Текст книги "Крутые парни"

Автор книги: Евгений Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 24

– А теперь я хочу спросить, – повторил Варяг, и в зале наступила напряженная тишина. – Что стало с общаком, который остался в России?

Простой и ясный вопрос был подобен грому среди ясного неба. Все молчали. Первым поднялся Ангел.

– Я отвечу. К сожалению, общак, который крутится в России, за два последних года значительно сократился. Этот вопрос мы поднимали еще на прошлом сходняке. Назначили смотрящих над территориями вместо развенчанных и беспредельщиков.

– Это мало помогло, общак увеличился всего лишь на десятую часть, – вмешался в разговор сидевший за соседним столиком авторитет с Урала по кличке Муха. Он был одним из тех, кто был посвящен в дела общака.

Ангел кивнул.

– У нас есть сведения о том, что деньги, полагающиеся сдаче в общак, оседают в регионах. Не буду пояснять очевидное… всем ясно, что за этим последует, если выяснится, что это действительно так. Вообще необходим один смотрящий по России.

– Мне кажется, многие наши неурядицы от того, что у нас каждый сам по себе, каждый мнит себя князем удельным. Беда в том, что нет единоначалия, – негромко сказал Сухарь.

Ему было около семидесяти лет, но он не пропускал ни одного схода, и его слово имело вес. В общей сложности Алексей Васильевич Сухарев просидел в зонах более сорока лет. И будь создана в России Академия тюремных наук, он наверняка вошел бы в число самых почетных ее академиков.

Сухаря поддержали со всех столов.

– Вспомним, как было при Медведе!

– Верно! Разве кто посмел бы ослушаться его?

– Сегодня каждый «апельсин» мнит себя хозяином Всея Руси!

– Ангел верно заметил, не мешало бы избрать смотрящего по России.

– А что на это скажут «апельсины»? Дескать, без них женили! У «апельсинов» как-никак и деньжата водятся, и пушки на взводе.

– Опять вы об «апельсинах». Да кто они такие?! – вскинулся Артист.

– Ты не прав, Модест, – возразил Ангел. – Среди них имеются ребята с понятием. Нужно бы все-таки посоветоваться с ними. Поработать с молодежью. Пора при нашей «законной» партии создать «комсомольско-апельсиновую» организацию.

В зале заулыбались на удачную шутку Ангела.

– У нас, братва, нет на это времени. Пока мы их соберем, пройдет еще несколько месяцев, а смотрящий нужен завтра. Если не сказать – вчера, – снова в разговор вступил Сухарь.

Люди оживились. Тема волновала всех. Выбрав момент, когда в зале наступила относительная тишина, старый вор Сухарь громко спросил:

– А ты что, Трубач, думаешь?

На сходе все голоса имели одинаковую силу, но наибольшим преимуществом всегда пользовался организатор – хозяин сходняка.

Трубач выждал паузу, а потом, чеканя каждое слово, сказал:

– Мне кажется, нам не следует затягивать с выбором смотрящего. Лучше будет, если мы его изберем сегодня. А что касается «апельсинов»… я берусь уладить с ними все вопросы. Давайте выбирать. Пусть пока это будет смотрящий на время, а потом мы соберемся все вместе и решим, кто станет постоянным, который бы устраивал всех.

– Трубач прав!

– Нужно выбирать смотрящего.

– Самое время. Согласны. А только где он будет находиться? Многие ведь сейчас свалили за бугор…

– Не это главное. Надо, чтоб была работа, чтоб твердая рука чувствовалась.

– Будем голосовать? Или и так все ясно? – спросил Трубач после паузы.

Со своего места поднялся волгоградский авторитет Абрамыч, специализирующийся на поставках наркоты из Средней Азии. Сам он уже давно не занимался изыманием прибылей у наркодельцов, но за эти годы подготовил несколько бригад и от их успешных рейдов имел твердый процент.

– Думаю, выражу общее мнение, если скажу, что смотрящий по России нужен. Где он будет находиться? В каком городе? Не суть.

– Да, неважно где, – поддержал Дядя Вася Абрамыча. – В Москве, Питере или Казани. Важно, что его распоряжения должны быть для нас законом. – Он помолчал, а затем веско добавил: – Сейчас здесь присутствуют авторитеты и положенцы со всех территорий России, вот давайте вместе и выберем смотрящего. Ты что думаешь, Варяг? У тебя глаз свежий, живешь за границей, поделись своими соображениями.

Это был шаг к примирению, и Варяг оценил его по достоинству – он улыбнулся Дяде Васе, а потом ответил:

– Люди, наша беда в том, что мы не можем найти между собой понимания. Наше братство всегда было единым, почему-то сейчас мы разучились ладить. Мне бы хотелось, чтобы мы были терпимее друг к другу. На нас смотрят пацаны. И что они видят? Не проходит дня, чтобы не пристрелили кого-нибудь из законных. Несколько месяцев назад убили Седого, а он был авторитет с понятиями. Месяц назад не стало Веселого. А вспомните про Кирю. О чем я говорю? Если мы будем каждый месяц терять таких людей, то завтра мы потеряем все. Дальше терпеть это нельзя. Нужно выявить гадов, посмевших поднять на законных руку, и наказать их по всей строгости. А еще… когда это было, чтобы новоявленные скороспелки – отмороженные, как вы их называете, – эти бандиты брали над законными ворами верх? А сейчас что мы видим: под контролем бандитов десятки городов. Их нужно немедленно поставить на место и показать, кто в России настоящая сила, кто хозяин. И конечно, необходимо выбрать смотрящего, который сумел бы скоординировать усилия всех регионов.

– Варяг, что касается уничтожения законных, у меня есть данные, что этим по заказам «апельсинов» занимается некий Сержант, – обронил Шрам.

– Сержант? – переспросил Варяг. – Опять Сержант?

О Сержанте многие знали давно, но никто не мог предположить, что он станет настолько самостоятельной и опасной фигурой.

Два года назад Сержант обнаружил себя в Париже, пристрелив неподалеку от Триумфальной арки известного русского коммерсанта. Рядом с трупом он оставил винтовку, из которой ранее в России было совершено покушение на депутата Щербатова. Парижская полиция недоумевала по поводу странной оплошности, совершенной киллером высочайшей квалификации, – по отпечаткам пальцев на винтовке и целому ряду других улик полиция легко установила, что убийство совершил именно Сержант, за которым Интерпол безуспешно охотился вот уже несколько лет.

Не удивлялся очевидным промахам Сержанта лишь Владислав Геннадьевич Игнатов, бывший депутат Щербатов, он же Варяг. Только немногие знали, что за два месяца до этого события, пытаясь убить Варяга, Сержант по случайности выстрелил в собственного брата – находясь в квартире у Варяга, тот беспечно курил у открытого окна. В темноте Сержант принял его за хозяина квартиры. Брату не повезло. Повезло Варягу. Повезло во всех отношениях: во-первых, он остался жив, во-вторых, смог в очередной раз исчезнуть из поля зрения, похоронив труп под своим именем. Тогда Варягу удалось понаблюдать со стороны за собственными похоронами. Пришлось, правда, повозиться с тем, чтобы вскрытие и опознание прошли так, как нужно. Тут ему неоценимую помощь, как всегда, оказал академик Нестеренко.

Уронив слезу на собственной могилке, Владислав Геннадьевич под новой фамилией Игнатова вместе с супругой незамедлительно выехал за границу и растворился в гуще бурной западной жизни.

Однако не тем человеком был господин Юрьев, он же Сержант, чтобы так легко пойматься на этой уловке с похоронами. Сержант все понял. И вся эта комедия с оставленной в Париже винтовкой была не чем иным, как предупреждением Варягу, озвученным многими международными телевизионными каналами.

Потом следы Юрьева на два года затерялись. Но, похоже, он не сидел сложа руки и перед тем, как обнаружить Варяга в Сан-Франциско, здорово потрудился, то тут, то там отстреливая российских авторитетов, выполняя заказы беспредельщиков и скорых на расправу «апельсинов». Это было в духе Сержанта – его всегда интересовали только деньги. Сержант руководствовался одним правилом: кто платит, тот и музыку заказывает.

– Так, значит, Сержант? – переспросил Варяг.

– Вот именно Сержант… – покосился Шрам на Варяга. – Ты что-то знаешь об этом, Варяг?

– Я знаю лишь то, что Сержант вот уже два года охотится за мной. Несколько дней тому назад он пытался меня пришить, подложив в мой автомобиль взрывчатку.

– Ну и ну! Невеселая история, Варяг. – Шрам закурил и, сделав глубокую затяжку, продолжил: – Я располагаю данными, которые подтверждают, что он сошелся с московскими, питерскими и кемеровскими бандитами и выполняет их заказы. Не один убитый из законных числится на счету Сержанта, не говоря уже о коммерсантах.

За столиками в зале молчали. В гнетущей тишине очень веско прозвучали слова Дяди Васи:

– Эту суку надо задавить! А вместе с ним и тех, кто посмел поднять руку на законных. Пора взяться за этих шмакодявок.

– Люди! – поднялся Трубач. – Думаю, ваше молчание следует расценивать как приговор. Теперь долг каждого из нас, обнаружив эту тварь, немедленно уничтожить – в любом месте, в любую минуту, где бы его ни повстречали.

– Ты бы нам подсказал, Шрам, где найти этого гада, – подал голос тюменский авторитет Василь, один из самых уважаемых законных Сибири. Он контролировал добычу нефти и был вхож в самые высокие инстанции не только Тюмени, но и Москвы. – Я сам порву его на части. Но кто скажет, где он скрывается?

– Этого, Василь, не знает никто, – ответил Шрам. – Я уже давно пытаюсь нащупать след Сержанта, но безуспешно. Единственное, что мне достоверно известно, он никогда не остается на одном и том же месте больше двух-трех дней. Сержант исчезает мгновенно, даже при малейшем намеке на опасность. Чутье имеет волчье. У него в одной Москве с десяток хат, вот он и бегает с одной на другую. Если вы не против, братва, то я возьму на себя его ликвидацию.

Сидящие за столиками авторитеты одобрительно закивали.

– Ты же знаешь, Шрам, мы тебе доверяем. Зачем спрашиваешь?

Слово взял Ангел.

– И все же, люди, прав Дядя Вася, когда говорит, что нам нужно приниматься за бандитов. Если мы не сделаем этого сегодня, то завтра они перестреляют нас всех. Таких, как Сержант, эти падлы найдут сколько угодно. Сержанта, конечно, надо порешить, но корень зла не в нем. Это, надеюсь, ясно.

Законные не помнили, чтобы Ангел когда-либо горячился. Даже когда выносил приговор, слова произносил с ленцой, будто речь шла о пустячной затее. Он не изменил себе и на этот раз, объясняя свою позицию сдержанным тоном:

– Только не нужно думать, будто поставить зарвавшихся на место так просто. Хоть они и скороспелки, как тут кто-то говорил, но это не тупые громилы из подворотни, не безмозглые «быки» с кулачищами и кистенями. Чаще всего это молодые, умные, образованные ребята, в напоре и наглости которым не откажешь. Не стоит закрывать глаза на то, что они нас вытеснили едва ли не с половины российских территорий. Мурманск, Санкт-Петербург, Архангельск, Кемерово вышли полностью из-под нашего контроля. Ежедневно мы теряем десятки и сотни миллионов долларов. Дальше терпеть нельзя.

– Правильно говоришь, Ангел. Эту нелюдь следует укоротить. Живут они не по понятиям, не по-людски, – негромко произнес из своего угла Дядя Вася. – А то, что образованные они, ну так образованные и среди нас имеются. Верно говорю, Варяг? – Дядя Вася уже по-дружески подмигнул Варягу. – И еще одно, братцы! – продолжил Дядя Вася. – Никогда еще не было, чтобы беспредел царил так долго. Всему есть мера. Все от бардака устали. Народ долго терпел, но нельзя с ним баловать так долго. С огнем шутки плохи. Если «апельсины» будут продолжать в том же духе, нам придется действовать всеми имеющимися у нас методами. Давить их можно через тюрьмы, там наша власть, пускай потаскают парашу, посидят под нарами, а уж заточка в камере найдется на любого, даже самого крутого атлета.

В словах Дяди Васи звучала угроза. А каждый из присутствующих знал, что слова старого вора не бывают пустыми.

– И все же, Дядя Вася, прежде чем объявлять войну, следует встретиться с бандитами и попробовать сообща решить спорные вопросы. Может, и мы чего-то недопонимаем, пусть они нам растолкуют свои позиции, – предложил Карась, хабаровский авторитет, известный сторонник компромисса, пользующийся огромной поддержкой всей приморской и приамурской братвы.

– Встретиться надо. Правильно говорит Карась. У нас действительно накопилось к ним немало вопросов, – сказал Варяг. – А если методы убеждения не подействуют, тогда придется прибегнуть к хирургическому вмешательству. Так, люди?

Народ в зале заулыбался, а кое-кто пошутил насчет Варяга, что, дескать, без такого хирурга, как он, Россию и вправду не вылечишь.

Варяг вспомнил покойного Фотона. Фотон никогда не давил на собеседника. Он всегда старался воздействовать на оппонента методом убеждения. И хотя законный вор Фотон мог согнуть в бараний рог любого залетного беспредельщика, он редко прибегал к силовым методам и умел найти подход к любому провинившемуся, терпеливо разъясняя, в чем тот был не прав.

Это был один из воровских принципов. Не повышая голоса, спокойно разобраться в спорной ситуации, а уж если оказался виновен, будь готов к суровому наказанию.

– Варяг дело говорит, – поддержал Трубач. – Нужно встретиться прежде всего с питерскими бандитами. В разговоре упомянуть о том, что воля не вечна и что многим из них придется когда-нибудь перешагнуть порог тюрьмы. А в зонах, слава богу, пока еще воровские законы.

– Если нужно, я попытаюсь организовать эту встречу, – вызвался Шрам. – Среди питерских есть и такие, кто не прочь жить по понятиям. Посидим, поговорим… Может, что-нибудь и придумаем.

– Против этого решения есть возражения? – обвел Трубач взглядом зал.

– Возражений нет. Согласны. В Мурманск, в Архангельск, в Кемерово да и на Дальний Восток тоже наведаться нужно, и не стоит тянуть. Если с этими ребятами круто поговорить, остальные тоже задумаются. Глядишь, будут посговорчивее.

– Хорошо. Так и решили, – подвел итог Трубач. – А теперь нам нужно выбрать смотрящего по Европе. Я в Австрии уже третий год и вижу: без совместных усилий за границей не обойтись. Если мы не примем решение сейчас, то завтра нас вытеснят со всех рынков. В Европе нам приживаться нелегко.

– В обиду своих не дадим, – вновь взял слово Дядя Вася. – Последние годы из России на Запад уехали многие законные, и все больше молодые. Жаль, что как только почувствовали волю, так сразу стали тянуть одеяло на себя! Поэтому считаю, что здесь нужно навести порядок. Для присмотра нужен такой человек, например, как ты, Трубач. Думаю, братва не будет возражать, если ты станешь смотрящим по Европе. Тем более ты уже знаешь, что к чему, установил кое-какие связи.

Дядя Вася помолчал, оценивая реакцию людей, внимательно слушающих каждое его слово.

– Мне кажется, Трубач должен взять под свой контроль и наш европейский общак, а также иметь право назначать положенцев в каждой стране. Трубача мы все знаем. По жизни чист, братву обижать не станет. Я правильно говорю, люди? – обернулся Дядя Вася за поддержкой в зал.

– Все верно. Ты правильно рассудил, Дядя Вася. Кому еще быть, если не Трубачу, – отозвались со всех сторон авторитеты. – Бог ему навстречу! Для благого дела он немало пострадал, а то, что хороший организатор, видно и по сегодняшнему сходняку.

– А теперь скажи ты свое слово, Трубач, – обратился к хозяину сходняка Дядя Вася.

Трубач неторопливо поднялся со своего места. Налил себе рюмку водки и, выпив одним глотком, хрипло сказал:

– Люди, ваше доверие для меня великая честь. Смотрящим по Европе я готов быть и думаю, никто из вас не пожалеет о моем назначении. Отказаться я не могу, не имею права. А перед вами клянусь быть справедливым смотрящим. Клянусь беречь и преумножать наше благо, клянусь не забывать законов правильных людей. А если смалодушничаю и поступлю не по правде… Вот вам моя голова, – поклонился Трубач.

– Бог тебе навстречу! – послышалось со всех столов.

– Но, братва, что касается контроля над европейским общаком, – продолжил Трубач, – тут у меня есть другие соображения. Прошу выслушать меня внимательно и рассудить. Наш общак разделен. В каждом регионе России, да и за рубежом, положенцы и авторитеты создают свои кассы. А кто от этого страдает? Народ да братва, что томится на зонах. А кому, как не нам, ворам, печься об их благе. Вот что я хочу сказать, люди. Общак, как и прежде, должен быть единым. Когда он был единым, так и порядку было куда больше. А сейчас непонятно, кто сколько отчисляет, куда уходят эти деньги. Не хочу грех на душу брать, но считаю – распыляются наши воровские денежки. Если кто-то раньше запускал руку в воровскую кассу, так ему голову снимали с плеч на толковище. А сейчас анархия, неразбериха. Поубавилось авторитета у законных, вот и порядка в России не стало. И мы сами в этом виноваты, – подвел итог Трубач.

– Я поддерживаю тебя, Трубач. Этот вопрос у нас давно уже назрел. Странно, что мы не поднимали его раньше, – вступил в разговор Граф. – Думается, правильнее было бы объединить западный общак с российским и выбрать на сегодняшнем сходняке одного держателя кассы.

Граф не растерял свой авторитет за прошедшие годы. Его слова по-прежнему были вески и продуманны. Он также не изменил традициям нэпмановских воров и брезговал заниматься чистым бизнесом, предпочитая традиционные источники обогащения – на правах «крыши» его бригады стригли купоны с подопечных предприятий и банков. От каждой удачной экспроприации на его территории Граф имел свой процент.

Последнее время по решению одного из сходняков Граф стал опекать молодежь, и его часто можно было встретить в окружении отморозков, готовых выполнить любую акцию лишь по одному движению его пальца. За преданность Граф рассчитывался щедро и, кроме обычной зарплаты, мог пожаловать особо отличившимся золотую цепь, а то и новенькие «Жигули». По указке Графа пацаны не только проламывали черепа его недругам, но и брали на себя уголовные статьи. Авторитет Графа был действительно непререкаем.

– Скажи, Трубач, кого ты предлагаешь назначить кассиром?

– Люди! – Трубач выдержал паузу. – Для держателя российского общака нужны совершенно особые качества, которыми, увы, не каждый из нас может похвастать. Конечно, в первую очередь он должен быть кристально чист. Во-вторых, думаю, вы согласны, что сегодня общак должен находиться за пределами России, а следовательно, этот человек должен досконально знать законы страны, где будет касса. Он должен в совершенстве владеть иностранным языком. А чтобы наши деньги находились в еще большей безопасности, он должен быть своим человеком во многих правительственных учреждениях и влиятельных домах, что даст нам возможность избавиться от многих проблем. – Трубач окинул собравшихся внимательным взглядом и твердо заявил: – Думаю, на эту должность больше других подходит Варяг. Его же я предлагаю выбрать смотрящим по России.

В зале наступила такая тишина, что легкое позвякивание вилок казалось колокольным звоном перед вечерей. За столиками сидели не апостолы, но им приходилось сейчас решать судьбу многих людей.

Кто-то курил. Другие молча цедили водку из своих рюмок.

Предложение было неожиданное, хотя в душе воры согласились с тем, что Варяг – лучшая кандидатура из возможных. Сомнений было много. С одной стороны, все понимали, Варяг – правильный вор. Но не позабыл ли он Россию? На сегодняшнем сходе у многих создалось впечатление, что Варяг скорее напоминает американского мафиози, а не русского законного. А не лучше ли выбрать смотрящего из тех, кто никогда не уезжал из России и знает все ее нужды? Но кто другой, как не Варяг, сможет так управлять деньгами и так закручивать дела? Кроме того, это ведь тот самый Варяг, которого все знали на зоне. Умный, рассудительный, справедливый, властный, а если надо – безжалостный.

Никто из присутствующих не решался нарушить тишину. Варяг курил, спокойно ожидая решения схода.

– Ну что ж, братва! – первым отозвался Дядя Вася. – По праву старейшего позвольте мне поделиться мыслями. Варяг – вор солидный, – напирая на каждое слово, сказал Дядя Вася. – Видно, ему быть держателем общака и смотрящим по России. Я говорю – Варяг чист по жизни и воровской чести не запятнал. Предан нашей идее, умен. Кому, как не ему, быть смотрящим. Поддержите, люди, это предложение. Уверен, мы не ошибемся. Я сказал.

– Спасибо тебе, Дядя Вася, – поднялся Трубач. – Может, кто-то из законных хочет что-либо добавить? Может, кто знает про Варяга нечто такое, что позволяет усомниться в его преданности воровской идее? Мы выслушаем. – Трубач терпеливо выждал минуту, а потом продолжил: – Если нет ни у кого возражений, тогда пусть скажет Варяг, как того требуют наши традиции. – И, повернувшись, он ободряюще улыбнулся Варягу: – Надеюсь, не позабыл их на чужой стороне.

– Такое не забывается. – Варяг поднялся. Только сейчас он почувствовал волнение. Бремя ответственности, которое он взваливал на себя, было велико. Хриплым голосом Варяг произнес: – Спасибо, люди, за доверие. Клянусь быть верным воровскому миру, никогда и ничем не замарать блатную честь. А если потребуется отдать жизнь за идею честных людей, то расстанусь с ней без сожаления. Клянусь быть справедливым смотрящим, решать споры так, как требуют этого понятия и наша воровская идея. Клянусь жить не по закону, а по правде. Как держатель кассы клянусь беречь и преумножать воровское благо, заботиться об обиженных и заключенных, как если бы это были мои дети. Если же я отступлюсь от данной клятвы хотя бы в малом… Люди, выбирайте тогда для меня любую смерть, и я приму ее с радостью.

Законные одобрительно загудели.

– Принимается, – подвел черту Трубач.

Ухватив со стола бутылку водки за горлышко, он лихо, будто всю жизнь простоял за стойкой бара, наполнил бокал, протянул Варягу.

Варяг осторожно взял бокал и поднес к губам.

– За наше братство. За вас, люди.

А когда водка была выпита до капли, он перевернул бокал вверх дном и громко объявил:

– Я горд вашим доверием, люди, но чтобы все то, что мы задумали, было выполнено до конца, я прошу у вас гораздо больше власти, чем принято это по нашим понятиям.

Сейчас Варяг напоминал президента, требующего у парламента чрезвычайных полномочий.

– В чем это будет выражаться, Варяг, ты бы разъяснил нам.

– В интересах нашего общего дела я по-прежнему должен пока оставаться за границей, там будет наша штаб-квартира. Но каждый из смотрящих должен прибыть ко мне по первому же зову! Если этого не случится, я буду вынужден расценивать его поступок как неповиновение и волен поступить с зарвавшимся и провинившимся, как того требуют наши традиции. Может, у кого-то из вас есть возражения? Прошу высказаться откровенно, чтобы потом не было недомолвок.

Трубач осмотрел зал, а потом, по праву председательствующего, заметил:

– Вижу, с тобой никто не собирается спорить, Варяг. Поступай так, как считаешь нужным.

– Люди, но это еще не все. Я буду требовать от смотрящих большего процента отчисления от их доходов в пользу общака. Меня будет интересовать каждый рубль, я буду вникать во все мелочи, во все детали получения доходов.

– Варяг прав, – неожиданно поддержал его Дядя Вася. – Мы должны увеличить отчисления в общак. Не думаю, что с нашей стороны это большая жертва. Наоборот! Крепкий общак сделает нас еще сильнее. В этом случае мы сможем располагать куда большими средствами, а огромные деньги способны распахнуть даже самые неприступные двери. Они дадут власть, которая опять приводит к капиталам, но к значительно большим!

– Я тоже поддерживаю Варяга, – громко произнес Ангел. – Хватит нам анархистов! Любое распоряжение выбранного нами смотрящего для всех остальных должно быть законом. На волю Варяга мы должны отдать и судьбу ослушавшегося, и он вправе поступить с тем так, как посчитает нужным.

– Годится, Варяг, мы готовы доверить тебе свою судьбу, – послышалось из зала. – Бог тебе в помощь. Будь справедлив. Поддерживаем тебя.

– Я думаю, люди, мы решили этот вопрос? – хриплый до невозможности голос Трубача вызвал улыбку у законных.

– Решили, решили, Трубач. Побереги свой голос, а то ведь еще тост сказать нужно! Верно, старик?

– Верно, ребята. Согласен с вами. Пора нам выпить за здоровье Варяга и за наше благо. И давайте поднажмем на угощение.

Законные, наполнив рюмки, поднялись и, приветствуя Варяга, выпили до дна.

– Чтобы пищеварение было отменным, для вас звучит музыка. – Трубач, подобно признанному маэстро, величаво взмахнул рукой, и мгновенно зажегся свет, в лучах которого в зал вошла высокая молодая женщина в длинном искрящемся платье.