Текст книги "Забава"

Автор книги: Эва Киншоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Ну что ж, думала Торри, так или иначе, все закончится тем, что я окажусь в постели Джона О'Кинли… А чего ты, собственно, ожидала? Да все его действия направлены именно на это, и внешняя обходительность – сплошной обман, убеждала она себя. Как говорится, мягко стелет, да жестко спать… Она закрыла глаза, и вдруг перед ней встал образ Грейс. Неужели он…

Послышавшееся снаружи ржание лошадей и позвякивание упряжи вывело девушку из ее невеселых раздумий.

– О, она совершенство! – воскликнула Торри при виде красивой гнедой кобылы.

Джон кивнул, правда, не совсем уверенно, и помог ей взобраться в седло. Он не спускал глаз с лошади, сидя на своем высоком кауром жеребце, и ехал достаточно близко, чтобы в случае необходимости успеть схватить поводья.

Торри в конце концов не выдержала:

– Прекрати опекать меня. Я ведь сказала, что не в первый раз езжу верхом, и потом, с этой лошадью любой справится.

– Любой? – Джон с сомнением покачал головой. – Фиалка реагирует на плохого наездника и неумелые руки, словно темпераментная женщина… – Он усмехнулся. – Но ты, пожалуй, справишься, – добавил он и, не оглядываясь, поскакал вниз по тропе.

Торри нежно похлопала Фиалку по шее и, вздохнув, сказала ей, что иногда мужчины бывают несносны и нельзя верить ни одному их слову. Она тронула поводья и направилась вслед за Джоном.

Разгоряченная ездой, Торри долго не выходила из воды, наслаждаясь купанием. Когда она наконец вылезла на берег, то почувствовала себя бодрой и отдохнувшей.

– Восхитительно, – вздохнула девушка, жмурясь от яркого солнца и покусывая сочный стебелек травинки.

Пейзаж радовал глаз, а лошадь оказалась на редкость послушной.

Торри лежала на своем полотенце, наслаждаясь солнечными лучами, запахом трав, пением птиц и тихим журчанием реки.

Я, должно быть, сошла с ума, думала она. Стою на пороге нового этапа моей жизни, опасного и неизвестного, и не имею абсолютно никакого плана действий. Мне нужно тщательно продумать свое дальнейшее поведение, а я, дурочка, глядя в высокое безоблачное небо, болтаю о всяких глупостях…

Она приподнялась и повернулась в сторону Джона, который сидел, обхватив колени руками, и задумчиво смотрел на воду. Его влажные волосы в беспорядке спадали на лоб, капли воды блестели на сильном мускулистом теле.

– И ты думаешь, что сегодня я буду спать с тобой? – неожиданно для себя самой спросила Торри.

Он неторопливо оторвал взгляд от реки и ответил вопросом на вопрос:

– А ты хотела бы?

– Нет… если мне предоставлено право выбора.

– Никто не собирается принуждать тебя, – сказал Джон.

Девушка коротко рассмеялась.

– Кроме насилия существует соблазн, – промолвила она, покусывая вновь сорванную травинку. – Я бы хотела предупредить тебя, что моя репутация… в постели оставляет желать лучшего.

Джон вопросительно приподнял бровь.

– Дело в том, что в данном случае многое зависит не только от тебя, – пробормотал он. – Позволь спросить, кто же сообщил тебе это? О, кажется, я догадываюсь, – сказал он мягко. – Жених номер один.

Торри отвела глаза, и, так и не дождавшись ответа, Джон продолжил:

– Не в моих правилах копаться в прошлом, но я считаю, что тебе стоит рассказать мне о нем. Судя по всему, многое, что случилось потом, было следствием твоих отношений с этим человеком. Он, очевидно, уверял, что любит тебя и только тебя, а не деньги твоих родителей. Это так?

Торри, прикусив губу, секунду помолчала. Потом, глядя прямо ему в глаза и стараясь придать своему голосу легкомысленный тон, ответила:

– Попал в точку! Это был один из тех праздных молодых людей, которым постоянно нужны деньги для удовлетворения своих прихотей, но совершенно не хочется прилагать усилия, чтобы их заработать. Он был не лишен обаяния, с ним всегда было весело, и ему долгое время удавалось прятать свои истинные цели и подлинное лицо. Женщины были от него без ума, и я, к сожалению, не оказалась исключением. Он вскружил мне голову и заставил поверить в свою любовь, – сказала она и еле слышно добавила: – Я была так наивна.

– Сколько тебе было? – спросил Джон.

– Девятнадцать, – ответила Торри.

– И как же лопнул этот мыльный пузырь?

– Однажды я нечаянно подслушала его разговор с приятелем. Сначала меня забавляло, что они и не подозревают об этом. Но потом мне стало не по себе. Эндрю… Они обсуждали меня в… интимном плане. – Она вздрогнула. – Я поняла, что в определенном смысле не соответствую его запросам, но это, как он сказал, придет со временем. Эндрю божился, что не собирается винить меня за отсутствие опыта и изобретательности в постели, потому что всегда сможет найти кого-нибудь еще, но только после свадьбы, а пока ему нужно быть паинькой. Это все ерунда, говорил он, по сравнению с тем приданым, которое дают мои родители…

– О, господи…

– Это было уже слишком, – тихо продолжала Торри, чувствуя, что, начав этот разговор, придется идти до конца. – Он также сказал, что никогда не собирался хранить верность одной женщине, и поэтому мои недостатки не имеют никакого значения. Когда я услышала это, мне показалось, что жизнь кончена. Теперь, узнав все, я могла считать себя совершенно свободной…

– И что же ты сделала? Порвала с ним сразу же?

– Нет, я была потрясена и подавлена. Страшнее всего был его цинизм. Мои родители оказались правы. Эндрю очаровывал многих, но не смог обмануть их. Придя домой, я решила написать ему письмо и покончить с этим. Но на следующий день он погиб, катаясь на водных лыжах. В какой-то момент мне даже показалось, что это я накликала беду. Но потом возникла другая проблема: все вокруг считали, что мое сердце разбито, и старались меня утешить, а на самом деле…

– Я понимаю, что ты имеешь в виду.

– Понимаешь?

– Да. Бессмысленно и бестактно плохо говорить о мертвом, поэтому, скрывая истинные чувства, ты вынуждена была принять все соболезнования. Ты кому-нибудь рассказала?

– Сначала только родителям, потом Фифе, лучшей подруге, и в конце концов Пирсу. Он знал Эндрю и не любил его. Он… – Она запнулась и тяжело вздохнула.

– Продолжай, расскажи мне о Пирсе, – попросил Джон. – Мне не нравится, что в твоих мыслях мой образ неразрывно связан с этим человеком. Ты действительно хотела выйти за него замуж?

Торри беспокойно поежилась.

– Не знаю, – честно призналась она. – Он был единственным, кто не поддался обаянию Эндрю и даже старался предупредить меня, но я не хотела его слушать. Пирс всегда понимал и поддерживал меня, и я… тянулась к нему… – Она нахмурилась. – Он был такой хороший и так любил меня. Его терпению можно было позавидовать… – Она вздохнула.

– Полная противоположность Эндрю.

– Думаю, что так.

– Но вместо того, чтобы принять его любовь, ты тянула со свадьбой, а после встречи со мной твои сомнения усилились? Так, Торри?

Она смотрела на воду.

– О да! – Она повернулась, сверкнув глазами. – Я была сбита с толку, боялась причинить ему боль. Ты понимаешь, почему… я так растерялась?

Джон сел и нахмурился.

– В девятнадцать лет, – сказал он, – все мы совершаем ошибки, причиняя боль себе и другим. Но сейчас тебе двадцать два, Торри, ты взрослая девушка. Возможно, тебе стоит трезво оценить свое прошлое и… посмеяться над собой.

– Никак не думала, что смогу обсуждать это с тобой, – удивилась Торренс.

– Напротив, лучше все выяснить сейчас. А что касается твоих способностей в постели, то зачем позволять незрелым юнцам влиять на твое представление о самой себе?

Девушка открыла было рот, чтобы ответить, но передумала. С ним трудно было спорить, тем более об этом. И она решила сменить тему.

– Расскажи мне о Грейс.

Улыбка мелькнула на его губах.

– Я знаю ее… Дай-ка подумать… шестнадцать или семнадцать лет.

– Такая старая дружба, – не без иронии заметила Торри.

– Какое-то время, – Джон спокойно встретил ее взгляд, – она была для меня больше, чем другом.

– Ты… имеешь в виду? – Ее глаза округлились.

Джон кивнул.

– Но это было очень давно, и, когда все кончилось, мы сохранили хорошие отношения.

– Почему ты говоришь мне это? – прошептала она.

– Потому что ты спрашиваешь, – удивился он. – Ведь это именно то, что ты хотела узнать, не так ли?

Девушка смутилась, и Джон рассмеялся.

– Ты только что поведала мне все свои секреты, и я обязан ответить тем же. Я уверен, Грейс понравится тебе. Такие добрые и разумные девушки не так уж часто встречаются в жизни…

– Не могу понять: если она такая замечательная, то почему ты не женился на ней? – воскликнула Торри, с трудом скрывая свое раздражение. – Я иногда не только ненавижу тебя, но и презираю!

Она вскочила и бросилась к реке, но у самой кромки воды Джон догнал ее и притянул к себе.

– Все еще борешься? – мягко спросил он, не сводя глаз с ее тяжело вздымавшейся груди.

– Если ты только посмеешь, – сказала Торри сквозь зубы, – поцеловать меня теперь, когда… когда только что рассказал о своей бывшей любовнице, я…

– Ревнуешь? – бросил он, и его глаза дьявольски сверкнули. – Не нужно, Торри. Это давно быльем поросло…

– Тебе этого не понять, ведь ты не способен на такое чувство… Ты ревновал к Пирсу?

– О, если бы ты вышла за него, то, возможно, и ревновал бы.

Девушка недоверчиво посмотрела на него.

– Торри, – он взглянул на нее, как на непонятливого ребенка, – давай закончим этот разговор. Какое все это теперь имеет значение? – Он убрал влажный завиток, упавший на ее лоб. – Может быть, мне нужно убедить тебя вот так…

Пытаясь вырваться из его рук, девушка поскользнулась, и они упали в воду, подняв сверкающий сноп брызг. Он прильнул к ее губам, и Торри вдруг поняла, что мечтает только о том, чтобы это длилось как можно дольше.

Джон поднял ее и понес на берег. Он поставил девушку на землю, поддерживая за талию, и заглянул ей в глаза.

– Все еще ненавидишь меня? – спросил он.

Торри тяжело дышала, еще не остыв от переполнявшего ее желания.

– Ты сам на это напрашиваешься.

Он отвел мокрые волосы с ее лица.

– Поедем? Фиалка уже беспокоится.

Они подъехали к дому, почистили лошадей и отвели их в конюшню. Грейс нигде не было видно, но Торри заметила старый джип, стоящий около мастерской.

– Сэр Рональд прав, – сказал Джон, заметив ее взгляд. – Я сохранил его, потому что бывают ситуации, когда лимузин – только помеха.

Торри поморщилась.

– Честно говоря, отцу на самом деле нравятся такие машины, но мама – не очень хороший водитель, в чем она, конечно, никогда не признается. О, она отлично ориентируется на дороге, но почему-то у нее вечно возникают проблемы со стенами гаражей, заборами и деревьями.

Джон рассмеялся.

– Мне нравится твоя мать, – сказал он.

– Ты тоже ей нравишься, – тихо ответила Торри, рассматривая джип. – Скажи, как ты оказался на мысе Ветров? Ты часто делаешь подобные вылазки?

– Я… – Джон замолчал. – Давай сначала примем душ и переоденемся? Уже пора разжигать огонь для барбекю.

– Ты не хочешь отвечать на мой вопрос, – заметила она.

– Это вовсе не такой уж секрет, и я постараюсь объяснить тебе мою… возникающую время от времени страсть к путешествиям, – сказал он. – Но только после еды. Идет?

Она кивнула, соглашаясь.

6

Торри приняла душ и, расчесав волосы, завязала их в хвост широкой серой лентой. Она надела длинную легкую юбку с восточным орнаментом и шелковую майку с большим вырезом и сунула ноги в сандалии.

Послышалась нежная светлая мелодия. Шопен, узнала она. Музыка завораживала, отгоняя беспокойные мысли, но, к сожалению, она кончилась, и не было больше причин оставаться в спальне.

Однако Торренс задержалась еще на несколько минут, уже в который раз задавая себе один и тот же вопрос. Почему ей доставляют такое наслаждение поцелуи мужчины, которому она нужна только для достижения определенного положения в обществе и выгодного вложения денег?

Он все продумал, размышляла Торри, когда привез меня в такое место. Отсюда не сбежишь! Мне остается только запереться в спальне и сидеть там до тех пор, пока он не пообещает отвезти меня домой!

А может быть, объявить голодовку?

Глупости, усмехнулась она, он справится и с этим, а я буду выглядеть полной дурой.

Стук в дверь прервал ее мысли. Торри вздрогнула и сказала:

– Войдите.

Джон заглянул в комнату и нахмурился.

Торри не могла отвести от него глаз: на нем были джинсы и спортивная рубашка в синебелую полоску. Волосы, влажные после душа, открывали высокий лоб.

– Что происходит? – резко спросил он.

Девушка вспыхнула и опустила глаза.

– Ничего, все прекрасно, – процедила она сквозь зубы.

Джон изучающе взглянул на нее.

– Если ты отдохнула, мы можем сделать следующий шаг.

– К чему? – спросила она и иронически продолжила: – Можешь не отвечать, я сама в состоянии догадаться.

– К тому, чтобы постараться понять друг друга.

– Джон, я должна предупредить тебя, – медленно проговорила Торренс, – что, вопреки моему, казалось бы, богатому опыту, я не сильна в подобных играх.

– А разве мы играем?

– Да, в кошки-мышки, причем мышка – это я.

– Пора бы тебе смириться, Торри, – он насмешливо посмотрел на нее.

– С тем, что ты принуждаешь меня выйти за тебя замуж, используя свой богатый опыт общения с женщинами и бессовестно играя на том, что однажды я неосознанно поддалась физическому влечению? Я прихожу к выводу, мистер О'Кинли, – презрительно сказала она, – что вы ничем не лучше Эндрю.

– Браво, Торри! – Его глаза недобро блеснули. – Ты просто неотразима, когда злишься.

– Господи, хотела же я запереться и не открывать тебе! – воскликнула она в отчаянии.

– Ну, это было бы слишком по-детски, – заметил Джон. – Мне больше нравится, когда ты играешь в открытую. После еды твое настроение улучшится. Погода замечательная, да и огонь уже хорошо разгорелся.

Несмотря на все свои волнения, Торри отдала должное жаркому из говядины и сочным, с аппетитной корочкой сосискам, запивая все это красным столовым вином. На сладкое был слоеный пирог с клубникой, собственноручно приготовленный Грейс.

Теплый, тихий вечер наполнял душу покоем. Торри, потягивая вино, следила, как бледный дымок поднимается в темное небо, сияющее мириадами звезд. Тонкий молодой месяц клонился к западу.

– Ты обещал рассказать мне о своей страсти к путешествиям, – после долгого молчания попросила она.

– Думаю, это началось в детстве, когда я читал Майн Рида, Киплинга, грезил о Килиманджаро, Серенгети, водопаде Виктория. Самой большой моей мечтой было стать следопытом.

Торренс вдруг подумала, что если бы он сказал, что собирался стать клоуном, она удивилась бы меньше.

– Странное стремление для городского мальчика.

– Моя мать родом из Южной Африки. Она встретилась с отцом в Кейптауне и была, как и многие женщины, сражена наповал. Однако ей, в отличие от всех остальных его поклонниц, ей удалось довести дело до свадьбы. Вероятно потому, что ее братья, сильные, крепкие ребята, готовы были постоять за честь сестры. – Помолчав, Джон продолжил: – Мама была дочерью фермера и всегда оставалась ею. Ее отличало упорство, любовь к земле, желание иметь семью. Она дорого заплатила за единственную ошибку в своей жизни.

– Она тосковала по Африке?

– Да, но дело не только в этом. Она была замечательной женщиной, и отцу было хорошо с ней, но брак лишил его любимой свободы. Он не мог жить на привязи… Как это ни странно, мать по характеру даже больше походила на О'Кинли, чем отец, и все его родственники просто обожали ее. Они держались друг друга, как плотная виноградная кисть… Только отец был паршивой овцой в стаде.

– Но у нее был ты, – тихо сказала Торри. – Она возила тебя на родину?

– Несколько раз. Мне там очень нравилось, к тому же мой дядя, один из ее братьев, работал в национальном парке.

– Почему же твоя мать не развелась с отцом?

– Я не мог понять этого, пока не стал взрослым. Мама была очень гордой, вероятно, слишком гордой, чтобы признать свое замужество неудачным. К тому же отец клялся, что никогда не расстанется со мной. Мы, мать и я, были единственной ниточкой, связывающей его с кланом О'Кинли. Если бы не это, родственники давно бы отвернулись от него…

Торри вздрогнула.

– Неудивительно, что ты так… циничен.

Он взглянул на нее и усмехнулся.

– Мой цинизм значительно поубавился с тех пор, как я восстановил нашу часть семейного состояния. Кстати, отец и «девушка моей мечты» все еще вместе и на самом деле счастливы.

– Она… Ты говорил, что она старше тебя… Значит, она намного моложе его?

– Больше чем на двадцать лет. Но она просто воскресила его.

– Так ты время от времени отправляешься в путешествия в память о матери?

– Что-то вроде этого, – согласился он.

Торренс молча глядела на Джона. Отсветы пламени ложились на его лицо, подчеркивая горькие складки в углах рта. Она вернулась мыслями к мысу Ветров, вспомнила его улыбку, покорившую ее сердце, улыбку, которую она с тех пор ни разу не видела. Она смотрела на его светлые волосы, красиво очерченные губы, и ей страстно захотелось прижать его к себе, вырвать из тех неведомых пространств, где он мысленно блуждал сейчас.

– Я не много знаю об Африке, – прервала молчание Торри. – Хотя, конечно, видела разные фильмы и читала книгу Рой Адамсон «Рожденная свободной». Она так пишет, что страницы просто оживают, невозможно не влюбиться в эту землю.

Джон наконец взглянул на нее.

– Ты говоришь, как моя мать. Она любила такую жизнь. – Он улыбнулся.

Как странно, размышляла Торренс, стоило мне подумать о той его улыбке, как она тут же приподняла уголки его глаз.

Потянуло вечерней прохладой, костер медленно угасал. Девушка вздохнула и тихо сказала:

– Надо все убрать.

– Я помогу тебе.

Вдвоем они быстро навели порядок, и Торри остановилась посреди кухни, раздумывая, что еще надо сделать. Джон взглянул на нее.

– Пора спать.

– Пожалуй, – нерешительно согласилась она.

Он стоял так близко, что можно было заметить золотистые искорки в его глазах.

Сейчас он поцелует меня, думала Торри. Она ждала с замиранием сердца.

Но Джон не сделал этого. Он задумчиво рассматривал ее платье, серую ленту в волосах, затуманившиеся глаза. Потом поднял руку, погладил ее по голове, как маленькую, и сказал:

– Что ж, иди. Спокойной ночи.

Она долго не могла уснуть, и не только потому, что дом, кровать, малейшие шорохи были чужими, а полная тишина казалась оглушительной и рождала тревогу. Больше всего ее мучили беспокойные мысли.

Солнечным воскресным утром, закончив завтрак, они проделали долгую прогулку верхом, поднявшись высоко на холмы, где чистый свежий воздух пьянил запахами буйной растительности и щедрой земли.

Джон сделал вид, что не заметил легких теней у нее под глазами, а она, в свою очередь, избегала всего, что выходило за рамки обычной, ничего не значащей болтовни.

Они отыскали в лощине, поросшей деревьями, небольшое озерцо и спешились, чтобы напоить лошадей. Торри прислонилась к стволу могучего эвкалипта и искренне восхитилась:

– Как тут красиво! Если бы я жила здесь, то ни за что не уехала бы. – Она вздохнула и подумала, что если уж начала, то почему бы не продолжить. – Ты не мог бы проводить здесь больше времени?

Джон привязал лошадей к дереву, растянулся на траве и, прищурившись, посмотрел на нее.

– Дело в том, что… Где бы я ни жил, разумеется, с женой и… детьми, мне придется либо отказаться от путешествий, либо возить семью с собой. Но ты права, всегда должно быть место, куда возвращаешься из долгих странствий.

– Да, – согласилась Торренс и замолчала.

– Ты что-нибудь имеешь против детей?

– Нет, но мне не приходилось с ними сталкиваться.

Взгляд его карих глаз ясно говорил, что он прекрасно понимает ее нежелание углубляться в эту тему. Неужели он действительно полагает…

– Я вовсе не настаиваю, чтобы мы сразу обзавелись выводком ребятишек, – рассмеялся Джон.

– Знаешь, что ты мне напомнил? Старую поговорку о том, что вода камень точит.

Он сел и, протянув к ней руки, с улыбкой сказал:

– Иди сюда.

Минуту поколебавшись, Торри опустилась рядом с ним.

– А ты плохо спала, – мягко сказал он.

– Нет.

– Знаешь, о чем я думаю? – Его глаза блеснули. Он поднял руку и провел пальцами по ее шее, ключицам. – Есть кое-что, в чем мы прекрасно понимаем друг друга. И глупо с этим бороться.

Синяя жилка забилась у ее виска, и Торри вздрогнула, охваченная волной желания. Она думала о том, как легко дать волю своим чувствам, насладиться наконец его объятиями и поцелуями… Но что потом? Положит ли это конец ее мучительным сомнениям или, наоборот, только продлит страдания?

– Все равно, – прошептала она и отвела его руку. – Я буду бороться, насколько хватит моих сил.

– Даже когда мы поженимся? – едва слышно спросил он.

– Не знаю. Я все еще не могу себе этого представить. – Торри прикрыла глаза. – Наверное, нет, это было бы глупо. Но до тех пор, думай что хочешь, но я буду сопротивляться.

– А ты сможешь?

Прошлой ночью ей неожиданно пришло в голову, что она борется скорее с собой, чем с ним. Вспомнив о его матери, ее уязвленной гордости и горькой любви, Торри пришла к выводу, что если ей и придется принести себя в жертву во имя спасения родителей, то, по крайней мере, она оставит за собой право видеть вещи такими, какие они есть на самом деле.

– Думаю, да, – ответила она и заметила насмешку в его взгляде.

– Мне кажется, что тебе пора ознакомиться с… моим большим опытом по части женщин, – иронически заметил Джон. – Заметив ее презрительный взгляд, он умолк, но потом задумчиво заметил: – У меня такое ощущение, что мы начинаем какую-то новую игру.

– Я уже говорила, что не сильна в играх, – парировала Торренс. – Хочешь верь, хочешь нет, но это так.

– Может быть, ты соизволишь сообщить мне о своем решении?

– Нет, – отрезала она.

– Но, – он сделал паузу, испытующе глядя на нее, – у тебя такой вид, милая Торри, словно ты обладаешь секретным оружием.

– Может быть, – пробормотала она и задумалась. Сказать ли ему, что ей придала решимости странная симпатия к женщине, которую она никогда не видела, – его матери? – Может быть. Потому что теперь я лучше тебя знаю.

– Боюсь, ты недооцениваешь меня, – сухо предупредил он, – и то, как мы действуем друг на друга.

– О, на этот счет я не заблуждаюсь, как раз наоборот. Но это вовсе не значит, что я только и мечтаю о том, чтобы ты переспал со мной!

Он безразлично улыбнулся, встал и подал ей руку, помогая подняться. Она оперлась на нее без всякого волнения. Джон снял с шеи платок, намочил в озере и протянул ей. Девушка вытерла лицо и руки и, ни слова не говоря, вернула платок. Они оседлали лошадей и так же молча вернулись домой.

Грейс встретила их задорной улыбкой.

– Держу пари, вы проголодались как волки. Поторапливайтесь, у меня все готово.

Отбивные с мятным желе, печеным картофелем и свежими овощами просто таяли во рту. К счастью, отчуждение, возникшее между Джоном и Торри, компенсировала веселая болтовня Грейс. Она рассказывала о замысловатом куске дерева, над которым билась все утро, стараясь угадать, что вложила в него природа.

Замечательная девушка, думала Торри. Интересно, известно ли ей о наших истинных отношениях с Джоном? Не удивлюсь, если он рассказал ей, что собирается жениться. А может, она привыкла, что он привозит сюда разных женщин?

После ланча Джон скрылся в конюшне, а Торри осталась помочь Грейс на кухне. Вдруг та спросила:

– Вы ведь недавно познакомились? Только не подумай, что я сгораю от любопытства! – воскликнула Грейс, рассмеялась и весело призналась: – Хотя, мне, конечно, интересно. Я ведь давно знаю Джона.

– Он… – Торри запнулась. – Он рассказал мне о вас.

Руки Грейс, вытиравшие раковину, на секунду замерли и снова продолжили работу.

– Это хорошо, – спокойно сказала она. – Лучше знать все с самого начала, чем потом получать неприятные сюрпризы. Если тебя интересует, какие у нас отношения сейчас, то скажу тебе честно: в определенном смысле я его люблю. Но это не то, что ты думаешь. – В ее голосе звучала горечь. – «То» предназначено для мужчины, который никогда не будет моим. Поэтому-то я и здесь. Пытаюсь прийти в себя и возвратиться к жизни. Джон считает, что он у меня в долгу и теперь настала его очередь расплатиться. Но если, – Грейс остановилась, тщательно подбирая слова, – ты находишь ситуацию несколько странной… Я пыталась объяснить это Джону, когда он позвонил предупредить, что приедет не один, но… – Она беспомощно развела руками. – Ты первая девушка, которую он привез, с тех пор как я здесь поселилась. Поэтому я подумала, что это серьезно, и меньше всего хотела бы вам… мешать, – тихо закончила она.

– Ты не мешаешь! – порывисто воскликнула Торри. – А тот мужчина… ну, о котором ты говорила… он, что, женат?

– Это скоро произойдет. – Грейс все терла и терла безупречно чистую раковину. – А когда-то он был моим мужем.

У Торри перехватило дыхание. Они вдруг посмотрели друг на друга с таким глубоким взаимопониманием, которое может объединять только женщин.

– Знаешь, Грейс, я временами совсем не уверена в себе.

– Джон поможет тебе преодолеть это. Он… Я на его стороне. – Она улыбнулась светлой открытой улыбкой. – Хотя он и не нуждается в поддержке. Хочешь посмотреть мои работы?

– С удовольствием. Я, возможно, даже смогу найти покупателя, если у тебя есть что-нибудь на продажу.

– Видно, Господь услышал мои молитвы и прислал тебя, – состроила уморительную гримасу Грейс. – Пойдем, пока ты не передумала.

Торри купила три статуэтки и пару гравюр. Они обсудили, какие работы сможет выполнить Грейс, если найдется заказчик.

– Мы сейчас отделываем новый дом… – Торри смутилась. – Я понимаю, что это дурной вкус, но клиент хочет, чтобы в ванной комнате были панели с резвящимися дельфинами. Не знаю, как ты отнесешься к этому…

– Дорогая, художники тоже люди и хотят есть. Подобные заказы дают возможность заработать на то, чтобы позволить себе заниматься чистым искусством. Дельфины так дельфины. Сообщи размеры, и я ими займусь.

Они тщательно упаковали покупки, и Торри покинула студию, а Грейс вновь погрузилась в свою работу.

Приняв душ, Торренс переоделась и уложила вещи. Джон не показывался. Она поколебалась и, поддавшись импульсивному порыву, поднялась в мансарду, где была его спальня. На верхней площадке лестницы девушка остановилась и огляделась.

Большая кровать накрыта шотландским пледом, на письменном столе – ничего, никаких мелочей; пустая дорожная сумка стоит рядом на табурете. Стены по обе стороны от камина увешаны книжными полками.

Торри подошла ближе, чтобы оценить литературные пристрастия Джона. Они оказались весьма обширными: Толстой и Фолкнер соседствовали с путеводителями и монографиями по экологии, отдельную полку занимали детские книги. Девушка взяла в руки «Маугли» и перелистала, любуясь замечательными иллюстрациями. Потом она подошла к полукруглому окну и, поджав ноги, уселась на подоконнике, очарованная открывающимся видом.

Она и сама не могла бы сказать, сколько просидела так. Вдруг небо потемнело, и с холмов наползли темные тучи. Когда первые капли дождя застучали по крыше, Торренс услышала, как хлопнула входная дверь.

Она почему-то не двинулась с места, сама не понимая, что удерживает ее. А когда повернула голову, то увидела застывшего на пороге Джона.

– Я думал, ты с Грейс, – удивился он.

– Я была у нее, – сказала Торри, спуская ноги с подоконника.

Джон подошел к ней.

Дождь барабанил по крыше, журчал в водосточных трубах, вспышки молнии озаряли небо.

– Не боишься? – спросил Джон, когда раздался очередной удар грома.

– Я всегда любила грозу.

– Что ж, я пока соберусь, и, как только дождь утихнет, мы отправимся.

Он включил лампу. Теплый золотистый свет залил комнату, а за окном, казалось, стало еще темнее.

Торренс посмотрела на Джона. Он закончил складывать вещи, закрыл сумку и поднял глаза, прежде чем она успела отвести взгляд.

– Ты пришла сюда по какой-то особой причине?

– Не знаю. – Она пожала плечами. – Я как раз пыталась в этом разобраться, когда ты вошел.

– Вероятно, это простое любопытство.

– Наверное.

– Захотелось посмотреть на убежище Синей Бороды? – иронически осведомился Джон.

– Едва ли, – сухо ответила она.

– Иногда ты смотришь на меня так, что сразу вспоминается эта сказка.

– Разве? – пожала плечами Торри.

Он присел на ручку кресла и вытянул длинные ноги.

– Могу я сделать предположение?

– Если оно в стиле «творите любовь, а не войну», то нет.

Он усмехнулся и взглянул на застеленную кровать.

– Эти раскаты, сотрясающие дом, добавили бы особой пикантности любовным играм. Тебе никогда не приходилось…

Торри вспыхнула до корней волос и, отвернувшись, сказала:

– Худшее уже миновало.

– О чем ты? – едва слышно спросил он.

Девушка поняла, что от него не укрылось ее возбуждение.

– О погоде. Гроза закончилась, – сказала она.

– Тогда едем.

– Как хочешь… – В ее голосе звучало нескрываемое презрение.