Текст книги "Закрой глаза! (СИ)"

Автор книги: Ева Никольская

Соавторы: Кристина Зимняя
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Никольская Ева, Зимняя Кристина

Закрой глаза!

    Часть I

  

    Первый поворот зонта...

  

   Тик-так, тик-так... старенький будильник с потертой кнопкой звонка отсчитывал последние минуты до полночи. Тик-так...

   Желтое пятно света от настольной лампы широким полукругом ложилось на обеденный стол с разбросанными по нему картинками, карандашами и кучками стертого в мелкую стружку ластика. Большеголовые зверушки с очеловеченными фигурами смотрели с белых листов на свою создательницу. Тени скользили по комнате, перешептывались, и весь этот нарисованный зверинец казался почти живым. Казался бы... если б кто-то его сейчас видел.

   Лучи местного светила мощностью в сто ватт тонули в копне темно-красных волос, небрежно сколотой двумя пластиковыми шпильками. Растрепанный узел съехал на бок, прикрыв тем самым повернутую к свету щеку, а сбившаяся челка удачно спрятала глаз. Девушка спала, подложив под голову ладони, которые выглядывали из подвернутых рукавов клетчатой рубашки. В комнатном освещении ее руки казались слишком худыми и нездорово желтоватыми. Массивные мужские часы с синим циферблатом висели на правом запястье брюнетки. Не рабочие, но дорогие сердцу, с застывшими под разбитым стеклом стрелками... они делали руки своей носительницы еще более тонкими.

   В забранное решеткой окно кухни влетел порыв ветра, взметнул сероватый тюль, качнул штору, и, игриво шевельнув прядь возле уха художницы, окатил осенней прохладой мерно тикающий будильник.

   Без одной минуты двенадцать... тик-так, тик-так... тик... стрелки замерли, звук оборвался, тюль зависла над полом, неестественно изогнувшись, дрожащее пятно света на столе застыло. Время остановилось, квартира погрузилась в тишину, а в коридоре мелькнула черная, слишком черная даже для этого времени суток, тень. И... время снова пошло. Сломанные часы на руке спящей девушки чудным образом "ожили", добавив свое тихое тиканье в общий хор хронометров этой квартиры.

   Тихонько скрипнула половица, бесшумно приоткрылась дверь... Тень проскользнула в комнату, слабо освещенную ночником-звездочкой. Над кроваткой с высокими бортиками, повинуясь шлепкам детской ручки, медленно кружилась карусель из пушистых зверят. Девочке не спалось, ей было скучно, игрушки надоели и, судя по то и дело кривящимся губкам, малышка вот-вот готова была разрыдаться, призывая громким плачем маму. Черный силуэт бесшумно приблизился и склонился над постелью двухлетней Кати, в следующее мгновение детское личико накрыла холодная ладонь.

   – Закрой глаза, – шепнул ночной гость, останавливая карусель.

   В ночной тишине раздался чуть слышный щелчок зонта, и над кроваткой завис черный полог тьмы.

   Тик-так, тик-так, – равнодушно отсчитывали секунды настенные часы.

   Тик-так, – вторил им будильник на кухне.

   Тик...

   – Мама-а-а! – от знакомого вопля Марина мгновенно подскочила, даже не успев толком проснуться. Опрокинув стул, на котором задремала за работой, девушка рванула в комнату. Маленькая Катенька снова плакала, с головой укрывшись одеялом.

    Второй поворот зонта...

  

   Катя не желала засыпать, требуя от матери то сказку, то поесть, то попить, то пообещать, что завтра к ним в гости снова придут ребята из детского сада и опять будет праздник. Глаза у Марины, которая весь день готовила, а потом и проводила этот самый праздник, давно уже слипались. На часах было одиннадцать тридцать, а четырехлетняя именинница с забавными кудряшками продолжала донимать свою изрядно уставшую родительницу.

   – Ну, ма-а-а-ама, ну почитай про Вини? – ныл этот светловолосый "ангелочек" в розовой ночнушке, и для убедительности тыкал Марину в плечо своим маленьким кулачком.

   – Давай завтра, а, Кать? – широко зевнув, девушка прикрыла ладонью рот и, похлопав по соседней подушке, выжидательно посмотрела на дочь.

   – Нет, сейча-а-ас, – на той же заунывно-требовательной ноте протянула девочка.

   – Уже поздно, – проворчала Марина, заваливаясь на кровать и увлекая за собой непослушное чадо. Сегодня волосы художницы были распущены и тщательно расчесаны, ради дня рождения своей малышки она даже знакомого парикмахера пригласила... для них обеих.

   И день разгрузила, даже два, закончив с заказом на раскраски раньше срока. Вот только отправлять готовые материалы в издательство пока не спешила, ведь как только сдаст рисунки, ей наверняка, дадут новое задание. И это, в общем-то, хорошо, ибо деньги матери одиночке, которая живет в съемной квартире с любящим подарки и красивые наряды ребенком, очень и очень нужны. Но! Именно ради денег Марина и брала шабашки в других издательствах. Книжка по дыхательной гимнастике, брошюра по спиритизму и даже ширпотребовский вариант камасутры – все это стопочкой лежало на верхней полке шкафа, ожидая внимания иллюстратора. Да и передохнуть девушке, если честно, хотелось. Детский праздник, на котором приходится развлекать не только малышей, но и их родителей – это всегда непросто.

   – Ну, ма-а-ам... почитай, – Катя взяла с тумбочки книжку и положила ее Марине на живот.

   – Нет! – девушка чуть нахмурила брови, изображая строгость, но тут же снова зевнула. Спать хотелось все больше.

   – Ма-а-а-ам!

   – Не-а, – убирая историю про Вини-Пуха обратно на тумбочку, пробормотала художница.

   – Ну, ма-а-а-амочка? – перехватив книжку, заныло ее чудо-чадо, преданно заглядывая в глаза.

   Следующие минут двадцать Марина честно читала, а потом так же честно посапывала во сне, накрыв лицо творчеством Алана Александра Милна в твердой глянцевой обложке. Зато Катя продолжала бодрствовать, заплетая тонкие косички из длинных волос свей матери. В полночь замерло все: от стрелок часов до детских ручек, вооружившихся ножницами, ибо маленькая именинница, вдохновленная визитом настоящего мастера, решила поиграть в парикмахера и сделать маме новую прическу. А когда время снова пошло, темный силуэт уже стоял у изголовья кровати. Холодные ладони легли на лоб девочки и скользнули ниже...

   – Закрой глаза, непоседа, – шепнул ночной гость, раскрывая черный зонт.

   Ножницы упали на одеяло, выскользнув из расслабленных пальчиков, а голова малышки опустилась на подушку. Марина что-то несвязно пробормотала из-под книги, заворочалась и... проснулась. Рядом, тихо поскуливая, плакала вчерашняя именинница. А разбитые наручные часы, вдруг снова заработавшие два года назад, показывали три часа ночи.

    Третий поворот зонта...

  

   Тик-так...

   Новый будильник с еще не сломанной кнопкой звонка неумолимо отсчитывал последние минуты до полуночи, а работы был непочатый край. Марина перевела тоскливый взгляд со стрелок на календарь с пальмами и тяжело вздохнула. Опять она до последнего дотянула. В понедельник сдавать заказ, а у нее только процентов тридцать готово. И отсрочек лучше не просить. На такую работу много желающих.

   Несколько лет девушке приходилось рисовать все что угодно, кроме того, что действительно нравилось. И вот, наконец, удача улыбнулась ей – небольшое, но вполне преуспевающее издательство, специализирующееся на комиксах и мангах, предложило сотрудничество. Марине давали текст, она его иллюстрировала. И так весь последний год. Ей нравилась эта интересная и довольно выгодная работа. Она позволяла им с Катькой пусть не шиковать, но уж точно и не бедствовать. Денег хватало и на оплату квартиры, и на одежду, продукты, технику... даже на субботние походы в цирк и театр средства теперь были. Но главное, девушка получала удовольствие от занятия, за которое еще и платили. И получала бы еще больше, если б ей позволили придумывать и сюжеты тоже. На самом деле, Марина давно уже делала эскизы своей собственной манги, но пока все они шли в стол, так как набраться смелости и предложить идею в издательство, художница не решалась.

   Щелкнул закипевший чайник. Кружка с мутной жижей, отчего-то именуемой в магазинах "кофе с молоком", заняла свое законное место под лампой.

   – Ну вот, опять на лист плеснула, – вздохнула Марина, отодвигая напиток подальше. Хорошо хоть, контур не затронуло, – аккуратно промокнув полотенцем кофейную кляксу, пробормотала она. – А с фона пятно запросто убрать можно... после сканирования.

   Словно соглашаясь с девушкой, с листа ей насмешливо подмигивал долговязый парень в кособоком цилиндре. Его намеченное карандашом и наполовину покрашенное тушью лицо, как нельзя лучше соответствовало модному нынче жанру японской мультипликации. Острый подбородок, наглая ухмылка и разноцветные глаза: черный, как сама тьма и светло-синий, словно небо в ясную погоду. Торчащие в разные стороны волосы выбивались из-под полей шляпы, доходя до середины шеи, а над правой бровью героя, постепенно спускаясь на висок и на скулу, красовалась странная татуировка. Этот персонаж Марина придумала полтора года назад, когда четырехлетняя Катенька в очередной раз очнулась от ночного кошмара. А в последние шесть месяцев разноглазый герой из мыслей художницы перебрался и на ее рисунки.

   Отпив глоток сладкой бурды, девушка вновь взялась за кисть и, макнув ее кончик в синюю тушь, примерилась к картинке.

   – Бомм, – начали отбивать полночь напольные часы, которые она подарила себе на двадцать пятый день рождения. – Бомм, бомм... – их глухие удары в погруженной в полумрак квартире добавляли обстановке что-то мистическое.

   И Марина невольно прислушалась, закусив деревянный кончик кисти. Катя на этот звук никогда не реагировала. Девочка долго укладывалась, будучи по натуре такой же "совой", как и мать. Но зато спала крепко (если не снились кошмары) и просыпалась с трудом, что, кстати, для подъемов в детсад было весьма неудобно. На этот раз Катюша тоже не проснулась. А вот ее мама почувствовала странную слабость, с последними ударами маятника голова ее закружилась, веки отяжелели и, невольно откинувшись на спинку крутящегося кресла, Марина задремала. А потом время остановилось так же, как несколько лет назад. Плотная черная тень материализовалась посреди коридора, и... часы снова пошли. На этот раз над кроватью девочки раздался щелчок радужного зонта, и малышка, забавно причмокнув во сне, улыбнулась – ей снились хорошие сны.

   А ночной гость бесшумно прошел на кухню, приглушил свет настольной лампы, пропустил сквозь пальцы темно-красную прядь волос спящей хозяйки и, мельком взглянув на разбросанные рисунки, замер. Аккуратно отодвинул в сторону листы с большеглазой девочкой, бегающей от какого-то монстра, он поднял тот, что был помечен темной кляксой. Повертел его, беззвучно усмехнулся, затем вернул на прежнее место, снова погладил по волосам тихо посапывающую художницу, понюхал странную жижу в ее кружке, поморщился, что-то шепнул над ней и, скользнув в темный коридор, исчез.

   Проснулась Марина под мерное тиканье часов, которые показывали пятнадцать минут первого. Но чувствовала себя девушка так, будто отдыхала как минимум сутки. И даже растворимый кофе из пакетика по вкусу показался ей изысканным напитком из лучшего ресторана их подмосковного городка. Пожав плечами, художница вернулась к работе.

    Четвертый поворот зонта...

   Время близилось к полуночи, но за окном было почти светло. Теплая июньская ночь запахом цветущих лилий проникала в новую квартиру, несмотря на третий этаж, противомоскитную сетку и два слоя тюля. Марина полулежала на диване, откинувшись на его спинку, и попивала свежесваренный кофе из поллитровой чашки. Веки ее закрывали круги из свежего огурца, призванные снять характерную для недосыпа красноту. Утром девушка планировала встретиться по работе с художественным редактором, недавно пришедшим в их издательство, и физиономия с глазами как у кролика-альбиноса ее никак не устраивала.

   Часы пробили двенадцать, время застыло, а когда пошло вновь, Марина услышала тихий приказ: "Закрой глаза!"

   – Показалось, – засыпая, прошептала она.

   Ослабевшая рука выронила кружку, горячее содержимое которой пролилось на пол. Скатившись с дивана, пустая емкость глухо ударилась об паркет, но девушка не проснулась.

   Из коридора к заваленному альбомными листами столу неспешно двинулся темный силуэт. Он лениво махнул рукой, и рисунки, сложенные аккуратной стопкой под лампой, словно от дуновения ветра веером рассыпались по незаконченным эскизам. Крепкий черноволосый мужчина с тугим хвостом на затылке огромным мечом крошил в капусту разнообразных монстров. Ночной гость недовольно зашипел, сбросил листы на пол и, провернув в руке черный зонт-трость, направился в спальню.

   – Ма-а-а-ама! – донеслось оттуда спустя полчаса.

   Марина, подскочив, бросила огуречные кружки на чайный столик и побежала в детскую. Только капризов и кошмаров Катьки ей не хватало этой ночью.

    Пятый поворот зонта...

  

   Входная дверь распахнулась, щелкнул выключатель. Припозднившаяся пара с приглушенным смехом ввалилась в тесную прихожую. Высокий темноволосый мужчина с аккуратным хвостом на затылке прижал спутницу к зеркальной панели встроенного шкафа и прильнул губами к ее шее. Девушка запрокинула голову, вцепившись обеими руками в ворот его распахнутого пальто. Не по погоде тонкий газовый шарфик улетел на пол, кожаный плащ приземлился на тумбочку, пальто, чуть не лишившееся воротника отправилось следом.

   Мужчина чуть отстранился, чтобы расстегнуть пуговицы на блузке хозяйки и... невольно вздрогнул. На миг ему показалось, что длинные локоны Марины взметнулись клубком алых змей. Он мотнул головой, прогоняя видение. Девушка, воспользовавшись паузой, чмокнула его в уголок губ и, прошептав: "Я скоро!", исчезла в ванной.

   – Вино в холодильнике! – добавила она, высунувшись из-за узкой двери, и тут же скрылась обратно.

   Мужчина быстро разулся и прошел на кухню. Сероглазая красавица с копной темно-красных волос ему понравилась с первой встречи в издательстве. Сначала их связывала только работа и вежливые беседы ни о чем, но очень скоро отношения перешли на конфетно-букетный уровень. Это было уже их третье свидание, и тридцатилетний редактор имел все основания рассчитывать на совместный завтрак с молодой художницей.

   Кухня оказалась просторной. Явно расширенной за счет комнаты. У стены стоял удобный на вид диванчик. В центре – круглый стол с парой незажженных свечей в прозрачных шарах-чашах. Мужчина одобрительно ухмыльнулся, щелкнул выуженной из кармана зажигалкой, и, глядя, как вспыхивает рыжее пламя свечей, погасил верхний свет. Затем стащил с шеи галстук и вместе с пиджаком бросил на спинку дивана. Расстегнул пуговицы белоснежной рубашки до середины груди, бросил одобрительный взгляд на свое отражение в зеркальной стенке полки и только потом распахнул дверцу холодильника. Распахнул и замер, не в силах пошевелиться.

   Со стеклянной полки на него смотрели белесые глаза раскроенной острым ножом головы. Из-под лезвия, глубоко вошедшего в плоть, выглядывала маслянистая масса мозгов. А рядом с головой в ведерке с побагровевшим от крови льдом ютилась бутылка "Вдовы клико". Мужчина судорожно сглотнул. Аккуратно прикрыл дверцу. Открыл еще раз, снова закрыл... А через полминуты с грохотом захлопнулась уже входная дверь.

   Марина, выйдя из ванной в длинном шелковом халате, дорогих чулках, эротичном белье и в кокетливых шлепках на высокой платформе, направилась на кухню. Идеальный макияж, заколотые наверх локоны... она так ждала этой встречи, так готовилась к ней! Даже своей семилетней дочери разрешила в кои-то веки переночевать у подружки-однокласницы. И вот день икс настал, но... Растерянно оглядевшись по сторонам, девушка обошла все комнаты, заглянула в туалет, ванную, даже в шкаф в прихожей нос сунула – тщетно. Вздохнув, Марина снова вернулась в кухню, огляделась и, подняв с пола забытый в спешке галстук, тихо застонала от досады. Затем от души стукнулась лбом о ближайшую стену, до боли дернула себя за прядь волос, разрушая "художественный беспорядок" прически, и, достав из холодильника торт с большим ножом, да бутылку вина, принялась в одиночку обмывать очередное накрывшееся свидание.

   Отчего в последние года мужчины бежали от художницы, как черти от ладана, она не знала. А они объяснениями себя, увы, не утруждали. Сегодняшний же случай был особенно неприятным. Во-первых, черноволосый редактор ей настолько нравился, что она даже избрала его прототипом для своей новой манги, а во-вторых, то, что он резко охладел к девушке, могло плохо отразиться и на их рабочих отношениях.

   ***

   Бутылка опустела быстро. С тортом оказалось сложнее – Марина слегка расфокусированным взглядом смерила кусок на тарелке, потом гору крема на блюде и решительно направилась к шкафчику – кажется, где-то был коньяк. Искомое почему-то обнаружилось среди моюще-чистящих средств под мойкой. С пузатой бутылкой в руке девушка повернулась к столу и встретилась взглядом с пронзительно-синим глазом. Коньяк полетел вниз, выскользнув из ослабевших пальцев, но не разбился, а медленно подплыл к столу.

   – Ну, чего испугалась? – вполне миролюбиво поинтересовался ночной гость, сбил щелчком пальцев на затылок шляпу, сдул прядь светлых волос со второго – черного, как уголь, глаза и, подмигнув, скомандовал: – Стопки давай!

   Марина, приоткрыв рот, уставилась на вдруг оживший персонаж своих рисунков. Долговязый парень, растрепанный и недобро ухмыляющийся, вольготно развалился на ее диване. На его ногах, водруженных на край стола, красовались массивные ботинки на рифленой подошве. Бедра обтягивали линялые джинсы. Из-под распахнутой кожаной куртки выглядывала черная футболка с черепом, а в левом ухе поблескивала серьга.

   – Глюк! – неожиданно успокоившись, констатировала Марина и добавила: – говорят же, что нельзя пить в одиночестве.

   – Нельзя. Поэтому не стопку, а стопкИ! – подчеркнув интонацией последнюю букву, ответил подозрительно знакомый незнакомец и, подцепив пальцем кремовую завитушку с торта, отправил ее в рот. – И солененькое что-нибудь для контраста прихвати.

   Опрокинув пятидесятиграммовую порцию коньяка и сунув в рот дольку лимона, Марина задумчиво посмотрела на собутыльника и, подняв руку, осторожно тронула льняную прядь его волос.

   – Ты руки-то не распускай, – посоветовал блондин, улыбнувшись: – А то я ведь тоже могу! – ладонь в черной кожаной митенке угрожающе зависла над растрепанной шевелюрой девушки. Марина отодвинулась и даже вжалась в спинку дивана. Так... на всякий случай. – Ну вот, опять боишься, совсем как маленькая.

   – Слушай, глюк! – нахмурилась она. – Пей молча и вали, мне уже просыпаться скоро.

   – Ну, предположим, не скоро, а когда я разрешу... заснуть для начала, – парировал он. – И прекрати уже называть меня глюком, мне это не нравится.

   – На глюк ты похож куда больше, чем на человека, – развела руками девушка и подвинула стопку. – Наливай!

   – Тебе уже хватит.

   – Нет, не хватит! Я, может, свой шанс в последний путь провожаю. В компании вымышленного дру... э-э-э... персонажа, а он еще и наливать отказывается, – проворчала художница обиженно.

   – Про персонажа, так и быть, сделаю вид, что не слышал, а налить – налью... что-нибудь, – сообщил он и, щелкнув кнопкой электрочайника, по-хозяйски полез за посудой. – А ты мне пока расскажешь, кого мы провожаем и куда.

   – Куда-куда, – всхлипнула Марина и, уронив голову на руки расплакалась: – к черту на рога! А кого? Жизнь мою... личную... Вот сам подумай, я уже много лет одна. И ладно бы по собственному желанию, как Илонка вон... Она всех мужиков в козлы записала, посылает их лесом и не парится. А я...

   – А ты? – подбодрил замолчавшую девушку парень, сгружая на стол банку кофе, сахарницу и упаковку сливок.

   – А я только найду нормального, симпатичного, чтобы мне нравился и совсем уж придурком не был, только домой приглашу и...

   – И-и-и? – пряча в уголках губ улыбку, полюбопытствовал гость.

   – И прощай! Вернее нет, даже "прощай" от него не получаю. Бегут все, как от прокаженной. И потом при встрече шарахаются. Я уж думала, с квартирой что-то не то. Переехала. А тут тоже самое, – Марина снова всхлипнула и промокнула краем шелкового халата глаза, посмотрела на мокрую ткань и искренне порадовалась тому, что косметика у нее водостойкая.

   – Ты мне вот что скажи – зачем тебе все эти нормальные? – внимательно посмотрев на нее, спросит собеседник. – Ты же, как находишь такого, порхаешь по дому, как чокнутая. По работе ничего не успеваешь... Ерунду какую-то рисуешь...

   – К черту эту работу! Доработалась! – отмахнулась художница. – Уже персонажи полоумные мерещатся!

   – Ты бы словами не бросалась. Я же и обидеться могу, – с нарочито милой улыбкой на бледных губах, сообщил блондин. Непослушная челка опять прикрывала его черный глаз, а заодно и необычную татуировку над бровью и на скуле.

   – Ха! Напугал! – огрызнулась Марина, которой прибавили смелости как алкоголь, так и осознание нереальности происходящего. – Мой персонаж, что хочу, то и делаю! Хочу обзываю, а захочу и вообще похороню. Точно! Вот проснусь и займусь. Мне давно издатели намекают, что надо либо сворачивать проект о Ночном сказочнике, либо кровищи туда добавить и трагизма, а то продажи что-то падать начали. Может, персонаж себя изжил? Тебе харакири сделать или чего попроще? Давай, голову отрублю. Чик и все! – проведя рукой по горлу, предложила художница.

   Парень, продолжая все так же мило улыбаться, медленно перегнулся через стол, сгреб одной рукой ворот Марининого халата и потянул вверх, приподнимая ее с дивана.

   – Знаешь, мне понравилась новая прическа, одежда, двусторонний зонт и даже серьга в ухе, которые ты нарисовала. Но мне очень не понравятся дырки в моем теле, – прошипел он в самое ухо девушки. После чего резко разжал пальцы и выпрямился. Марина шлепнулась обратно на диван, потерла шею и потрясла головой. – Сахар положить? – как ни в чем ни бывало поинтересовался этот гад. – Нет, так нет! – пожав плечами, он поставил кружку перед собеседницей и уселся рядом. Потом посмотрел на ее бледное лицо, подумал и, обняв за талию, прошептал: – Ты мне нравишься, Мари! Давай не будем ссориться. Просто скажи, чего тебе не хватает, чтобы спокойно рисовать истории обо мне, и... я тебе это дам.

   – Чего-чего... – мрачно пробурчала девушка, пытаясь высвободится из крепкой хватки нереально-реального гостя. Он не отпускал, и она сдалась. А почему бы, собственно, и не поплакаться в жилетку того, кого на самом деле не существует. Фантом он, вымышленный друг или белая горячка... главное, что у него есть крепкое плечо и уши, готовые внимать. Марина положила голову на грудь своего персонального глюка и, помолчав, шепотом призналась: – Мужчины в моей постели не хватает.

   – И только-то? – ухмыльнулся блондин. – Будет! – пообещал он и, нежно проведя рукой по темно-красной макушке, приказал: – Закрой глаза.

    Шестой поворот зонта...

  

   – Дзы-ы-ы... – противную трель будильника на самой высокой ноте оборвала с силой брошенная подушка.

   Марина с трудом перевернулась на спину и, сев, свесила ноги с дивана. Болело все. Кажется, даже волосы и ногти. Девушка попыталась встать, но тут же плюхнулась обратно, так как ноги подкосились.

   – Бож-ш-ш-же, что вчера было? – зашипела она, массируя ноющие виски.

   Свидание помнилось хорошо. Жаркая сцена в прихожей, душ и переодевание в ванной комнате и... побег кавалера. Или последнее ей только приснилось?! Ведь с кем-то же она провела эту ночь, и было это, было... Перед глазами замелькали обрывочные картинки из серии восемнадцать плюс. Марина прижала ладони к вспыхнувшим щекам и застонала. Неужели она так напилась, что... да нет, не может быть. Ее очаровательный редактор на самом деле ушел... сбежал, как и все остальные ухажеры.

   Хлопнула входная дверь, раздался шорох снимаемой одежды и топот двух пар детских ног, по кафельному полу процокали тонкие каблучки, дверь в кухню, где сидела художница, резко распахнулась и на пороге появилась эффектная блондинка с черной дамской сумочкой наперевес. Марина исподлобья глянула на визитершу, та ответила ей лучезарной улыбкой, затем подошла к удобному мобильному креслу, в котором хозяйка обычно работала, и, сев в него, закинула ногу на ногу.

   – Ну, у тебя, мать, и видо-о-ок! – протянула Илона, вытряхивая из пачки тонкую сигарету. – Неужто, наконец, свершилось? – она щелкнула вынутой из сумки зажигалкой и прикурила. – Ну и как, твой новый кандидат на мистера совершенство в стадию козла уже перешел или ты все еще витаешь в розовых облаках?

   – Мама, я... – в кухню заглянула Катя, с неумело сооруженным на макушке бантом, – Мама?! – округлила глаза девочка, оценив сильно помятый вид своей родительницы.

   – Лапочка, посмотрите пока с Томкой мультики, а то мама твоя еще не проснулась! – ласково распорядилась Илона, затем скептически хмыкнула, взглянув на всклокоченную шевелюру подруги, и добавила: – и не расчесалась. – Девочка послушно кивнула и исчезла за дверью. – У тебя совесть есть, а, Мариш? Кто мне обещал с утра свою принцессу забрать? Я чуть не свихнулась, пока этих монстров на выход упаковала. Глеб на тренировку на полчаса опоздал – выл в машине, как будто я его медали олимпийской лишаю. А Тома... впрочем, Тома как раз была рада подольше с Катюхой поиграть.

   – Прости, проспала, – покаялась Марина, пытаясь пригладить рукой темно-красный колтун на голове. Это ж как надо было метаться по подушке, чтоб из волос получилось ТАКОЕ?! Как она с неразобранного дивана-то не свалилась?

   – Прощаю, но в первый и последний раз! – погрозив пальцем, смилостивилась подруга и, подвинув к себе кружку, стряхнула в нее пепел. – Судя по одинокой посудине, совместного завтрака ты не удостоилась. Или это было пресловутое кофе в койку?

   – Не было у меня никакого кофе! – возмутилась художница. – У меня вообще ничего не было... с ним.

   – А вид такой потрепанный откуда? – недоверчиво прищурилась блондинка и, оценив стремительно побагровевшие щеки хозяйки, восхищенно присвистнула: – То есть было, но не с ним?! О-о-о... А с кем? – аккуратно подведенные глаза Илоны алчно блеснули в ожидании подробностей. – Мужик свинтил в последний момент, и ты утешилась с соседом?

   – С каким еще соседом? – обалдела от такой версии Марина.

   – Ну, как с каким? – пожала плечами гостья. – На четырнадцать-то этажей должен хоть один найтись на что-то годный.

   – Илона!

   – Я уже пять лет как Илона! Я же не виновата, что Алин развелось, как собак нерезаных, – отмахнулась та. – Ну?

   – Что ну? – решила прикинуться дурочкой художница.

   – Я жажду подробностей, моя дорогая, – улыбка подруги была во-истину акульей.

   – Он сбежал, пока я в ванной переодевалась, – со вздохом сдаваясь, сказала Марина. – А потом я в одиночестве напилась и объелась сладким! Вот и все!

   – Все? – Илона явно не верила.

   – Да! – с раздражением, рявкнула брюнетка.

   – Так это у тебя с перепоя помятость повысилась? – с нотками разочарования в голосе, уточнила визитерша. – Ну-ну...

   Девушки помолчали, каждая думая о своем. А потом Илона, закурив очередную сигарету, деловито заявила:

   – Вот скажи мне, Мариш, ну зачем тебе все эти мужики? Они ж как крысы...

   – Тащат все, что плохо лежит? – выпив воды из-под крана, до которого наконец смогла доковылять, спросила художница. – Так вроде ничего не пропало.

   – А ты получше проверь, роковая ты наша женщина, – хихикнула подруга, затянулась, выпустила струйку дыма, стряхнула пепел в многострадальную кружку и только после этого сказал: – С корабля они бегут. С твоего.

   – А, – умывшись холодной водой, кивнула Марина.

   – Ну? И зачем тебе эти крысы? Мужики в смысле.

   – Ты не понимаешь, – снова вернувшись на диван, художница вздохнула.

   – Не понимаю, – согласилась гостья. – Вот честно, не догоняю я! Ну, пококетничала, в ресторан разок сходила за счет кавалера, даже переспать можно где-нибудь в гостинице, взяв с него справку от венеролога. А потом "бай-бай, милый" и бежать со всех ног, пока не начала обнаруживать по всему дому бутылки из-под пива, грязные носки и рубашки в чужой помаде.

   – Я хочу, чтобы рядом был человек, который меня любит, – проговорила Марина, пропустив мимо ушей не раз слышимую позицию Илоны на счет взаимоотношений с противоположным полом.

   – Что-то я не поняла, – притворно нахмурилась блондинка: – нас с Катюхой тебе значит не достаточно. Мы тебя любим! И Томка, и даже Глеб.

   – Хватит издеваться? – проворчала девушка. – Тепла мне не хватает, понятно?

   – О! Тепла, говоришь? А давай я тебе на день рождения большого и теплого плюшевого медведя подарю? И прежде чем ты разовьешь тему тепла от тепла до ласки, пообещаю в комплект к медведю пикантный довесок на батарейках из магазина для взрослых.

   – Да ну тебя! – фаркнула Марина, пряча улыбку. – Лучше чаю завари, мужененавистница? А то голова раскалывается.

   – Эксплуататорша! – погасив тонкую сигарету о дно кружки, подруга поднялась с облюбованного кресла и направилась к плите.

   Их дочки тихо-мирно играли в детской, не мешая мамам общаться. Познакомились Илона с Мариной три года назад в детском саду, куда ходили их отпрыски. И как-то так получилось, что из всех родитильниц действительно дружеские отношения завязались именно у этих двоих. А потом Катя с Томой стараниями мам попали в один первый класс, что позволяло подругам время от времени подменять друг друга, забирая детей из школы.

   – И главное: столько работы коту под хвост! – спустя полчаса Марина пила чай и, словно колоду карт, перетасовала стопку рисунков. Вытащив один из них, положила сверху.

   – Это еще почему? – доедая остатки вчерашнего торта, спросила Илона.

   – Да потому, что похож. – Художница постучала пальцем по длинноволосому брюнету на эскизе, мужчина широко улыбался, опираясь на меч.

   – На козла твоего?

   – На редактора! Художественного... эх, – девушка вздохнула. – Когда рисовала, думала, что сходство польстит или позабавит его хотя бы. А теперь одно из двух: или сочтет издевкой обиженной мадам, или решит, что я на нем зациклилась, – она смяла лист и бросила в кружку, приспособленную Илоной под пепельницу.

   – Ну и фиг с ним! – решительно заявила блондинка, пододвинув к себе всю стопку. – От добра добра не ищут. У тебя есть довольно популярная серия ведь, вот ею и занимайся.

   – Не хочу! – буркнула Марина.

   – С каких это пор Оли не в фаворе?

   – С тех самых, как этот оболтус разноглазый ко мне во сне явился и... и...

   – И что? – заинтересовалась подруга.

   – И права качать начал.

   – Вот видишь, я же говорю – все козлы! Даже рисованные, – расхохоталась блондинка. – Чего хоть господин в шляпе требовал?