Текст книги "Все для будущей войны (Полигон - II)"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Кукаркин Евгений
Все для будущей войны (Полигон – II)

Евгений Кукаркин

Все для будущей войны (Полигон II)

Написана в 1998 г. Приключения.

Меня и моего друга Сашку поместили в одном номере. Только мы устроились, как он свалился на койку и сказал.

– Теперь пусть меня попробуют оторвать от этого райского места, голову оторву.

У Сашки большая семья. Кроме отца и матери, шесть сестер и братьев. Поэтому житья в трехкомнатной квартире нет и приходится спать бедолаге где придется, в ванне, на кухне, на полу, в общем, где появляются свободные места. Я не удивлен этим Сашкиным словам и прощаю ему, когда в свободное от работы время, он валяется на кровати и только отрывает свое тело поесть или в туалет. Чтобы как то расшевелить его, предлагаю.

– Сашка, пошли на танцы.

– Ну их, к богу.

– Там такие девочки... Пальчики оближешь.

– На кой хрен они нужны.

И по прежнему, пузо к верху. На работе Сашку ценят, это наш специалист по аэрозолям и мне кажется, что нанюхавшись этой химической гадости, он просто уже не может делать ничего другого, как жрать и дрыхнуть.

– Может... кого-нибудь привести...

– Слушай, отстань от меня. Отправляйся хоть к дьяволу, но только не приставай.

– Как хочешь.

Я одеваю рубашку и только подхожу к двери, как чувствую запах гари.

– Сашка, что то горит...

– Отвали.

Осторожно приоткрываю дверь, в коридоре пахнет горелым пластиком и уже началась паника. Несколько фигур с визгом мчатся к лестнице, оттуда ползут к чердаку клубы серого дыма.

– Пожар, горим, – наконец кричит кто то из них.

Полуодетый мужик мечется по коридору и, видя как бестолково толкутся люди на площадке лестницы, не решаясь нырнуть в клубы дыма, принимает решение.

– Бежим к балконной лестнице.

Теперь вся толпа бежит в торец коридора, где за дверями на свежем воздухе ржавеет что то похожее на балкон, сваренное их прутьев арматуры. По средине площадки ровное отверстие, от куда вниз спускается хлипкая пожарная лестница из того же ржавого железа. Так как воры всегда пользуются этими лестницами, то дверь на балкон обычно закрыта на замок. Звенят стекла, створки двери выворочены, полу одетый мужик первый хватается за прутья арматуры и пытается спустится вниз, буквально ему на шею валится парень, выпрыгивает на площадку еще один и вдруг железо не выдерживает, прогибается, с хрустом вырываются из стены крепления арматуры балкона и все трое с клочьями лестницы рушатся вниз на следующие этажи, сметая их. Отчаянный вопль смерти несется до земли. Кричат и женщины, скопившиеся у балкона. Разбитое стекло усилило приток свежего воздуха и пламя через лестничные проемы рвануло до чердака, выплеснув свои языки в наш коридор. Я врываюсь опять в номер.

– Сашка, собирайся, мы горим.

– Иди ты в..., – виртуозный мат обрушивается на меня.

Подхожу к его койке и сдергиваю матрац вместе с Сашкой на пол.

– Гори ты синим пламенем, идиот.

Из шкафчика достаю свой чемодан и размахнувшись, швыряю в оконное стекло.

Звон осколков похоже приводит Сашку в чувство и он вскакивает как ужаленный.

– Правда, горим?

Я сдираю со спинки кровати полотенце, смачиваю его из графина и обматываю голову, после этого выскакиваю в коридор. Дым уже неравномерно заполнил все пространство, по прежнему везде мечутся растерянные люди. Неприятно щиплет глаза. Пожарный рукав, заперт на ключ в деревянном шкафчике, пришлось выломать тонкое дерево и сбросить свернутый рулон на пол. Открываю вентиль, но из торца трубы идет небольшая струя воды.

– В каком номере балкон? – ору я в облако дыма.

– Рядом с нами, – слышу голос Сашки.

Хватаю рукав и ощупью иду к номеру. Дверь закрыта и пришлось ее выломать. Сашка, на этот раз, активно помогает. Мы врываемся в пустой номер и бежим к двери балкона. Спешно их открываем и вылетаем на балкон. Внизу толпа народа. Я раскатываю пожарный рукав и выбрасываю конец вниз.

– Сашка, как там, посмотри?

– Если держать руками у пола, метра четыре не достанет до земли, но там... подхватят.

– Мне действительно не за что зацепить этот разъем, решетка широка.

– Тогда кому то надо быть здесь.

– Иди зови сюда всех, осмотри номера, а я буду держать...

Сашка убегает в дым. Первой появляется ошеломленная женщина с безумными глазами. Она долго кашляет.

– Спускайтесь, по шлангу, я его подержу.

Она не ломается, не визжит от страха, сразу переползает через перила и вцепившись в шланг, исчезает вниз. Я почти лежу на полу, пытаясь сдержать вырывающийся разъем. Выскакивают еще две женщины. Одна спотыкается об меня и чуть не падает. У той, что постарше текут слезы, молодая как жаба открывает рот.

– Давайте вниз по шлангу.

Молодая сразу среагировала и махнула через перила, сверкнув кожей стройных ног. Она судорожно вцепляется в шланг и очень медленно сползает вниз. Старшая пятится от меня.

– Я боюсь.

– Тогда оставайся здесь. Не думаю, что это приятное место, чтобы сдохнуть.

Я испытываю жуткое напряжение в пальцах.

– Ты... ты... убийца.

– Ляпни еще что-нибудь...

– Каменный болван...

Похоже она приходит в себя.

Напряжение в руках спало, значит приземлились. Я заглядываю вниз. Человек двадцать столпилось под шлангом и в их руках две женщины.

– Ты идешь, или нет? – спрашиваю женщину.

Она мотает головой, но тут на балкон влетают два обезумевших парня. Они откашлялись и сразу оценили обстановку.

Один тут же вцепился в шланг и заскользил вниз, другой неловким мешком прыгнул через перила и так рванул шланг, что я покатился по балкону и уперся плечом в решетку. Парень неторопливо стал спускаться.

– Ну ты как, еще не дошла...? – лежа на бетоне, спрашиваю женщину.

Она уже не сопротивляется.

– Я упаду.

– Тогда оставайся здесь.

– Нет.

Она тоже лезет через перила, ее руки трясутся, она вцепились в шланг и замерла.

– Когда вздумаешь, спускаться вниз, скажи. Мне трудно держать конец шланга, ты только намекни, так я могу его и отпустить.

– Придурок, – визжит она и начинает медленно спускаться.

Еще человек пять выскакивает на балкон и сматываются вниз. Клубы дыма несутся из дверей, Сашки нет. Я обвязываю конец шланга за перила, опять накидываю на лицо мокрое полотенце и бросаюсь в дым. Первые номера, что ближе к лестнице уже горят. Мои глаза уже так щиплет от дыма, что слезы непроизвольно текут по щекам, полотенце не спасает и в голове начинают звенеть глухие колокольчики, лобные кости начало ломить. Пришлось почти ползти по полу, где еще мало загазованности. Сашка нашел лежащим у двери, которые он уже не мог выломать. Я хватаю его за плечи и волоку на балкон. Сашка без памяти и даже свежий воздух не привел его в себя. Опять бросаюсь в здание. Выскакиваю в коридор и еле-еле добираюсь до той двери, которую взламывал Сашка. Ударом плеча пробиваю доски и врываюсь в номер. Здесь еще дыма почти нет. На кровати сидит испуганная девушка.

– Какого черта ты здесь расселась?

Я хватаю ее за руку.

– Не пойду, – визжит она и начинает выдергиваться

И тут я влепил ей пощечину. Она схватилась за щеку и свалилась на кровать.

– А ну, марш за мной.

Она похоже ополоумела, у нею от страха отнялись ноги. Я хватаю ее в охапку и мы опять несемся сквозь дым, вдоль стенки коридора к балкону. На нем по прежнему недвижим Сашка. Я сваливаю рядом с ним девушку и мы долго откашливаемся и протираем глаза. На наше счастье пришли пожарные машины. Видны белые, гибкие, хлысты воды, пущенные из брандспойтов. На балкон наезжает конец лестницы и появляется каска пожарника.

– Живы?

– Вот, парню плохо.

– Передавай его сюда.

Я приподнимаю Сашку и подтаскиваю к лестнице. Пожарник подхватывает тело и тащит к себе. Я остаюсь с девушкой.

– Ты готова? Давай, ползи первой.

Она мотает головой.

– Лезь на лестницу, идиотка.

– Я не...

Поднимаю руку, чтобы схватить ее за платье, но она поняла это по другому, решив, что получит еще одну затрещину. Девушка отшатывается и спешно цепляется за края лестницы, я все же ее подхватываю и перекидываю на ступеньки.

– Ползи вниз, дура.

Мы медленно сползаем вниз. Когда вступили на землю, ко мне и к ней подскочили женщины в белых халатах.

– С вам все в порядке? – спросила меня одна.

– Немножко нахлебался дыма. У вас есть что-нибудь от головы, а то она начала побаливать?

Она протягивает таблетку. Я ее расталкиваю зубами и проглатываю.

– Может вам поехать в больницу?

– Не стоит. Как там, Сашка, его до меня тащили по пожарной лестнице?

– Это паренек похожий на татарина? Увезли. С ним плохо.

– Вот, черт.

– Вы здесь чемоданчик не видели?

– Нет.

Недалеко от нас, та самая молодая, которая сползала со мной по лестнице. Я вижу, как к ней подходит санитарка и сует что то ей под нос, та чихнув, с отвращением отводит руку. Среди толпы ходит лейтенант.

– Граждане, командированные на нашу площадку, сейчас мы вас, учтем, отсортируем и развезем часть по частным квартирам, а других поместим в спорт комплексе. Просим всех, пострадавших собраться вон у того ЗИЛа.

У большой грузовой машины собралась небольшая толпа, вид ее непригляден, кто испачкан, кто полуодет, кто с вещами, кто без. Вокруг крутится администраторша гостиной, со своими помощниками. Они переписывают всех, пытаются узнать, сохранились ли документы, вещи и кто отсутствует. Ко мне подходит женщина, которую долго уговаривал спуститься с балкона. Она протягивает мне руку.

– Спасибо вам. Я тогда так перетрусила.

– Ничего, с кем не бывает.

– Я на вас там... ужасно рассердилась. Вы так убийственно спокойно говорили обо всем, будь то это не пожар, а обыкновенная прогулка.

– Зато вы, после этого, сразу полезли за перила.

Она улыбается.

– Это правда. Так хотелось вас ударит, что забыла, что надо бояться. Вы можете теперь звать меня Мирой.

– А меня можете звать Андрей.

– Моя подруга, тоже хотела бы вас поблагодарить, особенно того парнишку, который выводил нас к балкону.

– С ним плохо, он очень много нахватался дыма.

– Как жаль.

Лейтенант начал выкрикивать фамилии.

– Ой, меня вызвали. До свидания, Андрюша. Может еще встретимся.

Она идет к небольшой группе по старше возрастом . Меня тоже вызывают, к другой группе, где все помоложе.

Нас приводят в спорт комплекс и лейтенант начал распределять.

– Не беспокойтесь, всех разместим по комнатам. Никто в спортзале ночевать не будет. Сейчас солдаты привезут кровати, матрацы, белье. Я укажу в каких помещениях вы будете отдыхать.

В нашей группе замечаю девушку, с которой пришлось повозиться. Она тоже узнала меня и демонстративно отворачивает голову, когда мы встречаемся взглядами. Всей группой идем вдоль дверей и лейтенант распределяет погорельцев по списку.

– Голубев.

– Я

– Вам сюда. Это тренерская, комнатка маленькая, на одного.

Комнатка действительно узкая и маленькая. Рядом с окном к стене прижат канцелярский стол, около него три стула. Все стены завешаны плакатами и фотографиями штангистов и боксеров. Два солдата втаскивают разборную панцирную кровать и с грохотом ее собирают. Приносят матрац, подушки, одеяло и белье.

– Я все соберу, идите дальше, ребята.

Привел койку в порядок и только на нее сел, как в дверь постучали, тут же она открылась и появилась головка девушки.

– Молодой чел... Это вы?

– Пока, я.

Она заколебалась.

– Я не знала, что вы здесь поселились. Нам нужно помочь переставить кровати и я... обратилась в первую попавшуюся дверь.

– Пойдемте.

Ее комната наискосок, напротив. Она больше моей в три раза. Две койки растащены по разным углам. Там еще одна женщина. Она сразу же показывает рукой на кровать.

– Помогите переставить койку, вон туда, поближе к моей. Маша, иди сюда, мы возьмем с этой стороны, а вы...

– Андрей, зовите меня, Андрей.

– ...А вы, Андрей, с той...

Мы тащим кровать. Потом перетаскиваем столы и небольшой склад "блинов" для штанги с одного угла в другой.

– Спасибо большое, Андрюша. – говорит женщина. – Маша, а ты чего?

– Спасибо, Андрей. За все..., спасибо.

– Вы приехали тоже по теме "Жрец"?

– Тшь..., – приставляет палец к губам женщина. – Не так громко. Все здесь, приехали ради ее... Представляю, сколько завтра сыскарей примчится сюда, будут выискивать, кто поджег гостиницу.

– А разве ее подожгли?

– Это я так предположила. Там где, происходит несчастье, всегда ищут диверсантов.

– А особенно на нашей работе, – добавляет Маша.

– Андрюша, ты извини нас, но нас надо отдохнуть. Спасибо, за помощь.

Иду в свою новую комнату.

Утром собираемся в лабораторном комплексе и обсуждаем о вчерашних событиях в гостинице.

– Загорелось на третьем этаже, – авторитетно сообщает Гришка, балаболка и веселый парень, – там Игорек, электромонтажник, в своем номере трахал Тамарку. Этим бабам надо всегда экзотика, вот и захотела любви при горящих свечах. Так вошли в раж, что свечу уронили, а поднять поленились.

– И откуда ты все знаешь? – задает вопрос мой помощник Валерка, по кличке Вырви Глаз, за травмированную правую бровь, из-за чего глазницу выперло наружу.

– Так не я, а капитан Самсонов докладывал командиру части, а я подслушал.

При фамилии Самсонов, Валерка поежился. Капитан с первого дня косится на него.

– Эта Тамарка из местных? – спрашиваю я.

– Местная. Здесь они все на обслуживании, в гостинице, столовой, на полигоне. Огонь баба, я ее видел.

– Что теперь с ними будет?

– Не знаю, под суд отдадут, наверно.

В это время в нашу комнату заходит Мирон Иванович, руководитель испытаний.

– Это что за сборы. Хватит языки чесать, марш по рабочим местам. Если, черт возьми, вы через два дня не сделаете начинку, я спущу вам шкуру.

Все покорно начинают расходится.

– Голубев, останься.

Я сдерживаю шаг и поворачиваюсь к нему. Все уходят и главный подходит ко мне.

– Андрюша, вчерашнее несчастье оборвало жизнь некоторых наших товарищей, а кое кто попал в травму, но сам понимаешь, от этого правительственное задание задерживаться не должно. Пока я из центра вызову людей, время уйдет много. Принимай команду испытателей.

– Но я...

– Давай. Я уже предупредил все службы. Все будут подчинятся тебе. Иди, на командный пункт.

Главный пожимает мне руку и уходит. Из-за дверей выскакивает любопытный Гришка.

– Андрюха, чего он?

– Ничего. Перевел меня на командный пункт.

– Ого. Растешь.

– Нет, медленно ползу на верх.

– Валяй.

На командном пункте бедлам. Скинуты настенные панели, на полу растянуты сотни метров цветного провода. Трое монтажников, крутятся с бирками на них.

– Как дела, Боря? – подхожу к бригадиру.

– Времени нет, завтра надо уже аппаратуру прогонять, а у нас и конь не валялся.

– У нас же через три дня испытание.

– Знаю. Будем работать. Ты их не подгоняй, они сами понимают.

– Добро. Я пойду к биологам. В случае чего, если меня будут искать, скажешь, что я там.

Здесь я первый раз. Сидя на монтаже головки ракеты, ни в какие другие отделы не ходил, да это и не поощрялось нашим всевидящим капитаном Самсоновым. У входа в биологический отдел сидит сержант охраны, он долго мусолит мой паспорт и созванивается с невидимым первым отделом. Наконец, я в святая святых. В комнате, заставленных стеклом перегонных аппаратов, ампулами, эксикаторами, термостатами – две женские фигурки.

– Андрей, как ты сюда попал? – на меня с удивлением смотрит Мира.

– За одну ночь вырос до начальника.

– Это из-за пожара?

– Да. Вы то как?

– Да ничего, меня устроили в домик к одному лейтенанту... Пока его жена еще не родила, я поместилась в комнатке будущего ребенка.

– Как у вас здесь дела?

– Все по прежнему. Ждем. Наши зверята готовы, мы их подкармливаем.

Она указывает рукой на термостаты, где на агар-агарах пасутся колонии микробов.

– Это не опасно?

– Честно говоря, мы точно не знаем...

У меня от удивления открылся рот.

– Как же вы с ними работаете?

– Это долгая история. Мы с Машей вообще не собирались заниматься военной тематикой, просто работали на помойку...

– Не понял?

– Ну получили тему отыскать микробы уничтожающие резиновые отходы, шины, калоши и всякую другую резиновую дребедень. Мысль была проста, найти микроб сжирающий серу. Во всех соединениях резины есть этот элемент, если его убрать, то все распадется и будет кучка... пепла. Маше повезло, она была в южном Казахстане, на горнодобывающих предприятиях серы и нашла там колонию грибка из которого удалось выделить бактерии, охочие до резиновых изделий. Тут все и закрутилось. Кому то из наших, в голову пришла сумасшедшая идея использовать все для войны. Вот мы и очутились здесь. А то, как эти микробы влияют на жизнедеятельность человека, никому не было дела и никого это не интересовало. По крайней мере, мы сами опробовали все на крысах, собаках и... ничего не нашли.

– Сколько живут ваши бактерии без подкормки?

– Восемь часов.

– А в головке...?

– Там больше. Их смешивают с аэрозолями.

– Зачем аэрозоли? Разве так распылить нельзя?

– Можно, но тогда они все будут летучи, а этого как раз делать не надо. Кроме того, сами аэрозоли являются питательными средами и могут продлить в головке ракеты время нахождения микробов.

– Так у вас все готово?

– Все. Мы перед запуском передадим вам готовый контейнер.

– Хорошо. Хоть за один участок я спокоен.

– Машенька, я тебе говорила об Андрее, это он меня заставил спуститься по пожарному рукаву с балкона...

Вторая фигурка поворачивается ко мне и я вижу вчерашнюю знакомую, которой помогал перетаскивать кровати.

– Здравствуйте. Меня тоже. Только мы уже спускались по лестнице.

Она умоляюще смотрит на меня. Я все понял и киваю ей головой.

– Я пойду дальше, не буду вас задерживать, – говорю им.

– До вечера, – отвечает Маша.

На сборке головки без меня теперь командует Вырви Глаз.

– Андрюшка, зашиваемся. Ребят мало, а эти, стервецы, при перевозке изделия повредили патрубки. Самое поганое, заменить их здесь нечем.

– Когда ты выяснил? Вчера мы этого не замечали.

– Только сейчас, опробовал пневмосистему и заметил, что воздух к ампулам не идет. Это же завал.

– Не паникуй, я сейчас запрошу военных, пусть найдут сварщика.

– Ты что, здесь газовик нужен.

– Хорошо, газовика. Вытаскивай патрубок.

Валерка мотает головой.

– Это же целый блок надо вытаскивать и разбирать.

– Разбирай.

– Подкинь хоть кого-нибудь, – умоляет он.

– Постараюсь.

Командир части принял меня в своем кабинете.

– Значит вы вместо Максим Максимыча. Не повезло ему, хороший был человек. Жаль его. Мы сегодня отправим остатки погибших к вам, туда, в город. Чертов пожар, все нам перемешал. Представляешь, завтра гости сюда прибывать будут, а разместить их негде.

– Представляю. Сам сплю в спорт комплексе.

– Во-во.. Не гнать же мне министров и генералов туда же.

– А вы их в колхозную гостиницу загоните.

– Это потом два часа езды на машине до нас. Ох, эти чертовы заботушки. У тебя небось тоже свои заморочки.

– Есть. Газосварщик на сборку изделия нужен.

– Это не проблема, я тебе сейчас пришлю.

Полковник звонит по телефону и договаривается с невидимым зампотехом о газосварке.

– Сейчас выезжает, – сообщил он мне результаты разговора.

– У меня еще людей не хватает.

– Ну это, не в моих силах, – разводит руками командир части. – Солдат не пошлю, они не квалифицированны, офицеров тоже...

– Дайте мне Игоря Колыванова...

– Это кто?

– Ну тот парнишка, который сидит в кутузке... за пожар.

– Этого. Не могу.

– Он никуда не сбежит. Пусть поработает пока. Чего ему от безделья маяться. Гости приедут, а у меня завал на сборке, я его пока на поруки возьму.

Полковник задумывается.

– Ну если под твою ответственность... Бери.

Как назло приперся следователь. Он по одиночке выдергивает с работы моих ребят и они возвращаются на место раздраженные как черти. Я начал побаиваться за изделие. На сборке воняет горелым металлом, патрубок уже заварили и теперь блок аккуратно собирают несколько человек.

За отдельным столом, заваленном аппаратурой, сидит виновник всех последних событий Игорь Колыванов, он колдует над блоком радиолокационной настройки.

– Как дела? – подхожу к нему.

– Хреново. Не идет сигнал на прерывание...

– Но там же, в нашем институте, он был?

– Был. А здесь не идет.

– Следователь вызывал?

Игорь сразу опускает руки.

– Вызывал

– Ну и как?

– Дело шьют.

– А с Тамарой как?

– Ее вроде отпустят.

– Так что же произошло?

– Занавески загорелись, пока одевались, вспыхнули стены, они же из дерева и пластика...

– Понятно... Ты об этом следователю говорил?

– Говорил.

– Я постараюсь, чтобы до запуска тебя не сажали, а там посмотрим. Ищи прерывание...

Теперь вызывают к следователю и меня.

Молодой энергичный парень, положив локти на бумаги, разбросанные на столе, подробно записывал, где я был и что делал во время пожара.

– Уточним. Когда вы вытащили Александра на балкон, он еще дышал?

– Не понял? Разве он мертв?

– Да.

Меня зашатало. Вот тебе и на... Как же я теперь буду смотреть в глаза его матери, братьям и сестрам.

– Так как же, дышал или нет? – пристает парень.

– Дышал. Я когда на землю спустился, обратился к медсестре. "Как он?" спросил. А она ответила, что плох он и его отправили в больницу.

Следователь кивает головой и записывает мои слова.

– Можно мне вас попросить?

Парень с удивлением откидывается на стул.

– Мне Колыванов нужен на монтаже. Я не могу сорвать правительственное задание, через два дня должен быть пуск.

– Не могу. Я должен его арестовать.

– Но ведь не обязательно его держать в тюрьме, пока до суда пусть работает здесь. Как-никак закрытая зона и ему без пропуска отсюда не уйти.

– Я не могу это решать.

– Хорошо, кто может? Давайте, я сам попытаюсь нажать на высокие инстанции. Поймите, завтра прибудут генералы, министры и все меня спросят, в чем задержка, а я им в ответ, что лучшего электромонтажника взяли под арест из-за несчастного случая.

Следователь помолчал.

– Хорошо, я подумаю. Скажите еще одну вещь. Почему вы сами не бросились в пожар, а послали Александра?

– Кто то должен был держать пожарный шланг, а я его посильнее.

– Ну ладно, распишитесь здесь и идите.

Вечером прихожу в свою комнатку и падаю на кровать. Кто то стучит в дверь.

– Войдите.

Это Маша. Я сразу поднимаюсь.

– Андрей... Ты извини, я наверно не вовремя.

– Нет, все нормально. Заходи.

– Сегодня я была у следователя...

– Знаю.

– Я ему ничего не сказала.

– Он что то от тебя хотел?

– Нет. Я просто сказала, что потеряла сознание, а очнулась на балконе.

– Раз сказала, так сказала.

– Я тебя прошу, никому не говори, что ты меня ударил...

– Разве это было?

Она криво улыбается.

– Я ведь действительно страшно испугалась.

– Все в порядке, Маша. Поверь, это маленькая тайна будет между нами.

– Андрюша, сегодня здесь была администраторша гостиницы. Она принесла тебе деньги и чемодан.

– Какие деньги, какой чемодан?

– Кто был жертвой пожара, выделили деньги. Нам каждому дали. Кроме того нашли твой чемодан и принесли тоже... Все это пока у меня. Ты сейчас возьмешь?

– Нет. Пусть останется у вас.

– Андрей, может все же зайдешь к нам? Моя соседка такой чай приготовила с пряниками.

– Нет. Ты извини, уже поздно. Завтра надо рано вставать.

– Я поняла. Отдыхай.

Ничего ты не поняла. Мне просто надо пережить Сашку и других.

Утром Мирон Иванович везет меня на полигон. Я должен подготовиться, чтобы в нужный день, поразить ракетой цель – это аэродром. На летном поле стоят самолеты почти всех последних марок, наши и иностранные. Здесь хваленые Фантомы, МИГи, СУ, Боинги, Яки, Туполевы, не совсем новые, но... выглядят внушительно. У здания аэровокзала полно машин, бронетранспортеров и танков.

– Ты будешь направлять ракету сюда, – показывает главный на центр взлетной дорожки. – Смотри, на асфальте большой белый крест, сверху его хорошо видно, это твоя цель. Допускаю ошибку метров на тридцать в сторону, но не более.

– Мы недалеко оттянули машины? Аэрозоль разойдется на 600 метров от эпицентра, а они стоят дальше?

– Нет. Ребята учитывали Розу Ветров. По идее облако оттянет в эту сторону, туда поставили больше транспорта.

– А это что за будки? – показываю я на стальные колпаки, раскиданные по всему периметру аэродрома.

– Здесь будут сидеть люди, кинооператоры и исследователи.

– Это не опасно?

– Не думаю. Мы знаем, что пока это безвредно для людей. Мало того по программе, здесь через тридцать минут после взрыва проедет взвод солдат при полном вооружении с амуницией.

– Они же могут разнести заразу.

– Там за аэродромом стоит карантинный пункт. Они должны приехать туда и там пройти выдержку, почти сутки. У нас все продумано.

Мы проезжаем по периметру испытательной площадки.

В стыковочных подвалах, светло и сухо. Длинные корпуса ракет лежат на стеллажах. Одна из них лежит на "операционном столе". Вырви Глаз и его команда подсоединяют многострадальную головку к этой туше.

– Андрей, – чуть не плачет он, – нам этот сапожник, сварщик, сварил патрубок так, что узел теперь выпирает и не залезает в лючок.

– А что ты смотрел раньше?

– Раньше? Раньше я исправлял грехи института. Чем вы там только занимались? Ты думаешь патрубок сломался при перевозке, ничего подобного. Какой то идиот, свернул его кольцом, накрутив лишние 40 сантиметров трубы, потом этот моток еле-еле втиснули в узел... и естественно смяли.

– Это демпфер.

– Вот-вот, а он здесь и не нужен. Для того чтобы включить химический элемент, не обязательно смягчать удар воздуха. По дурацкой инструкции лишний кусок трубки не отрезали, а заварили дырки, увеличив блямбами объем мотка.

– Что ты предлагаешь?

– Давай его укоротим, дай команду...

– Время на переборку есть?

– Есть.

– Тогда режь.

Два дня прошли как мгновение. Мы теперь работали даже по ночам, а тем временем понаехало гостей, так много, что просто рябило от генеральских лампасов или шикарных импортных костюмов. Вот тебе и сохранение секретов. Мирон Иванович делает мне внушение.

– Ты, Андрюша, не очень то... Не возмущайся. Нам деньги нужны, вот и пригласили этих жлобов.

– А как же секретность?

– Так они все засекречены, у всех первый допуск. Это не твоя забота, а капитана Самсонова. Тебе Андрюша придется все этим умным дядям все доходчиво объяснять. Мало того, после запуска свезешь их на место и покажешь, что получилось.

– Как после запуска? Их же машины, обувь, все...

– Успокойся. Через девять часов поедете. А чтобы эти девять часов не пропадали зря, мы им устроим хороший банкет.

– Я все понял, Мирон Иванович.

– Вот и хорошо. Только не промахнись при запуске.

Все готово. Я на командном пункте. Десятки телеэкранов мерцают голубым цветом. Мирон Иванович в группе гостей травит анекдоты, потешая окружающих. Капитан Самсонов сидит недалеко от меня и хмуро смотрит на экраны.

– Внимание, идет отсчет времени, – я гляжу на часы и включаю тумблер отсчета. – Начали.

На экранах возникла установка с ракетой.

– Перед вами, – занудным голосом лектора обращаюсь я к окружающим, модернизированная тактическая ракета, типа "Луна", переделанная на самоуправляемую систему наведения на цель. Сегодня мы покажем запуск ракеты с биологическим препаратов С1С на предполагаемый аэродром противника с самолетами разных типов, техники и вооружения. Идет предварительное время запуска.

На экране суетится расчет и вскоре ствол установки с ракетой, под большим углом поднялся в небо.

– Какова дальность полета? – слышится чей то вопрос сзади.

– 30 километров.

По прежнему идет отсчет времени, голос оператора через десять секунд возвещает сколько времени осталось до запуска. Тем временем на экране расчет установки исчезает и наступает тишина. Кнопки запуска передо мной, со стартовой площадки подведен удлинитель на командный пункт.

– Четыре..., три..., два..., один. Пуск.

Я нажимаю на две кнопки. Установку окружают клубы дыма и пламени. Тяжелая ракета медленно ползет по стволу, наконец разгоняется и уходит в небо. Теперь все внимание на экран наведения. На центральном мониторе туман, только крест по центру и углы по бокам, высвечиваются белым светом. Туман стал расползаться и все увидели миниатюрную карту земли, которая стала увеличиваться прямо на глазах. Я уже заметил увеличенное изображение креста на аэродроме и стал совмещать его с крестом на мониторе, регулируя движения экрана рукоятками управления на пульте. Карта быстро увеличивается в размере и вскоре крест заполнил весь экран и... все погасло.

– Цель накрыта. Теперь следите за мониторами.

На телевизорах видно все летное поле, стоящие самолеты, отдельные машины, танки и бронетранспортеры. Видна небольшая вспышка и ближайший МИГ закачался. Наступили минуты ожидания.

– Внимание, – говорю в динамик, – седьмой монитор, следите за Боингом.

Гигантский самолет стало шатать, его одна нога подкосилась и он медленно валится на бок, стекла, вываливаются из иллюминаторов. А дальше началась эпидемия, падают МИГи, Яки, Фантомы, валятся транспортные самолеты, бомбардировщики и истребители.

– Микробы, – комментирую увиденное я, – съели всю резину на колесах, на стеклах и на поршневые уплотнителях гидравлических систем, в результате масло вытекло и все самолеты упали. Точно так же ведет себя и остальная техника.

Танки и машины корежит. Через динамики слышен звон вываливающихся стекол, машины садятся на ободья колес. Гусеницы танков на прорезиненных пальцах расползаются на части.

– Ни одна машина, – продолжаю лекцию. – не сможет теперь сдвинутся с места, все двигатели выведены из строя, подсоединительные шланги, амортизаторы, демпферы исчезли. Как видите, для этого потребовалась ровно одна минута, тридцать секунд.

В зале тишина, генералы как зачарованные смотрят на экраны.

– По нашим планам через 28 минут здесь пройдет боевое подразделение с техникой, вы увидите, что произойдет.

Теперь зал заговорил. Меня по плечу хлопает пожилой гражданский.

– Молодой человек, сколько живут ваши микробы?

– Восемь часов. В течении этого времени, если конечно не появится другие соединения резины, микробы отмирают.

– Значит на восемь часов это мертвая зона?

– Естественно. Если хотите, мы с вами позже, когда микробы погибнут, проедем на это место и посмотрим результаты испытания. Желающие есть? теперь обращаюсь ко всем.

Несколько человек согласились.

– А как отразиться это на людях, – спросил генерал от медицины.

– Для человека – безвредно. Там и сейчас находятся операторы, которые и снимают для нас эти кадры.

Тревожно заговорил динамик.

– Первый, у меня ЧП. Кинокамера разрушилась, телефон...., – динамик замолчал и тут же седьмой экран погас.

– Мы можем сожалеть, но резиновые детали внутри камер полетели, видно туда попал микроб, передачи на седьмом мониторе не будет.

– Остальные не погаснут? – спросил кто то.

– Погаснут, но не все. Те кто не попал в зону действия, будут показывать все.

Гаснет еще три монитора. Публика гудит и не понять от восторга или возмущения. Проходит почти что тридцать минут и тут оставшиеся экраны зашевелились.

– Внимание, двигаются воинские части.

Таща на прицепах пушки и минометы, машины проезжают по аэродрому, они заполнены солдатами и офицерами в противогазах, костюмах химзащиты при полном вооружении. В зале жуткая тишина. Кто то вцепился мне в плечо и дышит в затылок. Это тот гражданский, что интересовался живучестью микробов. Он не замечает, что делает, его глаза в экранах. Первая машина вдруг останавливается. С нее сыпятся солдаты и окружают колеса. С колонной творится невообразимое, шины исчезают. Машины замирают и оголяются на глазах и тут кто в зале ахает. Противогазы начинают рассыпаться на лицах солдат. Разваливаются, словно сгорают в невидимом огне, костюмы химзащиты. Солдаты нелепо сдирают руками исчезающие остатки и тут один склоняется, туда же вниз опускается камера. Сапоги разваливаются.