Текст книги "Паттерлюх и его состав"

Автор книги: Евгений Филимонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Филимонов Евгений
Паттерлюх и его состав

Евгений Филимонов

ПАТТЕРЛЮХ И ЕГО СОСТАВ

Когда теперь анализируешь замысел Паттерлюха, бросается в глаза его полная неопределенность. В разделе хроники "Федерального химического бюллетеня" было лишь кратко сказано, что Финн Паттерлюх поставил своей целью создание универсального средства. Какого универсального средства? – можете спросить вы. Для мытья раковин и унитазов? Против насекомых? От перхоти и выпадения волос? Для удобрения газонов? От бессонницы? От ржавчины? Да, от всего этого, ответил бы вам Паттерлюх, а также от всего прочего и для всего прочего.

– Послушай, дружище! – говорили ему коллеги, охваченные вполне понятной злобой на дурака, ставящего себе неохватную задачу. – Ты что, забыл, что нынче век специализации? Все объять невозможно. Паттер, старик, взгляни на доцента Муктуса! Его препарат предназначен для усиления секрета слюнных желез у йоркширских свиней, и ни для чего больше. Или же возьми магистра Шлиппенхуля. Тот также разрабатывает сугубо узкую тему: растворимые тонизирующие добавки к ванным шампуням. Уж с их умом и энергией можно было бы размахнуться, но заметь, Финни, они не поддались соблазну. Не стали распыляться. И они добьются успеха и у свиней, и в ванных, а ты, Паттерлюх, так и будешь живым анахронизмом из поры универсалов-алхимиков!

Но Паттерлюх стоял на своем. Он должен создать универсальное средство мочегонное и против закупорки вен, для склеивания резины и полировки мебели, для шпаклевки потолков и натирки полов, подкормки аквариумных рыбок и травли москитов:

У Паттерлюха не было никакой системы: он попросту собирал свой состав из ингредиентов, действующих по прямому, строго определенному назначению. Это было потешно и на удивление невежественно для химика-профессионала – ведь составляющие зачастую нейтрализовали друг друга, а однажды наивный Паттерлюх получил взрывчатую смесь. Он чудом уцелел (отделался переломом запястья и нервным тиком), а его эликсир разлетелся вокруг в виде ошметков горящей липкой дряни и покрыл живописными пятнами кафельные стены и потолок лаборатории. Все это не прибавило Паттерлюху привлекательности, но и не отвратило его от цели. С рукой в гипсе он соскреб чудодейственный состав с потолка и стен в большой термос (взамен разорвавшейся полиэтиленовой канистры) и продолжал работу.

– Пат, – говорили ему коллеги, – а знаешь ли ты, что доктор Шмуклер может получить премию международного треста "Гидролиз" за свой фундаментальный труд – анодное оксидирование циркония в хромовой кислоте при градациях температуры раствора 48? – 73,5??

Нет, этого Паттерлюх не знал. Ему плевать было на достижения узкой отрасли химии – электрохимии, он собирал свое универсальное средство.

– Люх, старина, на конгрессе органиков в Антверпене:

Но он поворачивался спиной к собеседнику и уходил в магазины хозяйственных товаров и аптеки, на склады удобрений и бытовых реактивов ему надо было работать. Да-да, в лаборатории бывал крайне редко, в конце дня, когда деловито шпателем сбрасывал в термос тщательно отмеренные дозы своих дневных находок. Со временем термос стал мал, его заменила ванна старого автоклава, а потом и вовсе кухонный котел с герметичной крышкой, вышедший из строя и выброшенный за ненадобностью. Паттерлюх работал и работал.

Его имя потихоньку забывалось в среде профессионалов, лишь изредка его вспоминали к случаю, как о курьезе, как о паршивой овце. Когда он заявился в клуб концерна "Октан" в визитке, сидящей на нем как рабочий халат, и заявил о том, что его средство уже создано, поднялся несмолкаемый хохот. Все сбежались посмотреть на чудака-алхимика; даже посторонние, ни бельмеса не смыслящие, ни в химии, ни в чем-либо другом, потешались до упаду над Паттерлюхом, в одиночестве пьющем за стойкой шампанское, невозмутимым, как всегда.

Но средство на самом деле было создано – густое желе приятного розового цвета, так как Паттерлюх хотел, чтобы оно ласкало взор. Так же оно ласкало нюх. И вкус, оно было съедобным и полностью усваивалось организмом. Оно служило пастой для чистки зубов и смазкой для двигателей. Средство Паттерлюха, будучи вспененным, было гораздо лучше пенополиуретана, а будучи отштампованным на термопласте, имело прочность и упругость полиэтилена. Розовое желе было эффективным красителем – цвет окрашенной поверхности определялся режимом высыхания. Оно легко растворялось в воде и приобретало вкус и крепость отличной хлебной водки. Примечательно, что раствором меньшей концентрации можно было подкармливать младенцев. Оно снимало стресс и уменьшало слабоумие.

Стоило регулярно неделю-две подержать "жвачку Пата" во рту, как там начинали расти новые зубы! Лысины, смазанные розовой пастой, прорастали волосами, как весенний газон; напротив, неуместный волосяной покров уничтожался им за день-два, все дело было в концентрации раствора. Трудно перечислить все области человеческих интересов, затронутые средством Паттерлюха.

Оно стимулировало умственную деятельность, но и могло тормозить критическую способность мышления. Будучи высушенным, оно становилось сильнейшей взрывчаткой, а в обычном виде его можно было использовать как напалм (вспомните взрыв в лаборатории). Оно годилось для уничтожения кроны деревьев в джунглях над предполагаемым неприятелем. Пустяковым количеством средства можно было отравить резервуары питьевой воды огромного города. Пропущенное через реактор, средство Паттерлюха приобретало необычайную радиоактивность и могло использоваться как начинка для так называемых "неразрушающих" бомб. И так далее. Как облучающий состав, средство было удивительно тонко отрегулировано: оно действовало детерминировано на белых, желтых и черных людей.

Концерн "Октан" немедленно заполучил право на монопольное изготовление розовой пасты по рецепту и технологии нашего старого недотепы, тут же превратившегося в гения, в спасителя западной цивилизации, зашедшей в тупик социального, энергетического и экологического кризисов. Концерн свернул некоторые виды своего производства и, наоборот, заложил с десяток крупных заводов по производству средства в разных районах мира – от Исландии до арабских эмиратов. Конкуренты трепетали и заранее перемещали капиталы в другие отрасли, не связанные с химией, ведь и последнему кретину ясно стало, что невозможно выстоять против такого изумительного, всеобъемлющего средства, изготовляемого к тому же из всевозможных отходов. "Октан" расправлял крылья, поговаривали о том, что ему не хватает жизненного пространства, ястребы потирали руки, безработные надеялись на тюрю из розовой пасты, старине Паттерлюху светила Нобелевская премия:

И тут он помер, скончался наш эмпирик-универсал, надежда домохозяек и генералов, политиканов и алкоголиков, бездетных, недоумков, бизнесменов и неудачников, детей и старцев, отравился собственным средством – так уж повелось у первооткрывателей гибнуть от собственного детища. И вряд ли кого это так уж опечалило – Паттерлюх был закоренелым нелюдимом и анахоретом и в личном общении не вызывал никаких симпатий, но ведь он не просто помер, он унес с собой ключевые секреты технологии изготовления средства, ибо, как человек крайне недоверчивый и подозрительный, утаил их даже от руководства "Октана". Надо сказать, к этому никто не был готов. Много голов полетело, некоторые из поторопившихся вконец разорились, а концерн был тут же оттеснен назад и значительно помят обнаглевшими конкурентами.

Скоро годовщина со дня недолгого триумфа Паттерлюха. Армия химиков тайком друг от друга в поте лица своего старается воспроизвести универсальное средство, его незначительные количества, полученные на экспериментальной установке, нынче на вес золота и расхватаны лабораториями всех стран: очевидно, недалек тот день, когда некий счастливчик увидит в своей колбе вожделенный розовый студень. Недавно на эту тему высказался известный социолог Л. Хаймендорф. Он не был оптимистичен:

– Будет ли воспроизведено средство Паттерлюха или нет – это ничего не изменит. Все наше развитие имеет в себе порок, который называется самоуничтожением, и который был присущ также и средству Паттерлюха концентрированному подобию всей нашей продукции, бесцельно и расточительно обслуживающей убийство и рождение, разрушение и строительство, нищету и обман, расизм и роскошь, болезни, преступность, сытое буржуазное довольство. Нужно совсем другое средство, – сказал социолог, – совершенно другое:

Непонятно, что имел в виду социолог Хаймендорф. Поговаривают, что он вечерами пропадает в библиотеке, изучает "Капитал".