Текст книги "Убить Петра Великого"

Автор книги: Евгений Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 3
ГОНИ ИХ К ЛЕШЕМУ!

Петр Алексеевич проснулся рано. Пять часов утра, а он уже на ногах. Набросив на плечи короткий халат, едва прикрывавший голые ноги, и натянув на голову свой любимый вязаный колпак, он громко прокричал:

– Никола! Мать твою! Где тебя носит?! Государь твой уже поднялся, а ты еще дрыхнешь без задних ног!

Подобная история повторялась едва ли не изо дня в день, а потому секретарь Николай Макаров обычно терпеливо топтался у дверей, дожидаясь пробуждения государя. Предупредительно и негромко стучал в приоткрытую дверь и, не спросясь разрешения, смело перешагивал царские покои.

Петр Алексеевич огромными шагами нетерпеливо мерил покои, дожидаясь секретаря. Высоченный, едва ли не под самый потолок, с непомерно тощими ногами, со свесившимся на плечо ночным колпаком он чем-то напомнил Макарову цаплю. И секретарь всякий раз едва сдерживал улыбку, глядя на вышагивающего самодержца.

– Что там у тебя? – нетерпеливо спросил Петр Алексеевич, глянув на вошедшего Макарова.

– Сегодня у тебя, государь…

– Не государь, а бомбардир Петр Михайлов, – сдержанно поправил Петр Алексеевич.

Вчера утром царь отдубасил Алексашку Меншикова за то, что тот прилюдно назвал его государем (для всего окружения Петр Алексеевич продолжал оставаться бомбардиром Михайловым), так что следовало быть поосмотрительнее.

Невольно скосив взгляд на толстую дубину, стоявшую в самом углу комнаты, Макаров продолжил:

– Сегодня у тебя, бомбардир, встреча с английским послом.

Развернувшись, Петр Алексеевич удивленно буркнул:

– А чего это ему нужно от обычного бомбардира?

– Э-э… Наверняка он перепутал тебя, бомбардир Петр, с каким-то важным лицом.

– Ну ежели так, – смиренно согласился Петр Алексеевич, – придется уважить.

Заглянув в бумаги, Макаров продолжил:

– В десять часов должны прийти пиротехники.

– А это еще зачем? – подивился Петр.

– Так ты же, бомбардир, хотел устроить фейерверк, какой в Пруссии никогда не видывали, и даже собирался пригласить на него всех иноземных послов.

Лицо Петра Алексеевича приняло задумчивое выражение:

– Чего только не наговоришь спьяну, а потом расхлебывай! Много ли их прибудет?

Почесав пером макушку, секретарь отвечал:

– Да почитай две дюжины наберется.

– Многовато, – озадаченно протянул царь.

– Ты еще хвастал, Петр Алексеевич, что твои фейерверки лучше заморских. Вот они и придут посмотреть на твои дела. – Пожав плечами, Макаров добавил: – А еще грозил дубиной проучить кто идти не захочет.

Махнув рукой, государь изрек:

– Придумаем что-нибудь. Еще чего?

Петр Алексеевич вновь зашагал, и половицы под его размеренными шагами тонко и торжествующе поскрипывали.

– В двенадцать часов у вас встреча с прусскими купцами.

– Сколько их?

– Полсотни наберется.

– Чего им надобно от Петра Михайлова?

– Петр Алексеевич, им раньше других ведомо, что ты царь. И вот хотят просить тебя беспошлинно торговать с Россией.

Отмахнувшись, Петр Алексеевич произнес:

– Ишь чего удумали! Гони их к лешему! Все дармовщиной хотят полакомиться, а казне от того убыток, а потом, бомбардиру Михайлову такие вопросы не решать. Чего там далее?

– Вчера стольника Ермолая Васильчикова задержала городская стража.

– За что?

– Пьян был, к девкам приставал.

– Как узнали?

– Он не один был, а с двумя товарищами. Вот те убежали, а он не сумел, уж больно хмельной был.

– Ну и дурень! Пускай посидит, авось поумнеет. Подержат, да и отпустят, не велик грех. Если каждого мужика задерживать за то, что бабам под юбку посмотрел, так все темницы переполнены будут. Что еще?

– Ночью драка в таверне случилась. Наша челядь с голландскими моряками подралась.

– И кто кого? – поинтересовался государь.

– Наша челядь голландских моряков побила. Тех числом поболее было. Но ничего, устояли. Да и как не устоять, если с ними Игнат с Поварской слободы! А он в кулачном бою силен!

– Выпороть бы их надо за своеволие, – призадумался государь. – Значит, ты говоришь, голландцев поболее было?

– Да раза в два, – охотно подхватил Макаров.

– Дашь им полсотни талеров, пусть раны свои залечат. Далее чего?

– Получено письмо от саксонского курфюрста.

– Когда? – встрепенулся Петр Алексеевич.

– Два часа назад.

– Почему раньше не передал?

– Уж больно крепко спал ты, Петр Алексеевич. Курьер постоял под дверями да и мне письмо оставил.

– А на словах что сказал?

– На словах велел передать, что благодарит тебя за помощь, клянется в вечной дружбе. Неделю назад курфюрст прибыл в сопровождении саксонского отряда в Польшу, – живо отвечал секретарь, протянув Петру Алексеевичу туго перетянутую грамоту, скрепленную сургучной печатью. – И уже принял католичество и короновался в польские короли под именем Августа Второго.

Заложив руки за спину, Петр Алексеевич зашагал вновь. Походка у него была стремительной. Каждый раз Макарову казалось, что государь не рассчитает расстояния и ударится головой в стену. Но царь неизменно резко разворачивался и столь же стремительно направлялся в противоположную сторону.

Знай о подобной привычке Петра Алексеевича Фридрих Третий, приготовил бы для него помещение попросторнее.

– Как там Луиза, разыскали?

Петр Алексеевич остановился напротив секретаря, сверля его колючим взглядом. Под пристальным взором государя секретарь, и без того небольшого росточка, казалось, усох еще больше. Следовало не разочаровать царя и подобрать подходящие слова, чтобы не накликать на себя беспричинный гнев. По тому, с каким вниманием ждал ответа Петр, можно было подумать, что внешняя политика его интересует куда меньше, чем исчезнувшая женщина. Оставалось только гадать, что же заставляет сходить с ума российского государя. Не ошибиться бы…

Макаров невольно покосился на дубинку, стоявшую в самом углу комнаты. Заслуженное оружие – не один боярский лоб ею разбит. А сейчас будто в наказание за какую-то шалость стоит в самом углу комнаты и выглядит вполне мирно.

Не прогневался бы царь на правду. Вздохнув глубоко, Макаров отвечал, припустив в голос скорбь:

– Здесь она, бомбардир. Вот только теперича не Луиза, а графиня Литке. Поговаривают, что была полюбовницей самого шведского короля.

– Где она сейчас?

– Не ведаю…

– Отыщи ее!

– Сделаю все возможное!

Глава 4
ВОЙНА С РУССКИМИ УЖЕ ИДЕТ

Пожар, случившийся несколько месяцев назад в королевском дворце, практически полностью его уничтожил, оставив только северную часть, совершенно непригодную для жилья. У Карла XII под Стокгольмом оставалось еще десятка полтора резиденций, где он мог ждать восстановления дворца, пользуясь при этом всеми благами цивилизации. Однако король предпочел переехать в отдаленный замок Олавинлинна, расположенный на скалистом острове между озерами Хаапавеси и Пихлаявеси. Впрочем, в этом тоже не было ничего удивительного. Король считал себя прямым наследником шведских рыцарей, а потому большую часть времени проводил в средневековых замках.

Замок впечатлял своими размерами: он имел три гигантские башни, соединенные между собой толстыми стенами. Первая башня была Пороховой. Самая высокая именовалась Колокольной, получившей свое название по церковным колоколам, установленным под крышей из темно-коричневой черепицы; здесь же размещались огромные замковые часы. На втором этаже башни располагался каземат с амбразурами для пушек, на другом находились казармы. Третья башня называлась Церковной; тут же размещалась замковая церковь. Третий этаж башни был жилым, а на одной из стен сохранился герб основателя замка – Эрика Тотта.

В замке была и своя темница, в которую помещались государственные преступники. Вход в нее начинался с небольшой пристройки в Церковной башне.

Два года назад король распорядился провести реконструкцию темницы: подвалы значительно углубили, расширили помещения. В результате проведенных работ в толстых стенах башни вскрылось несколько ниш, в которых обнаружили закованные в кандалы скелеты. Поговаривали, что это были политические противники шведских королей.

Граф Грип Йонссон всякий раз украдкой крестился, проходя мимо замковой темницы. Его предки, обладая немалым политическим влиянием и богатством, имели привычку перечить королям. Впоследствии некоторые из них бесследно исчезали из родовых замков, других, заковав в железо, отвозили навечно в казематы. Не исключено, что некоторые скелеты принадлежали его славным предкам. Поначалу граф даже хотел предложить Карлу похоронить останки с надлежащим уважением, но раздумал, опасаясь, что молодой король может счесть его просьбу вызовом верховной власти.

С высоты бастиона озеро Хаапавеси просматривалось до противоположного берега. Погода была безветренной. Тишь стояла такая, что начинала давить на уши. Карл, заложив руки за спину, шагал вдоль парапета бастиона. Иногда он останавливался, но только для того, чтобы взглянуть на зеркальную гладь воды. Лицо его в этот момент от чего-то напрягалось, становилось более суровым. Граф очень хотел бы знать, о чем думает король в такие минуты.

Может быть, он размышляет о том, что замок был построен на границе с Россией, и русские до сих пор считают, что оконечность, на которой находится крепость, на пять верст уходит в глубину их территорий. До этого они делали три безуспешные попытки отбить замок. Что случится на сей раз?

Как бы там ни было, но твердыни в предстоящей войне будет отведена особая роль.

Неожиданно Карл XII повернулся к сопровождавшему его графу.

– Как обстоят дела с русским царем?

– Сейчас он путешествует по Германии. Миновал Берлин, Бранденбург, Гольберштадт, ненадолго остановился у заводов Ильзенбурга.

Губы Карла разошлись в улыбке. В минуты душевного покоя он был очень снисходителен:

– А русский царь необыкновенно пытлив. И что же он хотел там увидеть? Как выплавляется чугун?

– Да, ваше величество. Он познакомился с технологией выпуска чугуна, затем с варкой железа в горшках, ковкой ружейных стволов, а также с производством пистолетов и сабель. В Германии он оставил нескольких дворян, чтобы они обучились всему, что знают в артиллерийском ремесле пруссаки.

Карл XII подошел к пушке и сильными гибкими пальцами погладил ее чугунный бок.

– Этого следовало ожидать. Когда русские начнут выплавлять свой чугун, они станут нашими главными военными противниками в Европе. Хотя сейчас их тоже не стоит недооценивать. Наверняка царь занимается вербовкой специалистов для службы в России.

– Именно так, ваше величество, – охотно отвечал Йонссон.

– Кого именно царь набирает к себе на службу?

– В основном мастеровых и военных. Но по нашим данным, до войны с русскими еще далеко…

– Послушайте, любезный мой граф, – неожиданно холодным тоном прервал Карл. – Война с русскими уже давно идет. Просто в настоящее время она пока носит скрытый характер. И мы должны это учитывать… Царь не начнет боевых действий, пока не накопит должного опыта. Но как только этот опыт появится, крепость, где мы сейчас с вами находимся, станет яблоком раздора.

– Но нужны соответствующие причины…

– Люди ведут столетние войны, не имея на то серьезных оснований, а в нашем случае все гораздо проще. Мне и моему народу тесно на тех землях, которые отведены нам богом и соседями, и я бы хотел расширить свои владения. А русский царь желает вырваться к морю, и я невольно нахожусь на его пути. Причины же могут быть разными. Вот эта крепость, кстати, действительно находится на территории России, а мне бы очень не хотелось отдавать ее русским. Вы понимаете меня, граф?

– Более чем кто-либо, – тотчас отозвался Йонссон.

– Потом, причиной может быть даже несварение желудка… Например моего.

Граф натянуто рассмеялся. Когда короли шутят, подданным полагается веселиться вместе с ними. Однако Карл оставался серьезен.

– Вы можете мне сказать, граф, сколько примерно человек царь отобрал для службы в России?

– В настоящее время их около трехсот. Но будет значительно больше, потому что вербовка идет весьма активно. Петр предполагает увеличить общее число до тысячи.

– Чем же заманивает их русский царь?

– Им всем предлагают большое жалованье. После трех лет службы в России домой вернутся настоящими богачами.

Король выглядел слегка озадаченным:

– Неужели они все большие специалисты?

Поначалу графа так же поражала быстрота, с которой русский царь набирал военных специалистов. Невольно напрашивалась мысль: если так дела будут продвигаться и дальше, то лучшие силы Европы уже в ближайший месяц перекочуют в Россию.

Две недели назад граф Йонссон дал задание своим агентам выяснить, настолько ли они хороши, как представляются русским вербовщикам? И не далее как вчера вечером получил подробный отчет.

Граф Йонссон даже не пытался скрыть довольной улыбки.

– Среди завербованных и правда имеются знатоки своего дела: корабельщики, капитаны, лекари, пушкари. Есть даже один французский повар. Очень удачное приобретение русских, на мой взгляд, – прусский генерал-майор Остерман, голландский контр-адмирал Крюйс, полководец Карл Евгений де Круа.

– Ого! – невольно вырвалось у короля. – Кажется, он прослужил пятнадцать лет в войсках германского императора и даже получил чин генерал-фельдмаршала.

– Именно так, ваше величество. Петр лично завербовал к себе на службу искусного боцмана, норвежца Корнелиуса Крюи, обещав произвести в адмиралы, как только будет выстроен флот.

– Русский царь умеет быть щедрым, – усмехнулся Карл.

– О да! Но таких меньшинство… Большинство людей, нанятых царем Петром, весьма невысокой квалификации. Многие считают его большим недотепой и просто позарились на легкий заработок. Немало среди них мошенников, пройдох и прочих проходимцев. Так что русскому царю с ними придется еще изрядно повозиться.

– Что ж, вы сообщили мне весьма обнадеживающие новости. Значит, все эти пройдохи и проходимцы – наши друзья? К ним следует присмотреться получше, они могут быть весьма ценным источником сведений.

– Все они записаны, ваше величество. Их передвижение по России будут отслеживать наши агенты.

– Вот и отлично.

Карл внезапно умолк. Некоторое время всматривался в гранитные скалы противоположного берега, размышляя о своем. Незаметно поднимался ветер. Потрепав траву, пробивавшуюся среди валунов, он достиг фортеции, на которой стоял король с графом, и, побаловавшись кудрями их париков, утих.

– Займитесь вот чем: под видом специалистов постарайтесь подсунуть Петру наших самых проверенных агентов. Мы должны знать, что творится в стане русских… Даже если Петр и не вернется из этого посольства, русские не станут нашими друзьями.

– Будет сделано, ваше величество. У нас найдется немало генералов, которые захотели бы послужить родине именно таким образом. Они очень заинтересуют русского царя.

– Прежде я должен лично переговорить с каждым из них. Пусть знают, насколько я ценю предстоящую службу. У меня к вам есть еще один небольшой разговор. Давайте спустимся вниз.

Граф Йонссон насторожился. Придворный опыт подсказывал ему, что к учтивости королей следует относиться очень внимательно. На своем веку он помнил немало случаев, когда немилость начиналась именно с предупредительности. Некоторые из вельмож впоследствии сгинули в темнице замка…

– С удовольствием, ваше величество, – как можно безмятежнее произнес граф, стараясь стряхнуть страх, который тяжелым грузом уже наваливался на плечи. Он очень надеялся, что Карл не заметил его состояния.

По узкой гранитной лестнице они спустились с бастионов на первый этаж башни. Королевские гвардейцы, несущие караул в коридорах крепости, невольно вытягивались, когда Карл проходил мимо. Король, энергично размахивая руками, вышагивал по холодным помещениям первого этажа, увлекая за собой графа. Не оглядываясь, Карл миновал спрятанный в стене выход, который уводил за территорию замка; затем столь же стремительно прошел мимо высокой дубовой двери. За ней находился узкий коридор, соединяющий комнаты замка со двором крепости. Граф Йонссон невольно проглотил горький ком, подступивший к горлу: самые худшие опасения начинали оправдываться – впереди была всего лишь одна дверь…

И она уводила в подвал темницы.

У проема Карл остановился, чтобы посмотреть на приотставшего Йонссона, и с учтивой улыбкой последовал дальше, как если бы приглашал графа в увлекательнейшее путешествие.

Лестница, уводившая в темницу, была необыкновенно крутой, с высокими ступенями из цельного темно-серого гранита. На стенах в металлических конусах полыхали огромные факелы, небрежно отбрасывая клочья сажи к высокому сводчатому потолку. Сырость казалась необыкновенно плотной и очень тягучей, – бесцеремонно заползала за воротник, забредала за камзол, норовила угнездиться в сапогах.

Граф невольно поежился, стараясь сбросить наваждение. Король, привычный к невзгодам, не замечал ни копоти, падающей на букли парика, ни запаха застоявшейся плесени.

Лестница привела в огромное помещение, разделенное высокими решетками. Навстречу королю шагнул комендант крепости, двадцатилетний капитан Фредерик.

– Вы готовы, комендант?

– Да, ваше величество, – отвечал Фредерик. – Разрешите вас проводить.

Худшие опасения оправдывались. Неужели король за что-то прогневался на своего верного слугу и решил, что остаток дней тот должен провести под неусыпным надзором королевской стражи?

Грип Йонссон старался выглядеть равнодушным, что давалось лишь благодаря невероятной мобилизации всех душевных сил. Лицевой нерв непроизвольно дрогнул, приподняв правый уголок рта.

– Сделайте мне такую любезность, – охотно согласился король, последовав за комендантом замка.

Капитан Фредерик был прусского происхождения, но уже более ста лет его предки достойно служили шведской короне, добившись величайшей благосклонности монархов. Именно по этой причине Карл XII доверил Фредерику, несмотря на значительную молодость, одну из своих ключевых крепостей.

Страж, стоявший у решетки, расторопно распахнул небольшую дверцу, пропуская вельмож в глубину каземата. Король прошел первым, за ним, несколько нерешительно, ступил граф, и по-хозяйски, стукнув слегка по решетке ладонью, капитан Фредерик.

По стенам и потолку неприглядными лохмотьями свисал темный пористый мох, делая помещение еще более зловещим.

Прежний комендант крепости капитан Кольер, прослуживший в замке более пятнадцати лет, в позапрошлом году был отправлен в отставку по причине психического недуга. Поговаривали, что ему повсюду виделись души непогребенных людей. В последний год он почти лишился рассудка и когда отправлялся на ночлег, то всякий раз брал с собой дюжину ружей и палил из них, заслышав подозрительный шорох.

У нынешнего коменданта замка нервы оказались более крепкими. По тому, как он себя вел, было видно, что со всякой нечистью он находился едва ли не в приятельских отношениях.

Прежде графу Йонссону не приходилось так глубоко спускаться в темницу. Теперь он видел, что она почти бездонна. По обе стороны длинного коридора располагались узенькие закутки, отгороженные толстыми решетками. За ними, позвякивая тяжелыми цепями, просматривались силуэты узников в ветхих отрепьях, едва скрывающих тощие, почерневшие от грязи и сажи тела. Пахло застоявшимися нечистотами. Граф Йонссон несколько раз ловил себя на мысли, что ему хочется перекреститься, глядя на эти жалкие человеческие фигуры. Но он опускал руку вниз, наталкиваясь взором на непроницаемое лицо короля.

В подавляющем большинстве узники являлись государственными преступниками. Трудно было предположить, что в иные времена едва ли не каждый из них был обласкан с рождения, окружен заботой слуг и домочадцев, а повзрослев, получал немалую власть. От прежнего величия оставались лохмотья некогда дорогих одежд.

Откуда-то из глубины казематов раздался пронзительный крик. Видимо, еще одна душа обрела успокоение. Графа Йонссона бросало в лютый холод только от одной мысли, что на месте одного из них может оказаться он сам.

Скоро они пришли в небольшое помещение, ярко освещенное факелами. Развернувшись к графу Йонссону, король спросил:

– Граф, вы знаете, почему я привел вас сюда?

Йонссон осмотрелся. У самой стены лежали носилки, на которых под плотным белым покрывалом угадывалось очертание какой-то тщедушной фигуры.

– Нет, ваше величество.

– Я так и думал… Вы знаете, что мы проводим здесь реконструкцию?

– Да, я наслышан.

– Так вот, во время реконструкции в одной из каменных ниш мы обнаружили останки замурованного в стену человека. На нем была богатая одежда, пояс с золотой пряжкой, а на ней выбит герб вашего рода. Этот человек из вашей семьи, господин Йонссон, – тихо заключил король. – Я попытался отыскать записи, но они не сохранились. Поэтому я даже не знаю, кто именно находится под этим покрывалом. Может быть, вам известно, кто этот человек?

Граф сглотнул подступивший к горлу ком. Не следует показывать королю свою слабость. Он подошел поближе и увидел, как из-под покрывала выглядывают истлевшие кожаные туфли. На узком узорчатом ремешочке крепилась огромная золотая пряжка, на которой был выбит фамильный герб: широкий равновеликий крест, ниже которого чуть наклоненно размещался меч с оплетавшей рукоять распустившейся розой. А над перекладиной виден девиз: «Моя сила – в моей чести». Именно такую пряжку граф не однажды рассматривал на портрете своего прапрадеда, вывешенном в родовом замке.

В какой-то момент Йонссон едва не поддался соблазну тут же убедиться в своей догадке. Он даже сделал два крохотных шага, чтобы приподнять простыню, скрывавшую лик покойника. Но вовремя остановился, заметив недоуменный взгляд короля, обращенный в его сторону.

Вряд ли высохший череп мертвеца будет схож с тучным и жизнерадостным графом Стеном Стуре, каким тот запомнился современникам при жизни.

– Кажется, я догадываюсь, кто этот человек, – произнес Йонссон заметно осипшим голосом.

– Вот как! И кто же он?

– Это мой прапрадед граф Стен Стуре.

Граф Стен Стуре принадлежал к древнейшему аристократическому роду, что не помешало ему стать одним из богатейших людей своего времени. Некогда он состоял на службе короля Магнуса Эрикссона и был весьма влиятельным человеком в Швеции, настолько, что в зависимость к нему угодил даже король, которому он постоянно давал деньги в долг. Когда же приходило время расчета, так Магнус Эрикссон просто расплачивался с графом королевскими угодьями. В результате чего едва ли не половина земель Швеции стала принадлежать предприимчивому рыцарю.

Уж не это ли обстоятельство стало причиной его смерти?

Во всяком случае, рыцарь пропал сразу после того, как посетил королевский дворец в Стокгольме. И его исчезновение в свое время было одной из самых больших тайн в Швеции.

Король Магнус Эрикссон пожелал лично возглавить расследование, но следы рыцаря затерялись. Прошло немало времени, прежде чем родственники объявили его умершим. Вот тогда и начались многочисленные распри за его великое наследство, причем значительная часть земель вновь отошла королевской семье.

Но кто бы мог подумать, что тайна великого рыцаря графа Стена Стуре прячется в стенах замка Олавинлинна! Поговаривали, что король за долги должен был отдать символ своей власти – дворец в Стокгольме. Не желая смириться с возможной утратой, он просто устранил неугодного ему заимодавца.

– Ах вот как! – невольно вырвалось восклицание у Карла XII. – Вот, значит, где пришлось упокоиться славному графу Стену Стуре. Какая ужасная смерть! Он был едва ли не единственным человеком, который мог поспорить с самим королем. И у него были для этого основания!

Взгляд графа Грипа Йонссона скользнул по тесаным блокам и уперся в шероховатую гранитную поверхность, из которой торчало два огромных гвоздя. Внизу – побитая гранитная крошка. Немые свидетели гибели его предка.

– Теперь мы понимаем, чем заканчиваются подобные споры, – отважился на колкость Грип Йонссон.

– Он был достойным рыцарем, – беспристрастно продолжал король. – Ваш род всегда беззаветно служил шведским королям. Если и были какие-то разногласия между славным рыцарем и королем Магнусом Эрикссоном, то они уже давно решили их на небесах. Смерть примирила и правых и виноватых. Они, как и прежде, находятся за одним столом. А я лично ничего не имею к вашим предкам. – Губы Карла дрогнули в печальной улыбке. – Так что заберите его и похороните достойно в семейной усыпальнице, как и подобает человеку его звания.

– Спасибо, – голос графа слегка дрогнул, выдавая подступившее волнение. – Но у меня еще есть к вам просьба, ваше величество.

– Если это в моих силах, то я постараюсь ее исполнить. Так что вы хотите?

– Мне бы хотелось получить те кандалы, которые были на его запястьях.

– Хм… Для чего они вам?

– Они станут семейной реликвией, послужат предостережением для следующих поколений.

– Ваше желание будет исполнено. У меня никогда не возникало повода сомневаться в вашей мудрости.

– Ваше величество, разрешите мне заняться приготовлениями к погребению.

– Делайте все, что считаете нужным, – ответил король.

Заложив руки за спину, Карл заторопился к выходу.