Текст книги "Альфа для строптивой (СИ)"

Автор книги: Ева Горская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

До лифта шли в полном молчании, а вот в кабинке лифта оборотень снова притиснул к стене. Без какого-либо сексуально подтекста. Подцепил пальцами подбородок и задал вопрос:

– Почему ты позволила трахнуть себя, Влада?

– Я скучала.

Кажется, два коротких слова окончательно добили оборотня.

Мы покидали здание в полном молчании. Лукрецкий уже не спрашивал, сам завладел моей рукой и крепко сжал. Захочешь – не вырвешься. Правда, я не старалась.

Подразумевала, что "Хижина" – это какой-то новый ресторан. Раньше заведения с подобным названием мне не встречалось. Я, вообще, пока ехала, успела немного осмотреться. Город изменился. Появилось больше цветов, новых магазинов и ресторанов.

Угадала, "Хижина" оказалась ресторанчиком. Милым и очень уютным. Похоже, принадлежавшим Лукрецкому. Потому что нас поприветствовали, назвав моего спутника по имени-отчеству и, не спрашивая, проводили в небольшой личный кабинет.

– Твой?

– Что? – переспросил оборотень, когда мы остались одни. Официант удалился, приняв заказ.

– Ресторан принадлежит тебе?

– Не совсем. Я лишь помог с деньгами на открытие.

Мне стало любопытно. Одна навязчивая мысль не желала покидать мою голову.

– А кто хозяин?

– Хозяйка, – автоматически поправил оборотень, явно продолжая о чем-то думать. Отвечал машинально. Не уверена, что, вообще, отслеживал суть беседы.

– И кто она?

– Любовница.

– Ты что всем любовницам даришь рестораны? – взбесилась. Он только что поставил меня на один уровень с какой-то непонятной девкой. А я-то наивно полагала, что значу для него чуть больше, чем остальные. Ведь он когда-то говорил, что пара – самое важное и ценное, что есть в жизни оборотня. Ни фига!

Схватила стоявшую на столе вазу и замахнулась. Жаль, оборотень успел перехватить руку. Но это все равно не помогло. Вода и цветы оказались на его дурной голове. Не удержалась, звонко рассмеявшись.

– Не смешно, – надулся он.

– Очень смешно, – парировала.

Мой смех разрядил обстановку. А я для себя сделала вывод, что Лукрецкий – единственный мужчина, рядом с которым становилась настоящей истеричкой. На бывшего мужа или того же Константина мне бы в голову не пришло чем-нибудь замахнуться.

– И вот что ты опять творишь? Я ведь могу подумать, что тебе не все равно, – оборотень кое-как привел себя в порядок и пересел ко мне на диван.

– А с чего ты взял, что мне все равно?

– Это тяжелый и долгий разговор, Влада. Сейчас ни то время и место.

– Ты так уверен, что у тебя будет еще время, Ян? – чертов оборотень. Я абсолютно не понимала, что он от меня хочет. Судя по всему, ничего, кроме секса. Пусть так! Для себя решила, что сама навязываться не буду, хотя очень хотелось. Гордость – то немногое, что мне пока удалось сохранить.

– Во всяком случае, сегодняшний день ты проводишь со мной.

– С чего вдруг?

– Считай небольшой компенсацией за три года свободы.

– Свободы? – закипала изнутри. – А ты спросил, нужна ли мне была эта свобода?

– Разве не этого ты хотела?

– Я хотела знать, что вольна уйти, что жизнь с тобой – не тюрьма с пожизненным заключением.

– Что же ты не вернулась? – цинично поинтересовался Лукрецкий.

– Возвращаться к мужчине, который несколько дней держал в неведении, а потом откупился и выкинул, как ненужную вещь? Знаешь, Ян, я...

В дверь постучали и я замолчала. На пороге возникла официантка с моим заказом. Увидев подмоченного моими стараниями клиента, девушка засуетись.

– Не надо, – прервал ее оборотень, когда она попыталась убрать с диванчика цветы. – Не мешайте нам, пока к нам не подойдут гости.

– А ваш заказ?

– Что непонятного я сказал? – рявкнул оборотень. – Убирайтесь! – девушка испуганно выскочила за дверь, тихо пробормотав:

– Извините.

– Продолжай, Влада.

– Знаешь, ты прав, ни время и ни место обсуждать то, что было. На мой взгляд, к этому, вообще, не следует возвращаться.

– О, нет, любимая, – с сарказмом произнес Лукрецкий. – Мы обсудим это здесь и сейчас. Не хочешь, начну я. Скажи, сердце мое, – цинично обратился ко мне, обесценив милое и такое родное прозвище, – чтобы ты выбрала: торчать безвылазно на территории стаи или свободу, которую ты не оценила?

– Безусловно, свободу, если ставишь вопрос так. Только я не понимаю, с чего вдруг возник подобный выбор.

– Не понимает она, – огрызнулся оборотень. – Знаешь, радость моя, я вот тоже решил, что насильно держать всю оставшуюся жизнь любимую женщину под замком не слишком гуманно.

Упорно не понимала, на что намекал оборотень.

– Пожалуйста, объясни мне, – глубоко вздохнув, попросила. Удачное время и место или не очень теперь не играло никакой роли, оборотень затронул тему, о которой старалась не думать. Я много размышляла над причинами, заставившими оборотня меня отпустить, в первые месяцы. На празднике, посвященному Васиным, все было замечательно. И вдруг такие перемены... Так не бывает.

– Ты хотела моей смерти. Так, Влада?

– Ты спятил.

– Хотя бы не ври мне сейчас, Влада. Твое предательство пережил и уже смирился.

– Что ты несешь? – возмутилась. – Знаешь, какое у меня безумное желание чем-нибудь тебя стукнуть? – неожиданно Лукрецкий протянул мне вазочку, которую до этого поставил на пол, видимо, подальше от моих рук. – Ты серьезно? – осведомилась.

– Делай, что хочешь, – ну, я и сделала. Приложила со всей силы. Голову было жалко. Ударила по плечу.

Ничего не произошло. Ваза осталась цела, оборотень даже не поморщился, лишь участливо поинтересовался: – Легче стало?

– Нет, – призналась. – Ладно, в первые дни после нашего столь чудного знакомства, мне хотелось тебя убить. Например, придушить. Но я бы никогда не пошла на это. Что заставляет тебя думать об обратном и говорить о предательстве?

– "Сосновая Поляна", – два слова, которые сказали о многом. Он знал.

– Я ведь не сдала тебя тогда на опыты, – чудесная отговорка. Что я несла?

– Спасибо, родная, – хмыкнул он. – Значит, опыты?

– Ну, я точно не знаю. Как ты понял?

– Не считай меня за полного идиота, любимая.

– Так мы долго будем обмениваться взаимными упреками и обвинениями. Да, я не сказала тебе, что Игорь имел какое-то отношение к исследованиям над оборотнями. Сама узнала только на следующей день после нашего знакомства. Мне тогда казалось, что я любила Лапина. Не хотела предавать его.

– Дальше, Влада, – поторопил оборотень, когда замолчала.

– В тот день он познакомил меня, подозреваю, с коллегой. Мне вручили ампулу со снотворным, обещали помочь избавиться от метки.

– А взамен?

– Мы должны были отправиться в пансионат "Сосновая Поляне". Там мне полагалось тебя опоить, а потом позвонить кому-то.

– Почему передумала?

– Не передумала. Изначально не собиралась так поступать. Не потому что питала к тебе "теплые" чувства, мечтала избавиться от тебя, но подобный способ показался бесчеловечным. И не хотела пострадать сама, – тихо добавила.

– Почему я забирал тебя из "Сосновой Поляны"?

– Потому что психанула и разозлилась из-за беременности.

– Дальше.

– Это все.

– Откуда у тебя таблетки для прерывания беременности?

– У матери забрала.

– Даже так? – нахмурился Лукрецкий. Кивнула в знак согласия. – Что ты знаешь об исследованиях над оборотнями? – Демьян, похоже, тщательно подбирал слова, в результате использовав мою формулировку.

– Ничего.

– Врешь.

Задумалась.

– Я, действительно, больше ничего не знаю.

– Я чувствую ложь, Владлена. Ведь предупреждал еще в первый день.

Задумалась и меня внезапно осенила:

– "Потент плюс".

– Что "Потент плюс"?

– Они сказали, что на основе исследований, используя физиологические жидкости оборотня, производят лекарства. Привели в пример "Потент плюс".

– Это разработка оборотней.

– Ты говорил.

– Продолжай.

– Мне сказали, что у тебя тоже возьмут физиологические жидкости. Я тогда подумала, что этим не ограничится. Я, правда, больше не знаю, что тебе сказать, Ян. Видела того мужчину всего несколько минут.

– Твою мать! – внезапно оборотень схватился за голову.

– Демьян? – тихо позвала. Не такая длинная совместная жизнь меня связывала с этим оборотнем, но, мне казалось, я неплохо успела его узнать. Несвойственно Лукрецкому было такое поведение, а в данный момент он выглядел так, что вот-вот волосы начнет на себе рвать. И это не метафора.

– Ты хочешь быть со мной? – огорошил вопросом, а у самого глаза золотом налились. Я всего несколько раз видела подобное, когда оборотень очень злился... или, когда не мог совладать с нахлынувшими чувствами.

– Да, – соврать даже в голову не пришло.

– Возвращайся ко мне, – не приказ, не просьба, мольба. О! Я даже не представляла, что Лукрецкий способен на такое.

– А если не хочу?

– Не заставлю, но попытаюсь вернуть.

– Хорошо, если пообещаешь, что у меня появится возможность уйти в любой момент.

– Это все требования? – поинтересовался Лукрецкий. – Ты понимаешь, сердце мое, что можешь диктовать сейчас любые условия?

Понимала... наверное, понимала, но точно не осознавала. Только мне так надоело жить согласно собственным принципам, я, действительно, дико скучала по этому несносному оборотню и чувствовала все два года себя ужасно несчастной и одинокой. Уже не думала, что жизнь когда-то сможет наполнится снова яркими красками. Да, я злилась на Лукрецкого из-за его измен, за то, что выкинул из своей жизни, не поговорив и обвинив в предательства. Но знала, что со временем смогу простить... так сказать, в процессе совместной жизни. Ведь смогла простить то, как он меня вынудил стать его парой.

– Только легкой жизни не жди. Я не уверена, что сразу смогу принять это твое отношение. И еще, Ян, пообещай, что сначала обсудишь со мной, прежде чем принимать какие-то решения.

– Обещаю.

– Почему ты обвинил меня в предательстве только спустя полтора месяца? -последовательно, ничего не скажешь. Я только что согласилась вернуться к оборотню, а теперь решила выяснить подробности. Ясно было, что "Сосновую Поляну" мне, если не простили, то закрыли на нее глаза. Логично предположить, что катализатором послужила история с Ингой. История, подробности которой собиралась выяснить.

– Может быть, мы обсудим это вечером? – оборотень попытался уйти от ответа.

– Никаких вечером. Я ждала почти три года.

– Ты рисковала не только своей жизнью, чтобы избавиться от меня. Как я должен был это воспринимать?

– Ты слышишь себя? – возмутилась, а вместо со мной возмутился мой желудок, заурчав. Потянулась к салату и, наконец, приступила к трапезе. – Я прошу сначала объяснить мне, что произошло тогда, а не путать меня еще сильнее. Для меня наши отношения стали налаживаться. Мы вместе принимали гостей на празднике Васиных, потом эта непонятная ситуация с Ингой. Кстати, что с ней случилось и как она сейчас? Потом меня несколько дней продержали в неведении, а после ты от меня откупился и выгнал.

– Никогда не задумывался, что эта ситуация с твоей точки зрения выглядит именно так. Ты, действительно, ничего не знаешь? – уточнил он.

– Не начинай, Ян. Я могу только строить предположения, что ко всей этой истории имела отношения та исследовательская организация. Я права?

– Права. Твоя сводная сестра в данный момент любовница моего отца, – внезапно произнес оборотень, а я чуть не подавилась.

– Давно они? – уточнила.

– Порядка двух лет.

– Твой отец все еще...

– Да, – а что неплохо устроилась сестричка. Всегда мечтала встретить обеспеченного мужчину и занять при нем прочное положение. А крупный областной чиновник, альфа... У меня слов не было. – Не все так радужно, – хмыкнул Лукрецкий.

– Давай обойдемся без загадок.

– Инга спит с моим отцом, но она одна из многих. Правда, никаких привилегий, дающих ей такое положение, не предусмотрено. Она заперта в его особняке и ее телом просто пользуются.

– Мама как-то обмолвилась, что Инга находилась в их доме под домашним арестом.

– Да. Я не знал, как с ней поступить, поэтому запретил покидать территорию стаи и попадаться мне на глаза, пока не успокоюсь.

Похоже, мне было проще задавать вопросы, на которые Лукрецкий охотно отвечал. Я не понимала пока причин, по которым он не мог рассказать историю целиком. Пусть так.

– Мне сказали, что после истории Павел выжил.

– Да. Хочешь его? – внезапно поинтересовался оборотень.

– В каком плане? – осторожно уточнила у этого ненормально оборотня.

– Обратно в охранники?

– А без этого никак?

– Никак.

– Я три года... – собиралась сообщить, что три года провела без его постоянного надзора с его меткой на плече. То есть, по сути, любой оборотень мог использовать меня, учуяв запах Лукрецкого и определив мою принадлежность альфе.

– Нет.

– И как это понимать?

– Ты никогда не оставалась без охраны, Влада.

– Ты что за мной следил?!

– Присматривал.

– Значит, тебе докладывали о каждом моем шаге?

– Нет. Был приказ сообщать только о чем-то существенном, иначе бы не выдержал, сорвался и приехал, – а мне стало больно, невыносимо больно. Выходило, что смерть нашего сына для него ровным счетом ничего не значила. Понятно было, что я старалась не касаться этой темы, чтобы не разреветься. А ведь он даже не спросил, что я почувствовала, потеряв ребенка...

– Выходит, смерть сына для тебя чем-то существенным не являлась? – тихо спросила. Рисковала сейчас своим счастливым будущим, но жить с равнодушным животным не собиралась. Лучше одной, чем с таким хладнокровным монстром. По словам Лукрецкого потомство для них являлось долгожданным и весьма значимым. А этот... Этот ничего не сделал, когда нашел препарат для прерывания беременности. Потом выгнал меня беременную. Неудивительно, что смерть малыша его не тронула. Потянулась к бутылке с минеральной водой. Осушила сразу почти половину.

– Давай, обсудим это вечером.

– Мы обсудим это сейчас. Я прошу лишь ответить на вопрос.

– Смерть щенка для любого оборотня – катастрофа, – ответил, но ответил весьма пространственно. Притом даже не посмотрев на меня, а я ведь села специально боком, чтобы постоянно смотреть на Лукрецкого.

– А для тебя?

– Для меня в особенности, – не сказать, что подобный ответ удовлетворил полностью, но я не стала требовать в данный момент чего-то большего. Посмотрела на часы. До встречи с Васиными оставалось не так много времени. Похоже, мы, действительно, обсудим этот вопрос вечером. Доводить себя до истерики в публичном месте мне совсем не хотелось.

– Так что тогда произошло с Ингой? Она объяснила, зачем что-то вколола мне и Павлу? -Лукрецкий посмотрел на меня.

– Васина слишком падка на деньги. Завела не того любовника, – осклабился Лукрецкий. -На нее надели ошейник, который бил током при непослушании. Не лишил жизни ее только потому, что она вроде как невиновна. Совершала все под принуждением. Но в тоже время предала. Я не смог сам решить ее судьбу, поэтому спустя два месяца домашнего ареста отправил к отцу. Он решил так, как решил.

– Два месяца? Почему именно такой срок?

– Мне потребовалось немного времени, чтобы чуть успокоиться после разлуки с тобой. Ты хотя бы примерно представляешь, что значит для оборотня отпустить истинную пару?

– Нет. Я не понимаю, почему ты не поговорил со мной.

– Потому что был зол. Потому что после разговора существовал только один вариант. Убить тебя не смог бы, ты – моя истинная. А лишать свободы не хотел. Издеваться над любимой женщиной не посмел, поэтому предпочел отпустить. Мне казалось, что так лучше. Думал тогда, что свобода стала бы для тебя предпочтительнее, чем домашнее заточение и секс со мной, – Лукрецкий говорил быстро и отрывисто. А я пыталась понять. Выходило интересно, он считал, что я ради избавления от него, совершила предательство. А он вместо того, чтобы наказать, наградил – отпустил на свободу.

– Демьян, а что я сделала? А в чем для тебя заключалось предательство?

– Ты собиралась сбежать, инсценировав собственное похищение.

Ахнула.

– Это как?

– После той аварии тебя забрала скорая. Нашел тебя уже в исследовательском центре. Давай только сейчас обойдемся без подробностей. Расскажу, если захочешь, вечером. Там были документы с твоей фотографией и на новое имя, некие банковские счета... В общем, все то, что давало ясно понять, ты должна быть переправлена заграницу, где начнешь новую жизнь. Я дал тебе почти тоже самое, надеясь, что ты не сглупишь и не попытаешься сбежать. Я рад, что ты для переезда выбрала новый город, а не страну.

– Почему?

– При попытке сбежать или сделать иную глупость, подразумевался вариант два.

– Домашнее заточение и секс с тобой? – уточнила, используя же слова оборотня.

– Да.

Двоякое чувство. С одной стороны, Лукрецкий, не смотря на мое мнимое предательство, как ему казалось, действовал в моих интересах. Отпустил. С другой стороны, во мне очень сильна была обида. Простить того, что не поговорил, не могла. Нельзя принимать в паре единоличные решения, которые решают будущее этой пары.

– Ты клянешься, что будешь обсуждать со мной все, что касается меня, тебя, нас?

– Да. У тебя еще остались какие-то вопросы?

– Конечно, остались, – хмыкнула, – но обсудим их позднее. Мне есть, над чем подумать.

– Ох, Влада, я много чего наворотил. Не уверен, что смогу вымолить у тебя прощение до конца жизни.

– Ты считаешь себя виноватым?

– Да, – ответил, не раздумывая, чем очень меня удивил. – Зачем ты приехала в город? Ты сказала, что встретиться с мамой – не основная цель визита.

– Мне необходимо встретиться с риелтором.

– Для чего? – кажется, Лукрецкий был удивлен. Неужели, действительно, за мной следили, но он сам не следил?

– Я сейчас работаю в галерее современного искусства. Владелица хочет открыть филиал в этом городе. Мне необходимо посмотреть помещение.

– Ты не против, если схожу с тобой? – вопрос немного удивил.

– Нет.

– Много их было, Влада?

– Кого?

– Любовников. Может быть, один постоянный?

– Какая тебе разница? – у меня половых контактов за эти годы на порядок было меньше, чем у Лукрецкого. Это у него два-четыре раза в неделю непременно был секс.

– Если спрашиваю, значит, есть. Это не я день назад половину ночи трахался непонятно с кем, – с упреком заявил оборотень, а мне стало смешно. Нашел, к чему придраться.

– Это не я, – едко парировала, – заплатив любимой, отправилась сношаться той же ночью. А ведь я собиралась поговорить с тобой утром, Ян, – упрекнула его. – Если бы воздержался хоть один день, мы бы не потеряли три года.

– Я не...

– Ты, да! – припечатала. – Сколько у тебя их было, Ян? Одна, две... десять? Или каждый раз это была новая? Хотя, постой, ведь есть какая-то мадам, которой ты проспонсировал открытие этого ресторана.

– Влада, – кажется, Лукрецкий был поражен.

– А что? Ты смеешь выставлять претензии мне, а я тебе нет? Подумаешь, трахалась вчера ночью, ты это делал, – быстро прикинула, – три дня назад. Наверняка собирался сегодня или завтра развлечься снова. Только скажи, что я не права.

Оборотень зарычал, а мне снова стало смешно. Упрекать меня в изменах, которые сам же спровоцировал. Ведь, по сути, сам сделал меня свободной женщиной.

– А, вообще, я замужняя дама, – бросила ему, чтобы оценить реакцию. Замуж второй раз не вышла, но ведь не соврала. Лукрецкий сам говорил, что по законам оборотней я его жена, а разводов у волков не бывает.

– Ты. Вышла. Замуж? – альфа был поражен.

– Вроде того, – отмахнулась. – Так что, Ян, не смей меня обвинять в том, в чем грешен сам!

– Тебе придется развестись.

– Даже не подумаю, – весело хмыкнула.

– Влада, ты согласилась вернуться ко мне, – в голосе оборотня стали слышны порыкивающие нотки. Ух, ты!

– Да, – сладко улыбнулась.

– Я не потерплю других мужчин!

– А я не потерплю других женщин, – победно взглянула на оборотня, – мой дорогой супруг,

– до Лукрецкого явно не сразу дошли мои слова, пришлось пояснять. – Не ты ли утверждал, что по законам оборотней я являюсь твоей женой.

– Значит, так? – протянул чуть успокоившийся Лукрецкий. – Законного мужа нет.

– Нет.

– Будет.

– Это мы еще посмотрим.

– У тебя не будет выбора.

– Ты мне угрожаешь?

– Нет, – как-то грустно произнес оборотень, – но ты сама будешь настаивать на официальной регистрации брака.

Я? Настаивать? Впрочем, вполне возможно. Но хотелось бы знать, что под этим подразумевал этот несносный оборотень.

– Ты говорил, что другие женщины теряют привлекательность после обретения истинной пары. Это было в теории. Теперь, когда попробовал сам, что можешь сказать по этому поводу.

– Влада!

– А что, Влада? Мне интересно, насколько велика вероятность измен в будущем. То, что ты похотливый козел, уже выяснили.

– Влада! – намеренно провоцировала Демьяна. Знала, что вреда он мне не причинит, а вред имуществу ресторана... Хм, ну, пускай. Я бы даже обрадовалась.

Доигралась. После того, как я попыталась замахнуться на оборотня вазой с цветами, он пересел ко мне на диванчик. А теперь вовсе набросился и повалил. Сцепил мои руки над головой и навис сверху, улыбаясь.

– Попалась, – констатировала, улыбаясь в ответ. Лукрецкий изменился в лице, кажется, мне удалось шокировать мужчину.

Поерзала устраиваясь под мужчиной чуть удобнее. Все-то ресторанный диван не слишком располагал к интимным радостям, явно создан не для подобных целей.

– Ты меня специально провоцировала?

– А если так? – спросила, но не дав ответить на вопрос, тут же продолжила. – Все, что я сказала, Ян, правда. Ты не имеешь права требовать у меня отчета. Ты сам не жил монахом последние три года. Ты сам дал мне свободу. Так что не смей не требовать чего-то, не обвинять! Ни сейчас, ни в будущем. Понял меня?!

– Да, – оборотень меня отпустил и попытался принять горизонтальное положение.

– Ты что делаешь? – схватила мужчину за пуловер и потянула на себя. – Влада?!

– Хочу тебя, – сообщила нетерпящим возражения тоном. Все эти разговоры о любовниках и изменах ужасно злили. Вообще, идиотизм Лукрецкого злил.

– Безумная пара, – пробормотал Лукрецкий, но сел и меня утянул за собой. Я после я наблюдала, как он начал расстегивать сначала ремень, затем ширинку. – Иди сюда, так удобнее будет, – в этом он был определенно прав. Перекинула ногу и оседлала оборотня.

Я была достаточно возбуждена, чтобы обойтись без какой-либо прелюдии. От нижнего белья мой несносный альфа избавил меня заблаговременно. Позволила себе аккуратно опуститься на мужское достоинства и стала двигаться так, как нравилось.

Лукрецкий целовал в губы, покрывал поцелуями шею, абсолютно не мешая и не направляя, позволяя использовать его, как мне вздумается.

– Почему ты согласилась ко мне вернуться?

– Потому что люблю тебя, – сорвалось с губ, прежде чем я успела подумать. Впрочем, я не жалела о сказанном. Оборотень, конечно, не заслужил своих слов. Но все-таки была надежда, что впредь он станет беречь мое истерзанное сердце.

– Любишь? – Лукрецкий замер, заставляя меня замереть вместе с ним. Не то, чтобы я хотела, он меня вынудил. Так сдавил бедра, что двинуться было невозможно. Правда, больно при этом не сделала. Просто зафиксировал.

– А что в этом такого? – беззаботно отозвалась. – Да, люблю.

– Влада?! – кажется, он не мог поверить в услышанное.

– Я люблю тебя, – повторила в третий раз. – Дошло? – не удержалась и постучала по его глупой голове, а потом приказала:

– Не держи меня, – накрыла своими ладонями мужские и дернулась, показывая, что хочу продолжить.

– Любишь, – констатировал он, но не отпустил. Приподнял, продолжая удерживать, и начал двигаться сам. А я просто доверялась, позволяя оборотню верховодить.

Мне никогда в постели ни с кем не было так хорошо, как с ним. Не до него, не после. Ян чувствовал и знал потребности моего тела лучше, чем я сама.

Неудивительно, что спустя пару минут, я не особо стесняясь, стонала в голос и извивалась в крепких мужских объятиях от удовольствия.

– Тебе не стыдно? – веселясь, поинтересовался Лукрецкий, присоединившись ко мне. Оборотень легонько гладил меня по волосам , иногда позволяя себя прочесывать их пальцами.

– Отчего мне должно стать стыдно?

– Мы в общественном месте, сердце мое, а ты так громко выражала свои эмоции, что никаких сомнений в том, чем мы только что занимались, просто не осталось. Неприлично это.

– Неприлично тащить на обед любимую женщину в ресторан, подаренный любовнице, -парировала. Вообще, как он мог? Как посмел?

Лукрецкий хмыкнул.

– Хороший ресторан, между прочим. Отличная кухня, вежливое и ненавязчивое обслуживание, удачное расположение, – кажется, раскаиваться мужчина не собирался.

– И ты посещаешь его последний раз. Ян, если я узнаю...

– Хорошо, – легко согласившись, перебил меня мужчина.

– Ты что даже спорить не будешь? – усомнилась, как-то слишком просто.

– Нет.

– А если я попрошу или потребую что-то еще?

– Все, что пожелаешь, сердце мое. Впрочем, ряд ограничений все-таки будет. Никаких других мужчин в твоей постели, – Лукрецкий загнул палец. – Вопросы касательно твоей безопасности готов обсуждать, но охрана будет. Я все-таки альфа и отвечаю за благополучие стаи, поэтому место жительства сменить не получится.

– Почему ты вдруг об это заговорил?

– Возможно, тебе нравится новый город больше, чем этот. Если бы на мне не лежала ответственность за стаю, мы могли бы обсудить наш переезд, – а я даже подобной мысли не допускала. Интересно Ян рассуждал. Неужели, действительно, боится потерять меня снова. А почему не проверить?

– Завтра я возвращаюсь домой.

– Хорошо.

– То есть ты меня так легко отпускаешь? – возмутилась.

– Я поеду с тобой.

– А что ты будешь делать, если мне придется задержаться? Возможно, Лидия Владимировна не захочет меня отпускать и мне придется отработать две недели.

– Хорошо.

– Что "хорошо"?

– Я проведу с тобой столько времени, сколько потребуется. Мне интересно, как ты жила все это время.

– А если мне захочется остаться одной?

– Есть отели, – сговорчивость Лукрецкого раздражала. Как-то он сам на себя не походил.

Внезапно мужчина легко дотронулся губ, а после резко поднял за талию и посадил рядом с собой.

– Платье поправь, – шепнул он, быстро приводя собственную одежду в порядок.

Я успела одернуть подол, когда в дверь кабинета постучали.

– Войдите, – отозвался Лукрецкий.

Признаться, я уже успела подзабыть, с какой целью мы посетили этот ресторан. Для меня стало целым событием, когда в дверном проеме показалась постаревшая красивая женщина и недовольно сопящей девочкой на руках. Виталина. Именно такое чудесное имя дала сестре мама. Виталина – "полная жизни". А вот значение моего имени... Эх.

– Мама, – подскочила, наскоро оправляя подол платья. Низкий столик совсем не скрывал ничего.

– Демьян Андреевич, – вместо того, чтобы посмотреть на меня, родительница уважительно склонила голову перед альфой. Мне немедленно захотелось выставить Лукрецкого вон. Явно же, что мама и мявшийся за ней Степан Валентинович будут чувствовать себя неловко.

– Общайтесь. Мы подождем вас в баре, – проявил благоразумие оборотень, чем заслужил от меня благодарную улыбку.

– Влада, – мама пристроила Виталину на соседний диванчик и присела рядом, – почему вы вместе?

– Может, ты мне дашь познакомиться с сестрой, прежде чем устраивать допрос?

– Конечно, – смутилась она, подхватывая девочку и, словно, куклу пихая мне в руки. Подхватила ребенка и пристроила на коленях. Девчушка заинтересовалась моими волосами и что-то агукнула. Так, стоп, Вите около двух с половиной лет. Дети в этом возрасте должны довольно понятно лепетать.

Виталина потянула меня за прядь волос и снова произнесла что-то нечленораздельное.

– Мама, а почему Вита не говорит?

– Ну, у нее задержка развития, – нехотя призналась женщина.

– Почему ты мне ничего не сказала?

– Ты ни чем не можешь помочь.

– Ты показывала ее врачам?

– Да.

– И что?

– Нужны большие деньги.

– Почему ты не обратилась ко мне?

– У тебя таких денег нет, – отрезала мама.

– Откуда ты знаешь? – впрочем, я ей не говорила, насколько Лукрецкий оказался щедр. Да, и не слишком она интересовалась моей жизнью за последние три года. – Ну, предположим, что нет. Почему Степан Валентинович не обратился к альфе? Он, наверняка, помог бы.

– Степа не захотел.

– Почему?! – удивилась.

– Судя по всему, она будет ближе к людям, чем к оборотням. Степа сказал, что это неудобно.

– Он что стыдится собственной дочери? – поверить не могла в услышанное, мать промолчала и отвела взгляд. А девочка, видимо, оказалась очень чувствительно к чужим эмоциям. Я старалась не слишком повышать голос, чтобы не пугать ребенка, но Вита все равно начала плакать.

– Ты ужасная мать! – внезапно произнесла и передала маме ребенка. Поднялась и покинула кабинет.

– Влада?! – не повернулась на голос матери, закрывая за собой дверь.

У нас еще обязательно будет время обсудить проблемы со здоровьем моей сестры. Возможно, даже придется забрать девочку из семьи Васиных на какое-то время и самой заняться ее лечением. Пока думать об этом не хотела. Находилась в откровенном шоке от наплевательского отношения матери к собственным детям. Ладно, я уже взрослая и мама отвечаю за свою жизнь, но Вита...

Глава 16

– Влада? – Лукрецкий удивился, когда я подошла к нему. Он не слишком пытался взять под контроль собственные эмоции. Обычно оборотень не любил их демонстрировать, предпочитая выглядеть в глазах окружающих уверенным в себе циником. Мне нравился такой его образ, я привыкла к нему. Настоящие эмоции можно было наблюдать, если, не отрываясь, смотреть на него какое-то время. Обычно какие-то чувства на лице мужчины задерживались лишь на секунду-две и лицо снова приобретало знакомую, несколько снисходительную ухмылку. А сейчас прошло приличное количество времени с того момента, как Лукрецкий заметил меня и я, не спеша, дошла до него.

– Мы закончили. Можем идти, – сообщила, не обращая внимания на Степана Валентиновича. Впрочем, тот со мной тоже не поздоровался, хоть и застал в компании альфы. Он в отличии от матери не мог не почувствовать запах нашей с Яном близости, а это очень о многом должно было поведать оборотню.

– Ну, пойдем, – Лукрецкий достал купюру и положил на барную стойку. Пустую барную стойку. – Что случилось? – поинтересовался он, когда мы оказались на улице.

– Пойдем куда-нибудь пообедаем, – предложила. – Есть хочу.

– Влада, – упрекнул оборотень. В принципе разделяла его негодование, только что покинули ресторан. Правда, спорить не стал, когда я утянула его в сторону небольшого кафе, расположенного чуть дальше по улице. При входе Лукрецкий потянул носом и кивнул. Забавно так, а, главное, весьма практично.

– Ты мне расскажешь, что случилось? – поинтересовался он, присаживаясь за столик у окна. Я, наплевав на диету, взяла себе мясной киш, позволив оборотню за себя заплатить.

– Ты знал, что у ребенка проблемы?

– Какие проблемы? – заинтересовался оборотень.

– Виталине два с половиной года. Она почти не говорит. Так, лепечет что -то совсем невнятное.