Текст книги "Любимец моих дьяволов (СИ)"
Автор книги: Ева Мелоди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Отшатываюсь, увидев в зеркале ванной свое отражение: восковое лицо и темные круги под глазами.
– Просто очаровательно! – поздравляю сама себя. Придется не меньше часа потратить на макияж. А значит Антонио придется ждать меня еще дольше.
Горячий душ, крепкий черный кофе с тостом и две таблетки от головной боли слегка приводят в чувство. Но даже искусно наложенный макияж не может скрыть отразившиеся на лице душевные переживания. Но к Антонио выхожу сияющей, демонстрируя улыбку и прекрасное настроение. Пусть на душе кошки скребут. Это пройдет. Должно пройти, я так решила и точка.
Как всегда, чем паршивей на душе, тем более вызывающе хочется одеться: обтягивающие лосины под кожу, но довольно тонкие – в них удобно танцевать. Топ со стразами и вышивкой, маленький кожаный жилет. Сверху тонкая дубленка из пони и короткие сапоги на высоко шпильке. В таком наряде чувствую себя уверенной и неотразимой. Последний штрих – длинные серьги-перья черного цвета. Идеальный наряд для ночного клуба.
Но пока до встречи с Антонио еще рано, созваниваюсь со своей подружкой. Забавное совпадение – если Антонио принц, то у Дарьи кличка – Принцесса. Ее отец – нефтяной олигарх. Денег просто немерено. Дом – почти Букингемский дворец. Огромное количество охраны и личных бодигардов. От которых Дашка обожает сбегать. На самом деле не могу сказать, что нас сблизило. Принцесса очень безумная по энергетике, вечно на драйве, балуется кокаином и марихуаной. Но я почему-то подозреваю, что за всем этим прячется своя боль. Своя история.
Своих телохранителей оставляю дома. Иван отпускает меня спокойно – сообщаю что буду с Дарьей – он отлично знает сколько у нее охраны. Да и закрытый клуб для великосветских леди, где мы назначили встречу – место абсолютно безопасное. С Иваном у нас давно выстроились доверительные отношения. Я не врала ему, не убегала, не пыталась усложнить жизнь… и он платил мне тем же. Очень хороший мужчина, любящий свою семью, детей. Хотела бы я такого отца….
Посидев в закрытом роскошестве элитного клуба, мы с Дашкой обсудили все новости, правда душу друг другу не имели привычки раскрывать. Сокровенное обе таили. Но об Антонио я рассказала. И вместе отправились на встречу с испанцем.
В клубе танцуем несколько часов подряд – это всегда помогает мне сбросить напряжение. Антонио галантен, ведет себя как паинька. Даже целоваться не лезет – сказала, что хочу на этот раз попробовать начать с чистого листа. Ухаживания, долгие. Прямо ультиматум поставила, и мой испанец согласился безоговорочно. Дашку сопровождают трое охранников, что не мешает ей виснуть то на одном незнакомом парне, то на другом. Платье, в которое она одета – едва задницу прикрывает. Нарочитая провокация во всем. Впрочем, с тремя амбалами за спиной – не страшно.
Возвращаемся домой – на часах почти три часа ночи. Останавливает свой мерс перед воротами:
– Слишком поздно для визита, но я бы не отказался от чашки кофе? – и в глаза мне заглядывает, а в них мольба такая. Ну чисто Майло, когда вкусняшку просит.
– Прости, я слишком устала.
– Хорошо, тогда увидимся завтра? Какие планы?
– В институт надо. Можешь забрать меня оттуда. Где-нибудь пообедаем.
– Отлично! – радуется Антонио. – Мне посоветовали шикарный ресторан. А еще, я тебе не сказал – клуб открываю. На той неделе. Хочу, чтобы ты посмотрела.
– Хорошо. Но я не спец по клубам.
– У тебя шикарный вкус во всем, – льстит мне принц. Скажешь свое мнение.
– Мне еще в спортзал бы попасть. Занятия забросила.
– Я тебя отвезу!
– Договорились.
Выхожу из машины, и тут каблук подворачивается. Почти падаю на землю, с трудом сохраняю равновесие. Антонио выскакивает из машины и подлетает ко мне.
– Ты в порядке?
– Да, только ноги не держат, – усмехаюсь. Но принц видимо понимает мою усмешку как гримасу боли. А скорее всего – ему просто охота меня полапать. Потому что в с следующую секунду Антонио подхватывает меня на руки.
– Я тебя отнесу!
– До спальни? – спрашиваю ехидно. Что-то меня прямо пробрало на язвительность. Даже жаль парня стало.
– Куда скажешь! Но хотя-бы до дома.
– Я и сама могу, нога даже не болит…
Но пока я это бормочу, широкими шагами принц преодолевает больше половины пути.
– Это конечно очень мило… – продолжаю пытаться убедить своего кавалера поставить меня на место, но в этот момент замечаю прохаживающегося возле парадного входа в дом Якоба.
Замолкаю. Дыхание сбивается. А потом обхватываю Антонио за шею. Утыкаюсь лицом ему в ключицу. Руки принца сильнее стискивают меня.
– Как нога? – спрашивает тихо, видимо от немного растерян от перемены в моем поведении.
– Прекрасно. Твои объятия такие теплые…
Да, я сука. Давно такой стала, и не собираюсь менять амплуа. Якоб немного дезориентировал меня. На минуту подумала, что могу вырваться из своей брони и позволить себе стать беззащитной… Но Штаховский быстро расставил все по местам. Прекрасно осознаю, что путаю бедного Антонио. Подаю сигналы, потом отшвыриваю. А ведь у него самые серьезные намерения в отношении меня. Впрочем, пока возвращалась в Москву, после разговора по телефону, решила подумать об испанце всерьез. Почему нет? Возможно, Антонио действительно неплохой вариант для серьезных отношений, то что мне и нужно. И папа будет доволен. Пусть старик радуется.
Возле входа сверхгалантный кавалер ставит меня на ноги. Якоба я не вижу, но чувствую, он где-то неподалеку. Курит. Ощущаю запах сигарет. И щеки горят, может потому что Штаховский матом мысленно кроет? Наверняка взбешен, что сбежала.
– Я не понимаю, дорогая, – привлекает мое внимание Антонио. – Ты сказала медленно. Сказала без рук…
– А сейчас передумала. Хочу поцелуя, – шепчу ему прямо в губы. Первая касаюсь их своими губами, и Антонио в ответ обхватывает мое лицо ладонями.
– О, Леа. Я так давно… я безумно соскучился.
– Я тоже. – Шепчу в ответ, встречая губы Антонио, отвечая на его поцелуй со всей страстью, на которую способна. Вкладываю в это соединение губ все отчаяние, не перестающее терзать меня. Всю обиду на другого мужчину, для которого я всегда была ненужной, лишней. Раздражающей тенью. Даже сейчас, уверена, ему смешна эта сцена. Скажет что напоказ, что я дура, если пытаюсь таким способом задеть его. И я согласна – дура. Но если это хоть на секунду приглушит мою тоску, заполнит пустоту внутри – уже отлично.
– Проводи меня до комнаты, – прошу тихо Антонио, когда мы отрываемся друг от друга, чтобы глотнуть воздуха.
– Конечно! – восклицает принц и неверно поняв слово «проводи» вновь подхватывает меня на руки. А я думаю о том, как мне хочется увидеть лицо Штаховского. Прочесть на нем сожаление, раскаяние. Ревность – об этом даже не мечтаю. Но не позволяю себе вертеть головой по сторонам. Я вошла в роль и сейчас неотрывно смотрю на Антонио. И парень буквально расцветает на глазах. Наверное, и к лучшему, что не увижу глаз Якоба. Наверняка в них насмешка и презрение.
Возле двери в мою комнату прошу принца поставить меня на пол.
– Проходи, амиго, – приглашаю внутрь. – Сейчас переоденусь и пойдем чай пить.
– Ты такая импульсивная, – восхищенно отвечает Антонио, проходя в комнату и с любопытством оглядываясь. – Тут очень красиво.
– Спасибо. Почему ты решил что я импульсивна?
– То холодна, то становишься открытым пламенем… Дух захватывает. Твой отец дома? – последнюю фразу произносит с опаской.
– Нет, расслабься. У него медовый месяц.
– О, это прекрасно.
– В его возрасте скорее опасно – пожимаю плечами. – Перевозбудится ненароком и бац – инфаркт.
– Невеста молода?
– Я еще не видела. Не удосужился нас познакомить…
Антонио очень легкий и непринужденный в общении собеседник. Сижу напротив него в столовой, где пьем чай с пирогами, несмотря на позднюю ночь решили наплевать на правильное питание. Почему я не могу его полюбить? Это было бы так замечательно, легко, просто. Никакой боли, обид и недопониманий. Антонио не приемлет напряги и конфликты. Ему проще уступить. С ним невероятно уютно, комфортно. Вот только кровь не закипает. Ни грамма желания.
Нет, моя кровь кипела, когда он целовал меня на крыльце. Я буквально с ума сходила от возбуждения. Но не могу врать себе. Не от поцелуев. А от осознания что Якоб смотрит. Я чувствовала его взгляд. Не могу знать его эмоции, но даже просто от взгляда – завелась. Почему Штаховский делает меня такой больной, неправильной, порочной?
Может быть попросить отца уволить его? С глаз долой – хоть немного станет легче. Но стоит подумать об этом – и сосет под ложечкой. Сама не смогу. Оторвать последнюю ниточку, убрать с поля зрения… Нет, не смогу. Лучше ненависть. Косые взгляды, боль. Только не разлука.
Проводив Антонио, безумно счастливого, воодушевленного, возвращаюсь в свою спальню. Быстро раздеваюсь и залезаю под одеяло. Я жутко вымоталась, поэтому мгновенно проваливаюсь в глубокий сон.
Глава 11
POV Якоб
Какой же я кретин, сам придумал сказочку и сам в нее поверил. Когда не выдержал и поперся в главный дом поговорить с Лизой – оказалось нет ее там. На встречу с подружкой упорхнула, обяснила одна из служанок, кокетливо поглядывая на меня. Даже не спросила зачем хозяйкой интересуюсь.
Наверняка Лизка еще дуется, злится на меня. Хорошо. Пусть погуляет. Но ожидание невыносимо. И с каждым часом накрывает ярость. Выхожу сначала под предлогом с Толстым погулять. Но даже пес устал за полтора часа по улице бегать. Ушел в дом, жрать у него время. А я продолжаю тусить возле главного дома. Когда же она вернется? Почему не взяла охрану? Это месть, или по тусовке соскучилась? А если она с мужчиной сейчас?
Сам себе противен, веду себя как одержимый подросток, даже за Скорос так не бегал. Меньше всего на свете мне нужны сейчас непонятки и сложности в отношениях с бабой. От Седого звонок поступил. Готов деньги отдать. Но предложил дело отличное, можно круто приумножить капитал. Правда слегка криминалом попахивает. Но я готов рискнуть. На этом надо сосредоточиться. Валить пора из охранников.
Пока размышляю – все разумно и по полочкам. Но в то же время продолжаю на улице топтаться и Белоснежку ждать. Злюсь на сучку, хотя сам виноват – я ведь знал, что она такая. Что просто не будет, не может быть по определению. Самолюбивая, стервозная избалованная… и глупая в силу возраста. Двадцать лет… Чего от нее ждать?
Рядом с ней я почему-то ощущаю себя старым, хотя всего-то двадцать семь… Лизавета на семь лет получается младше, тем более девочка нетронутая. Редкость в наши дни.
Совсем ребенок, хотя как намажется да нарядится – в жизни не скажешь, что девственница. Захочет может шлюхой выглядеть, захочет – невинной овечкой. Когда забывает маску стервы нацепить… Иногда она даже веселит меня. Остроумная, забавная, ехидный язычок, быстрый ум. Но чаще конечно бесит. А самое паршивое чувствовать – она хочет меня. Не как мужика любого. А именно меня. Знаю, что романтические бредни появились в ее сознании давно… И мне не может не льстить, что они до сих пор бродят в этой сумасшедшей белокурой головке. Даже такого побитого и потрепанного жизнью, нищего, зависимого от работы на ее папочку, вынужденного выполнять прихоти и подчиняться… она все равно хочет меня. И это возбуждает, не может не вызывать ответное желание, которое с каждым днем разгорается все сильнее.
Нет смысла больше себе врать, что хочу Белоснежку, до одури блядь, до остервенения хочу. После ночи в особняке Бурмистровых меня точно молнией прошибает, стоит только вспомнить ее, обнаженную, умоляющую, абсолютно покорную… Надо было взять ее, прямо тогда и там. И пошел нахер старый пень Герман со своими правилами и угрозами. Не надо было оставлять Лизу одну. Никогда этот косяк себе не прощу. Позволил убежать, снова погрузиться в болото на Рублевке. Надо было сразу увозить, далеко. И трахать в свое удовольствие. Обоюдное… А потом… Да какая нахер разница, что потом? Жили бы мы долго и счастливо, или разбежались через год-два. Почему уверен, что не через два дня? Да потому что желание, кипевшее в нас обоих не одного дня, это точно. Это шло с самого детства. Стоило дотронуться до Лизки и аж потряхивало. Но я не хотел таких отношений. Не хотел быть настолько зависимым. Она вызывала слишком сильные эмоции. Все равно что вручить пятилетнему ребенку ключи от автомобиля. Куда он может завести это авто? Только разбить. Я не хотел, чтобы малолетка меня разбила.
А она разобьет – в этом нет сомнений, понимаю, глядя на незнакомого придурка, который мою Белоснежку на руках к дому тащит. Это что еще, бл*дь, такое?
Но вида не подаю, наблюдаю. Донес до крыльца на ноги поставил. Явно с вечеринки парочка вернулась. Милуются, Лизка сама его губ касается, и меня накрывает, огромных усилий стоит не подлететь к парочке и не раскидать по разные стороны дома. Парень – хлюпик, легко отделать по самое некуда. Как же меня разбирает это сделать. Одна мысль останавливает – Лизка меня видела, почти на девяносто процентов в этом уверен. А значит все это спектакль. Если начну плясать под ее дудку – себя потом не соберу. Сам себе буду противен. Так что нет, девочка. Такого не дождешься, хлюпиками да сморчками крути. Играйся, малыш. Я сегодня добрый.
Еще мне не дает покоя одна мысль. Шум на лестнице. Не могла ли Белоснежка наш разговор со Скорос слышать? Неужели поэтому бесится? Черт, как же я жалел о своих словах. Зачем я это сказал? Жалел даже не потому что Лиза слышать их могла. А потому что они глупые, неправильные. К Скорос все успокоилось… вечер в доме Бурмистровых и последующее утро очень хорошо дали мне это прочувствовать. Остались нежность, восхищение. Но даже близко не любовь. Была ли вообще она? Или все наваждением было, карой некой за тот дурацкий спор. Никогда не спорьте на девчонок, это я вам как эксперт говорю. Кажется вроде ерунда, а потом всю жизнь можно с ног на голову перевернуть. Не только ей, но и себе.
Но Скорос и Лиза – абсолютно полярные звезды. Никакой зависимости, или связи. И в крови моей теперь однозначно Лизка бурлит. Будоражит, опьяняет. Ничем не вытравить. Вот только то, что она сейчас вытворять начала… именно это меня всегда останавливало, заставляло держать дистанцию. Такие как Лиза Брейкер обожают жрать мужские сердца на завтрак. Или обед, или ужин. Слишком красивая, нереально, прекрасная принцесса из сказки. Умеет прикинуться нежной и ранимой. И в то же время в любой момент может заскучать и переключиться на другого. Как сейчас. Кто этот парень, который обхватил ладонями ее лицо и страстно целует? Важен он для нее? Ведь она всего прошлой ночью подо мной изнывала. Шлюха. Все еще девственница, но в душе – шлюха. И этой бешеной сердце отдать? Те ошметки что после Скорос остались… она же их раздавит и выплюнет в один миг.
Парочка в доме скрывается, а я новую сигарету прикуриваю. Итак, Лизка дала ясно понять, что злится не просто сильно, а настроена мстить и делать это жестко. Трахаться она конечно с парнем в доме отца не станет. Но мозг мне выжрать решила по полной.
Дам ей три дня. Пусть перебесится. Поиграет, пофлиртует. Я потерплю. А потом за волосы и в шалаш поволоку суку.
***
Первый и второй день Лизка посвятила учебе, между нами ситуация не менялась. Полный игнор в мою сторону. Каждый вечер Белоснежка отправлялась в ночной клуб. Я узнал кто такой хмырь, с которым она трется – пресловутый принц Антонио. Иван сказал что на этот раз у них серьезно, парень только и знает что о помолвке бормочет. Лизка ни да ни нет, понятное дело. В своем репертуаре.
Принц открыл свое ночное заведение, и Лизавета помогала ему с раскруткой. Пиарщицей заделалась, чтоб ее. Но я держал удар, на игнор отвечал тем же.
На третий день вернулся Герман и представил нам свою супругу.
Дамочка конечно своеобразная – нас построили перед домом в линейку, чтобы представить новой хозяйке.
– Как в лучших сериалах ВВС, прям «Аббатство Даунтон», а не особняк на Рублевке, – едва слышно бубнит себе под нос Пашка.
Лизка стоит на крыльце под ручку с Антонио. Вцепилась в парня как клещ, или как кукла, которая без подпорки стоять не может. Изумительная фарфоровая статуэтка. Идеальный макияж, прическа, изысканное платье черного цвета. Немного на траурное смахивает. Эх, кукленыш, ну неужели в твоем возрасте все еще за родительскую юбку держатся? Порадовалась бы за отца, вон какую мулатку-шоколадку-молодуху отхватил. Красотка. Держится с видом аристократки. Явно планирует задать тут всем жару.
Закончив с церемонией знакомства, хозяева уходят в дом. А мы бредем в свой флигель.
– Ты чего хмурый такой? – спрашивает Пашка. – Валить отсюда не собираешься?
– А что?
– Да не хотелось бы. Нравится мне тут. Парни отличные, кормежка опять же.
– Это пока Толстый не попался на глаза хозяину, – усмехаюсь. – После этого тебе тут явно разонравится.
– Не пугай, – мрачнеет дружбан. – Лиза обещала что заступится.
– У нее семь пятниц на неделе. Она и к собаке перестала приходить.
– Она не хочет в нашу пристройку ходить. Неловко ей – мужиков много. И Борька сразу в комплиментах аж топит, дурачелло. Ее это бесит. Поэтому я собаку вывожу за ворота, мы встречаемся неподалеку, в парке у озера, гуляем. Как и раньше.
– Я смотрю у вас прямо тайные свидания.
– Ой, только не вздумай никому… И Лизе не говори, что я проболтался. Она особенно просила, чтоб ты не знал.
– Это с чего она меня избегает? Нужны мне больно ваши прогулки, – говорю ворчливо.
– Не знаю. Не нравишься ей. Ведешь себя как сухарь, ни улыбки, ни слова приветливого. Вот видимо поэтому…
В этот момент понимаю, что мое терпение на исходе. Я должен поговорить с Белоснежкой, объясниться. За эти дни я вычислил где находится ее комната – просто следил в каком окне зажигается свет, когда из клуба возвращается. Да, рискованно – Герман дома. Но надеюсь занят прислугой, и вообще его покои совершенно в другом конце особняка, который огромен. Если вдруг наткнусь – придумал отмазку – типа его ищу, чтобы о моем увольнении поговорить. Планировал свою вылазку на завтра – Леа уже заранее во всеуслышанье сообщила что идет в клуб на день рождения к подружке. Антонио на пару дней улетает на родину и не сможет ее сопровождать. Все это я послушал случайно и составил план. Другого варианта оказаться наедине с Лизой не было. Мы либо в компании других охранников встречались, либо вообще не виделись. Понятно, избегала меня. Ивана просила никуда не посылать меня с ней.
POV Леа
Как я и ожидала, мачеха мне не понравилась. Виду я не подала, была вежлива. Марина в свою очередь ничего не сказала про свои вещи, побывавшие на улице. Скорее всего она не узнала об этом – слуги быстро все подобрали и в порядок привели. Наверное. Я не проверяла и не следила за этим процессом. По возвращении я заняла себя кучей повседневных дел – учебой, спортзалом, общением с друзьями. Дашка расспрашивала меня о сталкере, не знаю как до нее дошли эти слухи.
– Ты вернулась из своей ссылки какой-то другой. Немного странной. Точно ничего не произошло? – допытывалась она у меня.
Что я могла ответить? Про чувства, кипевшие внутри, про телохранителя, к которому у меня особое отношение… Я никому не рассказывала. А вот про мачеху поделилась.
– Да, это гадство, подстава, – посочувствовала подружка. – Мой отец десяток сменил за последний год. И всех в дом тащит, противно. Давно мне валить из родного гнезда надо. Еще и воспитывает меня, диктует что носить, с кем общаться. Я и мужика домой привести не могу. Зато папан мой – запросто.
– Ну, может она не такая уж плохая, – вздыхаю в ответ. Мне сейчас не до войн, не то моральное состояние. – Пока Марина меня не трогает, ну и я не буду нарываться. Посмотрим.
– Ой, да вот увидишь, обязательно будет папашке на тебя наговаривать. Обычно эти стервы ревнивые и только о кошельке толстом думают. Отпрыски им помеха.
– Мне не нужны деньги отца.
– Ага, это ты так говоришь, живя на всем готовом. А останешься на улице без копейки…
***
Возвращаюсь со дня рождения в полночь, голова болит от выпитого шампанского, настроение паршивей некуда. Даже не знаю почему – вечеринка получилась очень веселой. Скучаю по Антонио? Возможно. Точнее, хотелось бы, чтобы это было так.
Прохожу в свою комнату и сразу начинаю раздеваться. Ненавижу приносить сюда запахи и прикосновения внешнего мира. Короткое золотое коктейльное платье оставляю на стуле возле двери – сразу в химчистку. Сбрасываю шпильки – люблю эти туфли, но сейчас ноги гудят от усталости. Слишком много танцевала. Хотелось выплеснуть энергию по максимуму, чтобы дома вырубиться едва голова опустится на подушку. Чтобы не лезли всякие мысли. Три дня уже бессонница – впору за снотворным лезть.
Остаюсь в нижнем белье, комплект которого приобрела не так давно… во время шопинг марафона со Штаховским. Вспоминаю нашу стычку в примерочной. Это было… как ядерный взрыв. Противно признаваться самой себе, но я тоскую по нему. Даже по его ярости ко мне. Не думала что игнор – это так тяжело. Все еще злюсь на него. Ненавижу… Но мне не все равно, и это убивает.
Чего я ожидала по возвращении? Что прибежит и прощения просить будет, каяться, что неправ, что сказал не то что думал? Нет конечно. Но мне хотелось увидеть хотя-бы проблеск раскаяния. Не полного спокойствия и равнодушия.
Стою перед зеркалом, разглядываю себя, погрузившись в эти мысли.
– Прекрасно смотришься, мне нравится, – раздается голос из темноты, и я подпрыгиваю как ошпаренная. Сердце заходится, в ушах шумит. Бешеный прилив адреналина. Поворачиваюсь машинально на голос, обхватываю себя руками, давя крик, рвущийся из груди. Не знаю как мне удалось удержаться от вопля. Наверное, потому что голос я опознала на секунду раньше. Якоб. В моей комнате. В кресле возле окна. Когда вошла помещение слабо освещала лампа на маленьком резном столике. Подумала что служанка решила оставить для меня свет, в этом не было ничего странного. Но обычно она зажигала другую лампу, на туалетном столике рядом с креслом. Подбегаю к ней и включаю. Темный угол теперь освещен.
– Что ты здесь делаешь? Совсем обнаглел?
– Не ругайся, я соскучился. Ты меня измучила, принцесса. Может хватит? Иди ко мне. – И тянет ко мне руки.
Совсем обнаглел! Меня охватывает бешенство. То не смотрит даже в мою сторону, а теперь что, снова потискаться захотелось? Продавщица белья отказалась приехать? Или решил зачем кого-то звать, если я под боком? Но еще сильнее выбешивает моя реакция на протянутые руки Штаховского. Мое слабое место. Они – невероятные. Сексуальнее я просто не встречала. Настолько красивые, настолько мужские… Даже будь он уродом на лицо, в одни только руки могла бы влюбиться. И сейчас стоит только взглянуть на них, воспоминания набрасываются. Как ласкал меня этими пальцами, проникал внутрь меня. Пересыхает в горле. Голова кружится. Но я все еще барахтаюсь, гордость не позволяет растечься лужицей у его ног.
– Пошел вон, сейчас же!
Хватаю халат и набрасываю на себя. Меня трясет. Это отвратительное вторжение. Но в то же время меня все сильнее охватывает возбуждение, пульс зашкаливает. Волнение, невероятный драйв. Такого Антонио точно не подарит. Со Штаховским все время как на вулкане. Как он вообще решился проникнуть в дом? Как может не бояться отца? Безумец. Откуда узнал где моя комната? Особняк огромен.
– Малыш, пожалуйста. Нам надо поговорить. – Тихо просит Якоб.
– Говори, только быстро. Мне в душ и спать, завтра лекция с утра важная.
– Хочешь спинку потру? Можем вместе в душ…
– Ни за что!
– Иди ко мне. Пожалуйста. – А сам даже из кресла не удосуживается подняться!
– Не надо, – отступаю на несколько шагов назад. – Я больше не играю с тобой в обнимашки. Мне наскучило, правда. Тебе лучше это принять и не дразнить гусей.
– Это тебе лучше не дразнить меня, детка. Я же знаю чего ты хочешь. И на что обиделась. Это все чушь собачья. Я не хотел трахать тебя в доме Артура. Ну бзик, согласен, тупанул. На этот раз обещаю, все сделаю как надо.
– Ты совсем с дуба рухнул? Я и близко тебя не подпущу. Мне не понравилось с тобой.
– Врушка.
– Трус! Ты упустил свой шанс, Штаховский. Теперь ты мне не нужен. Не интересен. Уясни это и свали уже.
– Придется сделать так, чтобы ты захотела, – вздыхает Якоб и поднимается на ноги. Одно резкое движение – и он уже рядом со мной. Хватает за руку и дергает на себя. Буквально вылетаю из наброшенного шелкового халата, который не успела завязать. По инерции впечатываюсь всем телом в его грудь. Он обнимает меня за талию, делает шаг назад – и вот уже снова сидит в кресле, а я – у него на коленях. Находит застежку лифчика и кружевное изделие испаряется, мои груди обнажены, соски острые и твердые. На уровне его лица. А я даже не успела понять как это произошло. Все еще пытаюсь слезть с него, оттолкнуть. Но у меня ничего не выходит. Якоб завороженно смотрит на мои груди, наклоняется вперед и захватывает сосок губами. Чуть прикусывает и я коротко вскрикиваю.
– Тсс, малыш, ты же не хочешь чтобы нас застукали?
И снова наклоняется к моей груди, зализывает место, которое только что укусил. Это невероятно возбуждающе, меня трясет. Но если уступлю – так и останусь для Штаховского тряпкой, о которую можно в любой момент вытереть ноги. Начинаю вырываться – молча, но очень яростно. Колочу по его груди стиснутыми кулаками. Бью куда придется, даже по скуле попадаю. Но Якоб все равно захватывает мои руки и крепко стискивает запястья.
– Да перестань, что с тобой, – шипит. – Как кошка бешеная. Я же пришел. Покаялся. Был неправ, прости малыш. Не надо было тебя оставлять одну. Больше я так не буду. Слышишь?
– Больше такого не повторится между нами! – почти кричу в ответ. Боже, какой же он самовлюбленный козел! Даже не догадывается, как обидел меня, насколько сильно ранил! И считает, что пробравшись в комнату, потискает – и все прощу моментально, снова расстилаться буду перед ним. Интересно, за что мне такое? Есть женщины за которыми ухаживают, их боготворят. Я же… словно кукла резиновая в которую приятно спустить. Если бы он сейчас попросил все начать сначала, с узнавания, свиданий… Но он сразу с лифчика начал… И это убивает меня.
– Убирайся нахрен, Штаховский, у тебя две минуты, а потом я заору так, что весь дом сбежится.
– Это вызов? Решила показать мне свой характер? – почти удивленно произносит Якоб.
Уходить он явно не собирается. Притягивает меня к себе ближе, буквально насаживая на бугор в своих штанах. Берет меня за талию, и заставляет ерзать на нем. Вперед-назад. Эти ощущения мгновенно пронзают все мое существо, делают наэлектрилизованным.
Все равно пытаюсь вырваться, но Якоб только крепче стискивает мою талию.
– Хватит беситься, – просит тихо. – Я не знаю, что еще сделать, чтобы ты простила. Подскажи.
– Отпусти меня и убирайся! Я тебе не шлюха!
– Не-е-ет. Хотя ведешь себя как шлюха. Трешься с этим Антонио. Хочешь его? Может уже трахалась с ним? Это из-за испанца меня динамишь? Скажи, и я отстану.
– Мои отношения с Антонио тебя не касаются!
– Отношения? Папеньку решила порадовать? Значит, можно скоро ждать объявления о помолвке?
Мое сердце бьется так сильно, что трудно дышать. Не могу говорить. А Якоб притягивает меня все ближе, проводит кончиком языка по моим губам и меня будто горячей волной обдает. Его горячий язык врывается в мой рот, не реагируя на мое сопротивление, наоборот, точно упиваясь им.
Безумно хочу ответить на его поцелуи с равной страстью. Но в то же время бесцеремонность этого вторжения – точно острый нож. Это так бесит меня, что не могу больше, чувствую, как в глазах закипают слезы. Хочу расцарапать его наглую физиономию. Мне удается вырваться, и я буквально слетаю с кресла, едва устояв на ногах.
– Последний раз говорю – убирайся.
Меня переполняют самые противоречивые чувства. Понимаю – еще пара секунд и я уступлю. Якоб, разумеется, плюет на мои слова. Поднимается из кресла, подлетает ко мне и вот уже оба падаем на постель. Он обхватывает мою голову ладонями, надавливает на подбородок большим пальцем, вынуждая приоткрыть губы. Его горячий язык врывается в мой рот. По спине табунами бегут обжигающие мурашки. Кладу ладони на твердую грудь Якоба, но оттолкнуть не нахожу сил. Меня бросает в жар, сбивается дыхание. Отстраняюсь от губ, терзающих мой рот, не хватает воздуха. С губ срывается сдавленный стон, а внутри все дрожит от осознания происходящего, мне почти страшно от неуправляемой реакции тела на этого мужчину. А потом раздается стук в дверь и мы буквально отскакиваем друг от друга от неожиданности.
POV Якоб
Пробраться в комнату малышки легко… А вот дождаться ее – гораздо сложнее. Меня сводит с ума едва уловимый замах сладковато-цветочных духов, которыми она видимо подушилась перед выходом. Для кого подушилась? Меня терзают эти мысли. И одновременно злит, бесит сознание того, что уже ревную. Что не смотря на похабное поведение Белоснежки, меня не отпускает, наоборот, все сильнее залипаю на ней. Я не знаю, что произойдет в этой комнате когда она вернется. Опять не то место. Неподходящая ситуация. Неоправданный риск. Но в голове – дурь полная. Только о сексе могу думать. О сексе с золотоволосой малышкой. Дерзкой, непокорной, но невыразимо сладкой. Столько лет держался, давил в себе эти чувства. Убеждал себя, что она не то, что мне надо. Слишком стервозная, ненавижу таких. Слишком непредсказуемая.
Так что изменилось? Не могу понять. Дотронулся до нее, вдохнул запах, пометил спермой. И сорвало планку. Хочу и все. Ни о чем другом не могу думать.
Жду и с ума схожу. Один час, второй. В ванну сходил. Провел рукой по полотенцам, которыми вытирается. Понюхал зубную щетку. Больной на всю голову, даже спорить не о чем. Как зверь ищу следы и запахи своей добычи. Хочу увезти ее прямо сегодня. Далеко. Только об этом могу думать.
Наконец слышу ее шаги. Неподвижно замерев в темном углу наблюдаю, как малышка снимает платье. Движения не нарочитые, простые, естественные. Она не знает что за ней наблюдают. В одном белье проходит вглубь комнаты – и я завыть готов от возбуждения, яйца сдавливает и дергает, болезненно, и в то же время, это приятная боль. Но разрядка важнее.
Вот только не рада мне Белоснежка. Отбивается, дерзит, кричит, чтобы убирался. Как кошка дикая, хрен справишься. Мне удается стянуть с нее лифчик, вобрать в рот сладкий сосок, но это все что успеваю – и она снова разъяренно сражается со мной. Только еще больше распаляя.
– Это из-за испанца, малыш? Скажи, и я отстану. – Вырывается у меня.
– Мои отношения с Антонио тебя не касаются!
– Отношения? Папеньку решила порадовать? Значит, можно скоро ждать объявления о помолвке? – спрашиваю язвительно, а у самого все внутренности скручивает от ревности.
