Текст книги "Призванный (СИ)"

Автор книги: Евгений Беляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Когда путь в магистрат оказался свободен, ухмыляющийся Миран вошел в здание и, учтиво направляемый Гестховом, двинулся к залу заседаний. Собравшиеся там городские советники уже поняли, что творится что-то не то, но сбежать от греха подальше им не давал гонор. Кто-то, впрочем, уже успел позвонить в полицейское управление, вызвав подкрепление к магистрату, так что оставалось лишь потянуть время. Присутствующий здесь же настоятель городского храма усердно молился, призывая господни кары на головы проклятых язычников, которые, как раз, ждать явно не собирались.

Увидев, что двери в зал заперты, Миран небрежно махнул рукой, и те рухнули внутрь помещения вместе с дверным косяком. Пройдя по ним, Страж грозно оглядел шокированных советников и произнес:

– Как вы, временщики, посмели не пускать хозяина этого города?!

– У Авигрона нет никаких хозяев, кроме законно избранной власти! – возмутился глава магистрата, от волнения сорвавшись на фальцет. – Кто вы такой, чтобы нас оскорблять?! Немедленно покиньте это помещение!

– Я Миран, страж и единственный законный владелец этой земли, – промолвил вошедший мальчуган, за спиной которого теснились многочисленные стражисты. – С каких это пор гости, из милости пущенные пожить, получили право определять порядки в доме? Мои адепты проявили непростительную наивность, разрешив вам селиться в Авигроне, но сейчас я, хозяин и бог этих земель, говорю вам: убирайтесь вон! Отныне вы здесь никто и звать вас никак. Вы не будете больше ничем тут управлять и жить здесь тоже не будете. Мне не нужны тут прислужники конкурентов. Молитесь, кому хотите, но только за пределами моего Авигрона.

Вот таких речей настоятель храма стерпеть уже не смог и принялся визгливо обличать Мирана, обзывая его исчадием ада и угрожая, что Господь его туда и низвергнет за его богопротивные дела.

– Пока я здесь, твоему Господу сюда хода нет, – спокойно ответил Миран.

– Он всегда с нами, вот Его храм! – провозгласил настоятель, указывая на окно, в котором хорошо было видно величественное сооружение под голубым куполом.

– Да, непорядок, в моем городе не должно быть святилищ иных богов, – произнес Миран, – но это дело поправимое.

Страж подошел к окну, поднял руку с расставленными пальцами, чуток поводил ей, примеряясь, а затем сделал рубящий жест. И на глазах ошеломленных советников огромное здание храма стало рушиться внутрь себя, за считанные секунды превратившись в груду обломков. К счастью для правоверных, в этот час там не шло никакой службы и здание стояло пустым. Шок, однако, все равно был таким, что с минуту никто из советников не мог вымолвить ни слова. Наконец, настоятель, перестав хватать воздух распахнутым ртом, по-бабьи завыл, что-то причитая и заламывая руки. Впрочем, Мирану было глубоко наплевать на его чувства, пусть хоть удавится. Он подошел поближе к главе магистрата и повторил свой приказ убираться из города.

– Но здесь же вся наша собственность! – взвыл тот.

– Даю вам неделю, чтобы все распродать, – ответил Миран.

– Но это же ничтожно малый срок, да и кто купит!

– Это уже ваши проблемы.

– Здесь могилы наших предков!

– Можете забрать их прах с собой. А нет, так пусть лежит, я не против. Мало ли какие захватчики за долгие века упокоились в земле Авигрона. Молиться на их могилах вы все равно больше не будете, и никаких ваших храмов я здесь больше не потерплю. Если ваше добро дороже вам вашего бога, можете сменить культ, тогда я заключу с вами договор и никто не станет гнать из Авигрона моих новых адептов. Надеюсь, вы меня поняли?

Ответом ему было скорбное молчание. Поняв, что здесь сопротивление подавлено, Миран сказал своим сторонникам покинуть на время магистрат, все равно эта бывшая власть уже ничего не рискнет сделать.

Когда стражисты пропали из поля зрения, тот советник, что ранее звонил в полицейское управление, все же рискнул перезвонить и поинтересоваться, почему помощь так до сих пор и не прибыла. В ответ он услышал истерику полицейского генерала, кричавшего, что у них только что взорвались бензобаки, весь наличный машинный парк сгорел и теперь они уже никуда выехать не смогут. Советника прошиб холодный пот. У него не было пока доказательств, что все это тоже сотворил Миран, но если вспомнить вышибленную дверь и одним мановением руки разрушенный храм... Да мало ли, что у этого демона еще в загашнике? Поделившись неприятной вестью с коллегами, он окончательно впал в уныние, впрочем, как и большинство его сотоварищей.

Между тем на улице в отсутствие полиции стали собираться потрясенные правоверные. Разрушение храма было видно и слышно издалека, но никто из них не мог понять, как могла случиться такая катастрофа, и жгучий интерес погнал их на площадь. Женщины громко стенали, глядя на руины, мужчинам же хотелось найти виновников произошедшего, и далеко ходить им не пришлось: на площади чего-то ждала здоровенная толпа стражистов во главе с каким-то клоуном, нарядившимся в Стража. Недовольные правоверные затеяли с ними перепалку, и парень в одеждах Стража поспешил в нее вмешаться:

– Внемли мне, пришлый народ, возомнивший себя хозяевами в моем городе! Я Миран, законный владелец и защитник сей земли, и терпение мое иссякло. Вы, пожелавшие изгнать из Авигрона моих верных адептов и установить здесь свои варварские порядки, в наказание будете изгнаны сами. Даю вам неделю на то, чтобы распродать лишний скарб, после чего вы должны будете покинуть пределы Авигрона. Я только что обратил в прах ваш храм и сделаю то же с домами тех, кто посмеет меня ослушаться. Если в назначенный срок вы откажетесь их покинуть, я обрушу их на ваши головы!

Угрозы юного Стража напугали далеко не всех, уж слишком нереальными они казались, хотя непонятно по какой причине обрушившийся храм и должен был наводить на неприятные подозрения. Богатый торговец, живший рядом с магистратом, первым вслух выразил сомнения в силе Мирана, мол, докажи, что не блефуешь.

– Это твой дом? – вопросил в ответ Миран, показав на стоящий невдалеке помпезный особняк с роскошным балконом по всему фасаду. – По глазам вижу, что твой. Ну так смотри, коли не веришь!

Миран щелкнул пальцами, и капитальный балкон с основанием из железобетонных плит вдруг с треском отделился от стены и рухнул вниз, только куски арматуры торчать остались.

– А можно еще и так... – еще один щелчок, и все стекла особняка разом полопались, усыпав осколками мостовую. – Ну что, еще не убедил? Тогда выводи из дома всех, кто там есть, пока он не обрушился в прах!

Побледневший торговец отпрянул от Стража, умоляюще выставив перед собой руки:

– Нет, только не это, я не смею больше сомневаться в ваших словах... господин Миран!

Никаких показательных разрушений больше не потребовалось. Толпа правоверных как-то быстро рассосалась, разнося страшные слухи по всему городу. Перед новой силой быстро капитулировала и полиция, потрясенная не только видом враз запылавших автомобилей, но и прибежавшей от магистрата толпой безоружных оборванцев, в которой трудно было признать посланный туда усиленный наряд. Самовзрывающиеся патроны, мгновенно ржавеющее табельное оружие, превращающаяся в гнилую ветошь форма... Да как вообще воевать с этим невесть откуда взявшимся дьяволом?! Желающих переть на рожон не нашлось даже среди самых истово верующих, и уже к ночи власть в Авигроне окончательно пала к ногам Мирана.

Глава 7.

Дни больших перемен.

Гестхов Танаи всю жизнь готовил себя к религиозному служению, и ему и в страшном сне не могло привидеться, что когда-то ему придется осуществлять административную власть. Вот только магистрат разбежался, полиция сложила оружие и тоже разошлась, и во враз сделавшемся бесхозным городе надо было поддерживать хоть какой-то порядок. Миран во все эти мелкие дрязги влезать, конечно же, не хотел, да и вряд ли от его управления вышел бы хоть какой-нибудь толк, поскольку в здешних реалиях он не разбирался совершенно, да и в своем любимом Шеви подобными делами никогда не занимался, предоставив их самим горожанам. Гестхов бы тоже с удовольствием отказался, но он все же был лидером общины и должен был отвечать за своих людей. Если бы среди них нашлись хоть какие-то квалифицированные управленцы, он с удовольствием передал бы им бразды правления. Но, увы, правоверные так давно уже оттерли стражистов от управления их родным городом, что таковых просто не осталось, если не считать нескольких рядовых счетоводов. Пришлось браться за дело самому, назначая помощниками особо ответственных прихожан.

Чиновники магистрата занимались откровенным саботажем. Мол, что вам помогать, когда вы все равно нас выгоняете. А вот посмотрим, как вы теперь разберетесь с делами без нас! Первым делом они остановили все платежи. К счастью, Тенрув Флорси, отец Илава, неплохо разбирался в финансовых документах и сумел взять это дело под контроль. Руководить уборкой улиц пришлось ставить пожилого опытного дворника, энергоснабжением занялся бывший электромонтер, паре частнопрактикующих юристов пришлось налаживать работу юридического отдела магистрата, на плечи одного из терапевтов взвалили руководство здравоохранением, нашелся свой человек и в системе водоснабжения и канализации.

Встал вопрос, как теперь быть с судом. Весь наличный контингент судей Миран, конечно же, разогнал, потому что это были сплошь религиозные фанатики, да и те кодексы, по которым они в последнее время судили, брезгливо разорвал, заявив, что туда пробралось слишком уж много установок чужой религии. Гестхов осмелился ему возразить, что, увы, других законов сейчас в Авигроне нет, а те, что когда-то были, не применимы из-за коренного изменения жизненных реалий. Надо бы, конечно, принять новые, но кто этим сейчас займется? Грамотных юристов среди стражистов очень мало, и у них сейчас иные важные дела. Да и судить кто будет?

Но тут уже Миран уперся. Некому судить? Ну так он тогда сам этим займется, все равно больше нечего делать. Нет законов, говорите? А кому, как не богу, их и давать? Хорошо помня, что древние законы Авигрона считались как раз таки богоданными, с этой логикой Гестхов спорить не осмелился, заметив только, что тогда и карать преступников Мирану тоже придется самому. Тут Миран с ним согласился, пообещав заодно и заменить собой всю разогнанную полицию. Мол, раз в его обязанности покровителя города входит защита верных адептов, то ему этим делом и заниматься, а если глаз не будет хватать, то он вполне может приволочь сюда всякого рода младших духов, или хоть тех же оборотней, которые так хорошо охраняли Шеви. Представив себе полицию, состоящую из оборотней и бесплотных привидений, Гестхов не мог не ухмыльнуться. Неизвестно, насколько они будут разбираться в юридических тонкостях, но что вгонят злоумышленников в страх – это точно!

Сложнее всего оказалось со школьными учителями. Стражистов давно уже не допускали к воспитанию подрастающего поколения и, соответственно, не обучали на педагогов. Храмовым жрецам разрешалось обучать детей только религии, а как быть с остальными предметами? Пока правоверные еще не покинули город, а их дети продолжали ходить в школы, там оставались и правоверные учителя, но это же не надолго! Гестхов извелся, выискивая среди прихожан людей, сведущих в тех или иных школьных науках, вроде даже нашел, но хорошо понимал, что качество такого преподавания будет ниже всякой критики. Ну а что тут прикажете делать?

Легче всего обошлось с торговлей, хоть она и была целиком в руках правоверных. Торговцы своей выгоды упускать не привыкли и первыми смекнули, что на новом месте пробиться им будет крайне сложно, а здесь хоть какая-то клиентура, да останется, и тот, кто сохранит лавку, на жизнь себе заработает. Религия мешает? Так это ж не следы операции, что с тобой на всю жизнь остаются. Это раньше за отпадение от правой веры отступнику грозили всяческие кары, а теперь в Авигроне кто карать-то будет? Не Миран же! А если свои же фанатичные собратья решат отомстить, так тот же Миран им по башкам и надает, чтобы не смели никого судить по отмененным им законам. И потянулись в храм просители, клянущиеся, что у них, наконец, открылись глаза и они уверовали в Стража. Миран в их искренность не больно-то и верил, но, однако, никому не отказывал, все же чем больше у тебя адептов, тем лучше. Вздумают втихую молиться своему прежнему богу? Да эти торгаши и прежде в него не особо верили, а теперь, при новом покровителе, и подавно не станут. А уж когда приучатся исполнять желаемые им обряды, то станут ничуть не хуже наследственных стражистов.

Когда истекла отпущенная Стражем неделя, наиболее ревностные правоверные все же потянулись вон из Авигрона, стеная и проклиная Мирана. И откуда только этот жуткий демон свалился на их головы? Видать, вырвался из ада попущением Господа, дабы наказать их за их грехи. Город стал пустеть на глазах. Появилось много брошенных домов, продаваемых за бесценок, куда менее многолюдным стал городской базар.

Для Илава это означало исчезновение из города его одноклассников. Не сказать, чтобы они в последнее время ладили, но все же мальчику было жаль их терять. Он даже было заопасался, что они останутся в классе всего вчетвером, но нет, еще трое ребят продолжали ходить на занятия, как ни в чем не бывало, а на расспросы отвечали, что их семьи решили сменить религию. Семь человек на класс – это, конечно, тоже маловато, но тут прошел слух, что их объединят с соседней женской школой. При власти правоверных совместное обучение мальчиков и девочек было невозможным, но теперь все запреты пали, а в прежние времена, как очень вовремя вспомнил Гестхов, отдельных школ для мальчиков и девочек в Авигроне не было, почему бы и сейчас их не слить?

Слух оказался верным. Вскоре в их классе появилось восемь девчонок, из которых половина – бывшие правоверные. Вот они больше всего стеснялись ребят и первое время даже глаз поднять не смели, когда те оказывались рядом. Мальчишки, впрочем, тоже стеснялись сверстниц, хотя и поглядывали на них краем глаза. Вместе с девчонками пришла и учительница – их классная наставница, которая не смогла бросить подопечных и тоже сменила религию. Увидев, какое царит в классе напряжение, она усадила всех своих девиц в правом ряду, а мальчишек попросила занять левый, при этом средний ряд оставался пустым. Это в какой-то мере всех успокоило, позволило не отвлекаться от учебы, и лишь потом, с течением дней, два разделенных прежде мира стали понемногу приноравливаться друг к другу. Прорывом стало, когда мальчик и девочка вдруг уселись в среднем ряду за одной партой, и учительница не стала им ничего говорить. Остальные первое время напряженно за ними наблюдали и, кажется, даже завидовали, но дразнить не осмеливались, а когда поняли, что ничего экстраординарного не происходит, и сами внутренне расслабились и постепенно смешались. В других классах, по слухам, происходило примерно то же самое.

С учителями, правда, было трудно. В обеих слитых школах, мужской и женской, набралось лишь пять учителей, согласившихся поменять веру, и им приходилось работать с максимальной нагрузкой. На помощь им пришли набранные Гестховом волонтеры, которые сперва неуверенно себя чувствовали в окружении такого количества детворы и предметы свои излагали не слишком доходчиво, но потом все же как-то приноровились. Курс истории Авигрона, например, вел тот самый младший жрец Роив, которому прежде на церемониях приходилось играть роль Стража. Утратив свои прежние обязанности, он нашел себя в воспитании подрастающего поколения. А уж свой предмет он знал более чем хорошо.

За отпущенную Мираном неделю численность общины стражистов выросла чуть ли не вдвое. Первыми вернулись те, чьи родители, деды или даже они сами прежде были стражистами, но перешли в правоверные ради расширения своих прав. Теперь, когда все встало с ног на голову, придерживаться чужеземной религии им не было уже никакого смысла, и они дружно вспомнили о вере предков. За ними последовали ушлые торговцы, отдельные учителя и прочие квалифицированные специалисты, для которых их дело оказалось важнее веры, и, наконец, те, кто ни за что не хотел бросать свой родной дом. Остальные, для кого религия оказалась важнее, вынуждены были покинуть город, и за короткое время население Авигрона сократилось втрое.

Городские службы функционировали с заметным трудом, полиции не осталось вообще, но правонарушений почему-то стало даже меньше. Все потенциальные нарушители до жути боялись Мирана, от которого ничего не утаишь и который, если вдруг возьмется их судить, то будет делать не по отмененным им законам, а по своему собственному разумению. Обещанных им оборотней в городе, кстати, так и не увидели, а вот всяческие духи... Теперь горожанам частенько доводилось видеть, как из какой-нибудь стены вдруг изливается что-то белесое и бесплотное и бесшумно скользит по воздуху. Никаких телесных контактов при этом не случалось, но достаточно было понимания, что у Мирана ныне везде есть свои соглядатаи.

Но время шло, и жизнь в городе постепенно устаканивалась. Появились даже приезжие. Сперва это были эмигрировавшие ранее отсюда стражисты, привлеченные слухами, что ситуация в Авигроне коренным образом поменялась в их пользу, потом всяческие авантюристы ищущие применения своим способностям и готовые ради этого служить любому богу. Ну а почему бы не рискнуть, если в городе явная нехватка специалистов, хорошо платят, и при этом очень дешевое жилье? Покупай за скромную сумму покинутый прежними хозяевами особняк и живи там как король!

Удалось, наконец, избрать и новый состав городского магистрата. Возглавил его Тенрув Флорси, показавший себя неплохим администратором и рачительным распорядителем авигронской казны, и Гестхов с большим облегчением вернулся к своему прежнему делу.

Глава 8.

Международное признание.

Маленькое независимое государство Авигрон слабо интересовало близких и дальних соседей. Только постоянная грызня между многочисленными монархиями правоверных позволяла ему продолжать свое автономное существование, не будучи поглощенным какой-то более сильной страной. Держался Авигрон почти исключительно на торговле, и многих коммерсантов привлекали здешние невысокие пошлины. Но все, конечно, понимали, что если у правоверных в кои-то веки появится по-настоящему авторитетный лидер, способный сплотить все это вечно бурлящее море в единую империю, вдохновленную религиозной идеей, то и Авигрону тоже придется туда войти, утратив всякую автономию.

Для влиятельных демократических стран Авигрон был не более чем забавной экзотикой. Ну да, существовало когда-то такое древнее царство, сыгравшее не последнюю роль в мировой истории. Только теперь это уже давно и никакое не царство, а парламентская демократия, а вместе с монархией пропали и все ее пышные ритуалы, так что туристам там уже особо смотреть нечего. Ну да, есть там еще какие-то стражисты, которые когда-то составляли большинство здешнего населения, но не смогли противостоять общемировой тенденции и стали лишенным власти меньшинством, упорно придерживавшимся прежних религиозных воззрений. Хорошая тема для статьи в каком-нибудь популярном журнале на потребу обывателей, не более того. Ну, изучение этой секты способно еще прокормить нескольких университетских профессоров, специализирующихся на языческих культах, ну, еще какое-то количество студентов сочтет интересным записаться на посвященный им курс. Так мало что ли существует другой подобной экзотики? Эти, по крайней мере, мирные, никому терактами не угрожают и вообще, похоже, смирились со своей неизбежной ассимиляцией.

Когда пошли слухи об изгнании стражистов из их родных мест, им, конечно, стали сочувствовать, как сочувствовали любым другим гонимым, но кроме нескольких довольно вялых общественных кампаний это сочувствие ни во что так и не вылилось. Никаких тебе дипломатических демаршей, никаких отзывов послов. Да и не было в Авигроне никаких иностранных посольств, кроме как из соседнего Лайбана – крупного и довольно влиятельного в мире государства правоверных. Вот там посольств хватало, и послы в Лайбане по совместительству считались и послами в Авигроне, пусть даже никогда туда и не наведывались. Тем не менее, раз уж из Авигрона ожидались потоки беженцев, на это как-то надо было реагировать, и реагировали в основном созданием пунктов для их временного проживания. По общему мнению, экзотическая община стражистов, разбросанная по разным странам и весям, вскоре должна была перестать существовать как единое целое.

И беженцы действительно потекли из Авигрона, но ко всеобщему несказанному удивлению это оказались вовсе не стражисты. Сбежавшие из города правоверные разносили слухи о каком-то жутком демоне, вызванном стражистами. Этот демон якобы разрушил городской храм правоверных, еще чьи-то дома, и заставил сгореть или взорваться все вооружение авигронской полиции. И они, беженцы, конечно же организовали бы сопротивление вторгшейся нечисти, если бы не риск погибнуть под завалами вместе со всей своей семьей.

Это было неслыханно! Вечные жертвы вдруг рискнули огрызнуться? Но как они могли справиться с превосходящими силами правоверных, не имея даже оружия? В сказки о каком-то призванном демоне сперва мало кто верил. Вот только поток беженцев все нарастал, и становилось ясно, что в бега вынуждена была податься большая часть населения Авигрона. И все они без исключения твердили и о демоне, и о разрушенном им храме. Какое-то коллективное умопомешательство случилось в этом занюханном Авигроне или... что-то такое действительно было?..

В Авигрон следовало срочно направить разведчиков для прояснения сложившейся ситуации, вот только под какой личиной? В Лайбане тайные агенты демократических стран всегда успешно маскировались под правоверных, вот только правоверным сейчас в Авигрон хода не было. К счастью сами беженцы и подсказали выход, с ненавистью говоря о своих бывших собратьях, которые решили остаться в городе во что бы то ни стало и ради этого даже пошли на смену веры. Не значит ли это, что авигронские стражисты готовы привечать всех своих единоверцев вне зависимости от того, давно ли они уверовали в Стража? Ну, если так, то подгоним вам неофитов.

Когда спешно подготовленные агенты проникли в Авигрон, уже первые их сообщения поставили на уши всю политическую элиты. Оказалось, что беженцы ничуть не врали – демон таки был, и агенты видели его собственными глазами, равно как и разрушенный им храм правоверных. Демона звали Миран, и местные стражисты весьма путано объясняли, каким образом он оказался воплощением их обожаемого Стража, но при этом были от него без ума. Ну, тут их можно было понять: столько лет являться гонимым меньшинством и вдруг, словно в награду за былые притеснения, оказаться на вершине пирамиды. Все они клялись, что правоверных изгнал именно Миран, а сами они и пальцем для этого не пошевельнули, хотя и рады были теперь служить своему нежданному защитнику.

Самое удивительное, что и проникшие в город агенты отнюдь не горели теперь желанием его покидать. В Авигроне страшно не хватало квалифицированных специалистов, а разведчики были мастерами не только в шпионаже, и их охотно принимали на работу с высокими окладами. Пославшим их спецслужбам они теперь цветисто расписывали все преимущества своего внедрения в ряды городской власти и, в принципе, даже не врали, хотя в реальности интересы родных стран вдруг стали для них куда менее значимы, чем возможность реализовать свои сокровенные желания под протекцией Мирана. Правоверные дружно считают его демоном? Ну и хрен с ними, а для них самих он теперь воплощенный бог!

Лайбанского посла в Авигроне события застали врасплох. Сперва он не хотел верить в явление какого-то языческого бога, потом, увидев, что прежняя власть разбежалась, долго не мог понять, с кем ему теперь здесь взаимодействовать, поскольку за международные дела в новом временном правительстве никто не отвечал. Наконец, он прорвался к Гестхову и выразил тому протест по поводу изгнания единоверцев, на что лидер стражистов ответил, что это вовсе не его решение, а воля Стража, которую он просто не имеет права не исполнить, как его верный служитель. Религия правоверных не дозволяла общаться ни с какими демонами, но посол все же рискнул взять на себя грех и попросил об аудиенции у самого Мирана. Как выяснилось, зря старался – Миран сам с ним общаться не захотел, для него все правоверные здесь были на одно лицо, послы они там или не послы. Оставалось лишь слать отчаянные депеши в Лайбан, но там тоже далеко не сразу просекли всю опасность складывающейся ситуации и очухались, лишь когда в страну устремился поток беженцев из Авигрона.

Беженцы, разумеется, всячески старались приукрасить свои страдания и тем разжигали страсти во внимавшем им народе. В столице и еще нескольких лайбанских городах прошли митинги с требованием наказать обидчиков единоверцев, и полиции с трудом удавалось сдержать разгоряченные толпы. Священники в храмах призывали к священной войне против обнаглевших язычников. Правительство Лайбана решило, что вполне можно обойтись и полицейской операцией, но для начала стоит вручить авигронцам ультиматум. Трясущийся от страха посол все же рискнул явиться к ним к Мирану. Демон документ прочитал, хмыкнул и заявил, что если кому-то из лайбанцев надоела жизнь, то пусть являются – он живо поможет им с ней расстаться. Посол отстучал депешу, что ультиматум был отвергнут в самой оскорбительной форме, и попросил разрешения вывезти из Авигрона посольских сотрудников с семьями, поскольку вскоре тут для них может стать небезопасно. Разрешение на временную эвакуацию было получено, и вместе со всеми уехал и сам посол, резонно решивший, что ему нечего делать в стране, где его никто не желает слушать.

Полицейская операция с целью взять под контроль всю территорию этого маленького государства, разумеется, исходя исключительно из гуманитарных соображений, была тщательно разработана и началась по плану, но захлебнулась уже на границе Авигрона. В штаб стали массово поступать истерические донесения, что полицейские автомобили самопроизвольно загораются, стоит им оказаться на чужой территории. Попытались двинуть бронетехнику, но стало еще хуже – в ней разом взрывался весь боезапас. Жертвы уже исчислялись десятками, а ведь доблестные борцы за права единоверцев не встретили еще ни одного авигронца! Плюнув на технику, решили пересечь границу в пешем строю, но тут у оккупантов стали взрываться патроны, и количество раненых сильно возросло. Идти на врага с голыми руками желающих не нашлось, и лайбанская полиция вынуждена была отступить.

Только начав разбирать причины провала операции, лайбанские полицейские начальники вспомнили, что беженцы о чем-то подобном уже говорили, вот только речи их посчитали досужими выдумками. Кому-то пришла в голову мысль задействовать армейскую авиацию, раз вторжение по земле невозможно. Но и высадить десант не удалось: все самолеты загорелись в воздухе, стоило им пересечь границу Авигрона. Не выжил никто. Шок оказался настолько велик, что горячие головы, потребовавшие наказать авигронцев ракетным обстрелом, были срочно отстранены от руководства. Мало ли какие еще козыри есть в рукаве у этого демона? А ну как он не только на границах может все сжигать, но его сила и на территорию самого Лайбана тоже распространяется?!

Самое удивительное, что рядовые авигронцы даже не подозревали, какая опасность угрожала им в эти дни. Миран, взявший на себя защиту государства, об этой маленькой войне даже оповещать никого не стал, а самолеты в небе сжигать он еще в родном Шеви научился. Единственное, что его тревожило – не устроят ли ему соседи торговую блокаду. Но лайбанские правители явно уступали своим умом Робусу Паренту – никому из них это даже в голову не пришло.

Когда позорный провал лайбанцев стал очевиден, а в Авигроне избрали новый магистрат, правительства демократических стран решили, наконец, перехватить инициативу в отношениях с этим обновленным государством, дерзко выбивавшимся из сложившегося мирового порядка. Правоверные, конечно, изрядно всех достали, но ссора с ними привела бы к большим экономическим потерям. Открыто поддерживать их врагов нельзя, выступать на их стороне – противно, но, может, удастся своим посредничеством примирить противоборствующие стороны? Первой инициативу проявила Лютеция, изъявившая желание установить с Авигроном дипломатические отношения на уровне послов.

Глава обновленного магистрата Тенрув Флорси питал к Лютеции изрядное уважение. Не так давно он даже рассматривал ее в качестве места, где может обрести новое пристанище его семья. Переезжать не пришлось, и теперь он мог общаться с лютецийцами не в качестве принятого из милости иммигранта, а в качестве радушного хозяина. Разумеется, он дал согласие на установление дипотношений, и вскоре уже принимал в магистрате Лейна Декариета, полномочного лютецийского посла.

Поздравив Тенрува с избранием на высокую должность и выразив надежду на установление дружественных связей между народами Авигрона и Лютеции, Лейн все же счел нужным выразить сожаление о попрании религиозных свобод правоверных на территории Авигрона, мол, прогрессивная мировая общественность этим крайне обеспокоена.

«Ох, где вы все были, когда наши религиозные свободы здесь попирались...» – подумал Тенрув, но вслух лишь заметил, что решение об изгнании из Авигрона всех правоверных принимал лично Страж – истинный хозяин этой земли, а они, его верные слуги, не могут оспаривать решение своего бога.

Добиваться аудиенции у Мирана и предъявлять претензии уже ему Лейн благоразумно не рискнул. Агентура уже доносила о крутом характере новоявленного бога. Что ему стоны каких-то заграничных правозащитников, когда он так запросто расправляется с теми самыми правоверными, которых эти правозащитники и тронуть не рискуют? Признав решение Мирана воздействием непреодолимой силы, над которой правительство Авигрона не властно, Лейн выразил надежду, что теперь ничто не помещает Авигрону влиться, наконец, в ряды демократических государств, чему может поспособствовать подписание им ряда уже действующих международных договоров, как сугубо экономического характера, так и гуманитарного, направленного на защиту прав человека, что было невозможно под властью правоверных. Тенрув пообещал внимательно рассмотреть столь лестные предложения, и стороны расстались, вполне довольные друг другом.