Текст книги "Александр. Великий поход - 3 (СИ)"

Автор книги: Евгений Белогорский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Белогорский Евгений Александрович
Александр. Великий поход – 3

ХРОНИКА ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ – 3

Хроника Египта.

НА ПОРОГЕ ВЕЛИКИХ СВЕРШЕНИЙ.

Пролог:

Покорив Ионию и все прилегающие к ней малоазиатские земли, молодой полководец не пожелал закончить свой поход, как того добивались полководцы его отца. Вопреки их советам он решил продолжить войну, направив силу македонского войска в самое сердце грозной персидской державы.

Столь довольно смелые и далеко идущие планы вызвали смятение и тревогу, в рядах старых стратегов Филиппа. Совсем иначе они представляли себе обретение своего счастливого будущего, полностью ограничиваясь старым стратегическим планом, в основе которого лежал принцип – "Лучше меньше, да лучше".

Назревал конфликт, который сдерживал сам Дарий, стремившийся доказать всем незыблемость персидского владычества в этой части света. Вспомнив великие деяния первых персидских царей, он подобно Ксерксу решил собрать многочисленную рать с необъятных просторов своей державы и жестоко наказать молодого агрессора дерзнувшего потревожить целостность его государства.

Используя время, отпущенное ему судьбой, персидский владыка сумел полностью воплотить в жизнь свою затею, проявив при этом незаурядные организаторские способности, которым смог позавидовать любой другой азиатский деспот.

Теперь Александру предстояло на деле доказать не случайность своих успехов и жизнеспособность своих дальнейших стратегических планов. При этом экзаменировать его будут самые грозные и опасные противники, имеющие вековой опыт по устранению угрозы существования своего царства.

И так, октябрь 333 г. до н. э, прибрежная полоса Тавра, г. Исса.

Глава I. Случайные встречи, определенные судьбой.

Вот уже несколько дней царский секретарь Эвмен пробирался по горным склонам и кручам приморского отрога Тавра, безнадежно пытаясь догнать далеко ушедшие тылы македонского войска.

Основная ударная часть войска ушла вперед, предоставив тылам, самостоятельно пробираться через горные массивы. Для вышколенного годами македонского войска и уже прошедшие горы Малой Азии, эта задача была далеко не из трудных, но вмешался его величество случай.

Он был представлен в лице глупого проводника, который постоянно путал нужные горные тропы и отвратительной погоды, которая своим стойким молочным туманом, сводила на нет всякую видимость. Все это сильно сокращало скорость передвижения царского секретаря карийца Эвмен по каменистым склонам Тавра.

Вырвавшись далеко вперед в поисках врага, Александр с ужасом узнал, что несметные полчища Дария вышли ему в тыл с востока и полностью отрезали от Македонии, зажав эллинов на узкой прибрежной полосе.

Едва разведка доложила царю эти сведения, как Александр моментально развернул двигающиеся в Финикию свои войска, и теперь сам искал персов, что бы сразиться с ним. Этот царский маневр и привел к полной неразберихе в рядах македонского войска, и еще недавно нежившийся на морском солнце секретарь теперь спешил догнать своего повелителя.

– Хвала бессмертным богам – изверглось из уст Эвмена восклицание, когда маленький отряд совершенно измученный бесконечной горной дорогой, туманной сыростью и очередной перспективой провести ночь под открытым небом, неожиданно обнаружил добротную хижину, чудом, прилепившуюся к горному склону.

Зависнув над обрывом, она зазывно манила изрядно продрогших людей своими яркими и теплыми огнями. Построенная в давние времена, хижина явно предназначалась для спасения заблудших путников, за разумную плату конечно.

Эвмен не ошибся в своих предположениях. Хозяин дома охотно предоставил македонцам кров, едва кардиец высыпал на его хищную ладонь несколько серебряных монет. Горец был абсолютно аполитичен к происходящим где-то там внизу событиям. Ему было все равно, кто там будет править Дарий или Александр, он точно знал, при любой власти он будет иметь свой маленький, но верный заработок.

Кроме македонцев в постройке находились еще какие-то люди, которые пришли намного раньше и теперь сладко спали у огня, завернувшись с головой в свои дорожные плащи.

На вопрос Эвмена, что это за люди, хозяин беспечно ответил, что они воины, догоняющие свои, ушедшие вперед обозы. Услышав подобный ответ, Эвмен решил, что это подобные ему тыловики догоняющие главные силы царя и успокоился.

Продрогшие за весь день скитания солдаты быстро привязали своих лошадей и поспешили к живительному огню, милостивому подарку титана Прометея людям. Изнуренные длительны горным переходом, македонцы поспешили как можно быстрее перекусить холодное мясо и улечься на землю возле живительного огня.

Эвмен тоже последовал примеру своих подчиненных и вскоре уже покоился под теплым плащом, из верблюжьей шерсти взятого в качестве трофея во Фригии при дележе добычи. Наполнив желудок и согретый теплом, секретарь мгновенно провалился в сон без сновидений как в темный омут, стараясь наконец-то вознаградить себя за все дорожные неудобства.

Проснулся кардиец от острого чувства необходимости справить обычную нужду. С неохотою он покинул объятья сна и, подхватив теплый плащ, Эвмен поспешил покинуть ночлег, устремив свои ноги к заднему двору, где обычно располагались отхожие места.

Именно здесь произошла историческая встреча двух людей, которым в дальнейшем предстояло сыграть значительную роль истории македонского царства.

Подойдя к обрыву, на краю, которого справлялась вся нужда, Эвмен заметил еще одного человека вырванного из постели явно по той же причине, что и он. На незнакомце была поношенная и изрядно замызганная хламида с капюшоном серого цвета, полностью скрывавшая его фигуру.

– То же мыкаетесь по горам? – участливо спросил Эвмен своего невольного соседа, совершая свой ритуал.

– Да вторые сутки двигаемся к Иссе – на приличном ионийском наречии ответил человек и неторопливо повернул голову к Эвмену. В свете яркой луны кариец увидел красивые миндалевидные глаза, прямой нос и щетину коротко обритых волос на голове у незнакомца. Сползшая от движения с плеча хламида открыло крепкое смуглое плечо с перевязью из леопардовой шкуры.

Перед Эвменом был типичный представитель младшего египетского жречества неизвестно как очутившийся в горах Тавра. Хотя как раз это и было объяснимо, горы спутали все пути обоих войск от чего, и возникла эта встреча.

Грек внимательно смотрел на жреца и видел, что на его лице отражаются те же мысли, бывшие у него секундой назад. Противостояние длилось несколько долгих секунд показавшихся Эвмену невыносимо долгими, и неожиданно египтянин улыбнулся.

– Меня зовут Нефтех, я иду со своим отрядом к персидскому царю Дарию – представился он, благоразумно не протягивая руку, дабы этот жест был неправильно понят.

Кардиец оценил поведение собеседника и улыбнулся в ответ.

– А меня Эвмен, и служу я в македонском войске писарем.

– Что ж будем знакомы, раз судьба свела нас столь неприглядным образом. Могу предположить, что ты, вместе с вспомогательным отрядом продвигаешься в свой лагерь, и подобно мне заблудился в этих горах из-за проклятого тумана.

– Ты проницательный человек Нефтех, с тобой приятно иметь дело. Добавь ко всему тобой сказанному нерадивого проводника и картина будет полной.

Египтянин усмехнулся уголком рта.

– Сразу видно, что ты двигался в спешке и не смог найти толкового человека. Советую сменить проводника, на кого ни будь из местных. Хозяин дома предлагал мне подобные услуги, но я отказал ему. В числе моих воинов есть человек, прекрасно знающий эти места.

– Спасибо за совет непременно постараюсь им воспользоваться – с иронией в голосе произнес кардиец.

Убедившись, что его собеседник не рвется в бой и готов поддержать начатый разговор, жрец продолжал.

– Что же будем делать Эвмен, писец македонского царя

– А что предлагаешь ты, Нефтех?

– Самый разумный выход, это не поднимать излишнего шума среди воинов из-за этого недоразумения и поутру разойтись каждый в свою сторону.

– Ты считаешь, это возможно?

– А почему нет? Лично я не горю желанием убивать македонцев, но не могу сказать тоже самое о других. Они, к сожалению, простые крестьяне, набранные в дельте Нила и призванные под знамена Дария по приказу мемфиского сатрапа Мазака. Не думаю, что они сразу смогут оценить столь неожиданное соседство – честно признался жрец.

– Ты явно не любишь своего царя Нефтех. В твоем голосе столько сарказма и неприличия по отношению к великому царю, которые открыто, говорят о твоих к нему чувствах.

– Ты прав Эвмен. Перс Дарий не мой любимый царь и я совершенно не вижу никакого резона рисковать из-за него своей головой на этом постоялом дворе. Зачем мне поддерживать сейчас того, кто вскоре будет наголову разбит молодым и энергичным полководцем.

– Крепко сказано, но от души, – удивился Эвмен, – по твоей реплике я могу предположить, что ты кроме всего прочего и гадатель и твоим чарам подвластно будущее.

– Глупые сказки для темного народа, в которые верит даже царский писец, – презрительно фыркнул жрец, – будущее полностью происходит из нашего прошлого и настоящего, просто надо уметь видеть и правильно сопоставлять эти два важных компонента нашей жизни, что бы затем правильно объяснить это невидящим.

– И что же ты видишь сейчас? – с интересом произнес секретарь заинтригованный речью жреца.

– Сейчас я пытаюсь договориться с умным человеком о необходимости разойтись миром, и кажется я на пути к успеху.

– Хорошо, о мире мы с тобой договорились, и я готов принять предложенную тобой концепцию. А что ты скажешь о будущем?

– Ты любопытен Эвмен как каждый из греков – усмехнулся Нефтех, поправляя свою хламиду. – С тебя следовало взять деньги за предсказание о грядущем, но ради мира между нами, я готов поведать тебе о будущем совершенно бесплатно. Итак, слушай.

В ближайшей битве, царь Дарий, несомненно, будет полностью разбит царем Александром, хотя у твоего владыки гораздо меньше сил, чем у персов. Я очень надеюсь, что Дарий попадет в плен и тем самым избавит всех от долгой войны за свою корону но, к сожалению, у него хорошие шансы избежать его и начать все заново. Все будет зависеть от проворности Александра и его кавалерии.

– Ты так уверен в своем прогнозе жрец, что не боишься говорить его мне, врагу Дария.

– Но ты же не скажешь об этом великому царю. А в отношении правдивости я готов поспорить с тобой на свою голову, против твоей медной лепты в скорой победе Александра – смело предложил египтянин.

– Идет – согласился Эвмен, все больше и больше заинтригованный происходящим.

– Скажи, а ты видишь картины будущего перед собой в хрустальном шаре?

– Ты шаблонно мыслишь песец, – упрекнул своего собеседника жрец, – для этого у меня есть куда более эффектное средство.

– Ты как я погляжу очень интересный человек Нефтех. Зачем тебе идти к Дарию, если ты знаешь, что он обречен на поражение. Приходи к Александру, и я постараюсь добыть тебе хорошее место в его канцелярии. Царь Александр очень любит и ценит знающих и умных людей, с которыми можно поговорить и узнать что-то новое.

– Заманчивое предложение для скромного египетского жреца, выброшенного на большую дорогу жизни подобно листу дерева – с усмешкой сказал Нефтех. – Я благодарен тебе за это и обязательно подумаю над ним, но сегодня я не могу принять его. Так как не имею возможности открыто изменить персам и перейти к их врагам. В Египте у меня остались очень важные дела, неясный исход которых вынуждает меня быть верным Дарию. К тому же царь Александр будет слишком занят в ближайшее время своими более важными делами, которые гораздо значимее общения с простым жрецом бога Тота.

– Так ты служишь богу мудрости.

– Да, с малых лет, я был посвящен великому властителю Тоту. Сначала учился в его храмовой школе, затем был отправлен познавать жреческие премудрости в академию Мемфиса, которую закончил в числе лучших учеников. Это достижение позволило мне остаться в столице и получить сан младшего жреца главного храма бога.

В подтверждении своих слов, жрец распахнул свою хламиду и Эвмен в свете первых лучей восхода, увидел на груди собеседника, небольшой амулет в виде головы ибиса, тотемной птицы данного бога. Бог мудрости величественно сверкал одним изумрудным глазком и явно стоил больших денег.

Жрец, несомненно, доверял Эвмену, если столь откровенно и без боязни демонстрировал перед первым встречным свою главную ценность.

– Жаль расставаться с таким образованным человеком – признался секретарь, что вызвало улыбку на лице египтянина.

– Все в руках великих богов и может быть, мы встретимся с тобой гораздо раньше, чем ты думаешь Эвмен. Однако мы заболтались, уже светает и мне пора поднимать своих людей, пока спят твои.

Подхватив свою хламиду, жрец резво развернулся и вскоре уже активно пинал своих спящих солдат. Эвмен внутренне напрягся, опасаясь скрытого подвоха, но египтянин был человеком чести, и вскоре мемфисские копейщики покинули гостеприимный приют горных странников, направив свои стопы к великому царю Дарию.

Нефтех шел последним и, покидая хижину, приветливо помахал Эвмену. Грек ответил тем же, продолжая размышлять, о том с кем столкнула его судьба так причудливо тасующая свои карты.

Выждав некоторое время, что бы дать египтянам уйти подальше, кардиец стал будить своих путников. Те нехотя просыпались от грубых толчков и окриков, покидая сладкий сон и вновь окунаясь в тяжелые военные будни.

Секретарь не терял времени даром, и пока командир строил свое воинство, сумел договориться с хозяином приюта о толковом проводнике. За баснословные деньги, золотую монету, горец согласился предоставить македонцам своего сына, который прекрасно знал все окрестные горы.

– Эфиальт, приведи ко мне проводника – приказал Эвмен десятнику, командовавшего солдатами его эскорта. Едва нерадивого проводника поставили перед грозными очами карийца, как тот приказал Эфиальту незамедлительно выпороть его в наказание за плохое исполнение своей работы. Несчастный взвизгнул и бросился на колени перед грозным секретарем, но все было напрасно. Македонцы грубо завалили проводника на землю и щедро наградили его розгами, выместив разом всю накопившуюся в них горечь, что скопилась за эти дни.

Глядя на изумленного горца, Эвмен доверительно произнес: – За хорошую работу я всегда готов заплатить звонкой монетой, но за скверную наказываю розгами. Твоему мальчику, я думаю, это будет хорошим уроком для выполнения моего задания и разом снимет все вопросы.

Сборы были недолгими, и вскоре маленький отряд уже двигался своей дорогой в поисках войска Александра. Неизвестно что послужило катализатором высокая награда или показательная порка, а может судьба, просто сжалилась над настрадавшимися людьми, но к средине следующего дня Эвмен уже обнимал своего царя.

– Ты представляешь, государь в горах я случайно встретил вспомогательный отряд персидского войска и сумел разойтись с ним миром.

– Как же так?

– Просто их предводитель не горел желанием воевать за перса Дария и предпочел договориться со мной закончить все дело полюбовно.

– Ты сильно рисковал Эвмен, – озабоченно произнес Александр, – и если бы что случилось бы с тобой, это было бы для меня большой утратой. Где я найду такого умного и исполнительного секретаря своей канцелярии.

– Спасибо на добром слове Александр, но эта встреча на многое открыла мне глаза. В рядах персидского войска нет единства, и в предстоящей битве они не будут столь монолитны, как это представляют некоторые наши стратеги, что живут своими старыми представлениями.

– Камень в огород Пармериона, – улыбнулся царь, – я тоже во многом не согласен с нашим ветераном, но приходиться считаться, ибо его голос много значит на военном собрании.

– Однако сменим тему, что еще ты узнал в этой встрече, что это были за войны, и кто их возглавлял?

– В основном это мемфисские копейщики, набранные из числа местных крестьян, а возглавлял их младший жрец Тота. Интересная кстати личность. Он сам первый предложил разойтись миром и полностью сдержал свое слово, хотя имел явное преимущество для его нарушения. Кроме этого, он предсказал тебе полную победу в ближайшей битве с Дарием, а когда я усомнился в истинности его слов, смело проставил на заклад свою голову против медной лепты.

– Он был в годах?

– Нет, наш ровесник царь или даже чуть моложе.

– Одно из двух, или он хвастун и надеялся, что никогда более не встретиться с тобой, либо крепко дружит с великими Мойрами, которые благосклонно позволили ему видеть будущее.

– Меньше всего он был похож на хвастуна и проходимца царь. Речь его была речью уверенного в себе человека, который в считанные минуты сумел найти единственно приемлемый для всех сторон выход.

– Значит, у персов нет единства среди воинов, а это очень приятные вести в этот непростой для нас момент.

Александр поспешил распрощаться с Эвменом и приказал созвать на военный совет своих стратегов. Все призванные царем люди собрались в его палатке в ожидание услышать последнее решение царя.

– Поздравляю вас дорогие мои друзья, – радостно начал свою речь Александр, – по последним данным моих разведчиков Дарий спустился с гор в районе Иссы и готов напасть на нас.

– Это самая лучшая новость для нас, – поспешил поздравить царя молодой Кратер, прибывший из Македонии с молодым пополнением, – теперь враг найден, и ничто не помешает нам, разгромить его в этих горных теснинах.

– Молодец ты, верно, уловил причину моей радости. Видимо бессмертные боги полностью помутили разум Дарию, если он сам полез в этот каменный мешок, где не сможет в полную силу использовать всю мощь своих многочисленных войск.

– При таком раскладе мы можем совершено не опасаться того, что персы смогут обойти нас с фланга, удлиняя свою линию за счет общей численности – подержал Александра стратег Кен.

– А выдержат ли наши пехотинцы общий удар персидских сил на таком узком участке, – озабоченно произнес Пармерион. – Если они выстроят линию больше двенадцать шеренг солдат, то у меня возникают сильные сомнения.

– Что касается моих сарисофоров, то я полностью уверен в своих людях, – твердо произнес Мелеагр, – они костьми лягут на поле, но не покажут врагу свои спины.

– Все мы готовы, разбить нашего врага, – поспешил заверить царя Птоломей Лаг, – никто из македонцев и мысли не допускает о позорном бегстве, все твердо верят в твой гений, который привел нас столь далеко от родного дома.

– Наши македонцы да, а союзники? – не унимался Пармерион. – Столь же твердо ты уверен Птоломей в них. Ответь мне с чистой совестью?

– Не думаю, что фессалийцы легко покажут спины врагу, – уверенно заявил ему Черный Клит. – Я много бился вместе с ними, и у меня нет повода, подозревать их в трусости.

– Главная задача воинов продержаться до тех пор, пока я не пробью персидский фланг и не ударю им в тыл, – Александр уже составил примерный план сражения и отчетливо видел перед глазами всю свою предстоящую битву с Дарием. – Даже если враг сможет прорвать наш левый фланг, главная задача солдат состоит в том, что продолжать сражение и не обратиться в трусливое бегство, а это я полностью исключаю.

– Гладко у тебя все выходит, – вздохнул старый стратег, – мой жизненный опыт солдата подсказывает мне, битва будет очень трудной, и многих из наших воинов мы недосчитаемся на следующий день.

– Как ты знаешь Пармерион, война всегда сопровождается смертью, и я не жду скорой легкой прогулки по этим горам. Очень может быть, что для меня и многие мои друзей это будет последняя битва в нашей жизни. Но я предпочитаю не думать об этом, а вспоминать заветы моего отца Филиппа, говорившего, что счастье воина всегда находиться на кончике его меча и нужно только первым успеть напоить свой клинок вражеской кровью. Вот поэтому я сам лично возглавлю конный клин катафрактов, обрушив всю македонскую мощь, против левого фланга персов и чем быстрее я напоя свой клинок кровью врагов, тем больше смогу спасти жизней моих воинов.

Александр говорил так пламенно и убежденно, что Пармерион не посмел больше сомневаться в победе и только протянул царю свою руку. Тот крепко пожал ее под одобрительный гул остальных стратегов.

– К тому же по данным Эвмена в рядах персов нет полного единства, в желании драться за Дария, и я надеюсь, что как только мы прорвем фронт врага, в рядах разноплеменных пехотинцев непременно начнется определенная паника. Все будет решено в несколько часов, так и передай Мелеагр свои орлам. Скажи, я на них очень надеюсь.

Так закончился последний воинский совет молодого полководца перед решающей битвой, цена которой была просто огромна окончательное закрепление за македонским царем всей Малой Азии и великолепные перспективы к завоеванию всего Средиземноморья.

Глава II. Битва при Иссе.

Рано утром следующего дня македонские воины вышли к берегам Пинара, где их уже ожидал Дарий. Завидев врага, воины моментально перестроились из походной колонны в широкий фронт, разом перегородив всю долину.

Все двигались согласно заранее полученным от царя указаниям без лишней суеты и толчеи. На правом фланге у горы, Александр поставил часть пехоты и щитоносцев во главе с Никанором, сыном Пармериона. Рядом с ним расположился отряд Кена, за ним таксис Пердикки на которого как на подающего надежды стратега, царь имел свои виды.

В качестве конной поддержки, здесь имел отряд гетайров во главе с Александром, взявшим на себя командование всем правым крылом.

На левом фланге четкими рядами выстроились сарисофоры Мелеагра, гоплиты Птоломея и таксис Аминты, опытного помощника царя. Со стороны моря фалангитов прикрывала легкая пехота и конница фессалийцев. Всей пехотой левого края командовал Кратер, а общее руководство осуществлял Пармерион.

Старый стратег имел строгий приказ не отходить от моря, чтобы не оказаться в окружении врага, который, используя численное превосходство, мог обойти македонян. Кроме этого, для защиты тыла, Александр поставил небольшое число союзных всадников, лучников и части щитоносцев, создав, таким образом, своеобразный тактический резерв, на случай возможного прорыва персов.

С большим нетерпением вглядывался полководец в застывшие за рекой стройные ряды противника, пытаясь с открытого листа прочитать замысел Дария. Да, воистину боги лишили его противника рассудка.

Владыка персов упрямо загнал свои лучшие силы в узкую речную долину, где намеривался дать бой Александру, боясь, что он сможет уйти. Напрасно перебежчик Аминта и другие греки уговаривали Дария отойти через перевал на широкую долину, где у персов будет явное преимущество во всем и там, произвести битву.

Дарий упрямо не хотел слышать их советы, желая сразу покончить с македонской проблемой, а не гоняться за противником по горным склонам. Единственное, на что согласился великий царь, это укрывшись за рекой, возвести на берегу земляные укрепления, закрыв броды частоколом.

Слева Дарий расположил фалангу кардаков, вооруженных подобно греческим гоплитам. Далее стоял корпус греческих наемников с четырьмя командирами, а возле моря – многочисленная тяжелая персидская кавалерия. Греки и кардаки должны были держать линию обороны, пока руководимая Набарзаном кавалерия не прорвет строй врага и победоносно завершит сражение.

Кроме этого, Дарий задумал еще один ход. В горах на самом краю левого фланга, был сосредоточен отдельный отряд пехотинцев. Затаившись до поры до времени, они выполняли функцию дополнительной заставы, для которой была приготовлена совершенно другая задача.

Дождавшись нужного момента, пехотинцам предстояло сверху напасть на фланг македонского войска в момент его атаки конницей Набарзана. Великий царь рассчитывал что, проведя двойной фланговый охват, он сломает строй македонцев и полностью сокрушит дерзкого захватчика.

Сам великий царь, расположился на боевой колеснице в центре боевого построения, сразу за мощной стеной кардаков и наемников. Сзади себя, Дарий расположил резерв, состоявший из воинов различных национальностей, значительно уступающих противнику по своему вооружению, и предназначенных для развития намечающегося успеха.

Выстраивая своих воинов в таком порядке, Дарий сделал на его взгляд, надлежащие выводы из битвы при Гранике. Видя слабость своего войска в построении, он сделал главную ставку кардаков и корпус греческих наемников, способных, по мнению царя на равных биться с македонской фалангой.

Озирая тактическое творение Дария, Александр быстро разгадал предполагаемый план ведения боя своим противником и вновь возрадовался своей удачи. Посчитав, что эскадрон противника не сможет успешно провести удар по пересеченной местности, Дарий намеренно ослабил свой левый фланг и сместил всю свою конницу к морю для прорыва на этом направлении рядов македонской фаланги.

Красиво гарцуя на любимом Букефале, царь с азартом оценивал картину предстоящего сражения, при этом хищно щуря глаза от нетерпения. Теперь, когда все было ясно и понятно, оставалось лишь только одно. Первым прорвать строй врага и как можно скорее выйти ему в тыл.

Царь уже облачился в ставший для него привычным пурпурный плащ, надел боевой шлем с белыми перьями, как неожиданно все изменилось. Прискакавшие со стороны тыла гонцы донесли, что с гор неожиданно спустилось много пехотинцев противника, которые напали на стоящих возле лагеря стрелков и щитоносцев. Воины храбро сдерживали натиск врага, но он начал обходить их, что грозило захватом лагеря и выходом в тыл всей группировки.

– Гефестион, возьми две сотни гетайр и атакуй пехоту. Разбей их как можно скорее, ибо пока ты не устранишь эту угрозу, нам нет смысла начинать битву – приказал полководец своему верному другу и тот бросился исполнять приказ царя.

В мгновение ока, его катафракты развернулись и умчались прочь, оставив Александра изнывать от неизвестности. В ярости и нетерпении сжимал полководец узду своего верного Букефала, ожидая вестей. Он отчетливо слышал шум сражения, но не имел возможности определить, как там идут дела. Ясность внес молодой всадник, который спешно донес, что Гефестион выполнил наказ царя и угроза ликвидирована.

– Большие потери? – с тревогой спросил царь гонца.

– У нас трое убито и около двадцати ранено, – доложил распыленный схваткою гонец, – персы не выдержали нашего натиска и бросились бежать. Много пленных.

– Хорошее начало – обрадовался Александр и устремился к стоящим фалангистам. Это потом дворцовые историки придумают и распишут пламенную речь царя перед готовыми идти в бой солдатами. На деле все было гораздо проще.

Главное своим солдатам, Александр рассказал вчера на воинском собрании. Он говорил о великой славе, которую им вместе предстоит стяжать в ближайшем бою, большой награде и о возможно скором конце всей войны, который наступит, если они разобьют Дария. Царь клялся в верности своим солдатам, а они обещали своему кумиру, отдать жизни ради достижения столь нужной всем победы.

Сегодня же Александр только красиво гарцевал на виду у своих солдат и подбадривал многих из них короткими репликами. В ответ неслись соленые солдатские словечки, что образовывало невидимый, но очень крепкий мост симпатий и взаимопонимания между полководцем и воинами.

Объехав таксис Пердикки, царь довольный вернулся к гейтерам, кивком головы поблагодарил прибывшего Гефестиона и, выхватив свой меч, поднял его высоко над головой, как бы призывая воинов последовать его примеру и напоить свое оружие кровью врагов. Это был заранее оговоренный приказ к общей атаке, и солдаты поняли его. Радостно закричали катафракты, заревели трубы сигнальщиков. В ответ дружно ответили пехотинцы, и все македонское войско дружно устремилось к реке.

Александр медленно вел свою конницу, не желая терять кавалеристов еще до начала битвы от плохой дороги. Впереди всех двигались пращники и стрелки, которые моментально завязали дуэль с укрывшимися за палисадом частокола вражескими воинами. Но как всегда схватка носила скоротечный характер и, произведя несколько залпов, легкие пехотинцы поспешили укрыться за подошедшими сзади шеренгами гоплитов.

Те сходу разбили частокол и, не сломав строя, атаковали врага. Кардаки и греческие наемники мало, чем уступали македонским гоплитам и щитоносцам, и началась схватка равного с равным. Завязалась яростная схватка, в который каждый хотел во, чтобы то ни стала убить стоявшего против него противника, а потом будь, что будет.

Александр великолепно выбрал момент и место для удара своей тяжелой кавалерии. С ювелирной точностью он выверил все расстояние необходимое для разгона катафрактов, и бросил их в атаку на врага не минутой раньше или позже.

Бронированная лавина рванула вперед, уверенно набирая с каждой секундой своего движения силу и скорость, грозно стуча своими копытами по каменистой почве. Персы ответили градом дротиков и стрел, но пущены они были вразнобой, отчего многие из них, столкнулись на лету и потеряли свою силу.

Удар персидских стрелков нанес минимальный ущерб царским кавалеристам, и быстро миновав опасную зону, они стали сближаться с врагом. Прошло несколько минут и катафракты столкнулись с персидскими пехотинцами.

Как говорили древние мудрецы, солдатами надо родиться и этот бой был тому наглядным подтверждением. Греческие учителя хорошо научили кардаков держать строй и владеть копьем и щитом. Однако дух фаланги, её главный принцип 'один за всех и все за одного' который и помогал одерживать победы над нестройной толпой врагов, они привить не смогли.

Единой стены щитов и копий, которая погибнет, но не отступит, на пути македонских всадников не оказалось. Разогретые быстрым бегом кони легко пробили строй кардаков. Мало кто из них смог спокойно выдержать вид грозно накатывавшейся на них конной лавы и оказать достойное сопротивление. Лишенные поддержки своей кавалерии они были моментально растоптаны и изрублены катафрактами, которые прорвав вражеский строй, устремились дальше ведомые своим молодым царем.

Гораздо хуже пришлось пехоте следовавшей вслед за Александром. В отличие от катафрактов она наткнулась на стойкое сопротивление греческих наемников. Увидев образовавшийся разрыв в построении противника, они тут же ударили по фалангитам, намереваясь сбросить их реку и полностью отрезать Александра от основных сил. Что делало совершенно бесполезным прорыв кавалеристов в тыл позиций персов. Закаленные в боях и полные ненависти к македонцам, греческие наемники яростно сражались не на жизнь, а на смерть, и разбить их был чрезвычайно трудно.

Среди них было много перебежчиков македонцев, которые покинули свою родину после разоблачения заговора братьев Линкестийцев против Филиппа и Александра. Сегодняшняя победа открывала им дорогу к возвращению в Македонию, и от этого они дрались особенно ожесточенно. Одним из отрядов наемников командовал Аминта сын Антиоха игравшего не последнюю роль в убийстве царя Филиппа. С громким криком он сражался с гоплитами Пердикки медленно, но неотвратимо зажимая противника в клещи и оттесняя его к реке. Обстановка с каждой минутой для молодого полководца становилась все серьезнее и опаснее. Только самообладание и яростное желание победить помогало Пердикке продолжать бой.