Текст книги "Страж неидеального мира (СИ)"

Автор книги: Евгений Гаврилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Бред какой-то, – пробормотал Александр. Рука дернулась бросить дурацкую машинку на кровать, но замерла в самом начале движения. Допустим, паспорт сделать – невелика хитрость. То есть, конечно, велика, но вполне реализуема. Нарисовать фотографии – допустим, тоже много ума не надо. Хотя для подделки все это выглядит слишком уж реальным. Но вот планшетный компьютер неизвестной модели, да еще и со столь же неизвестной 'осью' – это, братцы, совсем уж форменное безумие. Какая-то американская контора решила таким вот экстравагантным образом прорекламировать свое детище? Да нет, это-то точно полная чушь.

Закончив с фотографиями, Афонов открыл прилагавшийся к ним текстовый файл, оказавшийся чем-то вроде исторического очерка. Непонятно, кто был автором – возможно, сам Андреас – но что автор этот был больным на голову садистом, сомнений не вызывало. Особенно много внимания он уделил России. Сначала война с Японией (на тебе!), затем война гражданская, между некими 'белыми' и 'красными', затем трансформация в чудной Советский Союз, война против невесть как захватившей Францию, Польшу и Югославию Германии. И, в качестве сомнительной вишенки – распад в девяносто первом на те самые Федерации, Украины и прочие Узбекистаны. Известие о территориальных претензиях Японии, стремившейся вернуть Курильские острова, у Афонова вызвало полуистерический смешок. Вот же... Здесь неведомая Федерация отличилась. Вместо Гамбурга и Хельсинки – Кунашир и Итуруп. Вот бы Такаги показать – пусть посмеется...

Конечно, Александр инспектору ничего демонстрировать не собирался. Дурацкий 'поддельный паспорт' ненавязчиво и незаметно превратился в нечто, отдающее откровенной чертовщиной. Штабс-капитан был человеком весьма скептически настроенным по отношению к различной потусторонней лабуде, но иначе объяснить покоящийся в руках компьютер не мог.

Афонов тихо матюгнулся и полез за телефоном.

– Такаги-сан? Мейер не соврал.

– Что-то интересное? – Афонов только сейчас сообразил, что звонок в столь позднее время выглядит не слишком-то вежливым. Впрочем, японцы на работе повернуты до такой степени, что, вполне возможно, инспектор все еще сидит в кабинете за какими-нибудь отчетами.

– Не то слово... – Пробормотал штабс-капитан. – Прошу прощения, Такаги-сан, но...

Здесь контрразведчик запнулся. Как бы ухитриться объяснить правоохранителю, что происходящее с этого момента – совсем не его ума дело?

– Компетенция кэмпэйтай? – По-своему истолковал заминку инспектор.

– Именно, – ухватился за подсказку Афонов.

– Я сразу подумал, что без долбаного ЦРУ эта история не обойдется. – Александр, услышав ответ японца, с трудом удержал саркастический смешок.

– Пусть в ближайшие пару дней Мейер побудет у вас. Продолжать его обрабатывать теперь излишне.

– Как скажете. – Афонову показалось, или Такаги новость совсем не расстроила? Хотя, чему тут печалиться – у инспектора теперь одной головной болью меньше.

Штабс-капитан положил телефон на подлокотник и задумался. По всему выходит, неплохо бы Накано и Ванеева переправить в Россию. Конечно, Япония – ближайший союзник... Но тут ему 'повезло' напороться на вещи, которыми Россия вряд ли захочет делиться даже с самыми близкими друзьями. С другой стороны – Мейера-то выдрать из полиции точно не выйдет. Значит, результатами расследования делиться придется в любом случае. А это уже повод показать союзническую лояльность и все такое. Ай, какая разница, для таких дел существует высшее командование. Расследование пока еще не окончено. Предстоит путешествие в Осаку. Что-то подсказывало Афонову: не стоит доверять это дело посторонним.

Виктора разбудили тихие всхлипывания, раздававшиеся в темноте небольшой квартирки. Пришлось потратить некоторое время, чтобы сообразить, где он вообще находится. Сонный мозг далеко не сразу сумел похвастать должным уровнем сообразительности.

– Кэйко? Что случилось? – Собственный хриплый голос напугал парня как бы не сильнее, чем раздававшийся сбоку плач.

Японка не ответила. Лишь уткнулась ему в грудь и разревелась. Хрупкое тело сотрясала страшная дрожь.

– Господи, да что ж такое? – Виктор обнял девушку. Как ее успокоить? В голове на этот счет, как назло, не оказалось ни одной дельной мысли.

Увы, объятья помогли слабо. Вернее, вообще не помогли. Кэйко трясло так, что невольно всплыли тревожные мысли на тему вызова скорой. Вот только для того, чтобы добраться до телефона, придется вылезти из кровати. Девушка же на попытку пошевелиться вцепилась в него мертвой хваткой.

– Кэйко! – От громкого окрика сработал звуковой выключатель и мрак над кроватью рассеялся под робкими лучами ночника.

Неизвестно, что тому стало причиной – то ли тревожный окрик, то ли включившийся свет, но девушка все-таки пришла в себя. В огромных глазах, расширившихся от необъяснимого страха, мелькнула тень осознания.

– Ой. – Вымолвила японка и еще крепче вцепилась в Виктора. Тот успел разглядеть, что зрачки по размерам совершенно не уступают радужке. – Просто... Это просто сон.

Приступ истерического смеха удалось поймать за хвост в самый последний момент. Такие эмоции сейчас точно не в тему. Ну ничего себе сны у возлюбленной...

– Да что ж тебе такое приснилось?!

– Да так... бред какой-то. – Кэйко виновато потупилась. – Будто бы мы с тобой бродим где-то в окрестностях Нанкина...

– Мгм. – Многозначительно откликнулся Виктор. Вроде бы где-то он раньше слышал это название. Какой-то город в Китае, но при чем бы тут он? Хотя, сон логичным быть вовсе не обязан. Иной раз и не такое привидеться может, ну так что ж с того.

– И вокруг много императорских солдат. Только не современных.

– Самураев, что ли? – Попытался уточнить Виктор. Может, зря он это делает? Кэйко явно начинала приходить в себя, так стоит ли тормошить память о 'прекрасном' сновидении?

– Да нет, вроде тех, что во второй мировой были, – Кэйко зябко передернула плечами, и парень только сейчас догадался укутать обнаженную девушку в одеяло. Внутри получившегося кокона треугольное лицо японки больше походило на кукольное. – Мы стояли около огромного котлована и ты порывался подойти, чтобы посмотреть, что там. А я тебя отговаривала. Кажется, я... Я заранее знала, что там такое, и не хотела смотреть сама... И чтоб ты видел тоже. Но ты все равно пошел...

Кэйко снова пробила дрожь, в темных глазах проступили слезы.

– Это просто сон. – Попытался соскочить с неприятной темы Виктор. Неумелая попытка, впрочем, успеха не возымела.

– Там была огромная яма, заполненная трупами. – Мертым голосом закончила девушка. – Сотни или даже тысячи мертвецов. Присыпанных землей, со следами страшных пыток... А я стояла рядом с тобой и равнодушно говорила, что в этом нет ничего интересного и надо идти дальше. Мне нужно было, чтобы ты ушел оттуда, и я делала вид, что все это не вызывает у меня никаких эмоций, я...

Сбивчивый монолог окончательно перешел в новые рыдания. А Виктор, наконец, вспомнил, где он раньше слышал упоминание Нанкина. В тридцать шестом японская армия заняла бывшую столицу Китая. Штурм плавно перетек в резню, после которой единственными живыми обитателями города остались крысы да сдуревшие от обилия падали вороны. Картина, нарисованная Кэйко, выглядела пугающе логичной. В те годы в окрестностях бывшей китайской столицы подобное вряд ли было большой редкостью. Одна беда: между их рождением и зловещими событиями – полвека с небольшим. Или Кэйко еще до потери памяти умудрилась насмотреться американских (японские об этих событиях почти не говорили) фильмов, а теперь мозг пытается как-то интерпретировать возвращающиеся события из 'прошлой жизни'?

Окончательно запутавшись в околонаучных предположениях, Виктор снова обнял вытирающую слезы японку. Девушка в ответ доверчиво уткнулась носом в подставленное плечо.

После пасторального Оцу Осака показалась Афонову взбесившимся дурдомом. Да что там Оцу, даже в Токио люди поспокойнее, хотя народу на улицах уж точно не меньше. Но факт остается фактом – стоило штабс-капитану выйти из скоростного поезда, как на него обрушился непрекращающийся гам, пронизанный чьими-то воплями, гудками машин и Бог весть чем еще. Как будто при создании мира весь запас рассудительности и умиротворенности Творцу пришлось потратить на остальную Японию – а вот на Осаке стратегический запас как раз подошел к концу.

Таксист-китаец, чьими услугами пришлось воспользоваться Александру, чтобы добраться до указанного в записке Андреаса адреса, наглым образом зажилил сдачу. Этот дурацкий факт окончательно вверг штабс-капитана в состояние растерянности: для Японии подобное казалось чем-то совсем уж запредельным. Здесь 'облагодетельствованный' чаевыми официант скорее почувствует себя оскорбленным. Хотя, конечно, попытки 'японизировать' китайцев остаются единственным, с чем у жителей Благословенных островов до сих пор не сложилось. Жители континентальных провинций империи 'перевоспитываться' то ли не хотели, то ли не умели.

На очередное подтверждение своих слов Афонов набрел буквально через пару шагов – таксист привез Александра в порт, где гам изысканнейшим образом сочетался с сомнительным ароматом тухлой рыбы. Как назло, по пути не встретилось никого, у кого можно узнать дорогу. Александр мысленно прикинул – похоже, таксист привез его не к главным причалам, а к окраинам гигантского портового комплекса, где обосновались небольшие частные компании. Дальше водитель ехать отказался, сославшись на дурную славу района.

У ближайшего склада столпилась кучка китайцев, занимавшихся громогласным выяснением отношений. Ребята явно собирались перейти от слов к делу и устроить бучу.

– Эй, любезные! – На окрик Афонова спорщики отреагировали своеобразно. Несколько человек юркнули прочь, испарившись за ближайшим поворотом. Остальные застыли с обреченным видом. Удивительного в таком поведении мало – японские полицейские китайцев недолюбливают. При виде начинающейся драки городовые без малейших колебаний пустят в ход дубинки, а то и чего покруче.

Впрочем, узнав, что свалившимся им на голову офицером движет лишь желание узнать дорогу, 'аборигены' успокоились и замахали руками в нужном направлении. Один даже попытался клянчить деньги, но тут уж Афонов раздраженно цыкнул – и подсказчивов моментально след простыл.

Шагая в указанную сторону, штабс-капитан боролся с накатившей было совестью. Он бы не обеднел, расставшись с парой мелких купюр. Китайцам в Японии живется не очень сладко. Жители метрополии считают их народом бестолковым и никчемным. Если не сказать – 'второсортным'. Так что живут бедняги небогато. И, тем не менее, всеми правдами и неправдами рвутся на острова. Здесь их хотя бы более-менее прилично кормят...

За очередным поворотом дорогу Афонову заступили двое парней в одинаковых черных безрукавках. Эти, в отличие от давешних китайцев, смотрели с плохо скрываемым вызовом. Хотя, при виде золотых погон хамоватости во взглядах поубавилось. Собственно, именно для этого штабс-капитан и остался в мундире – с японским чинопочитанием офицерские погоны сами по себе отличная визитная карточка.

Кстати, заступившие ему дорогу японцы тоже имели знаки отличия – руки у парней покрыты сложными, искусно выполненными татуировками, которые о профессии говорят не менее красноречиво, чем погоны. Якудза.

– Заблудился? – С вызовом поинтересовался тот, что слева. Афонов над худощавым японцем возвышался чуть ли не на две головы. И, похоже, последнему это уверенности не добавляло.

– Я ищу господина Мамору Хамаду. Знаете такого?

– И зачем я вам нужен, мистер? – На сей раз откликнулся тот, что справа. Ну ничего себе, вот это везение! В глазах у парня появилась настороженность – проблем с законом якудза не любили. А в любом визите любого офицера они видели именно что источник этих самых проблем. Вполне обоснованно, надо заметить.

Кстати, очень интересный вопрос – что общего у Андреаса с этим татуированным? Якудза – не благотворительная организация, куда случайный гайдзин может зайти для приобретения в долг пистолета.

На протянутую бумажку, доставшуюся от американца, парень лишь пожал плечами.

– Не понимаю по-английски.

– Здесь тебе назначена встреча. – Афонов забрал листок, – в семнадцать часов вечера.

– Да? Как интересно. – По тому, как стрельнули у Хамады глаза, и не самый искушенный наблюдатель бы без труда сообразил: врет. Александр, с его-то профессией, был как раз из тех самых, искушенных. – Никто мне ничего не назначал.

– В таком случае тебе повезло: Андреас Мейер на эту встречу точно не пришел бы.

На этих словах подобрались уже оба. Да так, что у Афонова возникло недоброе желание потянуться к висевшей на поясе кобуре. В теории, конечно, якудза, по традиции, не оказывают сопротивления полицейским, которые пришли их арестовывать. Но это, во-первых, теория, а во-вторых – не факт, что эти ребята распространяют действие обычая на офицера иностранной контрразведки.

– Чего вам надо? – хамоватости у парочки заметно поубавилось.

– Буду честен, ребята. – Решился Афонов, – у меня есть вопросы. Вы можете на них ответить мне, а можете – кэмпэйтай, в которую мне придется обратиться, если мы не найдем общий язык.

Японцы наградили золотые погоны тревожными взглядами. Видимо, проанализировали возможность обращения к кэмпай забредшего на их территорию русского и сочли ее вполне реальной. Дальнейший ход их мыслей был совершенно очевиден. Одно дело – водить за нос полицейских, среди которых хватает и бездарей, и тех, кто любит шуршащие йены. А вот связываться с контрразведкой – совсем другое дело. Эти, если их обидеть, начнут действовать в ключе, который японским мафиози по вкусу совсем не придется.

– Идите за мной. Думаю, я знаю, кто вам сможет ответить, – решился, наконец, Хамада.

***

– Товарищи! Полчища Колчака рвутся к Перми. Эксплуататоры, буржуи и помещики хотят уничтожить советскую власть, власть трудящихся. Мы все, как один, должны...

Афонов недоуменно завертел головой. Какого черта?! Штабс-капитана окружала безмолвная толпа. Изможденные лица, изношенная и залатанная одежда... Александр содрогнулся. Мрачные взгляды направлены на очкарика в кожанке, взобравшегося на импровизированную сцену, кое-как сколоченную из досок. Остается лишь повторить уже озвученный вопрос. Какого, собственно, черта?!

'Оратор' бесчинствовал, заводя сам себя. Фанатичные вопли разносились над площадью, заключенной в кольцо обшарпанных, ветхих строений.

Какой, к чертям собачьим, Колчак? Афонову при всем напряжении памяти не удалось вспомнить никого кроме адмирала времен первой мировой. Вот только знаменитый флотоводец не имел дурной привычки обзаводиться некими 'полчищами', да еще и водить их на Пермь. Тем более – обороняемую русскими.

– Не о том мыслишь, господин штабс-капитан, – пробормотал себе под нос Александр. Какого черта вокруг происходит, вот о чем неплохо бы подумать.

– Эй, любезный! – окликнул офицер стоявшего неподалеку тощего парня в обносках. Тот обращение проигнорировал. – Эй!

Попытка привлечь внимание прикосновением провалилась на корню. Ладонь Афонова свободно прошла сквозь затянутое в ветхую ткань плечо неудавшегося собеседника. Офицер ошалело матюгнулся, шарахнувшись прочь. Что еще за?!

Яростные крики неведомого оратора сменились тяжелыми хрипами. Александр крутанулся, поворачиваясь к трибуне... Вот только трибуны там уже не было. И толпы вокруг. Вместо нее подобием строя застыли шеренги в серых шинелях. Над черными шапками развевался российский триколор. Зато давешний очкарик никуда не подевался. Он отчаянно сучил ногами, раскачиваясь в обхватившей шею петле. На груди нелепо, в такт движениям, болталась табличка с надписью 'большевик'.

Внезапная метаморфоза окончательно заставила Афонова застыть с открытым ртом. Остатки самообладания еще удерживали штабс-капитана на месте, но где-то в глубине души начинал скрестись липкий червь паники. Бессмысленной и нерассуждающей.

В носу противно засвербело.

– Апчхи!

– Будьте здоровы. – произнесенная с чудовищным акцентом фраза вернула Афонова в реальность. Вокруг разносился мерный гул самолетных двигателей.

– Спа... спасибо. – Ошалело хрюкнул Афонов, уставившись на растерянного японца. Вообще-то, обычно здесь игнорируют чихающих собеседников, но этот, похоже, решил поступить на русский манер.

– Что-то не так? – Встревожился якудза, увидев перекошенное лицо штабс-капитана.

– Заснул, кажется. Ну и дрянь мне приснилась, – виновато развел руками офицер. Попутчик вежливо кивнул и потерял к Александру всякий интерес. Тот откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Не сон это был. Совсем не сон.

Мозг послушно восстановил цепочку событий: вот Афонов забирается в салон небольшого гидросамолета, усаживается... Попутчики попросили пристегнуться, что и было проделано. И сразу же после этого он оказался... В Перми?

Кажется, что-то такое он где-то видел. Ну точно, в треклятом планшете Мейера. В его 'версии' первая мировая закончилась для России гражданской войной, в которой русские люди истребляли друг друга столь осатанело, что любой американец обзавидуется. Красные, одержимые малопонятной идеей светлого будущего и режущие ради нее людей, будто скот. Белые, лихорадочно пытающиеся собрать воедино обломки рухнувшего мира. Сломленные и отчаявшиеся, готовые схватиться за руку тех, кто России уж точно не желает ничего хорошего.

Афонова едва не передернуло. Похоже, пора навестить психиатра. Прийти и сказать, так, мол, и так, доктор, начитался я литературы из неведомого параллельного мира, мне теперь всякая дрянь мерещится, пропишите уколы и выдайте больничный.

Окружающий мир отозвался равнодушным рокотом двигателей. В транспортное средство, принадлежащее якудза, Александр попал по их же приглашению. Разговор с 'начальником' приснопамятного Хамады вышел недолгим: золотые погоны, пара завуалированных угроз и крупная сумма наличными оказали на руководителей 'транспортной компании' самое благоприятное воздействие. Поломавшись ради приличия, японцы живо выложили подноготную ситуации: Мейера они должны были встретить и переправить в Шанхай – к товарищу, вылетевшему часом ранее. Американцы не могли воспользоваться официальными путями – без документов японскими авиакомпаниями не полетаешь. А вот якудза, перевозившие из Осаки не совсем легальный товар, вполне удовольствовались одними лишь йенами. Куда американцы собирались отправиться дальше – вопрос открытый. Скорее всего, в Штаты. Из Японии без документов до Америки не добраться, но в Китае порядка куда меньше. Вот только компаньонами якудза для парочки беглецов оказались неважными. Проявленного русским интереса, подкрепленного шуршащими аргументами, оказалось достаточно для 'пересмотра условий сотрудничества'.

Иными словами, некий Майкл Макконал по приземлении будет незамедлительно скручен и доставлен туда, где Афонов получит возможность побеседовать с ним с глазу на глаз. Александр было заикнулся, что, чем отправлять его на континент, легче вернуть в Осаку самого беглеца. Якудза тутже подняли цену впятеро. Мол, гонять самолет порожняком из-за одного американца – удовольствие недешевое. Ну или ждите трое суток. Пришлось Афонову отправляться в Шанхай в компании молчаливого сопровождающего. После короткого обмена репликами во время взлета, японец заговорил лишь через два часа:

– Подлетаем, Афонов-сан.

Александр с любопытством заглянул в иллюминатор. Увы, Шанхай на роль туристической Мекки откровенно не тянул. С высоты открылся вид на серо-желтый городишко. Одинаковые коробки с покатыми жестяными крышами перемежаются совсем уж непрезентабельными лачугами – вот и весь пейзаж. Нечего даже пытаться сравнивать с Осакой или Токио с их бесконечными многоярусными автострадами и рвущимися в облака небоскребами. Да и на ухоженные российские города похоже мало. На фоне безнадежных трущоб выделяется лишь огромный порт: как и большинство других прибрежных городов, Шанхай Японией используется лишь как перевалочный пункт для добываемого на континенте сырья. Иными словами – типичный город чернорабочих, грузчиков и прочего обслуживающего персонала, который горбатится круглые сутки ради чашки скверного риса.

В глубине континента дела обстоят еще хуже. Странно, что население японского Китая до сих пор умудряется держаться на отметке в семьдесят миллионов. Империя уже полвека как отказалась от 'политики великого очищения', но с пятьдесят седьмого года население почти не выросло: без работы и еды особо не расплодишься. Даже если тебя уже давным-давно не закидывают напалмовыми бомбами в отместку за убитого в соседней деревне японского солдата.

Самолет приземлился, вернее, приводнился в стороне от центрального порта, что и неудивительно: вряд ли в планы якудза входила встреча с официальными лицами. Судя по той спешке, с которой его вывели из самолета, легальностью таинственный груз похвастать не мог. Ладно, это все дело десятое.

Черная тойота на шанхайской дороге пустилась в безудержный пляс. Внедорожник, кажется, взялся научиться танцевать гопака. Дорожное покрытие то ли отсутствовало как класс, то ли состояло целиком из ям и ухабов. Никогда прежде Афонову не доводилось видеть ничего подобного. Японец же и не думал сбавлять скорость, так что осталось лишь вцепиться в ручку над дверью машины и надеяться, что издевательство не продлится слишком долго.

Мимо проносились обветшалые домишки с нецензурными надписями на уцелевшей кое-где штукатурке. Некоторые местные художники, оказывается, вполне владели русским матерным.

– Приехали, Афонов-сан, – проинформировал японец, остановив внедорожник около покосившегося двухэтажного здания. Господи, неужели эта пытка закончилась? – Проводить вас?

– Будьте так любезны. – Как будто он всю жизнь только тем и занимается, что навещает подобные, гм, учреждения и сходу способен определить, где якудза держат заложников, пленников и тому подобный... товар.

Оказавшись на твердой земле, Александр испытал кратковременный приступ счастья. Наконец-то окружающий мир перестал вертеться и подпрыгивать, словно упившаяся юла. Из дверей выглянул еще один японец. Взгляд контрразведчика тут же зацепился за кобуру, из которой торчала рукоять пистолета. Местный охранник смерил штабс-капитана подозрительным взглядом, затем заметил вышедшего из тойоты проводника и согнулся в поклоне.

– Сюда, прошу вас. – Афонова провели по узкому коридору. Под ногами проскрипела рассохшаяся лестница: в доме, как выяснилось, имелся полноценный подземный ярус. Наконец, путешествие закончилось перед металлической дверью. Парень с пистолетом зазвенел ключами.

– Он здесь. После того, как закончите, сможете найти меня на втором этаже. Вот ключ. – Судя по всему, провожатый разрывался между любопытством и нежеланием лезть в дела контрразведки. Последнее явно лидировало, что говорило в пользу наличия у парня инстинкта самосохранения и некоторой толики житейской мудрости.

– Благодарю, – Афонов, нагнувшись, вошел в небольшую каморку. Обычный подвал, освещенный покачивающейся под потолком лампочкой. Из мебели лишь пара стульев. На одном из них съежился молодой парень в перепачканной одежде. На некогда холеном лице красовался внушительных размеров синяк. Видимо, задержание не обошлось без эксцессов.

– Майкл Макконал? – Уточнил офицер, прикрыв за собой дверь.

– Он самый, – хрипло ответил американец, смерив Александра настороженным взглядом. От дальнейших комментариев парень воздержался.

– У меня к вам пара вопросов. Надеюсь, вы будете достаточно благоразумны, чтобы ответить на них?

– А что, у меня есть выбор? – Лицо пленника исказила кривая усмешка.

– Пожалуй, нет, – согласился Афонов. От идеи усесться на второй стул он отказался. Помещение не выглядело слишком уж чистым. И еще – в подвале царил влажный, липкий холод. Не самое приятное местечко. Странно, что Макконал до сих пор не выбивает зубами дробь. – Я не представился. Штабс-капитан Афонов.

– Русский? – Недоуменно нахмурился Майкл, – У вашей-то страны ко мне какие претензии?

– Вам знакома эта вещь? – Из кожаной сумки с шорохом показался планшет Мейера. В глазах Макконала мелькнуло узнавание.

– Теперь понятно. Я знал, что этот придурок попадется. – Американец ссутулился. Похоже, судьба Андреаса его здорово опечалила. – Умоляю, скажите. У него хотя бы получилось?

– Вы осведомлены о его планах? – Нейтральным голосом осведомился Афонов.

– Не нужно игр. – Макконал поморщился, – вряд ли он подарил вам айпад из случайного порыва щедрости. Накано мертва?

– Нет.

– Жаль. – Майкл понурился еще сильнее. – Эта гнида со своим напарником стали бы последними, о ком я горевал.

– С чего такая антипатия? – Афонов нахмурился. Похоже, Андреас оказался вовсе не одинок в своей иррациональной ненависти.

– Боюсь, вы сочтете меня сумасшедшим, если я отвечу. – В глазах американца мелькнуло нечто, подозрительно похожее на отчаяние. Решил, что его сейчас будут бить?

Афонов в ответ лишь хмыкнул. Все чудесатее и чудесатее.

– То есть, вы, следом за Мейером, полагаете Накано и Ванеева ответственными за ошибки при депортации немцев? Я, признаться, раньше не думал, что шизофрения бывает заразной.

Александр поймал себя на том, что пытается храбриться, прекрасно понимая, что дело вовсе не в психических расстройствах. Ни один шизофреник не сумеет создать компьютер и операционную систему, существующие в единственном экземпляре. Штабс-капитан потратил некоторое время, пытаясь найти производителей треклятой машинки, но все поисковики лишь апатично разводили руками да подсовывали сайты компаний, торгующих фруктами. На то, что некое 'Яблоко' способно производить компьютеры или ПО, никаких намеков.

– Ну, Андреаса можно понять. Узнав о судьбе своего народа, он потерял голову, другое его не интересовало. Если уж заниматься арифметикой, количество жертв Накано и ее подельника перевалило за полмиллиарда.

Афонов издал тихий стон и демонстративно закатил глаза к потолку.

– Макконал, скажите честно. Вы отдаете себе отчет в том, как выглядите со стороны?

Американец на мгновение задумался, а затем по убогой комнатушке раскатился его веселый смех. В исполнении забитого пленника, жизнерадостный хохот отдавал совсем уж неприличным сюрреализмом.

– Как психопат, да? Последние несколько дней я и впрямь отчаянно пытаюсь понять: то ли свихнулся я, то ли весь мир. Вы ведь смотрели содержимое планшета? Андреас, вроде бы, на досуге собирался набросать исторический очерк или что-то вроде этого...

Афонову живо вспомнилась как полубезумная писанина, так и собственный малоприятный 'опыт'.

– Он так и поступил.

– Если бы не Накано со своими подельниками, мир бы был именно таким. Куда более... благополучным и спокойным, чем то подобие преисподней, в которую мы все загремели из-за этой косоглазой дряни.

Мнение это Афонову показалось, мягко говоря, спорным. Впрочем, сейчас офицера заботило несколько другое.

– А теперь, будьте добры обойтись без излишней патетики. Вменяемее в моих глазах вы пока что выглядеть не начали.

– Вы еще не поняли? Несколько человек, включая японку, сумели проникнуть в прошлое и нарушить естественный ход событий. – Макконал нервно облизнулся. Видимо, ожидал взрыва негодования или насмешек.

Афонов, впрочем, спешить с выводами не стал. Штабс-капитан давно отчаялся подыскать разумное объяснение происходившей вокруг чертовщине. Раз так, самое время рассмотреть остальные версии. Пусть даже столь бредовые.

– Ну хорошо, допустим. Что же, им повезло повстречать безвестного гения, собравшего у себя в гараже машину времени?

Майкл смерил Александра мрачным взглядом. Видимо, попытался просчитать дальнейшие варианты – и нашел их на редкость удручающими.

– Смелее, – подбодрил Афонов. Сдать американца в психушку никогда не поздно. Или самому туда отправиться. Офицер поймал себя на пугающей мысли, что озвученное американцем неплохо объясняет всю цепочку дурацких событий.

– В мире всегда существовали люди, способные на перемещения во времени. – Макконал немного помолчал, наблюдая за реакцией собеседника. Александр остался бесстрастен. – Некоторые люди из-за каких-то особенностей строения мозга способны воздействовать на окружающий мир. Их не так уж и мало, хотя большинство совершенно не понимает собственного потенциала и довольствуется быстрым исполнением желаний, списывая все или на упорство и таланты, или на везучесть. Такие люди быстро продвигаются по карьерной лестнице, или становятся звездами шоу-бизнеса... А есть те, кто умеет пользоваться этой способностью целенаправленно и на полную мощность.

– Вы к таковым относитесь? – На всякий случай уточнил Афонов. Штабс-капитан почувствовал себя едва ли не оскорбленным. Он был как раз из тех самых, кто полагает упорство и прилежность главным рецептом успеха. Не такое уж большое удовольствие – узнать, что ты чего-то добился не благодаря стараниям и труду, а из-за не туда повернувшейся при рождении извилины в голове.

– Да. Полноценно обученных в мире мало. Невероятно мало. Счет идет на десятки.

– Где ж вас, таких, выводят? – Поинтересовался Афонов, – В какой-нибудь масонской ложе?

– Нигде нас не выводят. Мастер, обнаружив человека с хорошим потенциалом, может научить его тому, что умеет сам. Плодить учеников сверх меры никто не станет – это не те знания, которые разумно предавать широкой огласке.

– Ну надо же, у этих ваших 'мастеров' есть некоторое количество мозгов, – пробурчал Александр.

– До недавнего времени я входил в самую многочисленную группу вершителей. Так мы себя называем. – Макконал проигнорировал ехидное замечание, – нас было пятнадцать человек. Более, чем достаточно, чтобы отбить у других желание поиграть в изменение мира.

– Устроить магическую дуэль что ли? – Снова не удержался от шпильки Афонов. Он и сам не мог понять, что творится в его голове. Разум, привыкший оперировать сухими фактами, громогласно требовал сдать американца в ближайший дурдом. Но где-то в глубине души зрело скверное предчувствие, что никаким помешательством здесь и не пахнет.

– В определенные моменты времени в строго определенном месте группа вершителей, объединив усилия, способна прорваться в прошлое... При условии отсутствия противодействия. Нам время, пригодное для очередного перехода, было известно не хуже, чем конкурентам. Все, что оставалось сделать – поставить 'помехи', исключив прорыв и оставив мир неизменным.

– К чему вообще менять ход истории? – Афонов неопределенно пожал плечами, – у человека вполне достаточно сил, чтобы изменить настоящее. Не всем хватает умения или желания, это да, но...

– Это уже вопрос представлений человека о том, как выглядит идеальный мир. Кто-то стремится построить светлое будущее, кем-то движет оголтелый патриотизм или приверженность религии... Встречаются и те, кто руководствуется более корыстными мотивами. Вместо того, чтобы по крупице изменять окружающую реальность, можно перенестись лет на сто назад и одним движением перекроить судьбы миллиардов людей в нравящуюся сторону.