Текст книги "Имею топор — готов путешествовать"

Автор книги: Евгений Шепельский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

25

Я пересилил себя и не выругался. И не рассмеялся. И... В конце концов, дав слово, я возложил на себя ответственность за их жизни. Общий расклад мне понятен. Приведу к Храму, и пусть гуляют. Остальное – не мое дело. Хотя в голове неотвязно вертелась мысль, что меня держат за полудурка. Проросшее зерно светлой мысли, вернее. Но я дал слово.

Зашибись.

– Впервые за много лет у нас появился шанс покончить с Вортигеном малой кровью, – промолвила Виджи.

Малая кровь? В Хараште это обернулось свалкой в Ночной Гильдии и резней, которую старина Фатик учинил на Поющей Помойке. Денек, урожайный на трупы. То-то было радости гробовщикам.

Эльфы! Сообщив о предсказании куче народа, они, небось, думали, что путешествие удастся провернуть втихаря.

Как бы не так! Теперь у них на пятках висит белобрысый миньон узурпатора, неглупый и дьявольски опасный тип, который хочет прикончить не только эльфов, но и меня.

Я тяжело вздохнул. Ну что не спросил еще? И какими клещами мне вытягивать из них ответы?

Крайне занимательный вопрос: кто из них решил пожертвовать собой, сиганув в провал Оракула? Так ведь не скажут. Может, Альбо? И среди церковников, которые делают деньги на оптовой продаже замшелых преданий, есть чистосердные фанатики. Монго? Горячий юнец, он вполне... Имоен? Совсем девочка, лучше отправить в яму... Скареди? Да, безусловно – слишком прямой и честный, с сердцем, которое бьется по велению долга, он способен... Или это Крессинда? Надеюсь, упав, она проломит дно пропасти и свернет выю тамошнему мудрецу. Короче говоря, каждый из них готов на это безумие. Да и эльфы... Не-е-ет, Виджи не кинется в пропасть, разве что через мой труп.

И еще один вопрос: жертва-то жертвой, но как быть со словами Альбо о том, что все онидолжны стать свидетелями ответа?

«Небеса! – проорал мой инстинкт. – Тебя ловко водят за нос, Фатик! А ты, болван, и не видишь!»

Мне захотелось присосаться к бутылке вина. Вместо этого я допил остатки холодного чая и спросил:

–Предсказание... Оно имеет временные рамки? Другими словами, как быстро вам нужно вытянуть у Оракула ответ?

–Время играет на руку императору, ибо наш Альянс слабнет с каждым часом, – сказала Виджи.

–Позор на его плеши! – выразился принц. Значит, как можно быстрее. Хм. Но быстрее – не получится. Нам придется пересечь четыре страны.

–Кто из вас выбирался за границы Фаленора? Аркония, Фрайтор, Мантиохия, может, кто-то бывал в самом Дольмире?

Молчат и смотрят. Альбо и Скареди вдобавок рубают пирожки.

Неловкая пауза. Имоен стыдливо опустила взгляд.

Так... Стало быть, никто, нигде, никогда. Другими словами, никто из них не видел ни хрена, кроме своего угла и, может, части земель Альянса. Поздравляю, Фатик, у тебя семеро!

А ведь повезло. Впрочем, как всегда. Интересно, можно ли разжиться у Мельника подгузниками?

–Обычаи, дороги, народы – для этого вы и нужны нам, Фатик, – сказала добрая фея. – И Оракул... Вы там уже были...

Я кивнул. Утирать сопельки и стирать пеленки, знакомая работа. Я мрачно обдумал наши перспективы.

–Главное условие. Отсюда и до Храма все слушаются меня. И только меня. Во всем.

–В разумных беспределах! – крякнул принц.

Залить бы тебе свинца в глотку.

–Во всем!

Виджи тронула его высочество за локоть. Он нехотя склонил голову.

–И вы дадите мне слово, что так и будет. Вы во всем подчиняетесь мне. Скажу плюхнуться в грязь – так и сделаете без раздумий.

–Грязь? Зачем в грязь? – изумился Монго.

–Чтобы спасти свою жизнь.

Он не понял. Я промолчал. Дорога научит. Не исключено, что Монго завершит путь с прорехами в зубном ряде, а при особом везении ему даже могут понадобиться костыли.

Я не церемонюсь с аристократами.

–Называйте меня «мастер Фатик» или просто «Фатик». Слово «варвар» под запретом.

Принц свистнул носом.

–Нам нужно пройти полконтинента. Долина Харашты, Фрайтор, затем – Аркония, Арконийский хребет и Мантиохия вплоть до самого Ридондо, где мы сядем на корабль. Теперь поднимите ладони и клянитесь слушаться меня и только меня.

Они не успели сказать и слова, как над нашими головами родился громовой чих, и стонущий голос моего напарника пропел на все «Полнолуние» строфу из гномьей шахтерской:

 
Ой-ой-ой, в забой! В забой! Пора в забой!
Ой! Ой! Ой!..
 

Тишина... Видимо, Олнику приснился дурной сон родом из детства.

Крессинда хмыкнула, а я мысленно спросил себя – не стоит ли случайно «забыть» гнома на постоялом дворе?

Впрочем, какого черта…

Сэр Джонас Скареди поднял руку первым:

–Даю крепкое заднее слово!

–Чегой-то тут думать, клянусь! – сказала Имоен, нахально мне подмигнув.

Остальные подняли руки почти одновременно, только Виджи слегка замешкалась. Последним, едва приподняв худосочную ладонь над скатертью, дал обет эльфийский принц.

–И еще кое-что. Предупреждаю сейчас, и не говорите потом, что вы не слышали! Если кто-то, подчеркиваю, кто-товздумает прикрывать меня в бою от стрел, мечей, копий и другого смертоносного барахла, клянусь всеми богами Харашты, я сдеру с него штаны и всыплю по первое число! Пряжка, учтите, оставляет на заднице болезненные красные отпечатки!

Пять пар глаз покосились на меня недоуменно, шестая – с явной враждебностью, седьмая – та самая, серая и бездонная, способная обволакивать, увлекать и заключать в незримые цепи, опять уткнулась в стол. Пускай. Надеюсь, мое предупреждение достигло острых ушей эльфийской леди.

Заполучив полномочия диктатора, я повеселел. Может, путешествие не будет столь сложным?

–До того как мы заключим сделку, составив документ для передачи в мой клан, я хотел бы услышать ответ еще на один вопрос. Разлюбезные государи эльфы, что Фрей пытался вытянуть из вас тогда, в нашей конторе?

Они не ждали этого вопроса и замешкались. Перекрестные взгляды показали мне, что альбинос хотел допытаться от них чего-то крайне важного (впрочем, смысл жизни он вряд ли искал).

–Сие мы не мо... – Квакни-как-там-его прервался и, уставившись мне за плечо, приоткрыл рот.

Я отчетливо услышал скрип двери, но вскочить не успел – знакомый, преисполненный дутой важности голос произнес за моей спиной:

–Это ты, Фатик Джарси? У меня для тебя письма.

Я подпрыгнул, отбросив стул. Передо мной стоял... Кривошлеп! В лоснящейся кожаной кепке с длинным козырьком и отутюженной униформе Посыльный Гильдии, с толстой сумкой на ремне.

Черт, как он смог нас найти? И как узнал меня со спины, хотелось бы знать? И, Гритт, какой осел не закрыл двери флигеля на засов?

–Это ты, Фатик Джарси? – повторил он согласно цеховому уставу, хотя прекрасно знал меня в лицо. – У меня для тебя письма.

Великая Торба!

–Как ты нас отыскал?

Он смотрел на меня, как на пустое место.

–Это ты, Фатик Джарси?

–Я, черт возьми!

–У меня для тебя письма. Берешь?

А у меня был выбор?

Он порылся в сумке и выудил два письма, свернутых в трубки. Протянул мне одно.

–А второе? Ты же сказал – письма!

–Джабар велел, чтобы ты сперва прочел это.

Мое сердце немного успокоилось. Новоиспеченный глава Воровской Гильдии, конечно, имеет в окрестностях Харашты глаза и уши. Но где гарантия, что эти глаза и уши работают только на Джабара?

Я уставился на бумажку в руках Кривошлепа:

–Это? Почему?

–Он сказал, после второго письма у тебя не останется времени даже на то, чтобы натянуть штаны. С тебя три реала за доставку.

Я пожал плечами. Загадками изволит говорить Джабар. Развернул первое письмо. Написанное размашистым почерком моего друга, оно гласило:

«Фатик, вот копия цидулки, отправленной твоему старику через карликов еще позавчера. Короткая и малопокаянная, ты уж извиняй. Времени у меня нет, да и местечко стремное, в смысле, тот шалман, где я сейчас заныкался. Там полно крыс, но это пустяки, главное – я пока жив. Писал своими словами, поскольку, видишь ли, ты умудрился набросать записку дедушке моими „гадскими чернилами“, которые имеют обыкновение выцветать через час до полной невидимости.

ПИСЬМО

«Здравствуй, дорогой мой дедушка Трамп Джарси!

Пишу эти строки, стоя коленками на горохе. Я каюсь безмерно. Пять лет я был сволочью поганой, но вчера прозрел, прямо глаза открылись! Поверь, я исправился, гадом буду! Прости меня, подонка! Новое дельце нарисовалось – пальчики оближешь. Сводить пару лосей кой-куда, это для меня как два пальца! Будь спок, монеток на карман отсыплют! Умоляю, восстанови меня в клановом союзе, ежели еще не поздно. Теперь я хороший.

P.S. Топор я пропил, но ты не переживай, мой лучший друг Джабар – главный вор Харашты и украдет для тебя тысячу топоров на выбор!»

Я покрылся холодным потом. Когда в глазах прояснилось, я обнаружил, что стою, тяжело опираясь на стол, а мое тело бьет мелкая дрожь. Пожалуй, тон письма и дурацкие покаяния в стиле бывалого мастера воровской гильдии я пережил бы спокойно, если бы не приписка. Дедушка! Несчастный дедушка! Весть о фамильном топоре, который я якобы пропил (Гритт, а ведь я в самом делепропил свой топор!), сведет его в могилу!

Письмо, скорее всего, уже на полпути к горам Джарси, коротышки не медлят с доставкой корреспонденции. Фургончики у них прочные и лошадки выносливые. О-ох-х...

Я молча разорвал бумагу пополам, потом еще три раза пополам, скомкал обрывки, скатал из них в ладони шарик и бросил на стол.

«Гадские чернила» для составления липовых купчих, мог же догадаться, идиот!

За столом царило молчание. Взгляды, естественно, протыкали мне спину. Что там со вторым письмом, к чему Джабар упомянул мои штаны?

«Дорогой Фатик, ежели ты думаешь, что тебе пишет новый глава Ночной Гильдии, здорово же ты ошибаешься. Нет, сначала-то все прошло гладко, а вот потом меня сковырнули и так намылили шею, что до сих пор сидеть не могу... Слушай сюда и слушай внимательно: Синдикат обанкротился и с потрохами запродан Империи Фаленора. Теперь вся Харашта по шею в дерьме, а твой белобрысый приятель всем заправляет. Синдики у него на подхвате, а кто рыпался – те давно кормят рыбок. В городе комендантский час. Сам я в розыске, как твой подельник. Нашей обожаемой Гильдией управляет коллегия прихвостней, другие гильдии – Маги, Убийцы, даже Охотники – все у Фрея в кулаке и напуганы так, что не успевают менять подштанники, а ведь они не пальцем деланы и юбок не носят.

Белобрысый злыдничает, сволочь! Он маг или что-то вроде того, ходят слухи, что он имперский смертоносец. Один хрен, кто он, но дел натворил – лопатой не разгребешь. Долго рассказывать, но он кровожадный подонок и запросто умеет убеждать.

Чтобы продолжить нашу творческую деятельность на благо простых горожан и не лишиться голов, всем гильдиям велено способствовать в поимке твоих эльфов и тебя лично. Нужен перевод? По вашим следам посланы своры отборных головорезов, воров и опытных убийц, даже орги Митризена вписались, и еще люди Синдиката вас ищут. Всем вы нужны, никто вас не любит. Скажи спасибо, что я успел снарядить кровожадных господ по ложному следу: шкипер Мокли, лично слышал, как ты, сходя в Текно, бормотал в горячечном бреду: «К Ближнему перевалу! К Ближнему перевалу, раздери мою задницу акула!». Обман раскроется быстро, но время у вас есть. Не спрашивай, как я вас отыскал (Мельнику наше с кисточкой!), но раз отыскал я – рано или поздно отыщут другие.

Засим прощаюсь. Подпись: глава Ночной Гильдии Харашты в изгнании, Джабар по прозвищу «Благородный», бесславно знаменитый олух и король всех болванов. Честь имею.

P.S.

Эльфов под мышку и – драпайте, тупицы!»

Письмо само свернулось в трубку в моих руках.

В кризисной ситуации нужно как можно глубже дышать. Так говорил мой мозгоправ, третий, которого я так и не выкинул из окна. Я всего лишь подбил ему глаз, когда он предложил мне не бояться мечтать и не сдерживать свои фантазии. Они, дескать, сделают меня свободнее. Жаль, я не решился прирезать болвана. Это была фантазия номер раз.

Я продышался и бросил письмо Джабара эльфийке. По выражению моего лица она поняла, что случилось нечто серьезное. Квакни-как-там-его склонился над ее плечом.

– С тебя три реала, – терпеливо сказал Кривошлеп. Я сделал ему знак подождать.

Раз Джабар не может оплатить доставку писем, дела у него обстоят хуже некуда. Черт, вляпался сам да еще вляпал приятеля! Ладно, Джабар – ушлый малый, он выберется, не впервой. А вот я...

Виджи не успела закончить чтение: грохоча сапогами, в зал ворвался Мельник, позади которого маячил парнишка-скотник. Физиономия трактирщика была лиловой, вполне гармонируя с цветом нашей скатерки.

–Фатик, – хрипло проговорил он, хватаясь за сердце, – расселся тут, чаи гоняешь! А там... Все ваши лошади сдохли... Кто-то отравил их, яханный фонарь!

26

Дремотный рассвет. Пышные облака на восточной части небосвода напоминали взбитую розовую перину. Да, вот так красиво. Для полноты картины на этой перине следовало возлежать нагой сероглазой эльфийке с золотыми волосами. Но я не позволил себе вольности вообразить ее именно так, а целомудренно заслонил простыней до ключиц, впрочем, приоткрыв ножки до самых коленок.

Сбоку раздался перестук копыт, мой напарник поравнялся с передком фургона, восседая на пузатом ишаке.

–Ну что ты так медленно? У него что, колеса квадратные?

–Овальные. Отстань, я разрабатываю план нашего пути. – Я прищелкнул вожжами, и два каурых мерина слегка ускорили шаг. Куда им быстрее, они и так тянут перегруженный фургон с натугой. Впрочем, за пять часов мы покрыли миль двадцать без всяких помех; гном ехал позади и следил, не покажутся ли на пустынной дороге огни преследователей. Внутри фургона царила тишина. Мои наниматели дремали на матрасах Мельника. Гм, хочу надеяться, что дремали. Фургон тесный, кое-кому пришлось устроиться сидя. Ну ничего, в тесноте, да не в обиде. Когда отъедем от «Полнолуния» миль на тридцать, устроим дневку на открытом воздухе. А пока – вперед. Подальше от Убийц, Охотников, Магов и белобрысого полудемона.

Олник немного помолчал, дыша перегаром. У меня сложилось ощущение, что рядом со мной едет живой винокуренный завод.

–Не видно ни черта!

Он преувеличивал, точнее – откровенно врал: любой, даже равнинный гном видит в сумерках как дикая кошка. Лучше бы сказал: да, я боюсь темноты. Вот это было бы чистой правдой.

–Хочу спать!

–Так полезай в фургон.

–Еще чего! Там эльфы! Я расчихаюсь до неприличия!

Я не ответил. Нытье напарника начинало действовать на нервы. Нет, я, конечно, понимаю – у него похмелье, и шишка на лбу совсем не радует, да еще этот килт... Он ехал в коротком килте поверх штанов. Точнее, в скатерти канареечной расцветки, наскоро прихваченной нитками, чтобы держать форму, с широкой бретелькой поверх левого плеча. Все чин по чину, все, как и полагается гномам, что живут под властью Жриц Рассудка, разве что килт без тартана [20]20
  Расцветка килта, по которой определяется принадлежность к тому или иному клану.


[Закрыть]Зеренги. Это был кошмар и скандал, из-за которого мы тронулись в путь на час позже. Крессинда была неуступчива, как прибрежный утес. Либо гном едет в килте, соблюдая правила Жриц, либо она разворачивается и уходит. Мой бог! Когда женщина получает хоть крупицу власти, она начинает злоупотреблять! Олник тоже стоял стеной. Бегать в килте с голыми ногами, это... Много лет такого не было, с самой Зеренги! Компромисс придумал я. Килт – формальность, и нет ничего плохого, если напялить его поверх штанов. Эксцентрика, ну подумаешь! Крессинда надулась. Олник надулся. Но это был единственный выход – лучший из всех возможных. Но, конечно, в таком наряде желательно не появляться в людных местах.

Не смешно, а грустно. Полагаю, именно внезапная потеря мужского начала сделала гнома таким брюзгой. Скоро он начнет жаловаться на головную боль в определенные дни месяца и отращивать волосы, чтобы заплетать в косу.

– Я думаю, нас обоих сглазили, вот что! – сказал напарник и скукожился в седле.

Может быть, Олник, может быть.

Он громко чихнул.

* * *

Мы так и не узнали, кто отравил лошадей. Предатель, лазутчик или крылатый демон? Скотник божился, что он не при делах – и, глядя на его простецкую физиономию, в это можно было поверить. Альбо заподозрил Кривошлепа, но Мельник покачал головой: лошади прихворнули еще до того, как фургон коротышек оказался на постоялом дворе.

В живых остался один Чахоточный Чох, на котором наш гном ехал от самого Текно. Его, видимо, не приняли в расчет, или у осла нашлось достаточно соображения, чтобы не съесть политую ядовитым зельем траву.

Монго испытал приступ паники, я – тоже, но не подал вида. Не подавать вида, что все плохо, когда оно плохо – одна из обязанностей лидера. Ну и конечно – я всегда знаю куда идти, даже если отряд уперся носом в тупик.

На сей раз дверцей в тупике оказался почтовый фургон коротышек. «Конфискация имущества ввиду острой необходимости», так я это назвал. Они не пожелали расстаться с ним по-хорошему, они брыкались и орали, пока мы вышвыривали на землю ящики и почтовые торбы. Когда Кривошлеп чуть не отхватил Скареди палец, мы связали шмакодявок, а после отборной порции ругани на самых высоких нотах – заткнули им рты. Эльфы щедро отсыпали им золота, но гнев карликов было не унять. Их оскорбили и ограбили при исполнении, практически – обесчестили, пихнули мордой в пыль. Уж теперь они позаботятся, чтобы о варварах Джарси разнеслась поганая молва. Ну и, разумеется, я до самого конца света буду отрешен от услуг хараштийской Посыльной Гильдии.

–Прости, Кривошлеп, но обстоятельства вынуждают, – покаянно сказал я.

Он попытался сожрать меня взглядом.

–Едем к Ближнему перевалу! – объявил я на случай, если коротышки, вздумав отомстить, донесут на нас в Синдикат.

Мы собирались в спешке, бросая в фургон вещи, подвязывая тюки к бортам и заднику. У эльфов, на удивление, оказалось не слишком много личных вещей – всего-то по две седельные торбы. Сами седла я отговорил брать с собой – лишний вес ни к чему, а хорошими скакунами нам не разжиться до самой Сэлиджии, фрайторской столицы, будь она неладна.

Мельник, посвященный в тайну письма, одарил нас матрасами и едой, и, лично от себя, бутылкой красного и воровским хитрым поясом, куда можно прятать всякие мелкие бытовые штуковины вроде выкидного ножа и бритвы.

–Кажись, и мне пора рвать когти, – сказал он, более чем довольный количеством эльфийского золота в карманах. – Пересижу в одном месте до лучших времен. Раз империя сцапала Харашту, торговли в ближайшее время не жди, да еще эти карлики... – Он хитровато прищурился. – Кстати, раз пошла такая пьянка – седла-то я забираю. Твои, э... Не против?

Ушастые не были против.

Выезжая за ворота «Полнолуния», я вспомнил, что забыл прихватить гнома.

Досадно. Досадно, что вспомнил, я имею в виду. Проклятый килт.

* * *

Заря разошлась на полнеба. Фургон волочился по пу-стынному тракту, путь отмеряли покосившиеся мильные столбы. Гном ехал где-то позади. Надеюсь, он исправно поглядывал за спину. Ночью и в сумерках преследователей заметить легче: если их много – а их много – они обязательно зажгут несколько фонарей.

Но тракт в обе стороны был пустынен. Ни тебе торговых караванов, ни гонцов. Со времени блокады Долина Харашты погрузилась в летаргию.

Я ловил ртом порывы легкого холодного ветра, оцепенев в полудреме, и отчаянно пытался не уснуть. Фургон миновал несколько деревень с засеянными полями и мост через реку Грокс. Будка мытаря пустовала. Да, худы дела у Синдиката. Вернее, теперь его дела – собственность империи. Вот ведь как бывает.

Когда утренние сумерки уступили место дню, я велел напарнику уничтожить следы поворота колес и, съехав с тракта, надежно затерял фургон в лесистых холмах. Выбрал поляну попросторнее, распряг коньков, стреножил и отправил пастись. Нашел и обозначил место для костра под деревьями. Дым рассеется в листьях, с дороги нас не заметят.

Здесь кругом были обжитые места без лесных нечистей, троллей, бродячих упырей и банд гоблинов-побирушников.

Предательски заурчал желудок. Спокойно, друг, терпи. Перед завтраком я немного вздремну. Давно, понимаешь ли, не спал на природе под пение птичек.

Я приподнял полог и крикнул внутрь фургона:

– Приехали, братцы! Еще не Дольмир, но уже и не Харашта! С вас – сбор дров, костер и завтрак!

Надо сразу озвучить свою позицию. А то ведь некоторые наниматели склонны воображать, что покупают себе няньку на все руки. Но я не намерен вытирать им сопли в буквальном смысле и блюсти речевой этикет.

Они выбирались из тесного фургона, охая и ахая, выдыхая облачка пара, только перворожденные легко соскочили на траву и почему-то сразу уставились на небо. Затем переглянулись, что-то сказали друг другу. Я кивнул доброй фее. Она сдержанно кивнула в ответ, поправляя курточку охотничьего костюма. Лицо у нее было бледное и замкнутое, волосы убраны назад. Заостренные ушки тоже выглядели сурово. Аллин тир амменвременно отправился погулять.

Монго выпал из фургона последним, с оханьем распрямился, потер мятое лицо с рыжими бровями:

–Река?

–Где-то там, в пятидесяти ярдах. – Я указал пальцем. Близость воды я безошибочно определял своим инстинктом варвара. – Потом сообрази кулеш на всех. Поройся в тюках снаружи, Мельник набросал нам круп и овощей. Мясо накрошишь мелко, когда закипит. Перца чуть, соли тоже немного – готовим на всех, помни об этом. Олник тебе в помощь.

У него отвисла челюсть. Дворянин, черт, как же я забыл. Воинская доблесть да фанаберия – вот и все их умения. Ну и еще портить крестьянок они мастера.

Готовить вызвалась Имоен. Что бы я без нее делал. Гм, наверное, приставил бы к готовке эльфийку. Интересно, какими бы глазами она на меня тогда посмотрела.

Скареди я отправил наблюдать за трактом, велев не маячить в поле одинокой березой.

–Буду глядеть с хорошей точки зрения! – пообещал старый рыцарь.

Надо же.

Он взгромоздил Малого Аспида на сгиб локтя, взял кусок видавшей виды замши и отправился на пост полировать свой меч.

Альбо и прочим досталась миссия сбора валежника. Крессинда недовольно повела носом – мужчина-командир, пусть и человек, о, это тяжкое бремя похода! Эльфы молча кивнули и исчезли за деревьями. Лес для них – родной дом. Может, заодно пусть наберут на ужин лягушек из реки?

Раздав всем сестрам по серьгам, я влез в фургон, отцепил перевязь с мечами и разлегся на матрасах.

—Шуметь можно, песни петь – можно! На барабане – тоже можно! Разбудите, как будет готов завтрак. Или когда дракон налетит.

Мой слух научен пропускать мимо всякие, даже громкие звуки, кроме звуков опасности. Чутье варваров Джарси, выработанное годами тренировок. Единственное, чего не выношу – это кошачьих воплей (бедные мои ботинки).

Олник забурчал снаружи. Он, дескать, всю ночь не спал да еще натер мозоли седлом. Ничего, родной. Уделался пивом до невозможности и опозорил товарища? Теперь расплачивайся.

Я очень суров в пути.

Странно, но на меня вдруг снизошла бодрость духа, которой мне так не хватало в Хараште. Что ж, возможно, длительный отпуск от варварских дел пошел мне на пользу. Плохо лишь, что мы не успели составить контракт. Я мог бы послать его дедуле, авось старику отлегло бы от сердца... Нет, не смог бы – карлики настроены против меня и всех варваров Джарси. Конфликт, который мне когда-нибудь придется утрясти.

Раньше на стоянках я засыпал, положив под щеку свой топор. Но теперь вдруг оказалось, что и без него, на скрученном под головой матрасе, спать ничуть не менее удобно. Я начал задремывать, и последней связной мыслью, точнее, непрошеным видением был образ эльфийки, которая освежалась в ручье...

–...Фатик! Вставай же, Фатик!

–А? – Я подскочил, гном смотрел на меня огромными глазами, в полумраке напоминая сову, которой внезапно прищемили лапу. – Чего тебе, балда? Завтрак? Враги?

–Котелок!

–Что?

Он захныкал.

–Мы забыли в «Полнолунии» котелок! И сковородку! И кружки! Я все перерыл!

Я проклял все на свете. Забыть котелок и сковородку... да лучше бы мы забыли свои мозги!

Это все из-за топора, точно вам говорю. Он был моим талисманом в походах. Наплачусь я без него, ох наплачусь!

Я выбрался из повозки. Они стояли неподалеку – все, кроме эльфийского принца и Скареди. На лицах – повышенное внимание. Ну как же, главный явился. В месте, обозначенном мной, сухо потрескивал костер.

Я скрипнул зубами и молча окинул взглядом пожитки, которые Олник разложил на траве в надежде отыскать между ними забытое у Мельника.

Жестяные тарелки и серебряные ложки... Эльфы не едят из общего котла, яханный фонарь! Вилки, ска... вышитая эльфийская скатерть! Гритт... Бисквиты, сухарики, крупы, вяленое мясо, сырое мясо, сушеные овощи, колбаса, бекон, специи, баночка малинового варенья... Набор канареечных подштанников. Эльфийские спальные мешки из черного шелка. Лютня. Интересно, какой идиот на ней играет? Умывальные ковшики, еще влажные. Полотенца.

И никаких следов сковородки и котелка.

Только огромный чайник тонкой гномьей работы блистает, заботливо привязанный Мельником к борту фургона.

Гм. Крышка широкая, ручка годится для того, чтобы подвесить чайник над огнем, вот только носик. А если...

– Крессинда, мне нужен твой молот! – позвал я.

Несколько ударов молота сплющили носик чайника: прощай, тонкая гномья работа! Кулеш варил я, вырезав из сухой ветки длинную ложку и зевая во весь рот. И если вы думаете, что варить кулеш в чайнике просто – вы здорово ошибаетесь. Хуже только – извлекать его оттуда. Но, в общем, я справился, и мы кое-как позавтракали. Отмыв чайник (очень долгая и нудная работа, которую проделал Монго), я вскипятил в нем воду (достаточно простая работа, которую проделала Имоен). Умывальные ковшики сошли за кружки, а бисквиты с вареньем – за бисквиты с вареньем.

Олник, играя роль отщепенца, ел в стороне, рядом с осликом, и бросал на эльфов свирепые взгляды. Держись, бедняга! А лучше снова законопать нос ветошкой.

После завтрака я отправил Монго сменить Скареди и объявил маленький военный совет. Попытался устроиться ближе к эльфийке, но она, текучая, будто ртуть, и суровая, как осенняя гроза, все время держалась напротив меня. Я даже не мог уловить ее запаха, и это бесило меня больше всего. Я возжелал исполнить вокруг их неприступного величества дикарский танец с воплями, затем подхватить на руки, и...

Полегче, Фатик!

Присев, я расстелил на траве подробную купеческую карту Долины Харашты и сопредельных земель.

–Первое и главное. Сковородка. Сковородкой попробую разжиться в какой-нибудь деревушке. Не хотелось бы никуда заезжать, но без сковородки в походе как без рук – ни тебе блинчиков пожарить, ни оладий, ни по голове настучать. Так что я распрягу одного конька и наведаюсь в какой-нибудь поселок. Пока мы на тракте, деревни будут попадаться часто, но больше мы там не покажем носа, иначе оставим шлейф, по которому нас запросто отыщут... Те из вас, кто привык путешествовать от трактира к трактиру, затяните пояса. —А как же пиво? – вскричал Альбо, с кряхтеньем пытаясь опуститься на колени.

–Да-да, как же пиво? – взвыл Олник, слушавший мой монолог в стороне.

–И баня! – внезапно поддержала его Крессинда.

Проклятие!

–Вместо пива – чай, вместо бани – река, вместо женщин – воздержание. Нашей крови жаждут минимум четыре банды. Я не знаю, действуют они совместно или вразнобой, но думаю – вразнобой, очень уж они ненавидят друг друга. Значит, шансы на то, что кто-то из них нападет на наш след – возрастают.

–Гшааны, – обронил Квинтариминиэль тихо.

Гритт... Хотел бы я взглянуть в глаза той эльфийской матери, что дала ему это имя!

–Сам знаю. Виджи, расскажите мне о них все, что знаете.

Она рассказала. Новости мне не понравились. Хреновые были новости. Фатик понял, что влип по-крупному.

«Уцепил наш астральный след...», надо же. Ладно, я успокоил себя тем, что гшаан, убитый Имоен, один из тех, кого Фрей отправил к черту на рога по принципу – «авось что и изловится». Основные усилия смертоносец, спасибо Джабару, сосредоточил на том, чтобы догнать нас у Ближнего перевала.

Поправка – сосредоточил пока. И не факт, что, пока он будет искать нас у Ближнего, не подтянутся другие смертоносны.

–А хороших скакунов нам не раздобыть до самого Фрайтора, – я размышлял уже вслух, – следовательно, устраивать гонки со злыднями нам не на чем. Поступим умнее. Вскоре мы съедем с тракта и тронемся к Дальнему перевалу через Огрову Пустошь. – Я сдвинул карту так, чтобы на Пустошь, испещренную корявыми закорючками, которые символизировали дурные места, пал солнечный луч. – Место гнусное, и без проводника туда лучше не соваться.

–Опасно, но нет лишних глаз? – спросил Альбо, потирая живот.

«Вам, клирик, не помешает малая толика страха, авось да похудеете», – чуть не сказал я.

–Опасно? – Гритт, когда речь заходит о местах, что именуются на картах «Огровыми Пустошами», «Змеиными Холмами» или, там, «Лесами Костей», у обывателя, что выезжал не дальше соседнего городка, возникают опасения и страхи – бедняге чудится, что в каждом таком месте притаилось зло вселенского масштаба, и ему невдомек, что если зло там и есть, то оно давным-давно обжилось, установило свои порядки и просто не хочет, чтобы к нему совались разные идиоты. – Скорее противно. Анархические коммуны земледельцев, отшельники веры, племена огров и гоблинов... И стаи аардварков, конечно.

–Аардварков? – содрогнулся Альбо. – Оборотней?

Боковое зрение – интересная штука: для того, кто владеет им в полной мере, открывается другая вселенная. Вселенная людей без масок, вселенная обнаженных лиц. Люди обнажают лица, когда им кажется, что на них никто не смотрит.

Оказалось, так же поступают и эльфы.

Я заметил, что после вопроса Альбо по губам принца скользнула легкая усмешка превосходства. Ах ты... Значит, говоришь, никогда не выезжал за пределы Витриума, вы-сочество? Но при этом – знаешь, что такое аардварк?

Лжете, эльфы! Все время лжете!

Но, Гритт, эльфы – не лгут.

Перворожденные, м-мать их!

Высшая раса? Такой же скелет, одетый плотью...

Более духовные? Вероятно.

Милосердные? До глупости.

Красивые? Я бы не назвал утконосую эльфийку небесной красавицей.

Лживые – как люди.

Вот это – верно. И плевать, что эльфы не лгут. Инстинкт варвара буквально орал мне в уши: «Они брешут, Фатик!».

Однако я дал слово проводить их к Облачному Храму и теперь был вынужден периодически стряхивать с ушей некоторое количество эльфийской лапши.

Ладно.

–Это земляные свиньи, – пояснил я уныло. – Живут в норах, питаются термитами. Могут разворошить ваш багаж. Хм, вкусные...

–А змеи... и пауки там водятся? – осведомился Монго. Ага, боится мелкой живности, надо же.

–Ничего особо ядовитого, – сказал я. – Разве что песчаная медянка. От укуса разносит физиономию, как... – Я покосился на дородные щеки Альбо, но не решился на сравнение. – В общем, ерунда. Но в Пустоши легче затеряться, к тому же я знаю ее как свои пять пальцев. Пусть шайки рыщут по тракту туда-сюда, мы просто тихо его объедем. За нами они вряд ли сунутся, они, как бы сказать, городские жители, а горожане привыкли ездить по хорошим дорогам. То же самое они подумают о нас. Сколько гшаанов может наплодить Фрей? Виджи покачала головой: