Текст книги "Блещет золото кровью алой"
Автор книги: Евгений Сухов
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Евгений Сухов
Блещет золото кровью алой
Часть I
Семейное предание
Глава 1
Банк взят!
– Здравствуйте… Алексей Павлович? – вкрадчивым голосом произнес Григорий.
– Он самый, – прозвучал напряженный голос Таранникова.
Подмигнув стоявшему рядом Кенту, Григорий продолжал:
– Это вам звонят из банка «Заречье», заместитель управляющего Никанор Глебович Ерофеев. Вы ведь открывали в нашем банке ячейку?
На какое-то время в трубке повисла пауза, после чего Таранников сдержанно ответил:
– Именно так.
– Извините, что мы вас не предупредили сразу, – любезно заговорил Григорий. Иннокентий едва удержался, чтобы не расхохотаться. Он никогда не полагал, что Упырь обладает актерскими задатками. – Но мы вводим в зале дополнительную плановую степень защиты. Вам нужно подойти в наш банк и переложить свои ценности в другую ячейку.
– Я даже не знаю, что вам ответить, – по голосу чувствовалось, что Таранникова переполнял гнев. – Если сказать, что вы причиняете мне неудобства, это значит, ничего не сказать.
– Мы все это понимаем и ручаемся, что ничего подобного в следующий раз не повторится. Но сейчас вам нужно будет выполнить требования банка, – добавил Григорий в голос твердости. Иннокентий одобрительно закивал.
– А если я сейчас не могу? Тогда что?
– В этом случае мы вправе вскрыть ячейку и перенести содержимое в надлежащее место.
– Это черт знает что! – Голос Таранникова едва не срывался на крик. – Хочется безопасности, а здесь получается прямо противоположное! Я буду жаловаться!
– Это ваше право, – ответил Григорий ледяным голосом.
– Вы еще не знаете, с кем связались, у вас просто отзовут лицензию!
– Не нужно нас пугать, вы преувеличиваете свои возможности.
– Ну, знаете ли…
– Когда нам вас ждать?
– Я подумаю.
– Все наши клиенты уже выполнили требования банка, очередь осталась за вами. Специалисты дожидаются вашего приезда, чтобы начать свою работу, – проявил Григорий настойчивость. Он чувствовал, что нужно еще немного надвить, и Таранников сдастся. – Мы можем подождать вас два с половиной часа, если за это время вы не прибудете, тогда мы вправе поступать по правилам банка.
– Это какие еще, к дьяволу, правила! Проклятье!
– Если вы внимательно прочитали договор, то должны были увидеть, что банк учитывает форс-мажорные обстоятельства, при которых мы вправе переносить содержимое ячеек в безопасное место, – настаивал Григорий.
– Мне плевать на ваши «форс-мажорные обстоятельства»! Что там у вас произошло? Война, землетрясение или, может быть, ограбление?! Я больше не желаю иметь с вами никаких дел!
– Это как вам будет угодно, – холодно произнес в ответ Григорий. – У вас всего два с половиной часа, советую вам поторопиться, если не хотите, чтобы содержимое вашего ящика было вскрыто при свидетелях.
– Хорошо, я приеду!
Григорий улыбнулся, торжествуя победу.
– Не забудьте взять с собой ключ от ячейки, – учтивым голосом, в котором улавливались твердые интонации, напомнил Григорий.
– Не позабуду, – прозвучал холодный ответ.
В трубку ударили короткие гудки.
Вытащив из телефона сим-карту, Григорий швырнул ее в сторону.
– Ловко это у тебя получилось, – хмыкнул Иннокентий. – Никогда не подозревал, что в тебе прячется такой артист. А голос как изменил!
К шутке приятеля Григорий отнесся серьезно:
– Ты многого обо мне не знаешь. Сложись моя жизнь иначе, так я, возможно, блистал бы на сцене МХАТа, а мне приходится сшибать копейку у какого-то Алексея Павловича. Обидно-с, сударь!
– Ну, ты даешь, Упырь! – развеселился Кент. – А ты уверен, что в банке не спросят документы и достаточно будет одного ключа?
– Абсолютно. Я рядом стоял и все слышал. Это дополнительная услуга, за нее идет доплата. Видно, он какие-то свои расклады готовил. Так что показываем ключ, проходим в хранилище, забираем яйцо Фаберже и уходим.
– Отлично! Куда мы сейчас?
– Поедем к Таранникову, – ответил Григорий и, посмотрев на часы, добавил: – У нас не так много времени.
До дома Таранникова добрались быстро, за каких-то пятнадцать минут. Его машина стояла у подъезда, значит, он еще не вышел. Поднялись по лестнице и остановились на площадке, ожидая его выхода. Дверь отворилась через минуту, и Алексей Таранников едва не столкнулся с вышедшим навстречу Григорием.
– Ты откуда здесь? – невольно вырвалась у Алексея Павловича.
– У меня есть к тебе дело.
Упырь стоял на проходе, не желая подвинуться, даже повел слегка плечиком, потеснив Таранникова.
Нахальство Григория Таранникову не понравилось, нахмурившись, он спросил:
– Какое еще у тебя может быть дело? Денег на пузырь, что ли, не хватает? Так и скажи! Но ты не вовремя, я тороплюсь!
– Не надо со мной так разговаривать, Алексей Павлович.
– Пошел прочь! Не до тебя!
Позади что-то угрожающе шаркнуло.
Обернувшись, Алексей Павлович увидел Кента, криво усмехавшегося.
– Чего ты лыбишься, придурок?
– Зря ты так, – хмуро произнес Иннокентий.
Лицо Алексея Павловича перекосилось от страха. Осознав, что происходит нечто ужасное, он бросился вперед, но натолкнулся на Григория, стоявшего словно скала.
– Пусти!
Иннокентий с размаху ударил по голове Таранникова гирькой. Удар получился сильным, хрустнула затылочная кость, и Алексей Павлович, обхватив Григория, со стоном принялся сползать на кафельный пол.
Дружно взяв раненого под руки, они втащили его в прихожую, закрыв за собой дверь.
– Кажется, дышит, – наклонился Григорий.
– Может, придушить? – предложил Кент. – Вдруг очнется?
– Не надо, и так сдохнет! Посмотри ключ от банковской ячейки, он должен быть у него.
Иннокентий постучал по пиджаку Таранникова – в одном из карманов что-то звякнуло.
– Ага! Нашел!
– Давай сюда… – забрав ключ, Григорий сунул его в накладной карман куртки, закрыв на замок. – Все! Сваливаем отсюда! – распахнул он дверь. – Выходим тихо. Без спешки.
* * *
Для предстоящего визита в банк Григорий решил подготовиться подобающим образом – поменял привычную джинсовую куртку на приличный итальянский костюм темно-синего цвета. Кент лишь едва хмыкнул, невольно подивившись перевоплощению приятеля. Тот сумел изменить не только внешний вид, но кардинально поменялся внутренне, как если бы наполнил личность какими-то специальными знаниями. Даже на окружающих он смотрел теперь как-то по-особому, а в светло-зеленых глазах просматривался нешуточный интеллект.
Иннокентий невольно хмыкнул, подумав о том, что в таком классном прикиде не стыдно замахиваться даже на директорское кресло.
– Ты стал похож на делового, – съязвил Кеша.
Не то укорил, не то похвалил.
– Это к лучшему, – убежденно отреагировал Григорий и сел на пассажирское кресло. – Так что будешь за шофера.
Машина энергично сорвалась с места, распугав небольшую стайку голубей.
– Как настроение? – оживленно поинтересовался Кент, лихо обгоняя сопутствующие машины.
Григория всегда раздражала агрессивная манера Кента водить тачку, сейчас он едва сдерживался, чтобы не прикрикнуть.
– Ты на дорогу смотри, не хватало нам сейчас куда-нибудь вляпаться, – хмуро обронил Григорий.
Проскочив перекресток, Кент широко улыбнулся:
– У тебя даже голос как-то поменялся. Интонации начальственные прорезались. Прежде я их не замечал.
– Привыкай, – буркнул Григорий. – Вот что… припаркуйся около входа. Где-нибудь около того столба, – указал он на свободное место. – Не хочу рисковать, если в банке что-нибудь пойдет не так. Я тотчас выскакиваю, прыгаю в машину, и мы сразу сматываемся.
– Понял.
– Дверцу на всякий случай оставляешь открытой.
– Договорились, – охотно ответил Иннокентий, прижавшись колесами к высокому бордюру.
Вытащив из кармана ключ от банковской ячейки, Григорий с интересом всмотрелся в бороздки. Трудно было поверить, что небольшой кусок металла давал пропуск в интересную и богатую жизнь, о которой он столь долго мечтал и которая еще вчера виделась ему неосуществимыми грезами. Жизнь – штука жесткая и весьма несправедлива к распределению материальных благ: одним предоставляется все, а другим достаются лишь ошметки с богатого стола; целыми днями разъезжаешь по городу, работаешь как вол, а в результате сшибаешь только жалкую копейку. Не везет, одним словом! А другому стоит всего-то пошевелить мизинцем, чтобы заполучить яхту величиной с айсберг.
Григорий довольно улыбнулся, самое время подкорректировать свою судьбу: ключ, что он сжимал в ладони, скорее всего, даже не пропуск, а отмычка в увлекательную жизнь, где в качестве бонуса – красивые девушки, великолепное вино и отдых в экзотических странах.
– Не потеряй, – язвительно обронил Иннокентий, – другого у нас нет.
– Не потеряю, – зажал Григорий в ладони ключ.
Распахнув дверцу машины, он уверенно ступил на тротуар и, помахивая кожаным портфелем, двинулся в сторону банка.
К банку «Заречье» Григорий с Кентом подъехали незадолго до его закрытия – оставалось каких-то полчаса. Время оптимальное – конец рабочего дня. На служащих каменной плитой наваливается усталость, внимание рассеивается, концентрация не столь высока, как в начале рабочего дня, взгляд без конца упирается в циферблат, подгоняя медленно тянущееся время. А всякий поздний клиент воспринимается с внутренним протестом, как завоеватель, вторгшийся в личное пространство.
Клиенты в последние минуты рабочего дня обслуживаются особенно быстро. Накопившееся утомление заставляет служащих банка смотреть на многие вещи в половину глаза. Даже документам уделяется не столь тщательное внимание, как в утренние часы.
Иначе – лучшего времени для визита в банк придумать сложно.
Заместитель директора банка Никанор Глебович Ерофеев оказался на месте, встретив незапланированного визитера с неизменной улыбкой, сквозь которую можно было прочитать кисловатое настроение. Еще минуту назад он считал рабочий день завершенным и оставшиеся полчаса рассчитывал провести в покое, перелистывая какой-нибудь модный журнальчик с сисястыми тетками, но вместо этого ему придется лепить улыбки и ублажать очередного капризного клиента.
Самое время переходить в наступление и дать понять, что оставаться надолго он не собирается.
– Я к вам буквально на несколько минут, – заверил Григорий.
Разжав ладонь, он показал ключ от банковской ячейки, в которой покойный Таранников хранил яйцо Фаберже. С удовлетворением отметил, как капризная складочка в уголках губ разжалась, отчего лицо Ерофеева приняло еще более любезное выражение. Теперь он был сама предупредительность.
– Я весь в вашем распоряжении. Так что вы хотели?
– Дело в том, что меня к вам отправил Алексей Павлович… господин Таранников. – Банкир понимающе кивнул. – Утром мы были у вас…
– Разумеется, я вас помню. Так какое у вас дело?
– Понимаете в чем дело, у нас изменились обстоятельства. Нам нужно срочно открыть банковскую ячейку.
– А почему в таком случае Алексей Павлович сам не пришел, а отправил вас? – нейтральным голосом спросил банкир.
На первый взгляд обыкновенный вопрос, какой положено задавать в подобном случае. Все бы ничего, вот только застывшие глаза банкира, будто сканеры, стремились подмечать малейшее идеомоторное движение. Оставалось самое трудное – выдержать.
Располагающе улыбнувшись, Григорий ответил:
– Он не может подойти, спину прихватило, вот он меня и отправил.
Ерофеев понимающе кивнул:
– Все оно, конечно, так, но неужели он так болен, что не может прийти в банк завтра?
Служащие банка – народ невероятно проницательный, зачастую недоверчивый, на своем веку они повидали всяких клиентов. Работа с деньгами заставляет относиться к каждому клиенту с долей недоверия. Видно, в его голосе Ерофеев уловил какие-то чужеродные интонации; они заставили его насторожиться. Самое время поменять тактику и включить сердитость.
Нахмурившись, Григорий заговорил, демонстрируя откровенное неудовольствие:
– Послушайте, Никанор Глебович, что-то я вас совсем не понимаю. Наш работодатель Таранников заключил с вами договор, что вы допустите нас к ячейке сразу же при предоставлении ключа, а теперь вы задаете какие-то неуместные вопросы.
– Поймите меня правильно, как-то все очень неожиданно, – неопределенно протянул банкир. – А потом, конец рабочего дня, мне бы нужно созвониться с господином Таранниковым…
– Неужели вам непонятно, что господин Таранников не намерен приходить в банк. Поверьте мне: у него есть на это свои причины, он просто занят и отправил меня! Для общения с банковскими служащими у него имеются доверенные люди.
Григорий старался показать, что он раздражен. Главное – не переиграть, а легкий румянец на щеках будет весьма кстати.
– Хорошо, вы меня убедили, – согласился банкир. – Пойдемте в хранилище. Только позвольте все-таки взглянуть на ваш паспорт. Поймите меня верно, таковы наши инструкции.
Слегка нахмурившись, Григорий протянул паспорт.
– Берите, если это нужно.
Устроившись за стойкой, Никанор Ерофеев развернул паспорт и, быстро пролистав его, переписал данные. Уже протягивая документ, проговорил с едва различимыми виноватыми интонациями:
– Сейчас правила работы с клиентами ужесточают. Мы всего лишь исполнители. – И бодро, как бы подведя черту под неприятный разговор, произнес: – Пойдемте в хранилище!
– С удовольствием, – буркнул Григорий, стараясь унять волнение.
За металлической дверью, сделанной под темный орех, находился небольшой коридор, где, кроме служебных помещений для охраны и небольшой комнаты для переговоров, была неприметная узкая дверь – именно за ней находилось хранилище банка.
Охранник, стоявший у порога, предупредительно распахнул дверь, впустив заместителя директора с гостем в узкий коридор. За спиной мягко захлопнулась трехтонная стальная дверь, изолировав вошедших от внешнего мира. В какой-то момент Григорий почувствовал, что ему сделалось не по себе, как если бы его заперли в каземате.
В коридоре в черном костюме стоял другой охранник, столь же впечатляющей комплекции, но с легким брюшком, просматривающимся через тонкую белую ткань рубашки. Нарочито равнодушный взгляд, спокойная манера поведения свидетельствовали о том, что друзей в помещении банка у него нет, и при необходимости он свернет шею не только неизвестному клиенту, но и сопровождавшим его лицам. От подобного предположения Григорий слегка поежился.
Охранник проводил вошедших взглядом, как если бы подозревал их в разворовывании национальных сокровищ, а потом удовлетворенно кивнул и нажал неприметную кнопку подле косяка. Дверь открылась не сразу, а только после того, как заместитель директора банка набрал соответствующий код, приложив к датчикам магнитную карту. Медленно, будто бы нехотя, дверь отомкнулась, образовав небольшой проем, и пропустила в хранилище Ерофеева вместе с Григорием. И уж когда они вошли в хранилище с установленными вдоль стен ячейками, так же неслышно прикрылась, погрузив помещение в абсолютную тишину.
– Вы помните номер ячейки? – повернулся банкир к Григорию.
Еще одна проверка, записанная где-нибудь в секретных банковских предписаниях, или праздный вопрос, чтобы прервать затянувшееся молчание? А может, недоверчивый взгляд банкира ему только показался?
– Разумеется, помню, – хмыкнул Григорий. – Шестьдесят четвертый номер. Вы меня проверяете, что ли?
– Пожалуйста, приступайте, – с готовностью отозвался банкир и отошел к столу, стоявшему у противоположной стены.
В какой-то момент Григорий поймал себя на том, что ему хочется броситься к ячейке с ключами наперевес, как бойцу во время жестокой атаки, и тотчас открыть дверцу. Пришлось совершить над собой некоторое насилие, чтобы этого не сделать. Где-то над самым потолком были встроены камеры видеонаблюдения, контролирующие каждое его движение, беспристрастно фиксирующие всякий жест, мимику, незначительный поворот головы. Следовало показать, что, забирая из ячейки сокровища, он делает одолжение не только банкиру, стоявшему за спиной, не только охраннику, уставившемуся в мониторы, но и всему белому свету, что сейчас наблюдает за его движениями.
Намеренно лениво Григорий подошел к стеллажам с ячейками, стараясь не обернуться на прожигающий взгляд банкира, вставил ключ в замочную скважину и провернул на два оборота.
Замок открылся неожиданно легко. Распахнув дверцу, Григорий увидел небольшую серую сумку, придвинутую вплотную к задней стенке ячейки. Стараясь унять волнение, подступившее к горлу труднопроглатываемым комом, он умышленно неторопливо вытащил шкатулку, мысленно отмечая ее немалый вес. А потом, не удержавшись от искушения, поставил сумку на небольшой столик, стоявший подле, и вжикнул «молнией».
Последующую минуту он медленно, как если бы опасался, что яйцо Фаберже может нежданно воспарить к потолку, приоткрыл сумку и увидел на темном дне небольшую лазуритовую шкатулку. Щелкнув зажимами, он приоткрыл крышку и, невольно сглотнув, натолкнулся взглядом на яйцо Фаберже. Более совершенной вещи видеть ему не доводилось. Теперь он совсем не удивлялся желанию Алексея Павловича владеть таким сокровищем и тому, что тот способен был взирать на яйцо Фаберже, позабыв о времени. Яйцо было немногим больше двадцати сантиметров, изготовленное из перламутрового белого материала, со вставками из светлого металла, по всей видимости, платины; стояло оно на четырех изогнутых ножках, напоминающих кошачьи лапки. По обе стороны от яйца были расположены крылья, настолько изящные, что, не будь они сделаны из золота, их можно было бы принять за настоящие. А сама шкатулка, с шелковой гофрированной тканью внутри, больше напоминала удобное гнездо. Теперь понятно, почему яйцо Фаберже даже при наличии крыльев не взлетело к потолку, – просто ему было в нем невероятно удобно.
Чем дольше смотрел Григорий на яйцо Фаберже, тем сильнее впечатлялся увиденным, отмечая на эмалированной поверхности тончайшие рисунки, неприметные при беглом просмотре, как если бы мастер положил на них сплетение из золотой и серебряной паутины. Изучение артефакта, по всей видимости, заметно затянулось, потому что за спиной раздался сдержанный кашель, явно его подгоняющий.
Закрыв сумку, Григорий, не сумев сдержать торжествующей улыбки, повернулся к заместителю директора.
– Все в порядке?
– Да, все просто великолепно.
Аккуратно перехватив сумку, Григорий направился к выходу.
– Распишитесь, пожалуйста, вот здесь, – протянул банкир бумагу, останавливая клиента.
Григорий, положив бумагу на стол, размашисто поставил закорючку.
– Вы так долго разглядывали свой вклад, что мне показалось, будто бы у вас что-то пропало, – натянуто улыбнулся банкир.
Упырь лишь слабо улыбнулся. Не дождавшись ответа, Ерофеев набрал на кодовом замке несколько цифр. Дверь с легким щелчком отошла от косяка, и в образовавшийся проем Григорий увидел все того же тучного охранника. Правда, в этот раз его взгляд показался куда более приветливым.
– Прошу вас, – по-деловому сдержанно произнес банкир, пропуская вперед Григория.
Вновь оказались в небольшом коридоре, стиснутом со всех сторон полированным мрамором, – ни дать ни взять отрезанный аппендикс! Григорий поймал себя на том, что принялся считать шаги до двери – их оказалось двадцать четыре. Вторая дверь распахнулась легко, впустив в замкнутое пространство шум операционного зала.
К трем специалистам, стоявшим за высокими стойками, выстроилась куцая очередь. Никто из них даже не подозревал, что в обыкновенной непредставительной холщовой сумке с металлическим замком он нес груз стоимостью в несколько миллионов долларов.
– С вами приятно было иметь дело, – повернулся Григорий к банкиру.
– Мы всегда рады помочь своим клиентам. Обращайтесь, если у вас возникнет необходимость, – любезно улыбнулся банкир.
В какой-то момент Григория охватило чувство эйфории. Ему стоило большого труда оставшуюся часть пути пройти пешком – ноги так и уносили его к машине. Не нужно выделяться из толпы: следует быть несуетливым, спокойным – за ним через десяток камер видеонаблюдения взирали внимательные глаза охранников, натасканных на разного рода нестандартное поведение.
Когда до выхода осталось всего-то с десяток шагов, в его сторону неожиданно двинулся охранник. А что, если все это иезуитский розыгрыш, и его повяжут в тот самый момент, когда он возьмется за хромированную ручку входной двери? Однако худшего не случилось – охранник безразличным взором прошелся по фигуре удаляющегося Григория и, развернувшись, направился в противоположную сторону. Взявшись за ручку двери, Григорий почувствовал, как она обожгла его кожу чувствительной прохладой. Никто не пытался его остановить, кричать в спину, не закрывал перед ним дверей. Сотрудникам банка не было до него ровно никакого дела, как, собственно, и до сумки, в которой он спокойно уносил украденную вещь.
Выйдя на улицу, Григорий почувствовал, что невероятно устал. До машины, отстоявшей от него всего-то в двадцати шагах, следовало еще дойти. Но этот отрезок показался ему таким же бесконечным, как Транссибирская магистраль. Видно, угадав настроение приятеля, Иннокентий подал машину задом и, поравнявшись, распахнул пассажирскую дверцу.
– Садись давай!
Плюхнувшись на пассажирское кресло, Григорий положил на колени сумку с артефактом.
– Поехали!
– Куда?
– Давай поехали к тебе, – устало проговорил Григорий, – а там уже прикинем, что делать дальше. Знаешь, хочу напиться!
– Как все прошло? – спросил Кеша, отъезжая от банка.
– Лучше не бывает, – расслабленно улыбнулся Григорий. – Даже сам не предполагал, что может так гладко получиться.
– Ведь должно же нам когда-нибудь повезти.
– Тоже верно.
За прошедшее с убийства время Григорий ни разу не вспомнил о Таранникове, как если бы его не было вовсе. Все его мысли занимало яйцо Фаберже, и вот теперь, когда золотой груз с полусотней драгоценных камней на перламутровой поверхности давил его колени, он вспомнил патрона, оставшегося лежать бездыханным на полу в прихожей собственной квартиры, и сдавленно сглотнул. В их распоряжении всего-то несколько дней. Жена, обеспокоенная исчезновением благоверного, заявится в его московскую квартиру дня через два. Сначала примутся допрашивать родственников и многочисленных коллег, потом доберутся и до банка, а уж Ерофеев опишет его приметы и передаст данные паспорта. Вот тогда полиция начнет заниматься ими вплотную. Ввиду особой значимости московского чиновника будет привлечена прокуратура, а уж они умеют работать на совесть. Поэтому нужно как можно дальше уехать из Москвы. Самый подходящий вариант – Турция, куда не требуется никаких виз.
У небольшого безлюдного сквера Григорий попросил остановиться.
– Посижу на лавочке. Успокоюсь. Знаешь, до сих пор не верится, что все так фартово проскочило.
Кент остановился на обочине, подле чугунной ограды.
– Мне составить компанию?
– Хочу побыть в одиночестве.
– Понимаю.
Григорий прошел в сквер. Совершенно пустынный (весьма отрадно), только в дальнем конце, под могучими тенистыми каштанами, жалась плечами друг к дружке пожилая пара.
Вытащив из кармана телефон, Григорий быстро набрал номер:
– Павел?
– Он самый, – сдержанно прозвучало в ответ. – С кем я говорю?
– Я по делу.
– Разумеется, мне просто так не звонят. Что за дело?
– У меня есть вещь, которая вас заинтересует.
– Хм… Вот вы о чем… Меня не интересует бижутерия.
– Я говорю о весьма достойной вещи.
– Вот как… Насколько серьезной?
– Высший уровень. Артефакт.
– Что именно?
– Это не телефонный разговор.
– Понятно. Надеюсь, что это действительно так.
– Когда мы можем встретиться, чтобы вы убедились в этом?
– Давайте встретимся сегодня в ресторане «Метелица», скажем, часов в шесть.
– Хорошо, я буду.
– Как мне вас узнать?
– Мы с вами встречались. Вы меня вспомните.
– Хорошо. Буду ждать.
Выключив телефон, Григорий вернулся к машине. Устало опустившись в кресло, сказал:
– Ну, чего стоим? Поехали!