Текст книги "Кодекс джиннов"
Автор книги: Евгений Якубович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Это кто враль, я?
– Ты, ты!
Голоса парней постепенно повышались, обстановка накалялась. Спорщики уже не сидели за столом, а стояли напротив друг друга и выкрикивали оскорбления.
– Зато я, по крайней мере, не ворую чужие сливы. Кого вчера пороли, за то, что залез в чужой сад?
– Ах, ты так! Да ты просто вонючка!
– Сам вонючка! Жабий сын!
Ссора, наконец, миновала фазу словесной перепалки и подошла к точке апофеоза. Высокий неумело размахнулся и наотмашь влепил чернявому пощечину. Тот, с криком, вцепился обидчику в волосы.
Все, как один, посетители корчмы, словно по команде, пригнулись за своими столами и укрыли руками головы, зная, что сейчас неминуемо произойдет. Обоих дерущихся накрыло серо-голубое облако магического поля. Оно было округлое и абсолютно непрозрачное, как кокон какого-нибудь гигантского насекомого. Раздался негромкий треск. По поверхности кокона пробежали искры. В корчме распространился сильный запах озона. Присутствующие почувствовали, как у них шевельнулись волосы на голове, на мгновение поднялись дыбом и вернулись на место. Магическое поле, накрывшее драчунов, исчезло, открыв на всеобщее обозрения два тела, неподвижно лежащие на полу. Парни не могли двинуть ни рукой, ни ногой. Они лежали, молча уставившись в потолок, и лишь хлопали ресницами.
Сидевшие в корчме шумно перевели дыхание и разом заговорили.
– Эк их приложило!
– Давно такого не видел.
Кузнец, не спеша, отпил пиво и степенно сообщил своим собеседникам:
– Видать, здорово эльфийское заклинание сегодня злится. Надо же, ребята даже пошевелиться не могут.
Бондарь с фермером согласно закивали. Кузнец бросил в рот соленый сухарик, с хрустом разгрыз его и продолжил:
– Верьте мне, друзья, не к добру это. Вот раньше за такие дела получили бы ребята по подзатыльнику, ну, и головную боль на весь день. А тут смотри, как их отделало.
Все согласились, что не к добру. Затем сообщили друг другу, что раньше было не в пример лучше. После чего опять углубились в пиво.
Тем временем, собутыльники уже подняли валявшихся на полу незадачливых драчунов. Их прислонили спинами к стене, и оставили сидеть на полу. К наказанным парням подошел корчмарь с двумя бумажками в руках. Он сунул по одной каждому за пазуху. Обернувшись к парням, которые так и стояли вокруг с растерянным видом, он сказал:
– Забирайте ваших друзей и сами тоже отправляйтесь по домам. На сегодня вы свое уже отгуляли.
Парни разочарованно вздохнули, но, не протестуя, подняли пострадавших с пола, подхватили под руки, и потащили к выходу. Те так и не пришли в себя, но лишь качали головами, и слабо мычали, пытаясь что-то сказать.
Корчмарь взял за рукав самого старшего из компании.
– Когда ваши приятели очухаются, передайте им, чтобы завтра с самого утра они отправились к старосте. Пусть тот с ними побыстрее разберется. Видишь, как оно сегодня расходилось. Видно, за что-то на нас эльфы сильно прогневались. Пусть ребята не тянут с наказанием, а то боюсь, как бы потом всем нам худо не стало.
Парень согласно кивнул. С пока еще неуверенными, осторожными шутками и прибаутками компания вывалилась из корчмы. Корчмарь задумчиво посмотрел им вслед, и вернулся за стойку. Наливая очередной кувшин пива, он пробормотал про себя:
– Неспокойные нынче времена пошли. Ох, не к добру это, не к добру.
Как бы в подтверждение его слов, дверь в корчму отворилась. В комнату вошел граф Энимор. Его, как обычно, сопровождал робот-камердинер. В отличие от своего подтянутого и чистого красавца-хозяина, робот весь вымазался в грязи и каких-то бурых пятнах. Вместо левой руки у камердинера была лишь культя, оканчивавшаяся в локтевом суставе.
За ними в корчму ввалился Брик. Он тяжело дышал и был весь в поту. Его ноги в буквальном смысле подгибались. Брик добрался до ближайшего стола, и тяжело плюхнулся на табурет, не обращая внимания на то, что его господин еще стоит.
Посетители встали из-за столов и поклонились. Энимор коротко кивнул, и махнул рукой, разрешая всем садиться. Посетители также молча уселись обратно за столы, не переставая глазеть на графа. Визит господина в деревенскую корчму был сам по себе событием выдающимся, о котором теперь будут толковать много дней. При полном отсутствии других событий, мужики станут обсуждать каждое слово господина, каждый его жест. А уж странный вид графского слуги и, особенно, робота довел любопытство окружающих до точки кипения.
Не обращая больше внимания на своих подданных, граф прошел к стойке. Корчмарь стоял навытяжку и, как солдат на параде, ел начальство глазом.
– Здравствуйте, ваша милость. Чего изволите, ваша милость?
Граф бросил на стойку золотую монету.
– Комнату и горячую ванну. Ужин подашь наверх.
Корчмарь согнулся в поклоне.
– Не извольте беспокоиться, все будет сделано.
Он выскочил из-за стойки, чтобы показать дорогу, но граф уже поднимался по лестнице. Корчмарю осталось лишь с причитаниями «сию минуту, ваша милость!» броситься за ним. На лестничной площадке Энимор остановился и, полуобернувшись, негромко сказал.
– Брик, найди деревенского кузнеца, и чтобы к утру робот был как новенький. Разрешаю тебе сначала поужинать и выпить пива за мой счет.
В почтительной тишине его слова были хорошо слышны во всей корчме. Снизу донесся благодарный вопль Брика.
– Да здравствует наша милость, граф Энимор!
Рыцарь повернулся к корчмарю.
– А вы, милейший, проследите, чтобы этот проходимец не напился. Завтра с утра мне понадобятся и он, и робот. – Энимор усмехнулся и добавил. – Причем, оба в работоспособном состоянии.
С этими словами граф продолжил подниматься по лестнице и скрылся из глаз.
По корчме прошел негромкий гул. Посетители вскочили со своих мест и обступили Брика. Кто-то поднес ему кружку с пивом. Брик принял угощение с достоинством, как и положено такой высокой персоне, как личный оруженосец барона. Он залпом выпил примерно половину содержимого кружки. Затем поставил ее на стол и удовлетворенно перевел дух. Он заметно повеселел. Здесь в корчме, за закрытыми дверями, в зале с горящим камином, среди множества людей он чувствовал себя значительно уверенней. Голова больше не кружилась, руки не дрожали.
Брик глубоко вздохнул, обвел глазами собравшихся вокруг него посетителей, и неторопливо начал рассказ.
Глава 7
Следующие три дня прошли однообразно. Джинн с утра улетал на свою неизменную прогулку. Коля отправлялся в уже знакомый внутренний дворик с бассейном, и плавал там до полного изнеможения, сжигая лишние калории, регулярно набираемые во время совместных трапез с хозяином дворца.
Кроме этого делать было совершенно нечего. Космонавт дважды разобрал и почистил бластер, трижды проштудировал инструкцию к аптечке. Тщательно проверил и протестировал радиомаяк. Изменений не было – сигнал СОС по-прежнему звучал на всех частотах, забивая эфир.
Вторую половину дня джинн и Коля проводили вместе. Махмуддин требовал от гостя все новых и новых рассказов. Запас баек у Коли истощился. Он перешел на описание своих собственных полетов, а к вечеру третьего дня от безысходности начал параграф за параграфом цитировать джинну устав летной службы.
Махмуддин воспринимал все с одинаковым удовольствием. Казалось, ему был важен сам факт, что перед ним сидит гость и рассказывает что-то интересное. Джинн невпопад кивал головой, смеялся в самых неподходящих местах, в общем, получал полное удовольствие. Чего нельзя сказать о Коле.
Вечером четвертого дня ситуация изменилась. Землянин как раз закончил рассказывать джинну в собственном вольном пересказе «Ромео и Джульетту». Пьяненький джинн расчувствовался и захлюпал носом. Глубоко затянувшись и выпустив облако зловонного дыма, он печально произнес:
– И это еще раз доказывает, что справедливости нет нигде во вселенной, и бессмысленно искать ее.
Коля понял, что настало время для решительных действий.
– Уважаемый Махмуддин. Я подозреваю, что вас гнетет большое горе. Если вы поделитесь им со мной, то, возможно, вам станет немного легче.
Джинн некоторое время задумчиво пыхтел кальяном и молчал. Наконец, он решился. Похоже, что Шекспир в купе с выпитым вином подействовали на него, и Махмуддин внезапно заговорил неприсущим ему напыщенным слогом. Голос джинна стал глухим, замогильным.
– Внемли, отрок, моим словам, и приготовься услышать историю, печальнее которой не было и не будет в подлунном мире. История, которую я собираюсь поведать тебе – самая удивительная и поучительная из всех, которые ты когда-нибудь мог услышать. Запомни все, чтобы рассказать своим потомкам, а те смогли рассказать своим детям. Ибо свидетельства о подобном несчастье должны сохраниться и переходить из поколения к поколению, дабы предотвратить неисчислимые бедствия, к которым могут привести поступки наших потомков, умы которых не отягощены знанием жизни.
Подвыпивший Коля, открыв рот, с изумлением уставился на джинна. Тот откашлялся и, неожиданно, подмигнул.
– Все в порядке, Коля, просто традиция требует начинать все истории подобным образом. А традиции следует уважать.
Дальше джинн говорил уже нормальным голосом. История, которую он, по его выражению, собирался поведать, и в самом деле оказалась душераздирающей. Вкратце дело обстояло так.
Джинн Махмуддин не всегда скучал в одиночестве во дворце посреди пустыни. В свое время он жил в столице, где у него и по сей день имелся роскошный особняк. Махмуддин принадлежал к старинной знатной семье. Он служил при дворе падишаха, и являлся одним из наиболее влиятельных придворных. А также одним из богатейших.
Должность, которую занимал при дворе Махмуддин, была уникальной, и не имела аналогов в земной истории. В его обязанности входило покупать для падишаха технические новинки, которые производили гномы.
Так сложилось исторически, что гномы поставляли во дворец падишаха свои механические игрушки. В прежние времена это были простые механические поделки: поющие золотые соловьи, крошечные фигурки танцовщиц, которые танцевали под это пение, серебряные кубки для вина, в которых вино оставалось холодным и свежим в самую сильную жару, и многое другое.
Однако в последние годы (здесь следует учесть, что для долгоживущего джинна этот термин имел слишком расплывчатое значение) прогресс шел семимильными шагами. Теперь у гномов развитая промышленность. Они производят множество действительно полезных и необходимых вещей. Достаточно вспомнить их средства для разговоров на расстоянии, или агрегаты для хранения пищи в замороженном виде.
В обязанности Махмуддина как раз и входило изучать все изобретенные гномами новинки. Он отбирал среди них то, что, по его мнению, могло пригодиться в дворцовом хозяйстве или лично падишаху. Он закупал эти предметы и представлял их владыке. Простенькие махинации с накладными позволяли Махмуддину получать свою долю с каждой такой покупки. Поставщиков гномов он также не обижал. В итоге все оставались довольны, дней не хватало, и жизнь была полна смысла.
Все изменилось после того, как гномы предложили Махмуддину кулон переводчик, такой же, который Коля носил на шее. Джинн с самого начала засомневался в необходимости иметь во дворце подобную игрушку. При дворе имелось достаточное количество профессиональных толмачей, которые прекрасно справлялись со своими обязанностями. К тому же никому не захочется, чтобы тебя мог подслушать каждый встречный гном.
Однако кулоны уже существовали, и все гномы при дворе уже носили их, а следовательно могли понимать джинов без переводчиков. Необходимо было срочно закупить партию таких кулонов, хотя бы для того, чтобы уравнять шансы. К тому же условия, которые предложил поставщик, выглядели слишком заманчиво. Скрепя сердце, полный нехороших предчувствий, джинн согласился на закупку пробной партии товара.
Падишах был в восторге. Он тут же роздал кулоны всем придворным с приказом носить их, не снимая. Испытание новинки назначили на вечер. В это время как раз должно было состояться вручение верительных грамот нового посла гномов при дворе падишаха.
Церемония прошла как по маслу. После того, как отпала необходимость переводить каждую фразу, что толмачи делали медленно и торжественно, процедура ко всеобщему удовольствию прошла быстро и по-домашнему. Довольные придворные устремились к накрытым столам. Через полчаса знатные джинны и гномы из свиты посла болтали, как старые знакомые, наслаждаясь возможностью общения без переводчиков.
Махмуддин сиял. Он дважды поймал на себе благосклонный взгляд падишаха и уже строил планы собственного возвышения. Все шло как нельзя лучше.
Через час с холодными закусками было покончено, и присутствующие были готовы приступить непосредственно к ужину. Открылись двери, и в обеденный зал стали вносить и ввозить горячие блюда. За слугами в зал вошли джиннессы, чтобы прислуживать гостям. За спиной у женатых джиннов встали их жены; холостякам падишах, как обычно, выделил своих жен из числа свободных в тот вечер.
Гномам из свиты, конечно, джиннесс не полагалось, но для посла было сделано исключение. В знак уважения, в тот вечер ему должна была прислуживать любимая жена падишаха.
Именно тогда и произошло событие, круто изменившее жизнь Махмуддина и едва не стоившее ему головы. В этом месте рассказа джинн сделал небольшое отступление, чтобы рассказать Коле об особенностях отношений полов у двух дружественных рас.
Женщины джиннов – благородные джиннессы, конечно, а не беднота, которая вообще не заслуживает упоминания – получают хорошее образование. Они рано выходят замуж и живут у мужей в роскошных гаремах. За их воспитанием следят с раннего детства, и они отлично знают все тонкости этикета и приличного обращения. Благородные джинессы справедливо славятся во всем мире своим безупречным вкусом и изысканностью манер.
У гномов ситуация обратная. Гномихи раза в полтора выше и крепче своих мужчин. Зато их умственное развитие оставляет желать лучшего. Гномы используют своих женщин в шахтах на самых тяжелых работах, не требующих сообразительности. Обычно они возят вагонетки или чинят рельсовые пути. Если в шахте вам встретится чересчур высокий гном в оранжевом жилете и ломом на плече, знайте – это и есть гномья женщина.
Жизнь гномихи проходит под знаком «трех В». Это: Вагонетка, Варенье и Воспитание детей. Гномихи просты и непосредственны в общении. Кроме того, они безумно сексуальны. Самым приятным для гномихи может стать предложение соседа «перепихнуться по-быстрому», пока ее муж находится в забое.
Мужчины гномы также весьма любвеобильны. Кроме того, неистребимое самомнение этих существ распространяется и на их мнение о собственной сексуальной привлекательности. Они считают себя неотразимыми красавцами и всегда готовы облагодетельствовать любую женщину любой расы, оказавшуюся в поле зрения.
Джинн не стал далее вдаваться в подробности половой жизни гномов, или обсуждать их нравственную сторону. Он рассказал об этом лишь для того, чтобы Коля смог правильно оценить происшедшее на приеме в тот вечер.
Итак, любимая жена падишаха подошла к послу и подала ему первое блюдо. Гном, не ожидавший появления такой красавицы, буквально оторопел. Он собрал все свои знания этикета и выдал самый изысканный комплимент, на который был способен: «Мадам, вы прекрасны! Позвольте вам впендюрить!».
Разговоры в зале прекратились. Громко звякнули выпавшие из рук ножи и вилки, и в зале воцарилась мертвенная тишина. Гном попытался продолжать разговор и назначить прелестному созданию свидание после ужина, но внезапно обнаружил, что обращается к пустому месту. Бледная джиннесса лежала на полу в глубоком обмороке.
Если бы в зале, как прежде, присутствовали толмачи, они бы никогда не допустили подобной ситуации. Известно, что толмачи переводят не столько сами слова, сколько смысл сказанного. При посредничестве опытного толмача слова гнома превратились бы в пустой цветистый комплимент, которые сотнями произносят на подобных приемах.
– Оглядываясь назад, – сказал джинн, – я думаю, сколько подобных непотребных похабностей гномы уже наговорили нашим женщинам, и лишь искусство толмачей предотвращало резню, а то и глобальную войну между джиннами и гномами.
Кулоны-переводчики, имевшиеся у всех присутствующих, не вдавались в такие тонкости перевода. Они были синхронистами, и переводили быстро и точно. Поэтому предложение гнома «впендюрить» любимой жене падишаха прозвучало в ушах присутствующих во всей своей первозданной красоте.
Что произошло дальше Махмуддин, уже не видел. В поднявшейся суматохе, он незаметно выскользнул из дворца и бросился домой. Там он достал свой самый быстрый ковер-самолет и уже через пять минут, в сопровождении ифрита-дворецкого, на крейсерской скорости удалялся в пустыню. По дороге джинн скормил ковру все запасы вигрина, которые нашел в доме, вдребезги истрепал его кисти, но сумел оторваться от погони, высланной падишахом.
В себя Махмуддин пришел, лишь когда за ним захлопнулись ворота загородного дворца. Здесь погоня оказалась бессильна. Покружив немного над домом-крепостью, солдаты сбросили на крышу бочку с нечистотами и удалились.
Несколько дней джинн сидел, запершись, с минуту на минуту ожидая штурма дворца. Время шло, войско не появлялось. Наконец, падишах известил Махмуддина, что в наказание за проступок назначает ему бессрочную ссылку в пустыню, без права возвращения в город.
Это было очень мягкое наказание, и первое время джинн был счастлив, что так легко отделался. Однако со временем ссылка стала тяготить его. К моменту появления Коли, он совсем раскис.
Джинн закончил рассказ и разлил вино в пиалы. Собеседники молча выпили.
– Да, – сказал Коля, – ваша история ужасна. Но, давайте искать во всем хорошую сторону. Вы живете здесь, пусть и в изоляции, но все же в собственном комфортабельном дворце, со слугами и регулярным питанием. Боюсь, что в запечатанной бутылке на дне моря вам было бы значительно хуже.
Несмотря на смуглую кожу, лицо джинна стало абсолютно белым.
– Откуда ты знаешь об этой мерзости? – прохрипел он.
– Да так, – пожал плечами Коля. – Читал в сказках.
– Какие у вас, однако, жестокие сказки!
Коля задумался. А ведь и правда! Все мы, читая сказки, завидовали счастливчикам, нашедшим бутылку с джинном, и мечтали о том, как бы сами распорядились неожиданно привалившим счастьем. И ведь никому в голову не приходило пожалеть самого джинна, тысячу лет просидевшего в заточении. Даже на миг мы не задумывались об ужасной участи несчастных пленников.
Коля проникся сочувствием к джинну, как будто тот и вправду уже сидел в бутылке. Скупая мужская слеза навернулась на глаза отважного, но не в меру сентиментального космонавта. Он посмотрел на кувшин с вином, прикидывая, как бы в нем мог разместиться Махмуддин.
Джинн истолковал Колин взгляд по-своему. Он вновь наполнил пиалы, и Коля с удовольствием выпил. Раскрепощенное алкоголем подсознание внезапно выдало решение.
– Я, кажется, знаю, как спасти вас! – заплетающимся языком сказал он. – Только вы мне не мешайте.
На непослушных ногах землянин поднялся с ковра и побрел к себе в комнату. Он знал, что это невозможно, тем не менее, что-то внутри него уверяло, что все будет хорошо. С трудом Коля добрался до своей комнаты, расстегнул боковой карман комбинезона и достал оттуда игровую приставку. Ту самую, которой развлекался во время полета.
– Вот он, мой пиджачок, висит, – пробормотал он фразу из старого фильма, который российское телевидение вот уже который век упорно показывало в канун Нового года, и пьяно икнул. Затем налил в тазик для умывания холодную воду, и несколько минут держал там голову.
В столовую Коля вернулся уже почти трезвый. Он улыбался во весь рот.
– Вот! – закричал он от двери. – Эта штука вернет вам расположение падишаха.
– Коля, Коля, грешно смеяться над старым джинном. Что может сделать эта маленькая коробочка? Лучше садись и выпей со мной.
– Сейчас объясню, – Коля от нетерпения не мог сидеть, и расхаживал взад и вперед по комнате. Джинн лишь крутил головой в безуспешных попытках не упускать его из вида.
Стараясь говорить как можно понятнее, Коля объяснил джинну принцип игрушки, и как ей пользоваться. Затем, тщательно проинструктировав, уговорил хозяина попробовать.
В течение следующего часа Коля наблюдал, как почтенный джинн молотил кулаками в воздухе, проходя вступительный уровень, где надо было захватить танк в рукопашном сражении. Затем еще полчаса Махмуддин нажимал на невидимые рычаги и педали в завоеванном транспортном средстве.
Наконец, Коля не выдержал и отобрал приставку. Джинн выглядел совершенно ошарашенным.
– Никогда не видел ничего подобного, – признался он. – Принципиально новый подход. Гномы до такого не додумались.
– И не додумаются, не та ментальность. Это вам не чужих жен тискать. Но дело даже не в этом. Как вы думаете, как отреагирует падишах, если вы подарите ему эту штуку? Учтите, это единственный экземпляр во всем вашем мире!
Только теперь джинн осознал всю важность происходящего.
– Коля, ты и в самом деле спасаешь меня. Если я смогу преподнести эту штуковину его величеству, после соответствующих извинений и объяснений, конечно, то могу рассчитывать на полное прощение, и, возможно, верну свою должность. – Махмуддин мечтательно закатил глаза. – Единственная в мире, никому еще не известная игра, и я преподнесу ее падишаху в подарок. Да, это спасение!
Джинн схватил кальян и запыхтел. Постепенно радость, охватившая было его, сменилась глубокой задумчивостью. Он с подозрением посмотрел на Колю.
– А почему ты решил помочь мне?
Коля пожал плечами.
– Но ведь это естественно. Я ваш гость, вы с добром отнеслись ко мне. И мне захотелось помочь вам, отплатить добром за добро.
Голос джинна внезапно стал жестким, как у председателя корпорации, когда он объявляет о предстоящем сокращении персонала.
– Коля, давай называть вещи своими именами. Ты не гость, ты мой пленник. И я не понимаю, почему пленник может захотеть сделать добро своему тюремщику.
– А просто в добрые поступки вы не верите?
– Нет. В этой жизни каждый стремится урвать что-то для себя. Если ты сейчас же не объяснишь мне истинную причину твоего поступка, я буду считать, что где-то скрыт подвох. Пока я все не выясню, я не приму от тебя этот подарок.
Джинн положил игровую приставку на ковер, и демонстративно отодвинул от себя.
Коля в замешательстве потер переносицу. «Ну, хорошо, будем играть по вашим правилам», – решил он.
– Ладно, я открою истинную причину своего поступка. Я предлагаю вам сделку.
При слове сделка джинн воспрянул духом, и стал похож на борзую, верхним нюхом уловившую запах дичи.
– Я дарю вам аппарат, а за это вы везете меня в столицу. Далее, когда вы уладите свои дела во дворце, то поможете мне отыскать моих соотечественников, посылающих сигнал СОС. Такой расклад вас устраивает?
Джинн удовлетворенно кивнул головой и задумался, что-то прикидывая и считая на пальцах.
– Хорошо. В город я тебя возьму с собой в любом случае. Ты будешь развлекать меня в дороге.
– Но… – начал было Коля.
– Не перебивай. Я составляю окончательный вариант договора.
Махмуддин уже полностью протрезвел. Магические слова «сделка», «договор» сделали свое дело. Джинн был собран и готов к сражению за собственные интересы.
– Итак. Сейчас ты передашь мне свою игрушку, и завтра же мы отправимся в столицу. Однако ты останешься моим пленником до тех пор, пока падишах полностью не простит меня, и не вернет мне прежнюю должность. Когда это случится, я освобожу тебя. Вот такой договор я тебе предлагаю. Если согласен, то пожмем руки и выпьем вина.
Колин мозг работал в самом напряженном режиме. Он сразу понял, что коварный джинн не может просто так согласиться с его предложением и готовит ловушку.
– Вы забыли последний пункт. Когда вы уладите свои дела при дворе, вы доставите меня к месту крушения моих соотечественников. На таких условиях я готов заключить сделку.
Махмуддин внимательно посмотрел на Колю.
– Ты торгуешься! – то ли с удивлением, то ли с восхищением сказал джин.
– Да поймите, там люди ждут помощи!
– Хорошо. Включим и этот пункт.
Не успел Коля облегченно вздохнуть, как джинн продолжил.
– Но, в измененном виде. Твоя спасательная экспедиция может занять много времени. А когда я снова вступлю в должность, мне придется все время находиться при дворе. Я не могу опять злить падишаха долгим отсутствием.
– Но так я не согласен!
– Не торопись. Всегда можно найти компромисс. Я дам тебе хороший ковер-самолет, припасы в дорогу и все необходимое. Ты найдешь своих друзей и без моей помощи.
Коля задумался. Предложение выглядело справедливым. Придется рискнуть.
– Хорошо, – сказал он. – Я согласен. Когда вылетаем?
Рукопожатие было совершено, договор подписан. Его заключение, согласно обычаю, скрепили вино пиалой лучшего вина. Потом компаньоны выпили еще немного, и еще совсем чуть-чуть. Порядком захмелевший Коля вернулся в свою комнату и провалился в глубокий сон.
После завтрака, джинн не отправился на прогулку. Вместо этого он повернулся к Коле и торжественным голосом объявил.
– Пойдем, я покажу тебе кое-что.
Они поднялись и по длинному извилистому коридору прошли в маленькую строго обставленную комнату. Первым, что бросалось в глаза, был огромный портрет, висевший прямо напротив входа. На нем был изображен непомерно толстый джин в богатой одежде, буквально обсыпанной золотыми украшениями и драгоценными камнями. Надменное лицо выражало непомерное презрение к окружающим и непоколебимую уверенность в собственной исключительности. Художник намеренно сместил угол зрения, и лицо с портрета смотрело на зрителя сверху вниз, что придавало фигуре еще большую внушительность.
Мебель в комнате отсутствовала, за исключением небольшого столика, или скорее тумбочки, располагавшейся прямо по центру помещения. На тумбочке стоял черный телефон, с круглым вращающимся наборным диском.
– Он сделан из цельного куска драгоценного черного мрамора, – с гордостью пояснил Махмуддин. – Прямая связь с дворцом.
Коля вспомнил картинку из книжки, которую очень любил в детстве. На ней был изображен мальчик в белой рубашке с пионерским галстуком и бородатый старик в халате и шлепанцах с загнутыми носами. Оба внимательно рассматривали стоявший перед ними телефон, точно такой же, как и этот.
Коля потряс головой и вернулся к действительности. А джинн тем временем продолжал:
– Сейчас я буду говорить с падишахом. Это, конечно, очень рискованно. Пока ты спал, я уже пообщался с нужными джиннами из свиты. Утром я еще раз уточнил. Падишах в хорошем настроении. Так что я рискну.
Джинн тяжело вздохнул. Видно было, что решение далось ему с трудом. Только сейчас Коля обратил внимание, что лицо Махмуддина осунулось, насколько это было возможно при его комплекции, конечно. Под глазами были темные круги – джинн явно не спал предыдущую ночь.
– Ну все, Коля. Ты иди, погуляй, осмотри дворец. Я приказал, чтобы тебя никто не останавливал.
Землянин вышел и прикрыл за собой дверь. Однако далеко не ушел – ему было интересно, как Мамуддин станет разговаривать по этому телефону. Очень скоро до Коли донеслись пронзительные вопли джинна. Что именно тот кричал, Коля, конечно же, не понял, но тон у криков был настолько жалобный, что космонавт забеспокоился. «Кто их знает, эти местные телефоны, – подумал он, – вдруг там что-то закоротило, и его бьет током. Надо, пожалуй, заглянуть, может, понадобится моя помощь».
Коля неслышно приоткрыл дверь, и осторожно заглянул внутрь. Джинн с телефонной трубкой в руках стоял на коленях перед портретом падишаха, и жалобно завывал, не сводя глаз с портрета. При этом он пытался биться головой об пол. Монументальный живот джина играл роль подушки безопасности, не позволяя голове дотянуться до пола, и она беспомощно болталась в воздухе.
Коля прикрыл дверь и поспешил отправиться на экскурсию по дворцу.
Дворец оказался слишком большим и чересчур роскошным. Через полчаса, когда Коля уже чувствовал неодолимое отвращение к мрамору и позолоченным лепным украшениям, он неожиданно вышел на темную лестницу, полностью лишенную обычных украшений. Спустившись по узким крутым ступеням, он попал во двор.
Это был не тот чудесный внутренний дворик с бассейном, где они вчера пили с джинном. Коля очутился в хозяйственном дворе, который обычно не показывают гостям, но без которого не может существовать ни один дворец.
Во дворе царила обычная для подобных мест суматоха. По утрамбованной и тщательно выметенной земле деловито сновали ифриты. Кто-то нес огромные тюки, другие разгружали странные телеги на двух высоких, в рост человека, деревянных колесах. Отчаянно блеял баран, которого волокли на кухню, из которой тянуло дымком, и доносились заманчивые ароматы. Рядом с кухней находились бесчисленные кладовые. В дальнем углу расположилось другое здание. Судя по доносившимся оттуда звукам и запахам, это были хлев и курятник.
Коля вышел на середину двора и огляделся. Его внимание привлекла высокая стена. В стене были прорублены крепкие, обитые железом ворота, к ним вела широкая утоптанная дорожка, уходящая другим концом куда-то в дворцовые подземелья.
Коля пошел по дорожке, и, никем не остановленный, вошел в ворота. Как оказалось, из хозяйственного двора была видна лишь часть стены. На самом деле она тянулась в обе стороны на солидное расстояние, а затем смыкалась где-то далеко впереди. По всей стене на равном расстоянии были установлены сторожевые вышки, и на каждой стоял ифрит в полном боевом облачении. На Колю они не обратили никакого внимания. Лишь на ближайшей к землянину вышке ифрит неодобрительно взглянул на непрошеного посетителя. Стражник издал непонятный звук – то ли поздоровался, то ли просто рыгнул – и демонстративно отвернулся.
Коля пошел дальше, удивленно осматриваясь. Большую часть огороженной территории занимало огромное, явно рукотворное озеро, заполненное красной жидкостью. Присмотревшись, Коля заметил, что озеро разделено перемычками на несколько десятков изолированных друг от друга частей. Заметил он и другое – жидкость в каждом из этих искусственных заливов имела свой оттенок: от бледно-розового до насыщенного темно-вишневого. Уровень жидкости в заливах также различался: чем она была темнее, тем меньше ее находилось в заливе.
Рядом с озером стояла невысокая вышка с коромыслом-качалкой. Двое обнаженных по пояс ифритов налегали на рычаги огромного насоса. Третий, не такой волосатый и страшный, одетый в поношенный халат, что-то им командовал. Из насоса в деревянный желоб толчками выплескивалась бледно розовая жидкость. Этот желоб соединялся со сложной системой таких же желобов, которая опоясывала все озеро.
