил тетиву.

– Ушац, мы отходим, прикрой! – крикнул атаман и, подхватив раненого каскадера под мышки, стал быстро пятиться.

Волна боли, хлынула от эпицентра раны, но прежде, чем потерять сознание, до Фрола вновь донеслось торжествующее: «На-на!»

* * *

– Господин полковник, потери с нашей стороны…

– Наши потери потом считать будем! – перебил сына виконт Касоч. – Что – разбойники?

– Четыре трупа. Взяли в плен некого Шмела, у него стрела в боку, – доложил виконт Двояк. – Еще одного я в руку ранил, он оружие бросил и куда-то вглубь леса подался. Я послал по кровяному следу двух своих бойцов, не упустят.

– Остальные где? – нетерпеливо спросил Касоч. – Атаман где, и этот пришлый Фролм?

– Все оттянулись к Корявым скалам. Пришлого ранили в ногу, так что далеко не уйдет. Да и вообще, отец, деваться им некуда…

– А Клюгка куда подевали?

– Капитана никто не видел. Скорее всего, они его с собой тащат.

– Пускай тащат, – усмехнулся полковник. – Деться им действительно некуда. Ты главное вот что, – Касоч понизил голос, – ни в коем случае не допусти, чтобы пришлый Фролм в живых остался. Понял?

– Постараюсь, отец, – не стал задавать лишних вопросов виконт Двояк.

– Мне не твое старание нужно, а чтобы ни в коем случае!

– Понял, отец.

– Поглядим, как ты понял, – сурово сказал Касоч. – Так, где там твой раненый?

– Шмел? Доходит, отец.

– Пусть вон на том дереве доходит! – Касоч показал на одинокий дуб в центре поляны. – Видишь, там кто-то петлю оставил? Вот пускай этот Шмел последние мгновения своей жизни на ней вверх ногами и поболтается…

* * *

– Эй, полковник, с чего это вы на бедных разбойничков ополчились? Так хорошо раньше жили бок о бок, особо друг друга не беспокоили, и вдруг – на тебе, облава! Или Его величеству Халимону кровушки своих людей не жалко?

– Предлагаю сделку, Никус, – крикнул в ответ виконт Касоч. – Выдай мне пришлого Фролма, и сегодня мы оставим твою шайку в покое.

Примерно полтора десятка бойцов Горного королевства расположились перед входом в узкое ущелье между двух высоких скал. Четверо уцелевших разбойников укрылись за завалом из деревьев в глубине ущелья, где оно становилось в два раза шире.

Фрол, более-менее пришедший в себя, и связанный капитан Клюгк, на затылке которого успела подсохнуть кровь, были там же. Михыч вытащил из ноги Фрола обломок стрелы и сделал тугую перевязку, тем самым, остановив кровотечение, после чего приготовился к обороне вместе с остальными разбойниками. Оставшиеся вдвоем Фрол и Клюгк, сидели неподалеку от завала рядом друг с другом.

Новая рана оказалась гораздо болезненней первой, полученной… неужели всего лишь сутки тому назад?! Поверить трудно! За столь короткое время пережить столько событий! А сколько их еще впереди, если, конечно, все не закончится в ближайшие полчаса. Сдержав готовый вырваться стон, Фрол посмотрел на соседа и, увидев, что того бьет мелкой дрожью, спросил:

– Тебя чего так трясет, приятель?

– Никогда в жизни мне не было так страшно, – клацнув зубами, ответил Клюгк. – Эта петля на шее, и этот топор…

– Не боись, твои друзья рядышком, скоро освободят, – подбодрил Фрол.

– Я не забуду того, что ты спас мою жизнь там, на поляне, – пообещал Клюгк.

– Очень было бы хорошо, чтоб не забыл, – горько усмехнулся Фрол и теперь уже не смог сдержать стон…

Несмотря на численный перевес противника, Никус ничуть не паниковал. В слишком узкое ущелье бойцы горных могли попадать только по одному, зато стрелять по ним из-за завала могли сразу два арбалетчика, что ставило разбойников в выгодное положение. Главное – чтобы стрел на всех хватило.

– Мне действительно жалко своих людей, – вновь крикнул Касоч. – А ты, Никус, мог бы пожалеть своих. Советую не отказываться от возможности обменять пришлого на свою свободу.

– Советую мне не советовать! – откликнулся атаман.

– Ты, кажется, меня не понял, Никус? Не думаю, что твои люди тоже такие непонятливые! Может быть, хотя бы они повлияют на твое решение?

– И в самом деле, атаман, на кой нам сдался этот пришлый? – спросил Ушац, пристроившийся за завалом рядом с Никусом. Но атаман от него лишь отмахнулся.

– Я не понял другого, полковник! Неужели этот пришлый для тебя настолько важен, что ты забыл о своем верном капитанишке?

– Капитан Клюгк жив? – удивился виконт Касоч.

– Целехонек! – радостно подтвердил атаман. – И я со своей стороны предлагаю тебе другую сделку. Ты и твои люди немедленно покидаете Тусклый лес, а я отпускаю капитанишку живым и здоровым еще до того, как зажжется третье солнце.

– Как я могу поверить разбойнику!? – презрительно бросил полковник.

Примерно минуту со стороны завала ему никто не отвечал, затем голос подал капитан Клюгк:

– Господин полковник, это я! Атаман Никус просил передать, что если вы начнете атаку, он в первую очередь лично перережет мне горло…

– Вперед! – незамедлительно скомандовал виконт Касоч, и подтолкнул ближайшего бойца ко входу в ущелье.

Пронзенного стрелой, бойца тут же откинуло назад, но полковник толкнул на смерть следующего, за ним еще одного и еще.

Чтобы промахнуться с такого близкого расстояния, разбойникам надо было сильно постараться. Но если даже кто-то из горных умудрялся увернуться от одной стрелы, его тут же настигала вторая. Двойка Никус – Михыч сменяла двойка Ушац – Гайдук, пока одни перезаряжали арбалеты, другие стреляли по появляющимся целям. Оборонительная тактика походила на ту, что Никус выбрал на Тощей просеке, только дистанция стрельбы здесь была намного короче…

– Как это понимать? – спросил Фрол, когда вернувшийся от завала капитан Клюгк, уселся на прежнее место. – Ты сказал своим, что тебя убьют, как только начнется атака, и они без промедления ее начали!

Клюгк молча посмотрел на Фрола и, тяжело вздохнув, отвернулся.

– Нет, ты прикинь, – не унимался каскадер, – твой полковник вполне мог бы продолжить переговоры, мог бы еще поторговаться, придумать какую-нибудь хитрость, в конце концов. Но, приказывая идти в бой, он фактически подписал тебе смертный приговор. Что скажешь, капитан?

В ответ последовал лишь еще один, не менее тяжелый вздох, который заглушил очередной вопль Ушаца:

– На-на!

– Смотри-ка, опять не промахнулся одноухий! – прокомментировал Фрол. – Слышь, приятель, если у разбойничков стрелы не закончатся, они так всех твоих дружков перебьют.

– Ты случаем не заметил, смог ли кто-нибудь из разбойников улизнуть? – спросил вдруг Клюгк.

– А какая тебе разница? – подозрительно прищурился Фрол.

– Виконт Касоч никого не собирается брать в плен, – со знанием дела сказал Клюгк. – Ни разбойников, ни тебя… – и после короткой паузы, добавил, – моя жизнь ему тоже совсем ни к чему.

– С чего ты взял? Разве не интереснее было бы казнить разбойников на эшафоте? И почему Касочу не нужна жизнь его капитана? Натворил чего-нибудь?

– Сейчас ты все поймешь, – капитан пересел поближе и наклонил голову. – Смотри!

– Зачем? – не понял Фрол и опасливо отодвинулся.

– Видишь что-нибудь?

– А что я должен видеть?

– Рану ты должен видеть, рану! Из-за которой у меня вся башка в крови.

– Да нет там у тебя никакой раны, – сказал Фрол, осмотрев голову. – Но тогда-а…

– Не моя это кровь, а графа Бовдо. Ему виконт Касоч горло перерезал…

– Как?! – вскричал Фрол. – Как перерезал, когда?

– Моим кинжалом перерезал. А потом им же еще тюремщика зарезал и коменданта тюрьмы виконта Анелли. И все для того, чтобы тебя подставить. – Видя недоверие на лице Фрола, Клюгк торопливо и коротко разъяснил ему задуманный Касочем план, и то, что из этого плана вышло.

– Виконт Касоч все рассчитал, – закончил он. – Только в его расчеты не входило, что разбойнички найдут тебя раньше него. И теперь любой из них может доказать, что графа Бовдо и других убил кто угодно, только не ты. А если это сделал не ты, то подозрение в первую очередь падает на меня. Вот и посуди сам, есть ли виконту смысл оставить кого-нибудь из здесь присутствующих в живых…

– Никакого, – сообразил Фрол. – Похоже, попали мы с тобой.

– А, ч-черт! – донеслось в это время со стороны завала.

Одна из стрел, которую сумели выпустить горные, попала в плечо Михыча. Со стороны оборонявшихся завал это была первая потеря, в то время как они успели вывести из строя наступающих более половины бойцов. Продолжайся бой в таком же духе, и вскоре численность противостоящих сторон могла бы сравняться. Но до этого дело не дошло.

Когда в ущелье сунулся очередной боец из отряда лейтенанта Двояка, чтобы мгновенно распрощаться с жизнью, потомственный дворянин не выдержал и ринулся вперед. Виконт Касоч попытался остановить сына, но было поздно, стрела, выпущенная атаманом, пронзила лейтенанту грудь.

– Йесть! – победно выбросил кулак вверх Никус.

– Не-е-ет! – заорал Касоч, кидаясь к сыну и подхватывая его под мышки. У того еще хватило сил приподнять арбалет и нажать на спусковой крючок, но того, как стрела попала в руку атамана, виконт Двояк уже не увидел…

– Ушац, прикрой! – кривясь от боли и держась за рану, приказал Никус. – Мы уходим…

– У нас всего по одной стреле, атаман!

– Держи еще две, – Никус отдал Ушацу стрелы и здоровой рукой приподнял Михыча. – Прикройте и уходите за нами. Только не засветите лаз, а не то я лично вас порешу. Ага?

– Не засветим, – пообещал Ушац.

Поддерживая друг друга, Никус и Михыч подбежали к Фролу и капитану Клюгку. Не долго думая, атаман выхватил шпагу и занес ее над пленным.

– Подожди, Никус! – Фрол протянул руку, защищая капитана. – Он на нашей стороне!

– Да, да, я с вами, – поспешно подтвердил тот. – Виконт Касоч не оставит в живых ни меня, ни вас. Сегодня утром он убил графа Бовдо и виконта Анелли, чтобы все свалить на Фролма. Поэтому ему не нужны свидетели, которые знают, что это нет так.

– Врет! – выдохнул Михыч. – Чтобы шкуру свою спасти и не так соврать можно!

– Не вру! – замотал головой Клюгк. – Вспомните, Касоч даже слушать не стал, когда вы предложили меня освободить!

– Верно, – согласился Никус. – И в набат переливчатым звоном горные просто так звонить не стали бы… Но нам-то ты на кой хрен? Только лишняя обуза!

– Когда совсем обузой станет, тогда ты его и убьешь, – вновь вступился за капитана Фрол. – А сейчас он хотя бы тащить меня сможет.

– Потащишь? – Никус выразительно посмотрел на кончик своей шпаги.

– Да, да, конечно!

– Хорошо, живи пока. А ты, Фролм, держи наготове кинжал и чуть что, сам его прирежешь. Ага?

* * *

Они углубились в ущелье, которое, чем дальше, тем становилось уже. Руки капитану Клюгку так и не развязали, что не очень способствовало быстрому продвижению пленника с Фролом, повисшим на его плече. Атаман с Михычем двигались чуть быстрее.

Спасло то, что идти пришлось не слишком далеко. После крутого поворота ущелье раздваивалось. Никус выбрал правое ответвление, которое через несколько шагов закончилось тупиком. Лаз оказался справа в стене. Его закрывала плоская овальная каменная глыба, которую Никус не без труда откатил немного в сторону, и, опять же, не без труда пропихнул в открывшуюся щель Михыча. Затем помог протиснуться Фролу и Клюгку. Атаману помог пролезть в лаз вовремя примчавшийся Ушац. Одноухий юркнул в лаз вслед за ним и, не говоря ни слова, поднапрягся, чтобы откатить овальную глыбу обратно.

– Где Гайдук? – спросил Никус, кода глыба приняла прежнее положение.

Ушац, округлив глаза, приложил палец к губам, выразительно чиркнул себя большим пальцем по шее и принялся махать руками, ясно давая понять, что необходимо срочно отсюда убираться и как можно дальше. И только после того, как сначала ползком, потом кто как мог, выбиваясь из последних сил, они выбрались из лаза-щели на открытое пространство и остановились передохнуть, Ушац, все еще тяжело дыша, ответил на вопрос атамана:

– У нас закончились стрелы… и когда мы побежали… Гайдук упал… мне показалось, что его убили… но я все равно… не успел бы его утащить…

– Тебя никто ни в чем не обвиняет, – подбодрил Ушаца атаман. – Мы все видели, как ты сражался, и сколько подстрелил горных.

– Да… – кивнул тот и нервно потер руками щеки. – Но когда я оглянулся… то увидел, что Гайдук пытается за мной ползти! А Касоч, виконт Касоч подбежал к нему… поставил ногу ему на спину… и ударил шпагой по голове… несколько раз ударил… прямо по голове…