Текст книги "Лопоухий Илюк"

Автор книги: Ева Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,
в которой выясняется, что большой подарок (например, пшеничное поле) может вскружить голову

– Это какая страна? – Пшеничная Страна! Пшеничная Страна! – стаями поднимались в воздух жаворонки.

И правда, путешественники ещё издали увидели сияние пшеничного поля.

– Была Ковыльная! Была Полынная! – вились в небе жаворонки. – Стала Пшеничная! Стала Пшеничная!

Острый Зуб усмехнулся, Илюк улыбнулся, они хорошо помнили, как чуть не оплошали в Туркмении. Пусть другие говорят что хотят, а они скажут: Ка-зах-стан!

Дошли до поля и зажмурили глаза. Каждый колос словно солнечный блик.

– Невозможно удержаться! – вскрикнул Острый Зуб. От нетерпения он пробежался взад и вперёд по спине Илюка и спрыгнул на землю.

Острый Зуб был в восторге. Он крутился, стараясь увидеть как можно больше колосьев сразу. Потом дотронулся коготочком до сверкающего стебля пшеницы, решительно мотнул головой и, обхватив один стебель, согнул его.

– Илюк! Что с моими глазами? Мне кажется, этот колос выше меня! Иди-ка, померяй нас! – И он завертелся и запрыгал, пытаясь помериться ростом с колосом.

– Нет, Острый Зуб, колос слишком велик. Придётся тебе сначала помериться с его зёрнышком.

– Не может быть! Не шути, Илюк! Я стал твоим другом только потому, что ты самый серьёзный из всех слонов, каких я знал. А теперь и ты где-то выучился дразниться. – Острый Зуб схватился за другой колос. – Такую пшеницу жалко есть! Единственное её назначение – украшать белый свет!

– Жалко, да не всем, – не согласился Илюк. – Вон там стадо гусей забралось в пшеницу.

– Ка-ак!

Острый Зуб взбежал на плечо Илюка и встал на цыпочки. Не веря своим глазам, протёр их. Потом он, проклиная всех птиц на свете, спустился на землю, обнял сверкающий стебель и глубоко задумался.

– Послушай-ка, Илюк… – сказал он наконец. – А зачем обязательно идти в Чебоксары? Разве мы дали кому-то клятву? Мне-то что, я сижу и пою, захочу – могу вздремнуть, но каково тебе? Не знаешь отдыха ни днём, ни ночью, осунулся, постарел. Тебе ни за что не дашь три года.

– Мне скоро четыре.

– И четырёх не дашь! Ты выглядишь таким старым, словно тебе семь или даже восемь лет! Нет, Илюк, если ты ещё хочешь пожить на этом свете, хватит путешествовать! Потом будет поздно! Разве мы слово дали Хеве-дусь? Так, мол, и так, жди нас, мы будем жариться в раскалённых песках, захлёбываться в бешеных реках, терять хвосты и хоботы в горных ущельях. Ты ей так не говорил? Нет? И я не говорил. Зачем же нам опять куда-то тащиться… и оставить здесь… это поле… самое прекрасное поле… Так вот, слушай! Ты должен, ты обязан слушаться старших! Я старше тебя, и моё слово для тебя закон!

– Как старше? Ты же был моложе!

– Был. Вчера. А сегодня старше! Я подумал-подумал и решил: мой день рождения будет сегодня! А в подарок себе я хочу вот это поле! Это самое! Потому я исполняю себе четыре года!

– Но… нельзя менять день рождения.

– Это чужой нельзя, а свой можно! Мой день рождения – что хочу, то и делаю! Захочу – вот сейчас исполню себе сто четыре года, лягу и умру от старости!.. Всё! Я теперь старше тебя! И по праву старшего говорю: довольно путешествовать, остаёмся жить здесь! – И он хлопнул лапкой о землю. – Вот здесь!

Илюк растерялся. Потом он, кажется, возмутился, грозно поднял хобот и шагнул к Острому Зубу. Но ему сразу же стало стыдно: поднять хобот на такого малыша! Сидит – меньше казахстанского колоска! Говорит, что не устаёт, он знай себе едет и поёт, но это совсем не так! Нет, Острый Зуб тоже устаёт! И мордочка и лапки – всё в ссадинах и царапинах. Ведь позади тысячи и тысячи вёрст! Другой бы хныкал, капризничал, а он только пел, шутил, подбадривал!

– Лучший грызун на свете, я тебя понимаю: нельзя не полюбить это поле! Конечно, если хочешь, оставайся… Но никогда не забывай: ты для меня… До свида…

У Илюка перехватило дыхание, слова застряли в горле. Но нельзя портить своим унылым видом день рождения друга! И слонёнок быстро пошёл прочь.

Оказывается, тепло и сияние дня зависят не только от солнца, но и от друзей. Был Острый Зуб рядом – и даже в холода было тепло. Но вот остался он там – и тёплое золотое поле стало серым и тоскливым.

Сзади раздался свист, потом крик:

– Стой!.. Стой, тебе говорят! – Острый Зуб забежал вперёд и сел перед И люком. – Ты меня обидел в день моего рождения! Не только меня – ты оскорбил славный и благородный род Откуси-с-первого-раза! За кого ты меня принимаешь? «Оставайся»!.. Ты хочешь, чтобы все матери из рода Откуси-с-первого-раза говорили своим малышам: «Не будьте как Острый Зуб! Он бросил друга! Маленького слонёнка бросил одного!» Ступай за мной! Да быстрей же! Что ты еле тащишься? Мы идём в Чебоксары!

Илюку стало стыдно. Вздыхая, он поплёлся за Острым Зубом.

– Ты же сам захотел…

– Слушай, Илюк, с каждым может случиться! Даже у меня могут быть ошибки. А такой большой подарок кого хочешь огорошит! Быстрей же! Но я даже такому… такому большому… не по зубам! Шагай быстрей! – Острый Зуб бормотал без умолку, стараясь не оглядываться назад. – Только придём, я расскажу Хеведусь про это поле. И она сразу же захочет увидеть его! А кто приведёт Хеведусь сюда? Конечно, Острый Зуб! Мы сядем с ней на Илюка – и вмиг очутимся здесь! А в эту пшеницу только взгляни – и влюбишься без памяти!

– Пожалуй, что так! – кивнул Илюк. – Конечно, так и будет.

– Илюк, у тебя очень много недостатков. Ты, например, можешь обидеть именинника. Но есть у тебя и одно достоинство: предсказываешь ты всегда правильно! И это твоё предсказание тоже сбудется! Обязательно сбудется!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
где много рассуждают и приходят к выводу, что рыбам лучше жить в воде

А пшеничному раздолью не было конца и края. Кончалось одно поле – начиналось другое. Страданиям маленького суслика тоже не было конца.

Но потом Острый Зуб подумал: «Какой большой этот Казахстан! Если бы я на каждом поле справлял свой день рождения, мне было бы уже… даже страшно подумать! Я был бы дряхлым-предряхлым стариком, мне исполнилось бы миллион-триллион-двадцатьшестнадцать лет! Нет, – решил он, – лучше быть молодым. Тем более, что и к молодому суслику приходят такие мудрые мысли. А пшеничное поле, наверное, найдётся и в Чувашии». И Острый Зуб стал веселее смотреть на мир.

А Илюк шёл, помахивая хвостом, и думал: «Какой же Казахстан огромный! Недаром Нобад и его дед говорили, что Казахстан огромный. Дашгын-ага – мудрый, и Нобад – уважаемый. Если сложить Бывшую Ковыльную Страну, Бывшую Полынную (а теперь одну – Пшеничную), потом ещё Горную и ещё Пустынную, сюда же пустить несколько тысяч рек (разных – маленьких и больших!), разлить несколько тысяч озёр (разных-разных – маленьких и больших, солёных и пресных!), какой же знатный получается Казахстан! И жется… к тому же впереди нас ждёт…» – Илюк потянул хоботом.

– Острый Зуб, в пяти километрах отсюда – море! – сказал он.

– Как? – вытаращил глаза суслик. – Кто тебе сказал?

– Мой хобот! Когда ветер навстречу, он чувствует на пять километров вперёд.

Круглая мордочка Острого Зуба вытянулась. Как же балует некоторых природа, каких только подарков не делает им! Хобот, который чует за пять километров, подумать только! Но уже через минуту мордочка Острого Зуба опять стала похожей на жёлтый надутый шарик.

– Нет! – сказал он, подняв уши торчком. – Нет! Мои уши говорят: море – в пяти километрах и трёх шагах!

Теперь настал черёд удивиться Илюку: вот это уши! И правда, когда до моря осталось три шага, Острый Зуб показал:

– Видишь, и ещё три шага!

Море – тоже целая страна. Страна Воды! Сегодня море полно белых птиц. Издалека-издалека, блестя оперением, приближаются они. А когда подходят близко, становится ясно, что белые птицы – это волны. Вот они стремительно несутся к берегу. Ударит волна, и тут же, не давая ей уйти обратно, нагоняет вторая, и они, две волны, сцепившись, взмывают вверх и, ударившись о берег, рассыпаются белой пеной.

Острый Зуб бросался из стороны в сторону, но, когда к берегу подкатился огромный вал, кинулся под защиту Илюка. Немного обсохнув, Острый Зуб посмотрел на

Илюка. Посмотрел с удивлением и почтением. Вот он каков, его друг! Даже на великое и пугающее море смотрит спокойно и с любопытством. Может быть, он всё видит по-другому?

– Илюк, мир какой?

– Великий.

– Земля какая?

– Великая.

– А море?

– Великое.

«Ну, тут всё просто! – подумал Острый Зуб. – Я его и сам вижу. Надо спросить про что-нибудь маленькое».

– Илюк, этот листик какой? – И он ткнул коготком в листик прибрежного куста.

Илюк посмотрел на листик. Он был крошечный, казался чистым-чистым зеркальцем, на которое упал солнечный луч. Когда на берег набегали волны, брызги падали на листик и гнули его вниз. Листик искрился, трепетал и поворачивался к солнцу.

– Этот листик – велик!

Острый Зуб отдёрнул лапу от листика. Его бросило в озноб. Если уж этого крохотулю называют великим, то…

– А… а… я ка-какой? – дрожащим голосом спросил маленький суслик.

Каких только насмешек не наслышался Острый Зуб в своей жизни, как только не дразнили его! И «козявкой», и «букашкой», и… нет, лучше всего и не вспоминать!

Илюк повернул голову к Острому Зубу, глаза его сияли. У суслика перехватило дыхание.

– Острый Зуб, ты – великий суслик! – сказал Илюк, и Острый Зуб перестал понимать, кто он, где он и что с ним…

– Илюк, ты самый-самый справедливый на свете! – только и смог пролепетать он.

Конечно, ему захотелось узнать и о других!

– Маленькая Зульфия какая?

– Маленькая Зульфия – большая! – улыбнулся Илюк.

– Младший какой?

– И Младший – большой!

– И Косая Борода?

– Ма-аленький!

– Азамат какой?

– Когда мы просили: «Открой ворота, отпусти нас!», а Азамат не слушал, хотел силой удержать нас, он был маленький. Но когда он, хотя ему было тяжело расставаться с нами, от души пожелал нам счастливого пути, он был большой! А какой великий он циркач!

– Правильно! – вмешалась в разговор Белорыбица. Высунув голову из воды, она внимательно слушала беседу слона и суслика. – Правильно! Маленькие становятся большими, большие иногда превращаются в маленьких. А вот Каспий велик всегда!

Белорыбица оказалась знатоком моря. Но на беду, она пересыпала свой рассказ длинными мудрёными словами, и эти слова были такими тяжёлыми и громоздкими, что не пролезали в уши.

«Какая учёная рыба!» – думал Илюк.

– Скажите, какие она слова знает! – с завистью пробормотал Острый Зуб. Как он ни старался, не мог запомнить ни одного слова.

– В нашем море пятьдесят обычных островов! – перешла Белорыбица на нормальный язык, но тут же удивила своих слушателей ещё больше – А стальных островков – видимо-невидимо!

«Обманывает! Меня, великого суслика, учёными словами засыпать хочет! Думает, я – маленький!» – рассердился Острый Зуб.

– Белорыбица, кого ты обманываешь? – сказал он. – Какие такие стальные островки?

При этих словах зашумела остальная публика. Оказывается, сюда уже собрались представители всего рыбьего мира Каспия.

– Быть у Каспия и не знать этого!

– Быть возле самого Мангышлака [Мангышлак – полуостров на берегу Каспийского моря, где добывают нефть и газ] и не знать этого!

– Поплыли посмотрим! – обиженно сказала Белорыбица. Ещё бы, такое неуважение к лектору!

– Поплыли! – сказал Острый Зуб. – Илюк, приготовиться!

– Зачем же плыть на слоне? – послышался ехидный тонкий голосок. Это сказала Килька, хитро поблёскивая глазками из воды. – Если кто не верит другим на слово, пусть всё испытает сам! Так вот, Острый Зуб, давай прыгай– и камнем на дно!

Тысячи рыбьих глаз выжидающе смотрели из моря на суслика.

– Острый Зуб – хороший пловец! – нарушил долгое молчание Илюк. – Когда мы ходили за волшебными ягодами для Младшего, он переплыл реку, которую называют бешеной!

– Реку? Бешеную?.. – разинули рты рыбы.

– Ну что там! – небрежно сказал суслик. – Одолеть бешеную реку легче лёгкого… Беда в другом… – опечалился он. – Беда в том, что нам, несчастным сусликам, НЕЛЬЗЯ ПЛАВАТЬ В МОРЕ! А почему нельзя? Из-за килек! Потому что они нарушили древний закон! По этому закону килькам полагалось жить в пустыне, а сусликам в море. И покуда кильки не вернутся на сушу, суслики не смеют даже лапку замочить в солёной воде! А разве мы не мечтаем плавать по морю? Килька! – топнул лапкой Острый Зуб. – Вы погубили наше будущее! Пора исправить дело! Хватит вам отсиживаться в море! Давай, Килька, выпрыгивай! Полежи на этом горячем камне, отдохни, а потом – прямиком в пустыню. Ну, а я – в море.

Хитрые Килькины глазки разъехались в разные стороны. Что-то случилось и с другими рыбами – одни нырнули на дно, другие в ужасе уставились на Острого Зуба.

– Я не помню такого закона… – проговорила Килька.

– Ещё бы! Чего не хочешь, забываешь быстро! – сказал Острый Зуб. – Белорыбица, ты что замолчала? Так где же твои стальные островки?

– Да-да… пустыня… островки… – пробормотала Белорыбица и замолчала. Она тоже никак не могла прийти в себя.

– Белорыбица знает много учёных слов, – задрав нос, сказал суслик, – а толком рассказать про стальные островки не может!

Но Белорыбица собралась с духом и толково и ясно сказала:

– Могу! Люди научились добывать нефть со дна моря. Для этого они строят стальной остров, ставят на него буровую вышку и качают нефть. И вот что ещё, Острый Зуб: кильки не смогут бегать по пустыне! Они уже отвыкли. Неужели сусликам так уж необходимо плавать в море?

– Не отвлекайся! – отрезал Острый Зуб. – Это мы обсудим потом. Почему же их делают из стали?

– Потому что они стоят на сваях и должны выдержать самый жестокий шторм! Острый Зуб, а что будет с кильками? Ты должен помочь им!

– Нелегко отказаться от заветной мечты, ох, нелегко! – вздохнул суслик. Но после небольшого раздумья он сказал – Ладно, Килька, так и быть! Мы народ доброжелательный, незлобивый! Но даже мирным сусликам бывает обидно, когда им ехидным голосом предлагают прыгнуть со слона и бултыхнуться в воду. И ведь кто предлагает? Килька, которая сама во всём виновата!..

Поднялся шум, все рыбы зашикали на маленькую Кильку: какая невоспитанность – насмехаться над благородными сусликами; сами во всём виноваты, а тоже… вот и пускай таких в солидную компанию!

– Так и быть, поговорю со своими, уговорю, чтоб согласились ещё пожить в пустыне! – милостиво махнул лапкой суслик, не помнящий зла.

Над морем вспыхнули десятки радуг! Это рыбы били хвостами по воде, подняли тучи брызг, и они засверкали на солнце. Когда радуги потухли, маленькой неблагодарной Кильки не было: без всяких «извините» и «спасибо» она уплыла к себе.

– Ну, в дорогу! – сказал Острый Зуб. – Что делать, покуда кильки не научатся бегать по пустыне, придётся нам плавать по морю на слонах!

«Однако, толковая эта Белорыбица!» – подумали наши мореплаватели через час, когда в Мангышлакском заливе увидели стальные островки и стальные вышки на них. Те самые вышки, которые качают со дна моря нефть. На берегу Каспия Илюк с Острым Зубом прожили три дня. На четвёртый день Острый Зуб торжественно объявил решение рода Откуси-с-первого-раза: пусть Каспий будет полон всякой рыбы, пусть кильки ещё поживут в море! Ради этого благородное племя сусликов согласно оставаться на суше!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
где оренбургские дети вот-вот полетят и вот-вот что-нибудь откроют!

Они шли бескрайним полем подсолнуха. Илюк то и дело останавливался от удивления, а Острый Зуб от удивления то и дело подскакивал: по всей Оренбургской земле стоял крик! Через час, когда подсолнухи кончились и путешественники вышли к большому селу, они удивились ещё больше: оказывается, вдвоём-втроём можно переполошить весь свет! Всего-то спорят два мальчика и мычит телёнок! Один из мальчиков, должно быть, вышел пасти телёнка (телёнок запутался в своей верёвке и мычит из последних сил, проклинает своего хозяина), а другой выгнал за околицу гусей (те сейчас блаженствуют в просе и на своего хозяина совсем не в обиде).

«Эти мальчики спорят не хуже слонят!» – подумал Илюк.

«Смотри-ка, спорят! Ну точно как суслики! Через каждое слово бьют себя в грудь и дают клятву», – подумал Острый Зуб.

– Я буду космонавтом! – сказал черноволосый, черноглазый мальчик с таким видом, словно он вот сейчас полетит на Сатурн.

– А я буду историком-географом! – сказал другой, светловолосый и светлоглазый, таким голосом, будто уже открыл новый материк или новый океан.

– Эх, Кешка! Что такое историк-географ? – махнул рукой будущий космонавт. – Ты лучше скажи: сколько звёзд на небе?

– А ты, Мансур, скажи: сколько народов, сколько рек, сколько гор на земле? – не сдавался Кеша.

– Горы я хорошо знаю! По горам надо ходить осторожно, особенно нельзя доверять тропинкам… – попытался вступить в разговор подошедший Илюк.

Однако настоящие спорщики, когда спорят, ничего вокруг не видят и не слышат, шлёпни их по спине хоботом – они только почешутся.

Острый Зуб надулся: раньше, бывало, завидят их мальчишки и с криком «Слон! Слон!» бросаются навстречу. А заметят сидящего на слоне суслика – и вовсе теряют дар речи. Эти же двое лишь друг на друга глаза таращат.

Илюк обхватил одного из них хоботом, поднял над головой и снова поставил на землю. Будущие историк-географ и космонавт очнулись и закричали: «Слон! Слон!» А когда заметили приглаживающего свой мех суслика, остались без слов.

Оказывается, география – наука очень полезная. Раньше Илюк долго объяснял, какими дорогами, через какие страны он шёл, а сейчас только сказал, откуда они идут, – и будущий географ сразу начал рассказывать про Гималаи, Каракумы, Амударью. Будто не слон, а он сам прошёл этот длинный путь!

И знать историю тоже хорошо. Когда Кеша узнал, куда и к кому направились Илюк с Острым Зубом, он сказал:

– Но вы уже побывали в тех землях, где жили чуваши!

– Постой! Постой! – перебил его Острый Зуб. – Не знаю, не знаю, станешь ли ты этим… самым… реографом… Ты уже сейчас путаешь вещи, которые реограф должен знать, как ты – свои пять пальцев, а я – свои четыре коготка! Вот ты, важно выпятив грудь, спрашивал, сколько на свете рек. А теперь я задам вопрос. Скажи мне, великий реограф, слышал ты про такие реки – Ганг и Волга?

– Ганг и Волга? – рассмеялся Кешка. – Кто же про них не слышал! Это великие реки. Про них даже телёнок Мансура и мои гуси слышали. Давай-ка я тебя спрошу про реки помельче. Такие, как, скажем, Джолиба в Африке или Морочь в Белоруссии. Что ты о них знаешь?

– Как ты сказал? «Что-либо»? «Морочь»? Молчи! Лучше молчи! – Острый Зуб лёг на спину и замахал всеми четырьмя лапками. – «Что-либо»?! Кто же реку называет «Что-либо»? Река поит землю, орошает сады, огороды, она – любимый дом рыб, ты блаженствуешь, купаясь в ней! Нужно быть чёрствым, неблагодарным, чтобы не найти реке достойного имени. «Что-либо» – не слово даже, а две половинки! Всё, реограф, понятно! И не река Морочь, а ты нас морочишь! Вряд ли ты станешь реог-рафом и этим самым… э-э… как его… ну, там очень много его… целых сто штук!

– Историк, что ли? – опять засмеялся Кеша.

– Да-да! Сто-рик! Только зря смеёшься! Сто! Нет уж, если судьба тебе улыбнётся и станешь ты хотя бы один-риком – и то скажи спасибо! Я ещё раз спрашиваю тебя: ты знаешь, где находится Ганг и где – Волга?

– Волга – впереди, Ганг – позади!

– А где живут чуваши?

– На Волге!

– Тогда, о великий два-рика или даже три-рика – пусть, я не жадный! – объясни нам: как это мы, идущие от Ганга, не дойдя ещё до Волги, сумели побывать у чувашей?

Острый Зуб ожидал, что уж теперь-то Кеше будет не до смеха. Но тот засмеялся в третий раз:

– Ну и что? Я ещё раз повторяю: Илюк и Острый Зуб, вы уже побывали там, где жили предки чувашей! Давным-давно, тысячи лет назад, жили в Азии, около озера Байкал, два племени – булгары и сувазы. Это были кочевые племена скотоводов. Потом они переселились и жили около озера Балхаш и Аральского моря. И уже потом ушли на Волгу. Они-то и были предками современных чувашей.

– Правда, интересно знать историю… – тихо сказал Мансур.

Острый Зуб был поражён: «Конечно, то, что случилось в нынешнем и даже в прошлом году, я прекрасно помню. Но этот мальчик помнит и такое, что происходило тысячи лет назад!»

– Кешка, а что ты будешь делать, когда вырастешь и станешь сториком-реографом?

– Я тебе скажу прямо, Острый Зуб! Пока люди открыли только четыре океана – Тихий, Атлантический, Индийский и Северный Ледовитый. Я лично считаю, что этого слишком мало! Я уверен, чует моё сердце, есть где-то ещё один океан! Моя мечта – разыскать его!

– Конечно! – бодро кивнул Острый Зуб. Он покашлял, прочистил горло и громким голосом возвестил:

 
Кеша – храбрый капитан,
Ищет пятый океан.
Ищет месяц, ищет год —
Обязательно найдёт!
 

От удовольствия Кеша стал красный как мак. Да, могучие науки – история и география, но Мансур не забыл и про свою мечту.

– Знаете ли вы? Знаете ли вы? – вдруг замахал он руками. – Знаете ли вы, что у Сатурна на самом деле не одно кольцо, как нам кажется, и даже не пять, а тысяча и даже больше! Знаете ли вы? Знаете ли вы, что наше Солнце – только одна из самых маленьких звёзд? А знаете, что расстояние между Землёй и Солнцем почти 150 миллионов километров? А вот расстояние между Землёй и самой близкой звездой больше этого в 275 тысяч раз? И знаете что? Луч света за одну секунду пролетает 300 тысяч километров и путь от Солнца до Земли проходит за 8 минут 19 секунд. А вот от ближайшей звезды до Земли свет идёт больше 4-х лет. От звезды Вега – 27 лет, от звезды Денёб – больше 500 лет, а от Млечного Пути до нас он летит несколько тысяч лет!

– _???!!!

Три вопросительных и три восклицательных стоят здесь потому, что: перед Мансуром стояли трое, и всем троим хотелось спросить, и не просто спросить, а закричать от удивления на все Оренбуржье, но все трое не могли вымолвить ни слова.

Один из них, который больше всего любит ВОСХОД СОЛНЦА, был подавлен: великое Солнце назвали «одной из самых маленьких звёзд»! Другой, который умеет сочинять песни, был потрясён неслыханными прежде словами– Сатурн! Вега! Денеб! «Эх, хоть бы одно из них вставить в песню», – подумал он. А третий, мечтающий найти ещё один океан, был изумлён огромными числами: «Ты ломал голову: четыре или пять? А тут миллионы и миллиарды!»

Долго они сидели без слов. Потом раздался грустный-прегрустный голос.

– Как же так? – печально сказал Илюк. – Как же так? Солнце – величайшее из величайших, оно освещает весь мир, приводит к нам весну и лето, выращивает ягоды и яблоки, блеснёт – и светом своим в один миг наполняет все лотосы на озере, и вдруг – только «одна из самых маленьких звёзд»! – И своими огромными ушами Илюк закрыл глаза.

Опять стало тихо. Кеша и Мансур переглянулись: «лекция» Мансура вконец подкосила Илюка. Но как помочь Илюку? Ему нужно доброе слово! А что такое доброе слово? Разумеется, песня! И в эту тяжёлую минуту Острый Зуб понял, какой должна быть песня:

она должна быть красивой,

она должна быть правдивой,

и она должна другого (например, Илюка!) защитить-ободрить-вдохновить-успокоить!

И если Острый Зуб сейчас (в самое нужное время) не найдёт слов, которые поддержат друга в беде, то нечего впредь и пытаться складывать песни! Остаётся одно: уйти куда глаза глядят и там как-нибудь доживать свою неудавшуюся жизнь…

– Солнце… Солнце – одна из самых маленьких звёзд, – сказал Илюк, – но маленькая звезда освещает огромный мир! Легко делать большие дела, когда ты большой. А если ты маленький?..

И тут Острый Зуб подпрыгнул на спине Илюка. Песня была готова!

 
Кто нам светит? Солнышко!
Кто нас греет? Солнышко!
Кто покрасил в жёлтый цвет
Эти вот подсолнушки?
Кто лепёшку и калач
Вырастил из зёрнышка?
Наш большой и верный друг
Маленькое солнышко!
 

– И не только! – замахал руками будущий космонавт. – Солнце освещает не только нашу Землю, но и другие планеты! Вы думаете, Луна сама такая яркая? Как бы не так! Луна – тёмный и холодный шар, но отражает солнечные лучи, потому и светится!

– Солнце освещает и Землю, и планеты, и Луну! – вздохнул счастливый Илюк.

– Мансур, ты сначала куда полетишь: на Сатурн или на Вегу? – спросил Острый Зуб.

– Сначала – на Сатурн, а потом… – Мансур не успел договорить, как у Острого Зуба уже была готова песня.

 
Наш Мансур, наш Мансур,
Прилетел он на Сатурн,
Помахал мне сверху шапкой,
А я ему лапкой.
 

Все засмеялись. Потом Кеша с Мансуром сели рядом с Острым Зубом, и Илюк покатал их верхом. Они долго говорили о народах, живущих на земле, о звёздах, живущих на небе, они спорили-смеялись-мечтали. И с почтением смотрели на величайшую маленькую звезду, которая своим теплом и светом заполнила весь мир.