Текст книги "Помощники"
Автор книги: Евгений Люфанов
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
3. КАКИМ БУДЕТ МОРЕ?
Однажды случилось так.
– А я что узнал! – тараща и без того большие глаза, загадочно шепнул Вовка.
– Что? – тоже перейдя на шёпот и так же тараща глаза, переспросил Павлик.
– Вчера вечером дядя Петя к нам приходил. До самой ночи сидел, разговаривал. А я будто сплю, а сам всё до капельки слышал. Знаешь, дядя Петя что говорит?
– А какой дядя Петя?
– «Какой, какой…»! – досадливо шмыгнул носом Вовка. – Зинкин отец. Зинки-ябеды… Ну, какая вчера коленку расшибла, а на меня потом жаловалась. Говорит, я толкнул. А я толкал?.. Вон Минька видел. Толкал я её? Скажи, Минька, толкал? – приставал он к своему дружку.
Стараясь отодрать щепочку от тесовой обшивки крыльца, Минька нехотя отозвался:
– Ничего не толкал. Один раз пихнул только. А она сама и упала… Ты про мел ему расскажи, – напомнил он.
– Ага… – взволнованно подхватил Вовка. – Знаешь, что может быть?.. Перекроют плотиной Волгу, начнёт разливаться море, а вода возьмёт и просочится под землю. Вся до капельки просочится. Видал?
– Почему это? – удивился Павлик.
– Потому, что мел попадётся ей. А мел – он, знаешь… Он всю воду впитает в себя, – пояснял Вовка.
– Выдумал ты, – усомнился Павлик.
– Подумаешь, выдумал! Чего мне выдумывать! Дядя Петя так говорил… Ты на Волге меловые горы видал? А я видел. И под землёй, может, мел лежит. Вот и получится, что никакого моря не будет. Видал?
В разговоре с Вовкиным отцом дядя Петя (отец Зинки-ябеды) говорил не совсем так. Он сказал, что часть волжской воды может просочиться под землю, если в местах затопления окажется мел. Эти слова Вовка истолковал по-своему. А если вся вода уйдёт, что тогда?.. Что тогда, – ни Павлик, ни Минька не знали; и эта опасность путала все их планы. А они собирались заготовить целую флотилию бумажных кораблей, чтобы пускать их плавать по новому морю. Минька с Аликом собрали ворох газет и уже облюбовали место для мастерской у Павлика под крыльцом.
Пыля по дороге босыми ногами, мимо них пробегал Юрка, сын школьной сторожихи. Ребята остановили его и сообщили тревожную новость.
– А давайте проверим, – сказал Юрка. – У нас в кладовой много мела лежит. Айда в школу!
И они, не теряя попусту времени, заторопились в город, захватив с собой ещё и Алика.
У Павлика разбегались глаза. Первый раз он попал в город, да ещё в такой интересный! Вон с большого кирпичного дома снимают длинную вывеску с нарисованными на ней булками, сыром и колбасой. А вон большой грузовик-домовоз. На его открытой платформе стоит деревянный дом в два окошка. Можно жить в таком доме и ехать на новое место. Где ещё увидишь такое! А Вовка торопит, кричит:
– Павлик, чего отстаёшь?!
– Дом сейчас повезут. Целый дом!
– Подумаешь, дом!.. Их всё время возят. Пойдём скорее.
На школьном дворе громоздились составленные одна на другую парты. Рамы из школьных окон были вынуты, двери сняты с петель. Хорошо бы побегать по гулким пустым классам и длинному коридору, да нельзя. Некогда!
Под лестницей в кладовке хранились запасы писчего мела. Он лежал в большом коробе.
– Подымайте, – скомандовал Юрка. – Вынесем вон туда, а оттуда – в окно.
Заодно с коробом прихватил и огромное ведро, чтобы было чем наливать воду.
За дровяным сараем ребята нашли укромный уголок. Павлик и Минька расчистили место, поставили короб на два кирпича, а Юрка и Алик притащили от водопроводной колонки ведро воды.
Приподнимая общими силами ведро, чтобы вылить воду в короб, ребята только мешали друг другу и чуть было не поссорились.
– Чего топчешься? Только ноги давишь, – ворчал Вовка. – Снизу, под самое дно берись.
Павлик стал вместе с Минькой приподнимать ведро снизу, но тут вода плеснулась Алику на живот.
– Ой! – взвизгнул он, а потом засмеялся, потому что стало щекотно: холодные струйки воды текли по ногам.
– Подумаешь, рассмеялся! – хмурился Вовка. – Пустите, я сам.
Но трудно было ему одному справиться с ведром. Он пыжился, громко сопел.
– Ребята, – вот! – крикнул Павлик, сорвав с головы тюбетейку, только вчера подаренную ему матерью.
– Ага. Давай. Верно! – дружно подхватили ребята.
– А я буду фуражкой, – сказал Вовка. – Ничего, она высохнет.
Черпая воду тюбетейкой и фуражкой, Павлик с Вовкой вскоре наполовину опорожнили ведро и потом уже легко вылили из него оставшуюся воду в короб.
Вовка был прав. Павлик замер, наблюдая, как мел действительно впитывал в себя воду. Из щелей старого короба к ногам ребят потекли молочно-белые ручейки. Скоро образовалась целая лужа, словно тут вылили молоко. Ребята были очень взволнованы.
Мало того, что вода впитывается, она, просачиваясь, ста-
ловится вон какой белой! Что это за море будет, если оно окажется таким же забелённым? В нём и рыба не станет жить и нельзя будет купаться.
– Большим кому-нибудь надо сказать, – решил Вовка. – Павлик, пойдём. А вы стойте здесь, – сказал он остальным ребятам и нахлобучил на голову мокрый картуз.
За сараем был раньше забор, но его сломали. Можно было перепрыгнуть через канаву и выбежать сразу на улицу. Павлик обстрекался крапивой, но не обратил на это большого внимания.
По улице навстречу им шёл какой-то бородатый человек, ведя за собой на верёвке козу.
– Дяденька… – подбежал к нему Вовка. – Вы знаете, дяденька…
Испугавшись ребят или решив улучить удобную минуту, коза стремительно рванулась в сторону. Верёвка выскользнула из рук бородатого дяденьки.
– Ах, шут тебя… Держи её!.. – закричал он ребятам.
И Павлик с Вовкой пустились догонять козу.
Она бежала по пустырю, а за ней, извиваясь змеёй, волочилась по земле верёвка. Вовка упал в какую-то яму, и Павлику пришлось помогать ему выкарабкиваться. А коза за это время успела убежать далеко.
Они долго гонялись за ней. Казалось, вот-вот настигнут. То Павлик, то Вовка припадали к земле, чтобы схватить конец верёвки, но коза делала новый скачок. Наконец Павлику всё же удалось ухватить верёвку. К нему вовремя подоспел Вовка, и они вдвоём потащили козу к хозяину.
– Что б вас всех!.. – сердито ворчал он. – Бегаете вы тут, оголтелые! – вместо благодарности напустился он на ребят. – Видите, какая она пугливая.
– Вы знаете, дяденька… – пытался Вовка рассказать ему об опыте с мелом. – Мы налили воду, а она стала белая-белая…
– Значит, и море тоже будет от мела белым? – тревожно спрашивал Павлик.
Бородатый дяденька сдвинул лохматые брови, дёрнул поближе к себе козу.
– Какое такое белое море тут будет? Почему это так? – строго сказал он и отмахнулся от них. – «Мел, мел…» Мелете невесть что. Некогда мне тут с вами…
Он крепче намотал на руку верёвку и потащил за собой упиравшуюся козу. Павлик и Вовка недовольно покосились на него.
Но ведь нельзя стоять, ничего не предпринимая.
– Знаешь, – сказал Вовка. – Тут недалеко Клавдия Петровна, наша учительница живёт. Давай ей расскажем.
– Давай.
И они побежали к учительнице. Но не только Клавдии Петровны, даже дома её не нашли. Вовка, стоя на разровненном пустыре, недоуменно озирался: казалось, что тут никогда никакого дома и не было!
– Тут вот жила она. Рядом с водокачкой, – смущённо говорил Вовка.
Водокачка стояла, а дома около неё нет.
– Ладно, – переменил решение Вовка. – Бежим.
Павлик бежал за ним, не зная куда. Но вот они пробежали ещё немного, и показался школьный двор с сараем, у которого они проводили свои опыты с мелом и где их оставались дожидаться ребята. Павлик только что хотел вслед за Вовкой перепрыгнуть через канаву, как навстречу им из-за сарая выскочили перепуганные Алик и Минька, а за ними, потирая ухо, выбежал раскрасневшийся, как рак, Юрка.
– Безобразники!.. Озорники!.. – доносились со школьного двора чьи-то сердитые выкрики.
– Что, а?.. Что?.. – допытывался Павлик у Миньки. – Что случилось?
Оказывается, пока Павлик с Вовкой гонялись за козой и разыскивали дом учительницы, Юрка привёл свою мать, работавшую сторожихой в школе, чтобы показать, какая лужа молочно-белой воды натекла из-под короба: неужели таким же будет море?
Мать посмотрела, покачала головой и, недолго думая, ухватила цепкими пальцами Юрку за ухо.
– Что ты натворил?! – закричала она. – Кто же это
подбил тебя на такое?.. – А ну – марш отсюда, чтоб глаза мои не видали!.. Ну, чем теперь станут на досках писать?.. Чем?.. – сокрушалась она. – Безобразники!.. Озорники!.. – Последние её слова Павлик и Вовка слышали, когда подбегали к сараю.
Очень беспокоила ребят судьба будущего моря, а теперь к этой тревоге прибавилось ещё опасение, что придётся отвечать за испорченный мел. Могут ведь не поверить, что они совсем не думали баловаться. А узнает учительница или сам директор школы, тогда неприятностей не оберёшься. На тот год, например, Миньке и Павлику надо будет поступать в первый класс. Вдруг учительница скажет, что ей таких мальчишек не надо. Вовка предупредил, что в первом классе учительница самая строгая.
– А ты хотел ей про мел рассказать! – заметил Павлик.
Что делать? Как быть?
Павлик долго и уныло бродил с ребятами по городским пустырям. Видел груды битых кирпичей с окаменевшими наростами когда-то скреплявшей их извести и крошево старой штукатурки со следами мела. Думал о том, что ведь в каждом доме и печи мелом белили, и потолки, даже наружные стены домов. Сколько же этого мела, приставшего к обрушенной штукатурке и к кирпичам, останется здесь, на месте сломанного города? Набежит вода и растечётся мутным потоком. Какое же море будет? Забелённое, как молоком?..
И у него вдруг мелькнула мысль, как избежать этого.
– А давайте сделаем так, – сказал он ребятам, – чтобы море не было белым. Давайте?
– А как?
– Я знаю как, – убеждённо проговорил Павлик. – Все белые куски соберём и в яму их покидаем, а потом сверху землёй засыплем. Давайте!
Ребята некоторое время молчали, обдумывая его предложение, а потом Минька задумчиво произнёс:
– Вот если бы синьки достать… много-много… тогда и вода будет синяя. Я видел, как мама стирала, а потом в корыте подсинивала. Вода синяя-синяя, – тоненьким голоском заключил он и зачем-то прижмурил глаза.
Но где же достать столько синьки, чтобы её хватило на целое море?
Минька сказал, что постарается немножко отсыпать у матери. У неё синька в тряпочке, завязанной узелком, на полке около печки лежит.
– А ты, Вовка, можешь достать?
Вовка был среди ребят самым старшим, уже окончившим первый класс, и ему смешно было слушать такое. Он сказал, что Минька просто дурак. Для моря синьки нужно иметь не щепотку, не горсть, а может быть, целый мешок.
Целый грузовик. Пятитонку целую. А может, даже и больше. Но предложение Павлика он одобрил.
– Давай, Вова… Минька, Алик, давайте! – заторопил Павлик ребят.
Павлик сам назначил себя бригадиром, а Вовка сказал о себе, что он с образованием и поэтому будет главным инженером.
И работа закипела. Павлик строго присматривался, как ребята отбирают мусор. Упрекнул Алика, зачем тот кинул в яму трухлявую доску, если на ней ни извёстки, ни мела не было. Отшвырнул в сторону старое ведро с проржавленным дырявым дном и большой вмятиной на боку и, увидев под ним куски наверно совсем недавно побелённой штукатурки, велел Миньке и Юрке бросить их в бывший погреб.
Сам он старался собирать только такие обломки кирпичей, на которых были белые пятна. Руками перебирал мелкий щебень и крошки, следя, чтобы в яму не попадали безобидные камешки, от которых морю не будет никакого вреда.
– А там, там вон сколько! – выкрикнул Алик, указывая в сторону.
Среди зарослей крапивы и лопухов лежала груда обломков от разрушенного курятника. Он когда-то был обмазан глиной, и заботливая хозяйка каждой весной белила его наружные стенки. А ещё немного поодаль ребята увидели какие-то белые камни. Павлик ударил один из них ногой, и он рассыпался, подняв облачко пыли. Может, тоже какой-нибудь мел?
Работы предстояло много, и Павлика смущало, что им, пожалуй, не справиться. Он с сожалением подумал о том, что не знал других ребят, живших здесь.
А работы хватило бы, конечно, на всех. Не один погреб завалить можно.
– Я пойду лучше рыбу ловить, – неожиданно сказал вдруг заскучавший Юрка.
– Эх, ты!.. Рыбу!.. – метнул на него Павлик укоризненный взгляд.
– Да, вон сколько надо таскать, – оправдывался Юрка. – Разве перетаскаешь всё!
И тогда у Павлика мелькнула ещё одна счастливая мысль. Он спросил:
– Хочешь вербовщиком быть?
Юрка не понимал и ждал разъяснений.
– Ну, который на работу людей набирает. У нас на хуторе был вербовщик. Я сам его видел. А ты всех ребят знаешь тут. Зови их сюда. А потом, если захочешь, тоже бригадиром над ними будешь.
У Юрки загорелись глаза.
– А девчонок позвать?
– И девчонок зови.
Прошло немного времени, и Павлик восторженно встречал большую и шумную гурьбу ребят, которых Юрка привёл с собой.
– У нас есть носилки, – сказала девочка с рыжей косичкой. – Мы с Верой будем самосвалами, ладно?
– А я – экскаватором! – выкрикнул мальчик в длинных и широких, не по росту, штанах.
– Экскаватором будет Федя. Он выше тебя, – возразил было Юрка, но мальчик в больших штанах скривил губы и тяжело засопел. Тогда и ему разрешили быть экскаватором.
Здесь было всё: свои автомашины, гудевшие на разные голоса, и даже целый железнодорожный состав, впереди которого, раздувая щёки, пыхтел паровоз, усердно работая согнутыми в локтях руками. Он часто буксовал, и от него, как настоящие клубы пара, поднималась дорожная пыль. Паровоз неожиданно давал задний ход, и тогда на него наскакивали вагоны.
– Толька, не смей! – кричали они. – Хочешь, чтобы крушение было?!
Ребята стаскивали с пустырей всё, что казалось им подозрительным. Один старый погреб был уже почти завален.
Потом уставшие, разморённые работой и жарким днём, они всей гурьбой присели отдохнуть в тени ещё уцелевшего одинокого тополя.
Перебирая жиденькую косичку, одна девочка пошепталась со своей подружкой и громко сказала:
– Мы с Леной чисто-чисто подметём свою улицу, чтобы на неё легко-легко набежала вода. У меня сестра песню сочинила… не сочинила, а по-своему переделала… – И тоненьким голоском тихо запела:
Прощай, наш старый город,
Здесь скоро будет море,
И ранней порой
Мелькнёт над тобой.
Гребень волны голубой…
Ребята сидели, слушали песню и представляли себе, как набегают сюда эти голубые волны с белыми пенистыми гребешками и с шумом ударяются о берега. А над бывшим городом кружатся чайки и плывёт по этой вот улице большой-большой пароход.
4. ДЛЯ МОРЯ
В этот день Павлик подружился ещё с одним мальчиком, пятилетним Шуриком. Они решили всегда быть вместе. Наверно, так бы оно и случилось, если бы мать не позвала Шурика обедать. Да и Павлику тоже захотелось есть. Пришлось уходить домой, в Порт-город.
Увидев, что Шурик испачкал рубашку, мать прикрикнула на него и не позволила никуда уходить, а сама вскоре после обеда ушла. Шурик уныло смотрел на улицу. Там были пустыри, потому что многие дома уже перевезли. Чтобы хоть немного развлечь себя, Шурик хотел было заплакать, но передумал, вспомнив, что он остался дома один и никто его не услышит.
В доме было всё непривычно, как у чужих. Одна комната стала совсем пустой, а вынесенные из неё вещи находились в сенях. Шурик знал, что их дом тоже скоро станут ломать, но ещё ни вчера, ни даже сегодня утром он не задумывался над тем, что здесь будет. Говорили, что вода разольётся, – ну, и пусть разливается. Самое интересное будет, когда он сядет на машину и куда-то поедет. Хорошо бы куда-нибудь далеко-далеко!
Нет, далеко не надо. Здесь море будет! Можно наделать из газет много-много корабликов и пускать их плавать по новому морю, по этой вот улице.
Только Павлик и другие ребята говорят, что от мела вода будет белой, и поэтому надо весь мел убрать.
Конечно, убрать! Когда мама, например, чистит зубы, вон какая белая бывает вода, потому что зубной порошок делается из мела. Это сам папа сказал.
К Первому мая, когда белили печку, у них было целое ведро разведённого мела.
Шурик стоял в пустой комнате и смотрел на печку. Она выделялась своей белизной. Лишь около топки было слегка закопчённое пятно.
Скоро этот дом разберут и брёвна увезут на машине, а печку просто сломают. Она так и останется тут, а на ней – мел! Шурик неприязненно посмотрел на неё.
– Сажей надо всю тебя вымазать, тогда ты белой не будешь, – угрожающе сказал он.
Сажи у них в доме не было. Но в кухне, в старом чугунном котле, накрытом треснутой сковородой, хранился запас углей. Шурик побежал в кухню, ухватился рукой за край котла и, гремя им по полу, поволок за собой в опустевшую комнату.
Угли с хрустом крошились под его пальцами. На печке появлялось всё больше жирных чёрных полос. Они соединялись одна с другой, ширились и росли. Шурик притащил из кухни табуретку, залез на неё и стал старательно чертить углём под блестящей медной крышечкой отдушины. Тут на пороге появилась мать.
– Что это? – ахнула она.
Он невольно вздрогнул от внезапного окрика. Увлечённый своей работой, Шурик не слышал её шагов.
– Ты что делаешь?.. Что это значит?.. – повторяла она.
– А ты, что ли, не видишь? – сказал он. – Печку зачирикиваю.
– Зачем?
Но, сколько Шурик ни старался ей объяснить, почему нельзя оставлять печку белой, она так ничего и не поняла. Накричала на него и даже шлёпнула.
Шурику не было больно, но он всё же счёл нужным скорее и как можно громче зареветь.
– Придёт отец, он тебя наставит на ум, – строго говорила мать.
– Ничего не наставит, – всхлипывая, отвечал Шурик. – Я ему сам скажу, что для моря хотел.
Вернулся отец домой, узнал обо всём, засмеялся и, посадив Шурика к себе на колени, спросил:
– Вы, значит, хотите, чтобы море светлое было, с прозрачной чистой водой?
– Ну да, – сказал Шурик. – Мы для этого и работали.
5. РЫБНАЯ ЛОВЛЯ
Хорошо умел читать только Вовка, потому что он научился этому в первом классе. Павлик тоже мог читать, но только короткие слова. Длинные у него почему-то не складывались, и он пропускал их. А Шурик, Алик и Минька были совсем неграмотными. Умели только рассматривать картинки.
Ребята сидели в тени школьного палисадника, и Вовка читал им вслух сказку о том, как вздуется бурливое море, хлынет на берег волна и выйдут из неё тридцать три богатыря.
– А ты знаешь, про кого это написано? – спросил Павлик и сам же ответил: – Про водолазов.
Конечно, про них. Он два дня назад видел, как около пристани водолазы выходили из воды, поблёскивая на солнце медными шлемами. И, представив себе, как они ходили по волжскому дну, Павлик– радостно удивился мелькнувшей у него мысли.
– А ведь мы тоже здесь по дну ходим! По морскому даже! – с гордостью добавил он. И предложил, глядя на всех загоревшимися глазами – Давайте так сделаем… Когда вода начнёт подниматься и выходить из берегов, мы во что-нибудь нарядимся как богатыри. А ты, Вовка, Черномором будешь. Хотите так? – нетерпеливо спрашивал он.
– Хотим, хотим! – восторженно захлопал Шурик в ладоши.
Вовка прищурил глаза: должно быть, и ему показалась заманчивой эта мысль – целый богатырский отряд поведёт он за собой, будто бы выйдя с ним из морской белой пены.
Смущало только – как быть с девчонками? Они тоже ведь захотят.
– Ну и пусть, – сказал Павлик. – А они богатырками будут. Мы же вместе с ними морское дно очищали и город будем переносить. Школу вот.
Чтобы загладить свою вину за испорченный мел, Юрка договорился с матерью и с самим школьным завхозом Николаем Андреевичем о том, что ребята тоже будут принимать участие в переноске школы на новое место.
Отец Павлика, работавший шофёром, должен был завтра с утра перевозить на своей машине парты и другое школьное имущество.
Завтра должен быть особенный день. Пусть тогда, через год, какая-нибудь учительница попробует не принять Павлика с Минькой.
– Как это так? Почему? – скажут они. – А кто школу переносил?!
Испорченный мел Николай Андреевич им простил, – значит, нечего его вспоминать. А больше они ничего плохого не сделали.
Завтра будет некогда, поэтому Юрка предложил сегодня пойти на Волгу и половить рыбу. Рыболовов набралось много, целых шесть человек: сам Юрка, Вовка, Алик, Минька, Шурик и Павлик. А удочка была только у Юрки. Одна. Конечно, Вовка, Алик и Минька могли бы сбегать домой в Порт-город и принести свои удочки, но бежать туда далеко.
Тогда Юрка решил попросить удочки у соседских ребят. Он сунул своим друзьям интересную сказку, чтобы им не скучно было сидеть, и побежал к соседям.
Павлик слушал сказку и всё время прикидывал, кем бы им стать ещё, кроме богатырей? Царями?.. Нет. Над царями теперь все смеются. Коршуном – нехорошо. А лебедем – это больше подходит девчонкам. Пожалуй, лучше богатырей ничего не придумаешь. Наловят они сегодня много рыбы, сдерут с неё всю чешую и сделают себе богатырские наряды. Заставят девчонок чешую на рубашки им пришивать, вот и всё.
– Юрка, мы будем богатырями, – решительно сказал Павлик прибежавшему с удочками Юрке.
– Ладно, – не вдаваясь в суть дела, тут же согласился Юрка. – Как вы, так и я. Пошли червей копать.
За червями дело не стало. Юрка знал одну замечательную помойку. Раз копнёшь – и только успевай собирать. И правда, червей было много. Если на каждого червяка попадётся по рыбе, то ни за что будет не унести. Тогда хоть машину вызывай. Вот было бы здорово!
Ребята вскинули удочки на плечо и пошли на рыбалку.
Утомлённая жарким днём Волга, казалось, дремала и во сне тихонько причмокивала, лениво поплёскивая у берега. Густо дымя, по ней шёл маленький буксирный пароход и тянул за собой целую вереницу больших барж. Трудно, наверно, ему. Пыхтит, задыхается, чумазый весь стал, изо всех сил бьёт колёсами по воде, – баржи за ним едва движутся.
Павлик смотрел на него и жалел: устал, бедный. Взял бы и причалил к берегу отдохнуть.
На одной барже стоял дом; он был совсем как настоящий: с беленькими занавесками на окнах, с настоящей дверью и трубой. У окошка этого дома сидела какая-то девушка и пела песню.
Из-за поворота реки показался идущий навстречу большой, белый, красивый пассажирский пароход. Буксир тоненьким сиплым голоском ещё издали вежливо поздоровался с пароходом, и пароход ответил ему толстым басом. Пассажирскому хорошо: он сильный, один, и к тому же плывет по течению. Его сама Волга несёт. Течёт она и течёт, никогда не переставая. Удивительно даже – откуда в ней столько воды? И такую большую реку хотят перегородить плотиной, остановить. Все говорят об этом, но Павлик стройки ещё не видел, и ему трудно поверить, что так может быть. Ведь люди-то маленькие, по сравнению с Волгой, а чтобы её запрудить, нужны такие богатыри, какие бывают в сказках. Они могли бы, например, взять своими руками гору и переставить её на другое место. Взять целый город и…
Мысли Павлика спутались. Город?.. Да люди же переносят его! Вон скольких домов уже нет. Это он видит своими глазами, а завтра даже сам будет участвовать в переноске большой двухэтажной школы. Вот и он будет богатырём!
От сознания такой необыкновенной силы, таящейся в нём, Павлик даже весело взвизгнул.
– Ты чего? – удивился шедший рядом с ним Шурик.
– Ничего, так… – смутился Павлик. – А куда мы идём? Давайте тут ловить.
– Ничего не тут, – вмешался Юрка. – Я знаю где. Такое место, что только одни сазаны водятся. Дядя Вася Чижов там поймал сазана в целый пуд.
– А пуд – сколько это? – не знал Павлик.
– Пуд тяжёлый, – сказал Шурик.
Вовка снисходительно посмотрел на него и улыбнулся.
– Подумаешь, тяжёлый! В тебе больше пуда, а я захочу, – подниму.
Долго вёл их Юрка. Павлик стал уже уставать, но не показывал вида, бодрился. Когда-нибудь ведь дойдут. Все, наверно, устали.
Одного он только не понимал: неужели сазаны водятся лишь в одном месте? Ведь они могут плавать по всей реке. Может, тут вот плывут, а только не видно их. Но расспрашивать об этом не стал. Он ведь никому не сказал, что идёт ловить рыбу первый раз, и ребята относятся к нему, как к равному. А Юрка, Минька и Алик – самые настоящие рыбаки. Юрка говорит, что свою кошку только одной рыбой и кормит. Значит, правда умеет ловить.
Наконец пришли. Юрка стал говорить шёпотом и осторожно, на цыпочках ходил по берегу. Сердито зыркал глазами, если кто шумел.
«Наверное, сазаны сидят сейчас в воде и ни капельки не думают, что их будут ловить. Только тихо-тихо надо, тихонечко», – думал Павлик.
Юрка расставил ребят по местам и разделил между ними червей. Павлику досталась целая горсть. Хорошо, что у него рубашка была с карманчиком, а то некуда было бы их деть.
Справа от него шагах в десяти стоял Минька, а слева Шурик. Все ребята уже закинули свои удочки, а Павлик долго не мог справиться с червяком. От нетерпения скорее начать ловлю у него дрожали пальцы, а противный червяк ни за что не хотел насаживаться на крючок. Он извивался, повисал с прорванным животом и снова сворачивался колечком. Но кое-как Павлик всё же насадил его.
Увидев, как это делали другие ребята, Павлик тоже поплевал на червяка и размахнулся, чтобы закинуть удочку. Удилище дрогнуло в руках и натянуло леску. Оказалось, что крючок зацепился за прибрежный куст. Длинный червяк несколько раз обмотался вокруг ветки.
– Надо же! – волновался Павлик.
А стоявший справа Минька уже восторженно воскликнул:
– Ага, есть пискарик!. – и снял пойманную рыбку.
– Тихо вы!.. – во всё горло крикнул издали Юрка.
Павлика брала такая досада, что впору было заплакать. И с удочкой дело не ладилось, и червяки расползались из карманчика. Трудно надеяться, что сазаны будут покорно дожидаться, когда он закинет им приманку. Возьмут и уплывут к тому же Миньке, и он их всех выловит.
Вон и Шурик поймал. Серебристая рыбёшка поблёскивала у него в руках.
– Кого, Шурик? – шёпотом спросил Павлик.
– Плотичку, – так же шёпотом отозвался Шурик.
А Юрка, Алик и Вовка, как всамделишные рыбаки, наверно, таскают и таскают рыб!
Едва высвободив запутавшуюся в ивняке леску, Павлик с трудом насадил нового червяка и благополучно закинул удочку. Теперь надо сидеть и ждать, когда рыба клюнет и дёрнется поплавок. Воткнутый в пробку стержень куриного пера торчал над водой. Не отрывая от него глаз, Павлик представлял себе, как сейчас вот, сию минуту какая-то рыба подкрадывается к вкусному червяку, ка-ак сейчас схватит его, и поплавок закачается, пойдёт под воду. Тогда нужно будет тащить.
Прошла минута, другая, десятая, но поплавок так же неподвижно торчал над водой. От этого становилось скучно, и Павлик зевнул. Хорошо бы лечь под кустиком, подремать. Ребята говорили, что есть удочки с колокольчиком. Попадётся рыба, и колокольчик зазвенит. Если бы у Павлика была такая, тогда ему смело можно было бы прилечь. Пускай рыба сама ловится. Он разомкнул слипавшиеся веки, осмотрелся. Минька опять дёрнул удочку из воды. Поймал?.. Нет. Пустой крючок. Рыба или склевала червяка или сорвалась. Насаживает новую приманку. Вот закинул. Воткнул конец удилища в песок и присел на корточки, подперев подбородок руками. Ждёт. А может, тоже подремать хочет?
Павлик тихонько пошевелил свою удочку, приподнял её повыше, ещё повыше и… Что же это такое? На изгибе крючка остался только крошечный кусочек червяка, а острое стальное жало торчит наружу. Когда рыба успела склевать, – не заметил.
Павлик снова забросил и ждал, когда клюнет рыба. Надо было внимательно следить за своим поплавком, но интересно взглянуть, что делается у соседей. У Миньки поплавок неподвижен, а Шурик зачем-то тянется со своей удочкой ближе к воде, даже вошёл в неё по самую щиколотку. Руку всё вытягивает и вытягивает, держа удочку на весу. Повело у него поплавок, дёрнуло! Шурик сильно рванул к себе удочку.
«Эх, разиня… Надо было раньше тащить, тогда бы не сорвалось. Тянул, тянул руку, вот и дотянулся», – мысленно упрекал Павлик Шурика.
Потом перевёл глаза, чтобы взглянуть на свой поплавок, а его нет. Куда же он мог деваться? Неужели рыба утопила и утащила с собой?
Павлик поднял удочку, – опять голый крючок. Была на нём рыбка или нет, – ничего не почувствовал.
Сунул Павлик руку в карманчик, а он почти пустой. Была целая горсть червяков, а осталось несколько штук. Расползлись. Часть их Павлик сумел разыскать: они ползали недалеко по песку, но их было теперь куда меньше прежнего.
По Волге прошёл ещё один пароход. От него к берегу стали накатываться большие волны. Они, шипя, набегали на песок, оставляя белую пену. Павлик отступил подальше от воды, не выпуская удилища из рук, а поплавок приплясывал на волнах у самого берега. И никак не понять, – на волнах его так подкидывает или дёргает какая-нибудь рыба? Павлик поднял удочку, а с крючка сорвалась и снова шлёпнулась в воду серебристая рыбка. Как Павлик удержался и не кинулся за ней в Волгу, он даже сам удивился. Ведь вот она, живая, настоящая, пойманная им, была почти в руках…
– Противный пароход, – рассердился он и погрозил пароходу кулаком. – Из-за тебя…
А пароход громко и торжествующе прогудел, словно был очень доволен, что помешал Павлику в рыбной ловле.
Потом волны утихли. Перед глазами опять лежала широкая и спокойная Волга. Как серебристая чешуя, на солнце искрилась лёгкая водная рябь. Придерживая одной рукой карманчик, чтобы не выползли последние червяки, Павлик другой рукой держал удилище, стоя у самой кромки воды и пристально наблюдая за поплавком. От недавней дремы у него не осталось и следа.
Да, не так-то просто рыбу ловить! Но сдаваться Павлику не хотелось. Хоть одну, хоть маленькую, а поймает. Пусть до самого вечера придётся стоять, – всё равно.
Долго он стоял, переминаясь с ноги на ногу. Рука, державшая удилище, затекла, и по ней побежали мурашки. Поплавок торчал неподвижно, хотя на крючке было насажено целых два червяка. Заснули, что ли, там рыбы? Хоть бы клюнуло один раз.
Нет, не клюнуло, а медленно, будто нехотя потащился поплавок в сторону и так же медленно стал тонуть. Вот над водой остался только самый кончик куриного пера. Он продержался ещё немного, словно прощаясь с Павликом, и скрылся. А Павлик не знал, что делать. Он дёрнул удилище к себе, – оно не подавалось. Наоборот, его тонкий конец, висевший над водой, склонялся всё ниже, сгибаясь дугой. И вдруг Павлик ощутил резкий рывок, чуть было не выхвативший у него из рук удилище. Павлику показалось, что вместе с этим рывком его сердце тоже рванулось и упало куда-то вниз. Леска, натянутая, как струна, всё круче сгибала тонкий конец удилища. Павлик старался изо всех сил удержать его, схватил даже обеими руками и чувствовал, что его стягивает с берега в воду. Ноги ползли по сырому песку, не находя опоры.
– Минька… Шурик… – испуганно выдавил он из себя.
Но Миньке как раз в это время попался ёрш, и он старался освободить крючок, застрявший в колючих жабрах, а Шурик таращил на Павлика изумлённые глаза, будто остолбенел, и не мог двинуться с места. Павлик хотел уже бросить удилище, когда к нему подоспели Вовка и Алик. Вовка обхватил поперёк туловища самого Павлика и, напыжившись, старался оттащить его от воды, а Алик перехватил в свои руки удочку. Пятясь назад, Павлик наступил Вовке на ногу, и, споткнувшись, они оба упали.