Текст книги "Костная мука"

Автор книги: Евгений Фоменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Евгений Фоменко
Костная мука

Повесть

…Туго набитый рюкзак стоял возле входной двери. Осталось просто проверить, все ли в доме выключено, и можно выметаться из душного мегаполиса.

Для Михаила Перевозова эта нехитрая процедура обычно превращалась в серьезную проблему. У каждого как говорится свои тараканы в голове. А те насекомые, что оккупировали черепную коробку Перевозова, определенно имели не совсем здоровый интерес к электричеству и электроприборам. Михаил мог по нескольку раз проверять каждую розетку, бродя по квартире и громко разговаривая с бытовой техникой: «Чайник, выходи! Так, чайник выключен… Утюг! Где ты, Тефаль Иванович? Вот он, в уголке лежит, уже закоченел, бедный. Блин, компьютер-то я забыл…»

На этот раз Перевозов справился с электричеством на удивление быстро и отметил это как добрый знак.

Уже перед выходом, согласно примете, посмотрел на себя в зеркало. В нем, довольно ухмыляясь, отразился высокий широкоплечий русоволосый молодой человек, слегка небритый, с уже намечающимся пивным брюшком.

– Красавчег! – самодовольно цокнул языком Перевозов, подхватил рюкзак и толчком бедра открыл дверь. Лифт он ждать не стал, а спустился по лестнице, перепрыгивая сразу через две-три ступеньки.

Возле подъезда Михаила дожидалась его видавшая виды зеленая «Нива» – не новая, но надежная «железяка». Подобно великому комбинатору, Михаил полагал, что автомобилю полагается иметь имя собственное. Силуэт оцинкованного под питерскую слякоть кузова смутно напоминал рептилию, а цвет машины утвердил окончательно, что быть автомобилю «Крокодилом» отныне и навсегда. И точно, сонная в обычном потоке будней, машина становилась мощной и агрессивной там, где и положено – на бездорожье. За это Михаил любил своего «Крокодила» большой мужской любовью и баловал регулярными сеансами замены масла и фильтров. Большего пока не требовалось – то ли на заводе в день выпуска его авто была декада качества, а может так совпали звезды, но «Нива», вопреки скептическим замечаниям приятелей, лениво обхаявших его покупку при обмыве, совершенно не желала ломаться, что Михаила вполне устраивало.

Особенно сейчас.

Только-только рюкзак был уложен в багажник, как о своем существовании напомнил мобильник, закрякавший в нагрудном кармане жилетки.

– Да, Наташенька, да, солнышко, – максимально елейным голосом промурлыкал Михаил.

– Михаил, – послышался в трубке робкий девичий голос, – ты вот уезжаешь, а что по зарядкам говорить, если клиенты начнут жаловаться?

– Что говорить? – в той же приторной манере продолжил разговор Перевозов. – Да уж врать не надо. Так и скажи, что ты вообще нихт ферштейн, а твой ненаглядный руководитель решил покончить с собой, глядя на тот бардак, который творится в нашей шарашке. Про подробности моего суицида можешь не распространяться. Ты же знаешь, я за славой не гонюсь!

– Но…

– Что «но»? Решайте проблемы по мере их поступления! Справитесь! Меня не будет всего неделю! Никого, кроме рыбы, я в течение этого срока к себе подпускать не собираюсь! И не звони мне! Сами как-нибудь, не дети… Все, чао-какао, ариведерчи, адьос, кеда-покеда, гуд бай, май лав, гуд бай!..

Но телефон на всякий случай Михаил отключил. Он очень не хотел, чтобы его беспокоили по пустякам.

Выкуривая последнюю сигаретку, Михаил чувствовал, как его переполняет предвкушение начинающегося отдыха. Конечно, сначала надо доехать: до Выборга, это часа три, потом еще часа полтора до заставы. Спокойно, не торопясь, пообедать. И – на рыбалку! Представил, как готовит спиннинг к первому забросу, и засосало под ложечкой.

Про рыбалку в недоступном простым смертным месте – а застава на финской границе – именно то самое и есть – раньше даже не мечталось. Но приехал как-то на несколько дней в Питер по своим надобностям друг детства Сашка, ныне капитан погранвойск Александр Сергеевич Рубашкин, остановился, естественно, у Перевозова, слово за слово, да и пригласил нешутейно с ответным визитом. А настоящему рыбаку много ли надо? Хватило стандартного: «Короче, Мишань, ты приезжай. Рыбалка у нас знатная».

* * *

Рубашкин не наврал. Михаил менял снасти, наживку; рыба брала с готовностью все, что ей предлагалось. Такого откровенного кайфа Перевозов не мог даже вообразить. Самое настоящее блаженство. Особенно для человека, измученного урбанистическими вывихами многомиллионного города.

Мыслей по поводу того, что делать с выловленной рыбой, у Михаила до поры до времени не возникало, азарт вытеснил все остальные чувства. А когда к нему подошел посланный капитаном солдат-удмурт, ротный повар, то Михаил даже рад был принятому другом решению; немного перекурив и поболтав с солдатом, он с откровенным удовольствием пересыпал все из садка в принесенное ведро – на нужды местной столовой.

Честно признаться, подобный расклад показался Михаилу наилучшим из возможных. Чисткой-жаркой-варкой занимались другие, Михаил довольствовался готовым продуктом – ухи и жареной рыбы ему выдавалось вволю. Рубашкин обустроил друга в срубленной недалеко от расположения части баньке, сюда же Перевозову приносили обед и ужин, так что от рыбалки и сопутствующего этому процессу получения наслаждения ничто не отвлекало.

Начальник заставы встретил Михаила, велел разместить и тут же раскланялся. Только бросил на ходу: «Звиняй, братюня, служба. Еще посидим за рюмочкой чая, не переживай». Михаил отнесся к этому с пониманием. В конце концов, впереди еще целая неделя. Придет и наше время.

Оно пришло, когда первый пыл спал, и механическое тягание рыбы стало несколько однообразным занятием – на третий день. Растопили баньку, накрыли «поляну» и полились бесконечным потоком задушевные разговоры. Разомлевшие после бани и водки друзья в очередной раз вышли покурить на крыльцо.

– Эх, хорошо тут у тебя, аж все фибры души радуются в унисон, – философски и не совсем членораздельно изрек питерский гость, – век бы тут у тебя жил! В такой-то баньке…

– Ага, давай, переезжай, эстет хренов, – в той же манере ответил Рубашкин, выдыхая табачный дым, – это сейчас, в начале сентября, хорошо тут. Вот посмотрел бы я на тебя тут в декабре-феврале. А банька – это да! Прапорщик наш эту идею пробил, он же и строительством командовал. Обалденный мужик Дмитрич, хочу тебе сказать. Кстати, запиши-ка его телефон. Мало ли чего, меня-то в любой момент могут выдернуть.

– Ага, записал, – отозвался Михаил, убирая телефон в карман. – Я смотрю, для тебя Дмитрич прямо как отец родной?

– И не говори, – хмыкнул Рубашкин, – без него тут вообще бы бардак начался. На таких мужиках наша армия и держится. Не было бы таких как Дмитрич, нас уже бы давно пендосы нагнули бы. Да что пендосы, сам же знаешь, какие у нашей страны соседи и какие у них территориальные претензии. Им дай волю, оставят от страны одну Москву, огороженную колючей проволокой. А ты знаешь, что старая сука Тетчер когда-то говорила? Что русских вообще нужно оставить только десять миллионов для работы на урановых рудниках. Мило, да? А другая старая сука Олбрайт заявляла, что Россия единолично пользуется своими природными богатствами и это, типа, несправедливо. Типа, надо делиться.

– У-у-у, – Михаил закурил еще одну сигарету, – да ты у нас ура-патриот, кругом внешние враги мерещатся, теория заговора в действии…

– Зря смеешься, – ответил Рубашкин, – у России только два союзника было всегда – армия и флот! Погоди-ка! Покажу тебе одну интересную штуку.

Метким броском Саша отправил недокуренную сигарету в стоящую на перилах крыльца жестяную банку, выполнявшую функции пепельницы, и вошел в баню.

С улицы было слышно, как Саша копается в ящиках. Через пару минут он вернулся.

Поначалу Перевозов не понял, что его приятель держит в руках, но приглядевшись аж присвистнул от удивления.

– Офигеть, вот это девайса! ППШ!!! – с детским восторгом воскликнул Михаил, принимая из рук друга старый заржавевший автомат. – Блин, раритет! Ничего не скажешь!

– Темнота необразованная! Какой это тебе ППШ? Это же пистолет-пулемет Суоми образца одна тыща девятьсот тридцать первого года! – Рубашкин многозначительно затряс над головой указательным пальцем, – система Аймо Лахти, прицельная стрельба до двухсот метров!

– Да пофиг, хоть система Санта-Клауса! Или кто там у них? Йоулупукки? – Михаил увлеченно вертел в руках автомат. – Да, это вещь! Из раритетов раритет!

– Ой, я вас умоляю! – с наигранным сарказмом ответил Саша, – тут таких раритетов – хоть жопой жуй! Тут же бои были. До сих пор трупаки находят. Ну, и барахлишко вместе с ними всякое.

– Линия Маннергейма, правильно?

– Неправильно! – громко икнув, мотнул головой начальник заставы. – Та граница довоенная проходила поближе к Ленинграду, не как сейчас. Наши после войны кусок у фиников все же оттяпали. Линию Маннергейма давно уже российские черные копатели оккупировали, а сюда им ходу, сам понимаешь, нет.

Рубашки повторно икнул, а потом продолжил:

– Короче, служу я там, где еще семьдесят лет назад была Финляндия. Тут много чего осталось от финнов, как в Калининграде от немцев. По участку своему могу сказать – наши здания построены на добротных финских фундаментах, а что – удобно…

– Слушай, – перебил друга Михаил, – подари, а? Вот нравятся мне такие штуки! Я его дома на стене присобачу. Типа декор такой.

– Вот можешь меня последним жлобом называть, но не могу! Сорри, как говорят новозеландские лесорубы! Пообещал начальству уже!

– А может еще что-то подобное есть? – с надеждой спросил Перевозов.

– Не… Ничего не осталось! Да мне это барахло и не нужно особо, чтобы его еще и складировать.

– О! Идея! А может, ты мне дашь миноискатель? Я тогда сам пошукаю. Не все же время с удочкой торчать. Я – за активный отдых, за смену занятий!..

– Сам он пошукает, – прыснул Рубашкин, – что ты тут пошукаешь-то? Неприятности на задницу? А за матчасть я отвечаю и знаю – тебе только что-то в руки дай, так сразу можно на этой вещи крест ставить! Не, ребята, миноискатель я вам не дам…

– Вот ты козел, – беззлобно ответил Михаил.

– Ладно, пойдем внутрь, что мы тут застряли-то? Водка стынет.

В бане Рубашкин по-барски развалился на диванчике, перед которым стоял столик с нехитрой закуской и водкой.

– Короче, я так думаю, – снова начал Александр, разливая водку по стаканам, – тебе лично я миноискатель не дам, да и одного тебя на поиски не пущу. Но расклад в твою пользу. Есть тут у меня на заставе один ефрейтор. Он из питерских, историк, с аспирантуры его поперли. Этот «кент» круто шарит во всей этой теме. Ну, про войну, про немцев, про оружие…

– И?

– Так я это к чему – давай завтра ты с ним и пойдешь! Он тебе еще и ликбез некислый устроит! Мне он много чего рассказывал интересного. Я же тоже сначала этот автомат за ПШШ принял, хе-хе. Ну, еще дам в нагрузку какого-нибудь бойца, чтобы было кому лопаты таскать!

– Во! Я всегда говорил, что ты – голова! – протягивая стакан для чоканья, радостно захохотал Михаил.

– Да не в пример тебе! Ну что, погнали наши городских?!

И в бане в очередной раз раздался негромкий звук бьющихся друг о друга граненых стаканов…

* * *

Михаила разбудил настойчивый стук в дверь. Голова гудела, во рту стоял неприятный привкус, правый бок, на котором он заснул и, похоже, так и проспал всю ночь, казался пластилиновым. Михаил обвел мутным взором помещение бани и вернулся к неприятной реальности.

«Ой-ё, сколько ж мы вчера выжрали-то?!» – пронеслось в голове. Сев на диван, Михаил обхватил многострадальную голову руками, усилено давя в себе рвотные позывы.

– Да кто там ломится? Что надо?

– Нас к вам товарищ капитан прислал! – из-за двери послышался негромкий, но вполне уверенный голос.

– Чего? Какой еще капитан? – кое-как поднявшись с дивана и не утруждая себя натягиванием штанов, направился к двери походкой моряка по качающейся палубе Михаил.

Только с третьей попытки Перевозов вспомнил, что дверь открывается не внутрь, а наружу.

На крыльце стояли два молодых человека, одетых в одинаковую военную форму.

– Что надо? – повторил Михаил, уставившись на утренних визитеров.

Смотрелись солдаты анекдотично. Один – высокий, черноглазый, худой, с орлиным еврейским носом. Второй – маленький, широкоплечий, с юношескими прыщами и торчащими из-под форменной кепки ушами-локаторами.

– Нас капитан направил к вам, – ответил высокий, кивком головы указав на миноискатель в руках напарника, – сказал, что мы с вами сегодня на весь день.

В голове у Михаила стали всплывать некоторые подробности вчерашнего вечера.

– А, ну да, – замер он в нерешительности.

Первой мыслью было послать бойцов по известному любому школьнику направлению, а самому завалиться спать дальше. Но вторая, более здравая мысль, подсказала, что так вообще-то не делается. Сам же накануне кричал о своей непреодолимой тяге к археологии…

Перевозов тяжело выдохнул:

– Сейчас, пару сек…

Спустившись с крыльца, Михаил решительно направился к стоящей рядом с баней деревянной бочке, в которую они еще накануне натаскали воды. Посчитав про себя до пяти, Михаил глубоко вздохнул и резким рывком опустил голову в воду.

Пузырьки воздуха пробегали по его лицу, стремясь к поверхности, голова налилась холодом. Было ощущение, будто кто-то со всей силы саданул его по ушам оркестровыми тарелками. Но экзекуция помогла, стало легче.

– Сейчас-сейчас, – бросил Перевозов оторопевшим солдатам, снова заходя в баню.

«Так, тело полечили, теперь полечим душу», – прошептал Михаил.

Банку пива он опустошил в четыре больших глотка и после этого начал одеваться.

– Вот теперь, братья апачи, давайте знакомиться, что ли, – вышел на порог Михаил. – Я вам не начальник, так что можно общаться нормально, по-граждански. Меня вот Михой звать.

– Владислав, можно просто Влад, – протянув руку для рукопожатия, ответил высокий.

– Владимир. Ой, то есть, Володя… Вовчик, – застеснявшись ответил тот, что пониже.

– Я так понял, что именно ты тот историк-всезнайка, про которого мне капитан сказал? – Михаил обратился к Владиславу.

– Я, я, – усмехнулся Влад. – Только я, скорее, не историк, а политолог. А история – это так, хобби просто, интересно было.

– Да мне без разницы. Ну давай, командуй тогда, что ли, откуда искать-то начнем? Прямо здесь копать будем? – в Перевозове постепенно просыпалась жажда деятельности.

– Здесь копать смысла нет! – безапелляционно отрезал бывший аспирант. – Тут уже каждый камень по пять раз проверен. А вот если пройти километров десять вниз по течению, то может что и выйдет. Там вообще места интересные, там толком-то никогда и не искали. Сами понимаете, граница.

– Десять километров? – переспросил Михаил. – На машине-то проехать можно? А то из меня сегодня никакой ходок.

– Можно и на машине…

– Тогда так, загружаем мой пепелац топливом, – Перевозов показал на стоящую неподалеку «Ниву», – и едем. Владимир-Володя-Вовчик, тащи пока пиво из бани!

* * *

День плавно приближался к своему логичному финалу. Результаты экспедиции, как гордо назвал мероприятие Михаил, не впечатляли. Пара проржавевших консервных банок, моток полуистлевшей колючей проволоки, какая-то непонятная железяка, осколок снаряда – это все, что удалось найти почти за целый день поисков.

А ведь поначалу Михаилу все очень даже нравилось. За рулем он представлял себя как минимум отважным Индианой Джонсом, пробирающимся сквозь джунгли в поисках несметных сокровищ.

Дорога до известного одному Владу места поисков заняла почти час. Ехать пришлось очень осторожно, огибая многочисленные ложбины и кочки. Когда Влад наконец предложил: «Вот здесь, пожалуй, мы и остановимся», Индиана Джонс был уже порядком нагружен скепсисом в отношении целесообразности проводимого предприятия. Так что первым делом распили по банке пива, чтобы вернуть энтузиазм. Вовчик сначала пытался отнекиваться, но под напором старших товарищей был вынужден сдать антиалкогольные позиции.

Далеко от «Крокодила» решили не уходить, бродили кругами вокруг. Первые два часа Перевозов практически не выпускал миноискатель из рук. С детским азартом он скрупулезно изучал каждый квадратный метр. Потом стали меняться с Владиславом. Вовчику миноискатель не доверяли. Михаил уже успел для себя отметить неуклюжесть и неловкость этого простого и стеснительного паренька, которого, как оказалось, призвали из какой-то глухой деревни из-под Архангельска. Да и Владислав, хоть и без злобы, но постоянно отпускал в адрес Вовчика шуточки.

Постепенно время поиска стало сокращаться, а перекуры, соответственно, увеличиваться.

На одном из таких перекуров уже порядком уставший Михаил задался вопросом:

– Слушай, а почему именно здесь остановились? Елки да болота кругом. Ты уверен, что тут что-то стоит искать?!

– Нет, не уверен, – флегматично ответил сидящий на стволе поваленного дерева Влад, – в этом деле вообще нельзя быть в чем-то уверенным. Прошу отметить в протоколе, что я тебе ничего не обещал. Я предположил, что здесь что-то может быть. И скорее всего, это что-то тут есть.

– И? Какого хрена мы еще ничего не нашли? Комары уже достали вконец, кровососы проклятые. Хуже «мессершмиттов».

Михаил, словно доказывая свою правоту, начал чесать покусанные руки. Комаров и вправду было много.

– Не везет просто, вот и все, – сплюнув, тем же флегматичным тоном продолжил ефрейтор, – ты пойми, мы сейчас реально поехали на удачу. Люди, которые профессионально раскопками занимаются, которые с этого денежку рубят, в леса уходят на несколько недель. Не-е-е-е-еде-е-ель! Понимаешь?

Перевозову ничего не оставалось, как утвердительно кивнуть.

– Некоторые готовы в палатке жить по два-три месяца. Но даже профи не могут что-то загадывать наперед. А места тут действительно интересные, это я тебе точно говорю. Тут бои были ожесточенные в сороковом. Хотя, конечно, и не такие, как на линии Густава Карлович…

– Кого-кого? – удивился Перевозов, услышав незнакомое имя.

– Густава Карловича, – повторил Влад, – так называли в России Маннергейма. А полное его имя – Карл Густав Эмиль Маннергейм. Слыхал про такого?

– А чего этого фашиста в России по имени-отчеству называли? – еще раз удивился Михаил.

Влад лишь снисходительно усмехнулся, после чего опять присосался к пивной банке. Сделав несколько глотков, ефрейтор пристально посмотрел на Перевозова.

– Я бы не стал его оголтело фашистом называть. Если так разобраться, то это выдающаяся личность, которой удалось спасти свою страну, не дать ей загнуться в один прекрасный момент, – начал рассказывать Влад, явно наслаждаясь собственным голосом.

У Михаила создалось впечатление, что для Влада это больная тема и свою речь он специально заучивал.

– У него просто выбора не оставалось, как заключить союз с Гитлером. Финляндия в тот момент оказалась между двух огней – СССР и Германия. Немцы в соседней Норвегии свои порядке наводили, «советы» с востока напирали…

Пустая банка хрустнула в сжавшейся руке ефрейтора.

– Ты пойми, товарищ Сталин после сорокового года не маленькую часть Финляндии отхапал. Десятки тысяч беженцев пришлось переселять вглубь страны, СССР достались лучшие финские фабрики и заводы. И что, Маннергейму нужно было после этого на поклон к Сталину бежать?

– А что, к Гитлеру? – попытался возразить Перевозов.

– А почему нет? – уже откровенно разозлился Влад, – Да, он выбрал сторону Гитлера. Но не сказал бы, что Маннергейм был на подсосе у Адольфа, как Муссолини, к примеру. Густав Карлович кадр был еще тот. Когда уже стало ясно, что Германии приходит капут, он очень грамотно слился. Типа, мы тут не при делах, сами с Адиком разбирайтесь, а мы все дружно на рыбалку…

Влад артистично изобразил, как забрасывает воображаемую удочку.

– В общем, он в итоге сумел вывести страну из войны с минимальными как говорится потерями. У «фиников» потом даже поговорка появилась – «во второй мировой победил СССР, второе место заняла Финляндия».

– Ладно, – согласился Михаил, прекрасно понимая, что исторический спор ему не выиграть. – А почему Густав Карлович-то? Ты так и не объяснил.

– А-а-а-а… – Владислав лениво потянулся. – Так он это, царским же генералом был. Царю-батюшке на верность присягал.

– Как так?

– Ты вообще историю в школе учил или мимо проходил? Финляндия была в составе Российской империи. Маннергейм был отпрыском с баронскими корнями. Куда ему еще было податься? Армия в империи была для всех идеальным вариантом сделать карьеру. Вот он и сделал. До генерал-лейтенанта дослужился. Успел даже в войне в русско-японской войне поучаствовать, экспедицию в Китай устраивал. Одно слово – личность!

Влад на несколько секунд замолчал, обдумывая свой дальнейший рассказ:

– Толковый дядька был, краснопузых жуть как не любил. А линия Маннергейма, которая под Питером, это вообще верх фортификационного искусства того времени. Мы там просто массой задавили. Где-то читал, что один только финский снайпер Симо Хайха наших пять сотен положил. Понятно, что это они сильно загнули, типичная пропаганда. Но все равно, завалил наших много – из снайперки и из автомата.

– Суоми? – Михаил не упустил возможности вставить свое «веское» слово.

– Суоми, Суоми, – Владислав уважительно посмотрел на Михаила, – а твой друг, который наш капитан, откопал такой автомат где-то, а потом его всем представлял как ППШ. Немного, конечно, похожи… Я ему потом разницу объяснил.

– Да уж, – прикусив губу, чтобы не засмеяться, ответил Перевозов.

Влад положил в карман смятую банку, которую до этого крутил в руках.

– Слушай, Мих, я так понимаю, что скоро уже закругляться надо будет. А то потом по темноте хрен куда доедем.

– Да, скоро поедем, – ответил Михаил, поднимаясь с земли. – Закругляемся. Обидно, конечно, что ничего не нашли. Но спасибо за ликбез, интересно рассказываешь…

– Стоп! – резко оборвал Влад. – А где наш сельский мальчонка?

Только сейчас Михаил обратил внимание на отсутствие Вовчика.

Паренек, от скуки слонявшийся поблизости, время от времени пропадал из виду, но сейчас его не было уж слишком долго.

– Так, приплыли, этого нам только не хватало, – Владислав вскочил с дерева и стал вертеть головой по сторонам. – Его уже где-то час нет. Я же ему сказал, далеко не уходить. Теперь ищи его!

– Вова-а-а-а-а-а-а-а-а-а-ан! – закричал Влад.

– Давай хором! – предложил Михаил, до которого стало доходить, чем для них может обернуться исчезновение Вовчика.

– Давай, на счет три, – тут же согласился Владислав. – Раз, два, три – Вова-а-а-а-а-а-а-а-ан!

Ответом была гулкая лесная тишина. Покричали еще немного все с тем же успехом. Вовчик пропал.

– Мне твой кореш-капитан за это голову оторвет! – сорвался на визг Влад.

– Мне тоже, – спокойно добавил Михаил. – Что делать-то?

– Что-что, сальто крутить! Искать будем! Время еще есть, если не объявится, то надо будет на заставу гнать, всех на поиски поднимать… Погоди-ка! Тихо!..

Влад вытянулся во весь рост. Со стороны он в этот момент напоминал суриката, застывшего столбиком на просторах Калахари.

– Что? – Михаил незаметно для самого себя перешел на полушепот.

– Да тихо ты! Слышишь? Нам туда! – Влад облегченно выдохнул и уверенно зашагал куда-то вглубь леса.

– Куда туда? – догоняя, спросил Михаил.

– Вова-а-а-а-а-а-а-а-ан! – снова заорал ефрейтор и прислушался в ответ.

На этот раз и до Михаила донеслись какие-то отдаленные крики.

– Что это?

– Что-что… Юродивый наш кричит, все нормально, вроде, сейчас узнаем, – не оборачиваясь, ответил бывший аспирант.

Михаил немного удивился тому, как уверенно Влад шел.

Пару минут спустя на ближайшем холме Михаил смог различить быстро приближающуюся неказистую фигуру Вовчика.

Влад заметно ускорил шаг, Перевозов уже еле за ним поспевал.

Не тратя время на разговоры, ефрейтор с ходу отвесил Вовчику звонкую оплеуху:

– Ты, имбецила кусок, тебе что сказали? Какого хрена ушел?! Мы тебе в няньки не нанимались.

– Да я, я просто… Да я же тут… Ну, это… – попытался хоть что-то сказать в свое оправдание ошарашенный Вовчик.

Выглядел он растерянно. Еще бы, Вовчик явно ожидал более ласковой встречи. Из-за вжатой в плечи головы уши Вовчика еще больше напоминали антенны локатора.

– Ты понимаешь, что было бы, если мы тебя потеряли? Ты своей ушастой репой думать умеешь? – кипятился аспирант.

– Да я… Я не хотел, – чуть ли ни плача начал канючить Вовчик, но тут же встрепенулся и выкрикнул. – Там!!!

– Там? – Влад и Миша переглянулись.

– Ага, там, – кивнул недотепа, – я шел, шел, а тут это! Я как увидел, так сразу за вами побежал!..

* * *

Они стояли на небольшой поляне перед странным конусообразным сооружением. Метров пяти высотой с пятнами мха на поверхности, похожий на шлем древнерусского воина. Конус, однако, производил впечатление.

– Бронеколпак, что-то типа запасного командного пункта. Скорее всего, времен советско-финской войны, – задумчиво произнес Влад и двинулся в сторону сооружения.

Михаилу и Вовчику ничего не оставалось, как пойти следом.

Двери не было. Были ступени куда-то вниз.

– Внутри был? – Влад кивнул в сторону провала в бетонной стене.

Вовчик с усердием метронома замотал головой.

– Нет, я же говорю, как увидел, так сразу за вами побежал.

Поразмыслив пару секунд, Владислав лег на землю возле самой стены и просунул голову в зияющий чернотой проем:

– Кто-кто в теремочке живет? Кто-кто в невысоком живет? – дурным голосом заорал он в темноту.

Крик потонул во мраке бронеколпака.

– Молчат, значит нужно по-другому, – усмехнулся Влад. – Граждане бандиты! Вы окружены, выходите по одному! Сначала Горбатый! Я сказал – Горбатый!

Миша, глядя на дурачества ефрейтора, засмеялся. Влад достал из нагрудного кармана плоский фонарик и спрыгнул вниз.

– Так, ждите здесь, если я не вернусь, можете считать меня национал-патриотом!

В этот момент Михаилу стало жутковато на душе, захотелось бросить все это дело и вернуться обратно на заставу, в уже обжитую баньку – к рыбалке, водке и компании старого друга. Но не демонстрировать же свои страхи перед Владом и Вовчиком? Особенно перед Владом.

Вот про таких говорят – себе на уме. И еще, что с ними нужно держать ухо востро. Типчик, короче, еще тот. Но Мише он все больше и больше нравился. Он вообще в людях эти качества высоко ценил – эрудицию, независимость, чувство юмора.

… Влад отсутствовал минуты три, не больше. Когда он снова показался в дверном проеме, у Михаила словно гора с плеч свалилась.

– А интересная петрушка получается. Правильно говорят, что дуракам везет.

Архангельский паренек тут же уставился в землю и недовольно засопел.

– Спускайтесь, – махнул рукой товарищам Влад, – тут кое-что интересное есть. Только сразу предупреждаю – воздух внутри не самый приятный.

Михаилу еще раз вспомнились водка, баня и компания старого друга. Но отступать было уже поздно. Проклиная себя за неожиданно проснувшуюся тягу к археологии, Перевозов спрыгнул вниз. Внутри дышать было действительно тяжеловато, но не смертельно, только запах затхлой сырости мешал чувствовать себя совсем уж комфортно.

– Проходите, гости дорогие, – откуда-то из тьмы позвал Влад.

Луч света от фонарика уперся в свод колпака.

В спину остановившемуся Михаилу врезался шедший следом Вовчик, и тут же, ойкнув, отскочил в сторону.

Несколько секунд Влад водил фонариком по потолку, и только потом осветил им окружающее пространство. То, что предстало перед глазами Михаила, повергло его в шок. Ком подступил к горлу, сразу почувствовалась и нехватка воздуха.

– Спокойствие, только спокойствие, – Влад приставил к своему подбородку фонарь, прямо как скаут у костра в голливудских страшилках, и скорчил гримасу. Но ожидаемого эффекта не достиг. Вовчик и Михаил вообще не отреагировали на его выходку. Потому что тут было кое-что гораздо более жуткое, чем его идиотская рожа.

Вдоль стен бронеколпака в разных позах лежало несколько тел. Вернее, это были даже уже не тела, а останки, местами сгнившие, местами мумифицированные, облаченные в истлевшие лохмотья, которые когда-то были военной формой.

– Знакомьтесь, наши новые друзья – Гансик, Фридрих, Густав, Йохан, Мартин и… – Владислав почесал висок фонарем, – пусть будет Рупперт.

После этого перечисления Вовчика вырвало.

– Так, господа, блевать попрошу на улице, у нас же тут культурное заведение, – зло хихикнул аспирант-политолог.

Вовчик незамедлительно воспользовался предложением и пулей выскочил из убежища, по дороге не вписавшись в дверной проем. У Михаила закружилась голова, но он смог подавить подступивший приступ тошноты.

А Владислав, насвистывая какую-то мелодию на манер немецкого марша, по-хозяйски обошел помещение и присел на корточки возле одного трупа.

– Хм… Странно.

– Странно? – повторил за Владом Михаил.

Влад достал сигарету, но тут же убрал ее в пачку.

– Да, странно, я-то сначала подумал, что это что-то из разряда разведгрупп, но вот эти два гаврика, – Влад посветил на ближайшие к себе останки, – явно не немцы. И не финны. И на испанцев они тоже не похожи.

– А причем тут испанцы? – не понял Перевозов.

– А они тут тоже были, успели поучаствовать в блокаде Ленинграда. Генерал Франко по мелочи помогал Гитлеру. Стояла под Ленинградом такая «Голубая дивизия». Подвигами они не отметились, слава богу.

Свет фонаря еще раз выхватил «неправильные» останки.

– Слушай, ну не было тут никого, кроме немцев, финнов и испанцев. А эти двое вроде на румынов похожи. Хотя, тоже союзнички. Может, опыт приезжали перенимать.

Влад замолчал, что-то обдумывая. Миша стоял рядом и мялся с ноги на ногу.

– Ладно, пойдем покурим, а потом начнем мародерствовать. Время у нас еще есть, – нарушил молчание Владислав. – Возьмем самое ценное, скелеты трогать не будем. Пусть лежат, потом разберемся, что с ними делать. Я тебе дам телефончик одного человечка в Питере, он поможет. На заставе про находку скажем только твоему корешу-капитану да прапору. У нас тут ни одно дело без прапора не делается…

* * *

Вовчика было решено к процессу сбора ценностей не привлекать – уж очень он был бледен и напуган. Михаилу, который выглядел не так дерьмово, Владислав поручил держать фонарик.

Работал Влад быстро и методично, мастерски отрезая пуговицы, снимая жетоны, проверяя остатки одежды на предмет чего-то стоящего. Похоже, от процесса он получал какое-то, только ему ведомое, удовольствие.

– А ты это… У тебя уже опыт в подобных делах есть? – Перевозов не удержался, спросил. Уж больно ловко орудовал ножом бывший аспирант отделения политологии.

– Что было, то было, – спокойно ответил Влад. Собранные вещи он аккуратно сложил в черный мусорный мешок, который нашелся в одном из карманов жилетки Михаила. – Еще на первом курсе пару раз отправлялись в такие походы. Сейчас еще рюкзаки проверим, может не все там гниль погрызла. А с этих румынских товарищей вряд ли удастся что-то поиметь. Хотя – стоп! Что я вижу! У этого зубки золотые! Целых два…