Текст книги "Молодые дикари"

Автор книги: Эван (Ивэн) Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– Протест! Свидетеля запугивают.

– Протест отклонен!

– Ты узнаешь эти ножи или ты их не узнаешь?

Дэнни заколебался.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Думаю, что, возможно, я узнаю их.

– Без всякого «возможно». Да или нет? Узнаешь ты их или не узнаешь?

– Хорошо, да. Узнаю.

– Который из них твой?

– Я не помню. Почему вы думаете, что я должен помнить?

Хэнк протянул один из ножей.

– Этот? – Не знаю.

– Посмотри на него! – Я смотрю. – Это твой нож?

– Не знаю.

– Чей это нож? У него черная ручка с серебряной кнопкой. У твоего ножа черная ручка?

– Нет, не думаю.

– Тогда это не твой нож. Правильно?

– Вероятно.

– Да, или нет? Это твой нож или это не твой нож?

– Хорошо, нет. Это не мой нож.

Хэнк вздохнул.

– Спасибо. Теперь как в отношении другого ножа с перламутровой ручкой? Он твой?

– Нет.

– Эти два первых ножа не твои, правильно?

– Правильно.

– В таком случае этот последний нож твой, это тоже правильно, не так ли?

– Я не уверен.

– Хорошо, посмотри на него. Посмотри как следует и затем скажи мне, тот ли это нож, которым ты пользовался десятого июля?

– Протест!

– Протест удовлетворен.

– Скажи мне только, Дэнни, это твой нож?

– Я не знаю.

– Когда я приходил к тебе на остров Вельфэр, ты мне сказал, что ты ударил Морреза ножом четыре раза. Сейчас…

– Протест!

– Протест удовлетворен.

– Ты говорил мне или ты не говорил мне, что ты ударил Морреза ножом четыре раза?

– Я… я не помню, что я вам говорил. Это было давно.

– Да или нет?

– Я… я… полагаю, что я говорил вам это.

– Что ты ударил ножом Морреза четыре раза?

– Протест!

– Протест отклонен.

– В порядке самообороны, – сказал Дэнни. – Но ты наносил удары ножом, так ведь?

– Да, – ответил Дэнни. – В порядке самообороны.

– Этим ножом?

– Протест!

– Ваша честь, я не могу должным образом вести допрос этого свидетеля, если каждое мое слово отводится, – сердито сказал Хэнк. – Я не вижу никаких возражений против моей линии допроса. Если бы адвокат защиты просто замолчал и дал мне…

– Вы задаете свидетелю наводящие вопросы, – выкрикнул Рандольф.

– Черт возьми, вы разрешили ему занять свидетельское место, не так ли?

– Призываю к порядку! Призываю к порядку! – твердо сказал Самалсон. – Я не потерплю в дальнейшем таких взрывов. Линия допроса со стороны обвинения кажется суду приемлемой. Я должен предупредить адвоката защиты, чтобы он не мешал окружному прокурору. Свидетель, будьте любезны отвечать на последний вопрос.

– Какой… Какой был вопрос? – спросил Дэнни. Он вспотел и вытирал пот со лба и верхней губы.

– Пожалуйста, зачитайте вопрос.

– «Этим ножом?»

– Ну, Дэнни?

– Что, если это мой нож?

– Отвечай на вопрос!

– Да. Да, мой.

– Спасибо. Теперь расскажи мне, что произошло вечером десятого июля?

– Я уже вам рассказывал.

– Расскажи суду.

– Мы прогуливались, – начал Дэнни почти наизусть. – Моррез набросился на нас. В руке у него был нож. Так что мы защищались.

Чья была идея пойти прогуляться?

– Нам просто пришла в голову такая мысль. Всем нам вместе.

– Кто первый сказал: «Пойдем прогуляемся»?

– Я не помню.

– Это был ты?

– Нет.

– Апосто?

– Нет.

– Тогда это должен был быть Ридон.

– Возможно. Может быть, это был Башня.

– Он сказал, что он хочет пойти прогуляться?

– Я не помню.

– Или он сказал, что он хочет пойти на территорию врага и устроить там небольшую неприятность.

– Протест!

– Это была его мысль пойти в испанский Гарлем и устроить там небольшую неприятность, не так ли?

– Протест!

– Ваша честь, вы только что предупредили…

– Я должен предупредить вас, мистер Белл, чтобы вы не задавали своему свидетелю наводящих вопросов. Протест удовлетворен. Вычеркните из протокола два последних вопроса.

– Предлагал ли Башня-Ридон, – сказал Хэнк, – когда он впервые поднял вопрос о прогулке, пойти в испанский Гарлем?

– Я не помню. Кажется, он просто сказал: «Пойдем пройдемся» или что-то в этом роде.

– Он не сказал куда?

Возможно, не сказал.

– Может быть, он сказал: «Давайте пройдемся по Парк авеню»?

– Возможно.

– Хорошо, когда вы пришли в испанский Гарлем, что вы сделали?

– Мы пошли вдоль по улице… – Дэнни повернулся к Самалсону.

– Я должен отвечать на этот вопрос?

– Вопрос приемлемый. Пожалуйста, отвечайте на него.

– Мы просто шли по улице.

– Кто первый из вас заметил Морреза?

– Я… Я не знаю.

– Башня?

– Да, я… я думаю, что он. Я не знаю. Какая разница? Мы все вместе зарезали его.

По залу суда прошел ропот. Хэнк наклонился совсем близко к Дэнни, и ропот моментально стих.

– Почему ты наносил ему удары ножом, Дэнни?

– Он бросился на нас. У него был нож.

– У нею в руке была губная гармошка, Дэнни!

– Что?

– Разве это неправда? Разве у него была не губная гармошка? Это был вовсе не нож, так ведь?

– Я… Я не знаю. Она была похожа на нож. – Значит, ты знал, что это была губная гармошка?

– Нет, нет. Я просто говорю, что это было похоже…

– Что было похоже?

– Губная гармошка, я сказал вам! Вы сами только что сказали, что это была губная гармошка, разве не так?

– Да, но когда ты понял, что это была губная гармошка?

– Только сию минуту. Я не знал, пока вы… – Ты знал, что это была губная гармошка, когда ты наносил ему удары ножом, верно?

– Нет. Нет, я думал, что это был нож.

– Кто первый ударил его ножом?

– Б-б-башня.

Сейчас в зале суда царила мертвая тишина. Для Дэнни и Хэнка он совсем не существовал. Они глядели прямо друг на друга, и по их лицам струился пот. Оба подались вперед, словно стремясь установить контакт, который каким-то образом отсутствовал.

– А кто второй?

– Бэтман.

– И затем ты?

– Да, да. Я больше не хочу отвечать ни на какие вопросы. Я не хочу…

– Сколько раз ты ударил его ножом?

– Четыре, четыре.

– Почему?

– Я сказал вам. Он…

– Почему, Дэнни?

– Я не знаю!

– Ты знал, что это была гармошка, так ведь? Ты знал?

– Нет!

– Ты знал! Ты знал! Скажи мне правду, Дэнни!

Рандольф вскочил со своего стула.

– Одну минутку! Одну…

– Скажи мне правду! Ты знал, что это была губная гармошка. Ты видел ее!

– Да, да, я знал! – закричал Дэнни. – Довольны? – Я знал.

– Тогда, почему ты наносил ему удары ножом?

– Я… Я…

– Почему? Почему, Дэнни? Почему?

– Д-д-другие. Потому, что другие… другие…

– Другие наносили ему удары ножами?

– Да. Да.

– И поэтому ты сделал то же самое?

– Да. Я ударил его ножом четыре раза. Я ударил его ножом!

– Ты не ударил его ножом! – закричал Хэнк. Ты врешь!

– Что? – растерялся Дэнни. – Что?

И затем, прежде чем кто-нибудь полностью осознал, что случилось, прежде чем прошел шок от брошенных Хэнком слов, он быстро повернулся к своему столу, схватил голубую папку и швырнул ее на стол клерка.

– Я хочу, чтобы это было приобщено к делу как вещественное доказательство, – быстро сказал он. – Это заключение из полицейской лаборатории города Нью-Йорка по поводу оружия, использованного в убийстве Морреза. В заключении говорится, что на лезвиях только двух ножей были следы крови. Лезвие третьего ножа было чистым. Только на рукоятке этого ножа были следы крови. – Он снова быстро повернулся к Дэнни. – Это был нож, который ты признал своим, Дэнни! Ты повернул нож вперед рукояткой, не так ли? Ты только делал вид, что наносишь Моррезу удары ножом. Ты наносил ему удары рукояткой ножа.

– Нет, нет, я резал его!

– Не ври, Дэнни! Какого черта ты боишься?

– К порядку! К порядку!

– Я резал его! Я резал его!

– Ты врешь!

– Я… Я… Я…

И вдруг Дэнни Ди Пэйс весь обмяк. Полностью сдавшись, он тяжело откинулся на спинку кресла, и, непрерывно качая головой, начал тихо всхлипывать, как скулящее животное.

– Ты наносил ему удары ножом? – спросил Хэнк. Он говорил почти шепотом.

– Я никогда в своей жизни никого не ударил ножом, – сквозь слезы пробормотал Дэнни. – Никогда, никогда, никогда. Я никогда никому не причинил вреда. Никогда, о, Иисус, никогда, никогда.

– Успокойся, Дэнни, – мягко сказал Хэнк.

– Но я… Я не хотел, чтобы они думали, что я боюсь. Как я мог позволить, чтобы они поняли, что я боюсь? Как я мог это сделать!

Репортеры во главе с Майком Бартоном уже ринулись к задней двери зала суда. Мэри Ди Пэйс, сидевшая рядом со своим мужем в первых рядах, вскочила на ноги и сделала невольное движение по направлению к сыну.

– К порядку! – призвал Самалсон. – Суд удаляется на перерыв до двух часов дня. Окружной прокурор и адвокаты защиты, будьте любезны, немедленно пройти ко мне в кабинет.

Он поднялся.

«Всем встать!» – выкрикнул клерк. И в то время, как Самалсон выходил, зал суда вдруг превратился в стремительный водоворот движущихся фигур и громких голосов.

На свидетельском кресле тихо рыдал Дэнни Ди Пэйс. Хэнк вытащил из бокового кармана пиджака носовой платок и сказал: «Возьми, сынок. Вытри глаза. Все кончилось».

– Я не должен был плакать, – сказал Дэнни, пытаясь сдержать рыдания. – Плачут только трусы.

– Мужчины тоже плачут, – ответил Хэнк и был благодарен, когда Дэнни взял его носовой платок.

Когда Хэнк пробирался к жене и дочери, его все время останавливали – Мэри с мужем, адвокаты защиты, репортеры, которые сделали срочные телефонные сообщения и затем поспешно вернулись в зал суда. Наконец, ему удалось подойти к жене и дочери. Он притянул их к себе. Кэрин быстро поцеловала его и посмотрела ему в лицо сияющими глазами.

– Ты был великолепен, – сказала она.

– Папа, папа! – воскликнула Дженни и сжала его руку.

– Я должен пойти к Абе, – сказал он. – Вы подождете меня? Мы вместе пообедаем.

– Хэнк, будут неприятности?

– Возможно. Я могу потерять работу, Кэрин.

– Есть и другая работа, – ответила она.

– Да. Есть и другая работа. – Он помолчал. – Кэрин, я боялся до смерти. Это было заметно? Ты не видела, как у меня дрожали колени?

– Нет, дорогой. Ты выглядел очень смелым… ты выглядел великолепно.

– Я боялся. Но больше не боюсь. – Он вдруг засмеялся. – Проклятье, я умираю с голоду.

– Поторопись, – напомнила Кэрин. – Не заставляй Абе ждать.

– Да. – Он помешкал, беря ее за руку. – Кэрин, не волнуйся. Все будет хорошо.

– Я не волнуюсь, – ответила она.

Прекрасно. Послушайте, подождите меня, ладно? Я скоро вернусь. – Он снова помолчал. – Я люблю вас обеих. Очень.

Он повернулся и направился к отделанной деревянными панелями двери, находившейся слева от судейского стола. На мгновение солнечные лучи осветили его спину и дотронулись до высоко поднятой головы. У двери он немного помедлил, а затем уверенно открыл ее и вышел из зала суда.