Текст книги "Закоулок"
Автор книги: Евангелина Астик
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Евангелина Астик
Закоулок
Предисловие: Перед вами сборник рассказов из цикла «Городских легенд", включающий себя как и чудесные случаи, произошедшие на улицах неизвестного города. Так и различные странные рассказики, написанные в разные моменты жизни, на старых салфетках, блокнотах и сигаретных пачках.
История первая: Кривая дорожка.
-"Я бы не советовал тебе, шутки ради попытаться прыгнуть прямо в середину."-с предельно серьезным лицом посоветовал мне мой не менее пьяный, как мне казалось тогда, приятель-
«Расшибешься, костей не соберешь. А достать мы тебя уже не сможем, так будет, если ты окажешься из подходящих людей. Я серьезно тебе говорю, так уже бывало. Люди по глупости падали туда, не могли выбраться самостоятельно. Это тропа такая.»
Я скосил глаза на говорящего, поморщившись от слишком резкого, с взвизгами голоса моего сегодняшнего собутыльника. Вот гонит то, насупив кустистые черные брови.
По лицу видно, что гонит, как и то, что его мамка точно подгуляла с кем-то с прославленного бахчами Таджикистана. Да и сам Сашек, как представился тот, горячего нрава в чем я успел убедиться сразу же после знакомства чуть не заехав тому в нос за предъявы.
Потом разговорились более-менее, нормальным показался и вот мы здесь.
Это здесь-проулок, как раз в трехсот шагах от ларька, где у нелюдимой даже на вид женщины неопределенного возраста можно затарится куревом, об том мне он же и поведал.
Ну а я поддержал идею, будучи обеими руками только за, нещадно ломало по этой теме.
Сам же проулок был достаточно широкий, такой, чтобы в нем могли развернуться две колымаги вроде моей.
Только если бы дорогу с двух сторон не ограничивали канавы, скрытые сейчас от глаз бетонными блоками.
Как я успел заметить, одна из канав, блестящая поверхностью застоявшейся воды, как ни странно чистой поверхностью между прочим, ни мусора в ней, ни пакетов ни утопленных дохлых кошек на крайняк, в которую я еще, следуя природной склонности запустил окурком, была к тому-же при всей своей узости довольно глубокой.
Того и гляди на дне мелькнет что-то живое, рыба типа, ага. Место же, которым пугал меня чувак, с которым я познакомился пару часов назад и впрямь выглядело запоминающемся.
Если разбить проулок на части, то мы бы стояли на его второй четверти, как раз у левой границы круга, граффити; спирально закрученная лестница, хреново прорисованное на самом деле.
Вроде гипнотизирующей спирали.
Не ясно где начинается было бы, если бы не железные, воткнутые в асфальт штыри, как видно изображающие перила от лестницы. И то, лестницы для каких-то левых гномов, не для людей.
Самая длинная палка едва достигает моего колена, всего их штук восемь, частоколом вогнаны в асфальт, вбиты, да так, что кое-где вокруг штырей он растрескался, кусками развалился и из земли вовсю прет трава. Навстречу солнышку тянется.
А самая короткая палка– тщательно вбитое железное полукружие уже в самом рисунке, первую ступень от остальных, ближе к центру круга ограничивает, чуть заступая за линию спирали. Да и рисунок цветной, коричневую краску из баллончика явно не пожалели.
Только вот художник рукожопый, тут ничего не сделаешь уже. Перевожу взгляд на Шурика, с трудом ворочаю точно распухшим от многократных возлияний языком. Мямлю.
-"Заливаешь." – смеюсь, представляя эту ситуацию. Придумал то, ему бы книги писать с такой фантазией.– «И кто же эти подходящие по твоему мнению?»-на что мой приятель отвечает нецензурным выражением, вызывая смех у обоих. Продолжает загонять.
-"Присесть, штыри перебирать, даже до того, что в асфальт утоплен и все случится. Туда попадешь если подходишь."
-"Трогать асфальт, а если на него поссал кто, кто то, кто тебе эту историю втирал? Вон туда, прям в трубу залил, тип давай, ага?"-
С превосходной логикой с трудом варящей сейчас башни осведомляюсь я.
А потом какого-то черта присаживаюсь, задирая пятки, с трудом сохраняя такое положение, ухватываю за ржавый крайний и самый длинный штырь, (ржавчина тут же пачкает ладони, кожу неприятно свербит) перебираю каждый в руке пробираясь на корточках к забитой так, что лишь край выпирал, трубе, хлопать со всей дури по земле я не собирался. Так, дурковал.
Потом, все что я вспомнил-шаги моего нового знакомого сзади и болезненный, до белых молний, распарывающих виски, удар по голове. Потом чужая рука распирает карман куртки, тянет мобильник, с матом откидывают прицепившиеся к чехлу ключи, те звякают об асфальт, который уже приласкал мою физиономию и зрение само милосердно гаснет. Лошара.
Прихожу в себя когда уже почти угасает вечерний свет, скребу пальцами по земле, цепляю что-то металлическое, последняя труба, ага. Так тебе, крою и себя и его отборными матами. Боль при движениях жестоко прошивает тело, еще и по ребрам получил. Заслужил.
Привстаю медленно. Тащит вперед, почти теряю равновесие. Неверные шаги. Прямо в круг, первая ступенька, рисунок. Отмечаю про себя, вторая проваливается под ногой, выемкой в асфальте, что за хрень, спотыкаюсь, следующая. Глубже, ударяюсь боком о твердую стену. Серую, серее чем асфальт, адски холодную.
Странный камень бликует, стремительно, до простреливающей в виски боли, поворачиваю голову, на дороге растянулся скрюченный черный силуэт, большой для лежащей собаки, не помню собаки. Человек это…это же… кричу, срывая голос, куда-то бросаюсь вперед в панике, спотыкаясь, почти срываюсь с узкого скользкого карниза, мелькают коричневые, цвета дерьма ступени.
Удачно валюсь спиной на самый край этой же лестницы. Чудом не ухнув вниз, в темноту, противную, должно быть скользкую как гадины, душную, ступени впиваются в бока, больно, а под пальцами разъезжаются как глина, отвратительно, мне так противно.
Не хочу, не хочу подниматься наверх, видеть это. Спину, грязную футболку. Глюк. Может я просто ужрался в хлам и лежу в баре, удобно положив щеку на горсть салфеток, вытащенных, смятых..да плевать!
Приподнимаюсь, ползу на четвереньках, пачкая штаны, а спиральная лестница не такая и длинная, расширяется книзу, заполняя как я понял центр рисунка..встаю на ноги снова..ступени мягкие..глина..а опрешься рукой или ногой-камень..то же самое со стеной.
Точно именно я делаю все реальным…поднимаю взгляд, не знаю, расширены ли от ужаса мои зрачки, не слышу своего частого дыхания…а в глаза свет, синий-синий, словно небом плеснуло.
Ступеньки лестницы разделяются, открывая еще более коричневый камень, до черноты, весь в трещинах, темных, глубоких как та канава где-то в другом месте, а сами ползут на стены, нависают над головой еще через пару шагов по этому, уже твердому, без шуток, подобно арке..чертовой арке из ступеней.
Точно из темного подъезда выхожу…с вывернутой лестницей.. По лицу веет этим невозможно синим, теплым светом, как листком сухим проведешь по коже. Ломко, приятно. Ничуть не царапающее. Такой вот странный свет. Такое место.
Жмурюсь..слишком смелый очередной шаг, даже вскрикнуть не успел неожиданно теряя твердую опору под ногами. Падаю на что-то душистое, мягкое… цветущие травы, лес.. да лес внизу..
Настоящий лес, утопленный в синем мистическом сиянии. Не отвожу потрясенного взгляда с пышных крон. Пытаюсь все это осмыслить, пока с трудом. Другие не могли выбраться самостоятельно.
Падали, разбивались. Наступали на середину. Угодив в ловушку никогда не видели этого чуда. Я ловлю себя на том, что впервые за вечер улыбаюсь. Пусть все что угодно, даже если я умер. Это стоит того..
Тяну руку…и распахиваю глаза, бездумно уставившись на проржавевший обод трубы, вбитой у самого начала тропы.
История вторая: Хронос
Иногда мне хочется чудесного,– чтобы сговор людей о времени исчез и у нас все было бы как у прочих живых существ.
Когда надо или когда просто удобно. Чтобы мы исчисляли свои жизни опавшими листьями, памятными порывами ветра или сухой травой. Чтобы яркий рой божьих коровок, спешащих скрыться к зиме– был предвестником празднества последних ягодок облепихи.
Чтобы мы больше замечали, привязывая к этим предметам неторопливо разматывающуюся пружину наших лет и событий. Потому что все так похоже на эту частичку зловредных, изобретенных верно, чтобы нас пленить, часов.
Сперва туго-туго смотано в самых ранних, оленьих годах. Концентрация сперва всегда на том ведь, верно? Стоит лишь начать вспоминать, как возвращаемся мыслями к юности и детству…чаще всего.
А потом постепенно все свободнее и свободнее, дальше от центра и потому так тоскливо– хлябающее, беспокойно неприкаянное, стремящиеся вытянутся в мятую, но совершенно как бы на первый взгляд, прямую до безывкусности ленту.
Такую хрупкую, что однажды она просто осыпается ржавой пыльцой времени куда-то вниз. Опылив, удобрив собой прочие точно такие же змейки-ленточки. И куда там одержимому часовому коловороту?
Круг за кругом, каждый раз в маленьком своем мире. С выверенными стрелками, пронзающими такой же плененный идеально отполированным стеклом воздух подобно проклятию.
Сжатый. А дышат ли они? Эти стрелки? Просачивается ли через них плененный где-то в шумном скрежете шестеренок ноябрь? Или горечавка, устилающая раз и навсегда выбранные– хоженые-перехоженные странными зверьми тропы?
Мы робко раскидываемся такими вот нежными, как пух одуванчика думами о том, что могло бы быть, и те на проверку оборачиваются колкой стекловатой.
Но это если приглядеться, как нельзя более острым, критическим взглядом к поребникам седеющих пуховых семян.
Они точно не вспорхнувшие с дерзким весенним ветром ввысь мечты, навечно переломанные остовы почивших в тайной русалочьей бухте кораблей, с обломанными подводными ревнивыми барышнями крыльями парусов, сгнившим килем!
Навсегда вроде как принадлежащих морю, но лишенных ветреной своей души и оттого бессмысленные.
Иногда я так низко склоняюсь над своими часами, так, что стекло запотевает, но увы лишь с моей стороны.
Никоим образом это не дыхание тех чудных скрытых в них миров. Мира. А иногда мне охота разбить их. Обманка..время…хех..
Ведь иногда и мне хочется невозможного. Которого я привыкла достигать…впрочем…
История третья: Смена
Глава первая: Натяжение
Холод, щедро замешанный с поднимающимися с земли тяжелыми испарениями едва ли был способен связать на нагревшихся перепонках окон внятный глазам узор заиндевелых
перьев, а может ссыпающихся в никуда членистых лепестков.
В помещении было накурено и дым куда как охотнее, стелясь под потолком бросал на гладкую полировку стола явно самим дьяволом вышколенные до самого что ни на есть фантасмагорического вида следы, неясные пока что тени.
Трогательно прерываясь на особо трагичных нотах плакала скрипка, звук ее покачивал на колыбельных, развязных волнах невнимательную, уставшую публику. Но внимал музыке со всем возможным усердием единственный благодарный слушатель.
Ядовито-рыжий узел скрученных лощеным змеем волос изрядно поистрепался, женщина была уже далеко не юна, по крайней мере не так юна, как скрипач, терзающий струны в этот поздний вечер.
Но ее красота была очевидна всем. Красота дерзкого осеннего цветка, которую сгубит первый же заморозок, первый же душевный надлом. Яркие, синие глаза ее лихорадочно сверкали на заострившимся лице. Совсем молодые той тайной, неистовой любовью к музыканту, чьей музой она себя мнила.
Чьи тонкие, обнаженные запястью так часто целовала, прикладываясь к пульсирующим синим венкам, проступающим под тончайшей кожей с жадностью стригоя и надеждой праведницы, лобзающей икону.
Иногда она яростно трясла головой, отчего рот ее гневно кривился, сбрасывая с обнаженных плеч чужие, грязные ладони. Мужчин самых разных сословий и нравов сегодня набилось как сельдей в бочке и все желали найти на сегодня приятную, желательно женскую компанию и неблагопристойного веселья на дышащую смрадным телесным жаром липкую ночь.
Музыкант устало и блаженно прикрыл веками темные, совершенно ничего не отражающие глаза.
Без живого блеска, подобные акульим, зрачки его чуть-чуть сузились.
Сия странность совершенно не привлекала внимание, он был подобен холодному озеру, столь же равнодушному и невозмутимому, столь же неинтересному на первый, и лишь на первый взгляд…
Глава вторая: Разрыв
Из резного хрустального графина сцеживали последние капли водки. Ее тяжелый дух забивал ноздри, заставлял туманиться рассудок. Черные завитки волос музыканта слиплись и пристали к чистому белому лбу, поражая своим контрастом.
Юноша втягивал в себя этот малоприятный запах с каким-то упоением, все больше сгибаясь в пояснице, смычок едва-едва касался струн, рука устала, и запястье как казалось молодому мужчине вот-вот готово было раскрошиться на мельчайшие мраморные крошки.
Мелодия оборвалась, сладострастная улыбка едва тронула тонких и хищных губ скрипача при единственном взгляде на замершую женщину, чем-то похожую в этот момент на застигнутое лучом света ночное насекомое.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
