Текст книги "Черная дыра Сибири"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– А может быть вы и правы, Андрей Николаевич, – поддержал меня генеральный, – потери у нас большие, отсюда и перерасход и перебои с подай тепла в город. Давайте, делайте. На сегодня совещание закрыто.

Стол загудел. Задвигались стулья. Я тоже поднялся и тут же меня остановил голос.

– Вы сейчас куда, Андрей Николаевич?

Рядом стоял начальник первого цеха.

– Иду знакомится со своим отделом, я еще там не был.

– А вы неплохо изучили обстановку на заводе. Видно в столице мозги у нашего комитета стали выпрямляться, если решили направить к нам грамотного специалиста, вон первый день и с аварией справились и тут... выступили так смело. У нас здесь смело может говорить только тот, кто знает свое дело.

– Простите, я не знал ваших порядков.

Виктор Владимирович берет меня за рукав и отводит к окну.

– Еще много чего узнаете.

– Вы правы. Для начала, мне бы решить одну загадку, кому я стал мешать с первой минуты пребывания здесь, кто устроил мне экзамен на аварию, прямо с поезда...?

Мой партнер ехидно улыбается.

– Охотится любите? – вдруг перешел он на другую тему.

– Чего? – недоуменно уставился на него.

– Я говорю, на охоту ходите, умеете бить кабана, медведя, лося?

– Я еще в таких вылазках не участвовал.

– А хотели бы?

– Не знаю. Если только попробовать.

– Хорошо. В эту субботу я еду в тайгу, так что могу прихватить вас с собой.

Виктор Владимирович махнул мне рукой и пошел к выходу.

В моем отделе предгрозовая тишина. Вдоль длинного коридора тянутся двери с бесчисленными табличками. А вот и моя, здесь сразу две таблички: "Главный энергетик" и "Зам. главного энергетика". В просторной приемной за канцелярским столом сидит девушка.

– Здравствуйте, – робко тянет она.

– Здравствуйте. Я ваш новый начальник, звать меня Андрей Николаевич. Вы будете моим помощником?

– Да. Я здесь секретарем...

– Как вас звать?

– Татьяной Юрьевной.

– Прекрасно. Так вот, Татьяна Юрьевна, покажите мне мой кабинет и вызовите того человека, который замещал во время болезни главного энергетика... – Инженера Каримова? Но его нет... Он по семейным обстоятельствам...

– Хорошо, но кто нибудь может мне обрисовать всю обстановку на заводе?

– Да, инженер по сетям Лидия Павловна...

– Хорошо, зовите ее сюда, а потом пригласите ко мне бухгалтера отдела и экономиста.

Я закончил работу где то около девяти вечера и приехал на автобусе домой. Около забора сидела скрюченная фигура, со знакомыми четырьмя чемоданами.

– Катя?

– Андрей Николаевич, простите, это опять я.

– Вижу. Что произошло?

– Я сбежала из общежития...

– Почему?

– Там невозможно жить. Там все гниет, а ванна и туалет на весь коридор и в таком виде... даже воды горячей нет. Я получила страшную комнату с полу обвалившимся потолком и только устроилась, как в дверь стали ломиться мужики, чтобы познакомится... От всех разит перегаром, а один даже вышиб дверь. Хорошо хоть какие-то женщины отбили... Решила поехать к вам. Вы теперь только один здесь... знакомый.

– Давно ждешь?

– Примерно четыре часа.

– Пошли домой.

Пришлось потащить ее чемоданы.

С приходом Кати дом начал оживать. Она заняла спальню и я, уже свалившись на диван в гостиной, долго слышал за старыми стенами стук, скрип, плеск воды...

Кто то тряс меня за плечо. Открываю глаза и вижу Катю.

– А... Уже на работу?

– Да нет. Пойдемте поужинаем, я там приготовила кое что.

– А сколько время?

– Пятнадцать минут первого.

– Ой, поешь без меня, мне завтра рано вставать.

– Мне тоже.

Ну настырная, стоит и явно не собирается уходить. Я неохотно поднимаюсь, демонстративно зеваю.

– Андрей Николаевич, идите в ванную, вымойте руки, – и сказала таким требовательным голосом, что меня неведомая сила потащила прямо в ванную.

На столе хлеб, колбаса, сыр и несколько помидор. Мы с Катей уплетаем это, все запивая чаем.

– Так вы сегодня были на работе? – спрашивает меня она, как бы между прочим.

– Был.

– Ну как там?

– Ничего.

– В общежитии мне сказали, что на заводе была авария, пострадало несколько человек.

– Прорвало трубу. Один рабочий попал под струю пара, остальные разбежались.

– Рабочий очень... пострадал?

– Да.

– Ужас какой. А вы от сюда сразу... ну после того как мы расстались, пошли на завод?

– Меня вызвали.

– Как вызвали? Вы же только приехали.

– Вот так. На заводе не было энергетика и пришлось мне сходу выполнять его обязанности.

– А я все пропустила в связи с этим обустройством...

– Завтра все увидите.

– А там... страшно?

Я понимаю, это она про завод.

– Привыкните.

Катя допивает стакан.

– Я завтра с вами пойду. Вы меня разбудите?

– Разбужу, если не просплю сам... Пойдемте лучше спать, время уже второй час.

– Вы идите, отдыхайте, я вымою стаканы.

Сегодня появился инженер Каримов. Худенький татарин сидел передо мной и отводил глаза в сторону.

– Так что же все таки здесь происходит, Гулям Шакирович?

– Вы о чем, о вчерашнем... или так...?

– Не только о вчерашнем. Я просмотрел кое какие бумаги за последние три года и... понял, что очень слаб в математике. С одной стороны, предприятие потребляло минимум энергии и даже наш отдел получал большие премии за экономию, с другой стороны, мы все время получали дотацию на перерасход энергии. Что происходит?

– Это..., ну... чтобы мы получали зарплату на уровне завода. Специально была разработана такая система, чтобы министерство и комитет могли видеть наши успехи в экономии..., а те в свою очередь выделяли нам средства на модернизацию оборудования и это шло на погашение перерасходов.

– Выходит, замена трубопроводов, ремонт колодцев и отепления магистралей не осуществлялась, все шло на погашение долгов по энергетике?

– Выходит так.

– Ну хорошо, теперь по группе "Б", мы получали дополнительную премию за ликвидацию отходов производства. По цифрам, это сотни тонн сырья. А это что такое? Разве наш отдел должен заниматься такими вещами?

– По технологии производства, отходы мы должны сжигать в нашей котельной и получать дополнительные мощности..., но... какой идиот будет это делать, если эти отходы при сгорании плавятся и засоряют или замасливают колосники, нагревательные трубки и поддувала. Вот и приходится, отвозить все эти полиолы на свалку и там их сжигать. Все это естественно повесили на нас.

– Полиолы, это что?

– Ну... это и есть химические отходы. Мы основную продукцию высылаем заказчикам, а это остатки после реакции...

– Здесь же, в документах их на миллионы тонн.

– Так оно и есть, ежедневно завозим на свалку до десяти тонн, за месяц скапливается несколько сотен. Все сразу и сжигаем.

– А нельзя эти полиолы, ликвидировать как-нибудь по другому...?

– Приезжали ученые, пытались нам помочь..., но потом потихонечку отваливали. Нам оказывается выгодней сжечь, чем продать. Ведь для этого надо расширить производство, ввести дополнительную очистку сырья и... найти заказчика. А это как раз никто не мог сделать.

– Вернемся к вчерашней аварии. В третьем цехе потери пара от негерметичных соединений или свищей составляют пять процентов...

– Так это везде так, если не больше. Давление пара гоним до шести атмосфер, цеха получают пять, а кое кто даже три... кругом потери...

– А с городом как?

– Что с городом? Там коммунальщики. Мы им отваливаем горячую воду, почти до шести атмосфер, а как они там дальше... это уже их дело.

– У меня на столе докладные, справки, записки, за три года, это сплошные жалобы на плохую систему отопления домов, заниженную температуру и недостаточное давление для верхних этажей. В чем виноват завод?

– Ни в чем. Мы даем по требованиям и инструкциям температуру воды и давление в зависимости от погодных условий. Однако из-за плохого отепления магистралей, из-за того, что трубы почти сгнили и везде течи, давление и температура перед домами падают...

– И в этом виноват город?

– Естественно.

– А город получает дотацию на ремонт и обновление магистралей?

– А как же. У них в бюджете это заложено. Однако... заложить то закладывают, а денег выделяют мало.

– Что же, спасибо. Можете идти.

Он уходит, а у меня на душе становиться муторно и противно. Кругом все плохо. С чего начинать, даже не знаю.

Позвонил Виктор Владимирович.

– Андрей Николаевич, привет. Ты не забыл, что после завтра мы едем в тайгу на охоту?

– А какой сегодня день недели? Чего то я совсем спутал календарь.

На той стороне провода смешок.

– Сегодня четверг.

– Вот, черт. Нельзя ли забронировать место в машине на двоих?

– А это кто, мужчина или женщина?

– Женщина.

Трубка хмыкнула.

– Ну и хватка у тебя, главный... Здесь без году неделя, а уже кого то закрутил. Ладно, шучу. Конечно найдем. Потеснимся и найдем. Небось она тоже первый раз. Я так уж и быть для нее ружьишко найду.

– Договорились.

– Андрей Николаевич, тут ко мне в цех пришли твои ребята проектировщики. Говорят по твоему распоряжению. Хотят ставить диафрагмы на пар и воду. Давай договоримся, запланируй поставку диафрагм в конце года.

– Почему?

– Я проведу плановую профилактику оборудования. Это очистка всех труб реакторов от налетов и окисления. Вот тогда цех не будет работать и ты спокойно сделаешь свое дело. Это лучше чем прерывать процесс и ставить меня на рога, как ты думаешь?

– Думаю, что может ты и прав.

– Заметано. Тогда жди меня с машиной в субботу утром у своего дома в шесть часов.

– Так рано.

– На охоту ездят еще раньше, но для новичка сделаем скидку.

Катя пришла домой вся измотанная. Она устало свалилась на диван и закрыла глаза.

– Что так поздно? – спросил я.

– Сдавала смену, а потом обмывала назначение.

– Поздравляю. И куда же ты устроилась?

– Меня назначили сменным инженером в третий цех.

– А где обмывали?

– В "Ласточке", только ты не думай, я не пила. Немного пригубила. Здесь оказывается такая традиция, поступление первый раз на работу, первая получка, первое наказание и первая премия – все обмывается. Все мастера, инженеры и даже начальник участвовали в попойке и конечно на мои деньги. Я промотала половину аванса, выданного мне там... в столице.

– Как же ты добралась до дома? Тебя кто-нибудь подвез?

– Нет, все упились так, что по моему лыка не вяжут, пришлось бросить их и самой на автобус сюда.

– Есть хочешь?

– Нет. Мне бы помыться и спать...

– Мы в субботу с тобой едем на охоту.

Катины глаза сразу раскрылись. Она недоуменно таращится на меня.

– Куда?

– На охоту. Начальник первого цеха любезно приглашает нас вдвоем на это мероприятие.

– Но я же ничего там... не могу. И потом, убивать зверюшек... Бр... Это мерзко.

– Так поедешь или нет?

Она опять закрыла глаза. Пауза длилась недолго.

– Поеду.

– Я пойду приготовлю тебе ванну.

– Будь, пожалуйста, любезен.

Когда я вернулся в комнату, Катя спала крепким сном. Пришлось снять с нее туфли и накрыть чехлами от кресел.

Сегодня суббота. Я не выспался и мысленно ругаюсь, зачем согласился на эту авантюру с охотой. Катя, по моему, тоже в таком же состоянии, ходит по дому в халате как сонная муха. Мы выпиваем крепкого кофе и она убирается в свою комнату, чтобы привести себя в порядок.

Точно в шесть, на улице раздается гудок автомобиля. Я выглядываю в окно, перед оградой виднеется крыша "виллиса"

– Катя, за нами приехали.

– Я готова.

Она стоит передо мной в брюках и куртке.

– Ну как? – требовательно смотрит она на меня, потом разворачивается вокруг оси.

– Нормально.

Она нахмурилась и уже недовольная сказала.

– Пошли.

Мы подошли к "виллису", перед нами любезно щелкнула передняя дверца и просунулась голова Виктора Владимировича.

– Девушку ко мне, на переднее кресло, а вам Андрей Николаевич – назад.

В машине на заднем сидении, еще один охотник, я его видел на совещании, по-моему это начальник отдела снабжения.

– Здравствуйте.

– Здравствуй, Андрей Николаевич.

Он протягивает руку. "Виллис" срывается с места и мы несемся по пустынным улочкам города.

Исчезли последние строения, тут же кончился асфальт дороги и мы запрыгали по неровной грунтовке. Чахлый лес замелькал справа и слева. Через километра два, этот лес превратился в черно-угольные палки, торчащие из пепельной земли. Смотреть на такое зрелище было весьма жутко.

– Что это? – c тревогой спросила Катя. – Был пожар...

– Нет, – ответил Виктор Владимирович. – Это хозяйство Андрей Николаевича.

– Мое? – изумился я.

– Да, твое. Через пару километров будет поворот на свалку, где сжигаются отходы завода. Вся гадость, которая выделяется при горении, на километров двадцать уничтожила тайгу. Мы как раз поедем по периметру этого безобразия, сам увидишь.

– Какой ужас, – воскликнула Катя.

– Но ведь рядом город. Как же он то? – удивляюсь я.

– Ни как, метеорологи дают нам сводку, когда ветер дует на север, вот тогда и поджигаем. Все несет в леса...

– Неужели, город ни разу не пострадал? Он же почти рядом со свалкой.

– Михалыч, ты слышишь, скажи главному энергетику, были такие случаи или нет? Ведь ты давно здесь живешь.

Мой сосед заворочался, заглядывая в окошко.

– Было два раза. Последний раз было семь лет назад. Ветер резко переменился и все понесло на город. Первым стоял завод его сразу окрасило в черный цвет, потом пострадали и дома. Помню, сразу объявили тревогу, все попрятались, кто где мог, все равно четырнадцать человек умерло, а потравилось больше сотни.

– А первый раз? Были жертвы?

Михалыч долго сопел.

– Так ведь... то первый раз, давно было. Кажется сотни три погибло.

– Сотни три, – Катя в ужасе.

– Так не все поняли что произошло и система предупреждения не вовремя сработала.

– А сколько тогда отравилось? – спросил я.

– Тысяча наверно будет.

– Представляю, эта же гадость наверно оседает в организме человека, ее долго не вывести...

– Так наверно и было, поэтому помирали люди. В течении года потом много померло. Мы с женой тогда спаслись тем, что все окна и двери в квартире подготовили к зиме, заклеили, утеплили, зашпаклевали что могли.

– А остальные, не могли?

– Так кто рассчитывал... Многие даже на улицу повыскакивали ради любопытства, кто по городу шлялся, кто куда. Некоторые от дыма под деревья прятались, по кафе, забегаловкам...

– Сейчас будет поворот на свалку, – предупредил Виктор Владимирович.

Мы действительно подъехали к стрелке указателя, где красовалась закопченная надпись: "Свалка. 2км.".

– Не хочешь съездить, посмотреть на свое хозяйство? – спросил начальник цеха.

– Нет. Еще успею.

– Это точно, но тебе надо обязательно побывать здесь.

Машина берет вправо и мы петляем по дороге вдоль мертвого леса.

– Здесь, конечно, зверья нет? – спрашивает Катя.

– Нет. Здесь даже вода отравлена. Михалыч, расскажи как вы последний раз реку спасали.

– Да чего хорошего то... Некоторые изуродованные, мертвые деревья попадали и перекрыли речушку впадавшую в Енисей, а тут подожгли отходы и на поверхности речушки образовались плавучие пятна смолы. Их и понесло течением на преграду, а там... Вода под деревьями проходит, а смола все больше и больше скапливается и скапливается у древесины. Получилась толстенная подушка, почти пол метра толщиной и длинной, не помню, толи двести метров, толи сто пятьдесят. Хуже всего, что после того как отходы сгорели, это месиво медленно затвердевало и образовался черный блестящий мост. Осенью от дождей, уровень воды в речушке поднялся и естественно из-за такой плотины, затопило берега и понесло в Енисей почву, деревья и самое основное, всю нашу грязь.

– А что, до этого, не несло ничего в Енисей?

– Несло, но все по норме. Речушка до того как впадает в основное русло, километров тридцать по тайге петляет, все ее берега покрыты коркой затвердевшей смолы. Те остатки, что проскальзывают в Енисей, просто выглядят как маслинные пятна на воде. Нам много было предписаний по этому поводу, но пока отбивались...

– Ты расскажи про "Свитязь", – настаивает Виктор Владимирович.

– А чего рассказывать, они первые панику подняли. Шел их буксир с баржей вверх по течению и напоролись на такое плывущее навстречу пятно. То, что борта покрылись пленкой смолы, это ничего, а то, что забило трубы забортной воды это посложнее. Пришлось им встать под берег и ждать помощи. Наша смола подленькая по своим свойствам. Она очень медленно твердеет и это сразу сказалось на рубашке охлаждения движка буксира. Потом была комиссия, мы оплатили пароходству неустойку и все осталось по-прежнему. Каждый месяц сжигаем отходы и добиваем тайгу. За нашим городом давно уже образовалась мертвая зона.

– Вы ту плотину разбивали? – полюбопытствовал я.

– Нет взорвали. Армию подключили, те на самолетах подлетели и разнесли все к чертовой бабушке.

– Слышишь, Андрей Николаевич, – подает голос Виктор Владимирович, теперь ты владелец мертвого царства. Полюбуйся на свои земли.

Теперь с боку дороги стоял черный, блестящий от смолы, лес, без единого листочка или пучочка травы.

Наконец въехали в зеленую тайгу, дорога покрутившись среди моря зелени, нас вывела к побережью реки и тут "виллис" остановился.

– От сюда и начнем, – сказал Виктор Владимирович. – Михалыч, доставай ружья.

– В кого будем стрелять то? – спросил я.

– А в кого придется. В гусей, уток, медведей, волков, кого увидим.

Мы выходим наружу и снабженец выдает нам по ружью и патронташу. Катя с опаской берет ружье и со всех сторон оглядывает его.

– А как... стрелять?

– Очень просто, вот здесь скоба, нажимаете ее и переламываете ружье, загоняете два патрона и опять все возвращаете на место.

Он показывает на своем оружии, тоже делаю и я. Катя повторяет движения, осторожно вгоняет патроны и с опаской запирает ствол.

– И теперь можно...

– Конечно.

– Собаку бы..., – тоскливо тянет Михалыч. – Последняя собака умерла у Тоньки Померанцевой. Она лечила травами ее почти год. Все равно...

– Тоже, как и город попала под дым? – осторожно спросила Катя.

– Да нет, в позапрошлом году. За зайчишкой погналась, а тот... в мертвый лес. Вернулась псина, ноги в смоле, а морда вся зареванная. Первый раз видел как собака плачет крупными слезами. Девушка, ты поосторожней с ружьем то..., не надо на человека. Вот так. Пойдемте, может кабана снимем. За речкой еще есть такие дикие свиньи.

Тайга приняла нас настороженно. По поваленным деревьям перебрались через речку и сразу попали под вопли встревоженных птиц. Я и Катя идем по тропке последние, Михалыч первым. Он выводит нас к болотцу и останавливается.

– Сейчас вы спрячетесь в лежках и будете сидеть там тихо-тихо, шепотом говорит он. – Я покажу кому куда. Как зверь появится на этом болотце, так стреляйте...

Мне досталась яма, от вывороченного дерева, выложенная высохшими лапами ели. Катю спрятали недалеко, на изуродованный ствол сосны, где можно было сидеть, а начальника цеха увели подальше.

Прошло около часа. Тишина. Я не выдерживаю.

– Катя...

Осторожно приподнимаюсь из лежки и передвигаюсь в сторону дерева. Катя бессовестно спит, зарывшись в свою куртку и скрючившись между уродливых стволов. Ружье спокойненько висит на сучке. Я не стал ее будить и вернулся на свое место.

Кабан вынырнул с фырканьем и топотом из леска и замерев, осторожно огляделся. Потом затрусил рысцой по болотцу, горбом выглядывая из травы. Я прицелился и никак не мог поймать в прицел эту дергающуюся серую цель. Наконец нажал на курок. Грохот выстрела потряс меня. Загомонили птицы, эхо треска пронеслось над тайгой. Звон прошел в ушах и тут же раздался звук еще одного выстрела. Кто это, Катя, начальник цеха или Михайлыч?

– Попал...

Это вопль Виктор Владимировича.

Я выскакиваю из лежки и недалеко на земле вижу Катю, потирающую руки. Она испуганно уставилась на меня.

– Я... все прозевала?

– Ты просто хорошо спала.

– Достань ружье.

Я посмотрел на верх, по-прежнему оружие висело на сучке.

– Ты что, свалилась?

– Вроде ничего. Упала удачно... Куртка спасла, лопнула, когда повисла на сучке.

– Идите сюда, – слышим вопли Виктора Владимировича. – Я подстрелил его.

Я залез на дерево, снял ружье и спустившись, потрогал Катину куртку.

– Да... Тебе повезло...

– Вижу... Ты только не говорим им, что я спала... Неудачно спрыгнула...

– Хорошо, пошли. А то, Виктор Владимирович горло надорвет...

Около мертвого кабана уже стоит Михалыч и задумчиво рассматривает зверя. Начальник цеха прыгает рядом и радостно рассказывает.

– Слышу выстрел, а потом, батюшки... кабан несется почти ко мне. Я его снял... сразу в лоб...

– Тварь то, больная, – прерывает его снабженец.

– Да чего ты говоришь?

– Посмотри на шерсть. Видишь лысины, это не протерто, это волосы выпали. Зверина побывала на той стороне реки в мертвой тайге.

Теперь и я замечаю блестящие плешки кожи раскиданные по телу животного, а на конечностях ног застывшие корки черной смолы. Виктор Владимирович тоже все разглядел и расстроился.

– Да что же такое творится? Делать то, что с ним?

– Бросим здесь. Птицы и другие подберут.

– Неужели и мясо плохое? – ежится Катя.

– Кто побывал там..., тот уже отравлен...

– Зачем же он через реку то...

– Не знаю. Может инстинкт. Там раньше жили его предки. Этого кабана выгнали из стада, он один шатался по тайге.

– За что его выгнали...?

– Болен...

Охота явно расстроилась.

– Может здесь все звери так?

– Попадали и раньше. Нам просто не повезло.

– Пошли к машине, ребята, – предлагает расстроенный начальник цеха.

– Правильно мыслишь, Виктор. Пора уже полдничать...

Полдник, как заправский обед. Три бутылки водки, запеченная кура, палка колбасы и несколько помидор, оказались на траве у переднего колеса машины.

– Это все нам? – удивляется Катя. – Столько водки не распить же...

– Как так? – хмыкает Михалыч. – Мужикам по бутылке, а даме... Я тут, как только Виктор сказал мне, что будет дама, достал вино. Старое вино, уже лет пять в загашнике лежало. Во.

Михалыч выдергивает из под сиденья газика "Спотыкач" и торжественно ставит перед Катей.

– Это мне? Да вы что...

– Катя, – пытаюсь остановить ее, – тебе старались сделать приятное...

– Хорошо, я попробую. Но все равно, столько водки, как же мы домой приедем?

– Нормально. Виктор будет от такой дозы трезв как стеклышко. Я то уж его знаю. Правда, Виктор?

– Ага. Ну тронули, ребята. Михалыч, где там стаканы? Начнем охоту...

Мы начали очень резво. Катя пригубила немного "Спотыкача" и поморщилась.

– Да это же почти водка, какое вино.

Мужчины же опрокинули по стакану водки, за прекрасных дам.

– Михалыч, – начал разговор Виктор Владимирович, – потрави-ка нам о чем нибудь. Ты так много знаешь...

– Ладно. Специально для дамы. Слушайте. В этом испоганенном клочке тайги, где жгут наши отходы, находятся несметные сокровища... – Начальник цеха хмыкнул и стал разливать водку по стаканам. – Давно это было, кажется после первого случая, когда наш городок подвергся налету этой погани..., от горящей свалки отходов. А все начиналось так. В Иркутске что то такое крупное ограбили. Шесть бандитов с рюкзаками на плечах, спасаясь от милиции, вышли на наш городок. Эту речку, возле которой мы пируем, перекрыли солдаты, а с той стороны, где мы живем – гнали грабителей специальные отряды. Так вот... попытались ребята с рюкзаками сунутся сюда и никак... Постреляли. Не прорваться в тайгу. Пошли тогда они в этот черный лес и пропали...

– А что же все таки украли, известно? – поинтересовался я.

– Да так..., к нам приходили слухи. Москва готовила в Иркутске выставку драгоценности двадцатого века. Так вот эти драгоценности и свистнули, и похоже они находятся здесь рядом.

– Неужели так и не нашли? – спрашивает Катя.

– Нет. В эти леса организовывали экспедиции. В специальные скафандры одевали людей, да и любителей поживится было много..., кутались во всякую дрянь и смело туда... В общем все бес толку. Те кто в скафандрах пришли измочаленные, смола то не везде засохла, на ногах пудовые наросты, еле выбрались, а любители... никто не вернулся.

– Как же тогда бандиты?

– Вот и пойми ты как. Исчезли как дым. Я представляю что там было. Человеку становилось плохо, потом тошнило, кружилась голова и когда он обессиленный падал в липкую грязь, то уже не поднимался. А дальше, после следующего сжигания наших полиолов, на них наносился слой смолы, потом еще... еще, все постепенно твердело и получалась герметичная кукла в черном панцире. Сохранность на века.

– Дамы, мужчины, выпьем за то чтобы таких безобразий на нашей земле не было, – предложил тост Виктор Владимирович.

От всего этого услышанного у меня на душе было муторно. Какого дьявола меня так тщательно просвещают во все эти гадости. Как будь то от меня зависит, уничтожать отходы или нет.

Но мы, кроме Кати, выпиваем свои стаканы и усиленно грызем куру. Катя словно подслушала мои мысли.

– Но ведь эту дрянь, даже если прекратить сжигать отходы, с этой земли можно вывести через тысячу лет.

– Зачем через тысячу, за пол года можно. Подогнать технику, снять весь зараженный слой земли вместе деревьями и где-нибудь его похоронить.

– Опять забивать складки земли пакостью.

– А разве есть другой вариант?

Я с удивлением обнаружил, что не пьян... ну чуть-чуть и похоже мои собутыльники тоже. Михалыч доливает остатки бутылок по стаканам и... достает из машины еще три бутылки.

– Ребята, вы не того? – отреагировала на это Катя.

– Не бойся, мужики крепкие.

Глядя на новую порцию водки, мне вдруг расхотелось ее пить.

– Я пас. Больше пить не буду.

– Чего так? А я за тебя только что перед дамой положился...

– Не хочу, да и все.

– Ну-ну... Как хочешь. Нам с Виктором больше достанется. Давай, Витя, выпьем ее проклятую, за то, чтобы новому молодому поколению жить в других условиях.

– Давай, Михалыч.

Они выпили и смачно закусили колбасой. Потом начали заполнять стаканы опять. Вот теперь то я почувствовал, что стал косеть.

– Я пойду ополоснусь...

Кивнула только Катя. Михалыч лишь хитро прищурил глаз.

– Ты ее макни голову то... в речку, эта вода волшебная, от нее хорошие мысли появляются. – потом словно забыл обо мне, повернувшись к собутыльнику. – Дернули, Витя, за наших детей...

– Дернули.

По моему начальник цеха тоже начал бурно косеть. Я встал и пошел к берегу реки. Набрал в ладони горсть воды и вылил на голову. Полегчало. Вода была холодная и пахла тиной. Сел на поваленное дерево и задумался.

– Это они специально устроили для тебя спектакль?

Рядом стояла Катя, она очень тихо подошла сзади.

– Похоже.

– А зачем?

– По моему, они хотят моими руками покончить с этим безобразием.

– Почему же они сами этого не хотят сделать?

– Этого я не знаю.

Катя села рядом.

– Здесь оказывается очень страшное место. Это я осознала сегодня. Меня этот показ... ужаснул.

– Меня тоже.

– Что же теперь делать?

– Если бы я мог знать.

– Тебе не плохо?

– Нормально.

– Твои друзья напились, а обратно надо ехать. Может ты поведешь машину?

– Конечно. Только отдаст ли мне Виктор Владимирович руль. Он хвастался, что в любом виде поведет машину.

Мы замолчали, глядя на подвижные воды речушки.

Все таки мужики упились, допив даже Катин "Спотыкач". Виктор Владимирович спал, а Михалыч смотрел на меня осоловелыми глазами.

– Витька то... спит... По...еха...ли...

– Поехали. Давай помогу залезть.

– Нет... Сначала Витьку.

С трудом заталкиваем начальника цеха на заднее сидение, туда же пробрался своим ходом и сам Михалыч. Мы с Катей устроились впереди и поехали домой, оставив на берегу реки семь пустых бутылок и остатки еды.

Все воскресение мы с Катей отсыпались за нервную неделю.

Рабочий день начался с выволочки. В воскресение хулиганы пробрались в насосную станцию, обслуживающую подачу холодной воды в пятиэтажки города и разобрали два насоса, утащив от туда двигатели.

– Андрей Николаевич, – выговаривал мне генеральный директор по телефону, – что за безобразие. Ни в городе, ни на заводе нет запасных насосов. Как нам теперь прикажете обеспечит подачу воды в дома. Там народ бушует...

– Простите, а я то здесь причем. Это дело милиции и городского хозяйства. Милиция должна разыскать хулиганов и вернуть двигатели, а город должен иметь свой запас насосов на аварийный случай. По моим данным, на складах завода и у нас в отделе не должно быть тех типов насосов, что применяет город.

– Запомните, вы главный энергетик завода...

– Заместитель, вы хотели сказать...

– Не перебивайте, с сегодняшнего дня я подписал приказ о назначении вас исполняющим обязанности главного энергетика и отныне, вы не только старший на заводе, но фактически и в городе. Все эти городские службы – фикция. Они зависят от нас, питаются нами и все, что по крупному возникает в городе, должно касаться нас. Я не говорю, о тех ЖЭКах и конторах, что заправляют водопроводчиками и электриками, все мелочи с задержками по водоснабжению и электропитанию они должны справляться сами. Ваше же дело, обеспечить в домах подачу тепла, воды и электроэнергии. Запомните, это вам не крупный город со своим сложным хозяйством. Это город при заводе. Все чиновники города занимающиеся энергоснабжением понимают это и должны беспрекословно вам подчинятся.

– Когда я нанимался к вам, об этом не было ни слова.

– Слов не надо. Сейчас лучше обеспечьте подачу воды в дома.

Вот и все, трубка брошена. Мне ничего не осталось, как вызвать своего помощника, обиженного на жизнь Каримова Гуляма Шакировича.

– Гулям Шакирович, вы мне говорили, что наше дело подать давление горячей или холодной воды до кварталов города, остальное дело коммунальщиков, не так ли?

– Так.

– Причем тогда здесь насосная станция, какого то квартала? Разве это не принадлежность города?

– Сложный вопрос, Андрей Николаевич. Конечно города, но..., я же вам говорил, в городе ничего нет и они как нищие тянут лапу к нам. Те деньги которые они имеют, идут только на оплату ЖЭКов. Поэтому фактически городом заправляет не исполком, а директор нашего завода.

– Все ясно. Тогда забирайте со склада насос ЖН-202, везите на эту чертову станцию и произведите монтаж.

– Но, Андрей Николаевич, это же мощная штука, она просто порвет все обветшалые магистрали.

– Чтобы не порвала, сделаешь две вещи. Нужно вытащить все насосы из станции и заменишь их одним. Кроме этого, поставьте предохранительный клапан, чтобы ночью действительно не разорвало трубы...

– А слив куда?

– В канализацию. И еще, закажите у снабженцев нормальные насосы. Все то, что мы поставим, это времянка.

– Понял. Сейчас выезжаю.

– Нет, вы лучше оставайтесь на месте, отправьте в город кого-нибудь другого. Я хочу съездить на свалку, где сжигают отходы, посмотреть, что это такое... Поэтому, оставайтесь здесь пока за меня.

– Хорошо.

– Как можно добраться до туда?

– Очень просто. Наша бригада, собирается у проходной завода к десяти. Там полигонщикам как раз дают машину.

– Что это за наша бригада?

– Это те рабочие, что по штатному расписанию принадлежат нам и должны работать на свалке. Там в связи с большой вредностью, им положено работать четыре часа. Вот с десяти до двух они и вкалывают.