Текст книги "Спасенье огненное (сборник)"

Автор книги: Евдокия Турова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Рабство

Разговаривал Эльдэнэ с вогульским шаманом. Семья обедневшая, обессиленная. На городище только две землянки. Даже прислужников нет, более сильные соседи отняли у них все. Зима-другая, и не останется от этого племени никакого следа на земле. Долго сидели. Шаман зол и на русов, и на на московитов, и на вогулов, предавшихся крещению. Его в деревне чуть лошадью не задавили. Лошадь вскачь, сидят на ней два парня молодых, хохочут. Ни страха нет никакого, и внимания на грозного шамана тоже никакого нет. Крещеный вогул не боится шамана, хочет говорить словами и не хочет читать на лице шамана знаков власти. Конечно, крещеный вогул живет богато, но жилище его – из срубленных деревьев, обрезанных и ободранных. Только Ялпус-ойка смеет ломать деревья, но даже в гневе он не снимает кожу с лесных богинь. В доме из дерева у крещеного вогула еще дом – из глины. И в том глиняном доме горит и никогда не гаснет огонь. И всегда в деревянном доме тепло, как летом. И одежда невиданная появилась, из земляных волос свитая, белая, тонкая. Детей нарожали много. Не спросясь Ялпус-ойка родят. И зверя бьют, никого не спросясь. Страх берет шамана, что земля людьми переполнится. Не хватит ни зверя, ни птицы. Землю распашут, а куда лесным людям деваться?! Как тогда жить? Шаман растерян и зол.

Давно, еще в беспамятном детстве, его, тогда самого бойкого и здорового мальчика, увели в жилище Ялпус-ойка. Кто-то очень старый посадил его лицом к страшному могучему идолу и бросил на тлеющие в горшке уголья сухой травы. Мальчик очнулся от боли. Болела нога, страшной болью стягивало живот и лицо. Он долго лежал перед ликом Ялпус-ойка, который то виден был, то уплывал во мрак. Идолу оказался угоден его новый служитель, и мальчик выжил. Он останется хромым, чтобы не мог охотиться. У него не будет детей: он станет отцом всему племени. И на лице его, когда оно заживет, навсегда проступит знак власти. Он и племя станут неразрывным целым: он погибнет без охотников племени, но племя без шамана тоже разбредется и погибнет. Так жили его предки, так жил он. Как жить теперь, он не знает.

– Твой бог знает твой завтрашний день. Бог московитов знает завтрашний день московитов. Пусть боги во всем и разберутся. Зачем вмешиваться в их дела?! – утихомиривает его Эльдэнэ.

Заверяет Эльдэнэ: тот, кто меня послал, позволит тебе и твоему племени жить по вашим обычаям. Только пусть вогулы не дают воинов русам.

Тяжело разговаривать с шаманом. Щурит глаза Эльдэнэ, глядит больше в землю. Сильный шаман, прибьет взглядом, чего доброго, вон озлился как. Заверяет шамана Эльдэнэ: должен я обязательно вернуться к тому, кто меня посылал сюда, и все рассказать. Тогда будет охрана для твоих чумов. Тогда будет спокойствие. А иначе – как узнает тот, кто меня послал, что меня услышали в чумах? Шаман отводит тяжелый взгляд. Не хочет он говорить о русах. А и верно: зачем с московитом говорить о русах?

– Почему вы русам богачество свое даете? Серебро? – все же спрашивает Эльдэнэ.

– Какие русы? Раньше русы священные деревья рубили и уплывали с ними по реке. Они разрушали святилища и забирали священные блюда. Теперь кэмэш серебро берет, кэмэш, огненная сила ветряных духов.

Серебряное блюдо с традиционным рисунком (охота на тура).

И шаман ушел в лесные сказания. Медленно и напевно повествовал он о великих богах лесных людей, творящих небо и землю, тех, что лепят людей из глины и дают им дыхание. О духах реки и леса, о предке своем, которого родила лесная дева, дочь кабанихи и человека. О богатыре, своими руками сгрудившем землю так, что образовался вон тот холм. Пел о покровительнице рода, щуке с рогами, живущей в ближнем омуте возле угора. Пел про кэмэш, огненную силу духов воздуха. Духи воздуха воюют с духами воды. Кэмэш, огненная сила духов ветра, возжигает воду, и вода горит огнем ярким. Страшную силу имеет кэмэш. Огненную силу дает мне кэмэш. О, сила кэмэш, огненная сила духов воздуха!

Шаман пел долго. Это ж не просто лесной человек, у которого от силы две собственных песни и короткая память. Песен у шамана много, он много знает, шаман. Эльдэнэ слушал с величайшим вниманием и про богатыря, и про рогатую щуку, и про горящую воду. Что же еще должен делать человек, желающий понять? Значит, серебро – это какие-то священные блюда? Никаких рудников нет? И это священное серебро русам отдают духи ветра?

Эта встреча была в прошлый приход. В это лето намеревался Эльдэнэ близ шамана прижиться, приподнять захудавшее племя, прикупить воинов, отбить маленько серебра, занять небольшое местечко у воды. И изготовиться это серебро продать русам. И поглядеть, что это за ветряной дух кэмэш берет серебро. Вот такие были планы. Эльдэнэ создал несколько схоронок с саблями и пиками, наконечниками стрел, железными панцирями и прочим товаром. А каково все это тащить по лесам и болотам?!

…И вот, наконец, крутой обрывистый берег таежной реки… За рекой в заливной пойме яркой зеленью раскинулся луг. На кромке обрыва чернеет исхлестанное дождями и ветром мертвое дерево с подмытыми корнями. Чуть дальше протока глубоко раскромсала податливую землю. Ее русло извивается и постепенно теряется среди обширного лесного болота. Уже близок конец короткого здесь лета. Болото усыпано ягодами, начавшими краснеть. У начала протоки расположено селение Варым-пауль, то есть «деревня – один дом», одно семейство, иначе говоря. Такие деревни, раскиданные по тайге, бескрайней парме, составляли способ жизни всех лесных людей.

На городище жуткая картина только что случившегося побоища. Возле своей хижины лежит залитый кровью человек с огненно-красной головой – шаман. С головы шамана снята кожа вместе с волосами, его кольнули копьем и оставили умирать. Вся небольшая площадка городища усыпана кусками человеческих тел. Так всегда поступали лесные люди, они разрубали мертвых и полуживых, разбрасывая куски. И гордились потом, и рассказывали, что богатырь смог усыпать телами мужчин и женщин такую поляну, что и глазом не окинуть.

Приди он, Эльдэнэ, хоть на день раньше, тоже тут остался бы. Возле своей хижины лежит залитый кровью шаман. Куски человеческих тел, вонь, тучи гнуса.

Приглядевшись, Эльдэнэ приметил, что убито не все племя. Человека три растерзано. Да, пожалуй, не больше. Ну, в лесу так: всегда будь настороже. Видимо, напали на рассвете, на спящих. Так ты не спи! Караул поставь. Виноватых искать нечего: сами и виноваты. Вопрос в другом: зачем нападали? Серебро давно отобрано, земли незавидные. Собственно, вопроса тоже нет. Большая часть племени схвачена и будет принесена в жертву. Видимо, готовится какое-то важное погребение.

Эльдэнэ стащил с шамана заскорузлую от крови одежду, надел, измазал окровавленными руками свое лицо. Его путь – вслед за пленными. К вогулам. Больше делать нечего. Идти по кровавому следу пришлось недалеко. На вершине холма толпились люди, дымился костер. Холм этот – старинное и почетное погребальное место. У вогулов явно шли какие-то приготовления. Солнце клонилось к вершинам деревьев. Дело шло к осени, и темнело быстро. Эльдэнэ рассчитывал, что вогулы будут заняты погребением, и он сможет подойти поближе. Скорее всего, охранение будет поставлено только на вершине холма. Кроме того, вогулы знали всех, кто живет в округе. Пока им нечего было опасаться.

Эльдэнэ забрался на толстую сучковатую сосну, с которой видно было и вершину холма, и всех действующих лиц. Посреди поляны уже вырыта широкая плоская погребальная яма, в ней установлен небольшой сруб. На одном конце поляны стоял походный чум, на другом толпились вогульские воины числом до двух-трех десятков. Возле одинокой тонкой сосны сидели кучкой пленные. Сразу было видно, что они пленные. Хотя не связаны, но оружия нет, да и осанка самая жалкая. На них никто не обращал особого внимания, не стерег. Более того, Эльдэнэ увидел, что из леса один за другим выходят их соплеменники и присаживаются к пленным. А куда им деваться? В лесу один человек – никто. Если семья разорена, шаман убит, ковер священный порван, никуда не деться лесным людям. Только и остается – идти в плен, в рабы.

Солнце село, и костер на поляне вспыхнул ярче. Из чума вышел вогул, одетый в металлическую кольчугу. На голове красовался трехрогий шлем. Блики костра играли на металлических пластинках, на рогах, венчающих шлем. Вздох всеобщего восхищения пронесся по поляне – так прекрасен был богатырь в глазах соплеменников. Богатырь повернулся к шедшему сзади шаману. Видна стала длинная коса – главное украшение настоящего лесного мужчины. Легче богатырю с головой расстаться, чем с косой. Косатый взял из рук шамана плетеное корытце и спустился в яму. Корытце он поставил в сруб и вышел наверх. Стало ясно, что хоронят ребенка, сына этого богатыря. Может, ребенок сам умер, может, родился хилым и его придушил шаман. Никто из родни не плакал, не рыдал. А какое огорчение может быть? Ребенок ушел к предкам, его следовало хорошо проводить. В спутники умершему и предназначались пленники. И те не выказывали страха. Может, они даже думали, что им повезло. Конечно, попали в такое богатое погребение, вот-вот уйдут в замечательную страну предков, где сытая и спокойная жизнь, которая не кончается никогда.

Косатый жестом приказал двум пленникам встать на колени и резкими ударами боевого топорика прикончил обоих. Воины стащили тела в яму и уложили с двух сторон сруба, вложив в руку каждого боевой лук. Это охрана.

Богатырь вновь жестом приказывает подвести пленных. Тела под сосной смешались в один клубок. Попасть к предкам в таком роскошном погребении хотел каждый. Воины отобрали пятерых и подвели к богатырю. Становят на колени. К ним от сосны, растолкав соплеменников, выскочил еще один пленный. Он очень хочет прямо сейчас попасть к предкам. Ему уже немало лет. Он опасается, что его просто вышвырнут обратно в лес, и ни на какое погребение он не попадет, а будет душа его вечно скитаться по лесным чащам. Воины пинками отгоняют его обратно.

Эльдэнэ понял, что его жизнь тут особо никому не нужна. Попасть в такую замечательную яму и без него полно желающих. С другой стороны, на сосне его могли заметить и, как все непонятное, без долгих раздумий пронзить стрелой насквозь. Поэтому он сполз с сосны и пристроился в задних рядах пленных.

Тени, блики метались по мертвым и живым. Пятерых или шестерых ждала такая же мгновенная смерть, но затем тела их расчленили и останками изладили в яме что-то вроде забора. Оставшиеся в живых с сожалением поняли, что для них места в яме больше нет. Придется служить покуда в рабстве. Если племя не потеряет могущества, может быть, достанется место в следующем погребении, столь же богатом. И тогда на веки вечные – безбедное существование в сытой стране предков.

Эльдэнэ, полузакрыв глаза, сидит в задних рядах пленников, прислоняясь к сосне. Всех, кого было нужно, уже взяли, можно немного передохнуть. Но косатый богатырь решил подарить счастье еще одному пленному, он был щедрым человеком. Он не нисходил до того, чтобы разговаривать словами. Жестом он указал на пленных. Воинам, ловившим глазами каждый его жест, показалось, что перст богатыря указует на Эльдэнэ. И они, раскидывая прочих желавших, метнулись к нему. В положении Эльдэнэ сопротивляться, убегать было совершенно невозможно: сзади – сосна, со всех сторон тела пленных. Но к ногам воинов, завывая, визжа и облизывая грязь с меховых сапог, кинулся тот, кого мгновеньем раньше оттерли. Тела вновь смешались в один клубок. Воины схватили кого-то, уже не разбирая. И это был не наш герой.

Косатый вновь обернулся лицом к костру, помедлил. Тишина легла на поляну. Вдруг он резко взметнул вверх обе руки: «Х-хэ-эй!» В руке богатыря болтался кусок заскорузлой кожи с волосами. «Х-хэ-эй» – дружным воплем ответила ему поляна, и эхо речное далеко разнесло крик. Еще бы! Богатырь добыл душу шамана, именно она безошибочно доведет погребенных до страны предков. Великий богатырь, из великих великий! Косатый подошел к яме и разжал пальцы. Кусок волосатой кожи упал к изголовью. Все.

Вогулы заложили яму жердями, старательно насыпали земляной холм. Погребение готово. Все сделано правильно. Предки примут всех посланных и дадут им хорошую новую жизнь в богатой своей стране. Народ разбредался по землянкам, на новых рабов никто не глядел. А чего на них глядеть-то? Пусть сами устраиваются. Одну ночь переночевали прямо на поляне возле погребения. Потом нашли опустевшую землянку (хозяин построил новое жилище) и кое-как натолкались туда. Работой их не слишком-то нагружали: все то же углубление землянок, заготовка валежника для костров и очагов. Почистили и укрепили палками подземный лаз от землянки шамана к речному берегу. Узкий и извилистый лаз выходил к самой воде, этот выход с реки укрывала падавшая с подмытых корней ольха.

Дух ветра

Семейство, в которое угодил Эльдэнэ, тоже было не из самых богатых. Можно даже сказать, неважно шли дела. Близилась осень, косатый Асыка предпринимал попытки расширить угодья к зимней охоте, отбив земли у других таких же семейств. В лесу непрерывно шла более или менее активная война за то, кто будет этой зимой владеть местами обитания дорогого зверя. Отряды лесных воинов человек по десять-двадцать сновали по лесу, пытаясь выследить друг друга и напасть. Здесь не вели длительных кровопролитных сражений. Если удалось подойти незамеченным к противнику на расстояние убойного полета стрелы – считай, что победил. Здесь стрелы мимо не летают. Но если незаметно подойти не удалось или встречено яростное сопротивление – нападавшие растворяются в лесной чаще.

Мечтой Асыки было выбить соседнюю семью за старицу и полностью владеть правым берегом: владения, в которых много высокого речного берега, очень ценились в этих краях. Ранним утром в начале осени он с дюжиной воинов переправился по сваленной елке через ручей и попытался подойти к сторожевому чуму соседей. Перед ними на траву легли стрелы противника, означавшие, что их видят. Несолоно хлебавши, вояки поздним вечером воротились домой.

На другой день весь маленький лесной народец с самого утра пришел в оживление. Рабам было велено таскать валежник для костра и очищать поляну. На одной стороне поляны поставили походный чум косатого богатыря, на другой полукругом настилали старые вытертые шкуры. Тут будут сидеть. Вечером темное небо над поляной разрезал огонь костра. Один из воинов косатого вел рассказ о вчерашнем походе. Сам косатый, полузакрыв глаза, величественно сидел рядом, время от времени прерывая основного сказителя. Было заметно, что сказитель лишь повторяет слышанное и заученное, тогда как добавления косатого всегда были чем-то новым.

Эльдэнэ услышал, что вовсе не по сваленной елке через ручей переправились отважные воины, а пересекли семь бурных рек. И были там речные коварные девки и лесные девки. И шли воины семь дней и семь ночей, и победили неисчислимо сколько разнообразных богатырей, и те скрылись, посрамленные.

Асыка, прервав сказителя, добавил, что он попросил свою прародительницу, великую Лосиху, дать ему детей ее в помощь. И великая Лосиха детей дала. И пошли вперед боевые лоси, наводя страх. Вот так! – косатый вскочил, его собратья воочию увидели гордую и ужасную поступь боевых лосей, услышали их трубный рев. Многие тоже повскакали с земли, глаза их горе ли, и крик «Х-хэй-й!!» разносился далеко окрест. Но, – продолжил сказитель, – пока богатыри шли, духи предков все как один говорили им: ой, не ходите, не ходите, плохо будет! Но воины не хотели отступать, все шли и шли. И лишь рогатая щука остановила их, говоря, что этот поход не принесет добра племени. И тогда богатырь повернул войско назад, потому что он не только великий, но и мудрый богатырь. И его воины совершили множество великих подвигов и еще много совершат!

– Х-хэй – х-хэй-й – х-хэй-й!

Не в силах сдерживать волнение, воины вскочили с земли. Их танец был полон дикой силы и радости жизни. Полуприсев и широко раздвинув колени, они перескакивали с ноги на ногу под дружные единые возгласы: х-хэй – х-хэй-й – х-хэй-й!!! Движения становились все быстрей, и глаза танцующих выкатывались. Наконец самый оглушительный крик «Х-хэй-й!!!» потряс окрестности в последний раз, и все разом повалились на землю. Догорал костер, лесные люди разбредались по своим землянкам, довольные и походом, и рассказом о нем.

Через несколько дней Асыка наткнулся в лесу на отряд московитов числом до полусотни. Большую часть перебили, человек до десяти притащили в лагерь. Участь этих людей, посланных неизвестно зачем в глухие леса, была поистине ужасна. Они никому не были нужны как рабы, поскольку ничего не умели, а даром здесь никого не кормят. Поэтому двоих употребили на неотложные нужды – принесли в жертву духам предков. Эльдэнэ не был жалостлив, но дикий визг людей, с головы которых сдирали волосистую кожу… Остальных быстренько распродали незадорого соседним семействам, где их ждал тот же конец. Московский князь один за другим слал отряды с приказом взять дань. Отряды уходили в лес, как под воду. Какая дань? Надежды уцелеть – и то не было. Об этой победе в лесах никто не рассказывал никаких преданий и не устраивал праздников. Это ж был не противник. Шли какие-то, на весь лес шумели и воняли страхом. Их взять – все равно, что горсть ягод мимоходом в рот кинуть. И забыть.

Потому что готовилось великое состязание богатырей за невесту. У косатого была одна жена, но он был таким могучим и великим богатырем, что пора было добывать другую. Шаставший по лесам тутошний торговец невестами известил окрестных великих богатырей, что невеста есть. Прекрасная медноволосая красавица. Глядеть на невесту никто из богатырей не пошел, а в женихи вызвалось сразу несколько. Однако торговец запросил так много соболя, что в желающих остались только косатый и тот богатырь, чье семейство держало сторожевой чум возле берега старицы. Состязание произошло на высоком речном берегу возле дозорного костра. Зрителей набежало множество, важное дело-то, что и говорить! На поляне расположились помирившиеся по такому случаю лесные люди. (К слову сказать, они друг с другом и не враждовали, просто охота есть охота.) Поставили небольшой нарядный чум с предметом спора, красавицей-невестой. Чум был до поры закрыт пологом.

– Я, великий богатырь, я победил многих богатырей!! – так начал поединок противник косатого.

– А – ах-х!! – это зрители.

– А я ходил походами за семь бурных рек, я попадал в комара, сидящего на вершине высокой сосны!! – отбил удар косатый.

– А – ах-х!! – с каждым разом все громче.

– А я говорю с духами предков! – это удар с той стороны.

– А – ах-х!!

– А я – с рогатой щукой, и так я велик, что стада боевых лосей служат мне!! – Неотразимый удар косатого.

– А – ах-х!!

Косатый был сильнее, это все видели ясно. Раз уж у него есть боевые лоси! И дружный рев «х-хэй-й!» возвестил, что победа осталась за ним.

Зрители вскочили, чтобы увидеть завоеванную невесту. Полог сняли, стало ясно, что битва велась не зря. Прекрасная медноволосая дева сидела в чуме на шкурах рыси. Опять танцы радости и счастья до полного изнеможения.

Эльдэнэ очень удивился, когда сняли полог с чума невесты. Рыжая веснушчатая девчушка, очень похоже, происходила из танцующих!

Когда витязь ушел в следующий поход, Эльдэнэ улучил момент и спросил рыжую на языке танцующих, откуда она. Та очень удивилась не тому, что услышала родной язык, а тому, что к ней как ни в чем не бывало обратился раб! Но все же столь высокое положение над людьми она занимала еще не так давно, и это не успело ее совсем испортить. Энэ – рыжая и веснушчатая. Вогулы, темноглазые и темноволосые, от нее без ума. Стоит ей появиться возле землянки – множество лесных людей собирается и лицезреет красавицу, разинув рот. Ей это очень нравится. Кроме того, Эльдэнэ был любезен и льстив…

Энэ только и ждала расспросов и с удовольствием все поведала, и спела, и станцевала. Что дома ее звали Италмаз, то есть цветок. Что слухи о ее замечательной красоте достигли всех краев земли. И семь рыцарей леса, самых храбрых и замечательных, бились за нее, золотоволосую красавицу. (У лесных людей так считают: один – пара – семь – несчетно.) И победил самый могучий – ее теперешний муж. И увез. Прямо в наш осенний праздник и увез.

– А что это за осенний праздник?

Вопрос у Эльдэнэ случился просто так. Лесному люду нечего праздновать осенью. Готовят припасы да очищают землянки, к зиме готовясь. Основное дело – охота и торговля – в лесу именно зимой. Осенью празднуют люди поля, собравшие урожай. Им есть чему радоваться. А танцующим-то чего праздновать? Ответ же показался ему примечательным:

– Мы встречаем дух ветра.

Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее!

О, сколько хотите подробностей!

– Дух ветра рождается осенью в священном доме из бревен, в котором еще один дом из глины. Туда заходят только один раз в году, в день священного праздника. Слуги духа ветра приносят священные сосуды, и многие женщины зажигают огонь в домах из глины. И не спит та женщина три ночи и три дня, ожидая рождения духа ветра. Он может родиться, а может и не родиться. Если он родится, то, враждуя с духом белой воды, зажигает ее. И тогда все радуются. Дух воздуха всего один день гостит у танцующих, а потом слуги его уносят. Пока он в гостях – все поют и пляшут, а когда он уходит – лежат и плачут от горя.

Что-то тут есть, чувствует Эльдэнэ. Не все выдумки. Какая-то изба с печью, горшки. Откуда избы у танцующих? Сроду не было.

– А где твоя земля, где земля родителей твоих, прекрасная жена могучего богатыря?

И это – пожалуйста! Везли ее, прекрасную и желанную золотоволосую Энэ, через семь бурных рек и семь высоких гор. И не было видно берегов у тех рек, и рогатая щука показывала, куда плыть. Вершины гор исчезали в далекой вышине. И семижды семь раз вставало солнце и вновь садилось – вот как долго вез ее богатырь.

– На чем же вез он тебя, прекрасная Энэ?

Н-ну-у, на чем вез… На чем? Да на могучих лосях, данных предками его, лосями, желавшими, чтобы их потомок женился на такой красивой Энэ. Как ветер, мчались те лоси через леса и горы. Вот так на лосях и вез меня богатырь.

И далее – все семь верст до небес, и все лесом, и без единой остановки. Про битвы богатыря с другими могучими богатырями, девок водяных и земных и духов всех предков.

И ничего из этой мутной водички Эльдэнэ больше не выудил. В дальнейшем повествования Энэ и вовсе потеряли малейшую связь с реальностью, а сама она перестала смотреть вниз, где был он, ничтожный раб.

За красавицу жену Асыка должен будет отдать много соболя, а его надо добыть будущей зимой. Угодья надо расширять. По этому, собрав воинов, на рассвете следующего дня он опять пошел за семь бурных рек, то есть перелез через ручей по сваленной елке. Очень может быть, что воодушевление от победы косатого над соперником добавило отваги и наглости его воинам. А воины проигравшего утратили какую-то малую часть боевого духа. В соперничестве равных такие вещи играют очень важную роль.

Во всяком случае, вечером войско вернулось с богатой добычей. Чум противника был разгромлен. Двоих-троих его защитников растерзали на куски и разбросали на месте. Остальных привели в селение. Радость от долгожданной победы была столь велика, что празднество устроили в тот же вечер возле святилища Ялпус-ойка.

Пламя костра выхватывало из темноты фигуру громадного идола, грубо вырубленную из ствола поваленной и переломленной ветром сосны. Повествование о походе по очереди вели сказитель и косатый. И опять трубили боевые лоси и вещала рогатая щука. Но на сей раз и духи предков, и щука предрекали победу. И победа была! Клич «Х-хэй – х-хэй-й!!» огласил и лес, и реку, и заречные темные дали. И пришли воины с богатой добычей, и благодарят Ялпус-ойка за поддержку и помощь.

Два воина вывели давешнего проигравшего богатыря. Вот, оказывается, какая важная добыча! Проигравший вел себя, как ни странно, самым жалким образом. Он извивался в руках воинов и умолял пощадить его. Зрители затаили дыхание. Проигравший богатырь был поставлен спиной к костру.

Далее действо вел вышедший из чума шаман. Из большой серебряной чаши в маленькую он отлил немного воды, белесоватой на вид, жестом приказал подать ему из костра горящую головню. Вытянув руку с чашей, он поднес к ней головню – и вода вспыхнула! Прямо-таки стон восхищенного изумления пронесся над поляной:

– Х-ха-а-ах!!!

Шаман выпил остаток из большой чаши. Казалось, он принял в себя некого демона, налившего силой его руки и ноги, а взгляду давшего блеск и власть. Он кружил у костра, и всякому лесному человеку было ясно, что шаман ведет разговор с самим Ялпус-ойка, и тот понимает его. Наконец, получив от Ялпус-ойка ответ на какой-то, видимо, самый важный вопрос, он протянул руку к воину, стоявшему возле чума. И в эту руку была вложена сверкающая сабля. Шаман показал саблю Ялпус-ойка, и тот, видимо, тоже одобрил такую замечательную сверкающую саблю. Эльдэнэ знал, что лесные люди толком не умеют обращаться с саблей в бою. Сражение с противником в ближнем бою им вообще чуждо. Но здесь противник бессилен, видимо, шаман этой саблей и намерен его прикончить.

Но что удивляло, так это жалкий вид приговоренного. На взгляд лесного человека, думавшего, что сразу после правильно устроенной смерти он попадет к предкам, в такой кончине пред ликом самого Ялпус-ойка не было ничего такого уж страшного. И они обычно относились к смерти с полнейшим хладнокровием. А этот был переполнен ужасом, визжал и висел на своих охранниках, как жалкая тряпка. Шаман подошел к жертве, и сабля взвилась. Эльдэнэ прикрыл глаза.

Вопль восторга и ужаса взлетел над поляной, и веки Эльдэнэ раскрылись сами собой. В одной руке шамана была сабля, а в другой – отрубленная… коса проигравшего богатыря. Сам же он рас простерся перед Ялпус-ойка без признаков сознания. То, что произошло с ним, было хуже смерти. У него отняли его косу, его дух. Теперь он был даже не раб, а просто не человек. Просто грязь, как червь земляной. И шаман подтвердил это, помочившись на него.

Лесные люди расходились от идола притихшие. Конечно, поход был удачный, принесена замечательная жертва Ялпусойке, расширены угодья, что очень важно перед наступающей зимней охотой. Но все же в человеческих душах жестокость всегда вызывает некое сочувствие к жертве. Может быть, и поверженный богатырь вызвал сочувствие, думал Эльдэнэ. А, может быть, воины просто устали, так как целый день воевали и праздновали победу, а уже глубокая ночь.

Воодушевленные победой воины продолжали походы, но большой удачи так и не выпадало, и духи предков, как сговорившись, советовали повернуть обратно. Уже кончалась осень, начинались первые крепкие заморозки, падал снег. Из одного такого похода принесли пронзенного стрелой воина. Кем-то он, видимо, приходился косатому, не то родным братом, не то сводным, не то двоюродным. Косатый считался для нескольких воинов старшим братом, а кем был на самом деле, Эльдэнэ еще не понял. Однако понял, что погребение такого родовитого воина не обойдется без сопровождающих его покойников. Для этого, собственно, рабов и держали. Дабы не угодить в погребальную яму, Эльдэнэ придется бежать, а это означало, что все его дело пойдет насмарку.