Текст книги "Во славу Отечества"

Автор книги: Евгений Белогорский

Соавторы: Владимир Панин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 66 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Русские и турки встретились в лобовой атаке на склонах северо-восточного хребта. Завязалось тяжелое сражение, в котором некоторое преимущество имели атакующие сверху турки. Никто не хотел уступать, и вскоре ряды сражающихся полностью перемешались. Наступал критический момент не только атаки, но и всего штурма.

Стремясь помочь своим, пластуны, захватившие Долан-гез, снова развернули захваченные четыре орудия и стали обстреливать верхушку хребта, по которой двигались турки. Их примеру последовали солдаты 5 Сибирской дивизии, взявшие форт Кара-Гюбек с его 9-ю орудиями.

Воспользовавшись неожиданной поддержкой фортов, вновь пошли на штурм дивизии Воробьева и Петриченко. Заслышав звуки яростного сражения на соседнем хребте, они снова атаковали, но очень скоро были остановлены перекрёстным огнем  пулеметных гнезд второй линии обороны. И тогда, только подвиг вдохновил солдат на дальнейшее продвижение вперёд. Видя, что атака захлебнулась, и солдаты лежат, вперед пошёл полковой священник отец Федор. Он вместе с остальными воинами принимал участие в штурме вражеских позиций, и теперь, взмахнув крестом, как знаменем, повёл православное воинство в новую атаку. Воодушевленные его храбростью солдаты и офицеры ринулись за ним и ворвались в окопы врага.

Теперь уже ничто не могло удержать русских в их стремлении одержать победу и, позабыв обо всём, они неудержимо поднимались вверх, наполняя ужасом души турок своим мощным, нарастающим криком.  Один за другим замолкали батареи фортов, гарнизоны которых в панике разбегались, несмотря на крики и побои своих офицеров. Громкий, торжествующий, победный рёв, поднимающийся снизу, говорил только об одном, идёт беспощадная смерть в виде стальных русских штыков. Турки были уже давно не те, и, едва только обозначился явный успех штурма их позиций, они немедленно бросились бежать.

Елисаветопольский полк первым преодолел главный рубеж обороны противника, заняв центральный пункт всей второй линии турок форт Ортаюн. Переколов оставшихся фанатиков и приведя к молчанию пулеметы обороны, воины устремились вверх по склону хребта, спеша помочь солдатам дивизии Азарьева.

На северо-восточном склоне кровавое сражение продолжалось с переменным успехом, бакинцы и дербентцы никак не могли опрокинуть врага, прочно завязнув на середине склона хребта. Желая оказать помощь своим товарищам, в дело вступили пластуны. Они оставили захваченные позиции и высоко, подняв знамя 4 Кубанского полка, ринулись в атаку.

Увидев знамя соединения, которое у многих собранных в Малатьи беглецов прочно ассоциировалось со смертью, турки смешались, и их воинский дух разом упал. Кроме того, они явственно услышали нарастающую оружейную канонаду в своем тылу и мощный, нарастающий русский победный крик.

Всё это вместе, в один миг, сломало турок, и, ещё минуту назад яростно дравшиеся с проклятыми гяурами, они теперь трусливо бежали, спасая свои жизни от мести русских.   А она незамедлительно последовала за ними. Понеся большие потери, азарьевцы вместе с пластунами, едва достигнув вершины хребта, принялись расстреливать бегущую толпу солдат, из всех видов оружия, начиная с винтовок и револьверов и, наконец, захваченных пулеметов и пушек, подтянутых наверх с занятой линии обороны.

В этой, охваченной ужасом карающей сверху смерти, толпе бегущих турецких солдат, лихорадочно мечущихся под огнём русских, от толчеи и давки погибло гораздо больше солдат, чем от огня русских.

Генерал Поссет полностью испытал всю горечь поражения  на себе. Едва только стало ясно, что русские вот-вот ворвутся в город, турки сразу перестали подчиняться его приказам, и, когда немец попытался навести порядок, один из аскеров его охраны нанёс ему смертельный удар саблей по голове. Вскоре голова германского генерала уже украшала один из заборов города, который был обречен на тяжелую участь.

Разъяренные сопротивлением турок в самом конце войны, русские сначала продолжили артиллерийский обстрел города, планомерно опустошив захваченные артиллерийские запасы, а затем, ворвавшись в город, вырезали всех турок, не успевших скинуть военную форму. С большим трудом командирам удалось заставить солдат остановиться и, отведя душу, они подчинились.

Ровно сутки дал Пржевальский своим солдатам на отдых, чтобы потом, 27 мая устремиться вновь по горным проходам на Газиантеп, к которому с юга уже подходили части Чернозубова.

Удача сопутствовала южной группировке русских войск. Овладев Урфой, генерал дал день отдыха своим воинам, одновременно, наведя порядок в городе, удалил из него не в меру ретивых курдских джигитов. Используя передышку, рубака Будённый сумел убедить Чернозубова разрешить ему вольную охоту в южном направлении, ссылаясь на хаос и неразбериху царящие там.

Когда 26 мая корпус Чернозубова стал выдвигаться на запад, Будённый во главе тысячи всадников направился к переправе через Евфрат, лежащей далеко на юге. Подобно вихрю смерти, пронесся отряд казаков по долине реки, сметая всё на своем пути, сея панику и смерть. Турки посчитали за счастье поскорее убраться в сторону от маршрута русских, не желая испытывать крепость их шашек.

Фортуна любит отчаянных людей, одним из которых, несомненно, был лихой вахмистр. На переправе через Евфрат его разведчиками был захвачен штабной офицер Джалил-паши, который дал столь ценную информацию, от которой ярко загорелись глаза командира отряда.

По словам испуганного турка, командующий 6 турецкой армии должен прибыть в Халеб 29 мая со своим штабом, спасаясь от британцев, которые давят на него с юга и востока. Моментально в голове Буденного родился дерзкий план захвата в плен турецкого генерала.

Ещё раз, подвергнув пленного жёсткому допросу, вахмистр узнал все необходимые ему данные и приказал немедленно отступить с дороги ведущей на Халеб, выслав вперёд конных разведчиков.

«Турок уже не тот»,– это утверждение, кочующее из уст в уста  простых солдат, наглядно подтвердилось вечером 28 мая, когда  отряд Буденного атаковал штабную колонну бегущего к стенам Халеба Джалил-паши. Она беспечно двигалась с востока, совершенно не ведя разведку и не имея бокового охранения.

Точно определив в растянутой толпе местонахождение паши, русские молниеносно атаковали усталых людей, готовящихся разбить лагерь. Неожиданно, соблюдая полное молчание, кавалеристы, подобно чёрту из коробочки, выскочили из-за холмов, за которыми скрывались и обрушились на турков.

Всё было кончено за считанные минуты. Охрана Джалил-паши была полностью перебита и рассеяна, а сам генерал поспешил сдаться на милость победителей, лишь бы не лишаться головы.

На следующее утро отряд русских парламентеров доставил в Халеб письмо от Джалил-паши, в котором он приказывал сложить оружие и сдаться русским. Турки недолго раздумывали и во второй половине дня подтвердили готовность подчиниться приказу в обмен на гарантии им жизни.

В тот же день, 29 мая без боя сдался Газиантеп, напуганный судьбой Малатьи, о трагедии которой в лицах и числах поведали городу беглецы, покинувшие стены несчастного города. Пржевальский и Чернозубов вначале не поверили фантастическому успеху лихого вахмистра, но сначала документы турецкого штаба, а затем и сам паша подтвердили правоту рапорта Буденного.

Едва войска двух группировок соединились, как последовал последний поход этой масштабной операции. 30 мая  кавалерия Чернозубова устремилась к Александрете, которая была занята ими через день лихим наскоком.  Вслед за ними, 2 июня подошла измученная пехота, которая окончательно закрепила русский успех на берегу Средиземного моря, последним мажорным аккордом которого стало прибытие эскадры Колчака.

Герой Босфора с нетерпением ожидал начала операции по прорыву в Средиземное море, постоянно тасуя корабли будущей эскадры. Вначале предполагалось полное повторение Босфорской операции с высадкой морского десанта, однако, взвесив всю опасность прохождения каравана судов по Эгейскому морю, наводненному вражескими минами и подлодками, Колчак отказался подвергать риску жизни вверенных ему людей.

Полностью развеять сомнения в правильности принятого решения адмиралу помогли вести с полей сражения. Удачное продвижение вглубь полуострова войск Юденича раз и навсегда снимало вопрос о необходимости десанта.

Ободренный этими новостями Колчак резко сократил число кораблей, которые планировалось перевести в Александрету. Он перенес свой адмиральский флаг на линкор «Император Александр III», включил в состав боевого охранения эсминцы «Гневный», «Громкий», «Пылкий» и «Зоркий». Кроме этого, к Средиземноморской эскадре были приписаны два тральщика и гидрокрейсер «Император Николай I».

Адмирал сознательно не брал большие транспорты, дабы не снижать скорость эскадры, что затрудняло подводным лодкам противника прицельную атаку. Поэтому он не включил в число вымпелов, ни транспортную мастерскую «Кронштадт», ни прочие вспомогательные корабли.

– Главное закрепиться, всё остальное мы получим потом морем, или сушей, не столь важно. Главное,– утереть нос союзникам,– говорил Колчак Духонину, и начальник штаба Ставки Верховного командующего согласился с ним. По мнению генерала, союзники и так уже много взяли земель Османской империи, не прилагая при этом больших усилий, идя за спиной русской славы. Духонин никак не желал простить британцам их форс-мажора в отношении Багдада, к которому в 1916 году безуспешно рвался Баратов, не поддержанный английским частями генерала Мода.

Едва в Ставку пришло сообщение о подготовке частей генерала Пржевальского к походу на Александрету, как в тот же час на радиоантенны флагманского линкора пришел секретный приказ о выступлении эскадры  курсом зюйд. Он не застал Колчака врасплох, корабли эскадры уже стояли на якоре в Дарданеллах в полной боевой готовности почти  неделю.

Пейзажи азиатского берега, где располагались «немирные турки» Анкары, уже порядком надоели всей команде, начиная от кока и заканчивая самим адмиралом. Заняв прибрежные батареи, русские не стали расширять плацдарм вглубь страны, ограничившись созданием широкой полевой полосы обороны, которую в любой момент могли прикрыть главные калибры эскадры.

Получив долгожданный приказ, Колчак отдал приказ, о начале немедленного траления части пролива, густо забитого английскими, немецкими, а так же русскими минами. Тральщики умело выполнили свою работу за три часа, подсекая минные тросы и очищая акваторию пролива от опасных гостинцев, тем самым временно открыв движение через Дарданеллы кораблям эскадры.

Едва эсминцы, линкор и гидрокрейсер вышли в Эгейское море, следующие за ними минные заградители поспешно завалили новыми минами, только что проделанный проход. Угроза вторжения в Дарданеллы британской эскадры с Мальты ещё не была полностью снята. Зная коварство и мелочность Первого лорда Адмиралтейства Черчилля в вопросе о контроле над проливами, Колчак решил не подвергать опасности плоды своих побед.

Миновав мыс Сегейон с руинами великой Трои на азиатском берегу, корабли эскадры выстроились в походный ордер, держа курс на Лемнос, сознательно избегая прибрежных вод Ионии, где было выставлено много мин, и несли дежурство немецкие подлодки. У моряков было 72 часа, за которые они были должны преподнести новый сюрприз своим союзникам.

Когда эскадра ещё находилась в Дарданелльском проливе, с борта «Императора Николая I» стартовал воздушный наблюдатель, который, облетев  корабли эскадры, стал тщательно выписывать круги и восьмерки над водами прилегающими к проливу в поисках врага. По данным разведки, здесь постоянно дежурили германские подлодки, главной базой которых был Эдремит. Они уже повредили  британский линкор «Агамемнон»  во время десантной высадки союзников на Галлиполи. Кроме этого, на их счету были легкие крейсера «Макдуф» и «Шефилид», не считая нескольких канонерок и транспортных средств союзников.  Немцы не только охраняли проливы от незваных гостей, но также регулярно срывали переброску подкреплений союзников под Салоники.

Однако, в тот день бог хранил Колчака и его моряков. Из-за небольшой аварии на борту одной из подлодок Второго Рейха, образовалось небольшое окно, в которое, по счастливой случайности, проскользнула русская эскадра.

Оставив остров Тенедос слева от основного курса,  походный ордер был выстроен таким образом: впереди шел «Громкий», затем флагман под адмиральским флагом, гидрокрейсер и замыкал колонну «Гневный». Остальные два эсминца и тральщика двигались по бокам от них, постоянно прикрывая своими бортами линкор и гидрокрейсер от возможных атак противника.

Едва воздушный разведчик завершил свою миссию охраны, как с борта «Императора Николая I» стартовал новый экипаж, продолживший воздушную разведку. Гидроплан был вооружен специальным крупнокалиберным пулеметом, способным нанести любому кораблю серьёзные повреждения. Кроме того, на борту самолета находился внушительный запас маленьких бомб, предназначенных для метания по подводным лодкам.

Радисты эскадры внимательно следили за эфиром, надеясь вовремя засечь суда противника, благо германский военно-морской код был известен союзникам. Это обстоятельство спасло множество жизней британских и французских моряков, за что нужно было благодарить русских водолазов, нашедших кодовые книги на борту потопленного крейсера «Магдебург».

Достигнув Лемноса, русская эскадра совершила поворот на зюйд и теперь держала направление на остров Хиос, в районе которого, в эфире  была отмечена активность переговоров союзников. На траверсе Лесбоса воздушные наблюдатели заметили дымы транспортного конвоя, идущего под греческим флагом и охраняемого британским крейсером и миноносцами. О конвое немедленно было доложено адмиралу, но тот приказал не изменять порядок движения.

Когда английский миноносец осторожно приблизился к каравану, он некоторое время старательно изучал флаги на мачтах кораблей, их состав, а затем засверкал переговорным семафором.

В результате обмена посланиями выяснилось, что британцы сопровождают греческие войска на Хиос, откуда знойные сыны Эллады собираются высадиться в Измире, объявленном греками своей зоной влияния или, проще говоря, оккупации. На запрос о пути следования, Колчак ответил кратко и с достоинством:

– Выполнение приказа генерала Корнилова.-

От подобной наглости благородные дети Альбиона буквально взвыли от злости, но имя адмирала Колчака, полученное в семафорной расписке, а так же калибры «Императора Александра III» заставили бриттов проглотить обиду и пожелать счастливой дороги.

Близился вечер, когда два конвоя судов счастливо разминулись и продолжали идти, каждый своим курсом. Уже скрылись вдали дымы труб союзников, как вахтенный сигнальщик гидроплана засёк  в морских водах сначала бурун от перископа подлодки, а затем и сам силуэт охотника.

Вмиг с борта самолета взлетела красная ракета в сторону опасности, и экипаж гидроплана начал атаку. Они трижды заходили на свою цель и дважды сбрасывали бомбы, стараясь поразить коварного врага. На помощь летчикам поспешили корабли конвоя, ведя интенсивный огонь по предполагаемому месту нахождения субмарины противника.

Спасая свою жизнь, немецкие подводники поспешили погрузиться вглубь моря, но обстрел с воздуха и моря оказался результативным. Подводная лодка получила серьёзные повреждения корпуса и через некоторое время была вынуждена всплыть на поверхность.

Субмарину заметили с «Гневного», который с разрешения адмирала приблизился к подлодке, огрызнувшейся артиллерийский огонь. Эсминец ловким маневром вышел из зоны обстрела германского орудия и, используя вынужденное положение противника, в свою очередь начал обстреливать врага, добившись прямого попадания после четвертого залпа.

Снаряд попал в корму субмарины, и она начала быстро погружаться, заваливаясь на правый бок. По мере погружения нос судна вместе с орудием несколько приподнялся, отчего сбившиеся возле рубки матросы посыпались в воду.  С «Гневного» больше не стреляли, довольствуясь ролью стороннего наблюдателя. Единственный раз с борта эсминца прозвучала пулеметная очередь, когда несколько человек все же развернули в сторону корабля орудие, укрепленное на лодке, и были готовы открыть по ним огонь.

Свинцовый дождь разом смёл всех немецких комендоров в море, после чего лодка мирно погрузилась в море, оставив болтаться на волнах с десяток человек. Эсминец  подобрал подводников и поспешил занять место в походной колонне. Как оказалось, среди них не было капитана и старшего помощника, которые погибли при попытке обстрелять «Гневный».

Уже поздно ночью вахтенные обнаружили огни острова Хиос, который встретил эскадру дождём и штормом в 7 баллов. Это заставило Колчака несколько снизить темп движения, опасаясь в ночи потерять свои корабли. Болтанка несколько измотала русских матросов, но едва солнце встало из-за горизонта, корабли увеличили ход.

Первые сутки похода обошлись без особых поломок и происшествий на кораблях, которые рано утром миновали острова Икария и Самос. Не меняя положения судов, эскадра адмирала стала втягиваться в широкий пролив, отделяющий Южные Спорады от Киклад. Вновь была объявлена тревога, и сотни глаз устремились в море в поисках зловещего буруна или силуэта всплывшей подлодки.

Конечно, немцы не столь часто дежурили в этой акватории Эгейского моря, как в его северной половине. Здесь они чаще всего ставили мины или атаковали транспортные суда, идущие к Родосу, где англичане устроили свою временную базу крейсеров Средиземноморского флота. Кроме этого, на острове квартировались экипажи британских подводных лодок, призванных сорвать возможную попытку прорыва австрийских кораблей в Эгейское море.

Именно сюда пришел секретный приказ Первого лорда Адмиралтейства о немедленном выходе экипажей в море для поисков кораблей русской эскадры, обнаружения, а затем скрытой атаки флагмана. При этом командиру рекомендовалось ни в коем случае не топить русский линкор, а только повредить его и тем самым сорвать выдвижение адмирала Колчака в Средиземное море.

Британский расчет, как всегда, строился на коварной игре на грани фола и при этом неизменно присутствовали белые перчатки, прикрывающие стальные кулаки, английской дипломатии.

Исполнить приказ сэра Уинстона смогла только одна лодка капитан-лейтенанта Пиркса. У нее в этот день было всё в порядке, и она, в отличие от других экипажей, ринулась навстречу своей судьбе.

Будь приказ краток и лаконичен, маскируясь под немцев, потопить русских, возможно бы, капитан Пиркс и вернулся бы домой из этого похода. Но на беду экипажа, командир стремился точно выполнить пожелание Черчилля и, обнаружив русских, стал проводить маневры для повреждения флагмана, что и сыграло роковую роль.

Пиркс удачно подошел к эскадре Колчака в тот момент, когда в небе не было воздушной разведки. Приблизившись к кораблям, он поднял перископ и определил положение своей главной цели. С какой бы радостью капитан бы выпустил носовую торпеду в сторону русского линкора и пустил бы его на морское дно, но приказ есть приказ и Пиркс начал свой маневр, убрав перископ.

Это его и погубило, поскольку он был уже замечен наблюдателями, объявившими тревогу по всем кораблям эскадры и внимательно следящими за поверхностью. Едва только бурун перископа появился вновь, как на это место обрушился град снарядов с кораблей эскадры. Русские комендоры уже пятый раз за день обстреливали подозрительные буруны и обрели хорошую практику.

Выпущенный с эсминца «Пылкого» снаряд, попал точно под основание боевой рубки субмарины в тот самый момент, когда капитан Пиркс начал определять расстояние до главной цели. Мощный взрыв разворотил стальной корпус судна, и в один момент, отяжелев от поступившей забортной воды, подлодка стремительно погрузилась вглубь толщи воды.

Лишь большое жирное  пятно солярки всплыло на поверхность моря, свидетельствуя о несчастной судьбе английских мореходов, пытавшихся выполнить приказ Адмиралтейства.

Вторые ночные сумерки застали русскую эскадру в момент прохождения пролива Карпатос, разделяющего одноименный остров с Родосом, и являющегося важным поворотным пунктом на пути её следования.

Англичане вновь пытались вести расспросы о целях появления завоевателя проливов в Средиземном море, но получили стандартный ответ: выполнение приказа Верховного правителя Корнилова. Столь жёсткая неуступчивость адмирала, вызвала новую бурю негодования в британском адмиралтействе. 31 мая Черчилль направил экстренный запрос в Ставку Корнилова о причинах появления русских кораблей в чужих для них водах, но Духонин умело тянул время, ожидая очередного сообщения от Колчака.

Британские эксперты лихорадочно пытались выяснить истинную причину появления русских в Эгейском море. Не желая откладывать дело в долгий ящик, в тот же день Черчилль приказал стоящим на рейде Ла-Валетты британским линкорам «Принц Уэльский» и «Лондон» в сопровождении легких крейсеров «Ливерпуль» и «Фальмос», а также тяжелого крейсера «Левиафан», выйти на перехват русских. Это, по мнению первого лорда, несомненно, заставит русских быть более покладистыми в дальнейших переговорах с кораблями британского флота.

Эскадра уже бороздила Ионическое море, когда телеграф принес новые известия: русские покинули Эгейское море и идут в сторону Кипра. Это многое объяснило и вместе с тем породило новые вопросы. Ничуть не внёс ясность и ответ Духонина: «Корабли Колчака посланы к южным берегам Турции для оказания помощи сухопутным силам генерала Юденича. Эскадра не имеет точной цели, и будет действовать по обстоятельствам, согласно обстановке на месте.»

Офицеры адмиралтейства в спешном порядке просчитывали те, или иные варианты развития событий. Большинство экспертов предполагало, что появление Колчака в водах Средиземного моря говорит о скрытом желании Корнилова прибрать к своим рукам кусочек Палестины или Сирии, благо падение Халеба в принципе позволяло провести ещё одно наступление на юг и занятие портов Латикии или Тартуса.

Вероятную достоверность данной теории косвенно подтверждали уклончивый ответ русских и мнение британских знатоков Корнилова, которые считали генерала простым человеком, всегда придерживающимся ранее высказанной позиции.

Другая группа выдвигала версию о возможном желании русских расширить зону своей оккупации османских земель путем занятия Киликии, на которую «положили глаз» французы, и подобное столкновение интересов союзников было для бриттов, как раз кстати.

Эти умозаключения, однако, ничуть не успокоили взбудораженное, подобно осиному гнезду, британское адмиралтейство. С напряженным интересом ждали они доклада британской эскадры, корабли которой покинули рейд Хайфы и устремились к восточной оконечности Кипра, чтобы перехватить русских. На встречу Колчаку шли краса и гордость 6-й эскадры: линкоры «Рассел», «Дункан» и «Корнуэльс», вместе с тяжёлыми крейсерами «Дрэк», «Кинг Альфред», «Гуд Хоуп» и «Абукир». Два последних крейсера были недавно введены в строй и по желанию британского монарха названы в честь кораблей, героически погибших в 1914 году. Черчилль упрямо желал продемонстрировать русским стальную мощь британского кулака, с которым обязаны считаться все во всём мире.

Пока Лондон тревожно гудел от русского нахальства, эскадра Колчака повернула на ост, дабы начать третий отрезок своего опасного, но очень увлекательного пути. Ставка, в лице Духонина, благодарила за самоотверженный труд во славу Отечества и подтвердила: главная цель похода – Александрита. К ней уже подошла русская кавалерия, и со дня на день поспеет пехота.

Колчак, от лица командования, поблагодарил экипажи и приказал прибавить ход, дабы прибыть в пункт назначения точно в срок. Сделать это было очень сложно, поскольку от большой нагрузки стали сдавать сальники в котлах линкора, но механики пообещали выдержать темп движения. Совершая поворот вдоль южного побережья Турции, адмирал уже не поднимал в воздух разведчиков в поисках подлодок врага. Здесь их практически не было, и главную опасность представляли шальные мины, по воле судьбы, занесённые в эти воды. Когда эскадра вышла на мелководье, тральщики вновь взялись за свое привычное дело, выйдя в голову походного ордера. Вопреки пословице насчёт воды и решета, они тщательно проверяли своими тралами морской путь, по которому предстояло пройти судам.

День прошел спокойно, снова перестроившись в походную ордер, эскадра двинулась к Кипру в сопровождении высоко парящих в небе птиц. Адмирал по-прежнему держался оста, намереваясь повернуть к побережью в самый последний момент, желая до конца сохранить в тайне пункт своего назначения.

Корабли шли резво, слева по борту на синем фоне моря, едва просматривался темный массив Тавра, который отныне будет сопровождать русских моряков до самого конца похода. Вновь береговые огни Кипра показались глубокой ночью, когда русские корабли стали огибать его северную сторону.

Так же ориентируясь по огням палестинского побережья, к Кипру продвигалась британская армада, подстегнутая приказом Черчилля.

Рано утром четвертого дня своего похода, эскадра адмирала Колчака встретилась  с англичанами у восточного побережья Кипра. Обнаружив корабли союзников, русская эскадра, как ни в чём не бывало, продолжала идти курсом ост важно и сноровисто. Всем своим поведением показывая британцам, что её главная цель – проникновение в один из сирийских портов.

Командир флагмана армады линкора «Дункан», после непродолжительных размышлений о своих действиях в отношении боевых союзников и короткой паузы, за время которой корабли стали сближаться на контркурсах, приказал отправить на борту русского флагмана сообщение: «Британское командование извещает, что вчера наши сухопутные и морские силы заняли порт Тартус. Появления в нем русских кораблей не желательно».

Колчак стоял на боевом мостике линкора «Император Александр III» и внимательно разглядывал британский отряд. Конечно, сила была на их стороне, но дойди дело до драки, некоторых кораблей британское адмиралтейство явно не досчитается. Это явно сознавали и британцы, стараясь полностью соответствовать статусу моряков и джентльменов.

Адмирал выдержал приличную паузу, за время которой корабли сходились всё ближе и ближе друг к другу, и, когда молчание уже грозило перейти черту приличия, приказал ответить: « Адмирал Колчак благодарит британское командование за предоставленную информацию. Следую своим курсом для выполнения приказа генерала Корнилова».

Британские вахтенные матросы с волнением следили за сближением двух эскадр. Колчак невозмутимо продолжал двигаться на ост, давая понять, что порт Тартус, это не его цель. Не желая спровоцировать столкновение судов двух эскадр, британцы приняли вправо и теперь двигались параллельно курсу Колчака. Когда перестроение было завершено, британцы вновь подали сигнал на русский флагман:

«Британское командование извещает адмирала Колчака, что сегодня британские сухопутные и морские силы начнут осаду и штурм порта Латания и присутствие там посторонних сил не желательно».

Колчак с интересом разглядывал в бинокль линкор «Дункан», идущий головным в английской эскадре. Он не торопился отвечать, явно играя на нервах у своих союзников, показывая всем своим видом, что планы британского командование его не касаются.

Одна за другой проходили тревожные минуты, но русские не изменили свой курс ни на градус. Вскоре молчание русского адмирала стало уже переходить рамки морской вежливости, но Колчак продолжал безмолвствовать. Оскорбленные таким поведением британцы уже стали демонстративно поворачивать жерла своих орудий в сторону русских кораблей, как вдруг неожиданно русские как по ниточке сделали поворот на левый борт и устремились на север, проведя маневр на удивление чётко и слаженно.

Яркий свет семафора с борта адмиральского линкора объяснил британцам подобное поведение:

«Адмирал Колчак желает успеха союзникам в исполнении их долга и решении боевых задач. Он благодарит британское командование за предоставленную информацию о текущих планах и не собирается мешать им.  Цель нашего курса Александрета, занятая русскими войсками два дня назад, пребывание в которой посторонних сил также не желательно. Счастливого плавания и спасибо за сотрудничество».

После получения сообщения британцы ещё некоторое время продолжали сопровождать русские корабли взглядами, а затем радисты линкора поспешили известить свой штаб об ответе Колчака.

Ближе к полудню 2 июня эскадра адмирала Колчака прибыла в Александрету. Стоя на капитанском мостике, адмирал хозяйским взглядом окидывал бухту, портовые постройки и места их расположения, набрасывая первые черновики своего плана по созданию здесь новой базы русского флота. Отныне они могли надежно контролировать Мальту и Суэц, главный форпост британцев в Средиземноморье.

Громкими криками приветствовали приход своих кораблей русские части, занявшие город и с нетерпением ожидавшие Колчака. В ответ суда отсалютовали холостыми выстрелами из всех своих орудий, празднуя, таким образом, их общую победу, одержанную над одним из четырех главных противников России в этой войне.