355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Евгений Истомин » Трава на пепелище » Текст книги (страница 2)
Трава на пепелище
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 06:53

Текст книги "Трава на пепелище"


Автор книги: Евгений Истомин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Он как раз допивал второй кувшин под неторопливый рассказ Мака об одном из заданий, когда двери «Серебряной чаши» отворились и в бар вошел Гир Торон в сопровождении двух старейших воинов «Царской смерти».

Все «мертвецы» независимо от степени опьянения разом вскочили на ноги и подтянулись. Легендарный «мертвец», страж (глава) Клана, твердым шагом, звонко выбивая искры подкованными сапогами, приблизился к столу. Человек невероятно огромных габаритов, и даже старость не смогла пригнуть его к земле, Рекс, большой мужчина даже для хотов, был на полголовы ниже Торона. Единственный глаз угрюмо и по-прежнему зорко осмотрел присутствующих, второй закрывала повязка, и никто не знал, какая страшная рана скрывается под ней. Поговаривали, что рану оставил нынешний магистр Ордена чистильщиков, когда оба были еще новичками, впрочем, это могло быть лишь красивой легендой.

– Простите, что не позвал вас, командир, – пролепетал Мак, – но я не думал, что вы сможете прийти.

– Почему бы мне не заглянуть на праздник моих ребят? – хрипловатым и странно тихим для такого человека голосом проговорил Гир Торон. – Найдется местечко?

– Конечно… Разумеется.

Тут же перед присевшими во главу стола старшими «мертвецами» появились лучшие вина и закуски. Спутники стража Клана быстро прониклись праздничной атмосферой, сам же он сделал лишь небольшой глоток, после чего стал подсаживаться то к одному, то к другому и тихо беседовать.

Рекса страж перехватил в момент, когда тот окончательно договаривался с официанткой о времени и месте встречи.

– Рекс Карн, – проговорил Торон, подсаживаясь.

– Да командир.

– Я передал твои чертежи ребятам из Столичной Академии. Ты молодец.

– Спасибо. Я стараюсь.

– Знаю, и у тебя получается. Я помню твоего отца, он бы гордился тобой. У нас положена неделя отдыха между поручениями, но ты сделаешь мне одолжение, если отправишься на новое задание в ближайшее время. Все старики заняты, а дело важное, сам царь просил меня побыстрее разобраться с этим.

– Конечно, я готов в любое время. В чем дело?

– Нужно отправиться и выяснить, кто стоит за порочащими нас листовками. Обитатели Стены могут зашевелиться, и, думаю, не стоит говорить, что это нежелательно.

– Готов выехать прямо сейчас, командир.

– Хорошо бы, но разве может быть что-то важнее ночи с этой красоткой? – Старик улыбнулся.

– О чем вы? – смутился Рекс.

– У меня один глаз, но я многое вижу. Жду тебя завтра… м-м-м… вечером… у себя для получения дополнительных инструкций.

– Я буду.

– Куда ж ты денешься?

Гир Торон еще раз поздравил юбиляра, пожелал всем приятного вечера и ушел.

Рекс же решил не терять понапрасну времени, подхватил официантку и направился на второй этаж «Серебряной чаши», где всегда имелись уютные номера для подобных случаев.

Пианино им вслед зазвучало веселей и задорней. «Хорошо, – подумал Рекс, – что мы не поддались на новое веяние из Велетрии, механическое пианино, оно не так поддерживает нужную атмосферу, как живой музыкант». Ему вторили скрипка, гитара и флейта, деревянный пол бара застонал под ногами пустившихся в пляс гостей.

Развязывая шнуровку рубахи на нежной груди девушки, краем уха Рекс Карн услышал, как внизу затянули пьяные песни древних хотских охотников. Он усмехнулся. Вечеринка удалась.

3

Велетриец Леоний Лайарон осторожно укрепил мачту на модели парусного судна, соединил миниатюрные канаты и, сверившись с чертежом, удовлетворенно кивнул.

Готово.

Смахнув пот со лба, он подошел к окну избушки, служившей ему и мастерской, и лабораторией.

За окном выли волны, врезаясь в могучие скалы и разбиваясь на тысячи брызг. Отдельные брызги долетали до стекла, уныло стекая вниз и стремясь побыстрее вернуться в океан.

Раздался скрип двери и нежный голос любимой женщины.

– Последнее время ты каждый вечер пропадаешь здесь, – произнесла она.

Леоний обернулся. Дера Сивия была потрясающей красоты хоткой с длинными темными волосами, округлыми женственными формами, милыми чертами лица и огромными влажными карими глазами, в которых сейчас светилась тревога.

Велетриец улыбнулся, подошел и обнял жену:

– Я беспокоюсь, любимая. Вчера разговаривал с Грагом…

– Это тот хмурый парень, которого ты просил отвести твой доклад в Царскую Академию?

– Да, но хотские ученые молчат. Впрочем, было бы странно, если бы они прислушались к бывшему ученому-велетрийцу.

– А письмо, которое ты направил в Академию Паламина?

– О, оттуда никакой реакции уже четыре месяца. Велетрийцам мои размышления тоже не нужны.

– Глупцы. – Дера стукнула кулачком по столу.

– Я думаю, правильно ли мы поступаем, любимая, начиная такую опасную игру с двумя державами? Если они решат взяться за нас… как же дети?

– Если ты уверен в своих выводах, то мы справимся, – твердо произнесла Дера. Она могла быть нежной и кроткой, но, когда необходимо, превращалась в человека, вырезанного из камня. Возможно, именно сильный характер, а не только внешняя красота являлась причиной той любви, которую Леоний испытывал к ней.

Велетриец встретил юную хотку двадцать лет назад, когда молодым студентом, влекомый научным интересом, отправился изучать жизнь обитателей Великой стены. Какой же наивный он был тогда! В первую же неделю он стал жертвой разбойников и чуть было не погиб, но восемнадцатилетняя дочь одного из главарей предотвратила расправу, забрала его себе в качестве раба и на следующую же ночь отпустила. Леоний вернулся в родной город, но ему не давал покоя образ прекрасной спасительницы. Спустя год он отправился на ее поиски, во время которых снова чудом избежал смерти, но девушку нашел. Молодые любовники бежали, однако смешанной паре не было места ни в Хоте, ни в Велетрии, и они остались жить среди скал Стены.

Вот уже двадцать лет прошло, но ни один из них не пожалел о содеянном, хотя они частенько посмеивались над своей приторно романтичной историей, точно со страниц слезливого романчика.

– Спасибо, – искренне произнес он.

Женщина улыбнулась и строго заметила:

– Давай заканчивай здесь и идем обедать, отшельник. Кстати, к тебе хотел зайти Бор перед уходом.

Леоний кивнул, и жена вышла. Через секунду в дверях появился молодой хот. В свои девятнадцать он был уже гораздо выше и мощнее сорокалетнего Леония.

– Отец, – произнес Бор, – можно войти?

– Конечно.

Леоний не был настоящим отцом парня, к сожалению, пара вообще не могла иметь детей, а кто из них в этом виноват, они предпочитали даже не думать. Может, оно и к лучшему, ведь полукровка был обречен на пожизненное существование в пределах Стены, внешний мир был закрыт для такого человека сразу после рождения, и в этом Лайарону, как и его жене, виделась чудовищная несправедливость, сродни дикости.

Бора Леоний с женой подобрали еще младенцем, после того как дилижанс-самоходку, в котором тот ехал с родителями, разграбили, а самих родителей убили. Бор уже с десяти лет знал эту историю, как и то, к какому народу принадлежал, а к какому принадлежал его приемный отец. Знал он и то, как относятся друг к другу их народы. Не был бы Леоний дипломированным учителем, если бы не объяснил своим семерым приемным детям мироустройство. Но знания эти нисколько не поколебали привязанности Бора к своим новым родителям… единственным родителям.

– Это они? – кивнул Бор на пять черепов, выстроившихся в ряд на полке.

– Да, – отозвался Леоний.

– Старые или новые?

– Старые, конечно. Новые тела я захоронил, не буду же вынимать черепа из свежих трупов! А эти – уже история.

– И сколько им? Когда они умерли?

– Около сорока лет назад.

Бор присел на корточки перед моделью парусника, покоившегося за стеклянной витриной.

– А это корабль, на котором они разбились? Выглядит старомодно.

– Зато посмотри на его высоту, на устройство мачт. Это корабль для плавания в открытом море, а не для каботажного, как у нас. Вот взгляни, я закончил новую модель, то судно, которое разбилось пять месяцев назад. Оно такое же по размеру, как и прошлое, но только потому, что хотело остаться незаметным. Уверен, у них есть суда гораздо больше. Однако взгляни на устройство парусов. Как хитро! Никаких весел, как на наших древних судах, только ветер. А матросов там оказалось в три раза больше, и это если я всех сумел выловить. Они развиваются.

– Но пароходов у них нет.

– Пока нет, зато на борту имелись пушки. Примитивные, но пушки! Правда, у самих матросов огнестрельного оружия я не нашел.

– Ты уверен, отец, что это чужаки, а не кто-нибудь из наших? Я имею в виду оба народа.

– Помни, сын, я все-таки ученый, их черепа убедили меня в этом еще пятнадцать лет назад, когда я нашел скелеты и остатки разбитого корабля. Теперь же, когда я увидел их тела, сомнений не осталось, вдоль наших берегов время от времени появляются представители неизвестного народа. Третьего народа.

– И как они выглядят?

– Похожи на нас… на велетрийцев цветом волос, глаз, бледностью кожи, но ростом и габаритами побольше, хотя до хотов и недотягивают. Еще есть некоторые специфические черты лица. В общем, если увидишь, то поймешь.

– Так они – обычные люди?

– Без сомнения. Кем же еще им быть?

– Так почему же не заявят о себе открыто?

– А вот здесь, сын мой, и таится главный вопрос. Может, боятся, а может… В любом случае я намереваюсь собрать как можно больше информации об их существовании. Но ученые меня не слушают, потому я посылаю тебя.

Бор поднял на Леония твердый взгляд:

– Не волнуйся, отец, я все понимаю и готов.

– Будь осторожен, сын.

Юный хот кивнул и вышел.

Леоний с тревогой посмотрел ему вслед. Правильно ли он поступает, рискуя сыном? Впрочем, другого выхода нет – противостояние между народами затянулось, и это может обернуться катастрофой в случае, если загадочные гости крутятся у берегов континента не просто так…

Позабыв про обед, Лайарон извлек из шкафа увесистую книгу, прочитал название: «История противостояния Велетрии и Хоты». Когда-нибудь он закончит ее и, если ни одна из стран не захочет печатать (а так скорее всего и произойдет), напечатает сам и распространит среди обоих народов. Леоний раскрыл книгу и погрузился в чтение…

* * *

Первые столкновения произошли по летоисчислению велетрийцев в 3030 году «от сотворения мира», и в 2817 году от того же знаменательного события у хотов. К тридцатому году четвертого велетрийского тысячелетия их племена начали объединяться в небольшие государства, стала налаживаться торговля. Время от времени самые отчаянные купеческие экспедиции предпринимали попытки отправиться за Великую стену, но обнаружить проходы им пока не удавалось, и Великая стена была признана краем земли.

Но, как и следовало ожидать, нашелся человек, решившийся обогнуть гряду по воде. Надо сказать, что это было не элементарным решением: горы простирались на большое расстояние в ширину и уходили далеко в океан, становясь смертоносными рифами с северной и южной сторон континента.

И все же его экспедиции это удалось. Четыре велетрийские джонки из семи начавших путешествие спустя две недели плавания пристали к песчаному берегу земли хотов. И уже через три дня лицом к лицу столкнулись с одним из местных племен, живущих на южном побережье.

Встреча оказалась неожиданной для обеих сторон, и поначалу даже наладился контакт, но затем разразилась бойня. Что стало ее причиной, никто уже и не помнит, существует легенда, что один из велетрийцев соблазнился хотской красавицей, женой вождя, в результате все чужаки были перебиты.

Новая экспедиция отправилась спустя три десятка лет, но и ее участники погибли в чужих землях.

В общей сложности таких попыток было семнадцать в течение ста пятидесяти лет, пока наконец велетрийцам силой оружия не удалось закрепиться на территории хотов, основать крупный торговый город и продержаться там пару веков.

Это был самый плодотворный и мирный период в отношениях двух народов, именно тогда они смогли хорошенько присмотреться друг к другу, познакомиться с достижениями культур. Хотами был принят велетрийский календарь как более точный и основанный на астрономических вычислениях, по нему год состоял из двенадцати месяцев, в каждом месяце – ровно тридцать дней. Разделялись и сезоны – лето, зима, весна и осень, однако деление такое вызвано было скорее сельскохозяйственной надобностью, если учесть, что резких сезонных изменений природы на материке не происходило. Также хоты сумели перенять у велетрийцев некоторые институты, ремесла и даже привычки, не преминули воспользоваться некоторыми хотскими изобретениями и велетрийцы.

Тогда же были посеяны первые семена последующей непримиримой вражды.

Как только велетрийцы перестали покровительственно относиться к соседям и почувствовали опасность, как только хоты сообразили, что от гостей почерпнули уже все, что нужно, и ощущение трепета прошло, тогда пришло время напряженности, переросшей в маленькую войну. Результатом ее стало изгнание велетрийцев на свою сторону Стены и начало нового этапа в развитии народов, равных народов, сплотившихся перед угрозой внешнего врага в единое государство. Строились флотилии, пусть и примитивные, но способные перебросить войска на территорию противника, а большего и не требовалось, возводились крепости и заставы, разведывались горные проходы, создавались армии.

Великая война разразилась в начале весны. Молодой граф Селен Митиборский на трех шхунах напал на хотский корабль, полный крестьян, направляющихся на сезонные работы. Двенадцать женщин Митиборский забрал с собой, корабль с оставшимися тридцатью мужчинами потопил.

Царь Единой Хоты Сит Ронин III направил послов с требованием вернуть женщин и выдать дворянина. Король Велетрии Моник Пелетреицкий отказал.

Три недели семь тысяч хотских солдат переправлялись к берегу Велетрии по морю, и еще пять тысяч прошли узкими ущельями. Ни у той ни у другой стороны опыта ведения глобальных боевых действий не было, а потому велетрийцы даже не попытались помешать десантированию и вместо этого лихорадочно стягивали войска к столице. Тогда еще огромный город Велет располагался в самом центре страны, так что западную часть, по сути, оставили на произвол судьбы.

Тысячи ног хотских солдат под мерный скрип сотен запряженных волами телег, составляющих обоз, вышли на бескрайние просторы Велетрии.

Первый же встреченный ими городок оказал упорное сопротивление. Отсутствие стен компенсировалось наспех сооруженными баррикадами, но и этого оказалось достаточно, чтобы укрыться от стрел и задержать первый беспорядочный натиск. И все же численный перевес дал о себе знать. После упорной битвы хоты ворвались в город и, опьяненные кровью и первой победой, вырезали все его население до последнего младенца.

Весть об этом быстро разлетелась по Велетрии. На восток потянулись беженцы, города начали обрастать стенами. Но и хоты, штурмуя город за городом, быстро овладевали искусством войны. Кроме того, в среднем мощное телосложение давало свои преимущества в рукопашных схватках.

К Велету хоты подошли через три месяца после начала боевых действий. Из двенадцати тысяч солдат они потеряли четыре тысячи убитыми и ранеными, так что, пройдя насквозь полстраны, хоты сохранили многочисленную армию, и, что особенно важно, эта армия стала опытной. У поспешно возведенных стен столицы их ожидала вдвое превосходящая армия из уцелевших в предыдущих стычках велетрийцев и новичков, недавно взявших в руки оружие.

Битва началась на рассвете. Впервые земля континента покрылась таким количеством крови. Какое-то время исход битвы оставался неясен, но мощь и опыт все же взяли верх. Хоты победили, правда большой ценой, лишь треть воинов покинули поле боя на своих ногах. Выжившие велетрийцы бежали, а победители ворвались в Велет и сожгли его до основания. Много позднее столица вернула былой статус, но тем огромным довоенным городом уже не стала.

Захватчики оказались настолько обескровлены, что не рискнули продолжить наступление. Через два месяца подошло подкрепление, состоящее из четырех тысяч новобранцев, и хоты возобновили боевые действия.

Однако на восточных рубежах Велетрии, куда бежала большая часть населения, лихорадочно велись разработки оружия, использующего недавнее изобретение – порох. И когда хоты завладели уже двумя третями страны, на пути у них встало войско, вооруженное не только мечами, копьями, луками и арбалетами, но и пищалями, и солдаты были обучены их эффективно использовать. Это стало переломным этапом войны. Хотская армия в нерешительности остановилась, а когда у велетрийцев появились целые отряды стрелков, подалась назад.

Дабы удержать позиции, к хотам все подходили дополнительные силы, но и велетрийцы уже успели научиться воевать, кроме того, они сделали решающую ставку на новое оружие и не прогадали.

Через полтора года хоты были прижаты к Великой стене и начали потихоньку отходить на свои земли. Но теперь уже велетрийцам показалось мало выбить захватчиков. На плечах врагов они вторглись в Хоту.

Царь хотов направил все силы на то, чтобы завладеть новым оружием, и спустя полгода стрелки имелись уже с обеих сторон. Но теперь опыт встал на сторону велетрийцев, уже они брали города, используя примитивные пушки, подчистую вырезали их население.

Им удалось продвинуться до трети Хоты, когда у обеих сторон начали иссекать ресурсы, в первую очередь людские.

Война постепенно затухала, и было подписано бессрочное перемирие, закрепляющее довоенные границы.

Следующие две сотни лет прошли под эгидой «гонки вооружений». Этот период стал переломным в судьбе Велетрии и Хоты. Сначала в первой, а затем во второй произошли промышленные революции. Был изобретен паровой двигатель, на смену чугуну пришла более прочная сталь. Потянулись ветки железных дорог, устремились в плавание пароходы. Вырастали пока немногочисленные нефтяные вышки. Появились первые образцы двигов – шустрых двухколесных механизмов с примитивными двигателями внутреннего сгорания, а также паровые самоходки, призванные возместить отсутствие индивидуальных средств передвижения.

На смену пищалям пришли ружья с кремниевым, затем и с капсульным замком, и уже совсем скоро появился металлический патрон. Такому стремительному развитию вооружений способствовала маленькая война между Орденом очищения и кланом «Царская смерть».

С годами напряжение между государствами только возрастало. Поддерживалось оно во многом искусственно, и не столько в память о предках, погибших на фронтах Великой войны, сколько для цементирования собственных держав, являвшихся далеко не однородными структурами. Внешний враг объединял и бедные поселения шахтеров в предгорьях Стены, и промышленные районы на противоположных краях континента, и роскошные города в центрах, и малоразвитые окраины. Благодарные государству за защиту от ненавистных соседей, беднейшие слои общества не задумывались о своем положении, что вполне устраивало власти.

Увлекшись противостоянием, Велетрия и Хота не замечали происходящего вокруг…

4

Путешествие в седле двига окончилось быстро: Корийен прибыл на железнодорожный вокзал ближайшего к столице города Тарролиона, ведь пересекать половину страны своим ходом довольно утомительно и накладно из-за расхода топлива. В самой же столице вокзала почему-то не было. В бытность той огромным городом еще не появились паровозы, а сейчас такому мелкому городишке вокзал ни к чему. Имелась отдельная ветка, предназначавшаяся для королевского состава, но не более того.

Проследив за погрузкой двига на платформу, Корийен занял место в пассажирском вагоне. На противоположную лавку присела женщина с мальчишкой лет семи, пацан тут же разглядел винтовку, прислоненную к стене, и пару револьверов под плащом.

– Дяденька, вы «чистильщик», да? – спросил он восторженно.

Корийен слегка склонил голову.

– А вы много хотов убили?

Мельком глянув на свой старый кожаный ремень с засечками от ножа, Корийен запахнул плащ.

– Горион, не преставай к послушнику, – строго одернула сына мамаша, – извините, мы пересядем, чтобы вам не мешать.

Корийен посмотрел вслед удаляющемуся семейству. Жители Велетрии по-разному относились к Ордену очищения. Одна половина восхищалась мужественными послушниками Ордена, другая их опасалась, видя в них осколки давно забытой войны.

Состав дернулся, выдав большую порцию дыма, принялся медленно набирать ход.

Корийен достал одну из листовок, распространяемых в предгорьях, и пробежался по ней глазами.

«…велетрийцы и хоты – едины…»

Бред.

«…не позволяйте властям обманывать вас, сталкивать лбами…»

Ублюдки.

«…в Стене оба народа живут вместе, не имея различий…»

Интересно. Скорее всего это действительно разбойники из Великой стены.

«…мы можем стать одним народом…»

Корийен глухо зарычал, скомкал листок и сунул в карман плаща.

За окном постепенно стемнело. Проводницы зажгли четыре масляные лампы, висевшие под крышей.

Корийен увидел свое отражение в стекле окна. Как он поседел за последнее время! Подумать только, ему перевалило за сорок – серьезный возраст для «чистильщика». Сколько еще он сможет гоняться за молодыми, полными сил «мертвецами», пока его не хлопнут? Может, еще пару лет, а может, не больше недели. И что изменилось за эти годы? На место убитых приходят другие, и так может продолжаться вечно. Как бы он хотел, чтобы еще при его жизни власти одумались, подготовили армию «чистильщиков» и освободили Митрену раз и навсегда. Как бы он хотел встать во главе этой армии, ну, или хотя бы отряда и лично повести воинов в бой, а потом, когда все кончится, купить себе особнячок в оазисе Капалина, где сейчас столица этих мерзавцев, и провести остатки дней, любуясь океаном…

Накинув капюшон, он прислонился к стене и заснул под эти благостные мысли и стук колес.

* * *

К вокзалу Феллин поезд прибыл вечером следующего дня. Здесь центральная пассажирская ветка заканчивалась, расходясь на север и юг, на запад же продолжалась лишь служебная железнодорожная ветка, ведущая к одному из шахтерских городов, Камелиону, обслуживающая многочисленные рудники в предгорьях Стены.

Город Феллины во время Великой войны сдался без боя, а потому остался одним из немногих на западе, сохранившим старинную архитектуру роскошных зданий, украшенных колоннами, фресками и причудливыми статуями. Корийен редко попадал на восток страны, куда война не докатилась и где подобные строения были обычны, а потому каждый раз с восхищением рассматривал эти произведения искусства.

Перед вокзальной площадью высился памятник королю времен Великой войны Монику Пелетреицкому. Легендарный король хмуро смотрел в сторону Хоты, гордо вскинув подбородок. Вот только на плечо он эффектно забросил почему-то современную винтовку. Корийен не знал, невежество скульптора это или так подчеркнули связь поколений.

Ожидая, пока сгрузят двиг, Корийен купил у уличного торговца кулек сушеных фиников и присел на лавку, любуясь далекими заснеженными вершинами Великой стены, уходящими в облака. Мимо, как и на любом вокзале, сновали спешащие люди, где-то в стороне грустила скрипка уличного музыканта, прямо у ног «чистильщика» задирались два воробья. Покой и умиротворение.

– Добрый вечер, не желаете немного отдохнуть? – раздался голос позади.

Корийен обернулся. Мужской плащ на женщине не оставлял сомнений в ее профессии.

– «Чистильщики» обычно очень опытные и щедрые ребята, – продолжила проститутка, – уверена, что ты такой же.

Корийен всегда считал, что сила истинного велетрийца в умении держать тело под контролем. Похоть делала воина слабее, за это он ненавидел моменты, когда она обуревала и его. В столице Саль мадорский имел трех постоянных любовниц, с которыми утолял плоть, но не более.

– Пошла вон, – сквозь зубы прорычал он.

Лицо проститутки скисло, но удалилась она молча. «Чистильщики» не те ребята, с которыми следует скандалить. Женщина профессиональным взглядом окинула площадь и подошла к роскошной самоходке, в которой восседал полный мужчина в шляпе-котелке. Судя по хищной ухмылке, путана ему приглянулась.

Корийен отметил, что богач одет не в цвета дворянства. Редкий тип. Обычно людям без титула в Велетрии трудно пробиться в большую торговлю, политику или науку. Дворянам отдавались государственные заказы, лучшие торговые маршруты, они пользовались льготами и банковскими кредитами. Это должно было хоть как-то возместить потери собственных крестьян и ежемесячные выплаты от государства после Великой войны. Если незнатный нувориш хотел двигаться дальше, ему нужно было купить титул, стоило это прилично, но продавцов всегда можно было найти. Не всем дворянам удалось приспособиться к новым условиям. Сейчас уже трудно сказать, кого больше – истинных дворян или купленных. И все же власть в городах держали исключительно старейшие дворянские фамилии, входившие в Верховный совет и администрацию при нем.

Сам Корийен был далеко не из знатного рода, как и большинство послушников. Вступление в ряды Ордена позволяло гордо вскинуть подбородок даже в присутствии герцогов, вот только дано это не многим. Отец Корийена был крестьянином, та же участь ждала и его, третьего ребенка из восьми, но с самого детства он решил, что достоин лучшего. Корийен начал отчаянно тренироваться и в семнадцать лет отправился в город на состязания за право стать Сыном Ордена. В первый раз победить не удалось. Через три года отец запретил ему участвовать в состязаниях, заметив, что пора взяться за ум и приступить к строительству собственного дома, в который можно будет привести жену. Но Корийен сбежал, спалив за собой мосты, ведь стоило ему проиграть, и отец домой уже не пустит, а тогда одна дорога – в городские бедняки.

Он победил.

И впоследствии побеждал не раз, дожив до седин и заработав репутацию несгибаемого воина, а также около полусотни шрамов.

От воспоминаний оторвал оклик грузчика, возвестившего о том, что двиг спущен с платформы в целости и сохранности.

Теперь путь «чистильщика» лежал по грунтовому тракту к ближайшей из семи пограничных застав, прикрывавших семь выходов из Стены со стороны Велетрии. А там в лабиринты скал, где за каждым углом ожидает кучка отщепенцев, зарясь на двиг или дорогую винтовку. Да что там, убить в Стене могли и просто ради удовольствия.

Правда, трогать «чистильщиков» все же опасались, справедливо полагая, что без наказания Орден этого не оставит, хотя случалось всякое.

Корийен не раз блуждал по здешним ущельям, однако уверенности в маршруте не испытывал никогда. Горы постоянно выкидывали сюрпризы, и проход, через который проехал неделю назад, мог бесследно исчезнуть под валуном в сотни тонн, а там, где стояла гора, через пару лет зияла пропасть.

Поворот за поворотом в верном направлении. То и дело среди скал мелькали неопределенные тени, но люди ли это, горные козлы или кугуары, точно сказать было трудно. Один раз метрах в ста над собой Корийен заметил, как кто-то наблюдает за ним в бинокль. «Чистильщик» расправил знаменитый плащ, так чтобы не было сомнений в его принадлежности к Ордену, но держаться стал осторожней.

К нужному месту он подъехал уже затемно.

Небольшая избушка, сложенная из камня, с покрытой соломой крышей так здорово вписывалась в пейзаж, что можно было проехать рядом с ней и не заметить, особенно ночью. Выдавал ее лишь приглушенный свет в окне и дымок, струящийся из трубы.

Корийен заглушил двиг, по привычке проверил, заряжено ли ружье, и направился к двери.

Но тут же навстречу ему выскочил небольшой и щуплый даже для велетрийца человечек с лисьим лицом и маленькими хитрыми глазками. Светлая борода, обычное дело для жителей Стены и редкость за ее пределами, смешно топорщилась. Насколько Корийен знал, она всегда очень точно передавала настроение этого проныры.

– Корийен, друг мой, я знал, что ты вот-вот заедешь, – воскликнул он на удивление приятным для своей внешности бархатистым голосом. – Как увидел тебя, так и подумал, что не преминешь заглянуть к старому другу.

Жители Стены говорили на странной смеси хотского и велетрийского языков, используя наиболее яркие словечки и выражения.

– Так это ты был с биноклем?

– Разумеется, я всегда должен знать, кто и куда здесь держит путь, мой друг.

– Болтай больше, Бадвоир, с каких это пор мы стали друзьями? Уж не с тех ли, когда я в первую нашу встречу прострелил тебе ногу, пытаясь заставить говорить?

– Ах, что было, то прошло. Правда, я прихрамываю по твоей вине, и за это ты мне должен.

На самом деле пройдоха нисколько не прихрамывал, попробуй побегай с ним наперегонки.

– Разве я мало плачу тебе за информацию, Бадвоир?

– Что ты, после твоих посещений я не в обиде, мой дорогой «чистильщик», вот именно поэтому мы и друзья. Проходи в дом, для тебя всегда припасено отличное вино.

– Я пришел по делу.

– Разумеется, но дело можно обсудить и за столом.

Корийен кивнул, вошел в избу и замер на пороге.

– Какого беса?! – зарычал он.

Один стул у стола был уже занят, и восседал на нем не кто иной, как здоровый уродливый хот, такой же здоровый и уродливый, как и все хоты, по мнению Корийена.

– Не беспокойся, друг мой, – как ни в чем не бывало проговорил Бадвоир, – это Агон. Он мой знакомый контрабандист, мы как раз решали тут некоторые дела.

– Он – хот!

– Ах, оставьте эти слова у себя на равнинах. В горах нет национальностей, здесь только бизнес. Я прирежу любого велетрийца, который будет мешать мне, и пожму руку любому хоту, оказавшемуся полезным.

– Ты знал, что я еду, и не выгнал его взашей?! – не слушая аргументов, рычал Корийен.

Лицо хота покраснело, на лбу вздулась вена. Он дернулся на стуле, но вовремя одумался. Агон был на голову выше «чистильщика» и раза в полтора шире, но Корийен мог пристрелить его раньше, чем тот поднимется на ноги, а если нужно будет, то и прирезать одним ножом. Известно это было обоим.

– Я зайду позже, – пробормотал Агон и направился к выходу, сверля «чистильщика» взглядом.

Корийен сверкнул глазами в ответ, но, когда хот покинул избушку, все же присел за стол.

– Не повторяй такой ошибки, – сказал он Бадвоиру, – иначе в следующий раз я убью твоего подельника.

– Здесь свобода, мой друг, каждый волен поступать так, как считает нужным. Здесь не властны ни «чистильщики», ни «мертвецы», – отозвался информатор, разливая вино. – И ты знаешь, что я работаю на тебя из-за денег, а не из-за страха. И в любой момент наше сотрудничество может прекратиться.

– Тогда я убью и тебя.

Бадвоир на секунду замер, но затем улыбнулся и поставил перед Корийеном бокал с вином.

– Ты не любишь облегчать задачи другим, мой друг. Это я понял давно. О чем ты хотел поговорить со мной?

Корийен в один глоток осушил половину бокала.

– Что ты знаешь о листовках в предгорных селах? Это хоты или ваши бандюги?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю