Текст книги "Альфа для строптивой (СИ)"
Автор книги: Ева Горская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– Плохо. Обычно мы отслеживаем здоровье каждого ребенка.
– И почему здоровьем девочки никто не заинтересовался?
– Обычно этим занимается Луна стаи. Если Луны нет, то пара беты. У моего беты официальной пары нет, а взвалить на него еще и это я просто не мог.
– А ты что делал?
– Пил.
– Оборотни не пьют, – возразила. То есть пьют, но не напиваются. Особенно альфы с их усиленной регенерацией. Это надо пить без остановок, чтобы поддерживать эффект опьянения.
– С чего ты взяла?
– Ты сам говорил.
– Это смотря, как пить, – мрачно усмехнулся Лукрецкий.
– Ты поэтому выглядишь, э-э, так?
– Плохо?
– Да.
– Частично.
– Это из-за нашей разлуки?
– Да.
Все! Стоп! В данный момент я не хотела знать подробности.
– Влада, я обещаю, что мы постараемся помочь твоей сестре, если это возможно. Я только не понимаю, почему ко мне не обратился Васин.
– Ему было стыдно.
– ЧТО?!
– Я так поняла, что девочка не сможет обращаться. Поэтому ему особо наплевать, что с ней, – вообще, мне было не слишком понятно. Обычный оборотень не мог сказать до пубертатного периода, будет ли иметь ребенок вторую ипостась. На ранних стадиях такой информацией располагал только альфа. Что-то они там чувствовали.
– Твою мать! – выругался оборотень.
– Именно, – вздохнула. – Поэтому я предпочла прервать наше общение. Мне захотелось ударить мамочку, чтобы у нее встали мозги на место.
Зазвонил мобильный телефон. На экране высветилось имя абонента. Михаил Лаврентьев. Лукрецкий протянул руку, взял мобильный телефон, посмотрел на экран и положил обратно на стол.
– Любовник? – хмуро осведомился он.
– Ага, – беззаботно отозвалась, принимая вызов. – Да. Да, Михаил Леонидович, я свободна. Давайте через полчаса. Да, знаю. До встречи.
– Зачем ты меня провоцируешь?
– А зачем ты задаешь глупые вопросы?
– Туше, – признал оборотень.
Я спокойно доедала киш, когда вспомнила, о чем хотела спросить.
– Ян, а что с организацией.
– Она перестала существовать.
– Как?
– Влада, это не то место, где стоит обсуждать подобные вещи. Могу лишь сказать, что зачистили под корень.
– О-о, – это кажется, означало, что все мертвы.
– А Лапин? – поинтересовалась. Меня уже не волновала судьба бывшего мужа, но смерти ему не желала. Как-никак когда-то считала себя счастливой женщиной.
– Мертв.
– Понятно.
– Поговорим о чем-нибудь приятном. Когда ты решила, что влюблена? – усмехнулась.
– Давно. Прошло несколько недель с момента моего переезда. В одну из ночей, когда ты развлекался, а я не могла заснуть неожиданно поняла, отчего мне так больно и плохо.
– Ох, Влада. Зря я спросил.
Лукрецкий опять не стал спорить, когда мне захотелось воспользоваться собственной машиной. Лишь уточнил, куда дела его подарок.
– Почему? – поинтересовался он, когда рассказала о судьбе черного дорожного монстра.
– Он мне не нравился.
– Почему сразу не сказала?
– Я говорила, что мне не нравится. Ты не услышал.
– Я сожалею, – повинился Лукрецкий. А я снова подумала о том, что мужчина очень изменился.
Михаил Леонидович ожидал нас около одного из купеческих особняков, сохранившихся в нашей городе. Если в доме проводился капитальный ремонт, отличное вложение средств. Только вот сам господин Лаврентьев мне не понравился. У мужчины бегали глазки, он постоянно отводил взгляд. А это плохой, очень плохой знак.
Только вот к помещению придраться не могла. Отличный свежий ремонт. То, что нужно, для галереи. Документы я изучила еще вчера днем и почти согласилась их подписать.
– Упс! – демонстративно громко произнес оборотень.
Я прошла в соседнюю комнату и застыла. Лукрецкий стоял и нагло ковырял в стене пальцем. Уже отковырял приличный кусок штукатурки, полагаю, не без помощи когтей. Под свежим слоем штукатурки была заметна черная плесень.
– Что вы делаете?! – налетел на оборотня Михаил Леонидович.
– Ничего, – Лукрецкий поднял вверх руки, словно, сдаваясь.
Риелтор пытался прикрыть собой довольно объемный кусок испорченный стены.
– Извините, ваше предложение нам не подходит, – быстро сориентировалась, хватая оборотня за руку и вытаскивая на улицу. – Садись в машину, – распорядилась, пытаясь не рассмеяться. – Демьян, как ты мог? – все-таки не сдержалась.
– Ты хоть представляешь, как это опасно? А зная тебя, ты могла бы работать в этом помещении.
– Спасибо.
– Сердце мое, ты закончила на сегодня с делами? -поинтересовался Лукрецкий, когда автомобиль чуть отъехал от купеческого особняка.
– Да.
– Поехали домой? – неожиданно предложил оборотень. – Есть кое-что, что мне надо тебе рассказать. Правда, показать будет намного проще.
Лукрецкий довольно спокойно воспринял то, что его машина осталась в городе. Всю дорогу до поселка я пыталась выведать, что такого может быть, что"намного проще показать, чем рассказать". Сумел оборотень раззадорить мое любопытство, а теперь подогревал нежеланием рассказать.
Я внимательно следила за дорогой, лишь изредка бросая взгляд на оборотня. Чем ближе подъезжали, тем сильнее мрачнел мужчина.
– Что с тобой, Ян?
– Пообещай, что подумаешь, прежде чем что-то предпринять, – неожиданно попросил он. Голос был какой-то... жалкий.
– Ян, что ты натворил?
– Съезжай на обочину, поговорим, – сделала, что весел. Заглушила двигатель и вопросительно посмотрела на машину. – Наш сын жив.
– Что? – казалось, произнесла одними губами. Уверена, что ослышалась.
– Ребенок жив, Влада. Я подделал бумаги и забрал его.
– Повтори, пожалуйста, – не желала мириться с правдой. Он не мог, просто не мог быть таким жестоким.
Слушать не стала, отстегнула ремень и выбрала на трассу. Мне физически не хватало воздуха, с каждой секундой становилась труднее дышать.
– Ты что творишь, ненормальная? – Лукрецкий вылетел следом и оттащил от дороги. Мимо промчалась фура на приличной скорости. А я даже не заметила, просто открыла водительскую дверь и выскользнула из машины.
– Ты не мог, – прошептала.
– Мог и сделал, – оборотень встряхнул меня.
– Зачем?
– Не знаю. Причин много. Считал тебя недостойной. Хотел иметь частичку любимой женщины рядом с собой, раз не мог иметь тебя. Мне нужен был наследник... Придумал множество причин, чтобы оправдать свой поступок.
Мне казалось, что разговор вела не я. Нет, я не плакала. Истерика у меня случится потом. В данный момент стояла и смотрела на оборотня и понимала, это конец. Я не смогу жить с этим мужчиной. Но что делать с ребенком? Потерять второй раз... ни за что!
– Как его зовут?
– Станислав, – имя, которое выбрала я. Ну, хоть что-то.
– Ты записан, как отец, – утверждала, не спрашивала. – А мать?
– Умерла, – этого было достаточно.
– Поехали, – дернулась, чтобы вернуться в машину. Лукрецкий удержал. – Хочу его увидеть.
– Подожди, Влада. Я хочу знать, что с нами.
– Ничего. Нас больше нет, Демьян. Мы поженимся, потому что я собираюсь усыновить своего ребенка, а потом ты нас отпустишь.
Лукрецкий никак не прокомментировал мое заявление. Возможно, понимал, что я находилась сейчас во взвинченном состоянии. Ему еще повезло, что благодаря особенностям моего характера не набросилась на него и не расцарапала лицо. Внимательно посмотрела на злыдня. Он чувствовал себя виноватым, велика вероятность, что спокойно стерпел.
Думаю, мы оба понимали, что мои слова – больше бравада, я бы никуда не увезла ребенка. Во всяком случае в ближайшее время. Мальчик меня не знал, а этот козлина псиного происхождения все-таки ему близкий и родной человек. Ну, если, конечно, учитывать, что он про ребенка вспоминал между алкоголем и бабами.
– Кто занимается моим ребенком? – подчеркнула, что это мой ребенок. Интересы незадачливого папаши меня больше не интересовали.
– Моя няня.
– У тебя была няня? – удивилась. Вообще, раньше как-то жизнь Лукрецкого до меня меня не интересовала. По-хорошему я ничего не знала об этой облезлой шавке, именуемой себя гордым волком.
– Да. Матери было в детстве не до меня.
– Она жива?
– Да.
– И где она сейчас?
– Путешествует.
– Она – не официальная пара твоего отца? – выходило, что нет, если папашка имел кучу любовниц. А, возможно, его отец такой же похотливый кобель, как и сидящий рядом со мной оборотень.
– Нет.
– Понятно. Мальчик родился оборотнем или полукровкой? – подобная информация была крайне принципиально важна.
– Оборотень. Альфа, – значит, наследник. Значит, я попала. Я могла сколько угодно злиться, бушевать и неистовствовать, да, хоть желчью и ядом изойти, но не могла не понимать, что это означало.
– Во сколько у тебя началась перестройка организма?
– Рано. После семи, – а мне эта псина рассказывала про возраст в девять-одиннадцать лет. Все зависело от конкретного ребенка. Перестройка организма начиналась примерно за год до первого обращения. Год-полтора – именно столько требовалось телу растущего волчонка, чтобы подготовиться к первому обороту. Существовала вероятность, что сын, унаследовав генетику отца, тоже рано начнет меняться. Значит, у меня было примерно три-четыре года так называемой свободной жизни при условии, что эта шавка подзаборная сдержит обещание и отпустит нас. То есть прямо он, конечно, не обещал меня отпустить, но ведь клялся, что мне позволено практически все. Решила уточнить.
– Ты отдашь мне ребенка и позволишь уйти?
– Да. Но ты должна понимать, Влада, что я не исчезну из вашей жизни. Сына буду навещать. А ближе к десяти годам ему придется вернуться в стаю, – примерно чего-то такого ожидала, но была приятно поражена, что кобель похотливый не занял жесткую позицию. А ведь мог бы. – Он мой наследник, будущий альфа.
– Расскажи мне о нем, – посмотрела в окно. За руль Лукрецкий меня не пустил. Я даже не спорила, сейчас было не время. Да, езда успокаивала, но не тогда, когда руки тряслись и я вместе с ними.
Он начал говорит, вспоминал какие-то смешные случае. А я буквально впитывала в себя, словно, губка любую информацию о сыне. Как много я пропустила. А ведь если не желание Лидии Владимировны открыть филиал галереи и не стремление Васины запретить жене общение со мной...
– У тебя есть фотография сына? – Лукрецкий достал мобильный телефон и протянул мне. До конца поездки не выпускала мобильный телефон и не отводила взгляд от экрана с фотографиями сына.
Оборотень продолжал рассказывать. В интонациях отчетливо ощущалась некая теплота. Отметила это с каким-то разочарованием. Нет, рада была, что из шавки получился любящий и, похоже, заботливый отец, но...
– У тебя возникали мысли вернуть меня? – перебила его.
– Да.
– Если бы я сегодня не появилась у тебя в офисе, так бы и не узнала, что ребенок жив?
– Не знаю, Влада. Это сложный вопрос.
– Спасибо за честность. Продолжай.
До территории стаи мы добрались довольно быстро, хотя, мне казалось, прошла целая вечность. Я едва дождалась, когда Лукрецкий припарковал мою машину около дома и облегченно выдохнул. Наверное, в другой ситуации даже посмеялась бы от навыков вождения Лукрецкого. Он привык к автоматической коробке передач, а мне нравилась ручная. Всю дорогу оборотень мучил мою малышку и мучился сам. Около пешеходного перехода, когда ему пришлось остановиться, чтобы пропустить семью, он даже заглох. А как дергалась машинка при переключении скоростей...
Радовало, что у этой псины остатки серого вещества функционировали исправно. Он без лишних разговоров, просьб и напоминаний сразу провел меня в комнату сына.
Нервничала. Очень сильно нервничала. Кажется, никогда ничего похожего не испытывала. Ни когда ждала результатов поступления в университет, ни перед своим первым разом, ни перед свадьбой...
Задержалась перед дверью на несколько секунд, чтобы справиться с участившимся дыханием.
– С тобой все в порядке? – участливо спросил Лукрецкий и протянул руку, чтобы коснуться. Одернула и произнесла резче и громче, чем следовало:
– Да!
Именно своим "Да" привлекла к себе внимание мальчика, который сидел на ковре и играл машинками.
Плешивая шавка прошла в спальню ребенка и как-то сразу преобразилась. Стала мягче что ли. Я стояла в дверях, наблюдая за общением мальчика и отца. Лукрецкий присел, потрепал ребенка по голове, что-то сказал. Ребенок улыбнулся в ответ и сунул машинку в руки оборотня. Оборотня, который поманил меня. Послушно приблизился.
– Познакомься, это Влада.
Влада. Просто Влада. Не мама.
"Звание мамы не заслужила благодаря этой подзаборной псине", – подумала с горечью, но, любуясь сыном, смогла искренне улыбнуться.
Приблизилась к мальчику и опустилась на ковер. Хорошо, что платье было достаточно длинным и не демонстрировало отсутствие нижнего белья.
– Привет, – обратилась к ребенку и протянула руку. – Меня зовут Влада.
– Лада? – спросил малыш. Кивнула. Лада, Ада... Пусть сокращает, как угодно, главное, что не испугался и не заплакал. Мне тоже протянули машинку.
– Спасибо, малыш.
Я сидела на полу рядом с сыном и бездумно каталась машинку туда-сюда, но самом деле единственное, чего для хотелось – обнять, прижать к себе и поцеловать. Но позволить не могла, слишком был велик страх напугать. Моя облезлая шавка поведала, что Станислав рос отчаянным и решительным ребенком. Но я все равно боялась. Боялась сделать что-то не так, чтобы не оборвать ту тоненькую ниточку, что образовалась между нами.
– Ты все делаешь не так! – укорил малыш, отобрал у меня машинку и показал, как она должна ездить. Не туда-сюда, а вокруг себя. Лишь улыбнулась, стараясь следовать указаниям сына.
– Ирина Петровна, идемте, – услышала тихий голос Лукрецкого. Обернулась и только сейчас заметила затаившуюся в углу женщину лет пятидесяти, которая хмуро наблюдала за нашими со Стасом играми.
Вероятно, няня. И эта няня мне сразу не понравилась. Я бы предпочла сама подобрать своему ребенку няню. Не то, чтобы эта Ирина Петровна не имела воспитывать детей... Она делала это отвратительно, яркий тому пример Лукрецкий. Не хватало, чтобы она мне еще испортила сына!
Женщина демонстративно нервно поднялась, одарив меня недобрым взгляд. А я сделала то, что от себя не ожидала, улыбнулась Лукрецкого и беззвучно произнесла:
– Спасибо, – он, словно, мысли мои прочитал. Мне очень хотелось остаться с сыном наедине.
Я провела с сыном несколько часов, которых даже не заметила. Оборотень вернулся в детскую и сообщил, что ребенку пора ужинать. С умилением смотрела, как Лукрецкий подхватил ребенка, чуть подбросил вверх, а малыш заливисто засмеялся. Не окончательно конченная пара мне досталась. Возможно, со временем у нас с оборотнем что-то и получится. Если он опять не сотворит что-то невообразимое.
Я внимательно смотрела, что и как делала няня. Чем кормила, где находились нужные продукты... Чуть позднее я обязательно выясню режим дня, особенности питания, привычки, вкусы и многое прочее из жизни ребенка. А пока наблюдала и чувствовала себя потерянной. Другая женщина заняла мое место в жизни сына. Пусть Станислав не называл ее мамой, но она заботилась о нем чуть ли не круглосуточно. Поселилась в этом доме... В общем, я элементарно завидовала. Это она имела права обнять, растрепать волосы ребенку, а не я.
Наверное, я бы свихнулась от подобных мыслей, но помог сын. Мальчик оказался на диво самостоятельным. Кушал сам. Это не могло не радовать.
Нянька была недовольна тем, что мое появление сбило режим дня Стаса. Видите ли, он перед ужином должен был играть в развивающие игры по какой-то неизвестной мне методике. Видимо, беспокоить нас запретил Лукрецкий. Сразу после ужина Ирина Петровна настаивала на восполнении пробелов, а я предложила пойти посмотреть мультики, потому что мне хотелось провести еще какое-то время с ребенком. Сидеть рядом, возможно, стать чуточку ближе. А эти развивающие игры... Я не знала ничего о развивающих играх.
Лукрецкий опять пошел мне навстречу, в этот раз решив составить нам компанию. Мы смотрели добрый мультик про мамонтенка, который находился в поисках мамы. Весьма символично. И ведь не подстроено. Ребенок сам выбрал один из множества ДВД дисков.
– А у меня нет мамы, – признался Станислав, когда на экране появились титры.
– Хочешь я буду твоей мамой? – не удержалась. Я не собиралась так торопиться, слова, буквально, вылетели сами. Замерла. Не представляла, что мог ответить малыш. Я, взрослая и уверенная в себе женщина, боялась и с замиранием сердца знала ответа двухлетнего карапуза. Ведь от его слов решалась моя судьба.
– Хочу, – я снова не сдержалась, притянула к себе сына и чмокнула в макушку, – ты мне нравишься.
Мы посмотрели еще полтора мультика, когда на пороге гостиной снова возникла Ирина Петровна:
– Стасик, спать пора, – меня перекосило. Мне очень нравилось имя Станислав, но вот это сокращение "Стасик" просто выбешивало. Все эти Стася, Стасик, Славик... Брр... Тут не знаешь, какое хуже.
– Мы сами уложим ребенка. Вы можете быть свободны, – не имела права указывать женщина, отлично понимала это, но предложи мне кто вернуться на полминуты назад, также поступила бы.
– Демьян Андреевич, – нянька произнесла укоризненно и выжидающе посмотрела на оборотня. Не знаю, чего она ждала. Что он ее поддержит? Наверное, это было бы правильно, но я бы этого не поняла и не оценила. А Лукрецкий полным идиотом все-таки не был.
– Отдыхайте, Ирина Петровна.
– Можно вас?
– Влада, вы сами справитесь? – кивнула. Не представляла, справлюсь или нет, но давать фору няньке точно не собиралась. Я неплохо помнила свое детство. У меня был особенный ритуал приготовления ко сну. Не удивилась бы, что сын обычной сказкой на ночь не ограничиться. Впрочем, у меня была самое лучшее пособие – сам малыш.
Лукрецкий и нянька покинули гостиную, а я выключила телевизор. Удивительно, Стас капризничать не стал. Собиралась подхватить ребенка на руки, но малыш упрямо заявил:
– Я сам, – только подал мне руку. То, как он карабкался по лестнице умиляло до слез. Но помощи так и не принял. При этом отцу позволил спустить себя вниз. Кажется, я ревновала теперь не только к няньке, но и к Лукрецкому.
Не очень понимала, как действовать. Поспешила, согласившись приготовит мальчика ко сну. Но ребенок мне попался удивительный, он сам, без возражений, протопал в ванную комнату. Зубная щетка маленького мальчика отличалась от темно-синей. Вероятно, Ирина Петровна успела прочно закрепить свои позиции в этом доме. Намного прочнее, чем казалось мне изначально. Со слов шелудивого пса знала, что нянька часто оставалась ночевать в коттедже. Но то, что она обосновалась в ванной комнате – неприятно поразило. Шампуни, бальзамы, гели для душа... Открыв тумбочку под раковиной обнаружила жидкое средство для стирки шерсти и шелка. Явно не Лукрецкий стал "отчаянной домохозяйкой" за время нашей разлуки.
Почистила зубы сынишке. Старалась, но не уверена, что получилось хотя бы в половину, как положено. Пижамку малыш надевал сам. Симпатичная такая. С поросятами. Надеюсь, покупала не нянька.
– Сказку? – поинтересовалась у сына.
– А можно? – вопрос немного удивил.
– А что тебе обычно рассказывают перед сном?
– Стихи, – грустно поделился малыш. Ответ поразил. Зачем ребенку в два с половиной года поэзия? Развивать хороший вкус? Что-то я совсем не была уверена, что Ирина Петровна читала мальчику, например, сказки Пушкина в стихах.
Пройдясь по комнате сына, поняла, что мои догадки верны. Нянька завалила детскую серьезной литературой. Окончательно добил меня томик Пастернака с закладкой.
– Давай сказку. Хочешь про Красную шапочку? – сын кивнул. Порадовалась, что почти всегда носила при себе мобильный телефон.
Стас очень быстро уснул. Красная шапочка только успела добраться до домика бабушки. Улыбнулась. Несколько минут просто любовалась сынишкой. Красивый он и очень милый. Потом, не удержалась, погладила по волосам и поцеловала в макушку. Я готова была просидеть с ребенком всю ночь, но мне необходимо было объяснить с Лукрецким.
– Она его мать. Она не причинит ему вред, – раздраженно, повысив голос, произнес оборотень. Дверь кабинета оказалась не закрыта. Поэтому я затаивалась, собираясь подслушивать. – Влада, иди сюда, – вздохнула. За три года успела отвыкнуть, что оборотней с их чутким слухом подслушивать крайне проблематично.
– Уснул?
– Да.
– Хорошо. Хотел с тобой поговорить. Как сказал, теперь все вопросы будете обсуждать с моей женой, – нянька недовольно засопела. Скорее всего, она являлась волчицей и поступила так демонстративно, желая показать мне свое отношение к происходящему. Впрочем, я тоже не осталась в стороне:
– Я думаю, мы с вами в скором времени попрощаемся, – улыбнулась. – Теперь я сама буду заниматься воспитанием сына, – неожиданно женщина покраснела.
– Демьян Андреевич?!
– Влада?! – произнесли почти одновременно.
– Отошли ее домой. Сегодня мы в услугах уважаемой Ирины Петровны больше не нуждаемся, – едко произнесла. – Хочу остаться с тобой наедине.
– Влада, ты что творишь? – тихо поинтересовался Лукрецкий, когда за женщиной закрылась дверь.
– А что я творю? – наигранно непонимающе осведомилась.
– Я тебя поддержал, потому что по-другому не мог. Ирина Петровна, – меня потрясло, что оборотень отзывался о женщине с таким уважением. Что-то я не могла вспомнить случая, за исключением моей матери, чтобы альфа к кому-то обращался по имени-отчеству. И то, сдается мне, что уважением к моей родительнице Лукрецкий стал выказывать после того, как почувствовал во мне пару, – мне очень дорога и она искренне любит Стаса. Не обижай ее. Я не прошу любить ее, но отнесись с пониманием.
– Что такого в этой няньке, что ты говоришь о ней, с такой теплотой?
– Она меня вырастила. Не скажу, что отношусь к ней, как к матери. Но как к любимой тебе, пожалуй.
– Ты никогда не рассказывал о ней.
– Тебе не слишком интересовала моя жизнь, – упрек был заслуженным.
– Хорошо, – вздохнула. – Я извинюсь и постараюсь с ней поладить. Я просто приревновала.
– Ох, Влада, – Лукрецкий потянулся ко мне, а я машинально отскочила и выставила руку вперед. – Это конец? – неожиданно грустно произнес оборотень.
– В каком плане? – осторожно спросила. Естественно, не могла не понимать, что с вероятностью в девяносто девять и девять десятых процента альфа имел в виду наш окончательный разрыв. Только вот я так пессимистично настроена не была. Подпускать близко к сердцу в ближайшие месяцы точно не рискнула, но вот уходить никуда не собиралась.
– Собираешься забрать сына и уйти?
– Нет. Ты говорил, что на территории стаи есть несколько пустующих гостевых домиков.
– Да. Ты...
– Нет, – перебила Лукрецкого, – ты, – такое изумление отразилось на лице мужчины. -Сегодня можешь остаться, а завтра я хотела бы, чтобы ты съехал. Можешь навещать сына, когда сочтешь нужным. Запретить не могу и не стала бы. Судя по всему, из тебя получился неплохой отец, – не стала добавлять, что зато муж вышел не просто посредственный, а весьма никчемный. – Я бы не просила тебя, но поломать привычный быт ребенка не хочу, а жить с тобой в одном доме не смогу.
– А мы? – оборотень снова сделал жалкую попытку.
– Дай мне время. Если ты не против, я бы предпочла иногда посещать тебя.
– В каком плане?
– Что ты как маленький? – сделала два шага вперед и коснулась ширинки, чуть погладила и слегка сжала. Мужского достоинство отозвалась на нехитрые ласки незамедлительно.
– Влада?!
– Во-первых, секс просто полезен для здоровья. Во-вторых, я его люблю не меньше тебя. Как любовник ты хорош и весьма. Меня во всем устраиваешь.
– Ты. Собираешься. Мной. Пользоваться? – шок. Кажется, Лукрецкий не мог поверить, что сам это произнес.
– Фу, как грубо. Но да, – отрезала, – что-то вроде того. Я не знаю, сколько мне понадобиться времени, чтобы начать думать о прощении, уже не говорю о чем-то больше. Прости, Ян, это все, что могу предложить на данный момент. Если ты не согласен...
– Согласен, – поспешно перебил меня оборотень. Кивнула и потянулась к ремню. Брякнула пряжка ремня и я позволила подтолкнуть оборотня к рабочему столу.
– Влада?! – Лукрецкий стоял, словно, истукан, не смея дотронуться до меня.
– Что ты сделал с моим рестораном?
– Ничего.
– Хорошо, – в ближайшие несколько месяцев о работе не было речи, я собиралась все свое время посвящать общению с сыном. Но прекрасно знала себя, рано или поздно мне захочется чего-то большего. Возможно, присмотреться к Ирине Петровне не такая плохая идея. Мне все равно понадобится помощь с ребенком. – Что ты застыл? – недовольно поинтересовалась. – Хочу тебя. Мне необходимо успокоиться. Слишком много эмоций, -очень часто мужчины используют секс в качестве расслабляющего средства, решила тоже попробовать. Как-то закатывать истерики не хотелась, а сорваться могла в любой момент.
– Может, поднимемся в спальню? – предложил оборотень.
– Нет, – покачала головой, – просто сними штаны и трахни меня...
"... и привыкай, что тебя используют", – мысленно закончила про себя. Сейчас испытывала к этому мужчине двоякое чувство. Странное чувство – ненавидеть и искать утешение в одном мужчине одновременно. Трахаться с ним могла и хотела, а вот заниматься любовью была не способна и не уверена, что когда-нибудь снова смогу.
Глава 17
– Мне завтра необходимо вернуться домой, – с сомнением теперь могла называть мою квартирку домом. Дома уже почти лишилась, а новый до сих пор не обрела. Не чувствовала себя в коттедже Лукрецкого дома. По-хорошему, стоило предложить оборотню построить для меня новый дом.
Мы с Лукрецким мирно сидели в гостиной и пили вино. Не сказать, что секс помог успокоиться, но расслабиться однозначно.
– Очень не хочется оставлять сына.
– Хочешь взять Стаса с собой? – уточнил оборотень.
– Нет. Нечего ребенку там делать и заниматься им будет некогда. Хочу, чтобы ты поехал со мной.
– Я? – мне опять удалось удивить Лукрецкого.
– Ты ведь, кажется, сам хотел.
– Думал, что ты мне теперь откажешь. Даже боялся предложить, – мужчина улыбнулся. Интересно, на что он рассчитывал? Конечно, такая честность подкупала, но я позвала с собой оборотня не для поддержки, а с желанием элементарно упростить себе отъезд.
– Не уверена, что Лидия Владимировна придет в восторг от моего увольнения, – вернее, в восторг она точно не придет. Хотя Мария вернулась, но я определенно была лучше и действовала профессиональнее. Во всяком случае с моим появлением в галерее ее доходы значительно увеличились. Я по праву могла считать это своей заслугой. Спокойно отрабатывать две недели позволить теперь себе не могла. Каждая лишняя минута, проведенная вдали от сына, была для меня подобна тонкой игле, загнанной под ногти. -Хотела попросить тебя подтолкнуть ее к нужному решению в случае необходимости. Ты ведь сможешь? – со мной смог когда-то. Один-единственный раз. Лукрецкий делал со мной много чего такого, за что его можно было презирать, бояться, ненавидеть...
Требовал, запугивал, угрожал... Но обвинить в том, что воздействовал на мой разум за исключением единичного случая не могла. За это тоже была ему благодарна. Не хотелось мне так поступать с Лидией Владимировной. Но лучше так, чем исчезнуть без объяснений. Ей всего лишь требовалось подписать мое заявление об увольнении без обязательной отработки двух недель.
– Смогу, – удобно иметь в любовниках талантливого альфу.
– Демьян, когда мы сможем пожениться?
– Когда ты хочешь? – безрадостно отозвался мужчина. Оба понимали, что брак меня интересовал исключительно с целью усыновления собственного сына. Можно было бы судиться, сдавать ДНК и требовать установления материнства. Долго. Вызвало бы ненужные вопросы и принесло ощутимые проблемы оборотню. Хотя, наверное, Лукрецкий смог бы выкрутиться. Я была слишком прагматичной и всегда шла по пути наименьшего сопротивления.
– Как можно скорее.
– Я всю устрою, – кивнула, молча поблагодарив. – Но Влада, ты должна понимать, что процесс усыновления все равно продлится достаточно долго.
– Я не спешу, – у меня было полно времени. Да, я хотела считаться официальной матерью Станислава, но самым важным для меня являлось, чтобы малыш принял меня в роли мамы.
Мы просидели около часа обсуждая какие-то вопросы, когда я начала зевать. Сегодняшний день выдался невероятно трудным и эмоционально насыщенным. Правда, такой счастливой не чувствовала себя никогда прежде. Мне было трудно смириться с предательством Лукрецкого, но все меркло по сравнению со смертью сына. Днем на каких-то два-три часа я почувствовала себя очень счастливой после примирения с оборотнем, но это даже близко нельзя сравнить с тем, что испытала, когда увидела своего мальчика. Вывод был очевиден. Без оборотня я жить могла, без ребенка нет. А оборотень прилагался к ребенку.
– Я спать, – поднялась. – Принеси, пожалуйста, мои вещи из машины, – попросила. Могла бы сходить сама, но зачем? Тем более даже не представляла, куда оборотень дел ключи от машины.
– Ты где собираешься спать?
– В твоей комнате, – позже собиралась сделать там ремонт и заново ее обставить. Я бы могла выбрать для себя другую спальню, но к спальне Лукрецкого прилагалась чудесная личная ванная.
– А мне где лечь? – растерялся Лукрецкий. Хмыкнула.
– Мне все равно, – заранее знала, что выберет мужчина. Абсолютно не удивилась, войдя в спальню, обнаружив в постели Лукрецкого. За то время, что я провела в детской сына, оборотень успел перенести мои вещи из машины, принять душ и забраться в постель.
Не знаю, чего ожидал этот похотливый кобель, но я никак не проигнорировала.
Покопалась в дорожной сумке и отправилась в ванную комнату. Очень надеялась, что оборотень воспринял мои слова всерьез. Мы не пара, но он мой. Весь с потрохами. Как бы не складывались наши отношения, других женщин рядом с ним терпеть была не намерена. О чем его честно предупредила.
Приняв в душ и, облачившись в шелковую короткую сорочку, юркнула в постель. Тут Лукрецкий позволил себе, не спрашивая, обнять меня. Я, правда, не хотела. Но не выдержала. Сколько бы не крепилась, не уверяла, что сильная, но отсрочить истерику больше не могла. Ревела и позволяла себя обнимать. Так и уснула, в слезах и объятиях оборотня.
По выработавшейся за два последних года привычке проснулась с рассветом. Я, вообще, теперь спала плохо и мало. Удивительно, что в мужских объятиях не проснулась в холодном поту посреди ночи от мучавших меня кошмаров. Впрочем, надеялась, что теперь дурные сны останутся в прошлом. Мой ребенок был жив и находился со мной.
Обычно по утрам бегала, а сегодня предпочла, растолкав оборотня и освободившись от его объятий, уйти в детскую и просто любоваться спящим мальчиком.
Никто не знает, чего мне стоило после совместного завтрака, не удержавшись и затискав непонимающего ребенка, сесть в машину к Лукрецкому.
– Фу! – произнес сын, когда поцеловала и обняла его на прощание, и скорчил недовольную рожицу. Стало невыносимо больно. Это уже в машине оборотень объяснил, что Стас не слишком расположен к подобным ласкам. Пообещала себе, что со временем постараюсь убедить ребенка, что в выражении чувств нет ничего дурного. Он оборотень по крови, а они весьма страстные натуры.
