Текст книги "Забава"

Автор книги: Эва Киншоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Грязное слово обожгло Торри, словно удар хлыста, на какой-то момент заставив окаменеть. Но едва до нее дошел смысл сказанного, как она побледнела и, не помня себя от гнева, со всего размаху влепила ему пощечину.

– Ты… ты… ты чудовище, – прохрипела девушка, пытаясь вырвать у него свою руку. – Ты…

– Позволь мне закончить, – невозмутимо произнес Джон. – Каждый день на земле заключается множество несовершенных браков, но я уверен, что таким пылким девушкам, как ты, не стоит спешить.

– А я – нет. – Торри захлебывалась от слез. – Если бы ты только знал…

– Но я знаю, – сказал он, неожиданно отпуская ее.

Она закрыла лицо руками, потрясенная той бурей эмоций, что охватила ее. Гнев, обида, оскорбленное самолюбие, отчаяние…

– Я ненавижу тебя, – прошептала девушка. – Но это еще не все: я рада, что задела твою гордость. И если хочешь знать, меня просто тошнит при мысли, что ты имеешь какие-то дела с моим отцом… Молю бога, чтобы никогда больше тебя не видеть!

Торри открыла дверцу машины и, выходя, бросила на него еще один, последний взгляд, с горечью заметив в его карих глазах немой вызов.

Она хотела было сказать: «Ничего не получится, не надейся!» Но Джон уже отвел взгляд, и девушка сдержалась, чтобы не хлопнуть дверью в ответ на его сдержанное, вежливое пожелание спокойной ночи.

Все еще кипя от негодования, Торри вошла в подъезд и нетерпеливо нажала на кнопку лифта.

Легче умереть, чем избавиться от этого мерзкого чувства, подумала она, и в этот момент чья-то рука легла на ее плечо.

Вздрогнув, девушка обернулась. Джон О'Кинли протягивал ей ключи, которые она, должно быть, выронила, роясь в сумочке в поисках носового платка.

– Молчи, – предупредил он, увидев выражение ее лица.

Но она и так не могла вымолвить ни слова и только молча потянулась, пытаясь выхватить ключи из его рук.

Он зажал их в кулак и мягко произнес:

– Терпение, терпение, Торри. Ты всегда так эмоциональна?

Девушка отчаянно старалась не разрыдаться, но силы покинули ее, и слезы хлынули неудержимым потоком. Она плакала навзрыд, закрыв глаза, дрожа и всхлипывая.

И тут Торри почувствовала, что он обнял ее. Она приоткрыла губы, издав робкий звук протеста, и Джон прильнул к ним долгим поцелуем.

Когда он отпустил ее, девушка едва держалась на ногах и не упала только потому, что его сильные руки надежно поддерживали ее за плечи. Покачнувшись, она вошла в лифт, и, когда дверь начала закрываться, Джон молча поднял руку в легком, чуть насмешливом жесте прощания.

– Нет, – выдохнула Торри, чувствуя, что позволила этому человеку снова одержать верх, причем без малейшего сопротивления с ее стороны. – Нет… Я не целовала тебя. Это никогда больше не повторится.

Она проснулась среди ночи, дрожа и переживая все снова, потому что во сне ее преследовало ощущение его сильных рук, тепло его тела, тот дерзкий, почти оскорбительный поцелуй.

К утру она уже знала, что ненавидит Джона О'Кинли, ненавидит за все, что он сделал и еще сделает, смутив покой многих женщин… а больше всего за его слова о Пирсе.

Я бы убила его за это, подумала она холодно.

Постепенно Торри успокоилась, и в ее душе осталась только горечь от пережитого оскорбления.

И тут на нее обрушился новый удар. Она просматривала газеты в поисках объявления о продаже античного фарфора, когда один из заголовков привлек ее внимание.

Девушка бегло пробежала глазами статью, где говорилось о несостоятельности одной из компаний, занимающейся изготовлением приправ, соусов и специй. Название фирмы тактично не упоминалось, и она лениво отложила газету, отметив, что у «Гилл компании» будет одним конкурентом меньше.

Но вдруг у нее ёкнуло сердце. Она вспомнила, каким усталым выглядел отец в последние дни, как ее родители обхаживали, именно обхаживали Джона О'Кинли, богача, интересы которого были связаны с деятельностью подобных компаний.

– Нет, – прошептала Торри в ужасе. – О господи, нет! Пожалуйста, скажи мне, что это не так!

– Почему вы ничего не рассказали мне? – с упреком спросила Торри родителей, которые сидели перед ней в своей маленькой прелестной гостиной, тесно прижавшись друг к другу и взявшись за руки, словно дети.

– Дорогая, я хотела сделать это, – осторожно начала Энн. – Но твой отец запретил. Он не хотел огорчать тебя, когда, по всей видимости, ты была… – Она замялась.

– Была так погружена в себя, что ничего не замечала вокруг, – с горечью закончила Торри. – О, простите меня… Мама… отец… Объясните, что же произошло?

– Это в большей мере моя вина, – сказал сэр Рональд.

– Папа…

– Но это так, детка. Я просчитался, думая, что достаточно идти проторенной дорожкой, чтобы сохранить имя и репутацию. Но сейчас рынок наводнили компании более инициативные, новаторские и лучше ориентирующиеся в мире бизнеса. Так получилось, что в течение некоторого времени я продолжал вкладывать деньги в «Гилл компани», а она уже была обречена. С тем же успехом можно было наливать воду в дырявую бочку…

– Но у нас есть недвижимость. Дом… – вмешалась Торри, – и моя квартира…

– Детка, это последнее, что у нас осталось. Этого хватит, чтобы расплатиться с кредиторами, но, боюсь, будет недостаточно, чтобы избежать финансового краха…

Торри вскочила, собираясь возразить, но мать жестом остановила ее:

– Мы старались изо всех сил, дорогая, но положение на финансовом рынке против нас. Единственная надежда – это Джон О'Кинли. Не все еще потеряно, девочка. Если нам удастся уговорить его вложить деньги в «Гилл ком-пани», то положение стабилизируется, и мы сохраним свое имя.

– Как? – дрожащим голосом воскликнула Торри. – Я не понимаю… как вы добьетесь, чтобы он…

– Одна из его фабрик, производящая стеклотару, является нашим поставщиком и основным кредитором, – сказал сэр Рональд. – Кроме того, этот человек прекрасно разбирается в бизнесе, и если кто-то и может спасти нас, то это он. Надеюсь, Джон заинтересуется нашими предложениями, так как его собственная фирма при этом ничем не рискует. А в случае неудачи «Гилл компани» просто перейдет в его руки…

– Скажи, папа, – прошептала девушка, – в тот вечер он приходил на обед…

– Это была идея твоей матери. Она думала, что будет лучше, если он поближе познакомится с нашей семьей.

– Я всегда верила, что личные контакты помогают делу, – заявила Энн. – И еще тогда хотела все рассказать Торренс, но ты, Рональд, не позволил мне, – добавила она, укоризненно глядя на мужа. – Но я все еще надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь, что твои женщины способны многое вынести на своих плечах.

– Я понимаю, – кивнул сэр Гилл. Его взгляд смягчился, остановившись на жене. – Ты удивительная женщина! Что касается тебя, моя дорогая, – он повернулся к дочери, – на обеде в прошлое воскресенье ты вела себя замечательно. Но давайте не будем обманывать себя, – продолжил он. – В таком вопросе милое общение мало что значит, главную роль играют факты и холодный расчет.

– Значит, Джон еще не принял решение? – Торри подняла на отца глаза.

– Нет, я дал ему время, и он обещал ответить в течение недели.

– Понимаю.

– Торренс, – мать с тревогой смотрела на нее. – Ты не останешься? У тебя усталый вид, дорогая. Не расстраивайся, вот увидишь, мы все переживем. В конце концов поселимся в палатке, как настоящие романтики… Я всегда любила путешествовать…

Торри провела весь вечер с родителями, но от приглашения остаться ночевать отказалась.

Когда она возвращалась домой, ее голова снова была полна беспорядочных мыслей.

Судя по всему, отец не унаследовал деловую хватку деда. Он по-прежнему оставался отличным специалистом по военной стратегии. Но по душе ли ему было заниматься производством пикантных приправ, французских соусов и прочих деликатесов известной во всей Австралии марки «Гилл»?

Торри с болью спрашивала себя, почему она никогда не задумывалась об этом прежде. Она корила себя за то, что беспечно относилась ко всему тому, чем жили ее родители. Как она могла погрузиться в свои проблемы, что даже не почуяла неладное?

Потом она вспомнила о Джоне, о том, что говорила ему, какими оскорблениями осыпала. Теперь, из-за ее неосмотрительного поведения, отец натолкнется на стену холодного равнодушия и получит отказ.

Торри подъехала к дому в слезах. Ее мучил вопрос, который едва ли когда-нибудь вставал перед ней прежде.

4

На следующее утро Торри решительно вошла в роскошно обставленную приемную, на двери которой над внушительным списком компаний красовалась табличка с фамилией О'Кинли, выведенной золотыми буквами.

Ей не сразу удалось убедить хорошенькую секретаршу, что мистер О'Кинли примет ее без предварительной договоренности. В глубине души она и сама не была в этом уверена. Поколебавшись, девушка сняла трубку и заговорила с шефом. Удивление промелькнуло в ее глазах, когда, закончив разговор, она сказала:

– Мистер О'Кинли примет вас, мисс Гилл, подождите, пожалуйста.

Усевшись в глубокое, обитое светлой кожей кресло, Торри машинально скользила невидящим взглядом по глянцевым страницам первого попавшегося под руку журнала. С каждой минутой она все больше нервничала, чувствуя, что совершает ошибку, и злясь, что Джон умышленно заставляет ее ждать.

Раз он уже знает, что я здесь, уходить просто глупо, раздраженно думала девушка. Хорошо еще, что я отпросилась на целый день, иронически подбадривала себя она.

Торри беспомощно провела рукой по серой льняной юбке, поправила воротничок белой блузки. Она выбрала этот костюм в надежде, что его деловой вид сразу расставит все по местам и развеет предположения, которые Джон О'Кинли, без сомнения, мог сделать в связи с ее неожиданным появлением.

Под ее глазами пролегли темные тени – последствие бессонной ночи. Погруженная в свои мысли, Торри не замечала любопытных взглядов, которые украдкой бросала на нее секретарша, вероятно, решившая, что настойчивая посетительница влюблена в ее босса.

Пронзительно затрещал селектор. Девушка поднялась и с дежурной улыбкой сообщила, что мистер О'Кинли ждет.

Торри, сосредоточенно нахмурившись, последовала за ней, но все заготовленные фразы вылетели у нее из головы, как только секретарша, отворив дверь и отступив в сторону, объявила:

– Мистер О'Кинли, к вам мисс Гилл.

К ее удивлению, Джон не встал ей навстречу.

Когда Торренс вошла в кабинет и остановилась, сжав вдруг вспотевшие ладони, он, сдвинув на лоб очки в тонкой золотой оправе, лениво откинулся в кресле и сухо сказал:

– Вот так сюрприз. Садись.

Она села, выпрямив спину, и, взглянув на него через заваленный бумагами стол, увидела совершенно равнодушное лицо. Проглотив комок в горле, Торри со вздохом произнесла:

– Я не знаю, с чего начать.

– Разве? – спросил он с иронией.

Она вспыхнула и закусила губу, почувствовав, как весь ее запал исчез, уступая место страху. Ей предстоял разговор с мужчиной, для которого все эти страстные поцелуи и романтические вздохи ничего не значили. Но ведь тогда, на мысе Ветров, я была почти уверена в этом, подумала Торри, только не знала, кто он такой и какой властью обладает. Теперь знаю… Она облизала пересохшие губы.

Джон ждал, холодно приподняв бровь.

– Я помогу тебе. Ты все узнала, не так ли? Родители решились сообщить тебе? – наконец начал он.

– Нет, – хрипло отозвалась она. – Я кое-что прочитала в газетах, и… им пришлось признаться.

– Браво, Торри. Но ты пошла еще дальше, явившись сюда просить меня спасти доброе имя Гиллов. Какое мужество! Они знают, что ты здесь?

Торренс невольно поежилась под его испытующим взглядом.

– Нет, – сказала она очень тихо. – Я пришла… просить тебя, чтобы то, что произошло между нами, не повлияло на твое окончательное решение. Это было бы…

– Ты полагаешь, я на это способен? – перебил ее Джон.

– Я не знаю, что думать, – произнесла Торри, все больше убеждаясь, что ее визит – ужасная ошибка.

– О, я думаю, прекрасно знаешь, – мягко возразил он. – Разве тебе не доставит огромного удовольствия упрекать меня в бессердечии, если я откажу твоему отцу? – Он бесстрастно взглянул на нее и задумчиво продолжил: – Знаешь, если бы ты пришла сюда предложить… заняться со мной тем, от чего однажды отказалась… просто для того, чтобы спасти родителей от банкротства… Пожалуй… я бы понял. Но ты снова взяла фальшивую ноту, милая.

– Я не предполагала, что ты это так воспримешь.

– Все ты предполагала, – безразлично отмахнулся Джон.

– Хорошо, пусть так, – горько сказала Торренс. – А если бы я взяла нужную ноту? – В ее глазах вспыхнул сарказм. – Могу себе представить, как бы ты торжествовал. И, раз уж мы об этом заговорили… Разве ты сам безупречен в своих поступках? Кому нужен был весь этот маскарад? Известный промышленный магнат строит из себя страстного путешественника! – Она вдруг замолчала и в испуге прикрыла рот рукой.

– А тебе не приходило в голову, – усмехнулся он, – что мы оба скрывали истину? Это, кстати, весьма соответствует романтическим фантазиям начитанной девочки из состоятельной семьи, мечтам о прекрасном принце, которого можно встретить, путешествуя с рюкзаком.

– Я не…

– Именно потому, что ты продолжаешь жить в мире грез, твои родители и побоялись сказать тебе о свалившемся на них несчастье. – Его глаза презрительно вспыхнули. – Да к тому же есть еще Пирс.

– Если ты закончил, я ухожу. – Она встала. – Но в одном ты ошибаешься. Я пришла к тебе только ради родителей, а не… – Она замолчала, подбирая слова, потом очень спокойно спросила: – Вероятно, теперь слишком поздно умолять тебя о снисхождении к ним?

Джон не отвечал, бесстрастно разглядывая ее, затем отвернулся к окну.

– У нас есть только одна возможность договориться, Торри. Для начала сядь…

Ее охватило страшное предчувствие. О господи, шептала она про себя, неужели…

– Я продам все, что у меня есть: квартиру, машину, драгоценности… – поспешно предложила она.

Он криво усмехнулся.

– Ты полагаешь, этого достаточно? А на что ты будешь жить?

– Я не так беспомощна, как ты себе представляешь, и сама зарабатываю себе на хлеб, – парировала Торренс.

– Да? Это любопытно. И чем ты занимаешься?

– Я работаю в фирме по дизайну интерьеров.

– Ты декоратор?

– Я закончила курсы. Что в этом плохого? – спросила она, уловив насмешливый взгляд своего собеседника.

– Ничего! Наоборот, весьма… разумно, – прокомментировал он, и у Торренс вдруг возникло чувство, что нельзя было выбрать профессии более никчемной. – И чем конкретно ты занимаешься?

– Подбираю мебель, аксессуары, произведения искусства. У меня репутация специалиста с хорошим вкусом и чувством меры, – с вызовом ответила она.

– Весьма похвально, – мягко улыбнулся Джон, – но твои деньги – капля в море. Я имел в виду другое.

– Мне больше нечего предложить.

– Ошибаешься, у тебя есть еще кое-что. – Он помолчал. – Это ты сама.

– Я, наверное, ослышалась, – похолодев, пробормотала девушка.

– Нет, все так, Торри, – усмехнулся он.

– Что ты имеешь в виду? У меня такое впечатление, что мы обсуждаем обмен моего тела на инвестиции в бизнес отца, – произнесла она дрожащим голосом.

Уголки его губ приподнялись, в глазах блеснули знакомые искорки.

– Приятно иметь дело с откровенным собеседником, – поклонился Джон.

– Черт возьми! Да как ты смеешь?! – Голос ее прервался.

Торри вскочила, чувствуя, что вся дрожит. Она была готова сорваться на крик.

– Успокойтесь, милая мисс Гилл, я говорю о честной сделке, – сказал он. – Замужество в обмен на финансы. – Джон чуть улыбнулся, заметив, как округлились ее глаза. – Это старо как мир, дорогая. Дочери, особенно красивые, всегда были предметом бартерных сделок, которые совершали их отцы.

Девушка ошеломленно уставилась на него, медленно опускаясь в кресло.

– Я не понимаю… – прошептала она, – Мы ведь живем не в средние века, и если ты полагаешь, что мой отец только и мечтает… Говорю тебе, он понятия не имеет, что я здесь.

– Ничего иного мне и в голову не приходило. Узнай об этом твои родители, они сначала пришли бы в ужас, но потом испытали бы чувство облегчения оттого, что ты… в безопасности. Думаю, ты сама можешь сделать благородный жест, если не хочешь видеть отца разоренным.

– В безопасности? – едва слышно спросила Торри, чувствуя, что ее охватывает озноб. – В безопасности?! – снова повторила она. – С человеком, который меня шантажирует, который… меня не любит?..

– Я хотел бы напомнить тебе, – насмешливо прервал ее Джон, – что нам многое друг в друге нравится. – Его карие глаза задержались на ее пухлых губах, затем скользнули к высокой груди.

– Господи, – в отчаянии прошептала она и закрыла лицо руками. – Я тебе не верю. К тому же я помолвлена!

– Брось! – иронически отозвался Джон. – Даже не зная Пирса, могу сказать, что ты не для него. И не спрашивай, почему. Это очевидно.

Торри вдруг подняла на него полные слез глаза.

– Не смей так говорить о Пирсе, – хрипло сказала она. – Он в сто раз лучше тебя. Он… он лучший из всех, кого я знала, и я люблю его.

– Вероятно, ты спутала ваши теплые дружеские отношения, в коих я нисколько не сомневаюсь, с чем-то истинным, что должно связывать мужчину и женщину, – помолчав, мягко произнес Джон.

У Торренс перехватило дыхание. А может быть, он прав, подумала она, но вслух сказала:

– Как ты можешь говорить об этом, когда сам предлагаешь мне сделку?

– Торри, – сказал он, возвращаясь к ленивому тону светской беседы, – гарантирую, что через полтора месяца после свадьбы ты забудешь о Пирсе. Нас, – продолжал он, казалось, не обращая на нее внимания, – потянуло друг к другу. И если мы правильно построим наши отношения, то общение принесет нам только радость.

– На один день!

– Многое может произойти за один день.

– Но брак… – Она беспомощно терла пальцами виски.

– Ты сама недавно заметила, что я слишком долго избегал его. Поэтому вряд ли можешь упрекнуть меня в легкомыслии.

– Но ведь у меня ничего нет, – протянула она и вспыхнула, заметив, как легкая улыбка изогнула его губы. – Хорошо, – твердо сказала Торри. – А когда тебе надоест, что тогда?

– Если это произойдет, – пробормотал он, – мы будем жить, как многие пары, заинтересованные друг в друге. Я всегда буду уважать в тебе… мать моих детей.

Торри смотрела на него, потеряв дар речи.

– Между прочим, ты не права, говоря, что у тебя ничего нет. У тебя совсем неплохое приданое: положение в обществе, известная фамилия. Мое происхождение, – Джон запнулся, – несколько прозаичнее. Поэтому, уверяю тебя, наше соглашение…

– Я не верю своим ушам, – едва слышно пролепетала она. Джон пожал плечами и холодно взглянул на нее, давая понять, что пора делать выбор. – Когда… я должна принять решение?

– Чем скорее, тем лучше. Мне вовсе не хочется думать, что я проделал всю эту работу, – он указал на заваленный бумагами стол, – напрасно.

– Но… если бы… я не пришла сюда сегодня… – В ее глазах отразилась душевная боль. – Как бы ты поступил?

– Милая Торри, я не сомневался, что ты придешь. Не сегодня, так завтра.

– Я тебя ненавижу, – прошептала она.

– Чувствую, нас с тобой ждут прекрасные времена, – усмехнулся Джон.

Девушка раздраженно нахмурилась.

– И все же, как скоро я должна дать ответ? – спросила она сквозь зубы.

– Сейчас поглядим. – Он заглянул в лежащий перед ним ежедневник. – На карту поставлено слишком многое, и ты должна все хорошенько обдумать. Почему бы тебе не пригласить меня завтра на ужин? Мы сможем обсудить все в деталях.

Торренс прикрыла глаза, чувствуя, как гнев захлестывает ее, но все же сохранила самообладание. Она встала и сухо сказала:

– Хорошо. В половине восьмого тебя устроит?

– Отлично. – Сделав пометку в календаре, он встал и подошел к ней. – И еще. Тебе разумнее расторгнуть помолвку с Пирсом до того, как ты дашь согласие выйти за меня замуж. – Он провел кончиками пальцев по ее шее. – Ты поймешь, что я имею в виду, если вспомнишь о мысе Ветров… Это поможет тебе принять правильное решение.

– Ты так полагаешь? – спросила Торренс, отодвигаясь. – Я предпочитаю думать о будущем, а не возвращаться к прошлому.

Джон прислонился к столу и задумчиво скрестил руки.

– Расскажи мне о нем.

– О ком?

– О первом мужчине в твоей жизни. Мне кажется, что кроме Пирса был еще кто-то.

– Он умер, – она закусила губу. – И у меня нет ни малейшего желания рассказывать тебе о нем. Это не твое дело.

– Скоро все, что тебя касается, станет моим делом.

– Я… я… Черт! – прошептала она. – Позволь мне уйти.

– Тебя никто не держит. Итак, до завтра.

Джон прошел вперед и распахнул перед ней дверь. Торри стояла, словно пригвожденная к месту, и беспомощно смотрела на него. Загадочное выражение его глаз сменилось знакомой насмешкой. Наконец, взглянув на часы, Джон сказал:

– Боюсь, у меня нет времени. Через десять минут начнется деловая встреча. Извини, но…

Торри шумно вздохнула и прошла мимо него с гордо поднятой головой. Но это не стерло с его губ кривой усмешки.

Следующий вечер был душным и безветренным. Плотные облака, дразнившие обещанием живительного дождя, недвижно висели над заливом.

В двадцать минут восьмого Торри оглядела свою гостиную и убедилась, что все в порядке. Впрочем, это единственное, в чем она была уверена. Квартира сияет чистотой, меню тщательно продумано, да и сама она выглядит как никогда.

На ней было узкое прямое платье цвета слоновой кости с подчеркнутой линией плеч, короткими рукавами и низким треугольным вырезом. Шею украшало колье из двух рядов крупных жемчужин, скрепленных крупным голубым топазом.

Днем Торри побывала в парикмахерской, и ее тщательно уложенные темные волосы шелковистой волной падали на плечи. Она сделала маникюр, и теперь то и дело посматривала на свои руки. Но не безукоризненно отполированные ногти притягивали ее взгляд, а отсутствие кольца, подаренного Пирсом. При мысли о нем сердце ее сжималось от боли.

По пути с работы Торренс купила букет розовых хризантем.

В последнюю минуту до нее дошло, что сегодня уже совершенно неважно, как она будет выглядеть, но она утешала себя тем, что безукоризненный вид придаст ей уверенности. Единственное, о чем она забыла, так это продумать свое поведение.

В глубине души Торри сомневалась, что Джон О'Кинли будет непоколебим в своем решении. Он, в сущности, может получить любую женщину, какую захочет. Стоит ли для этого жениться, и почему именно на ней?

Часы пробили половину восьмого, и тут же раздался звонок в дверь. Торри глубоко вздохнула, пытаясь стереть с лица следы волнения, и пошла открывать.

Пару минут они стояли, молча глядя друг на друга. В серо-голубых глазах Торри поблескивала чуть заметная враждебность. Джон в безупречном темном костюме и белоснежной сорочке выглядел загадочным и суровым. Вдруг девушка заметила, что в одной руке он держит бутылку, а в другой – букет кремовых роз.

– Розы! Шампанское! – пробормотала она. – Как мило. Входи. Из всех мужчин, которых я знаю, ты первый сделал это.

Джон скептически улыбнулся.

– А я думал, что стою последним в длинной очереди.

– Я имела в виду то, что ты принес цветы сам, а не прислал с посыльным, – сказала она, оправдываясь.

– Что ж, я рад, – заметил он. – Годы спустя мы будем вспоминать эту милую подробность.

Торри, стиснув зубы, взяла у него букет и бутылку.

– Располагайся, – натянуто произнесла она, – а я пока займусь цветами.

Когда Торренс вернулась с вазой, Джон стоял посреди комнаты спиной к ней и, сунув руки в карманы, сквозь распахнутое окно смотрел на мерцающие огоньки яхт в заливе. Услышав ее шаги, он обернулся.

– Ты выглядишь сногсшибательно, Торри.

– Спасибо. Хочешь выпить? И можешь снять пиджак.

– Благодарю.

Пока хозяйка отвлеклась на неизбежные хлопоты, гость оглядывал комнату. Торри сама занималась ее дизайном, и, как ни странно, от смешения стилей гостиная только выиграла. Светлые, жемчужно-серые стены гармонировали с дымчатой стеклянной поверхностью обеденного стола, стоявшего в глубокой нише. Две низкие кушетки, покрытые голубыми льняными покрывалами, располагались друг против друга, между ними – столик со стеклянной столешницей, сквозь которую просвечивали розовые и голубые полосы плетеной циновки, застилавшей пол. Розовый цвет повторялся на подушках, разбросанных по кушеткам, и в абажурах светильников. На полке стояли ее любимые безделушки: серебряная фигурка китайского кули, соломенная лошадка, керамическое блюдо, в широкой хрустальной вазе – купленные днем хризантемы.

Погруженный в созерцание комнаты, Джон вздрогнул, когда Торри протянула ему бокал, и сказал:

– Очень уютно.

– Я рада, что тебе нравится, – сказала она с легкой иронией, не столько желая показать, что не нуждается в его одобрении, сколько испытывая беспокойство от присутствия в доме этого высокого, загадочного мужчины.

Короткие рукава рубашки открывали его сильные загорелые руки, ослабленный узел галстука странно тревожил ее воображение.

Если бы я знала, что это на меня так подействует, то не предложила бы ему снять пиджак, подумала Торри.

– Эти тоже принес посыльный? – холодно спросил Джон, указывая на хризантемы.

– Нет. Я купила их, чтобы… – Она запнулась.

– Чтобы подбодрить себя.

– Да, – напрямик ответила девушка.

Он перевел взгляд с ее лица на руку.

– Ты сделала это!

– Да. – Он явно ждал продолжения, и она пробормотала сквозь зубы: – Я сделала это не из-за тебя.

– Тогда почему?

Торри отпила глоток из своего бокала, пожала плечами и вздохнула.

– В конечном счете, это сделал Пирс, а не я, – объяснила она. – Он заходил вчера, и когда я начала что-то говорить, он… – Девушка замолчала и опустила глаза.

– Продолжай, – потребовал Джон.

– Он сказал, что чувствует, как я несчастна, и все потому, что не готова стать его женой. Он… – ее голос задрожал, – решил расторгнуть нашу помолвку, потому что понял, что я – не для него. Если бы ты знал, как мне было плохо.

– Наверное, – рассеянно бросил Джон. – Но все равно, я рад, что Пирс понял тебя. Ты должна испытывать огромное облегчение. Почему бы нам не присесть? – предложил он.

Его карие глаза насмешливо блеснули, когда она опустилась на кушетку напротив. Торри недоверчиво смотрела на него, удивляясь, как могла тогда, на мысе Ветров, принять этого человека за скромного путешественника.

Можно было бы догадаться, выговаривала она себе, стоило только присмотреться чуть внимательнее. Самоуверенность и надменность в лице, в каждом движении, несомненный ум, легкий цинизм, усмешкой изгибавший красиво очерченный чувственный рот, – этого вполне достаточно, чтобы понять, что он знает в женщинах толк и презирает их.

Джон поднял глаза, и взгляды их встретились.

– Ты задумалась?

– Да. – Она старалась говорить холодно и бесстрастно, методичными движениями разглаживая платье на коленях, чтобы скрыть, как дрожат ее руки. – Собственно, я размышляла над тем, когда ты собираешься закончить этот фарс.

– Какой фарс? – Он посмотрел на нее неожиданно серьезно. – Это не фарс, Торри. Или ты выходишь за меня замуж, или твои родители разорены. Ты совершенно правильно назвала это сделкой…

– Сделкой? – едко оборвала она. – Какое удовольствие доставляет тебе унижать меня…

– Мы это уже обсуждали, – лениво напомнил он. – Давай не будем повторяться. Может быть, тебя интересует что-нибудь еще?

Торренс прикрыла глаза, потом резко сказала:

– Хорошо. Я не могу понять, почему ты настаиваешь на браке. Ты мог бы требовать, чтобы я стала твоей… – она замялась и отвела взгляд, – любовницей. Это потешило бы твое самолюбие.

Джон вертел в руках бокал, разглядывая его. Он подался вперед и с усмешкой взглянул на нее.

– Ты представляешь себя в этой роли?

– Нет, но… – поспешно ответила она.

– Хочется вообразить себя мученицей?

– Перестань, – прошептала Торри.

Джон откинулся на спинку кушетки.

– Если ты не намерена предложить мне чисто сексуальные отношения в качестве последнего аргумента, то я этому рад. Но ты сама знаешь, что не смогла бы пойти на это.

– Ты… – Ее щеки вспыхнули. Она была в замешательстве оттого, что он прочитал ее мысли, но тут же почувствовала страстное желание сбить с него спесь. – Ты, что, действительно полагаешь, что для женщины ты – подарок судьбы? И я тоже должна поверить в это?

– Тебе еще рановато делать выводы о моем таланте любовника, – состроил гримасу Джон, – но со временем ты оценишь его по достоинству.

Торренс порывисто встала.

– Прошу к столу, – едва выговорила она.

– Тебе помочь? – спросил он, поднимаясь.

– Нет.

Девушка нахмурилась, хотела что-то сказать, но передумала и пошла в кухню. В голове ее беспрестанно вертелся вопрос: неужели все это серьезно?

Она принесла блюдо с колотым льдом, на котором в раскрытых раковинах лежали устрицы, а также ростбиф с печеным картофелем и фруктовый салат, сбрызнутый ликером и украшенный взбитыми сливками.

За едой завязался непринужденный светский разговор. Не то что бы Торри достигла той замечательной – или постыдной – легкости, как на мысе Ветров, но это было лучшее, на что она была способна. Ей казалось, что все обрушившееся на нее – дурной сон, и только его замечание в конце обеда вернуло ее на землю.

– Все было замечательно, – сказал Джон. – Ты прекрасная хозяйка. Я намерен… когда мы поженимся… жить более открытой, светской жизнью… и более приличной, – добавил он с откровенной иронией.

Торренс уставилась на него, поперхнувшись фруктовым салатом.

– У нас будет большой дом. Полагаю, ты предпочтешь жить здесь, а не в Мельбурне или Сиднее.

Она облизала пересохшие губы.

– Я думаю… Ой, кофе убежит… Извини…

– Пожалуйста.

Прежде чем зайти в кухню, Торри забежала в спальню, поправила макияж и, прижавшись лбом к холодному зеркалу, прошептала:

– Господи, не допусти, чтобы это случилось со мной.

Когда она вернулась с подносом, Джон сидел в той же позе. Она разлила кофе из изящного серебряного кофейника, предложила гостю ликер, от которого он отказался, и ей больше ничего не оставалось, как сесть напротив и собраться с мыслями.

– Могу я попросить тебя об одной любезности?

– Конечно.

Джон неторопливо помешивал кофе.

– Если я задам тебе несколько вопросов, ты ответишь на них честно?

– Да.

– Есть вещи, которые я, – Торренс поколебалась, потом продолжила, – не совсем понимаю.

– Что ты имеешь в виду?

– Почему ты хочешь жениться на девушке, которую презираешь, а не на той, с которой тебя связывает любовь.

– Но ведь ты тоже собиралась замуж за Пирса, – холодно возразил он.

– Я сделала ошибку, искренне заблуждаясь, а может быть, по глупости, но у нас с Пирсом была хоть какая-то привязанность. И, пожалуйста, не ссылайся на то, что произошло между нами на мысе Ветров. Тогда я полетела на огонь… как глупая бабочка, – тихо сказала она и заметила, как его губы сжались. Торри взглянула ему прямо в глаза и продолжила: – Неужели тебе не удалось встретить женщину, которую ты бы мог полюбить?

Он некоторое время молчал, потом ответил.