Текст книги "Блин – гроза наркобандитов"

Автор книги: Евгений Некрасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава VI
Начинается стрельба

Вертолет вынырнул из-за горы, лег на бок и заскользил вниз быстро-быстро, как будто догонял кого-то на земле или удирал от кого-то в воздухе. Пилот дона Луиса всегда так водил. Отвязный малый был этот пилот: весь в разноцветных татуировках, с пиратским банданом на голове. И звал себя Вольфом, что по-немецки значит Волк. Хотя был американцем и по этой причине презирал или жалел всех, кто американцем не был.

Вертолет падал камнем! У Блинкова-младшего екнуло сердце. Очень было похоже, что на этот раз Вольф доигрался. Сейчас разобьет всех в лепешку – и себя, и пассажиров. И папу. Папа скорее всего тоже летит с Вольфом.

Но вертолет завыл, застрочил, как швейная машинка, завис в воздухе и приземлился легче перышка.

Двигатель смолк, лопасти вертолетного винта крутились сами по себе, с посвистом рубя воздух. Из пилотской кабины выскочил голый по пояс Вольф и первым делом затолкал в уши маленькие наушнички плейера. На тощих ляжках Вольфа болтались два револьвера в открытых кобурах, да еще он выволок из кабины американскую автоматическую винтовку «М-16». У нее сверху ручка, похожая на дверную. Хотя на самом деле это прицел. Из пассажирского салона вышел дон Луис с помповым ружьем и старший Блинков с гербарными сушилками. Все эти абсолютно ненужные в полете вещи брали на случай аварии, если вертолет упадет в сельве и придется долго выбираться к людям.

Минуту или две папа и дон Луис ничего не делали, только поглядывали на дверь салона, как будто ждали еще кого-то. И этот кто-то появился. Сначала появилась согнутая спина. Рубашка на ней задралась, и была видна полоска незагорелого тела. Потом появилась нога и стала нащупывать ступеньку лесенки. Блинков-младший подумал, что это, наверное, какой-нибудь очень осторожный пенсионер, потому что все выпрыгивали из низкого вертолета просто так, без лесенки. Нога коснулась ступеньки, поерзала и соскочила. Осторожный пенсионер вывалился на землю, ругаясь знакомым голосом, и оказался не пенсионером, а мистером Силкиным дядей Мишей.

Тут же стало ясно, почему мистер Силкин выкарабкивался из салона так странно, задом наперед. Он тащил за собой огромный чемодан на колесиках. К таким чемоданам приделывают ремешок, чтобы возить их за собой. Так вот, падая, мистер Силкин вцепился в этот ремешок и выдернул чемодан из вертолета. Прямо на себя.

Дон Луис и старший Блинков кинулись спасать мистера Силкина из-под чемодана. Его подняли, отряхнули и похлопали для бодрости по спине. Чемодан тоже подняли. Старший Блинков взялся за ремешок и повез чемодан к вилле. Пострадавший мистер Силкин заковылял следом, опираясь на дона Луиса.

Отвязный пилот Вольф вообще не заметил этого переполоха. Пританцовывая под свой плейер, он открывал всякие лючки на фюзеляже вертолета. Голова у него моталась в такт неслышной музыке. Дон Луис что-то ему сказал через плечо, показывая на вертолет стволом ружья, – Вольфова голова мотнулась, вроде бы пилот все понял. Хотя ничего Вольф не понял. Не слышал ничего, кроме музыки.

После каждого полета воздушные машины полагается осматривать. Вольф не любил этого ужасно. Когда дон Луис со старшим Блинковым ушли на виллу, Вольф лючки позакрывал и отправился к себе. Он вместе с пятью белыми охранниками жил в дощатом коттедже на самом краю пропасти.

Блинков-младший все это время стоял за сараем. Папа с чемоданом и дон Луис с мистером Силкиным прошли совсем рядом. Свободной от мистера Силкина рукой дон придерживал папу за локоть и говорил по-английски самым любезным тоном. Старший Блинков на дона не смотрел. Лицо у него было расстроенное. Может быть, он думал о том, что неделю не видел единственного сына, и нате: этот единственный сын даже встретить его не вышел. А Блинков-младший рад был бы выйти, но не в мокрой же футболке. Спросят, в чем дело, и что прикажете отвечать? Про каймана рассказывать нельзя. Скажешь, купался – спросят, почему в одежде. А врать, например, что Ирка столкнула его в бассейн, рискованно. Для этого надо было раньше сговориться с Иркой, а то она может соврать что-нибудь другое, и тогда оба попадутся.

Прикинув, где бы отсидеться, пока не просохнет одежда, Блинков-младший выбрал вертолет. Не сарай же с прошлогодними окаменевшими початками кукурузы. Надо быть совсем крейзи, чтобы прятаться в сарае когда вертолет на площадке, а Вольф ушел.

Пилотская кабина оказалась заперта. Ничего особо интересного не ожидая, Блинков-младший сунулся в дверцу пассажирского салона. И сразу же увидел, что разгильдяй Вольф оставил аварийную сумку!

Эта сумка была Блинкову-младшему очень даже известна. Сколько раз он получал от Вольфа по рукам, но потихоньку все там обследовал и знал, что где лежит. Где аптечка, где консервы, где похожие на сабли ножи мачете, где надувная лодка с радиомаячком, который включается сам собой, когда попадет в воду. По сигналу такого маячка терпящих бедствие людей найдут обязательно. Хотя может оказаться и так, что они погибли и помощь им не нужна.

Самое главное – в сумке было оружие. Револьвер с отпиленным стволом и патронами, начиненными дробью, чтобы разнести в клочки ядовитую змею. Помповое ружье на серьезную дичь. Автомат Калашникова – защищаться от бандитов-гаримперос, которые могут встретиться в сельве. Ничего, кстати, удивительного в том, что наш автомат Калашникова сплошь да рядом встречается во всем мире. Просто во всем мире не смогли придумать автомата лучше. Блинков-младший сел на красное кожаное сиденье, счастливо вздохнул и потянул автомат из сумки.

Женщины и девчонки этого не поймут никогда, а мальчишки, мужчины и старички, пусть им хоть сто лет и девяносто шесть из них они ловили бабочек, – все знают, что ничего нет на свете интереснее, чем оружие. С оружием ты в сто раз сильнее кого хочешь, даже Шварценеггера, если, понятно, у него оружия нет.

Честный и справедливый человек, если дать ему оружие, ни за что не станет стрелять в живых людей или, например, в собак. Он даже драться станет без интереса и только в исключительных случаях. Зачем ему драться, раз он и так всех сильнее? Лучше совершать благородные поступки.

А вот дураки и негодяи, если к ним попадает оружие, зачинают ко всем задираться. Ждут случая, чтобы в кого-нибудь выстрелить. Так они хоть боялись получить сдачи, а с оружием не боятся ничего.

В общем, оружие делает хороших еще лучше, а плохих еще хуже. А само по себе оружие не хорошее и не плохое. Оно не совершает ни подвигов, ни подлых убийств.

Рукоятка автомата сама легла в ладонь. Блинков-младший ухватился другой рукой за кривулину на затворе и потянул ее к себе. Ничего не получилось. Потому что у всякого оружия есть предохранитель. Позади кривулины Блинков-младший нашел рычажок и сдвинул его вниз.

Любое, пусть самое сложное оружие устроено так, чтобы стрелять из него было просто. Чтобы каждый солдат, вскочив по тревоге, может быть, спросонок, может быть, даже раненный осколком вражеской гранаты, сразу открыл бы огонь. Поэтому если кто-то хоть раз в жизни из чего-нибудь стрелял, он запросто сможет выстрелить из чего-нибудь другого. А Блинков-младший целых два раза в жизни стрелял из маминого пистолета Стечкина, и с автоматом дело у него пошло как нельзя лучше.

Так вот, предохранитель он сдвинул и еще раз попробовал тянуть за кривулину. На пистолете ее не было, и Блинков-младший не знал, как она называется. Затвор туго пошел назад. Блинков-младший чувствовал, как в маслянистом нутре автомата сжимается пружина. Что-то щелкнуло, и на ковровый пол вертолета кузнечиком выскочил патрон с медной головкой и зеленой лакированной гильзой. Этого Блинков-младший не ожидал. Из пистолета патроны не выскакивали. Гильзы – да, вылетали, но только после выстрела. А тут без всякого выстрела – щелк, скок, и на полу патрон, и надо его как-то засунуть обратно.

У пистолета обойма с патронами вставляется в рукоятку. У автомата магазин снаружи. Там должна быть какая-то защелка, чтобы магазин не отвалился. Блинков-младший очень легко нашел эту защелку. Стал дергать магазин, и она сама попалась ему под большой палец. Чик – и отщелкнутый магазин остался в руке. В щели торчит патрон, под ним бочком виден следующий. Все точь-в-точь как в пистолетной обойме. Блинков-младший сто раз видел, как мама ее заряжает: надо просто положить патрон сверху и надавить.

Положил, надавил – ничего не получилось. Пружина в магазине была сжата двадцатью девятью патронами и не хотела впускать тридцатый. У Блинкова-младшего просто не хватало сил перебороть эту пружину.

Минут десять он помучился и бросил это дело. Еще не факт, что пружину надо перебарывать. Автомат – точный механизм, он сам знает, сколько патронов у него в магазине. И если последний патрон без молотка не вобьешь, может, он вовсе лишний. А почему нет? Может, отвязный Вольф затолкал в магазин лишний патрон, а что пружина могла вот-вот лопнуть, Вольфу плевать, он и с вертолетом обращается кое-как. Хорошо еще, автомат попался в руки бережливому человеку, который вынул этот лишний патрон. Теперь пружина ни за что не лопнет. Теперь этот лежащий в аварийной сумке автомат в трудную минуту спасет кому-нибудь жизнь. Скорее всего Вольфу – он же все время летает на вертолете, а пассажиры разные, и, выходит, именно у Вольфа больше всего возможностей попасть в аварию. Автомат спасет жизнь Вольфу, а он и знать не будет, что пружина не лопнула благодаря одному бережливому человеку, который спрятал в карман этот лишний и даже вредный патрон и собирается улепетнуть из вертолета. Надо только примкнуть магазин к автомату и уложить все как было.

Блинков-младший снова взял автомат. Без магазина он выглядел как ненастоящий. Как пневматическая винтовка в тире. Дверца вертолета осталась приоткрытой. Блинков-младший прицелился в далекую гору и нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел!

Так Блинков-младший выяснил сразу две интересные вещи.

Во-первых, даже когда автомат без магазина, у него может остаться один патрон в стволе.

Во-вторых, отвязный Вольф бегает очень быстро. У вертолета он оказался, когда Блинков-младший еще не успел уяснить себе первую интересную вещь, а просто сидел без единой мысли в голове, зажав под мышками трясущиеся руки.

Вольф моментально обезоружил преступника, то есть подобрал и отшвырнул в сторону пустой автомат. А самого преступника он выдернул из вертолета одной левой, как морковку. И тут выяснилась третья интересная вещь: у Вольфа был тот же излюбленный прием, что и у князя Голенищева-Пупырко-младшего. Он точно так же завернул Блинкову-младшему руку за спину и пригнул ему голову к коленям. Только бил по мягкому месту не ногой, а тяжелой ладонью.

Экзекуция прекратилась внезапно. Вольф мало того что выпустил Блинкова-младшего, он еще сунул автомат ему в руки и стал объяснять, как надо прицеливаться. Блинков-младший не сразу догадался посмотреть в сторону виллы. Там на террасе стоял в своем белом костюме дон Луис и наводил на них бинокль. Вольф сделал вид, что заметил хозяина только что – повернулся к дону, махнул рукой. Мол, все в порядке, а что стреляли, так это я учил мальчишку.

Это была четвертая интересная вещь: отвязный пилот боится дона Луиса и не хочет признаваться, что оставил сумку с оружием без присмотра. Значит, Блинкова-младшего он выдавать не станет.

Когда Блинков-младший это понял, он взял реванш, как говорят по телевизору политические обозреватели. В вертолете был мусорный бачок, доверху наполненный банками из-под пива и кока-колы. Блинков-младший мухой слетал за бачком и, не успел Вольф сообразить, что к чему, стал расставлять банки на ограде вертолетной площадки. Вольф ругался, как злодей в американском боевике, но ничего не мог поделать. Раз уж дали понять дону Луису, что у них тренировка, надо тренироваться.

Ну, Блинков-младший и оттянулся! Из автомата. Из змеиного револьвера. Опять из автомата. Помповое ружье Вольф ему не дал, объяснив по-английски (а больше жестами), что у ружья сильная отдача, и неопытному стрелку может раздробить плечо прикладом.

На вилле стреляли по банкам часто и подолгу. И охрана, и Вольф, и сам дон Луис, и старший Блинков, который не держал в руках автомата с тех пор, как служил в армии. Между собой все говорили, что это настоящее мужское дело – стрелять по банкам. Что в опасной сельве такая тренировка может оказаться нелишней. Хотя, скорее всего, взрослые стреляли по той же причине, по какой Блинков-младший с Иркой дразнили каймана. Им было скучно.

С такой тренировкой все стреляли просто великолепно. А если кто-то умеет делать что-нибудь великолепно, для него нет большего удовольствия, чем наблюдать за человеком, который умеет это плохо. Поэтому дон Луис уселся в шезлонг, потягивал пиво из банки и поглядывал в бинокль, как идут дела у Блинкова-младшего. Донова голова мокро блестела. Он искупался в своем прогретом бассейне или, может быть, принял душ и теперь отдыхал.

Дела у Блинкова-младшего сначала шли не блестяще. Он расстрелял три полных магазина – девяносто патронов! – и попал всего раз десять. При выстреле затвор отскакивал назад с такой страшной неживой силой, что запросто мог переломать сунутые куда не надо пальцы. Но ведь это не означает, что надо бояться. Это означает, что надо правильно держать автомат. Блинков-младший запретил себе думать о сломанных пальцах и сразу же четырьмя выстрелами снес четыре банки подряд! Потом он, правда, заторопился и стал мазать. Зато потом еще выбил пять из пяти. Он же, вообще-то, неплохо стрелял из пневматической винтовки в тире, а пневматичка отличается от автомата примерно как велик от мотоцикла.

Четвертый магазин Блинков-младший израсходовал только наполовину. Вольф отнял у него автомат и снес оставшиеся банки одной длинной очередью. Блинков-младший, который было загордился своими успехами, понял, что гордиться было нечем. Вот Вольф стрелял! От пояса. Глядя не на мушку, а на мишень. Казалось, что банки разлетаются от одного его взгляда.

Напоследок Вольф заставил его собрать гильзы и простреленные банки. Но и это не все. После стрельбы оружие положено чистить. Подросткам доверять это важное дело не положено. Однако Вольф, как уже не раз отмечалось, был отвязной личностью, то есть плевать хотел на всякие «не положено». И еще он был ужасно ленивой личностью. Поэтому автомат чистил Блинков-младший. А потом еще пытался его собрать, до кровоподтеков отбивая себе пальцы выскакивающей из рук пружиной.

Он только через час вырвался из коттеджа, где жил Вольф. И то удрал, когда Вольф вышел на кухню за пивом. Змеиный револьвер остался невычищенным.

Под ногтями у Блинкова-младшего было черным-черно от смешанного с оружейным маслом порохового нагара. Мелкие ссадины и заусенцы, на которые обычно не обращаешь внимания, жгло невыносимо. В них попала щелочь, которой отчищают опять же пороховой нагар. В ушах звенело – это уже не от чистки, а от стрельбы. И, само собой, масло, щелочь и пороховой нагар были на футболке, на шортах, на локтях, на коленях и, как потом выяснилось, на лбу и под носом.

Чем хорошо было у дона Луиса, так это тем, что каждому гостю отвели по целой маленькой квартирке с душем, туалетом и даже баром в углу комнаты. Бар был совсем настоящий: посудная полка, холодильник, стойка, три высоких неудобных табурета.

Блинков-младший отмылся, смазал свои болячки йодом, надел дон Луисов махровый халат и пошел развлекаться в бар. Сначала он как бармен смешал себе коктейль из лимонного сока с колой и тремя кубиками льда. Потом обошел стойку и уже как посетитель уселся на табурет и стал потягивать коктейль через соломинку. Коктейль был теплый.

– Мор айс, – сказал Блинков-младший как посетитель. Вернулся за стойку и ответил себе как бармен:

– Уиллингли. Джаст э момент.

Добавил еще пару кубиков льда, вышел из-за стойки и опять уселся на табурет, думая, что бы еще заказать бармену. Вишневого сока? А как по-английски «вишневый»?

– Шерри джус, – вспомнил Блинков-младший. И подумал, что если за этой игрой его застанет Ирка, она решит, что он дурак или маленький.

– Аи эм фул ор смол, – сообщил он бармену, потому что хорошим парням в кино всегда не с кем поговорить, кроме как с барменом.

– У аи со? – поинтересовался, входя, старший Блинков. – Почему такое самобичевание, единственный сын?

– Да так, – сказал Блинков-младший. Он подрастерялся, а вообще был рад, что папа наконец прилетел.

Старший Блинков подошел и сильной ладонью прижал голову Блинкова-младшего к своей груди. Вот этого Блинков-младший не любил. Но глупо было бы отталкивать папу, который ведь не хотел сделать ничего обидного. Блинков-младший просто дождался, пока не отпустит его папа, и поздоровался по-мужски, за руку.

– Сегодня ночью вылетаем, – сказал старший Блинков. По его тону было ясно, что это не очередной полет на разведку, а тот самый полет. Что завтра он уже будет плыть по реке Ориноко или с длинным ножом мачете прорубаться сквозь сельву, которой побаивается даже отвязный пилот Вольф.

– Что-то ты невеселый, – заметил Блинков-младший.

– Не нравится мне все это. То есть сама по себе экспедиция – мечта, – поправился старший Блинков. – Когда еще я попал бы в Венесуэлу! Может, вовсе никогда. И лодку мы купили ну просто великолепную, я тебе покажу. И проводник, этот Паблито, вроде надежный, только по-английски почти не говорит… Все бы, Митя, хорошо, если бы не мистер Силкин. Смотреть не могу на этого мистера Силкина и ничего от него не хочу.

– А Уртику он вернул? – спросил Блинков-младший.

– Вернул. Только я ему не верю. Откуда мне знать, какая это Уртика – моя или вчера за помойкой выкопанная?

– Под микроскопом посмотри, – сболтнул Блинков-младший. Папа улыбнулся.

– Да в том-то и дело, Митек, что никто не знает, какая она должна быть. Если она отличается от современных, это очень важно для науки. И если не отличается, тоже очень важно. А теперь отличается, не отличается – любой результат под сомнением, – старший Блинков махнул рукой. – Ладно, а ты-то как?

– А что я? Купаюсь, телевизор смотрю, – сказал Блинков-младший.

– …Каймана дразню, – добавил папа, и Блинков-младший понял, что индеец Паблито все же достаточно хорошо говорит по-английски. – Ты смотри, сын. Ты теперь остаешься за старшего.

Он снова прижал голову Блинкова-младшего к своей груди. Только теперь это почему-то было приятно.

– А зачем это мистер Силкин прилетел? Он что, с вами пойдет в экспедицию? – вдруг сообразил Блинков-младший.

Папа безнадежно вздохнул, что можно было понять так: «Пойдет, сын гиены и шакала, глаза бы мои его не видели».

Глава VII
Какой все-таки негодяй этот мистер Силкин

В классе считалось, что Блинкову-младшему всегда везет. Хотя он сам не замечал за собой какой-нибудь особенной везучести. Если только не относиться всерьез к разговорчикам типа: «Везет же тебе, Блин, тебя еще вчера спросили, можешь уроки не учить». Ну в чем ему везло? Автомобилей по пробкам от газированной воды не выигрывал. Снимался раз в телепередаче, так потом всех показали: Ломакину, которая сидела справа, Суворову, которая сидела слева, князя Голенищева-Пупырко-младшего, который сидел сзади и пинал его в спину ногами. Всех показали, а его нет. С девчонками был в сложных отношениях, причем сразу с тремя: с Ломакиной, и Суворовой, и с Иркой. С Иркой, как понемногу выяснялось, – в самых сложных.

Другое дело, что в жизни у Блинкова-младшего было полно случайностей, которые неизвестно как называть – везением или самой черной невезухой. Скажем, когда он стащил у бабки Пупырко кролика, это было везением для кролика, но всему семейству Блинковых принесло сплошные неприятности. Но, с другой стороны, Блинков-младший очень расстроился бы, если б кролик погиб в пасти кровожадного питбультерьера. Так что, может быть, эти неприятности всего-навсего уравновешивали главное везение: спасти чью-то жизнь, хотя бы и кроличью.

То, что на каждое везение приходится неприятность, Блинков-младший знал совершенно точно. Само собой, хорошо попасть в Венесуэлу, дразнить каймана, стрелять из автомата и усложнять свои отношения с Иркой. Это везение. Но то, что папа улетает в опасную сельву да еще вместе с бессовестным и ненадежным мистером Силкиным, – это уже неприятность, которая может обернуться бедой.

В горах темнеет внезапно, как будто выключают лампочку. И вот в этой новорожденной темноте, которая еще несколько минут назад была вполне сносным светом, появился далекий огонек. Дон Луис, который так и просидел до ночи на террасе и выпил целый ящик пива, огоньку очень обрадовался. Он выхватил из-под своего шезлонга ракетницу, похожую на огромный пиратский пистолет, и начал палить в сторону огонька: две белые ракеты, одна зеленая. Перезарядил и опять: две белые, одна зеленая.

По вилле забегала индейская прислуга, зажигая свет во всех комнатах. Охранники включили прожектор на крыше своего коттеджа и направили его на вертолетную площадку. Там, у ограды, с которой Блинков-младший сегодня выстрелами сшибал пустые банки, суетился косматый и, как всегда, голый по пояс Вольф.

Огонек приблизился. Гудел он очень солидно, не то что вертолет дона Луиса. И тогда Вольф зажег фальшфейеры. Они пылали невыносимым для глаз магниевым светом, разбрасывая искры и чуть затухая иногда. В черном небе проявилось зацепившееся за гору молочное облако. На нем как на экране метался десяток гигантских теней Вольфа.

На минуту огонек пропал за облаком и вынырнул уже совсем близко. Стало видно, что это не сам по себе огонек, а прожектор в носу большого грузового вертолета. Управлял вертолетом если не брат-близнец, то друг-приятель Вольфа. В лучших традициях отвязного пилота он камнем бросил свою машину вниз и остановил падение у самой земли. Дон Луис на террасе восхищенно ругался по-испански.

Блинков-младший, разумеется, не ложился спать. Он ждал, что старший Блинков зайдет за ним, чтобы, как обещал, показать лодку и попрощаться. Но к вертолету уже несли собранные для экспедиции оранжевые мешки, а старшего Блинкова не было. Блинков-младший подумал и решил, что если гора не идет к Магомету, то Магомету надо не обижаться, а брать ноги в руки и бежать к горе, пока она не улетела. А то выясняй потом (недели через три, самое маленькое), кто к кому должен был зайти.

Попасть в комнату к старшему Блинкову можно было через коридор или через общий балкон, который опоясывал дон Луисову виллу по второму этажу. Воспитанный человек пошел бы коридором, чтоб не заглядывать в чужие, а точнее, в Иркины, окна. Блинков-младший пошел по балкону. Специально подглядывать за Иркой он не позволил бы себе ни за что! Но если человек провожает папу в далекую и опасную экспедицию, почему бы этому человеку и не пройти по балкону, пусть даже мимо Иркиных окон?

Ирка валялась в постели под противомоскитной сеткой как спящая красавица и крутила ручку транзистора. Блинков-младший представил себе, как Ирке захотелось посмотреть на вертолет, она высунулась и увидела его! Нос к носу! Объясняй ей, вредине, что не подглядываешь, а идешь по делу. Он пригнулся и почти на четвереньках пробежал под одним Иркиным окном и под вторым Иркиным окном. А из третьего окна вылетела сигарета, мелькнула красным светляком и разбилась внизу на крохотные затухающие искры. Третье окно было старшего Блинкова. Он сроду не курил.

– И думать не смей. Это мафия, Олег. А ты с детьми, – печально сказал мистер Силкин.

Блинков-младший затаился.

– Ну, Миша! Ну, удружил! – голос старшего Блинкова слышался из глубины комнаты. Он всегда расхаживал вперед-назад, если волновался. – Всю жизнь ты делал мелкие пакости, всю жизнь тебя прощали, а ты в благодарность принимался за крупные. Знал я, что ты таскаешь казенный спирт, – прощал и сам тебе наливал, когда ты просил. Но ты таскал и без спроса. Знал, что ты назанимал денег, когда увольнялся, – деньги тебе тоже простили. Но ты не хотел чувствовать себя обязанным. Перед отъездом в Америку ты пришел в лабораторию и пообещал всем, кому должен, прислать кроссовки, джинсы и все такое. Тогда этого не было в магазинах. Люди составили тебе список, у кого какие размеры.

– Я его забыл дома, – сообщил мистер Силкин, – и поэтому ничего не прислал.

– Нет, Миша, ты его выбросил там же, у меня в кабинете.

– А ты, значит, доставал из мусорной корзины? Следил?

Мистер Силкин закурил новую сигарету и выдохнул над головой Блинкова-младшего клуб светлого дыма.

– Да не следил. У меня чек на лабораторное стекло потерялся, и я все перетряхнул, в том числе корзину… Как ты, Миша, ловко все переворачиваешь с ног на голову! А Роза Моисеевна, между прочим, до сих пор ждет от тебя посылку. Прочитала, что первые пять лет для эмигранта самые трудные, а у тебя пять лет вот-вот кончаются, – она и ждет. Мне это по-человечески непонятно, Миша! Зачем ты наобещал то, что выполнять не собирался?

Над Блинковым-младщим долго плыли колечки дыма, рваные и кривобокие. Может быть, ветер их сносил, а может, колечки не получались потому, что мистер Силкин нервничал. Потом он пустил дым струей, и колечки скомкались.

– Тебе, Олег, этого действительно не понять, – заявил мистер Силкин. – У тебя Ольга, Митька, коллеги. А я один. Я сам за себя. Да, я всех обманул, но в тот вечер они были просто счастливы. И все меня любили. А не обманул бы – не любили бы.

– Тебя любили бы до сих пор, – сказал старший Блинков, – если бы ты не обманул.

– А оно мне надо? – мистер Силкин хихикнул и объяснил старшему Блинкову тоном ясельной воспиталки:

– На кой мне сдалась эта Роза Моисеевна? Или Николай Николаевич ваш тупой и прочая компания? Человеческие отношения проще пареной репы, Олег: товар – деньги – товар. А у них ни денег, ни товара.

– Теперь ясно, почему ты меня подставил, – сказал старший Блинков.

– Нет! – вторая сигарета полетела вниз и рассыпалась искрами. – Вот к тебе я отношусь совсем не так. Ты протащил меня в аспирантуру. Ты выбил мне комнату. Ты работал над моей диссертацией больше, чем над своей докторской. И ты ни разу не попрекнул меня, когда я уходил. Я обязан тебе всем. Другое дело, что все, чем я тебе обязан, осталось в прошлом.

– И за это ты устроил мне выгодную работу у наркобарона, а моих детей оставляешь заложниками, – спокойно закончил старший Блинков. А младший чуть не завопил в голос. Дон Луис – наркобарон! А они с Иркой – заложники! Ничего себе!

– Это действительно выгодная работа, – убежденно сказал мистер Силкин. – Фармацевтическая фирма направляет нас на обследование лесного массива. Документы в порядке, если встретим патрули национальной гвардии, они возьмут под козырек: работайте, мистер Силкин и мистер Блинков. Вернемся, дашь заключение по деревьям кока, получишь зелененькие и забудешь все как страшный сон. А зелененькие останутся – ты столько за два года не заработал бы. Тут нечего бояться, Олег.

– Я не боюсь, – вздохнул старший Блинков. – Мне противно.

Блинков-младший понял, что главное он знает, и не сидеть под окном надо развесив уши, а действовать. Плана у него пока что не было. Он решил действовать без плана, как получится.

Ирка по-прежнему валялась в постели и крутила свой транзистор. Хорошо, что она не закричала, когда Блинков-младший полез к ней в окно. А ведь могла. Не от испуга, так из вредности.

– Я знала, что ты зайдешь извиниться, – томным голосом сказала Ирка.

У Блинкова-младшего совершенно вылетело из головы, за что ему надо извиняться. Если бы не вылетело, он бы еще подумал – может, извиняться и не стоит. А так сказал:

– Извини. Дон Луис – наркобарон, посылает папу в экспедицию за кокой, а мы остаемся в заложниках.

– Здравствуй, дерево! – среагировала Ирка. – Ты совсем, что ли, крейзи?! В экспедицию за кокой я сегодня десять раз ходила: два шага до холодильника. Если все, кто пьет коку, наркобароны, то я наркографиня. Графин могу выпить.

Блинков-младший, который задержался на подоконнике, чтобы выслушать эту тираду, спрыгнул в комнату и шепотом объяснил:

– «Кока-кола» – просто торговое название. Как батончик «Марс» – там же планеты Марс нет. А в дереве кока есть кокаин. Наркотик.

Ирка присвистнула, но у нее получилось шепеляво.

– Я так и знал, что здесь нечисто, – горячо зашептал Блинков-младший, подсев к Ирке на кровать. – Летают, фотографируют с вертолета, карточки папе показывают, а что надо искать – не говорят. А теперь сказали: дерево кока. Фармацевтическая фирма его направляет на обследование лесного массива.

– Так фирма же, – неуверенно сказала Ирка. – Может быть, все в порядке.

– Документы в порядке, я сам слышал, – подтвердил Блинков-младший, и ему очень, очень захотелось, чтобы все было в порядке: обычная экспедиция, папа слетает и скоро вернется, а они с Иркой будут сидеть дожидаться его на вилле белозубого дона Луиса, и Вольф еще даст ему пострелять из автомата, а дразнить каймана они больше не будут. В конце концов, из-за чего он решил, что здесь замешана мафия? Из-за того, что мистер Силкин прямо так и сказал: «Это мафия»? Да бабка Пупырко, когда цены повышают, всегда орет: «Это мафия!» А то, что папа назвал дона Луиса наркобароном и говорил, что дети остаются заложниками, так взрослые не всегда говорят понятно. Если вам по телику заворачивают что-нибудь вроде «заложников несовершенства налоговой системы», это ведь не значит, что в налоговой системе настоящие заложники сидят связанные.

– Ты что молчишь? – толкнула его локтем Ирка.

– Понимаешь, папа сказал, что ему противно делать эту работу. Но пока мы здесь, он будет ее делать, потому что боится за нас. Надо бежать, – сказал Блинков-младший и представил себе, как далеко отсюда его квартира с мамой, белым кроликом и компьютером. До нее половина земного шара! И как тут, спрашивается, бежать, если с двух сторон пропасти, с двух сторон горы?

Нужно забраться в вертолет. Не в дон Луисов, а в грузовой – в нем легче спрятаться. Забраться в вертолет, долететь до Каракаса, а там видно будет.

Блинков-младший понял, что это и есть план.

В окончательном виде план выглядел так: а) выйти из дома незамеченными и раствориться в ночи; б) улучить момент, подозвать старшего Блинкова и обо всем с ним договориться; в) как-нибудь попасть в грузовой вертолет и затаиться; г) завладеть оружием экспедиции (с ума сойти, как жутко и сладко это звучало: «завладеть оружием экспедиции!») и, когда вертолет взлетит, требовать, чтобы их со старшим Блинковым высадили в Каракасе; д) просить убежища в российском посольстве, а если посольства в Каракасе нет, то в консульстве – выбирать не приходится.

Примечание: все вещи бросить. Надеть под джинсы по лишней паре белья на смену, но чтобы никаких сумок. Тогда если даже их поймают в самом вертолете, можно будет сказать, что забрались посмотреть.