Текст книги "Черная дыра Сибири"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– А сжигают свалку когда?

– Когда устанавливается стабильный южный ветер. Обычно это время нам дают метеорологи, как такового планового поджога нет.

– Это бывает раз в месяц?

– Когда как. Иногда раз в два, а иногда даже два раза в месяц.

– Хорошо, можете идти. Заканчивайте быстрей с насосами.

У проходной шесть мужиков в касках, грязной спецодежде, которая чуть-чуть пованивает специфическим запахом уксуса.

– Кто здесь старший? – обратился я к ним.

Все сразу уставились на меня.

– Дядя Федя, – сказал самый молодой и небритый, – кажись тебя.

Старый мужик с большими отеками под глазами, подошел ко мне.

– Ну я старший. Чего надо?

– Я главный энергетик завода. Зовут меня Андрей Николаевич. Мне бы хотелось проехаться с вами и посмотреть, что происходит на свалке...

– А чего смотреть то, свалка как свалка. Ну если так уж очень хотите... поезжайте с нами... Только... Уж больно вы одеты не для таких местов. Сашка, быстро к тетке Марии, возьми комбинезон, резиновые сапоги и каску для главного энергетика. Семь минут тебе для этого. Как раз до летучки.

– Я сейчас, дядя Федор.

Молодой парень помчался к проходной завода.

– Успеет, склады то далеко...?

– Он не на склад, за проходной наша контора, там диспетчерша ему все выдаст.

Сашка успел, он приволок все новенькое и торжественно вручил мне.

– Молодец, – похвалил дядя Федор парня, – В летучке переоденетесь. Вон машина идет.

К нам подъехал грязный армейский фургон. Все мужики полезли в него. Я тоже.

Это огромная воронка окруженная затвердевшей, черной, блестящей коркой смолы. За ней с таким же налетом небольшие, корявые, но весьма толстые обрубки, изображавшие когда то погибший лес. А уже дальше, мертвое царство застывшей от смолы тайги.

– Оденьте респиратор, – дядя Федор протягивает мне маску. – Здесь так дышать нельзя. Загнуться можно.

Я и сам почувствовал, как в горле стало немного першить и запахло чем то кислым. Натягиваю маску и вижу, что рабочие вытащили из машины лопаты и поплелись к небольшому черному домику-будке без окон.

– Куда они? – мычу я дяде Федору.

– Так э... Машины ждут.

Поплелся за работягами, чувствуя ногами, как липнет к сапогам смола.

В будке светло от электрических лампочек под потолком, видна печь с грязными кастрюлями и чайником, стол со стульями по центру помещения. Несколько топчанов расположились у стен. Рабочие плотно закрыли дверь и сдернули респераторы.

– Все равно воняет, – принюхался молодой.

– Привыкнешь. От этой вони здесь никуда не денешься.

Я стоже снял маску и почувствовал неприятный запах. Мужики затянули папиросы и сигареты и вскоре их запах и дым смешался с местным воздухом.

– Вот так и живем, начальник, – сказал мне один из работяг. – хотите с нами в доминишко?

– Нет.

– Да вы не подумайте, мы не увлекаемся. Машины ходят не регулярно, вот и ждем, когда они появятся.

Вдруг зазвонил телефон. Дядя Федор сдернул с нар аппарат и снял трубку.

– Але... Да, здесь... Сейчас передаю. Это вас, – он протягивает трубку мне.

– Але..., – мне ответил знакомый голос.

– Здравствуйте, Виктор Владимирович

– Привет, Андрей Николаевич. Что ты там делаешь?

– Изучаю обстановку на месте.

– Ну..., ну...

И тут же связь прервалась, замычав короткими гудками. Я обалдело посмотрел на трубку и передал ее старшему. Вдруг за стенкой домика послышался рев машины, рабочие встрепенулись.

– Никак Петруха спозаранку. Тронулись, мальчики, натяните маски.

Огромный МАЗ развернулся к краю воронки и начал медленно поднимать кузов. Серая студенистая масса, неохотно цепляясь за борта, полезла на дно воронки, которая уже на половину была заполнена такой же гадостью. Кузов вернулся на свое место и рабочие принялись скоблить по нему лопатами, отдирая остатки химических отходов от железа. Вонь была ужасной, она пробивалась через респиратор и я отошел от воронки. На этом операция не кончилась. Машина отошла на метров сто, к кромке мертвого леса, где рабочие как по волшебству, достали шланги из черных бугров блестящей земли и начали мыть машину.

– Куда стекает вода? – мычу я дяде Федору.

– А...

– Куда вода стекает?

– Так там низина... Она туда и уходит, наверно в речку...

– Речка то далеко.

– Все равно туда... Ей в землю то не войти, корка над землей... Вот она и туда...

Ничего себе. Они этот полиол растворили и фактически он уйдет в большую реку.

– А нельзя мыть машину у ямы?

– Нельзя, гореть плохо будет.

– А как же вы в дождь и снег? Вода то наверняка попадет в воронку.

– Конечно... Но при поджоге этого говна, разгоняем верхнюю воду и то что под ней палим. А там огонь разгорается и вода испаряется.

– А хорошо этот материал горит?

– Хорошо, только коптит очень. Дым нехороший... Вон, все блестит вокруг, как стекло..., это от этого дыма. Зато яма выгорает за сутки...

Вдруг забибикал автомобиль. К нам по дороге на полной скорости несся знакомый мне газик. Он лихо подкатил к нашей группе. Дверца приоткрылась и показалось знакомое лицо Виктор Владимировича. Он зажимал нос рукой.

– Андрей Николаевич, кончай эксперимент, поехали на завод, там тебя генеральный ищет.

– Иду, сейчас из летучки вещички возьму.

В машине начальник цеха принялся меня ругать.

– Ты что, с ума сошел, поехал в этот могильник. На тот свет раньше времени хочешь отправиться?

– А как же рабочие, они там?

– Рабочие давно больны, они уже списаны. Твой предшественник, уважаемый Георгий... нанюхался тоже, теперь помирает от этой заразы в больнице. Не хватало нам еще одной смерти...

– Рабочие списаны...? Как это?

– А так. Сюда идут работать только смертники.

Мне хотелось задать еще несколько вопросов на эту тему, но я сдержался и только спросил.

– Меня действительно вызывает генеральный или это ты придумал?

– Действительно вызывает. Я согласился тебя привезти. Как приедем на завод, катись сразу же в душ, смой всю эту вонь и приведи одежду в порядок.

Генеральный директор с усмешкой наблюдал за мной.

– Ну как впечатление от свалки?

– Отвратительное.

– Понятно. Я подумал и решил следующее. Чтобы мои главные специалисты больше не впадали в авантюры и не лезли куда им не следует, отобрать от тебя свалку отходов...

– ... Как это?

– Очень просто. Передать ее в ведение хоз цеха. Заодно передать туда денежные активы, выделенные на это мероприятие.

– Куда бы вы ее не передали, но это самое ужасное место для города. Я здесь всего несколько дней и уже понял одно, свалку надо ликвидировать совсем...

– Вот этого то я и боялся больше всего, поэтому, чтобы у вас не было больше таких мыслей и забот, я решил этот участок работы от вас убрать.

– Но почему, мы не должны думать о ней?

– Это производственный процесс, Андрей Николаевич. У нас везде вредность. Можно договорится и до того, что надо убрать за одно и цеха, что гонят химическую продукцию, там ведь тоже все нормы ПДК превышены. И все это, естественно, угрожает людям, работающим здесь. Однако, мы стараемся обеспечить, всеми доступными методами, безопасность рабочим...

– Простите, а жители города?

– Не перебивайте, Андрей Николаевич, жители города находятся в двух километрах от завода и пока не страдают от действий завода.

Ну да, не страдают. Если эта пакость при сжигание понесется на город... Впрочем, чего ему говорить, похоже директор оберегает свалку.

– Вы вроде начали проверку цехов, – продолжает тем временем генеральный, – продолжайте дальше. Я в курсе дела, а за то, что вы решились в городе на замену пяти насосов одним, выпишу вам премию. За находчивость.

Ишь ты, все знает, уже доложили...

– Это временная мера.

– Конечно. Кто то из великих сказал. Ничего нет постоянного, кроме временного.

Директор улыбнулся, довольный своей охинееи.

– Таким образом, – подвел он итог, – занимайтесь своим делом. Свалка отходов теперь не ваша...

Я понял, что пора уходить.

Когда пришел домой, то его не узнал. Катя навела порядок, она убрала пыль и грязь, вымыла все, что могла. На столе стоял ужин, прикрытый полотенцем.

– У нас сегодня праздник? – спросил я.

– Нет. Нельзя же жить в хламе.

– Правильно.

Я устало присел на стул.

– Говорят, тебя повысили, – осторожно спросила Катя.

– Да, теперь я ИО. Пока главный энергетик болен, буду заменять его по полной катушке.

– А ты бы съездил к больному, поговорил бы с ним...

– Хорошая мысль. Завтра постараюсь пораньше вырваться... и к нему.

– Это правда, что генеральный директор сделал тебе выволочку, за то, что ты съездил на свалку?

– И это знаете. Почти правда, но итог беседы очень странный, эту свалку он от меня отобрал.

– Как это?

– Так. Приказом, передал в хоз цех.

– Почему? Что за этим стоит?

– Не знаю.

– А там страшно?

Я понял о чем она спрашивает.

– Да. Это ужасно.

– Неужели дирекция ничего не может сделать?

– Сделали. Отдали свалку в другие руки.

– Я не про это.

– Я понимаю о чем ты говоришь, но пока не могу разобраться ни в чем...

На следующий день, после работы я поехал в городскую больницу, чтобы повидаться с Григорий Павловичем. Длиннющая пятиэтажка разместилась перед обильным кустарником, изрезанным пешеходными дорожками, занимающим почти пол гектара площади. У главного хода, несколько машин скорой помощи. У больницы и в ней полно народа. С трудом пробился к регистратуре.

– Простите, я могу видеть Григория Павловича?

– Кто это? – спросила уставшая изможденная женщина в белом халате.

– Главный энергетик...

– А... Сразу так бы и сказали... На третьем этаже, палата номер 13.

Больше я ее не интересовал. Женщина тупо уставилась на стол и автоматически перебирала медицинские карты, вываленные грудой на столе.

В узенькой, светлой комнатке только одна кровать и один стул. На подушке небритый, обтянутый кожей череп с закрытыми глазами. Все остальное, по горло, аккуратно прикрыто армейским одеялом.

– Кто пришел? – проскрипел череп, но так и не открыл век.

– Ваш коллега. Теперь замещаю вас на заводе.

Глаза распахнулись и я увидел бесцветные зрачки.

– Ага... Это хорошо, что вы пришли. Так вы и есть Андрей Николаевич?

– Да. Это я.

– Садитесь коллега, я уже много о вас слышал... и даже ждал вас.

Осторожно присаживаюсь на стул.

– Как вы здесь?

– Никак. Скоро сдохну, вот только врачи мешают, не дают.

– Бросьте такие мысли...

– Чего бросать то... Я ведь понимаю чем болен и не тешу себя выздоровлением. Этот завод съел меня, как и тысячи других. Если вы не поумнеете, он и вас подомнет под себя...

– Простите, я не понял...

– Чего понимать то. В городе, каждый второй человек отравлен химией, каждый пятый готов от этого умереть. Я тот самый пятый...

– То что вы говорите, это очень ужасно, но я думаю...

– Лучше не думайте по этому поводу, иначе я испорчу хорошее мнение о вас. Пока мне рассказывали, что вы в здравом уме. Поверьте мне, чтобы спасти людей этого города, тайгу, реки, завод надо взорвать, уничтожить... Другого пути здесь нет.

– Все дело в отходах?

– И в них тоже. То что завод выпускает так же дурно влияет на человека. Пройдитесь по цехам. Вытяжки почти нет, вместо них разбитые стекла, респираторы и противогазы не соответствуют стандарту и свободно пропускают ядовитые пары, спецодежда не выдерживает соприкосновения с химикатами и разваливается после третьего дня работы. А самое страшное, это свалка... Когда-нибудь вся эта горящая гадость ринется на город и все сдохнут.

– Неужели нельзя как то навести порядок, соорудить вытяжки, сделать очистку, организовать переработку отходов? Я слышал, что отходы можно даже продавать.

Череп разинул рот изображая улыбку.

– Я все это тоже хотел сделать, но... До нас нет дела никому, ни министерство, ни комитет, ни дирекция, совсем не заинтересованы в восстановлении завода. Мы гоним полусырье для крупных химкомбинатов, себестоимость которого – копейки за тонну. Однако, продаем за бешенную цену в несколько сотен рублей. Улавливаешь разницу... копейки и несколько сотен рублей. Это же бешенная прибыль. Вот это и есть камень преткновения. Зачем восстанавливать завод, зачем перерабатывать отходы, если от этого подымится себестоимость продукции и разница в прибыли будет почти равна нулю.

– Как же это им удается и кто получает эту прибыль?

– Шайка ловкачей. Вся верхушка затянута туда.

– А прокуратура, милиция, куда они смотрят?

– Никуда. Кто с деньгами, тот и власть. А эти... прислуживают власти.

– Выходит, на заводе ничего сделать нельзя?

– Почему нельзя? Можно. Для этого нужно его взорвать...

В это время двери в палату открываются и появляется худенькая девушка.

– О... Настенька пришла.

– Здрасти, – тихо говорит мне девушка.

– Здравствуйте.

– Настенька, это новый главный энергетик, вместо меня. Звать его Андрей Николаевич.

– Очень хорошо, что вы пришли, а то папа совсем закис... К нему последнее время мало кто с работы приходит.

– Брось, дочка, я вынашиваю планы мести, этим и живу.

– Сейчас я тебя кормить буду.

– Ну вот, все время не вовремя. Только разговорились и на тебе... то процедуры, то еда...

Я понял, что дальше мне находиться здесь не следует. Встал со стула и во время. В палату, под управлением толстой медсестры въехала тележка с накрытыми бачками.

– Ну как, больной..., – заголосила она. – Сейчас будем кушать... Так, таблетки я принесла, выпейте до еды.

– Мне уже пора.

– Андрей Николаевич, зайди ко мне еще, кое что я не успел тебе рассказать. Пожалуй самое важное...

– Хорошо, зайду. До свидания.

Раскланялся перед всеми.

В доме меня ждет Катя.

– Где ты был? Звонила к тебе в отдел, там сказали, что давно ушел домой.

– Был в больнице у Григория Павловича.

– Так... Он тебе... кое что разъяснил?

– Да. Я тебе все позже расскажу.

Но по виду Кати понял, что придется все рассказать сейчас.

Утром опять неприятности. Только зашел в свой кабинет, как на пороге появился невзрачный, прилизанный мужчина с портфелем в руках.

– Можно к вам, Андрей Николаевич.

– Заходите.

Я с удивлением посмотрел на него. Почему секретарша мне ничего по селектору не сообщает. Словно прочитав мои мысли, незнакомец говорит.

– Я попросил вашу секретаршу ничего не докладывать. Майор милиции Говорухин Степан Степанович.

Он протягивает свою волосатую руку. Я жму ее и мысленно перебираю, что мог совершить, от чего милиция вломилась в кабинет.

– Садитесь, – предлагаю ему.

Майор на коленях раскрывает чемоданчик и вытаскивает несколько листков бумаги.

– Андрей Николаевич, простая формальность. Вы ведь вчера были в больнице у Григория Павловича?

– Да, был.

– Мне нужно знать, о чем вы говорили?

Ничего себе формальность, может его попросить от сюда. Какое ему дело о чем мы беседовали? Пока я размышлял, Степан Степанович дополнил свою речь.

– Видите ли, вчера вечером, после вашего ухода, Григорий Павлович скончался.

– Как? Но при чем же здесь я?

– Это я и хочу выяснить. Медсестра сказала, что он был очень взволнован после вашего ухода.

– Мы говорили о работе.

– Конкретнее.

Так я тебе все и выложил.

– О том, в каких цехах и где лучше установить вытяжку или вентиляцию.

– Ну и...?

– Все.

Майор явно разочарован.

– А что, Григорий Павлович, вам хотел сказать особенное. Медсестра слышала его последнюю фразу...

– Не знаю.

– Очень жаль. Ну вот и все. Не буду вас больше задерживать.

Он аккуратно складывает листки в чемодан и поднимается.

– Надеюсь, что еще встречусь с вами.

Только он ушел, я вызвал секретаршу.

– Татьяна Юрьевна, чем дело? Почему вы без предупреждения пустили ко мне посетителя?

– Но ведь он же из милиции и потом, сказал, что вы обязаны принимать его в любое время.

– Я никого не обязан принимать в любое время, запомните это пожалуйста, а сейчас вызовите мне Гуляма Шакировича. У нас беда, скончался Григорий Павлович.

– Ой, – пискнула секретарша и выскочила из кабинета.

Днем позвонил Виктор Владимирович.

– Андрей Николаевич, хочу высказать свое соболезнование. Григорий Павлович был отличный мужик, только вот болел часто. Я слышал, ты у него был перед смертью?

– Да.

– Хоть поговорили немного о заводе?

– Поговорили.

– Ну и как?

– Да никак. Общие проблемы, энергетика, вытяжки...

– А..., – голос на той стороне явно разочарован. – Ну ладно, работай, не буду мешать.

Трубка брошена и тут же опять звонок. Это Катя.

– Андрей, ты слышал, Григорий Павлович умер?

– Слышал.

– Господи, какое несчастье. Он же перед смертью хотел тебе что то сказать.

– Хотел.

– Как же так? Может это самое важное, что ты должен знать.

– Наверно это так, Катя. Ты меня извини, но у меня много дел....

– Конечно, конечно...

Потом целый день неслись соболезнования. Не позвонили только из дирекции.

Дома Катя бесновалась весь вечер. Она придиралась ко мне по всякому пустяку.

– Ты опять не туда повесил свое полотенце.

– Я его оставил в ванне.

– Мокрое полотенце нужно повесить на сушилке.

– Катя, что с тобой? Успокойся, ради бога.

– Я спокойна. А вот...

Тут она словно споткнулась и вдруг разрыдалась и бросилась в свою комнату. Я зашел к ней. Катя стояла перед окном и размазывала слезы по лицу. Приблизился к ней сзади.

– Катя...

Она резко обернулась и вдруг обхватила руками мою шею.

– Андрюша, прости меня дуру. У меня как то из рук все валится. На работе одни неприятности. Мужики вечно пьяные, норовят сказать гадость или ущипнуть. Я убедилась, что ничего не знаю и просто нуль на работе. Те знания, что дал мне институт здесь вообще не нужны. А тут еще, эта жуткая обстановка в городе, пьянство, драки, сплошные болезни. Мужчины же женщину не считают за женщину, все у них... бляди, да и здешние женщины какие то ненормальные, тоже пьют, ругаются и крутят любовь, даже в бытовках цеха. У меня нет подруг, друзей и такое состояние, что я живу под молотом. Вот-вот он сорвется и рухнет на голову.

– Успокойся, пока у тебя есть я.

– Правда. Андрюшенька, спаси меня.

– Чтобы тебя не трогали на работе, скажи, что ты жена главного энергетика. От тебя сразу все отстанут.

– Жена? Ты хочешь сказать... Андрюшенька...

И тут она заревела в три ручья. Пришлось ее прижать крепко к себе и почувствовать ручейки слез на своей спине.

Хоронили Георгия Павловича на местном, огромном кладбище. Народу было много. Работяги не стеснялись, тут же за крестами пили водку, родственники покойного тоже были подвижны, они отрывались от своей тесной группы и неслись к пьяницам, чтобы перехватить лишние сто грамм, только несколько человек упорно держались у гроба, я, Катя и Виктор Владимирович оказались в их числе. Началось прощание. Наконец гроб заколотили и опустили в яму. Два пьяных парня начали забрасывать землю. Рядом со мной оказалась дочка Григория Павловича – Настенька.

– Андрей Николаевич, вы к нам придете на поминки?

– Не могу. Мне надо вернуться на завод.

– Очень жаль. Папа последнее время только и интересовался вами. На вас ставил большие надежды. Он так возмущался, когда вас пытались подставить в первый день вашего приезда и как был рад, что все обошлось.

– Да что вы? Это обычный рабочий день с неприятностями...

– Нет, нет. Это все подстроено, говорил он.

– Андрей, точно подстроено, – вмешался Виктор Владимирович, который слышал наш разговор. – Я то знаю.

– Можно мне вас на минуточку, – неодобрительно посмотрела на него Настенька и повела меня в сторону, за большой куст, приросший к могиле неизвестного бедолаги. – Я ведь хочу выполнить последнюю просьбу отца. Когда вы были последний раз у него в больнице, он после вашего ухода, почувствовал себя очень плохо и попросил меня передать вот это... Лично вам.

Она протянула мне кулачок и разжала его. Бронзовый ключик лежал на ее ладошке.

– Что это?

– Ключ.

– Но откуда он?

– Не знаю. Я сама спрашивала его, но он как то неопределенно ответил, что новый энергетик все поймет, когда придет в третий цех.

Я осторожно взял ключик, повертел его и сунул в карман. По крайней мере он не от сейфа, это точно.

– Хорошо, я постараюсь разобраться.

– Может все-таки зайдете к нам?

– Нет, спасибо Настенька. Приходи когда-нибудь ко мне в гости.

– А это правда, что Катерина Михайловна ваша жена?

– Нет, но...

– Понятно. Если будет свободное время, может быть и зайду.

Мы вышли из-за куста и смешались с толпой людей, уходивших с кладбища.

Катя долго в руках крутила ключ.

– Где то я такой видела, – сказала она неопределенно.

– Девочка так и сказала, что этот ключ что то открывает в третьем цехе.

– Андрюша, я его завтра возьму с собой. Ты не против?

– Бери, но только никому не показывай. У меня уже был товарищ из МВД, поэтому доверять никому не следует.

– Конечно, я все сделаю тихо.

В отделе тихо. Секретарша Татьяна Юрьевна, зашла ко мне в кабинет, когда я ее не звал.

– Разрешите, Андрей Николаевич.

– Да.

– Вам бы надо осмотреть оставшиеся бумаги Григория Павловича. Вдруг там есть что-нибудь важное.

– Хорошо. Я зайду к нему в кабинет попозже.

– Вот возьмите ключ от сейфа. Он его всегда хранил у меня.

– Положите на стол.

– Андрей Николаевич, тот из МВД, который ворвался к вам в прошлый раз, тоже интересовался бумагами Григория Павловича.

– Ну и...

– Я сказала ему, что ключ от сейфа у вас.

– Значит обманули его?

– Обманула.

– Спасибо, Татьяна Юрьевна. Я сегодня же осмотрю сейф.

На верхней полке железного ящика немного денег и две бутылочки с лекарствами. Пониже несколько папок, это отчеты за каждый месяц и отдельно прижата к стенке, зеленая пухлая папка. Осторожно расшнуровываю завязки и вот передо мной раскрылся первый документ. Это письмо из химического института в Ленинграде.

" На ваш номер..........

от ".....".......19....г.

сообщаем.

Ваши полиолы проверены в нашем институте и выяснилась возможность применения таких отходов. При присоединении к полиолу полизоционатов получаются быстро затвердевающие пенные растворы, похожие на пенополиуретаны с хорошими теплофизическими свойствами и поэтому весьма годными в народном хозяйстве.

По первому вашему требованию, можем выслать полное заключение о новом материале и его свойствах.

Зам директора ...............

".....".........19....г."

Хорошенькое письмо, оказывается отходы то можно использовать. Следующая бумага тоже интересна.

" Григорий Павлович, здравствуй.

Я выяснил все что ты хотел. В комитете сидит некто Сибилев Игорь Моисеевич, который и курирует ваше производство и сбыт. По моему он и является руководителем всей операции по отмывке денег. На вид, это весьма просто. Ваше сырье буквально за копейки покупает подставная фирма "Озоль", расположенная в г. Кирове. Одним из содиректоров этой фирмы является пресловутый Сибилев. Далее, эта контора распределяет материалы по другим производствам уже по завышенным в несколько раз ценам. Прибыль идет как бы на развитие производства, а на самом деле на счета тех людей, которые участвуют в этом процессе. Дочь моего знакомого работает в банке в г. Киров и случайно увидела распределение счетов фирмы "Озоль". Одним из получателей была фамилия вашего директора.

С уважением К.С.М."

Вот так. Если это правда, то все ужасно. А это что? Какие то схемы, чертежи... Да это в разрезе третий цех. Третий цех... Что то это название часто стал появляться передо мной. Ладно, потом разберусь. Вот еще лист бумаги.

"Министерство внутренних дел..."

Стоп. Да это же копия письма в Москву. Григорий Павлович просит рассмотреть безобразия творимые на нашем заводе и в фирме "Озоль". В папке еще несколько листов и писем. У меня нет времени, чтобы все сейчас прочитать. Все бумаги опять складываю в папочку и как мальчишка, запихиваю ее под ремень брюк и прикрываю полой пиджака. Закрываю сейф и иду в приемную.

– Татьяна Юрьевна, возьмите ключ.

– А вы не хотите подержать его у себя?

– Нет. Там ничего такого нет, кроме отчетов и профсоюзных денег. Мне он не интересен.

– Хорошо, Андрей Николаевич. Я положу его в стол.

Вечером, мы с Катей изучаем украденные документы. Она рассматривает чертеж своего цеха и потом говорит.

– Андрей, я узнала, что открывает ключ, который тебе передал Григорий Павлович.

– Как это?

– Зашла в электромастерскую на второй участок, а там на щитке висят очень похожие ключи. Один из них копия твоего. Я сравнила по бороздкам.

– Надеюсь, ты не делала это открыто.

– Никого не было. Так вот, там на ключе закреплен номерок, с номером 17. Это электрощит. Вот посмотри на чертеж. Здесь тоже обозначен щит питания номер 17.

Я склонился над чертежом. Действительно, паучки линий сошлись в квадрат, над которым цифра 17.

– Чтобы это значило?

– А ты приглядись к другим щитам.

Так, вот щит другой, здесь шесть проводов, еще один, опять шесть, а в нашем сколько? Восемь?

– Отличается только количеством проводов.

– Правильно. На щите питания должно быть три отводки, а здесь пять. Но я рискнула и открыла щит ключом Григория Павловича. Там рубильник и на него подходит три провода, а выходит тоже три. Там нет пяти проводов.

– Выходит этот чертеж не соответствует действительности. А как провода, они видны снаружи щита?

– Не видны. К щиту походит труба. В ней все провода. В щите же тоже не видно, там плита и выход на нее только на клеммах.

– Хорошо. Посмотрим куда идут линии. От рубильника тянутся на мешалки реакторов второго участка. Смотри, смотри, два провода идут к подземным коммуникациям...

– Да, но они тут и кончаются.

– Как бы мне взглянуть на этот необычный щиток?

– Приходи завтра часам к шести вечера, в этот момент реакторы разгружаются и все рабочие будут отвлечены, никого у щитка не будет.

– Договорились. Ты только меня встреть.

Мы принялись изучать другие документы.

".....................................

.......................................

АКТ

Мы ниже подписавшиеся, представитель международной организации Гринпис т. Маджулате И.С., главный энергетик предприятия Медведев Г.П., начальник восточного сибирского отделения экологии Малофеев Б.Р. и эксперты отдела инженеры ДудинцевВ,Н. и Смородинов В.А. обследовали состояние природы и фауны вокруг города Копянска.

Выяснено следующее:

Севернее города, отравлена почва и погиб лесной массив общей площадью 120км/кв., вода в речке Вишенка, впадающая в Енисей, имеет имидных и щелочных остатков выше нормы в пять раз. Берега и дно реки имеют прочное химическое соединение, в результате весь животный мир и растительность исчезли. Ежегодно в отравленном лесном массиве погибают тысячи птиц и зверей. Общая статистика и результаты биологических исследований представлены в дополнении к акту на пяти листах..."

И так далее, куча цифр на пяти листах. Мы еще долго не спали, разбирая документы, под конец Катя сказала.

– Странное наследство оставил тебе Григорий Павлович. Что ты с ним будешь делать?

– Понятия не имею. Надо разобраться во всем.

– Тогда, – зевнула она, – пошли спать, время почти два часа.

Я пришел в третий цех, около шести вечера. Кругом бушевала суета. Рабочие катили к реакторам тележки с емкостями, операторы отключали пар, воду, энергию. Только первые мешалки прекращали свое нытье, тут же настырные сменщики большими ключами откручивали гайки от крышек. Катя ждала в свой конторке и только я вошел, как она приложила палец к губам.

– Только тихо, возьми инструменты на столе и иди за мной. У меня есть фонарь, там очень темно.

На столе мешок с инструментами, я поднял его и охнул, ничего себе тяжесть. Мы выбрались из конторки и Катя повела вдоль предохранительных перегородок, за которыми почти не видно света. Кончился второй участок и на стыке с третьим, а большой опорной колонной на стене показался серый, железный ящик с белым номером 17. Катя осветила его и, вытащив ключ открыла замок. На большом мраморном щитке, трехфазовый рубильник и под ними три мощных предохранителя.

– Посмотри, здесь только три подводных и три выходных провода, – шепчет она.

Я приблизился поближе.

– Осторожно, здесь 380 вольт.

– Вижу. Дай фонарик.

Пытаюсь посмотреть, что в щелке между щитком и корпусом ящика. Ничего не видно. Тогда лучом света осматриваю железный ящик. Странно, корпус не цельный, с правой стороны, под краской, слабо видны головки винтов. Всего восемь, прижимающих боковой лист.

– Катя, возьми фонарь, посвети здесь.

– Ты что-нибудь нашел?

– Да.

Винты плохо подаются, но мне все же, с трудом, удалось отвертками отвинтить их. Я потратил на это почти пол часа времени. Катя начала нервничать.

– Андрей быстрей. Сейчас закончится загрузка и сюда кто-нибудь может зайти.

– Сейчас.

Я отковыриваю лист и ахаю.

– Катя, здесь рубильник. Он... не замкнут...

– Вижу. Лучше быстрей все закрывай.

Винты в этот раз вкрутились быстрее. Только мы закрепили лист и закрыли дверцу ящика на замок, как Катя погасила фонарь и прижала меня к стене.

– Тихо, сюда идут.

Мы замерли, мимо нас проходили двое.

– Ну теперь до следующей разгрузки два часа, – говорил один голос, пойдем придавим на антресоли.

– А вдруг мастер не найдет нас?

– А что ему то? Он в своей конторе дрыхнуть будет. Вечером здесь никого, ни начальства, ни мастеров. Одни операторы почти бодрствуют, следят за приборами...

Голоса удаляются и Катя отходит от меня.

– Пошли.

В своей конторке, Катя прячет фонарик и инструменты в шкаф и только мы собирались уйти, как дверь открылась и на пороге появилась кряжистая фигура механика цеха Самсонова.

– Андрей Николаевич? Я не знал, что вы здесь...

– Да вот пришел забрать Катю.

– А... дело молодое... Я же спешил сюда, застать Катерину Михайловну. Начальник цеха просил меня передать ей, что со следующей недели, она выходит в вечернюю смену. Давно ищу вас, пол часа назад был здесь и никого, а потом вы оказывается пришли... Увидел свет и удивился, как же вы так мимо моей конторки прошли. Старею наверно, раз не заметил.

– Мы с Андрей Николаевичем ходи смотреть по цеху, где ставить вентиляцию, а по поводу следующей смены, я знаю. Мне уже старший сменный мастер сказал об этом.

– Тогда зря спешил. Извините. До свидания, Андрей Николаевич.

За проходной завода, я взял Катю под руку.

– Ну вот, придется раньше времени заняться вентиляцией в твоем цехе.

– Надо было что то придумать, я и сказала.

– Умничка...

– А если начнешь делать вентиляцию, все рабочие тебе только спасибо скажут. Итак в цехе дышать нечем, – она вдруг поежилась. – Чего то стало прохладно. Наверно скоро будут холода.

– Тебе бы надо купить что-нибудь теплое.

– У меня пальто есть, я привезла.

На следующий день меня разбудил звонок телефона.

– Але..., – тяну спросонок.

– Андрей Николаевич, это я, Виктор Владимирович. Хочешь посмотреть редкое зрелище, выгляни в окно.

Я подбегаю к окну и сквозь молочную пелену рассвета далеко за горизонтом вижу кровавый ореол, обрамленный черным густым дымом. Огромная черная туча нарастала и ширилась в небе.

– Ой,... что это?

– Свалку жгут. Завтра обещают северные ветры, поэтому спешат.

– Это наши отходы?

– А что же еще? Они и есть.

– Господи, что творится.

– С твоего дома еще хорошо видно, а вот у меня нет, зато гари запашок уже дошел до нас, до тебя через минут двадцать тоже докатится. Лучше сиди дома не высовывайся. Благо сегодня суббота.