Текст книги "Все для будущей войны (Полигон - II)"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Почему не сказал?

– Мне запретили.

– Сволочи. Зачем же от нас то скрывать?

В дверь просовывается носик, новой упаковщицы Эллы.

– Мальчики, у вас собантуйчик. Примите меня.

– У нас поминальник, – отвечает Вырви Глаз, – но ты проходи, выпей за хороших людей.

Она недоуменно входит и ей вручают пол стакана водки.

– Пей. За Миру пей. Пусть земля ей будет пухом. Как мы здесь появились, сколько сразу смертей. Началось с пожара, потом Мира, а теперь еще ракету заслали на головы людей.

– Но этот микроб безопасен для людей, – сказала Элла.

– А от чего ты думаешь Мира умерла.

– Наливай, по второй, – прошу я Вырви Глаза. – Теперь выпьем за то, чтобы люди попавшие по наш вирус, жили. Как можно дольше жили.

– Но ведь я тоже работала с вирусами, – чуть не плачет Эллочка.

Никто не ответил ей.

Ребята допили водку и умотали. Эллочка окосела и ее пришлось отвести в свою комнату. Маша осталась у меня.

– Мне так страшно, Андрюша.

– Все что мы делаем, это ужасно.

Комиссия приехала на следующий день и меня первого вызвали на допрос.

За длинным столом сидело шесть человек, трое военных и трое гражданских. Председательствовал генерал, который даже не представившись, сразу бросился в атаку.

– Гражданин Голубев, кажется вы руководили запуском ракеты?

– Да, я.

– Почему же, когда ракета изменила курс, вы не взорвали ее?

– Система "Луна", обеспечена только одной системой предохранения , это подрыв ее головки при отягчающих обстоятельствах. В связи с тем, что при взрыве, аэрозоли не погибнут, а будут сохранять свои свойства, я прикинул, что произойдет при преждевременном подрыве и вышло, что наверху мы охватим более больший район поражения, чем при взрыве у земли.

– А куда направлена Роза Ветров? – спросила один из членов комиссии.

– На город Горький. Это, примерно, при взрыве наверху, зона поражения сто километров по фронту.

– А кто проверял ракету?

– Это не входит в наши обязанности. Ракету привезли с завода изготовителя и задача, которую нам ставили, это сборка головки, ее стыковка и руководство запуском.

– Кто вам поставил такую задачу?

– Руководящая инструкция, о порядке запуска и стыковке ракет.

– Есть еще вопросы? – спрашивает председатель.

Все молчат.

– Тогда идите и позовите сюда бригадира сборщиков...

Я выхожу в приемную и киваю на дверь Вырви Глазу.

– Иди. Тебя вызывают.

Через день меня пригласил к себе начальник.

Я прочел протоколы комиссии, – говорит мне Мирон Иванович, – ты молодец. Сразу поставил их на место, но вот здесь есть допрос одной женщины, это новая упаковщица...

– Элла?

– Она. Так вот она доносит, что ты утверждал о якобы смертоносном действии микробов на человека в присутствии бригады сборщиков...

– Мы пили за упокой Миры и соответственно говорили об истории ее болезни.

– Я по моему, просил тебя не сообщать о ее смерти.

– Они бы все равно узнали. Позже или раньше, это не играет роли.

– Ты меня разочаровал...

– Я такой как есть.

– Хорошо, иди.

– Ну как? – тревожно спросила Маша

– Похоже меня вытурят с должности ИО.

– А помнишь, тогда... с Мирой, ты хорохорился, что вот... выдержишь.

– Что возьмешь с глупого мужика.

– Пожалуй, это тебе обойдется более серьезными вещами. Капитан Самсонов так просто тебя из своих лап теперь не отпустит. Может мне поговорить с Мироном.

– Не надо, этот человек без эмоций. Он тебя не поймет.

Мы тревожно ждали неделю. Нас не отправляли домой, но и к запускам мы так же не готовились. Неожиданно на площадку прилетел зам министра, Горюнов Митрофан Иванович. Меня и Мирон Ивановича пригласили к нему на собеседование.

– Ну что, орлы, – усмехаясь говорит зам министра, – испугались. Мы за вами никакой вины не видим и конечно будем дальше развивать ракетное вооружение. На коллегии министерства вооружения пришли к более трезвой мысли. Чем выкидывать в небо дорогостоящие системы ракет межконтинентальных и дальнего действия, не лучше ли головки отрабатывать на малых системах, более дешевых. Поэтому появилось предложение, все начинки готовить стандартные, на основе "Луны". По этому поводу у министра возникло предложение, сделать ваш институт базовым по запускам ракет. У вас технология, отработанные системы, да и запуск с аэрозолями вы провели удачно, все это говорит за вас. Коллегией было решено, вам Мирон Иванович, принять руководство над этим ответвлением вашего института, а вам Андрей Иванович, руководить запусками здесь.

– Простите, Митрофан Иванович, кем же я буду в институте? – спросил Мирон Иванович.

– Зам директора по экспериментальным исследованиям. Это новое ответвление даст вам большие права. Чем сидеть в начальниках отдела, это гораздо ближе к власти.

– А мое место займет Андрей Андреевич?

– Нет, он будет вашим помощником здесь.

– Понял.

Я лично ничего не понял. Только одно стало ясно, меня оставляют на полигоне.

Первое что сделал Мирон Иванович в новой должности, это попер с полигона микробиологов.

Маша пришла прощаться со мной.

– Андрюша, как же мы...

– Я к тебе приеду, жди меня.

– Меня проводишь?

– Обязательно.

Мы долго целовались в моей комнате и я вдруг понял, что Маша может исчезнуть..., как Мира, как те солдаты и те люди, которым на голову спустили ракету. Теперь я испугался.

– Как приедешь, сразу сходи к врачу.

– Уговорил.

– Нет, я не шучу. Вот что, у меня есть один хороший человек в медицинской академии, майор Скобелев. Позвони к нему, я напишу ему записку.

– Откуда ты его знаешь?

– Познакомился с ним на дне рождения одного хорошего знакомого.

– Хорошо. Я зайду к нему. Давай телефон.

Я спешно набрасываю записку и сложив ее, передаю Маше.

– Все здесь.

– Пошли к автобусу, он отходит через десять минут.

Я ее провожаю до стоянки. Там уже с вещами ждет автобус Элла. Она бросилась ко мне и, не обращая внимание на Машу, быстро заговорила.

– Андрей Иванович, простите меня. Я не знала, что с Мирой это запретная тема, ну и ляпнула.

– Почему же ты ляпнула в комиссии?

– Испугалась. Там как на меня рявкнули, я чуть и не..., так все и рассказала.

К остановке подходит автобус.

– Ладно, отправляйся спокойно. Считаю, что это ты сделала последний раз.

– Ой, спасибочки.

Она чмокнула меня в щеку и помчалась занимать место.

– Импульсивная девочка, – замечает Маша.

– Ты ее сторонись, не принимай всерьез.

– Слушаюсь, товарищ начальник, – улыбается она.

Я крепко ее целую.

Мирон Иванович уехал в институт и оставил мне свой кабинет. Теперь у меня много забот. Это работа с представителями институтов, завязанных с нашей темой, выбор местности, строительные сооружения и приобретение вооружений и оборудования под макеты для испытаний. Целый строительный батальон подчинялся мне, помимо тех мастерских и лабораторий, которые проводили монтаж головок и сборку ракет. Пришлось назначит руководителем испытаний Вырви Глаза. После этого у меня был неприятный разговор с капитаном Самсоновым.

– Андрей Иванович, неужели нельзя было назначить на эту должность нормального человека.

– Вы о чем, товарищ капитан?

– О новом руководителе испытаний.

– Так в чем его ненормальность?

– Да у него такая рожа, что любой генерал или министр, сразу потеряет интерес к новой технике.

– Товарищ капитан, я считаю, что новый начальник на своем месте. Дело не в роже, а в подготовке.

– Смотрите сами, но я вас предупредил.

Новая головка ракеты требовала изобретательности. По ее данным я понял, что она даст мощные потоки электромагнитных излучений. На полигоне был построено старое убежище, разбитое под землей на два этажа. Я дал команду строительному батальону очистить эти помещения и надстроить еще два этажа, сварных бетонных плит над ними. Быстро завозили технику, вычислительные комплексы, узлы связи, телефонные станции и радиостанции. Не вытерпел городской скуки, приехал сам Мирон Иванович.

– Ну что у тебя здесь? Показывай.

Я повел его по стройке. Он облазил все четыре этажа постройки.

– Впечатляет, – закончил он осмотр. – Как ты смотришь, кто будет их обслуживать при взрыве?

– Никто. Это же электромагнитные излучения, они вредны для человека.

– Кто тебе это сказал?

– Я прочел инструкцию, там везде подчеркивается, что действие бомбы опасно для жизни.

– Не загибай. Там на странице 17 и 34 говорится, что вырубается только связь, при этом люди на расстоянии более двести метров не страдают.

– А меньше?

– Никто нам этого не сказал. К тому же мы их засовываем под землю и в здание,..

– Что вы хотите Мирон Иванович?

– Посадить во время испытаний военных, пусть тренируются и им полезно и нам полезно. Армию я уговорю, они сразу согласятся.

– Но... Они же... люди...

– Все мы люди. Я считаю, что таким методом, мы сразу получим все интересующие нас сведения.

Похоже мой начальник закусил удила, теперь его не свернуть.

– Я могу иметь свое мнение?

– Естественно.

– Я против.

– Я это ожидал. Поэтому решил, что на время испытаний, вам предоставлю отпуск. Вы продумали все хорошо, но логическую цепь не закончили. Отправляйтесь на пару деньков домой, а потом возвращайтесь для решения следующей задачи.

Скобелев положил Машу в больницу. Когда я приехал к нему, он угостил меня стопочкой коньяка и только после этого начал разговор.

– Я сейчас провожу анализы, и картина получается неприглядная. Машу надо лечить, но весь вопрос от чего. Ясно, что непонятный микроб действует на печень и его надо быстро локализовать. Вся беда в том, что ни лекарств, ни методов лечения от него нет.

– Может ты поговоришь с Машей и она сама тебе о микробах кое что скажет. Дело в том, что она наверняка занималась не только их размножением, но и способами торможения развития...

– Я уже беседовал с ней на эту тему. Те химические препараты, которыми она пользовалась, для человека опасны. Но... идейка одна есть.

– Время для нее несется как метеор, сделай что-нибудь.

– Ты прав, еще бы месяца два и ей конец.

– С ней можно встретиться?

– Почему же нет. Завтра приемный день, приходи.

– Меня завтра не будет. Я должен вернуться на полигон.

– Ладно, иди сейчас. Я договорюсь с глав врачом, он тебе разрешит.

Ой, Андрюша, – она соскочила с кровати и бросилась ко мне. – Тебя отправили сюда?

– Нет, выгнали на время испытаний, завтра необходимо возвратиться обратно.

– И ты сразу же ко мне.

– А к кому же. Покажи мне свой носик.

Я осторожно целую ее.

– Кругом люди... Пойдем туда... в коридор.

В конце коридора мы усаживаемся на матрацы и начинаем целоваться.

– Ты поругался с Мироном? – вдруг спрашивает она.

– Так и вышло. Не сошлись в технических вопросах.

– Он опять подставил людей?

– Откуда ты все знаешь?

– Я просто знаю с кем работаю. Знаешь, что я думаю, ты с ним не сработаешься.

– Естественно. Но я не хочу уходить с этой работы.

– Тебя тогда уволят или куда-нибудь затолкнут.

– Чего раньше времени гадать. Посмотрим.

Мы проговорили до самого ужина и только тогда дежурный врач предложил мне покинуть стены этого учреждения.

Я вернулся на полигон вечером и в своей комнатке в спорт комплексе обнаружил Вырви Глаза.

– Привет. Ты чего здесь?

– Тебя жду.

– Ясно. Рассказывай, что произошло.

– После твоего отъезда меня сняли с руководителя испытаний.

– Мирон?

– Он. Его натравил капитан Самсонов.

– Так... с. Хорошее начало. Дальше что?

– Мирон сам встал за пульт и ошибся на сто метров. Надо было совмещать крест наводки с самой высоты, а он это сделал где то со средины траектории, ракета стала выправляться и не дотянула до цели на сто метров.

– Но это наверно не повлияло на результаты эксперимента. Как прошло испытание?

– Вроде ничего, вырубились все электронные системы, не только двух подземных этажей, но похоже и всего района, включая Дзержинск. По крайней мере, вся наша аппаратура и ни один монитор, подключенный к полигону, в течении часа не смогли работать.

– А люди как? Я про тех, кто обслуживал технику...

– Эти то? Вроде ничего.

– Что еще?

– Тобой интересовался зам министра.

– Ну и...

– Мирон сказал, что ты плохо чувствуешь.

– Вот это мне нравиться. Теперь увидишь, больше он меня в краткосрочный отпуск не пошлет.

– Ты был у Маши?

– Да. Плоховато с ней. Врачи пытаются что то предпринять. Но пока у них у самих нет четкого представления, как это делать.

– А что будет теперь со мной?

– Будешь работать. Завтра переговорю с Мироном, там решим твою судьбу...

– Значит, я не вернусь на должность руководителя испытаний?

– Я постараюсь, чтобы ты там был.

Мирон Иванович был в хорошем настроении.

– А, появился, гулена. Как там в институте, все в порядке?

– Не совсем. Директор института подал в министерство докладную, с просьбой, чтобы мы разделились. Он считает, что тематика института не соответствует нашей деятельности здесь. Завтра директор вылетает в Москву.

– Так, – сразу посерьезнел мой начальник. – Надо бы и мне слетать в Москву. Ты, Андрюша, сейчас бери все дела в свои руки и готовь тему "Океан", представители фирмы приедут завтра.

– Хорошо. Я еще хотел спросить, у вас были какие-нибудь претензии к руководителю испытаний?

Мирон задумчиво смотрит на меня.

– А ты ведь настырный, Андрюша. Я понимаю почему ты задаешь этот вопрос. Все равно сделаешь по своему, не так ли?

– Так.

– Ну и черт с тобой, делай. Сам без меня будешь воевать с Самсоновым. Смотри, я делаю тебе уступку, но в замен больше не подставляй меня, вот такими демаршами.

– Это какими?

– В самый ответственный момент, бросить испытания.

Я чуть не задохнулся от такого вранья, но быстро пришел в себя.

– Я учту ваше замечание.

– С тобой чудесно работать. Я как раз сообщил зам министра, что твоей невесте стало плохо и ты вынужден отправить к ней. Горюнов очень переживал за тебя, просил, если что нужно он поможет.

С этими словами мой шеф вышел из кабинета. Ну и сволочь.

Странное название темы, "Океан". Морем и не пахнет. Такую гадость можно только придумать изощренному уму. В инструкции указано, что специальные химические реагенты, после взрыва бомбы, в виде тумана распространяются над землей во все стороны, на большой площади. За какие то доли секунд, туман затекает в окопы, блиндажи убежища, заполняет все ямки и щели и вдруг... вспышка. Температура такова, что все живое испаряется.

Представители института с жаром уверяли меня в гуманности такого оружия. Все живое погибает, не надо хоронить, не будет эпидемий, ни каких забот. Будь моя воля, я бы их самих в эти блиндажи...

Надо строить целый оборонительный рубеж. Я вызываю командира строительного батальона и мы начали планировать новое испытание.

Вырви Глаз уныло сидел передо мной.

– Андрюша, я от тебя получил заказ, на выполнение тепловых экранов и установку их перед видеокамерами, а также герметизацию бронеколпаков...

– Ну и что?

– Ни хрена не выходит. Прислали прямые термостекла, а колпаки круглые, ни одно в окно не подходит.

– Слушай, мне ли тебя учить. Сделай футляр, вырежи по нему стекло и ввари футляр в бронеколпак.

– Нет уж, дай мне официальное разрешение. Этот капитан ходит за мной попятам и все цепляется к каждой запятой...

Я понимаю о ком он говорит. Самсонов действительно не дает проходу парню.

– Ладно. Я напишу тебе бумагу.

– Страшно мне стало здесь, Андрюша. Не потому что этот, секретчик, топором нависает, а то что мы делаем. Ты сегодня видел в столовой молодых лейтенантов?

– Нет. А что?

– Они все лысые. Да так, что головы их сверкают как биллиардные шары. Их пятнадцать человек, все молодые ребята... и у всех за три дня волосы вылезли

– Они сидели на объекте при испытании электронной бомбы?

– Они. А еще солдаты, сержанты, что там были... эти то к нам в столовую не ходят. Представляешь какой ужас. Они еще не знают, что смерть уже вползла в их кости и будет медленно подтачивать организм. Через несколько лет эти молодые старики сгниют в своих щелях, выкинутые из армии за ненадобностью обществом. Я не только про них, а разве не существуют теперь целые отравленные микробами поселки, в которых люди как Мира пожелтеют от испорченной печени. А потом вспомни, раздавленных, сожженных и обожженных операторов при взрыве вакуумной бомбы, этот нескончаемый поток невидимых и видимых жертв... Ты не находишь, что мы убийцы?

– Ты что-нибудь предлагаешь?

Вырви Глаз молчит. Потом медленно говорит.

– Если ты себя чувствуешь порядочным человеком, ты должен уйти из этой системы. И чтобы не казаться таким болтуном, я решил уволиться от сюда. Я знаю, что по закону, не могу уйти сейчас, поэтому готов отработать положенный срок и все... Ты меня прости, Андрюша, но я сегодня ночь не спал, все думал. Вот возьми заявление об увольнении.

Он протягивает лист бумаги и я, не прочитав его кладу на край стола.

– Может быть ты и прав.

– Я прав.

Строительство идет полным ходом. Построены большие убежища, блиндажи, сотни метров окопов в полный профиль, выставлена техника, танки, бронетранспортеры, пушки, ракетные установки. Я заказал сотни кроликов, для проверки действия нового оружия. И тут на меня опять наехал Мирон Иванович.

– Андрюша, привет.

– Здравствуйте, Мирон Иванович. Не сидится в институте?

– Приехал посмотреть, как у вас тут идут дела.

– Работаем...

– Слышал, слышал. Привез тебе новости... Небось знаешь, что мы опять реорганизуемся.

– До нас очень плохо доходят слухи.

– Тогда, можно считать, я первый их тебе принесу. По идее реорганизации, у меня будут несколько заместителей. Один по испытаниям, один по инженерным коммуникациям и системам и еще один по снабжению.

– Какая же участь постигнет меня?

– Я предложил тебя заместителем по коммуникациям и системам. В министерстве меня поддержали и уже выпущен приказ. Нового зама по испытаниям я уже привез с собой. Эй, Виктор Сергеевич, подойдите сюда, – кричит Мирон Иванович в дверь.

Входит длинный, худой как щепка мужик, с густо усыпанными перхотью плечами.

– Виктор Сергеевич, познакомьтесь, Андрей Иванович. Вот он вам и передаст весь объем работ.

Потная рука вяло пожимает мою ладонь.

– Очень приятно познакомится.

– Раз вы познакомились, теперь начнем делить хозяйство. Виктору Сергеевичу подчиняется командный пункт и перед испытанием – передаются готовые объекты. Сами объекты разрабатываете, строите и изготавливаете вы, Андрей Иванович.

– Так Виктор Сергеевич этот запуск проводит сам?

– Конечно, это теперь его епархия.

– Ну что же, пусть принимает сооружения, я к сроку все сделал.

– Молодец. Раз так, все поехали на полигон, просмотрим все и... введем коррективы.

Мирон доволен.

– Если бы не некоторые пунктики в твоей голове, цены бы тебе не было, говорит он мне.

– Я очень сожалею, что природа создала меня человеком.

– На что это ты намекаешь?

– Вы опять решили подставить живых людей?

Он сразу понял о чем я говорю и поэтому подойдя к новому помощнику, дружески стукнул его по плечу.

– Да. Мы продумали этот вопрос, не так ли, Виктор Сергеевич?

– Все так, – тускло ответил тот.

– В окопах, в ровиках, на открытых местах будут кролики, в блиндажах и бункерах – солдаты и офицеры.

– Это безумие.

– Поосторожней в выражениях, Андрей Иванович. Кролики не смогут нам дать того, что будет при боевых условиях. Вы думаете у америкашек нет такого оружия? Даже если нет, то скоро будет. А раз будет, то мы будем первые, кто знает как спастись от этой напасти. Жертвы сейчас, будут оправданы потом...

– Мы же не ищем методов спасения, мы их просто убиваем.

– Что значит, убиваем? Не согласен. Если у нас что то не додумано, давайте подумаем, как это дело исправить, мы так просто людей в бункеры загонять не будем. Давайте оденем их в костюмы химзащиты, в пожарные... какие там еще есть...

– Лучше ни в какие, лучше не рисковать.

– Все. Я уже наслушался вас Андрей Иванович. Вы сдали объект? Сдали. Готовьтесь к следующему испытанию, а мы здесь продолжим...

Поговорили, одним словом.

– Разрешите, уехать на время испытаний к Маше в больницу.

– Нет. Мне и так попало в прошлый раз за ваше отсутствие. Оставайтесь, после испытаний, пожалуйста, два дня дам.

Командный пункт забит посетителями. Вырви Глаз стоит за пультом управления. Виктор Сергеевич находится рядом и пристально смотрит за всеми его действиями.

– Пуск, – Вырви Глаз нажимает на кнопки.

На мониторе видна отрывающаяся от пусковой установки ракета. В зале тишина, все взоры на экраны, восемнадцать светящихся картин, показывают разные точки полигона. Чтобы ракета попала в цель, мы нанесли на земле пять белых кругов, один по центру и четыре на равных расстояниях, они слабо начали проявляться на центральном экране. Пересечение креста прицела головки ракеты уверенно накладывается на центральную точку. Вот и взрыв...

Все экраны, кроме одного заметало белым облаком. Тот самый монитор, который не заметало, видно стоит далеко и с него видно, как блин тумана расползается по земле и вдруг... вспышка... огонь выбросило во все стороны и почти до небес. Клубы дыма медленно расходятся. Мы видим разваленные орудия, черные дымящиеся коробки бронетранспортеров и танков, несколько машин все еще лижет пламя.

– Дайте сигнал, пусть появятся люди, – слышу я голос Мирон Ивановича.

Виктор Сергеевич сам давит красную кнопку, но сомневаюсь... слышат ли те, кто под землей чего-нибудь. По прежнему на верх никто не выходит. Мирон начинает нервничать.

– Проверьте сигнал.

– Сигнал прошел, – слышен голос оператора.

В крайнем секторе, на самом периметре взрыва, из-под земли показалась черная фигура, он неуверенно сделала шаг и рухнула на землю.

– Где же остальные? – неуверенно спрашивает кто то.

– Наверно перебит кабель, – скрипит Виктор Сергеевич.

– Мы сейчас поедем и все выясним, – успокаивает всех Мирон Иванович.

Несколько человек собралось поехать к месту взрыва. Я остался и с тоской смотрю на мониторы.

– Сколько их там было? – рядом Вырви Глаз.

– Взвод.

– Неужели все...

– Один может и выживет.

Кто то еще подходит сзади ко мне.

– Андрей Иванович...

Я оборачиваюсь. Рядом стоит зам министра Горюнов Митрофан Иванович.

– Здравствуйте Митрофан Иванович.

– Говорят у вас невеста в больнице.

– Да, ей не повезло.

– Я не знаю как помочь, но если нужно какое-нибудь импортное лекарство, вы мне скажите, я постараюсь достать.

– Спасибо, Митрофан Иванович.

– А это ваш помощник? – он кивает на Вырви Глаза.

– Увы, не мой. Разве вы не знаете? У нас перетряска. Здесь командует другой человек.

– А что же делаете вы?

– Я готовлю полигон под испытания, а потом все передаю заместителю Мирон Ивановича.

– Очень остроумно. Сколько там... под землей, было человек?

– Взвод.

– Ладно, посмотрим.

Вечером нас собирает зам министра. Приглашен Мирон Иванович, Виктор Сергеевич, я и Вырви Глаз. Митрофан Иванович сидит за столом и устало смотрит на нас.

– Я внимательно изучил все обстановку и обстоятельства, при которых погиб взвод. Конечно, я не возражаю, что каждый эксперимент должен иметь далеко идущие последствия и Мирон Иванович прав, что если мы сейчас ничего не узнаем о влиянии этих взрывов на живых объектах, то ничего не узнаем никогда... Очень жаль только одно, что вы не знаете грани, где люди могут быть живыми, а где нет. Здесь нужно более глубокое научное обоснование и хорошо бы к этому подключить медиков и других специалистов.

– Для этого нам надо увеличить штаты, бюджет, – тут же подсказал Мирон Иванович.

– Конечно. Подготовьте докладную в министерство с расчетами. Я думаю мы пойдем на встречу. Теперь поговорим о вас...

Я вижу как напрягся Мирон Иванович.

– В общем то я не доволен вашими самостоятельными перестановками. Они неудачны. По крайне мере, когда пусками руководил Андрей Иванович, то люди, которых приглашают на этот спектакль, всегда могли получить исчерпывающую информацию. В ваш последний пуск, вы больше оттолкнули желающих участвовать в вашем проекте, чем привлекли...

– Виктор Сергеевич только первый раз, – пытается среагировать на эти обвинения Мирон Иванович. – В следующий раз этого не будет.

– В следующий раз я поставлю вопрос о вашем служебном несоответствии, если вы не исправите положение. Итак, пока основных замечаний у меня больше нет. Готовьтесь к следующему старту.

Мирон Иванович закрылся в моем кабинете. Мне надоело его ждать и я пошел звонить по междугороднему в больницу.

– Скобелев, это ты?

– Андрюшка? Хорошо меня застал, я только что хотел удрать от сюда.

– Что с Машей?

– Лучше бы спросил, что со мной?

– Хорошо, что с тобой?

– Считай, что мне набили рожу, а потом плюнули в нее...

– Ты о чем?

– Как о чем, да о Маше. Пришли какие то идиоты из управления и решили, что Машу надо отправить в специальный центр. Мне приказали ее приготовить к транспортировке, к понедельнику.

– В чем дело?

– У них как неизвестная болезнь, так сразу начинаются игры в тайны.

– У кого, у них?

– Лучше не спрашивай, а приезжай сам.

– А сегодня какой день?

– Пятница.

– Сама то она как?

– Приезжай. По телефону много не наговоришься.

Мирон Иванович не один. Рядом сидит Виктор Сергеевич.

– Очень хорошо, что вы пришли, Андрей Иванович. В связи с замечанием зам министра, мы тут посоветовались и решили. Поменять вас местами с Виктор Сергеевичем...

– Мне нужен отпуск или несколько дней за свой счет...

– Это невозможно. Запуск через две недели.

– Ну вот, раз вы меня поменяли, то пусть готовится к запуску Виктор Сергеевич.

– Виктор Сергеевичу нужно помочь, он еще не вошел в эти дела...

– Слушайте, Мирон Иванович, вы взяли человека и я бы хотел, чтобы он делал свою работу, а не я за него.

– Не слишком ли резко, Андрей Иванович?

– Нет. Как то раньше, лет пять назад, когда вы вручали премии за первую разработку "Сирены", вы прямо сказали, что каждый получает в меру своих способностей и выделили мне в два раза больше денег, чем другим. Может теперь вы считаете, что я недостаточно квалифицирован в своей работе? Скажите мне?

– Не считаю.

– Раз так, то мне наверно можно съездить в больницу, именно сейчас.

Он молчит и взвешивает все за и против.

– Нет, не могу.

Я сразу успокаиваюсь и равнодушным голосом спрашиваю.

– Хорошо, а два дня дадите... Это же суббота и воскресение...

Мирон Иванович заколебался и тут мне помог Виктор Сергеевич.

– Сегодня же пятница. Может действительно отпустите его до понедельника.

– Черт с тобой, поезжай.

Маша сидела растерянная в палате. Увидев меня она расплакалась и уткнулась мне в грудь.

– Ты знаешь...?

– Да. Я приехал за тобой. Скобелев со мной только что поговорил.

– За мной?

– Конечно. Собирайся. Я привез тебе одежду. Сейчас мы удираем от сюда.

– А...а....а.

– Не тяни время, его у нас нет.

– А куда мы?

– Понимаешь, тебе нужно все время быть под наблюдением врачей. Мы можем тебя поместить только в другую больницу.

– Ты думаешь, они не найдут?

– Не найдут. Скобелев позвонил в одно место, там согласились лечить.

Она переодевается и мы идем на выход. Скобелев в белом халате провожает нас.

– Андрей, вот возьми эту папку, в ней все мои предположения и варианты как ее лечить, передашь Константину Георгиевичу. Там же в папке переписка с Дрезденом по поводу Машиного заболевания. Они обещали прислать препарат. Жаль, что так получилось, но в понедельник либо меня снимут, либо оставят...

– Оставят, ты же признаешься, что она убежала...

– Признаюсь. Сегодня же буду бить в колокола...

– Ну вот видишь.

– До свидания Андрюша, до свидания Маша.

Мы прощаемся и выскакиваем из больницы.

– Куда мы едем?

– В аэропорт.

– ???

– Летим в другой город.

– Ты сумасшедший.

– Все правильно.

В Горьком я сдал Машу в больницу и отдал документы ее новому врачу Константин Георгиевичу.

– Мне Скобелев все рассказал, – говорит он. – Ко мне уже обращались с такими же симптомами пациенты из Ярославского шинного. Это было не отравление, это была долголетняя работа во вредных условиях. У некоторых людей была чуть ли не на половину съедена печень.

– Ну и что же. Вы их вылечили?

– Как вам сказать, я облегчал их страдания.

– Значит все зря.

– Нет, голубчик. У Маши, ее кажется так зовут? Так вот у Маши, инфекционное заболевание, а это в принципе кажется совсем другое, но наблюдаются точно такие же симптомы, как у тех. Одну пожилую женщину из того, шинного, я все же отходил, хочу пойти тем же методом, может что то и получиться. Скобелев говорил, что у него тоже есть идея, она уже опробована в ГДР, посмотрим... Одна надежда, она молодая, таким больше веры.

– Если нужны какие-нибудь лекарства, вы подскажите, мне через министерство обещали...

– Обещали..., дорогой, это не значит, что достанут. Уж на что я вроде и светило в науке и сколько великих людей мне встречалось, но кроме обещаний, ничего нет. Может ваше министерство все же не болтуны, но все равно им не верьте. Вот с немцами завяжемся, с ними больше надежды...

– Я постараюсь к вам чаще заезжать, доктор.

– Давайте. До встречи.

Я сразу вошел в кабинет Мирон Ивановича. Он небрежно просматривал почту.

– А... Андрюша..., уже приехал...

– Да. Я все узнал, Мирон Иванович...

– Что? – он недоуменно поднял на меня глаза.

– О вашем докладе в правительство по поводу отравленных микробами, уничтожающих резину.

– Ну и что? Я не скрываю, написал такой доклад.

– Но вы дали в нем рекомендации, всех больных, пострадавших от этой инфекции изолировать. И при этом сослались на тему "Жрец", проводимую здесь. Ваши аргументы при этом были слишком стереотипны, раз работа секретна, то и больных надо изолировать в спец приемники.

– Постойте, откуда вы все это знаете?

– Я был там, в городе и когда Машу стали брать в спец приемник, пустился в поиск того руководителя, кто придумал это идиотское предложение. Все сошлось на вас.

Это я малость блефую, мне Скобелев рассказал об этой бумаге. Он ее видел, когда к нему приходили с предложением убрать Машу.

– Но я совсем не для Маши... Я не думал о ней. Все было предложено на случай, если солдаты или население поселка куда упала ракета, заболеют и попадут в больницы...

– Я решил уволится.

– Тебе не дадут. Потом, неужели ты уйдешь из-за этого доклада.

– Нет. Я уже не могу. То деревня, то Мира, то солдаты при обслуживании полигона, то юные офицеры уже лысые до основания, то недавно сгоревший взвод и все это здесь при моем участии. Вы понимаете, я убийца.

– Не слишком ли громко сказано.

– А вы скажите это не так громко. Смысл все равно один, мы убийцы.

– Вот что я вам хочу сказать, Андрей Иванович. Вы в такой системе, когда назад хода нет. Да у нас были ошибки, сам министр назвал это неумением подготавливаться к запускам. Теперь нам прислали нового специалиста и все эти смерти, уже исчезнут... Пойми, Андрюша, я тебя не могу уволить, ты пришел на эту должность приказом министерства, но и министерство не так то просто тебя выпустит...

– Я увольняюсь.

– Как хочешь. Даже если тебе и подпишут, то через два месяца только уволят. А пока надо работать. Бери новую тему, называется "Свирель". Это звуковая бомба. При взрыве возникают колебания, от которых погибает все живое. Вот документация.