Текст книги "Палач"

Автор книги: Евгений Бабарыкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 4

Утром, едва Руслан успел позавтракать гречкой, которую варили только на занятых делом мужиков, его позвали на улицу.

– Иди, старшой кличет.

Руслан отдал миску с остатками недоеденной каши терпеливо дожидавшемуся пацаненку – за это он должен был вымыть посуду.

«Старшим» в селе деликатно называли лидера общины, словно стесняясь признать командование одного человека над всеми остальными. И он сам как бы не командовал, а просил. Все тут друг друга знали с детства, да еще и кого ни возьми – родня друг другу, и вроде как неловко было помыкать другом детства или «кумом», как тут называли родственников, что и сами не могли уже разобраться, кто кому и кем приходится.

Руслан вышел на школьный двор, который служил первой линией обороны перед входом в здание. Он был зажат с трех сторон стенами. С одной стороны – учебным корпусом с классами, где на втором этаже жили семейные и куда на третий этаж водил вчера Руслан Лизу. С другой стороны, напротив – корпус спортзала. А между ними, как верхняя палочка буквы «п», тянулся коридор-переход с центральным входом в школу. Раньше территория была обнесена забором, охватывавшим не только новые корпуса, но еще и старую школу, в которой до Первой Кары учились начальные классы, гараж со старым «Газ-66» и спортивную площадку. Но через год после Второй Кары, когда община окончательно сформировалась и поселилась в школе, половину сетчатого забора сняли. Часть пошла на заделку окон на первых этажах, а часть на высокий, в три метра, забор, которым огородили пространство между школой и спортзалом. Потом кому-то пришло в голову, что двор можно защитить и сверху. Сняли остатки забора и затянули проволочной сеткой небо над головой.

Кое-кто, имевший в прошлом соответствующий опыт, смеялся: дескать, теперь они живут в СИЗО. Руслана передергивало, когда он слышал эту шуточку. Ему казалось, что, кроме него, никто не понимает, что так оно и есть и дело вовсе не в этой дурацкой сетке, которая, конечно, никак не защитила бы от нападения сатаны, случись такое.

Руслан вышел во двор и на секунду закрыл глаза. Вечно затянутое облаками небо иногда словно приподнималось. Голубым, как в детстве, которое снилось иногда урывками Руслану, оно теперь никогда не становилось. Но, бывало, поднималось белым маревом, как сегодня, и слепило, словно смотришь на солнце. Впрочем, как это – смотреть на солнце, все уже давно позабыли.

Когда он вышел на улицу, во дворе уже толпились несколько мужиков, слушавших задания на сегодня. Командовал Толик Вырвиглаз. Увидев Руслана, он махнул ему рукой, приглашая подойти, и, не здороваясь, как будто они только расстались, сказал:

– Руслан, на элеватор сёдня пойдешь, понял?

Руслан оглянулся в поисках своего напарника последних дней и кивнул:

– Понял. Сейчас за Тимохой схожу…

– Да он приболел, пусть полежит денек. С Мишкой Пузом пойдешь.

Руслан ничем не показал, что совсем не обрадован предстоящим днем с человеком, с которым был, что называется, «в контрах». Мишка небезосновательно считал Руслана говнюком и гаденышем, а у того все никак не выпадало случая проучить здорового детину. А нахрапом, силой выступить против мужика он не мог – просто боялся.

Пузо уже стоял возле выхода со двора, посасывая свою роскошную трубку. Он равнодушно кивнул Руслану, сонно щурясь, и показал глазами на тележку с белыми синтетическими мешками из-под сахара на дне – бери, мол. Сам, не дожидаясь парня и даже не глядя, выполнил ли он его приказание, тяжело отвалился от столбика, который подпирал, и грузно, вразвалочку, пошел в сторону элеватора. У него на плече висело старое охотничье ружье. С оружием в селе была напряженка: автоматы можно было принести из резерва, их полно было в части, охраняющей государственный объект. Да только толку от него в неумелых руках чуть. То ли дело из дробовика шарахнуть! Но охотничьего оружия было очень мало. Да и «калашниковых» тоже – сходи сначала и принеси себе. Оружие добывалось только одним способом – идешь с группой на резерв, там находишь автомат и патроны и обратно идешь уже вооруженный. Пятьдесят километров тащить на себе лишний груз ради тебя никто не будет – все время по тайге, по камням – это не с тележкой на элеватор смотаться…

Руслан, не глядя на наблюдавших эту сцену мужиков, взял тележку за ручки, привязанные проволокой к дышлу. Как и все транспортные средства, которыми располагала община, эта тележка была самодельной и представляла собой небольшую платформу, сбитую из досок и поставленную на четыре колесика с резиновым ободом. На нее как раз влезало четыре мешка с зерном, если положить поперек. Сверху укладывали горкой еще шесть – рядами по три, два и один мешок сверху.

Руслан уже миновал калитку, когда его окликнул Вырвиглаз, вместе со всеми наблюдавший за их выходом:

– Руслан! Погодь минутку.

Руслан остановился и, дожидаясь, пока подойдет старшой, вытащил сигарету и закурил.

– Ты вот что… Как вернетесь, загляни ко мне.

Руслан удивленно поднял на него глаза. Вырвиглаз кивнул:

– Хватит уже херней страдать. Нужно тебя к делу подтягивать, как думаешь?

Руслан хотел что-то ответить, но комок застрял в горле, и он только кивнул.

– Ладно, до вечера. – Вырвиглаз хлопнул его по плечу и пошел обратно к мужикам.

Не веря своему счастью, Руслан побежал за уже ушедшим на двадцать метров вперед Пузом. Он мельком глянул на высоченный забор дома почти напротив школы – его по традиции занимал старшой. Неужели получится? Не зря, значит, все… Или Верка таки капнула папаше? А ходила, морду воротила, недотрогу все из себя строила… Тьфу на нее. Блин, она же страшная, как чертов пес… А ладно, там видно будет. Только бы не сорвалось!

Мишка Пузо оглянулся на него мельком, проверяя, тут ли напарник. И опять, уже с интересом:

– Ты чего светишься, как керосина проглотил?

– Не, – сгоняя глупую улыбку с лица, отмахнулся Руслан. – Это я так.

– Ну, так, значит, так. Ты вот что… – Он вдруг сощурил глаза и предупредил: – Если вдруг что, я тебе кишки выдавлю, понял?

– Ты чего? – опешил Руслан и от неожиданности даже отступил на шаг назад.

Но Пузо уже пошел вперед, бросив через плечо:

– А ничего… Я, как Тимоха, тебе не спущу, понял?

Руслан с ненавистью посмотрел в широкую спину и сжал зубы. Ну, ничего, ничего… Подтянет меня к себе Вырвиглаз, найду способ… Запаришься у меня на резерв ходить, крупу с консервами таскать. А там арифметика простая – хорошо парни живут, да недолго. На десять ходок по-любому одного, а то и двоих схоронят… Вон, уже пацанов по четырнадцать-пятнадцать лет подтягивать начали, людей все время не хватает. А теряют больше всего где? Правильно. Или когда в одиночку пытаются жратвы себе надыбать – за зайцами в лес, или делянку свою раскопают под овощи – или, что чаще, во время прогулок к резерву, будь он неладен.

Хотя, по большому счету, на хрен бы этот резерв уже давно послать. Ну что там не видели? Рис да гречу? Да консервы рыбные и тушенку? Лучше бы вон огородов побольше раскопать да зайцами планово заняться, а то и разводить их начать… Хотя если на резерв не ходить, как от таких, как Пузо избавляться? Старшие, они тоже, поди, не дураки…

Мужчины шли в ту же сторону, где вчера Руслан с Тимохой рубили дрова. Эту улицу совместными усилиями расчистили от камней и засыпали мелким щебнем ямы от ударов ледяных глыб – так, чтобы можно было провезти бо́льшую из всех, дровяную, тележку. Самые тяжелые и массивные каменные глыбы так и лежали на дороге. Но это и к лучшему: чтобы пройти, приходилось то и дело поворачивать, что затрудняло передвижение не только людям. Года четыре назад стая собак гналась за Виталькой Музыкой, так ему удалось уйти: свора на одном из поворотов подмяла под себя одну из псин, та огрызнулась, и ее тут же разорвали на части, подарив беглецу лишние секунды.

Руслан скользил взглядом по привычной картине села. Земля затянута ярко-зеленой, низко стелющейся кучерявой травкой – «ряской». Темными – коричневыми, черными, даже зелеными и синими – пятнами торчат округлые валуны, некоторые в рост человека – то, что осталось от Первой и Второй Кары. Слева и справа дома, большей частью разрушенные.

Каменно-ледяной дождь шел неравномерно. В тайге есть места, где вообще почти нет камней или есть, но мелкие, с голову. Но это редкость, конечно. Старики вон рассказывают, что еще после Первой Кары по радио передали: по всей Земле так, как будто кто-то кидал непрерывным потоком камни и лед на планету, пока она за сутки оборот не сделала. А потом еще раз, ровно через год. Разница только в том, что где-то отвесно падали камни, а где-то под углом – там больше пострадали, конечно. У них вот, на Урале, да и вообще в России, более-менее все. Можно даже сказать – повезло… говорили, чем южнее, тем хуже все и людей почти никого не осталось.

Скоро они вышли за село и пошли по дороге в сторону Екатеринбурга. В паре километров, в бывшем втором отделении совхоза, был выстроен еще в советские времена большой элеватор, принимающий зерно и из соседних колхозов. Он пострадал во время обеих Кар, но зерно никуда не делось. Часть по-прежнему была в силосах, остальное валялось прямо на бетонной площадке, вперемешку со строительным мусором, в который превратилась часть здания. Что-то изменилось во всем мире, в том числе и в воздухе, – зерно не гнило, не портилось. Его накрыли целлофановыми тентами, чтобы не прорастало от воды, и так оставили – выбирали потихоньку, чтобы не трогать пока силосы. На месте, у элеватора, были спрятаны сита, через которые просеивали зерно, и лотки с зазубринами – семена скатывались в мешки, а песок и мелкие камушки оставались на лотке.

Поход на элеватор не считался особо опасным – во-первых, все время по дороге, так что всегда видишь, что творится впереди тебя. Во-вторых, недалеко – это не на резерв топать и не на склад горюче-смазочных материалов, который находился в противоположной стороне, в пяти километрах, на территории третьего отделения. Туда приходилось ходить за бензином для ламп, которые день и ночь горели в школе, – окна-то были раз и навсегда заделаны решетками и зашторены так, чтобы не привлекать внимания.

Все бы ничего, да в той стороне было где-то логово большой собачьей стаи, и походы к складу ГСМ редко заканчивались без стычек и потерь с той и другой стороны. Правда, в последнее время Вырвиглаз отправлял туда братьев-близнецов Ваську и Лешку, «боевиков» общины. И они вот уже три года исправно, раз в месяц, прикатывали по несколько канистр бензина без всякого ущерба для себя. Они же чаще всего ходили и на резерв – как прикрытие и охрана. Но все их везение было делом времени, и окружающие, да и сами братья, это прекрасно понимали.

Через пару часов (они шли медленно, то и дело останавливаясь и прислушиваясь – не слышно ли собак или, не дай бог, псов) из-за деревьев показалась крыша элеватора. Вернее, то, что от нее осталось. Руслан повеселел. Когда видишь цель, все становится немного проще.

Руслан терпеть не мог «прогулки» по лесу. Его все раздражало. И темная, до черноты, однообразная зелень елей. И «ряска», флуоресцентом режущая глаз. И та пустота, обреченность и страх, что угадывались за стволами.

Глаза автоматически, безостановочно шарили по ближайшим деревьям. Руслан уже и не задумывался специально, само выскакивало: вот тут ветки пониже… это слишком тонкое, не годится… а вот на это в самый раз – он отмечал те деревья, на которые быстрее всего и удобнее влезть в случае опасности. Ружье Пуза хорошо, конечно, но из него можно отбиться от одинокой собаки, в крайнем случае – от пары, отделившейся на время от стаи для создания семьи – собаки за последние годы одичали настолько, что всеми повадками стали походить на волков.

Еще через полчаса Руслан вкатил тележку на территорию элеватора, огороженную бетонными плитами забора. Если бы не поход через лес, Руслан любил бы тут бывать. Тут все было из серого бетона – и ни одного зеленого пятна. Даже двор был закатан в бетон – где дорожными плитами, а где просто залит раствором – это сделали уже позже, силами совхоза – меньше пыли и убирать проще.

Они дошли до перекосившегося жестяного навеса, устроенного для машин, ожидавших погрузки, – под ним были спрятаны сита и лотки. Пузо собрал в комок мешки под зерно, а Руслан сложил на тележку «очистительное оборудование», как его называл Вырвиглаз.

Сейчас добирали хлеб из дальнего элеватора – из двух ближних зерно уже были просеяно, очищено, вывезено на базу и съедено сельской общиной. Доберут последнюю кучу, и нужно будет откупоривать два оставшихся силоса – а потом все останутся совсем без пшеницы. Зерно мололи на муку уже в школе, на ручных мельницах. Если они сегодня благополучно доберутся обратно, опять будет драка между пацанами за право покрутить жернова – и за «отсевок». У малышни, как всегда, никаких шансов.

Работа была нетяжелая, но муторная. Несколько раз просеяли зерно, потом «прокатили» по лоткам, отделяя песок. Наконец Пузо буркнул, что достаточно. Руслан и сам уже не видел мусора. В школе его еще промоют, затем высушат у печки под бдительным взглядом Нины, а уж потом перемелют на муку. И несколько дней вместо консервов мужики будут получать по большой пресной лепешке – на бабу не выменять, зато сам отъешься.

Наконец они увязали мешки заранее припасенными Пузом веревочками и начали грузить на тележку.

Вдруг Руслану показалось, что прямо за забором раздался утробный не то что нечеловеческий, а неземной вой – ни одно существо, рожденное под солнцем, не может издавать такие звуки.

Время словно остановилось. Руслан увидел враз ставшего мертвенно-бледным напарника, который кинулся в его сторону – за Русланом, чуть в стороне, прислоненное к бетонной опоре, стояло ружье.

У Руслана успела промелькнуть мысль о том, что это глупо: дробью чертова пса не остановишь, только время потеряешь…

Время!

Руслан рванул вперед – к металлической пожарной лестнице на стене бетонной силосной башни. Лестница была ржавая, на ладан дышала, но Руслан ее приметил еще в первый раз, как попал сюда, – и вот пригодилось…

По пути он врезался плечом в Пузо, так что того развернуло в сторону и он чуть не упал.

– Сука! – заорал мужик с ненавистью.

Но Руслан его едва услышал. Ветер свистел в ушах. Он в мгновение добежал до стены и с разбега прыгнул, вытянув руки вверх, – нижняя перекладина начиналась метрах в трех от земли. Помогая себе ногами, Руслан подтянулся и полез вверх. Лестница угрожающе скрипела.

«Лишь бы от стены не отскочила», – молился про себя Руслан.

Только поднявшись на пять метров, он остановился и глянул вниз.

Руслан так быстро забрался на лестницу, что Пузо за это время успел только схватить ружье и теперь бежал, выпучив глаза, к той же лестнице. В это время в воротах, сорванных камнем, мелькнуло что-то черное с красным, и вой раздался во второй раз. Как только тварь появилась из-за забора и Руслан увидел ее, он понял, о чем вчера ночью говорил Пузо. На него накатила волна ужаса. Это было не то, что чувствуешь от пролетающего сатаны, когда просто хочется умереть, сдохнуть – немедленно и навсегда… Нет, сейчас Руслану хотелось орать и биться в истерике, но вместе с тем он понимал, что этого делать нельзя и единственное спасение сейчас – вцепиться в ржавую рельефную арматуру так, чтобы никакой страх не заставил разжать пальцы.

Чертов пес двигался так быстро, что его контур смазывался, растекался. Пузо услышал вой и не глядя отбросил ружье в сторону, мгновенно поняв, что оно ему только мешает. Он тяжело прыгнул, лестница застонала и задрожала так, что у Руслана зубы клацнули.

Пузо задрыгал ногами и рывком подтянулся, ухватив за следующую перекладину. Руслан видел внизу его перекошенное от напряжения, белое, как бумага, лицо. На его фоне дико смотрелись расширенные, сплошь в красных прожилках глаза. Он подтянулся еще раз и протянул руку вверх, как будто просил помощи у напарника…

В этот миг внизу мелькнула неясная тень – чертов пес взвился в прыжке.

Он, в отличие от человека, двигался легко и, казалось, не прикладывая никаких усилий – просто взлетел и клацнул зубами.

Руслан увидел, как из согнутой в колене ноги хлестнула красная кровь. Не из ноги, конечно – из среза. Пес отхватил ногу посередине голени так быстро и так чисто, что Пузо даже не дернулся. Видимо, он не сразу почувствовал, что одной ноги у него уже нет. Пузо продолжил движение, как будто ничего не произошло, и ухватился за перекладину лестницы второй рукой.

В этот момент пес прыгнул второй раз, и Пузо остался без обеих ног. Только теперь он почувствовал боль. Мужик заорал так, что Руслан перестал слышать что-либо – попросту оглох на какое-то время.

Видимо, он закрыл от этого крика глаза, потому что, когда смог опять видеть, Пузо падал, опрокидываясь назад, на спину. Наверное, разжал инстинктивно руки, пытаясь схватиться и зажать хлещущую из срезов кровь.

Тварь даже грохнуться затылком об асфальт ему не дала: мелькнула черная тень, и на землю кулем шлепнулся обрубок человека – без ног и головы.

Руслан готов был упасть в обморок, но понимал, что это – смерть. Чудовищным усилием воли он держался, думая только об одном – не выпустить перекладину лестницы. Ужас от увиденного и морок, исходящий от твари, никуда не делся. Руслана вырвало, но он этого почти не заметил – не в силах был оторвать взгляд от исчадия ада, мельком глянувшего наверх и принявшегося пожирать тело, бывшее всего несколько секунд назад Мишкой Пузо.

Теперь Руслан хорошо видел пса – он стоял почти неподвижно, уткнув морду в живот человека и выедая внутренности, вырывая за раз огромные куски еще трепещущей плоти.

Больше всего он был похож на русскую борзую. Правда, чертов пес был больше любой собаки раза в три. В холке не меньше полутора метров, весь увитый мощными, выпирающими под натянутой кожей мускулами, он вместе с тем выглядел легким и поджарым. Великолепное туловище венчала голова койота – широкая мощная челюсть открывалась так широко, что туда без усилий могла влезть голова человека. Из пасти торчали огромные стального цвета клыки, влажно блестевшие от свежей крови.

Но поразило Руслана то, что пес пылал в буквальном смысле этого слова – из-под черной кожи и выпирающих мышц проглядывал красно-алый раскаленный остов этого адского существа. А из пасти то и дело вырывались клубы едкого черного дыма, струящиеся плотными прядями, словно приклеенными, норовящими окутать собаку в плотный кокон.

Чертов пес двигался быстро, но казался еще стремительнее из-за этого черного дымного шлейфа, который размазывал его силуэт. Как только Руслан различил дым, он тут же почувствовал его запах – это было настолько мерзко, что он не выдержал и что-то каркнул тонко и нечленораздельно.

Пес тут же вскинулся на звук, задрав вверх узловатую в шишках голову, и уставился на Руслана маленькими красными глазками, сверкающими из-под мощных надбровных дуг.

Руслана обдало новой волной паники и омерзения. Сердце остановилось, и Руслан почувствовал, что силы оставляют его. Еще мгновение, и он разжал бы пальцы и с радостью сам кинулся вниз – лишь бы кончился этот кошмар.

Он начал валиться, постепенно разжимая пальцы, как где-то недалеко в лесу вдруг сбрехнула запаниковавшая собака.

Пес мотнул головой на звук, так что черная грива дыма отлетела в сторону, и напрягся. Руслан увидел, как дергаются в нервном тике нетерпения стальные мышцы на плечах и спине собаки, как ходит бочкообразная грудь, с хрипом и свистом прокачивая воздух. Вдруг собака сорвалась, так что Руслан даже не уловил начала движения, и в два огромных прыжка пересекла двор и скрылась за забором. Легкий шорох хвои, качнувшая верхушкой ель чуть в стороне от ворот – и показалось, что никакого чертова пса тут и не было…

Руслан пришел в себя от ритмичного звука. Сначала он даже не мог сообразить, что его раздражает. Потом долгие секунды, а может, и минуты мучительно не мог понять направление. Наконец он медленно поднял голову. Одна из коротких перпендикулярных опор лестницы, не прикрепленная к стене, а может, оторвавшаяся только что, мелко дрожала вместе с продольной стойкой и колотила о бетон стены. Прошло еще пять минут, пока Руслан не понял, что это его колотит нервная дрожь, а вместе с ним вибрирует вся двадцатиметровая стальная конструкция.

Когда он понял это, голова немного прояснилась, и он стал усиленно дышать животом, как научил его когда-то, уже в далеком детстве, Тимоха – чтобы успокоиться. И действительно, скоро его перестало трясти.

Нужно было думать, что делать дальше.

Руслан замер, вслушиваясь. Но пока все было тихо. Нельзя терять время. Он и так неизвестно сколько тут уже торчит у всех на виду… Чертов пес может вернуться в любой момент, тем более они часто появляются парами или даже тройками – по крайней мере, так рассказывали братья-близнецы – расширяют территорию, на которой сеют зло, ужас и скверну.

Труднее всего было решиться разжать вцепившиеся в ржавые перекладины руки. Но он сумел себя уговорить. Разжал правую руку и взялся за ступень ниже. Потом бесконечно долго нащупывал трясущейся ногой опору внизу. Лестница ответила недовольным стуком металла о бетон – таким же, от которого он очнулся. Это ускорило дело – он испугался, что звук привлечет если не псов, то собак со всей округи… Да еще растерзанный, заливший своей кровью все вокруг труп Пуза. Если почуют – ему не отбиться.

Но новый страх вытеснил старый, и он начал спускаться быстрее: если хочешь выжить, нет времени копаться в собственном подсознании и разбираться, как подействовала на него встреча с чертом. Пузо был прав. Какие там, к дьяволу, пришельцы?! Такое не может народиться само – это наказание нам всем. Будь это просто тварь, которая как-то попала на Землю, разве может она нести в себе столько ужаса и страдания? Руслан, настроенный до сегодняшнего дня скептически, получил хороший урок: сейчас он был уверен, что то, что он испытал, не естественный страх и испуг. Чертов пес, или демон, или слуга сатаны – вот кто внушил ему тот ужас, вот кто выжег черно-красным дыру в его душе. Редкие, почти мгновенные ощущения от близости с сатаной, который лишь изредка пролетал над их селом, а еще реже над самой школой, не оставляли времени понять, что это такое. К тому же та опасность всегда была где-то далеко, он никогда не видел сатану и не представлял, что это такое. Но сегодня он столкнулся с необъяснимым. Человеческим языком невозможно описать то, что он почувствовал. Это было полной противоположностью того, что он назвал бы чудом. Руслан понял, что ад намного страшнее и ужаснее, коль там властвует тот, кому подчиняется чертов пес. Представить себе такую же близкую встречу с демоном, с сатаной, уже невозможно. Человек просто не выдержит этого. Что же говорить о встрече с тем, кому служит уже сам демон?

Руслан повис на последней перекладине и на секунду замер. Он был уверен, что, если появится новая опасность, он уже не сможет забраться на лестницу – не хватит сил.

Но и висеть так уже не мог, пальцы разжались, и он, содрав кожу о заусенцы арматуры, упал вниз. До земли было всего полметра, но ноги подогнулись, и Руслан неловко упал набок. Он опять замер неподвижно, видя перед собой кровавое месиво вен, сухожилий и мышц вокруг торчащего белым айсбергом начала позвоночного столба. Страха или брезгливости не было. Страшнее того, что внушают посланцы дьявола, не может быть ничего. Смерть, боль, страх – все это то, что человек получает и без потусторонних сил. В этом нет ничего необычного или шокирующего. Руслан только подивился, какой чистый срез – как будто циркуляркой срезали или, скорее, гильотиной с чуть зазубренными краями – отметинами зубов монстра.

Под мертвое обезображенное тело натекла лужа крови. Один из ручейков набухал, подбирался к Руслану. Это привело его в чувство. Он с трудом встал, опершись рукой о бетон и чуть не вляпавшись в кровь Пуза. Руслан поспешно отвернулся, увидел пустую огромную дыру на месте живота и белую гребенку ребер.

На автомате, не думая о том, что делает, Руслан подобрал отброшенное Пузом в сторону ружье и сунул его дулом в щель между мешками с зерном. Потом обошел груз и взялся за ручку.

Руслан наклонился вперед и дернул, сдвигая тележку с места. Он сделал шаг вперед, потом еще один и еще. Он сразу взял хороший темп, чуть притормаживая, только когда нужно было объехать очередное препятствие – камень или особенно глубокую яму. Он не останавливался, чтобы послушать лес. Какой в этом смысл? Если чертов пес решит добраться до него, ему ничего не поможет, это ясно как дважды два… Он просто придет и заберет его душу. То, что при этом он покромсает его своими чудовищными зубами, не имело никакого значения: одной минуты рядом с псом было достаточно, чтобы понять, что это не главное. И даже больше – вообще не имеет никакого значения.

Чтобы Руслан понял это, умер Пузо, а он даже не ранен. Когда до него дошла эта мысль, он не то чтобы обрадовался, но отметил это.

Он делал шаг за шагом, и постепенно от этих размеренных однообразных движений голова пришла в порядок.

«К черту все это…» – и тут же оборвал себя. Нужно прекратить ругаться таким образом… Ни к чему хорошему это не приведет.

В общем, нужно признаться самому себе, что все, чем он занимался до этого, – пустая трата времени. Он существовал, стараясь отхватить от жизни кусок пожирнее. И ради этого каждый день рисковал нарваться на исчадие ада. Хватит, это должно прекратиться…

Нужно сделать так, чтобы никакого риска не было. Он уже не мальчик – или сейчас, или никогда!

Тут он вспомнил, какой сегодня день. У него встреча с Толиком Вырвиглаз. Он не упустит своего шанса. Жениться на его уродине дочке? Да он готов выйти замуж за ее папашу, лишь бы больше не выходить за пределы деревни! И сегодня он должен сделать все для того, чтобы Толик это понял. И понял, что Руслан ему нужен и именно он тот человек, на кого можно положиться.

Когда Руслан поднял голову и увидел белую облупившуюся табличку с надписью «Васильевка», пошел дождь. Он остановился и торопливо начал натягивать на мешки кусок полиэтилена, который всегда возили в тележке в щели между двумя досками помоста. Руслан поймал себя на мысли, что занимается чем-то не тем, но привычка взяла свое. Он аккуратно подоткнул края под мешки и покатил тележку дальше.

За шумом дождя и своими мыслями он не сразу увидел кучку людей, стоящих перед домом Вырвиглаза. Он почти толкнул одного из пяти мужиков, отступившего на шаг назад. Оказалось, его тоже никто не заметил – так заняты были мужики тем зрелищем, что заставило их забыть обо всем, даже о ежесекундной опасности.

Руслан остановился и непонимающими глазами уставился на происходящее. Чтобы несколько мужиков собрались разом посреди белого дня – было из ряда вон. Но на этом странности не кончились: ворота во двор, которые на памяти Руслана ни разу не открывались, сейчас были распахнуты, открывая перед собравшимися картину, которую они запомнят на всю жизнь.

Мужики, молча оглянувшиеся, когда он бросил на землю рукоять тележки, мешали ему смотреть. Он бесцеремонно протиснулся вперед, чего никогда не позволил бы себе раньше, поскольку был еще слишком молод и знал свое место. После всего, что с ним случилось сегодня и того, что он понял всего за несколько минут рядом с чертовой собакой, Руслан чувствовал непонятную ему самому уверенность в себе. Мужики или почувствовали это, или просто им было не до того, но они молча расступились, не сказав ни слова.

Весь небольшой двор перед домом был залит кровью. Первый хозяин усадьбы, еще будучи председателем колхоза, замостил весь двор бетонной фигурной плиткой, вызвав ненужным расточительством пересуды. Брусчатка была серая, и на ней особенно ярко выделялись огромные лужи крови. Если бы Руслан не видел этого своими глазами, он никогда не поверил бы, что в человеке ее так много.

В лужах плавали трупы хозяев усадьбы. Руслан понял, кто из них кто, только по размерам того, что осталось, – у всех мертвецов не было голов, а одежда была так залита кровью, что понять, например, мужская куртка на человеке или женская, было невозможно. Тем более что все в деревне, от мала до велика, одевались примерно одинаково – спортивный костюм да куртка от дождя.

Сразу у калитки, которая, как и ворота, была распахнута настежь, лежали рядом Толик Вырвиглаз и его младшая одиннадцатилетняя дочь Ксюша. В отличие от сестры, она была в отца – такая же большеглазая, с копной темно-русых волос, крепкая и подвижная. Кажется, она лежала на животе, но поручиться за это Руслан не мог – от нее осталось только туловище без рук, ног и головы и какие-то неаккуратные ошметки одежды. Руслан поспешил отвести взгляд: он не ожидал от себя, но именно на ребенка смотреть не хотелось.

Толик лежал на спине, поразительно похожий на убитого недавно Пуза. Только у него вместо ног не было рук – правая лишилась кисти, левая была откушена чуть не по плечо. И так же, как у Пуза, у него были выедены внутренности да еще распорота грудная клетка – видно, тварь хватанула мимоходом, вырвав грудину и выворотив белые ребра.

Чуть дальше, посередине двора, лежала жена Толика – еще недавно полная дородная женщина с серым невыразительным лицом. Она пострадала меньше всех – кроме головы, остальные части тела были на месте. Чертов пес только вырвал у нее кусок мяса из ноги да хватанул за бок, чуть ниже груди. Единственная из всех, она была в домашнем – синем халате, почти распахнувшемся на ней и обнажившем жирное тело в нижнем белье, сейчас набухшем кровью.

Чуть в стороне, у открытых дверей сарая, лежала старшая дочь хозяев – Вера. Она пошла лицом в мать, да еще природа наградила ее заячьей губой. Вера стеснялась своей внешности до того, что в селе ее чуть ли не считали за дурочку – до того нелюдима и дика она была. Руслан оказывал ей знаки внимания при случае: здоровался приветливо, пытался заговорить, раз даже набрался наглости и пригласил в школу – молодежь затевала небольшую попойку по поводу найденных братьями-близнецами трех бутылок водки.

Видно, его усилия не пропали даром – Руслан ловил иногда на себе ее торопливые пугливые взгляды, да и сегодняшний намек Толика говорил сам за себя. В селе говорили, что Вырвиглаз души не чает в старшей дочке и часто советуется с ней по делам общины. Руслан и раньше слышал краем уха, что бабы в школе нахваливали Веру за ум да сметку.

Сейчас она лежала на боку. У нее единственной из всех осталось что-то от головы – пес откусил у нее лицо, и Руслан поспешно отвел глаза от желто-красного жирного месива в черепной коробке.