Текст книги "Во славу Отечества"

Автор книги: Евгений Белогорский

Соавторы: Владимир Панин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 66 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Глава VI.
Жаркая весна в Европе.

С каким огромным нетерпением, подобно молодому повесе, изнывающему в страстном томлении перед встречей со своей возлюбленной, ждал Эрих Людендорф начала своего нового наступления. Отринув прочь ворчание старого Гинденбурга и кудахтанье германского кайзера, с маниакальным упоением готовил он план своего нового наступления.

Позволив этим двоим вершителям судьбы Второго рейха нетерпеливо топтаться у себя за спиной, во время подготовки реализации плана, Эрих уже точно знал, что в этот раз он, наверняка, сорвет банк. Заткнув рот обоим принцам, посмевшим заикнуться о больших потерях недавнего наступления, германский гений энергично тасовал элитные части рейхсвера на узком участке фронта.

При соблюдении строжайших мер маскировки и умелой дезинформации противника, убаюкивая его огромными цифрами мнимых потерь в весеннем наступлении, имперский Генеральный штаб ловко и умело вершил своё дело. Немного удачи, немного везения и, вот результат.

Новоиспеченный фельдмаршал германского рейха Эрих фон Людендорф преподнес союзникам новый коварный сюрприз тевтонского гения, начав своё генеральное наступление 22 мая, тем самым полностью опровергая все выкладки и расчеты маститых стратегов объединенного штаба маршала Фоша. Ранним утром шесть тысяч германских орудий обрушили около двух миллионов снарядов на тридцатикилометровую полосу в районе Суассона. Расположившись, как обычно, на самом переднем краю немецких позиций, Людендорф буквально упивался силой и мощью оружия германского рейха, которое по мановению его руки полностью уничтожало врага.

Разрушив все укрепления противника, подавив огневые точки французов, пятнадцать дивизий Шестой германской армии устремились в атаку. Готовя своё новое наступление, Людендорф извлек уроки из мартовских сражений и заранее позаботился о стратегических резервах. Во втором эшелоне стояли ещё двадцать пять дивизий, готовых в любую минуту поддержать своих товарищей.

Новости, стекавшиеся в полевой блиндаж фельдмаршала  по телефонным проводам и спешно доставляемые полевыми связными, ласкали его уши. Уничтожив стоявших на их пути четыре французские дивизии, германские войска устремились в прорыв, с каждым часом вбивая клин между английскими и французскими войсками всё глубже и глубже.

К концу первого дня наступления, в немецкий тыл  вновь потянулись унылые колонны пленных союзников, подгоняемые хозяйственными криками германских конвоиров. Особые учётные команды рассыпались по французским позициям в поисках продовольственных складов, которые следовало защитить от разграбления и взять на строжайший учет.

Сам Людендорф также посетил занятые вражеские позиции, дабы лично увидеть результат работы германских артиллеристов. В простой полевой форме господин фельдмаршал лазил по снарядным воронкам, заглядывал в разрушенные блиндажи и огневые точки и остался доволен результатами работы его артиллерии и пехоты.

Развивая наметившийся успех, мощный германский кулак на следующий день  перемолол три французские и две британские дивизии и сходу занял город Эн, окончательно взломав фронт союзников между Реймсом и Суассоном.

Ободренный столь ошеломляющим успехом, кайзер Вильгельм выехал на наблюдательный пункт близ Кроанна, где Наполеон в 1814 году наблюдал одну из своих последних побед. Охваченный всеобщим ликованием, Вильгельм вместе с офицерами своей свиты лицезрел разгром противника через мощные цейсовские линзы подзорной трубы, укрывшись под бетонным сводом одного из полевых бункеров.

Двадцать четвертого мая немцы вошли в Суассон и Реймс, уничтожив по дороге в эту стратегически важную крепость ещё одну французскую и две британские дивизии.

К концу третьего дня наступления было взято в плен 50 тысяч французских солдат, 650 орудий, 2 тысячи пулеметов. Благодаря резервам второго эшелона, Людендорф быстро заменял потрёпанные полки и дивизии на полнокровные части, что позволило ему и дальше сохранять столь высокий темп наступления. Подвижные группировки артиллерии, под прикрытием многочисленной авиации, не позволяли войскам союзников закрепиться и усиленно гнали их к Марне.

Маршал Фош с ужасом наблюдал, как на узком промежутке между Уазой и Марной катится «немецкий каток», неотвратимо перемалывая всё на своем пути. На четвертый день наступления  было разгромлено три дивизии,  26 мая  перестали числиться в списках союзных войск ещё пять дивизий, 27 мая маршал Фош недосчитался целых восьми дивизий своего стратегического резерва. В тот день пал Компьен, и Людендорф сместил направление своего наступления в сторону Уазы, намериваясь произвести охват французской столицы с севера. До самого Парижа оставалось чуть больше пятидесяти километров.

Паника, охватившая союзников в марте и апреле, с новой силой захлестнула многострадальную столицу Франции. Пока Верховный совет союзников, собравшийся  вечером того же дня на экстренное заседание в Версале, энергично обсуждал вопрос об экстренной эвакуации правительства из Парижа, на юг страны уже потянулись огромные потоки беженцев.

Немецкие самолеты, полностью оседлавшие небо столицы, сбросив на город свой бомбовый запас, начали охоту на беззащитных людей, расстреливая их очередями из пулеметов. Подобно хищным птицам падали они с небес на бегущих, с каждым заходом всё больше и больше нагнетая чувство страха и безысходности в сердца парижан.

Напрасно западные союзники с таким нетерпением ожидали 28 мая, день начала русского наступления, которое, по мнению Фоша, должно было обязательно отвлечь немцев от Парижа и заставить их прекратить своё наступление, хотя бы на время, или снизить темпы своего продвижения .

Так было в 1914, так было в 1916, но не случилось на этот раз. Плохо подготовленное наступление русских армий под командованием генерала Щербачёва не достигло того результата, на который так надеялись союзники. Только на второй день наступления солдаты сумели подойти ко второй линии окопов 8-ой австрийской армии, которая прикрывала Плоешти, главный центр нефтедобычи всей Европы.

Хорватский корпус под командованием генерала Станича был специально сформирован полгода назад по специальному указу императора Карла, желавшего продемонстрировать на деле единство наций своей империи. За все четыре года войны, хорваты показали себя одними из лучших солдат австрийской армии: они не только храбро сражались с любым врагом, но в их рядах практически не было случаев дезертирства, которым очень грешили чешские, словацкие и боснийские части.

В течение трех дней, заняв выгодное положение, корпус стойко отражал натиск русских дивизий, не позволяя им совершить прорыв данного участка румынского фронта. Плохо обеспеченная поддержкой артиллерии русская пехота с большим трудом продвигалась вперед под неподавленным огнём хорватов. Попав под огонь, солдаты моментально залегали и никакие приказы офицеров не могли заставить их двигаться вперед. Столь разительный контраст с недавним блистательным  наступлением Юденича на Кавказе наводил на грустные размышления о силе русских дивизий.

Единственным оправданием этого позора мог, в некоторой степени, служить тот факт, что части, доставшиеся генералу Щербачеву для наступления, имели очень низкий моральный уровень, потому как недавнем прошлом активно подвергались революционной агитации.

Проведя четыре дня в бесплодных атаках, русские дивизии прекратили своё наступление по приказу генерала Корнилова, который опасался возможности возникновения волнения среди солдат. Так он лично объяснил в телеграмме от 1 июня западным союзникам, указывая как главную причину неудачи наступления, их требование о переносе сроков наступления на более ранние сроки. Из-за этого во многих частях не имелось полного боезапаса, что, в конечном результате, и привело к неудаче.

Однако, всё же русские солдаты спасли Париж от падения. В тот же день 28 мая, когда неудержимый немецкий каток перемолол четыре союзные дивизии, впервые за всё время наступления, он был вынужден затормозить возле Шато-Тьерри. Именно здесь споткнулась германская дивизия Баварского принца Генриха, встретившись с Русским легионом.

Спешно переброшенный на автомашинах для защиты Парижа Русский легион, вместе с Марокканской дивизией, занял позиции возле маленького французского городка, которому отныне было суждено войти в мировую историю.

В наспех отрыв окопы и при поддержке английских танков, русские бригады вместе с полком зуавов и алжирских стрелков решительно контратаковали 19-ю германскую дивизию. Во встречном штыковом бою они разгромили противника до такой степени, что её пришлось срочно отвести с фронта. И пусть на поле боя осталась почти половина  всех английских бронированных монстров, пусть сам легион и дивизия понесли потери, в тот день немцы ни на шаг не приблизились к Парижу.

Людендорф поспешил исправить положение, и на следующий день на русские позиции обрушились две элитные дивизии из сил второго эшелона.

Рано утором, пока вестфальцы и саксонцы неторопливо допивали свой кофе, германские пушкари в течение сорока минут методично обрабатывали окопы противника своими гостинцами. Посчитав, что этого вполне достаточно, немцы пошли в атаку. Генерал Зданевич, командующий русскими соединениями, остался верен выбранной вчера тактике.  В начале легионеры отвечали дружным пулеметно-ружейным огнем, а когда немцы приблизились к самым окопам, контратаковали под прикрытием уцелевших от вчерашнего сражения танков.

Британские машины были заблаговременно скрыты от глаз противника тюками с сеном и, поэтому, их не обнаружили ни зоркие глаза наблюдателей через цейсовскую оптику, ни воздушная разведка, заботливо облетевшая русские позиции за двадцать минут до начала атаки.

Немецкие гренадеры, мужественно преодолевшие прицельный заградительный огонь врага, не смогли противостоять британским танкам, устремившимся им навстречу. Меткие пушечные залпы, непрерывная пулемётная трель, извергаемые бронированными чудищами, вместе с прицельным огнем русских позиций остановили, а последующий ближний бой, и вовсе, обратил в бегство элиту германской пехоты, которая вернулась на исходные позиции к ужасному гневу баварского кронпринца.

Скрипя от ярости зубами, Генрих не стал докладывать фельдмаршалу о своей неудаче, решив повторить атаку через три часа. За это время вся имевшаяся в наличии артиллерия и авиация усиленно проутюжила окопы легионеров, стараясь уничтожить всё живое и неживое их содержимое. Положение русских частей было плачевным, приданный им артдивизион ещё не подошел с прежних позиций, и поэтому они были вынуждены угрюмо сидеть в блиндажах и окопах, не имея возможности подавить батареи противника.

Единственной радостью стало появление в небе над Шато-Тьерри русского самолета. Его пилотировал признанный ас штабс-капитан Афанасьев, который немедленно атаковал немецких летчиков, сбил один германский «фокер», повредил рулевые тяги другого и своими активными действиями заставил оставшиеся самолеты противника покинуть небо над русскими позициями.

Когда дивизии Генриха Баварского, основательно подзаправленные обедом и отеческими наставлениями своего командира, устремились на новый штурм русских позиций, дела у русского легиона обстояли куда хуже, чем это было утром. Из всех  приданных танков уцелело только два, все окопы передней линии обороны были основательно разрушены немецкими крупнокалиберными «чемоданами», которые подобно гигантской бороне перепахали русскую фортификацию. Обнадеживало лишь то, что солдаты не понесли сильных потерь от арт-огня противника, поскольку были своевременно отведены на запасные позиции, оставив на переднем краю только наблюдателей. Едва они подали сигнал тревоги, как солдаты быстро заняли свои места.

Первую цепь саксонских и вестфаленских гренадеров легионеры заставили лечь на приличном расстоянии от окопов плотным ружейным огнем, дополненным заливистым лаем пулеметов. Однако господа тевтоны недолго отдыхали на французской земле, дождавшись подхода второй цепи, они дружно поднялись и устремились вперед.

– Хох! Хох!– громкими криками подбадривали себя наступающие гренадеры, твёрдо уверенные, что на этот раз они одержат победу. Зданевич вновь выкатил вперёд уцелевшие танки, которые своими пушками и пулеметами, словно хорошо наточенная коса, буквально выкашивали ряды наступавших немцев.

Не добежав до линии окопов совсем ничего, германская элита вновь залегла в надежде на скорый подход третьей атакующей цепи. Как хорошо отлаженный механизм, она уже выходила на рубежи дальнего боя, готовясь внести решающее изменение в сценарий боя. Генерал Зданевич был неплохим командиром, и поэтому он не стал пассивно дожидаться, когда враг ворвется в его окопы, и приказал солдатам идти в штыковую атаку.

Громкое и яростное русское «Ура!» моментально перекрыло немецкий «Хох!». Измотанные безнаказанным артобстрелом, русские пехотинцы моментально ринулись в контратаку на врага, горя желанием расквитаться с противником по старым долгам. Этот рывок был подобен распрямлению сжатой до времени пружины. Сойдясь в рукопашном бою под прикрытием британских пулеметов, легионеры не только разгромили залёгших солдат рейхсвера, но обратили в бегство и третью немецкую цепь, так и не успевшую сказать своё решающее слово в этом бою.

Неизвестно, почему принц Генрих не бросил в этот момент свои резервы и тем самым однозначно выиграл бы сражение.  Подойди бы в этот момент к тевтонам свежие силы, и Зданевич ничего бы не смог сделать. У него к этому моменту были уничтожены оба танка, и не было ни одного солдата незадействованного в рукопашной схватке.

Возможно, к этому моменту резервы ещё не подошли, или были в другом месте, возможно, Генрих просто побоялся бросить свою последнюю карту на чашу весов, ведь ему ещё предстояло штурмовать город. Чтобы там ни было, но русские вновь намяли бока элите рейхсвера и удержали позиции.

В третью атаку гренадеры пошли уже вечером, ограничившись двадцатиминутным артобстрелом. Получив нагоняй от Людендорфа и собрав воедино всё, что было под рукой, баварский кронпринц решил опять попытать свое воинское счастье.

Теперь к русским позициям приближалась одна большая цепь бегущей пехоты под слабым прикрытием арт-огня, энергичный расход снарядов днём, наглядно сказывался на качестве поддержки сейчас. Всё же господа тевтоны не успели пополнить свои огневые запасы. Что ж, и отлаженные машины иногда буксуют.

Русские оказались верны своей тактике, прицельным огнём они вначале положили противника, а затем навязали противнику штыковой бой. Подобного испытания в третий раз за день гренадеры не выдержали и отошли.

Потери  русского легиона в тот день были также вполне ощутимыми, но сердце солдат грела мысль о своей маленькой победе на поле под Шато-Тьерри.

Бедный баварский наследник выслушал много горьких упреков от господина фельдмаршала в ту ночь. Пока телефонная трубка была у его уха, лицо Генриха то пылало, то бледнело от распеканий Людендорфа. Когда эта пытка, наконец, прекратилась, кронпринц громовым голосом поднял со стульев сидевших там генералов и приказал  завтра повторить атаку, вместе с только что прибывшей новой дивизией, но теперь на участке Марокканской дивизии.

Боевой приказ принца был полностью исполнен, однако вновь безрезультатно.  Немцы дважды атаковали позиции зуавов и тирайеров, и всякий раз были отброшены.

Во время второй атаки русский легион здорово помог своим соседям, вовремя переправив в их тылы свои, наконец-то, прибывшие пушки. Огонь этих орудий сильно потрепал ряды германской пехоты, атакующей позиции дивизии. В этом бою особо отличились тирайеры, которые мужественно бились с врагом, сумевшим в некоторых местах ворваться в передовые траншеи.  Дивизия понесла большие потери, но враг не прошел.

Стремясь закрепить успех, и тем самым создать островок стабильности в море хаоса,  Фош срочно подтянул к Шато-Тьерри 35-ю и 51-ю французские дивизии, надёжно стабилизировав этот участок фронта. Появление участка фронта, где немцы не смогли пройти, вселило в сердца союзников столь необходимую надежду в тот страшный май.

Не пожелав замечать осечку рейхсвера при Шато-Тьерри, Людендорф упрямо рвался к Парижу, оставив непокоренный город в стороне, слегка сдвинув направление своего наступления вправо. Ведомые вперед своим любимым фельдмаршалом, немцы перерезали железнодорожный путь из Амьена в Париж, и вышли к передним рубежам обороны французской столицы, полностью повторив свой триумфальный успех  времён четырнадцатого года.

Получив по телефону благодарность кайзера и Гинденбурга, прибывших в Компьен, Людендорф не задерживаясь ни на один день, продолжал наступать. Двадцать девятого мая  германский кулак пробил внешнее оборонительное кольцо города, устремившись к Сене для последующего обхода Парижа с северо-запада. При этом было разгромлено пять союзных дивизий, поспешно переброшенных маршалом Фошем из отнюдь не бесконечного резерва союзников.

Учитывая  реальную угрозу захвата столицы, союзный командующий лихорадочно перебросил войска со спокойных участков фронтов для спасения столицы.  Так стоявшие под Нанси французские дивизии были заменены американцами Першинга, о чём впоследствии Фош очень пожалеет.

Тридцатого и тридцать первого мая Людендорф снова смещает направление своего наступления вправо, сосредотачивает все усилия на прорыве к Сене, оставляя узкий участок земли вдоль Марны в руках союзников. Удар германского парового катка ещё очень силён, и он безжалостно перемалывает сначала две, а затем ещё одну французскую дивизию, заслонявшую прямую дорогу к Сене. Германские дальнобойные орудия немедленно начинают обстрел Парижа, беря за основной ориентир знаменитую Эйфелеву башню.

Вражеские снаряды стали рваться на площадях и улицах столицы, разрушая дома и убивая мирных жителей. Многие члены правительства предложили  Клемансо оставить город, но премьер-министр был непоколебим.

Выступая по радио, он громко опроверг слухи об уходе из города:

– Я буду сражаться перед Парижем, я буду сражаться в Париже, я буду сражаться за Парижем.

После столь эмоциональной речи главы правительства у многих парижан с души свалился тяжёлый камень, и появилась надежда, что столицу ещё смогут отстоять.

Первого июня германские дивизии вышли к Сене, но не смогли сходу преодолеть главную реку Франции. По всем признакам немецкий кулак стал выдыхаться, начала сказываться оторванность ударных частей от баз снабжения и общая усталость войск от непрерывных боев. Находясь в штабе 14 германской дивизии, в числе первых вышедшей к водному рубежу, Людендорф неистово распекал своих генералов, чья тупость грозила украсть у рейха близкую победу, грозился безжалостно расстрелять командиров рот и батальонов, но, в конце концов, был вынужден дать войскам сутки для подготовки форсирования Сены.

Эта задержка оказалась роковой для всего германского наступления, и позволила Фошу начать переброску Русского легиона вместе с остатками Марокканской дивизии к стенам Парижа, как самых боеспособных частей. Для этой цели были использованы не только грузовые машины союзников, но даже автомобили парижских таксистов и весь личный автопарк французского правительства во главе с Клемансо.

В ночь со 2 на 3 июня немцы успешно форсировали Сену. Людендорф вновь блеснул оригинальной идеей преодоления водных преград. Никто в мире раньше не применял подобное приспособление, как никто не применил его и до сих пор.

Для преодоления Сены немцы использовали шесть гигантских складных лестниц, специально изготовленных по заказу фельдмаршала. В этом месте русло Сены делало своеобразную петлю, что значительно облегчило задачу при наведении воздушной переправы. Ширина каждой лестницы позволяла проползти одновременно двум солдатам в полной боевой выкладке. Такой необычный ход оказался очень успешным, и немцы без особых потерь достигли противоположного берега, где принялись немедленно рыть окопы и устанавливать пулеметные гнезда.

Людендорф буквально светился  от счастья, когда связные доложили о занятии плацдарма на противоположном берегу. Теперь оставалось лишь навести надёжную переправу и продвинуться вперед на каких-то десять, от силы пятнадцать километров, чтобы дожать Париж. Оказавшись между молотом и наковальней сил рейхсвера, не имея  со стороны Версаля оборонительных позиций, он должен был лопнуть, как пустой орех в течение 24-х часов.

Так планировал тевтонский стратегический гений, и его замысел чуть было не воплотился в жизнь. Однако на этом последнем шаге, под ноги триумфатору Людендорфу опять попался Русский легион, который по приказу Фоша был временно слит с Марокканской дивизией под командованием Зданевича.

Утром  третьего июня, успевший совершить за сутки головокружительный марш, он с ходу атаковал германский десант, не давая ему расширить территорию плацдарма. Столь неожиданный и очень нахальный ход, совершенно обескуражил немцев, которые полностью полагались на данные авиаразведки, четко и  ясно говорившие, что за рекой французов нет. Набросившиеся на врагов русские и зуавы, уже успешно бившие своего врага прежде, смогли не только остановить германский кулак, но даже отбросили его назад. Пока немцы приходили в себя, легионеры быстро окопались и, тем самым, надёжно запечатали немецкий десант в излучине Сены.

Всю трагедию своего положения противник осознал во время второй атаки, когда его бегущие цепи встречал прицельный ружейно-пулеметный огонь из вражеских траншей, надёжно перекрывших  дорогу к долгожданному Парижу. Весь световой день, немцы ещё дважды атаковали вражеские окопы, но каждый раз были вынуждены отойти назад. Ожесточенные бои, зачастую переходящие в рукопашные схватки сильно истощили силы обеих сторон, но поле боя осталось за русскими.

Людендорф неистовал на другом берегу, обрушив весь свой гнев на летчиков, которые проморгали переброску легиона, и, тем самым, отсрочили взятие столицы.

Он ежечасно торопил сапёров, трудившихся над переправой без сна и отдыха, поспешно перебросил к берегу Сены дальнобойную крупнокалиберную артиллерию, ещё вчера обстреливавшую Париж, чьи стволы должны были стереть русских в порошок, но всё было напрасно.

За весь день, немецкие части смогли продвинуться всего на пятьсот метров, так и не выполнив поставленной им задачи. Фельдмаршал почернел лицом от столь досадного  фиаско, однако духом не падал, свято веря, что следующий день будет для него победным.

Однако наступивший день упрямо доказывал Людендорфу, что удача уже отвернулась от него. Успевший пополниться за ночь свежими силами с помощью складных лестниц немецкий десант утром  4 июня снова атаковал вражеские позиции, поддержанный сильным огнем развернувшейся на берегу Сены гаубичной артиллерии.

Германские снаряды должны были уничтожить всё живое в наспех отрытых  траншеях противника за час массированной артподготовки, так основательно и плотно ложили имперские канониры свои снаряды на противоположный берег Сены. Но каково было удивление пехотинцев, кинувшихся в атаку, когда они обнаружили, что за прошедшую ночь коварные славяне оставили свои прежние позиции, тщательно обустроив новые.

Немцы снова храбро штурмовали проклятые траншеи, однако безупречно размещённые огневые точки вновь прижали их к земле. Узнав о новом русском сюрпризе, Людендорф пришел в ярость, но его тут же успокоил рапорт саперов о готовности долгожданной переправы через Сену. Он немедленно отдал приказ о переправе, ожидая, что это, наконец-то, переломит сражение в его пользу.

Уже животворным потоком потекли по доскам переправы  на другой берег  полнокровные германские части, однако, судьба жестоко посмеялась над фельдмаршалом. Неожиданно в небе над переправой появились самолеты противника шедшие плотным строем. Людендорф с ужасом в душе наблюдал, как аэропланы союзников, идя на бреющем полете, вначале расстреляли из пулеметов переправлявшихся на тот берег солдат, а затем основательно разбомбили и саму переправу. Вслед за этим, в дело вступила подтянутая к переправе вражеская гаубичная артиллерия, она вступила в затяжную дуэль с германскими расчетами, заставив последних полностью прекратить поддержку десанта, переключившись на контрбатарейную борьбу.

Растратив  большую часть огневого запаса утром, артиллеристы Людендорфа не смогли долго вести эту борьбу на равных и потому вскоре замолчали, сменив место своей дислокации. С этого момента фельдмаршал только мрачно слушал доклады с противоположного берега реки о постоянных неудачах десанта и трудностях на этом берегу. Властно вышагивая около своего командного пункта, он отказался подойти к телефону, когда ему позвонил Гинденбург, приказав ответить, что уехал в части.

Его настроение значительно улучшилось, когда к вечеру подвезли долгожданные снаряды и мужественные саперы смогли восстановить переправу. Фельдмаршал приказал немедленно начать переправу двух дивизий, чтобы утром окончательно разбить врага и на том берегу.

Он практически не спал эту ночь, отдавая и отдавая распоряжения относительно предстоящего наступления, которые немедленно приводились в жизнь. Только когда он полностью убедился в готовности своих сил к последнему броску, он задремал прямо у стола, приказав адъютанту разбудить его через час.

Его разбудили через сорок две минуты, сообщив ужасную весть. Собрав все силы снятые с пассивных участков фронта, рано утром 5 июня Фош контратакует со стороны Марны при поддержке английских и французских танков. Ослабленный фланг германской армии не выдержал столь мощного удара и треснул.

Людендорф моментально оценил всю опасность своего положения, едва только смог осознать  полную картину происшедшего.

У него ещё был призрачный шанс, несмотря ни на что, продолжить наступление на Париж и попытаться опередить Фоша, но фельдмаршал благоразумно отказался от него, после недолгого раздумья, поскольку был прагматиком до мозга костей.

И так, всё то, что было переправлено на другой берег реки, теперь срочно возвращалось обратно, дабы не попасть в руки к врагу. Ещё части десанта не полностью переправились через Сену, а Людендорф уже развернул войска и вступил в бой с Фошем. В завязавшемся встречном сражении, немцы смогли на время остановить противника и благополучно отвести  свои силы на рубеж, с которого уходили в прорыв 29 мая.

Фош попытался развить наметившийся успех, но оказался жестоко бит. 7 июня французские дивизии испробовали на себе силу тяжелых немецких танков, спешно собранных немцами в один мощный кулак. На это раз Людендорф, как хороший ученик, повторил тактику Зданевича  столь удачно опробованную Русским легионом под Шато-Тьерри.

Немецкий танковый дебют оказался также вполне удачным, французы понесли большие потери в машинах и живой технике и вынуждены были перейти к обороне. Немцы, также уже исчерпавшие все свои резервы на этом направлении, были вынуждены остановить свой бег к Парижу. Однако, неутомимый Людендорф не желал признавать свою неудачу в этом наступлении. Оступившись на Сене, он решил попытать счастье на Марне, планируя на этот раз обойти столицу с юга.  Проведя энергичную перестановку своих последних сил, 9 июня он ударил по Шато-Тьерри, выложив при этом свой последний козырь.

Вновь рано утром, когда едва стали видны ориентиры для артиллеристов, на французские позиции было обрушено 750 тысяч снарядов с горчичным газом, фосгеном и дифенилхлорарсином. Всё это было заботливо подготовлено фельдмаршалом на крайний случай, который, по его мнению, и наступил.

Облака ядовитого тумана полностью скрыли французские позиции от глаз наблюдателей. Командиры подразделений придирчиво выверяли время начала атаки, при этом постоянно контролируя направление ветра. Однако судьба по-прежнему зло смеялась над честолюбивым полководцем. Поздно вечером 8 июня французский дешифровальщик Жорж Болеро сумел прочитать сверхсекретный германский телеграфный код для радиопереговоров и успел оповестить союзное командование о месте и времени нового немецкого наступления. Благодаря этому, Фош успел не только отвести в тыл некоторую часть сил второй линии обороны, но и развернуть 10 армию генерала Манжена, ранее двигавшуюся для усиления обороны участка Уаза – Сена.

Французы были заранее оповещены о начале наступления, и всё же пять тысяч солдат передней линии обороны отравились немецкими гостинцами. Они не смогли оказать сопротивление брошенным в прорыв лучшим частям рейхсвера, 1-й Прусской пехотной дивизии Фридриха Великого и 5-й Гвардейской. Не снимая противогазов, немцы, наконец-то, заняли полуразрушенный Шато-Тьерри и даже смогли продвинуться  вперед, но вскоре были встречены мощным контрударом 10 армии, которая была дополнена большим количеством артиллерии, лёгкими танками «Рено» и тяжелыми «Шнейдерами».

Завязался жестокий встречный бой. Поддержанные с воздуха аэропланами,  непрерывно бомбившими и поливавшими пулемётным огнём пехоту противника, немцы яростно отбивали один натиск французов за другим. Для борьбы с танками они стали выкатывать орудия на прямую наводку, и этот риск был во многом оправдан. Большинство танков было повреждено, и французы остановились, но не побежали.

Желая переломить ход сражения, 11 июня Людендорф решает ввести в бой, только что переброшенное им под Марну, соединение немецких танков, уже столь успешно  показавших себя  против Фоша неделю назад.

Когда на измученных предыдущими схватками французов неожиданно обрушились германские монстры с крестами на боках, то они не смогли долго обороняться и начали стремительно откатываться назад. Танки уже прорвали вторую линию обороны и выходили на оперативный простор, когда сама природа восстала против немцев. Разразившийся 12 июня проливной дождь в одно мгновение превратил немецкие танки из мощных воинов в беспомощных младенцев, основательно застрявших посреди моря грязи. В панике отступающие французские артиллеристы остановились и, развернув брошенные орудия, без особого труда уничтожили своих прежних загонщиков, за исключением тех, кто всё-таки смог выбраться из коварной липкой западни.

Разгоряченный Людендорф вновь приказывает атаковать Париж, который снова был как на ладони, но в этот момент немцам также, как и французам, пришлось испробовать химической каши. Теперь французы использовали против сил рейхсвера баллонный горчичный газ, благо ветер дул в сторону врага. В результате неожиданной химической атаки противника немцы потеряли отравленными горчичным газом около 1200 человек, что окончательно и бесповоротно похоронило надежду Людендорфа на скорую победу.