Текст книги "Клото. Жребий брошен"

Автор книги: Ева Ланска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 5

И снова самолет.

На этот раз Женя летела общим рейсом. Летела одна – Алекс остался в Ницце, чтобы уладить какие-то проблемы с лодкой, предназначенной для хакера. Женю это только порадовало: находиться рядом с Алексом, ставшим за один день сначала самым близким, а потом – самым далеким человеком, было бы тяжело. Невыносимо.

Единственным минусом общего рейса оказалась девушка по имени Катя, сидевшая рядом с Женей. Узнав, что ее соседка тоже из России, Катя трещала без умолку.

– Мои родители тогда прямо помешались, решили, что я – а я у них вообще одна – во что бы то ни стало должна учиться за границей. Представляешь? А на какие средства, спрашивается? Жили-то, да и живем, не так чтобы очень. И вдруг вспомнили, что есть на свете Земля обетованная! А у нас родословная – комар носу не подточит, ну и порешили на семейном совете отправить меня получать высшее в Израиль, там для таких, как я, специальные государственные программы, то есть практически бесплатная учеба. Представляешь? Я только школу закончила, думала, поступлю в наш институт, а тут – нате вам, перспектива: учить иврит, служить в армии, соблюдать всякие религиозные обычаи и жить в 40-градусной жаре! Представляешь?

– Ну и как? – спросила Женя скорее из вежливости, чем из любопытства, потому что говорить ей совсем не хотелось.

– Отлично! – показала соседка большой палец. – Просто супер! Жара – ерунда, когда кругом кондиционеры, из армии на выходные отпускают домой, с религией вообще никакой принудиловки, а субботы, я так думаю, вообще надо по всему миру внедрять – очень это правильно.

– А язык? – спросила Женя, которую этот вопрос немного интересовал: все-таки иняз закончила.

– Да все по-русски говорят! Вообще, я так скажу: Россия и Израиль в принципе похожи, понимаешь? Даже не знаю, как объяснить…

Катя продолжала что-то рассказывать о жизни в Израиле, возможно даже, что-то интересное. Но Женя лишь кивала головой, делая вид, что внимательно слушает, а на самом деле плавая в своих безрадостных мыслях.

«Как же все-таки, – думала она, – они заманят на осмотр лодки именно хакера, а не посредника? Ведь надо демонстрировать „Мейнстрим“ именно Оливье. Посреднику-то этому вообще все равно, на кого я похожа. Хотя, впрочем, не мои это проблемы, пусть сами думают. Моя головная боль – как-то заинтересовать его своей персоной. Дать ему номер своего телефона, согласиться на свидание в городе – в общем, втереться в доверие, чтобы потом… Нет, даже представить себе не могу, с чего это он доверится мне до такой степени – вот прямо возьмет и назовет номера счетов? Может, они ждут, что он мне предложение руки и сердца сделает? А я, как в мелодраме, потребую, чтобы отныне между нами не было секретов? Ох, какая глупость…»

Жене уже не было страшно. Она просто устала бояться. Казалось, у нее попросту иссякли душевные силы, необходимые для этих переживаний…

«Наверное, – грустно подумалось ей, – это и называется повзрослеть».

Она вспомнила свое возбуждение, интерес, волнение перед поездкой в Монако. Вспомнила, что даже в Ницце, после всех этих треволнений, ей все еще было интересно жить, смотреть на мир вокруг, а сейчас… Сейчас было не то чтобы неинтересно, а – она поискала слово – да, безразлично…

Нет, конечно, если до задания, до встречи с этим Оливье, у нее будет свободное время, она непременно сходит посмотреть город. А не будет – ну и что? Даже, наверное, лучше, если времени не останется. Пусть все это побыстрее начнется и побыстрее закончится. Потому что жить дальше в атмосфере полной неопределенности… невозможно, просто невозможно.

Она – не Алекс, не профессиональный разведчик. Если он столько лет живет такой жизнью, значит, ему такая жизнь нравится. Нужно обладать определенным складом даже не ума, а души, чтобы пойти в Моссад и заниматься этой гадостью. «А точнее, – зло добавила она, – не обладать ни душой, ни сердцем». И как только она могла подумать, что этот… позер вообще способен на чувства? Использовал ее и… – Женя еле сдержала слезы. – Стыдно-то как, стыдно и обидно! «Все, все, – приказала она себе, – не думать об этом, не вспоминать».

Она заставила себя выбраться из трясины раздражающих мыслей и прислушалась к тому, что говорит соседка. Оказывается, Катя уже давно сменила тему.

– Ты знаешь, – возбужденно говорила она, – что в этой компании на борту всегда присутствует один человек из спецохраны, знаешь? Он, конечно, в штатском и все такое, но их же ни с кем не перепутаешь! Такие здоровые накачанные мужики… Вон, смотри, – перешла она на шепот, – сидит один, вроде похож, да? В пиджаке, чтобы оружие спрятать… Или нет – вон тот еще здоровее, и лицо вон какое зверское, наверное, он…

«И я теперь такая же маска, как этот охранник», – подумала Женя.

– Нет, – продолжала тем временем гадать Катя, – первый мне больше нравится, очень симпатичный, мне вообще нравится такой спортивный тип, а тебе?

– Да, конечно, – не думая, ответила Женя.

– Слушай, Жень, давай не теряться, ладно? Вот, забей мой телефон, и вот еще что: приходи прямо сегодня вечером на дискотеку. Мы с компанией собираемся – повеселимся! Это в Торговом центре «Azrieli», знаешь? Там на 49-м этаже ресторан-бар. Приходи, не пожалеешь! Здесь умеют отдыхать.

* * *

Ровно по расписанию самолет приземлился в аэропорту Бен-Гурион.

На этот раз встречающих не было. Женя назвала шоферу такси адрес, который дал ей Алекс, и села в машину, доставившую ее к одному из тель-авивских небоскребов. Женя вышла из машины. Действительно, очень жарко. И она поспешила внутрь, в прохладу кондиционеров…

Ее квартира – довольно большая, с кухней, холлом и спальней – оказалась на сороковом этаже. Женя подошла к окну и обомлела от красоты открывающейся панорамы. Голубое – ни облачка, даже самого крошечного – небо, блеск солнца, отражающегося в стеклах небоскребов, и синее-синее море. У нее просто голова закружилась.

Телефон просигналил о полученном sms-сообщении.

«Как добралась? Алекс».

«Нормально», – ответила она.

Да, смайлики и сердечки в этой переписке были неуместны.

Женя в сердцах бросила телефон и начала разбирать вещи. «Надо же, какой профессионал, – думала она, – все точно рассчитал: когда долечу, когда в квартиру поднимусь, когда у окна встану… Все знает, все просчитывает – когда sms послать, когда в кровать уложить… Сволочь. – Злые слезы опять подкрались к глазам. – Можно подумать, они этого Бориса специально на меня натравили… Что бы они вообще делали, если б не это ведерко с шампанским?»

Женя бросила раскладывать вещи и снова подошла к окну. Красота заоконного пейзажа успокаивала.

Посредник обещал встретиться с представителем агентства, то есть с ней, в течение недели, начиная с завтрашнего дня. Она прибыла в Тель-Авив с запасом в сутки. А это значит, что она свободна. По крайней мере на сутки.

«Ну что, Коростелева, – обратилась она сама к себе, – время пошло, пойдем, что ли, искупаемся?»

* * *

Алекс не остался в Ницце. Он вылетел в Тель-Авив даже раньше Жени. И в то время, когда Женя вышла на пляж, он входил в кабинет шефа.

– Здравствуй, заходи, – приветливо кивнул Аарон Эшколь, – садись. Давай, докладывай, как там наша девушка. А то меня сверху уже задергали, сам понимаешь…

– Об этом я и хотел поговорить, – сказал Алекс, усаживаясь в кресло напротив шефа. – Девушка к проведению операции непригодна.

Шеф поднял на него изумленные глаза:

– Вот как?

– Абсолютно, – подтвердил Алекс. – Она завалит все дело.

– Это почему? Психопатка, что ли?

– Нет… Она просто еще ребенок.

– Это в 26-то лет? – не поверил шеф.

– Совершенный ребенок, – повторил Алекс. – Она просто не в состоянии хитрить и обманывать.

– А и не надо никого обманывать, – радостно ответил Аарон Эшколь. – Пусть пообщается с этим французом. Она же не будет притворяться, что она – та самая модель. Девочка продает лодки – никакого вранья. Только пусть сделает такую любезность, не отшивает некоторое время кавалера. А там посмотрим.

Алекс молчал.

– Поговорит с ним, туда-сюда, наши все запишут, проанализируют… Да что я тебе объясняю! – рассердился он. – Ты же сам все понимаешь. Тоже мне девочка… Завалила такого бугая, а теперь в кусты? Нет, надо отрабатывать…

– Я же вам докладывал, – хмуро ответил Алекс, – она оборонялась.

– Докладывал он, – проворчал шеф. – Прозевать такое! Хорошо хоть додумались ее одну на яхту не выпускать, зачистить все успели…

– Там сейчас все в порядке? – спросил Алекс.

– А то, – вытер лысину платком шеф. – Безутешная вдова счастлива, любовницы рыдают. Ладно, ладно, ты молодец, кто же отрицает? Все успел: и по горячим следам все следы зачистить, и уплывшую наживку найти.

– Она сама позвонила, – хмуро ответил Алекс.

– Ну ведь не просто так позвонила-то? – подмигнул шеф. – А, Казанова?

За глаза Алекса так называли довольно часто – он действительно пользовался у женщин большим успехом. Но сказать ему это прямо в лицо, не рискуя нарваться на конфликт, мог только шеф.

Поэтому, если кто-то из отдела обращался к Александру Левину не по имени, то выбирал для этого обращения его официальный псевдоним – Повар. Повар – потому, что, во-первых, Алекс действительно прекрасно готовил. А во-вторых, благодаря этому своему умению имел возможность попасть практически в любой дом, где повар «вдруг» заболевал.

Именно в этой роли он и присутствовал, курируя ситуацию, на «Фортуне» в тот вечер, когда погиб Борис. Если бы Женя не кинула в Бориса то злополучное ведерко с шампанским, ее бы в ту же ночь арестовали. По обвинению в краже у Бориса дорогого кольца (по понятным причинам французская полиция была просто счастлива помочь в этом аресте). И конечно же, Алекс явился бы в участок в роли белого ангела с предложением о помощи. Небезвозмездной, разумеется.

Он насторожился в тот момент, когда включился сигнал, запрещающий вход на VIP-палубу. А затем – долгая тишина после отмены сигнала. И он, пожалуй, впервые в жизни растерялся, когда обнаружил мертвого Бориса и отсутствие Жени на лодке. Когда она позвонила с чужого мобильного, он, кляня себя за халатность, прочесывал с береговой охраной пляжи и бухту, будучи уверен, что она утонула…

– Что с посредником? – спросил он шефа, проигнорировав обращение «Казанова».

– А, – махнул рукой шеф, показывая, что с этим проблем нет. – Ребята его прижали к стенке, и он на все согласен. Нас он боится больше, чем своего благодетеля. Так что будет помогать – никуда не денется.

– И все-таки я настаиваю на том, что оставлять их вместе надолго нельзя. У нее будет нервный срыв. Мы вообще можем его спугнуть. Он скроется – и не только денег, но и обмена не будет.

– Не волнуйся, – снова отмахнулся шеф, – никто его с ней наедине оставлять не собирается… надолго. Если нам удастся сдать ему эту лодку, «Мейнстрим», то… Слушай! – вдруг осенило его. – А что это ты так за нее радеешь? Влюбился, что ли? Ты это брось – зачем тебе эта девчонка? Выкинь ее из головы!

«Если бы можно было себе приказать…» – думал Алекс, выходя от шефа.

* * *

Женя сидела на пляже, смотрела на лениво плещущееся море и думала, думала, думала…

«Снова море… Снова это проклятое море, от которого я сбежала и к которому все время возвращаюсь. Оно не отпускает, тянет меня к себе, как магнитом».

Магическое и проклятое море, сожравшее отца и оставившее их с мамой вдвоем выживать в спокойном равнодушном мире – с мамой, которая после гибели мужа просто помешалась от страха оказаться в нищете, открыла крохотное кафе и похоронила в нем себя. А заодно попыталась похоронить рядом с собой и дочь.

Женя не боялась работы. Больше всего на свете она боялась превратиться в свою соседку – женщину, ставшую к тридцати годам крикливой бабкой, по утрам ходившую на рынок, а по вечерам получавшую от мужа уроки правильной жизни.

Нет, она не могла, не хотела повторить ни ее судьбу, ни судьбу своей мамы, и потому просто отшатывалась от каждого мужчины, бросавшего на нее заинтересованный взгляд. «Что, принца, что ли, ждешь?» – кричал как-то под окнами один из разобиженных ее безразличием ухажеров. Нет, не принца. Женя ждала Диму. Она отказывалась верить, что он погиб, что и его, как отца, проглотило ненавистное море.

Когда красивая женщина идет по улице, мужчины смотрят ей вслед. Когда по улице шел Дима, вслед ему оборачивались женщины и завороженно смотрели как на бога. Красивый мужчина – редкость. Мужчина такой красоты – аномалия, природный катаклизм. Любая девчонка из их района умерла бы от счастья, если бы Дима обратил на нее внимание. Но он выбрал Женю.

Дима был старше ее на два года. Весной – она как раз заканчивала школу – он вдруг начал здороваться с ней на улице, потом – пригласил в кино… Ох, как же злились, как завидовали все девчонки! А она просто голову потеряла, даже поступать в институт передумала – как же можно уехать от своего счастья?

Счастье было недолгим. Осенью Диме пришла повестка в армию. На проводах все как-то быстро напились, и он предложил ей: «Давай сбежим?» Смеясь, они убежали к морю, а потом пошли гулять – ночь была такая звездная, песок еще не остыл от жаркого не по-осеннему солнца, и тут-то, прямо на пляже, все и случилось. «Ты будешь меня ждать? – шептал Дима. – Писать будешь?» – «Конечно, – плакала она, – конечно».

Из армии он написал только одно письмо, да и то – не ей, а своей матери, а потом пропал. Говорили разное: и что убили его в армии, и что сбежал он оттуда… Правды Женя так и не узнала, да и не у кого было спрашивать. Дима исчез, но память-предательница не желала отпускать его. И со временем память о нем стала самым ярким и прекрасным воспоминанием всей бесхитростной девичьей жизни. Воспоминанием, которое с жестокой бесцеремонностью тирана оттесняло реальность на самый край сознания и безраздельно царило над блеклой обыденностью московских будней работающей девушки.

В гибель возлюбленного Женя не верила и очень часто мечтала: вот однажды это случится – откроется дверь, и она увидит его. Как-то даже попробовала рассказать обо всем Юльке, но та лишь горько улыбнулась, будто знала, что утешения не помогут: «Ну ты даешь… Скажи спасибо, что тогда не залетела от своего принца. А то я тебя знаю – непременно бы родила и сидела бы в своем Севастополе до скончания дней!»

Из дома Женя уехала спустя полтора года после того, как Дима пропал. Поступила в институт, там познакомилась с Юлей. Подруга устроила ее на работу в издательство – началась рутина, которая так неожиданно закончилась.

И ее снова вынесло к морю.

* * *

День клонился к вечеру. Женя сидела в шезлонге на балконе сорокового этажа и глядела в открывающиеся отсюда две бездны – моря и неба. Она пребывала в каком-то недвижном состоянии души. И не во сне, и не в реальности, и, кажется, вовсе нигде. Словно в мыльном пузыре: все видно, все слышно, все понятно, но через радужную линзу, отделившую ее от мира.

Вот уже несколько часов она переживала это состояние. Не думала ни о деле, ни об Алексе, не думала вообще ни о чем. Просто полулежала в удобном шезлонге и вглядывалась в небо, словно оттуда могла выплыть какая-нибудь небесная лодка и увезти ее.

Снова пришла эсэмэска от Алекса:

«Пока без изменений. До завтра».

«Я могу выйти в город?»

«Конечно».

Ну, конечно так конечно.

Все. Мыльный пузырь, в котором сидела Женя, лопнул – она снова разозлилась. «Как же вы мне все надоели, – кипятилась она, – да пошли вы куда подальше! Вот пойду и напьюсь!»

Она оделась и спустилась со своего поднебесного сорокового этажа поближе к грешной земле.

Зашла в первый попавшийся бар, но там оказалось неуютно. Ленивая красотка, которой не требовалось делать лишних телодвижений, чтобы найти спонсора на вечер; унылый помятый пьяница в мешковатом костюме; щеголеватая компания «полуподростков» – молодых парней, пребывавших в упоении от себя; сварливая семейная пара в привычном ажиотаже перебранки. Нет, спасибо.

Женя снова вышла на улицу. Духота спала, было тепло и пахло морем. Море везде пахнет одинаково: и в фешенебельной Ницце, и в рыбачьем поселке под Одессой. В общем, если бы не небоскребы, вполне можно было бы представить: вот гуляет она по улицам обычного курортного городка на Черноморском побережье…

«Так, – подумала Женя, – я опять, что ли, в ностальгию впадаю? Нет, на сегодня хватит. Сколько можно нервы себе трепать? Только куда же мне пойти?»

И вдруг Женя вспомнила свою соседку в самолете. Она же как раз сегодня вечером зазывала Женю на какое-то веселье! Точно, в торговом центре «Azrieli», на предпоследнем, 49-м этаже.

Недолго думая, Женя остановила каких-то подростков, и те ей объяснили, как пройти в «Azrieli». Оказалось – это рядом.

И вот Женя уже поднимается в лифте вместе с какой-то шумной компанией на самый верх небоскреба и… Точно, не обманула соседка! Танцпол, заполненный пляшущими человечками, огни дискотеки, а вокруг, за окнами-стенами, – панорама ночного Тель-Авива.

Оглядев буйно веселящихся посетителей, Женя воспрянула духом. Она твердо решила: нужно непременно напиться и как следует взбодриться. Села за стойку бара и заказала виски: одно, другое, третье… После третьей танцевать уже не хотелось, хотелось просто сидеть и смотреть на то, как отрываются другие.

«Может, Кате позвонить? – подумала она и достала из сумочки телефон. – Звонить или нет? – сомневалась она. – С одной стороны, одной здесь как-то неловко, с другой – Катя заболтает до полусмерти…»

И вдруг на стойку перед Женей упали ключи от машины. Она повернулась и увидела, что рядом с ней стоит молодой человек.

– Отвези меня домой, – сказал он.

Женя, не понимая, продолжала смотреть на него. Смуглый, стройный, высокий, в элегантном костюме, без галстука.

– Отвези меня домой, – повторил он.

Жене не понравился этот властный тон и надменное выражение его лица – прямой нос, большие темные глаза.

– С чего бы это? – огрызнулась Женя.

– Я себя плохо чувствую, – заявил он без улыбки.

Женя отрицательно покачала головой и пальчиком отодвинула от себя ключи… Мужчина не спешил их забрать. Он продолжал стоять рядом с ней. Его лицо было абсолютно бесстрастным.

– Тем более, – добавила Женя, отодвинув ключи еще дальше, – я выпила. Ты уж сам как-нибудь разберись, хорошо?

Судя по тому, как слегка изогнулась его бровь, красавчик наконец понял, что ему отказывают.

– Хорошо, – кивнул он головой и тут же потребовал: – Тогда оставь мне свой номер телефона.

– Мой номер трудно запоминается, – с ложным сожалением произнесла Женя. – Ты не справишься.

Он смерил ее внимательным взглядом, развернулся и ушел.

«Вот интересно, – подумала Женя, – что творится в голове у всех красивых мужчин? Неужели они действительно уверены, что любая девчонка просто счастлива бежать за ними вприпрыжку по первому зову?»

Возвращаясь к себе, Женя все еще раздумывала над этим: «А может, это я не права? Почему я отказываю себе в шансе, может быть, он и есть моя судьба?»

* * *

Утром ее разбудил стук в дверь.

– Кто там? – испуганно спросила она по-русски, а потом, опомнившись, снова задала тот же вопрос, но уже по-английски.

– Служба доставки!

– Я ничего не заказывала! – ответила Женя, не открывая дверь.

– Получите, пожалуйста, вам цветы…

Женя подумала немного и решительно открыла дверь.

За дверью действительно стоял молодой человек с огромным букетом анемонов. Женя расписалась и, поставив цветы на стол, увидела краешек записки.

«Привет. Жаль, не подвезла меня вчера. Может, сегодня поужинаем? Давид».

Значит, Давид… Она вспомнила вчерашнего незнакомца, красивого, холеного, – подходящее имя. «Вот только как, скажите на милость, он узнал, где я живу? Неужели выследил? Не похоже… Наверное, нанял кого-нибудь прямо там, на дискотеке. Судя по одежде и манерам, с деньгами у него проблем нет».

Зазвонил телефон – не мобильный, а стационарный в комнате. Странно…

– Алло?

– Привет, – трубка отозвалась приятным баритоном, – как дела?

– А кто это? – на всякий случай спросила Женя, сразу же узнав голос вчерашнего незнакомца.

– Это Давид…

– Здравствуй, Давид, цветы великолепны, спасибо.

– Погуляем сегодня?

– Отличная идея, только я очень занята…

– Я и сам сейчас не в городе, но к вечеру вернусь…

– А где ты? – спросила Женя.

– В Голландии на выставке редких амфибий мира… Забавно. Ладно, до вечера, часам к восьми, думаю, освобожусь.

И он положил трубку. Действительно, забавно…

Так. И чем же ей заняться? «Эх, Коростелева, Коростелева, – попеняла она самой себе, – чем же занимаются девушки перед возможным свиданием? Собой!»

Она спустилась вниз, на первый этаж небоскреба, где еще в день приезда заприметила салон, и сделала маникюр, педикюр и укладку.

Через два часа, когда она любовалась на свои ногти, снова пожаловал курьер.

– Посылка? Мне?

– Нет-нет, никаких ошибок, – курьер протягивал Жене небольшую изящную коробочку.

Женя села на диван, не торопясь снимать упаковочную бумагу. Интересно – что же там? Это было похоже на воспоминание из детства, когда, найдя под елкой завернутый подарок, она сидела над ним, не раскрывая, несколько минут, упиваясь тайной и близостью ее разрешения.

Ну все: Женя распаковала посылку и просто ахнула: в небольшом стеклянном контейнере сидела маленькая желто-золотистая лягушка с глазками-бусинками. Женя взяла контейнер в руки и заметила небольшую бирку, на которой было указано название этой крохотной царевны: «Golden Mantella».

«Живая открытка, – подумала Женя… Неужели из Голландии? Вряд ли, когда бы он успел? Наверное, просто зашел в зоомагазин и решил покорить девушку, но все равно – красиво, все равно – неожиданно…»

* * *

Сегодня Женя не решилась идти к морю: слишком оно ее будоражило, мешало забыться, успокоиться. И Алекс совсем пропал, никаких инструкций, ничего. Подумав, она отправила ему sms:

«Я свободна вечером?»

«Да».

Этот ответ ее просто взбесил: «Ну и отлично! Все, больше я ему вообще по собственной инициативе ни слова не напишу!»

Она решила просто погулять по городу, но жара стояла невыносимая. Зашла в магазин, примерила кое-что – ничего не понравилось, потом пообедала в ресторане. И совсем уж было намерилась идти домой, как вдруг увидела зоомагазин.

Небольшой магазинчик, из посетителей – она одна, и очень веселый продавец, пожилой мужчина, плохо говорящий по-английски, но зато отлично по-русски. И продавцу, и Жене было скучно, поэтому они вдвоем долго и с удовольствием листали атласы с описанием разновидностей амфибий, до тех пор, пока не нашли ту самую желто-золотистую кроху, которая ждала Женю в квартире.

– О! – обрадовался продавец. – Просто отличное приобретение.

Из атласа следовало, что отныне Женя является хозяйкой лягушки, которая обитает только на Мадагаскаре, но вполне приспособлена жить и в небольшом террариуме, кормясь мушками. Но самое удивительное, что Мантеллу, оказывается, можно научить кормиться по звонку.

– Вот смотрите, что тут написано, – объяснял ей продавец, – если проигрывать один и тот же звук непосредственно перед едой, ваша лягушка свяжет эти звуки с пищей и уже через пару месяцев приучится к этому сигналу!

Вооруженная новыми знаниями, а также купив маленький террариум и баночку с кормом, Женя отправилась к себе. Пересадила лягушку в террариум, потом надела купленное еще в Ницце голубое платье от «Azzaro», выгодно оттенявшее ее загар…

И решила для начала поужинать.

Она вышла на улицу, сделала пару шагов, и вдруг припаркованная невдалеке оранжевая «Ламборджини», взревев мотором, сорвалась с места и метнулась к Жене. Свист тормозов – и машина с ювелирной точностью остановилась возле испуганно замершей девушки. Женя не двигалась с места, разглядывая плоскую хищную конструкцию. Потом открылась дверь, из «Ламборджини» вышел Давид и поднял руку в знак приветствия.

«Вот и еще одна лягушка, – подумала Женя, переводя взгляд с Давида на оранжевую красавицу. – У него странные пристрастия».

Она тоже помахала ему рукой, и Давид открыл дверь машины со стороны пассажира.

Женя улыбнулась, но рискованный шаг делать не спешила.

«Садиться в чужую машину? – раздумывала она. – С мужчиной, которого вижу второй раз в жизни?» И ответила сама себе: «Да. Назад пути нет».

– Садись, – кивнул Давид.

– Знаешь, – улыбнулась Женя, – я не люблю спортивные машины.

– Я тебе обещаю, – без тени улыбки ответил Давид, – я буду ехать очень медленно.

И Женя решилась. «Вот стоит прямо напротив меня самая настоящая девичья мечта. Так чего я жду? Того, кто прямо сказал мне „нет“? Ну и больно надо было… И вообще – гори все огнем!»

Не успела она захлопнуть за собой дверь, как машина пошла на взлет. За секунды они вышли на 100… 120… 180, промахнув сразу два красных светофора. Женя вжалась в сиденье и взмолилась:

– Пожалуйста, не надо, ты же обещал!

Давид даже не посмотрел в ее сторону.

Женя зажмурилась и открыла глаза только тогда, когда скорость стала снижаться. Оранжевый «Ламборджини» резко затормозил около небоскреба и въехал в подземный гараж. Не говоря ни слова, Давид вышел из машины и открыл Жене дверь. Она, робея, вложила в его руку влажную от волнения ладонь. И Давид повел ее к дверям лифта.

Женя не строила иллюзий. Не пыталась уговаривать себя: Давид и дальше будет вести себя как джентльмен, я могу постоять за себя, им еще только предстоит сблизиться, получше узнать друг друга… в личном плане. Она понимала: этап романтических отношений закончился подношением цветов и экзотических животных. То, что произойдет сейчас, относится к этапу… плотских отношений. Наверняка Давид ведет ее к себе. Чтобы заняться сексом – сексом без любви, без обязательств, без продолжения.

Только Женя отнюдь не была уверена в своей готовности к такому повороту событий. И все-таки покорно вышла из лифта следом за Давидом.

– Куда мы сейчас? – спросила она, еле справляясь с волнением.

Он не ответил, только потянул ее за руку вслед за собой. Женя ахнула: они стояли на крыше небоскреба, рядом с вертолетом. Вокруг, как на ладони, лежал белый город, вдали простиралось бескрайнее море, и огромное красное солнце погружалось в его сверкающую гладь.

– Я хотел тебе сделать какой-нибудь подарок, – сказал Давид и впервые улыбнулся, – и решил подарить ночной Тель-Авив. Тебе понравится, обещаю.

Женя ответила ему благодарной улыбкой и решила: сегодня – тот самый день, когда она может позволить себе просто плыть по течению, правда, не водному, а воздушному.

Давид посадил Женю рядом с собой в кабине за спиной пилота, и вертолет взмыл в небо.

У нее перехватило дыхание. Стеклянная кабина вертолета позволяла видеть все: гаснущий закат, фантастической красоты розовеющее небо, уже собирающееся примерить ночь, как бархатное платье, но еще отражающее последние солнечные лучи. И, конечно же, город. Уступы высотных домов, словно ступени огромной лестницы, и там, далеко внизу, – сверкающая огнями река автострады.

Давид прикоснулся к Жениному запястью, наклонился к ее уху и, чуть отодвинув краешек наушника, прокричал сквозь гул вертолета:

– Через несколько лет это все будет моим!

Женя не стала спрашивать, что он имеет в виду. Наверное, с его-то внешностью – горящий взгляд, прямой острый нос, темные волосы, смуглая кожа – собирается стать киноактером и покорить сначала этот город, а потом – весь мир…

Солнце наконец село, и город, погрузившись в ночь, тут же заиграл огнями. Вертолет лег на другой курс.

– Куда мы летим? – прокричала она Давиду, но он не ответил.

Женя уже не боялась, она плыла…

Вертолет опустился на крышу другого небоскреба. Давид помог Жене выйти.

И снова лифт. Номера этажей на панели стремительно шли на убывание, пока не остановились на отметке «–1».

«Мы побывали на самом верху, теперь спускаемся в самый низ… – подумала Женя, – мальчик, судя по всему, любит крайности. Может, я не права? – зашевелился в ее душе червячок сомнения. – Может, не стоит безоговорочно доверяться незнакомцу?»

Но минус первый этаж оказался не менее роскошным сюрпризом, чем крыша дома, – здесь располагался великолепный спа-салон, в котором они были одни. Не считая, конечно, целой армии корейцев, встретивших их в холле частыми поклонами и доброжелательными улыбками.

Давид кивнул головой, приглашая Женю следовать за собой, и исчез за дверью. Она прошла следом и оказалась в помещении, имитирующем грот. Сводчатые стены, выложенные серо-черным мрамором, прячущиеся в искусственных расщелинах огоньки-свечи и – черный потолок, усеянный огоньками-звездочками… Как в сказке.

– Раздевайся, – сказал Давид просто.

Нет, это не было приказом или принуждением… Давид стоял возле мраморной кушетки и, медленно расстегивая пуговицы одной рукой, другой показывал Жене на соседнюю, точно такую же мраморную кушетку. Словно загипнотизированная всем происходящим, Женя медленно подошла к своему лежаку и тоже стала раздеваться…

Потом она легла на теплый мрамор, и приятная истома разлилась по ее телу. Женя вдруг ощутила такую слабость, что, если бы ей сейчас приказали встать, она не смогла бы этого сделать.

Напротив лежал Давид, и его прекрасное смуглое тело, казалось, тоже было выточено из камня.

Он смотрел ей прямо в глаза, а она – в его. И даже если бы захотела, не смогла бы до него дотянуться, они могли касаться друг друга только взглядом.

Грот наполнился паром и благоуханием. И тут же появились корейцы с обнаженными торсами и в бриджах, сделанных словно из какой-то резины. В секунды тела Давида и Жени были покрыты пеной, и началось блаженство…

Массаж в четыре руки – виртуозы-пианисты, играющие волшебную музыку тела. Женя изнывала от наслаждения. А напротив нее лежал Давид, тоже весь в пене и в удовольствии.

Они смотрели друг на друга, и Женя понимала, что она уже готова на все. «Интересно, – в ленивой истоме подумала она, – ЭТО произойдет здесь?.. Или я все-таки должна собраться с силами и отказать? Или…»

Массаж закончился. Их завернули в прохладные благоухающие простыни и принесли какой-то удивительный чай медового цвета. С каждым глотком в Женю словно новые силы вливались, отдохнувшее тело, испытавшее удовлетворение каждой своей клеткой, казалось, стало вдвое легче.

Женя, продолжая испытывать истому, посмотрела на Давида – тот одевался.

«Ну да, конечно, – подумала Женя, – наверное, он все-таки хочет пригласить меня к себе… Он рискует – ведь чары могут развеяться и я могу передумать…»

Они вышли на улицу. У дверей их ждал оранжевый «Ламборджини», но Давид подошел к другой машине – стоящему рядом черному «Майбаху». Открыл заднюю дверь и, когда Женя села, облокотился на открытую дверь и спросил:

– Чего бы тебе сейчас хотелось?

– Наверное… – улыбнулась Женя, думая о странности этого вопроса (ведь не могла же она ему сказать напрямую, что согласна). – Наверное, шампанского?