Текст книги "Смертельный мир"

Автор книги: Евгений Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Землетрясения и тайфуны – явления природы, – возразил Михыч, – как такие явления можно устроить?

– Очень просто! Взял, да и подул на землю в трубочку, или мизинчиком до планетки дотронулся. Вот вам и тайфун-торнадо, вот вам и извержение вулкана. А в следующий раз возьмет Творец, да и раздавит Землю-матушку двумя пальцами

– В таком случае, почему ты уверен, что существует всего лишь один Творец? – подал голос Клюгк.

– Кто сказал, что Творец – один?! – глаза Ушаца заблестели. – Кардинал Манай вам песенки поет, а вы и уши развесили. Пораскиньте умом, – не может быть Творец один. Много их, много! И вообще, Творцы это не люди, они другие, они… ТВОРЦЫ! И мы для них – все равно, что для нас – муравьи. Только мы – разумные, за нами наблюдать интереснее.

– Вернее – в нас играть, – поправил Фрол.

– Играть, – не стал спорить Ушац.

– А мне вот как-то не очень хочется, чтобы какой-то Максим Николаевич, старый пердун, мною играл, – сказал Фрол.

– Максим Николаевич? – переспросил Ушац. – Кто это?

– Творец, кто же еще…

– Откуда тебе известно его имя? – Ушац, а вместе с ним Михыч и Клюгк уставились на Фрола.

– В отличие от вас я перед преобразованием имел с дедушкой Творцом продолжительную беседу, – сказал каскадер, не обратив внимания на тычок Никуса ногой под столом. – И даже имел счастье лицезреть мир за стеной с той стороны стены. Из настоящего мира. И даже видел в воспроизводящую, увеличивающую изображение камеру, как вот ты, – Фрол кивнул на Клюгка, – оттяпал ухо вот ему, – кивок на Ушаца. И чтобы развеять мелькнувшее в глазах сотрапезников сомнение, добавил:

– Ты сделал это ловким поддевом снизу вверх, а когда отрубленное ухо упало на землю, наколол его на кончик шпаги. Такая вот подробность выяснения ваших отношений.

– Признайся, что ты успел рассказать ему об этом, – потребовал Ушац у Клюгка. – Ведь вы оставались вдвоем, пока мы сражались с твоими дружками в ущелье.

– А что ты еще видел в эту камеру, – спросил у Фрола Никус, не обращая внимания на взбешенного Ушаца.

– Я видел весь мир за стеной, – спокойно сказал Фрол. – Только в тот момент я не поверил Максиму Николаевичу, что это действительно камера наблюдения. Подумал, что это большой макет, а камера просто воспроизводит запись.

– И зачем же он тебе это показывал? – поинтересовался Михыч.

– А вот это уже секрет! – сказал Нукус и вновь пихнул Фрола ногой под столом.

* * *

– Ну, вот и все, Ваше величество, – сказала Наташа после того, как укоротила ножом кончики бинта, которым закончила перевязывать ногу раненого короля. – Теперь для вас главное поменьше двигаться. Лучше – вообще постельный режим.

– Да какой там постельный режим, красавица, – Гурлий не без труда сделал глубокий вдох. – У нас война в самом разгаре.

– Значит, заключите перемирие! – повысила голос Наташа. – Еще неизвестно, что там у вас на самом деле с ребрами. Вдруг, какой-нибудь осколочек отвалился. Вот проколет легкое, тогда…

– Кому прокололи легкое?! – к кровати, где лежал король, протиснулся суетливый мужичок с бородкой, как у доктора в фильме «Айболит-66». – Что с вами, Ваше величество?

– Да всего-то – упал с лошади, Макрус, – Гурлий вновь сделал тяжелый вдох. – А вот эта красавица о каком-то постельном режиме толкует.

– Добрый день, генерал! – Приветствовал король появившегося из-за спины доктора своего старого друга и ровесника графа Ткача. – Как дела в нашем тылу?

– Все нормально, Ваше величество. В Пентакле я оставил вместо себя виконта Вихора. Мои люди готовы хоть сейчас в бой! – отрапортовал генерал.

Король удовлетворенно кивнул и тут же скривился от боли.

– Почему вы привязали руку Его величества к туловищу? – Макрус перевел обеспокоенный взгляд на Наташу. – У него, что – перелом ребра?

– Минимум двух ребер, – уверенно сказала она. – И еще сильнейший вывих левой стопы. С обильной гематомой. Я вправила вывих и сделала тугую повязку. Но наступать на ногу все равно нельзя. Тем более, скакать на лошади…

– А вы, что, имеете отношение к медицине?

– Полтора года проучилась в медицинском училище. Пока на кинопробах не отобралась.

– Понятно. Что вы чувствуете в груди? – вновь обратился к королю Макрус. – Только серьезно, без бравады.

– Как будто что-то на нее давит, – поморщился тот. – И когда глубоко вдыхаю – больно.

– Что ж, видимо, эта девушка права, – резюмировал Макрус. – Постельный режим, Ваше величество!

– Но ведь только что началась война! – возмутился Винсепто.

– Да! – поддакнул стоявший рядом с другом у изголовья кровати виконт Германт.

Пока Наташа занималась Гурлием, виконт успел перевязать глубокий порез на предплечье Винсепто. Самого Германта спасла от смерти кольчуга, в которую угодила арбалетная стрела. Ребра его, похоже, были целы, но грудь в районе сердца болела из-за сильного ушиба. Кровь молодые люди с себя так и не смыли.

– Граф, – обратился Гурлий к Винсепто, – доложите-ка генералу Ткачу новости с полей сражений. Лучше с самого начала войны. Я тоже хочу проанализировать это не как участник, а как сторонний наблюдатель.

– Да, Ваше величество, – поклонился Винсепто и стал рассказывать:

– После того, как горные не выполнили обещания о выдачи нам убийцы генерала Бовдо, некоего Фролма, сразу после наступления полудня мы начали войну. К вечеру под нашим полным контролем оказали крепости Квадро, Трио, а также Западный мост Нейтрального острова!

– Браво! – не сдержался генерал Ткач. Гурлий и Винсепто одновременно кивнули ему в знак принятия заслуженной похвалы.

– Однако сегодня с восходом второго солнца горные массированным штурмом отвоевали Трио, пленив при этом тяжело раненого полковника Троффа. Одновременно войско барона Ольшана с ним самим во главе попытались штурмовать Квадро, но, потерпев полное фиаско, отступили. Мы же предприняли попытку вновь захватить Трио и тоже потерпели неудачу. Сражение под Трио превратилось в настоящую бойню. При этом под Его величеством убили коня, и Его величество… – Винсепто посмотрел в глаза королю, – получил серьезные травмы?

Интонация заданного вопроса провоцировала короля дать противоположный ответ. Но вместо этого Гурлий взмахом руки дал понять, чтобы Винсепто закончил доклад.

– В итоге, – недовольно вздохнув, продолжил граф, – Мы прочно удерживаем Квадро, где за главного – принц Чингай. Так же под нашим контролем Западный мост, однако, виконту Няничу необходимо срочное подкрепление. Предлагаю…

– Стоп! – перебил капитана король. – Доложи о примерных потерях.

– С нашей стороны погибло около сорока бойцов, среди них – виконты Пропорх и Грибан, – нахмурился Винсепто. – Полтора десятка раненых и человек десять попали в плен. Среди них, как я уже говорил, полковник Трофф…

– Горные?

– Убитых примерно в полтора раза больше. Соответственно – и раненых. Пленных около двух десятков. Среди них граф Гогуль, граф Ступак, барон Бушма и барон Биан. Предполагаю, что горные первым делом постараются отбить Западный мост, а затем…

– Подождите, граф, – вновь перебил Гурлий и обратился к генералу Ткачу. – Пусть сначала свои предположения и соображения выскажет старший по званию.

– Подождите! – тоже вдруг встряла Наташа. С самого начала доклада Винсепто она сидела с открытым ртом; когда услышала о потерях, закрыла его руками и переводила недоумевающий взгляд с рассказчика на короля и, наконец, не выдержала. – Я не понимаю! Вы, что, серьезно обо всем этом говорите? Или это просто такая игра в войнушку для взрослых мальчиков?

– Ты когда преобразовалась, красавица? – спросил Гурлий.

– Ее до сих пор не просветили, – ответил за девушку Винсепто. – Наташа сразу попала к капитану Евдоккиму, а когда мы брали в плен принца Ащука, то прихватили и ее. Кстати, это Наташа борону Бушме нос расквасила, а принцу на заднице шпагой метку оставила.

– Ну, вот, – улыбнулся Гурлий, – сама с нашими врагами повоевала, а взрослым мальчикам, значит нельзя?

– Но я же оборонялась… – смутилась Наташа.

– А он, – Гурлий кивнул на Винсепто, – мстит за своего убитого отца.

– Но вы же…

– Мы в мире за стеной, красавица! Поверь в это. И прими! – повысил голос король. Затем приказным тоном обратился к подчиненным:

– Мы заключаем перемирие. Горные будут ему только рады – у них потери значительней. А король Халимон не настолько глуп, чтобы еще больше обескровить себя, имея под боком княжество. Да и я тоже женскому царству что-то в последнее время мало доверяю. Поэтому оголять наши тылы не намерен. Итак, генерал Ткач, немедленно выдвигайтесь на встречу с горными с белым флагом в руках. Перемирие заключайте на семь дней. Квадро, естественно, остается у нас. Но мы возвращаем им контроль над Западным мостом, при этом они не препятствуют возвращению виконта Нянича с бойцами на нашу территорию. Да, кстати, кто-нибудь знает, сколько пришлых перешло через Западный мост пока он был под нашим контролем?

– Ни одного, Ваше величество, – взял слово Германт. – А через Восточный мост никто не переходил с первого сентября. В тот день, правда, перешел один прыткий, но потом убежал обратно.

– К горным всегда народу прибывало больше, зато к нам – лучшие, – изрек Ткач.

– Вы правы, генерал. Поэтому сразу договаривайтесь об обмене пленными. Как всегда – одного на одного. В первую очередь верните полковника Троффа. О принце Ащуке пусть даже не заикаются. Его, кстати, надо бы переправить в Королевский стан, поближе к лобному месту. Винсепто, этим займетесь вы.

– Но… – возразил, было, граф, однако Гурлий, подняв указательный палец и при этом, тяжело вдохнув, продолжил:

– И сегодня же наведайтесь к бабушке-царице. С недвусмысленным намеком о содействии в войне против короля Халимона. А принцу Ащуку можете намекнуть, что его жизнь висит на очень тоненьком волоске. И будет висеть до тех пор, пока граф Бовдо не будет отомщен.

– Я… – снова хотел что-то сказать Винсепто, и снова король жестом дал понять, что не закончил:

– Что там горные, поймали убийцу графа Бовдо?

Винсепто отрицательно помотал головой.

– А откуда он вообще взялся, этот… Фролм?

– Здесь много непонятного, Ваше величество, – нахмурился Винсепто. – Горные утверждают, что отца, а также тюремщика и самого виконта Анелли, убил тот самый пришлый Фролм, которого они захватили во время штурма Рубежной крепости. Это его мы освободили во время вылазки, и он проявил чудеса ловкости во время обороны крепости, а потом бросился отцу на выручку, был ранен и пленен. Помню, я еще прозвал его прыгуном.

– Да-да, – тоже вспомнил король, – вы еще говорили, что он убил капитана Евдоккима.

– Верно! И его на королевском суде вместе с отцом приговорили к четвертованию. А после захода второго солнца отца и Фролма отвели обратно в королевскую тюрьму, ну и…

– Зачем ему было это делать? – удивился Гурлий. – Ну, разоружили охранников, так и бежали бы вдвоем. Но он вдруг убивает человека, вместе с которым осужден на смерть…

– Я не понимаю, – развел руками Винсепто. – И не верю горным. Поэтому хочу сам расспросить этого Фролма.

– А как этот пришлый выглядит? – поинтересовался доктор Макрус. – Ну, внешне. Может он просто душевнобольной?

– Обычный человек, – пожал плечами Винсепто. – Высокий, как-то сразу понятно, что сильный и опытный во владении оружием…

– Уж не тот ли это пришлый, – постарался уточнить Германт, что, помнишь, четыре дня тому назад Мордана и коня моего ранил и убежал обратно на остров?

– Не знаю, я тогда его не успел разглядеть.

– Четыре дня тому назад? – переспросила Наташа.

– Ну, да, – подтвердил Винсепто.

– То есть, первого числа? – спросила она теперь уже Германта.

– Первого. Как раз во время моего утреннего дежурства у Восточного моста.

– Это Сергей Фролов был, – убежденно сказала Наташа. – Каскадер. Мы вместе в кино снимались, а потом нам обоим предложили подписать контракт. Какой-то старик. Но когда я пришла к этому старику домой, он…

– Он, красавица, тебя преобразовал и перенес в мир за стеной, – с грустной улыбкой сказал правитель Лесного королевства.

* * *

– Они заключили перемирие! – объявила принцесса Истома, как только за ней закрылась дверь, и она осталась наедине с виконтом Касочем.

– Здравствуй, дочь, я уже в курсе… – хрипло выдавил тот. Тяжело раненый в бердо арбалетной стрелой в утреннем бою за крепость Трио, полковник королевской гвардии, виконт Касоч, потерял немало крови, и теперь, очень бледный лежал на кровати, до подбородка укутанный одеялом. – А ты могла прежде хотя бы поинтересоваться, как я себя чувствую…

– В отличие от своего сына ты – живой, отец, – жестоко напомнила Истома о потере, которая для виконта была гораздо ценней собственной крови. – И, надеюсь, скоро поправишься и снова будешь в строю. Но в строю, как ты знаешь, окажутся и другие. К тому же, заключение перемирия, обычно ведет к договору об обмене пленными…

– Возможно, ты не знаешь, но мы не захватили в плен никого, равного принцу Ащуку, – сообщил Касоч, который несколько минут назад выслушал доклад адъютанта об итоге двухдневных сражений.

– Так! И что? Будем дожидаться, пока таковой появится?

– Ты права, дочь, нам нельзя тянуть, – согласился виконт. – Но теперь, чтобы стать единственной претенденткой на престол Горного королевства, тебе придется постараться самой…

– Но, что я могу сделать? – удивилась Истома.

– Убить полковника Троффа…

– ???

– Лесные смогли удержаться от казни принца Ащука только потому, что нам удалось переложить вину за гибель графа Бовдо на пришлого Фролма. И развязали масштабную войну, когда мы не выполнили обещания выдать им этого пришлого. Но если теперь, после заключения перемирия, будет убит еще один плененный нами полководец, у короля Гурлия просто не останется выбора. Я уверен, не пройдет и часа после известия о смерти полковника Троффа, как твой сводный братик взойдет не на престол, а на лобное место в Королевском стане.

– Но-о-о, как я смогу это сделать?

– Не знаю. Подумай. Но только убей полковника Троффа чужими руками!

– Чьими? Чьими руками? – принцесса вот-вот была готова психануть.

– Найди какого-нибудь фаната, соблазни, наобещай кучу благ после того, как взойдешь на престол… Неужели у тебя не хватит ума что-нибудь, придумать, Ваше будущее величество?

– Хорошо, отец, я что-нибудь придумаю, – пообещала принцесса, твердо поверившая, что в недалеком будущем и в самом деле станет королевой.

Глава вторая
Жертвенный мизинец

 
Оставляя ночевать любимую в одном доме
Со своим старым другом,
Где уверенность, что за время,
Пока светит всего лишь одно солнце,
Твое сердце не разорвется на части?
 

– Ты это про что, граф? – спросил виконт Германт у Винсепто.

Выполняя приказ короля Гурлия, они отправились в Королевский стан не напрямую, а вдоль берега озера, чтобы проверить, как обстоят дела у Восточного моста Нейтрального острова, и главным образом – узнать, не появились ли за последнее время новые пришлые. Чуть впереди два бойца сопровождали повозку, управляемую возничим, на которой со связанными за спиной руками лежал на боку принц Ащук. Тряпичный кляп надежно закупорил рот принца, который своими репликами успел всем надоесть.

– Понимаешь, – вздохнул Винсепто, – очень мне эта пришлая понравилась, Наташа.

– Красивая пришлая, – согласился виконт и потрогал переносицу, к которой недавно Наташа неслабо приложилась своим лбом.

– Кажется, Его величество тоже это заметил…

– И что?

– Я не хотел бы ни с кем ее делить, – очень серьезно сказал Винсепто.

– Если не нарушить отданный королем приказ, ты, граф, вряд ли на что-то сможешь повлиять. Ведь, насколько я знаю, ты с ней и поговорить-то толком не успел. И к тому же неплохо кулаками над ее мордашкой поработал. Как думаешь, какие чувства после этого может испытывать к тебе пришлая?

– Знал бы ты, какие чувства испытываю я, – вновь вздохнул Винсепто.

– Слушай, граф, – сказал Германт после недолгой паузы, – а вот эти вот стихи, которые ты сочиняешь…

– Ну?

– Кажется, ты у нас один такой сочинитель? Или нет?

– Не знаю. Может, кто-то сочиняет еще, но не признается, – Винсепто немного помолчал, глядя на спокойную гладь озера, потом продолжил. – Мне как раз исполнилось четырнадцать, когда один пришлый читал мне стихи поэта Бродского, который в потустенном мире стал лауреатом какой-то там крутой награды. Почему-то как раз эти стихи я не запомнил, но отложилась интонация. Вот я, как бы, этому лауреату и пытаюсь подражать.

– А тот пришлый…

– Его Сахагом звали. Всего несколько дней прошло, как преобразовался, и я с ним познакомился. И вдруг он раз и пропал. Я подозреваю, что в озеро упал, ну и сам знаешь…

– Они в первые дни почти все какие-то неловкие, – согласился Германт. – Значит, ты так ничего и не запомнил?

– Да я как-то особо и не старался запоминать. Вот одно только. Правда, оно-то как раз не Бродского, а еще кого-то. Послушай: Уж небо осенью дышало, уж реже солнышко блистало, короче становился день, лесов таинственная сень с печальным шумом обнажалась, ложился на поля туман, гусей крикливых караван тянулся к югу: приближалась довольно скучная пора; стоял ноябрь уж у двора… А? Классно?

– Не знаю, – пожал плечами Германт. – А что означает «таинственная сень»? И что такое туман?

– Вопросы правильные. А еще неплохо бы уточнить, что значит «небо осенью дышало», как может день становиться короче и, что такое «гусей крикливых караван». Я бы многое отдал, чтобы все это почувствовать, увидеть, хотя бы побольше послушать, как пришлые про свой мир рассказывают…

– О! Может быть сейчас у нашего моста, что-нибудь и послушаешь, – предположил виконт.

Но у Восточного моста, где с двумя бойцами дежурил принц Чернец с перевязанной правой рукой, пришлых не оказалось.

– Я, как перемирие заключили, поднимался без оружия на остров, чтобы с горными поговорить, – сообщил Чернец. – У них пришлые тоже вот уже несколько дней не появляются. Странно как-то…

* * *

– Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять… – загибая пальцы, считал Фрол, удары набата и, следовательно, количество погибших за минувший день. Когда звон прекратился, подвел итог:

– Если дело пойдет в том же духе, то через несколько дней в мире за стеной вообще в живых никого не останется. Я офигеваю!

– А ты не офигевай, не офигевай, – откликнулся Никус, развалившийся на кровати у противоположной стены.

Они вновь остались ночевать в таверне госпожи Марты. Как и накануне Михыч, Ушац и Клюгк расположились в соседней комнате. Полученные раны требовали покоя, а здесь разбойничков пока никто не беспокоил и, помимо хозяйки, никто не видел. Только что погасло второе солнце, то есть, наступило ночное время, после чего сразу начали бить набаты – сначала вдалеке, потом гораздо ближе. Фрол проговорил с атаманом весь день и узнал массу интересного из жизни мира за стеной.

Мира, который существовал исключительно по законам, придуманным одним единственным человеком – Творцом, который был больше, чем божество. Он был всесилен не на словах, а на деле, и никогда не стеснялся эту силу применить. И все живущие в мире за стеной, перенесенные, или здесь родившиеся и выросшие, прекрасно понимали, что каждый из них – игрушка в руках Творца.

Главной забавой, для него были войны. Они шли постоянно: масштабные сражения, захват крепостей, разного рода стычки, просто дуэли. При этом существовало несколько незыблемых правил: нельзя было воевать, пока светит одно солнце; все оружие, в том числе и наконечники для арбалетных стрел, изготовлялось из тонкой стальной проволоки, периодически поставляемой Творцом; в связи с этим нельзя, да и невозможно было перейти с оружием через Нейтральный остров – оба моста являлись ничем иным, как обычными магнитами, и металлическое оружие к ним моментально примагничивалось; нельзя было воевать женщинам и юношам моложе четырнадцати лет.

Про жизнь местных женщин Никус пока распространяться не стал, сказал, что для этого еще будет время, ну а подрастающее поколение родившихся здесь мальчишек безвылазно обитало либо в монастыре кардинала, либо в Королевском стане на территории Лесного королевства.

Фролу небезынтересно было узнать, что госпожа Марта приютила их совсем не задаром. Оказалось, что за кров и еду атаман расплачивается с хозяйкой кольцами – эквивалентом денег, коими являлись стальные кольчужные кольца. Кольчуги, как таковой у Никуса не было, зато имелся широкий пояс, с которого он всякий раз после завтрака и обеда снимал и отдавал госпоже Марте несколько колечек, который вызвали у Фрола ассоциацию с заводными рыболовными кольцами. Никус назвал свой пояс общей разбойничьей казной, пояснив, что на нем примерно половина всех деньги, которыми располагает шайка, вторая половина спрятана в надежном месте.

Фрол поинтересовался, не слишком ли рискует госпожа Марта, укрывая от власти, в том числе и от жандармов кардинала, пятерых разбойников, но Никус его успокоил. Творец такое только приветствовал; у женщин в мире за стеной было много обязанностей, многое им запрещалось, но многое и разрешалось…

– Так что же мы будем делать, дружище? – наконец, перешел Фрол к более насущным вопросам.

– Да я вот все думаю, думаю, – вздохнул Никус. – Хорошо, что у нас с тобой подумать время есть.

Марта нас не выдаст. И, надеюсь, раны мы свои благополучно залижим. Что дальше? Судя по убитым, война между королевствами разгорелась нешуточная. И нам это очень выгодно, – кардиналу и королю Халимону должно быть не до горстки полуживых разбойничков. Но и забыть про нас они не забудут. Один только полковник Касоч ради мести за своего сына на все пойдет. Правда, по словам Марты, его сегодня неслабо подстрелили. Может, сдохнет на наше счастье? Но надеяться на это не будем. Да и без Касоча у нас врагов предостаточно. А это значит, – что это значит, разбойник Фролм?

– Это значит, что я бы с удовольствием примкнул к врагам наших врагов, – не раздумывая, сказал каскадер.

– Правильно, – согласился Никус. – Только вот в чем беда. Наши главные враги – король Халимон и кардинал Манай, то есть, горные. Враги горных – король Гурлий, то есть, лесные. Но все убеждены, что самого знатного военачальника Лесного королевства убил своей собственной рукой ты, разбойник Фролм.

– Капитан Клюгк знает правду…

– Ага. И он станет всем рассказывать, как лично помогал Касочу перерезать глотку несчастному Бовдо?! Не смеши, разбойник Фролм.

– Получается, мы, или хотя бы я, меж двух огней?

– Во-первых, ты – это значит мы, – твердо сказал атаман. – Это, чтоб ты понял, дружище. Теперь у нас одна дорога, которая, я очень надеюсь, вернет нас в нормальный мир. Ты пойми, Фролм, – Никус резко сел:

– Не все, далеко не все, живущие в мире за стеной, мечтают отсюда выбраться! Это вот ты попал, я тоже попал! А тому же Клюгку – здесь лафа, а в потустенном мире ему либо скрываться, либо в тюрьму идти по обвинению в ограблении и убийстве инкассаторов.

– Так здесь его тоже ничего хорошего не ждет! – возразил Фрол.

– Это до тех пор, пока он других союзников себе не найдет.

– И каких же союзников?

– Здрасте! – всплеснул руками Никус. – А герцоги наши – братья Делавшок и Делибалт! А князья…

– Постой, ты же говорил, что князья под другим знаменем?

– Ой, не смеши, Фролм. Можно подумать, в нашем любимом кинематографе голубое знамя никто никогда не поднимал!

– Но я…

– Никто тебя силком не заставит юбку напяливать. У князей добровольных любовников хватает. И вообще, я про них просто так упомянул. Для нас с тобой, дружище, пока что имеется два варианта жизнь продлить и в перспективе – домой вернуться. Опять в Тусклый лес податься разбойничать, но это – неграмотная оттяжка времени. Второй вариант – скорешиться с братьями Делавшоком и Делибалтом, помочь им престол в Горном королевстве занять и только потом, потом! начать думать, каким образом на стену забраться! Лестницу там строить, или еще чего…

– Но, Никус, время! ВРЕМЯ!

– А что, думаешь, Творец действительно может копыта отбросить? – нахмурился атаман.

– Ха! Сам посуди, стал бы Максим Николаевич, – Фрол специально, для большей убедительности, назвал Творца по имени-отчеству, – в противном случае подстраховываться?

– Ну да, ну да, – Никус откинулся на подушку. – Слушай, дружище Фролм, давай-ка, о наших проблемах завтра с утра поговорим. Когда зажигается второе солнце, поверь мне, мысли начинают по-другому течь…

* * *

– Еще не спишь, Ташенька? – король Гурлий без стука открыл дверь в спальню Винсепто, заставив вздрогнуть задумавшуюся Наташу.

– Зачем вы поднялись? – вскочила она со стула. – Вам необходим покой, только покой!

– О каком покое может идти речь, когда через стенку от меня изнывает от скуки такая молодая и такая красивая девушка! – Гурлий шагнул в спальню и охнул от пронзившей ногу острой боли.

– Аккуратней! – Наташа вмиг оказалась рядом, подставив королю плечо, на которое он с благодарностью облокотился правой рукой. Перебинтованная левая оставалась прижатой к туловищу.

– Спасибо, Ташенька, – сказал Гурлий после того, как девушка помогла ему сделать несколько шагов и усесться на жесткую кровать. И как бы в знак благодарности прижал к себе и поцеловал ее в щеку.

Она сразу высвободилась из легкого объятия и пересела на стоявший подле кровати стул. На что Гурлий лишь улыбнулся.

– Зачем вы имена коверкаете? – спросила Наташа.

– Воля Творца. Ему так интересней. Хотя имен большинства сгинувших пришлых он даже не знал. Я плохо себе представляю, что такое муха, но слышал такое выражение: «мрут, как мухи». Так вот, преобразованные пришлые мрут в мире за стеной, как мухи. Особенно в первое время своего здесь пребывания.

– Наверное, все-таки больше не мрут, а уничтожаются?

– Правильнее сказать – гибнут в сражениях. Мелкие стычки между королевствами практически не прекращаются, да и войны время от времени случаются. Вот как сейчас…

– А почему вы считаетесь королем? – поинтересовалась Наташа.

– Я им не считаюсь, а являюсь, – поправил Гурлий. – Законным королем Лесного королевства.

– Хм…

– Беда большинства девушек, попадающих в мир за стеной, в том, что, оказавшись в центре Нейтрального острова, они выбирают дорогу не в горку, а под уклон. Эта дорога ведет к Западному магнитному мосту, за которым начинается территория Горного королевства.

– Да, я пошла под уклон, – подтвердила Наташа.

– И оказалась в лапах, насколько я в курсе, господина Евдоккима. Ныне покойного! – король хлопнул здоровой рукой себе по коленке. – У горных в отношении пришлых очень примитивное отношение. В первую очередь, они становятся чернью. Но если пришлых мужчин на следующий день посвящают в то, что с ними произошло, обрисовывают перспективы дальнейшего существования в мире за стеной и для начала заставляют просто работать, то женщинам никто ничего не говорит. В Горном королевстве первое время женщин используют только для одного. Ты, конечно же, успела испытать это на себе?

– Успела, – вздохнула Наташа, и почувствовала, что начинает краснеть под пристальным взглядом Гурлия. – А в Лесном королевстве, значит, по-другому?

– Конечно. Каждой пришлой женщине здесь сразу открывают глаза на ее дальнейшую судьбу. Хотя, если сказать по правде о судьбах пришлых женщин в мире за стеной, то все они во многом похожи…

– А что вообще означает – мир за стеной?

– Вообще-то для это существуют просветители – которыми, естественно, становятся пришлые с приличным стажем. Но если красавица соблаговолит присесть рядом с раненым королем и не постеснятся подставить для невинного поцелуя свою бархатную щечку, Мое величество все тебе расскажет.

Наташа не стала стесняться и подсела к раненому, а Гурлий действительно, лишь нежно прикоснувшись губами к ее щеке, рассказал короткую историю, в которую еще неделю назад она ни за что бы не поверила. Зато теперь…

– Получается, отсюда никак нельзя убежать? – спросила Наташа, когда король закончил.

– Ну, за сорок лет такого пока не случилось, – он осторожно провел пальцами по ее волосам.

– И вы хотите сказать, что я навсегда останусь здесь, в этом маленьком мирке?!

– Сильно расстроил?

Наташа промолчала. Король меж тем начал гладить не только ее волосы, но и ухо, шею.

– А что вы имели в виду, говоря, что судьбы женщин в этом мире у всех одинаковы? – спросила она, с интересом посмотрев Гурлию в глаза.

– Почти у всех одинаковы, – он не отвел взгляд. – В мирные дни, после того, как зажигается второе солнце, одни женщины занимаются приготовлением пищи, другие работают в огородах и по хозяйству; после обеда, когда все дневные дела переделаны, расходятся по тавернам, где и… отдыхают. Во время войны женщинам добавляется дел по уходу за ранеными и убитыми…

– Я, кажется, не совсем все понимаю… – Наташа мягко отстранила руку короля.

– А я постараюсь объяснить, – сказал он. – По закону Творца, в нашем мире разрешено жениться только дворянам, которые, как правило, редко связывают себя узами брака. Поэтому большинство женщин здесь доступны любому мужчине. Но! Только до тех пор, пока у какой-нибудь счастливицы не появится постоянный покровитель, пригласивший ее жить в свой собственный дом. Таким покровителем, конечно же, не сможет стать простой боец, живущий в казарме. Ими оказываются либо дворяне, либо пришлые, прожившие в нашем мире достаточно долго, чтобы дослужиться до офицера. Когда покровитель погибает, его вдова остается хозяйничать в доме, но если в течение двух месяцев у нее не появится новый покровитель, то она обязана перебраться в монастырь, или в таверну. Вот такие у нас простые законы…

– Но вдруг у нее к тому времени появится ребенок?

– Если женщина выживет при родах, то растит ребенка в течение года, после чего он передается на воспитание либо в монастырь, либо в детскую казарму. А мать возвращается к обычной жизни нашего мира.

– Кошмар!

– Бывают исключения, – Гурлий прижал пальцами мочку ее уха. – Например, женщина, родившая мне троих сыновей, прожила под моим покровительством три с лишним года.

– А потом?

– Умерла при родах моего младшего, принца Читко.

– Жаль.

– Да, – пальцы короля перебрались на шею девушки, стали опускаться ниже…

Затаив дыхание, Наташа вновь посмотрела ему в глаза и не сдержала вырвавшийся стон…

* * *

Королевский стан, куда Винсепто с Германтом привезли принца Ащука, представлял собой большой остров, на который, так же, как и на Нейтральный, вели два моста; один – со стороны Лесного королевства, был расположен напротив главной крепости лесных – Пентакля; другой мост – с прямо противоположной стороны выводил на территорию женского царства. Мосты были подъемные. С помощью специальных лебедок им можно было придать вертикальное положение, прижав к мощным башням. В этом случае попасть на Королевский стан становилось практически невозможно.

На острове имелось многое: нагревательная плита и лобное место; защищенный высокой стеной кремль, в котором находились палаты короля Гурлия и дома трех его сыновей-принцев; тюрьма и несколько казарм, в которых размещались и женщины, и дети, и рота королевских мушкетеров. Единственное, что отсутствовало в Королевском стане, так это таверны; король Гурлий, хоть и был ловеласом, считал, что если кто-то вознамерится от души поразвлечься пусть перебирается на материк, где подобных заведений хватало.