Текст книги "Волшебная гондола (ЛП)"
Автор книги: Ева Феллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Часть вторая
Глава 9
Венеция, 1499 год.
Как и в прошлый раз была ночь, когда я пришла в себя. Я неподвижно лежала на спине, но в этот раз без мешка на голове, что дало мне возможность увидеть звездное небо. Я также была не голой, что я поняла после многочисленного ощупывания. Естественно, подумала я, вполне логично, что я все еще в одежде.
Принадлежности, которые из прошлого приходили в будущее, не были анахроническими, а просто-напросто древние. Они, конечно, не были подлинными, потому что они не было "по-настоящему" старыми. Вернее, они не выглядели такими старыми, какими они были на самом деле.
Мои мысли прыгали смущенно туда-сюда, пока мой ум постепенно прояснился до того, что я могла снова говорить.
– Хэй? – спросила я писклявым голосом. – Есть кто-нибудь?
– Я здесь, – сказал рядом со мной Себастиано. Я почувствовала его руку на своем плече, и затем он помог мне сесть.
– Все в порядке? – спросил он.
–Теперь да. Но сначала я подумала, что ничего не выйдет. Не подумай, что я была особенно щепетильной. Но все же мы плохо знаем друг друга.
– Конечно, мы вовсе не знакомы.,– подтвердил Себастиано. – Если тебя это утешит, в первый раз я не присматривался. Или, лучше сказать взглянул только мельком, а потом там появился Бартоломео с мешком.
Я осмотрелась. Мы приземлились в довольно темный переулок. Собственно говоря, он выглядел точно так же, как в последний раз. Большинство углов в Венеции, по-
видимому, не изменяются даже через 500 лет.
С помощью Себастиано я поднялась на ноги.
– Очень мило, что ты меня доставил обратно. В случае если ты спешишь, я, возможно, смогу сама отыскать дорогу к гостинице.
Но где-то внутри у меня таилась надежда, что он все-таки проведет меня. Было действительно ужасно темно. Только из одного окна падал мерцающий свет на улицу. Но этого было достаточно, чтобы узнать, что переулок в этом месте был из песчаной глины.
– О, Боже мой! – закричала я. – Не получилось! Посмотри! Часть переулка вон там! Там нет мостовой, только старая глина. Мы остались там же!
– Я знаю. Я не слепой.
Громко крича, я начала дрожать, и прежде чем что-то предположила, я разразилась слезами. Я выла и дрожала, не контролируя себя, как будто это была самая настоящая зима, хотя я совсем не замерзла.
Себастиано стоял передо мной с поднятыми руками и беспомощно смотрел на меня, от чего мне не становилось легче. В конце концов, он вздохнул и обнял меня, что привело к тому, что я всхлипывала на уровне его шеи. Душащее дыхание вырывалось из моей груди и опускалось к его уху. Объятие повлияло на меня хорошо. Шок потихоньку отступал, и почти случилось так, что сила и тепло тела
Себастиано перешли на меня. Постепенно дрожь стало меньше и, в конце концов, вообще исчезла. Я все еще завывала некоторое время, промочив насквозь воротник рубашки Себастиано, до тех пор, пока для меня это уже было слишком.
Медленно я отстранилась и вытерла слезы руками.
– Где гондола? Может нам стоит еще раз попробовать?
Он покачал головой.
–Слишком поздно. Гондола исчезла. Окно времени снова закрыто.
–Но как такое могло случиться?
–Тсс, не так громко! Здесь в этом времени повсюду охрана.
Он вряд ли имел в виду карабинеров, а скорее типов в шлемах, броне и с копьями, которыми я успела полюбоваться уже две недели назад.
– Себастиано, я хочу домой! Я больше никогда в жизни не хочу ходить в этот противный туалет и жить без нижнего белья! – я зашептала, так как услышала шаги в темноте. – Мои родители, наверное, уже сошли с ума, ища меня. Поверь мне, небо и ад придут в движение, если я не вернусь обратно!
– Ты сможешь попасть назад только через то окно, через которое исчезла.
Конкретно в твоем случае. Твои родители даже и не заметили, что тебя нет.
– Говорит ли это о том, что есть и другие окна? – хотела я знать.
– Я не могу об этом говорить.
Если бы мы были ближе к каналу в тот момент, я бы толкнула его.
– В том случае, если есть такие окна, тогда я их использую, – требовала я, – я готова поспорить, что ты тоже так делаешь.
– Это совсем другое.
– Ага! – сказала я. – Значит, все-таки они существуют! Другие окна! – На что я не получила ни одного ответа, всё же я не уступала. – Место, на котором я высадилась – оно тоже, что и в прошлый раз? Есть ли у временных окон устойчивые места? Посадка в гондолу у канала, а высадка в переулке? Вы не боитесь, что кто-то это случайно заметит и сообщит о вашем колдовстве?
– Так не пойдёт, – сказал Себастьян нетерпеливо.– Важные окна можно увидеть лишь в особом случае.– Он схватил меня за руку. – Пойдём. Нам больше не следует здесь оставаться.
Он потянул меня за собой. Так мы прошли некоторое время.
– Подожди. – Я остановилась. Мы достигли второго переулка, на котором было больше света, потому что там, на стене дома, горел факел.
– Куда мы вообще идем? Если ты думаешь, что сможешь снова подкинуть меня
Матильде и потом смыться, то ты ошибаешься! Я пойду туда же, куда и ты. И если ты попытаешься провести меня и исчезнуть, я буду так долго стоять у магазина масок, пока ты не вернешься.
– Кто сказал, что я иду туда снова?
– Спорим, что у вас там что-то вроде центра. Уже потому что магазин выглядел также, как и в пятнадцатом столетии.
Он выглядел встревоженным.
– Откуда ты это знаешь?
– Потому что я там маску купила.
– Когда?
– В будущем, конечно.
– О, черт! – застонал он, как будто кто-то наступил ему на ногу тонким каблуком.
Я почувствовала, что он ждет дальнейших разъяснений.
– Собственно говоря, я хотела купить обувь, но каким-то образом мы с Матиассом забрели в этот магазин масок. Маттиас – это такой толстый парень, который также был вместе с родителями на гондоле, когда временное окно открылось, – я сморщила лоб. – И вообще, это смешно, что они не попали сюда, а только одна я.
Это действительно великое счастье, или?
– Хм. Маска была при тебе, когда произошел переход?
Я кивнула.
–Она была в моей сумке. Которой сейчас, конечно, нету, вместе с моим iPod, моими карманными деньгами на целый месяц и моими Sensi.
Последнее я произнесла с ненормальной озлобленностью, так как мои шансы как можно быстрее попасть домой и к моей сумке, содержащей то, что мне было мило и дорого, были намного ниже, чем час назад.
Но я ни в коем случае не хотела думать о том, что со мной произойдет что-то, похожее как с Клариссой. Как только я начинала, хотя бы немного признавать это, меня охватили бы приступы крика. Тогда меня бы схватили. Я правда не знала, где, но я не хотела бы этого знать.
– Что такое Sensi? – попытался узнать Себастиано, По-видимому, в будущем были вещи, которые он все еще не знал.
– Духи такие, – сказала я. – Что случилось с этой маской? Какую роль она играет во все этой передряге?
– Об этом я не могу тебе сказать.
– Ага, – сказала я яростно.
Обеспокоенно он вглядывался в темноту.
– Нам нужно идти дальше. У ночи есть глаза и уши.
– Там никого нет, – сказала я, после короткого вслушивания.
– В этом как раз и состоит опасность. Чувствовать себя в безопасности и одновременно с этим в горле торчит нож.
Я содрогнулась, но затем я пошла туда, куда он направлялся.
– Ты хочешь меня напугать, – сказала я. – Но ничего не выйдет. Довольствуйся тем, что взял меня с собой. Не важно, сколько убийц тебе придется одолеть.
– Как бы то ни было, я должен это сделать.
– Бороться с убийцами?
– Нет, взять тебя с собой. Убийцы придут сюда позже.
Это вызвало у меня смех. Ввиду моего рискованного положения я не предполагала засмеяться над шуткой так быстро, все равно, какой бы хорошей она была. Что это не шутка, я должна была понять только позже.
Глава 10
Мы быстро шли в ночи, словно две тени, причем в этот раз мне было гораздо легче держать шаг, чем две недели назад. Обувь уже была разношенная, и я лучше знала местность. Прежде всего, я твердо решила ни от кого не зависеть. Я не была уверена, можно ли было доверять Себастиано. Он преследует планы, которых я не знала. И у него была в высшей мере непонятная мне работа – что еще пока производило неплохое впечатление. Но он знал, как путешествовать во времени. Я хотела узнать об этом все, поэтому я приклеилась к нему, как жвачка.
– Куда ты ведешь меня?
– Не переживай, не к Матильде. Сегодня ночью мы переночуем у одного знакомого, а утром...посмотрим. Я должен еще кое-что обдумать. Это должно быть место, где ты будешь всегда под пристальным вниманием.
– Итак, это уже слишком, – возразила я. – Все считают меня достаточно благоразумной для моего возраста, – добавила я. – Ну хорошо, я написала
Ванессе, что она должна наклеить стикер на мотоцикл ее бывшего, на котором написано "Осторожно, алкаш за рулем", – я ненадолго задумалась. – Если судить строго, я еще совершенно ничего не сделала. Только через пятьсот лет.
– Речь идет не о каких-либо будущих деяниях, а о причине твоего прибытия сюда.
– Это значит, что была такая причина? Я думала, это был глупый несчастный случай!
– Я тоже надеялся на это все время. Но маска доказывает обратное. Ты попала сюда по определенной причине.
– Что именно это значит? – саркастично я подняла руку. – Подожди. Спорим, что ты не можешь об этом рассказывать.
– Наоборот. Я даже должен об этом поговорить. Ты здесь, чтобы предотвратить событие.
– Правда? – я была озадачена. – Ты не знаешь случайно, какое?
– Нет. Но оно одно из тех, которое определяет будущее. И при этом речь идет также о твоей собственной жизни, так как если ты сделаешь ошибку, ты не сможешь вернуться. Или еще хуже: ты умрешь.
Мне нужно некоторое время, чтобы переварить страх от этого сообщения. Все равно у меня еще оставались приблизительно тысячи очередных вопросов, в том числе, почему я умерла бы, если я сделала бы ошибку, Себастиано говорил о моих неприятностях, что не может говорить о них. Кроме того, было бы все равно лучше в этот момент не так много дискутировать.
– Ты имеешь в виду, потому что здесь всюду поджидают опасности? – сомневаясь, спросила я.
– Нет, потому что я дьявольски устал и просто хочу в кровать. Я не спал не только эту ночь, но и предыдущую.
Это сразу вызвало новые вопросы, например, он не оказался в кровати прошлой ночью из-за безотлагательного патрулирования времени.
Мы пересекли город в восточном направлении, я заметила это потому, что небо здесь было светлее, так как солнце медленно всходило.
Вскоре мы достигли нашей цели. Себастиано остановился перед большим домом и постучал дверным молоточком.
Я осматривала сверху фасад. При слабом освещении наступающего рассвета можно было едва увидеть очертания, но можно было разглядеть, что речь шла о довольно аристократическом здании.
– Это же Палаццо, – сказала я.
– Сейчас называется так только Дворец до́жей*. – Себастиано снова постучал дверным молоточком.
(Дворец до́жей (итал. Palazzo Ducale) в Венеции – великий памятник итальянской готической архитектуры, одна из главных достопримечательностей города. Прим.
Перев.)
Дверь открылась со скрипом и перед нами стоял одноглазый с красной гондолы. У него в руке был подсвечник, который придавал его лицу с глазной повязкой демонический вид.
– Ну и дела, – сказал он. – Вероятно, кому-то не удалось попасть домой.
– При первом переходе у нее была маска, – сказал Себастиано, как будто это все объясняло.
– Между прочим, я – Анна, – представилась я.
– Я в курсе, – ответил одноглазый. – Меня зовут Хосе Маринеро де ла
Эмбаркасьон. Можешь звать меня Хосе.
Для меня это было практично, так как остального я все равно не поняла.
Хосе вышел с подсвечником через двор, окруженный каменной стеной, на крыльцо.
В мерцающем свете свечи казалось, что тень его искаженной фигуры на стене была тенью великана.
Лестница вела к балкону наверху. Придя наверх, Хосе отворил дверь. Мы вошли в какую-то комнату, о размере которой при скудном освещении можно было только догадываться. В любом случае она была огромной, особенно по сравнению с крошечной комнаткой, в которой я прожила последние две недели.
Вместе с родителями я недавно (или в отдаленном будущем, как-нибудь потом) посетила Ка' д’Оро и кое-что, что я узнала о строительстве типичных венецианских особняков, вспомнила только сейчас. Большинство домов патрициев, которые происходили из того времени, были построены по одному принципу. На нижнем этаже располагалась водная галерея с выходом в канал. В некоторые дома можно даже было въехать на гондоле. К водной галерее часто прилегал промежуточный этаж с хозяйственными комнатами, как: кухня, амбар и прачечная.
На первом этаже располагалась господская жилая часть с большим парадным залом, называвшимся портего, который простирался по всему дому. С обеих сторон зала находились покои, в которых владелец спал или ел, или принимал посетителей.
В одном таком портего я и находилась. Справа и слева были двери, из которых Хосе открыл одну и осветил находящуюся позади комнату.
– Я полагаю, это подойдёт для юной леди, – сказал он.
Я смотрела в глубину темной комнаты, в то время как Себастиано зажег свечи на подсвечнике и вручил его мне.
– Спокойной ночи, – сказал он. – Мы поговорим завтра. Или вернее сегодня. В любом случае, до скорого.
– Безумие, – сказала я. – Это что-то вроде кровати с балдахином?
Это была действительно она. При виде ее я внезапно поняла, как сильно устала.
Несмотря на это, я проверила каждый угол, было ли чего опасаться. Мрачные намеки Себастиано о вероломных убийцах на меня все-таки повлияли. Сочетание темноты и одиночества вселили в меня еще больше неуверенности.
В комнате не было ничего кроме дорогой мебели. Дверь практично запиралась изнутри, и я это немедленно сделала, прежде чем раздеться и забраться в постель.
Что следует понимать буквально, потому что постель была удивительно легкой и воздушной, как пуховая перина из будущего. Так же матрас был мягким и удобным, и постельное белье было гладким. Нигде не колола солома, не было ни царапающей материи, ни дурно пахнущей шерсти. С балдахином надо мной – при свете свечи мне было видно, что он был из вышитого шелка – я была словно спящая красавица, готовая к столетнему сну.
Прежде чем уснуть, я почувствовала порыв угрызений совести. Бедная Кларисса! В то время как я здесь лежу в дамасте и пухе, она должна довольствоваться кусачим шерстяным одеялом и где-то через час – до рассвета оставалось не больше -
опорожнять ночные горшки, носить воду, варить пшенную кашу и затем целый день в летнюю жару стоять в мастерской и работать с травами. А меня там нет, чтобы ей помочь.
Я раздумывала, следует ли мне попозже днем заглянуть к Клариссе мимоходом, когда я лучше разузнаю мою новую окрестность. Возможно, она почувствовала бы себя лучше, когда узнала, что я все еще была здесь. Определенно, это бы ее утешило, что она не одна застряла в этом столетии.
Конечно, она тогда захотела бы узнать, где именно я нашла пристанище. Это ей, наверное, меньше понравилось бы. Прежде всего, если бы она услышала, что я спала в огромной комнате с кроватью с балдахином, обрамленными золотом зеркалами и лакированной мебелью. И ночной горшок, на котором не только была крышка, но и встроенное кресло, которое стояло за красивой ширмой. Как оказалось, в этом веке не все жили так неуютно, как Матильда.
Еле слышный колокольчик на судне, который звенел на другой стороне, погрузил меня в сон.
Глава 11
Когда я проснулась, был уже ясный день. Ставни, правда, были захлопнуты, но солнечные лучи просачивались в комнату через щели.
Несколько секунд в полудреме я представляла, что была дома. Папа пел под душем, и мама в это время ворвалась бы внутрь и громко заявила бы, что школьный автобус будет через пять минут. Так как было самое время вставать. Автобус пришел бы по правде только через пятнадцать минут, мама с удовольствием преувеличивала в подобных вопросах, но даже тогда мне едва хватало времени подготовиться к выходу. Поэтому я всегда накануне принимала душ и мыла волосы, так как точно знала, что после подъема мне хватит времени только на одевание и чистку зубов.
У Матильды все происходило также лихорадочно, только там не звонил никакой будильник, а только звучащий вдалеке утренний звон из всех ближайших колоколен, которые разбудили бы всех вокруг. Я и Кларисса выпрыгивали из кровати в течение одной минуты, мы могли быть уверены, что Матильда ворвалась бы в комнату и подняла бы нас на ноги своими криками.
Затем нужно было поторопиться с одеванием и расчесыванием, так как работа уже ждала. Такие тонкости, как чистка зубов вместе с остальным уходом за телом, откладывались на потом.
В этом столетии уже знали про чистку зубов, для этого использовали волокна деревянных кусочков и мятные листья. Тогда, когда было время. У очень большого количества людей, вероятно, его не было, потому что, как только они открывали рот, обнажался кариозный ужас. Зубных врачей не было, только так называемые цирюльники. Когда нужно было посещать их, было уже слишком поздно, так как им фирменным делом было вырывание зубов. Кларисса рассказывала мне, как происходили такие вмешательства. Двое мужчин держали жертву, пока цирюльник орудовал щипцами.
Я уже познакомилась с несколькими такими пациентами. Сначала они покупали себе травяные средства от зубной боли, и когда те не помогали, они отправлялись к цирюльнику. После этого они приходили в магазин снова с ужасно опухшей щекой, так как им требовалось средство для заживления раны.
Пока размышляла о зубной гигиене этого столетия, я оставалась в постели в полудреме. Это было так хорошо, когда ты не обязан вскакивать с кровати, как только проснулся.
В какой-то момент человеческие потребности дали о себе знать. Я воспользовалась ночным горшком и решила узнать при следующей возможности, где здесь выход.
Но только я пришла к этой мысли, как в дверь постучали, и в комнату вошла женщина, которая сделала передо мной реверанс, забрала ночной горшок из стула и исчезла вместе с ним. Раздраженно я остановилась и смотрела на нее.
Одновременно с этим появилась другая женщина, которая носила фартук и чепец, как первая. Она открыла окна и начала поправлять перину. Пока она все еще была этим занята, вернулась первая женщина. Она несла поднос, который оставила на лакированном столике перед камином.
– Ваша утренняя трапеза, мадонна, – вежливо сказала она.
– Ээ... спасибо, – ответила я озадачено. Быстрый взгляд на тарелку показал, что мой нос не обманул меня. Яичница-болтунья с поджаренной ветчиной! И рядом с ней на подносе лежал свежий белый хлеб, который еще дымился. Кроме того, там лежал золотистый сыр, аккуратно сложенные маслины и чашечка с медом.
Женщина повернула ко мне стул и протрещал.
– Все ли соответствует вашим желаниям, Мадонна?
Я хотела сообщить ей, что меня зовут просто Анна и меня приучили самостоятельно опоражнивать ночной горшок, но я была настолько захвачена, что не могла произнести ни звука. Вместо этого я только, соглашаясь, кивнула и опустилась на стул. Я сразу же заметила, что голодна. Никому не нужно было просить меня, чтобы я начала есть, тем более что все выглядело так, как будто все приготовлено для меня одной.
Я схватила ложку, так как еще не видела вилок в этом столетии, и отправила в рот огромную порцию яичницы. У нее превосходный вкус. Временами я откусывала хлеб, который был потрясающим, хрустящим, воздушным внутри и снаружи. А у сыра был точно такой же вкус, как в гастрономии. Со стоном удовольствия я проглотила пару маслин, закончив трапезу тем, что окунула остаток хлеба в мед и съела все до последней крошки.
Для питья предназначался что-то вроде газированного вина в дорогом стеклянном бокале. Я посчитала, что это могла быть простая вода. От Клариссы я знала, что высокопоставленные господа уже на завтрак добавляли в воду вино. Мой случай не попадал в эту категорию, но я слишком сильно хотела пить, чтобы пренебрегать этим.
Женщины вернулись и принесли свежую одежду и воду для умывания. Одна приготовила вещи для одевания, другая налила из принесенного кувшина теплую воду в большую миску, прежде чем положить рядом мыло, гребень и свежее льняное полотенце. Затем обе, полны ожидания, встали.
Мне сразу стало понятно, чего они хотят.
Я откашлялась, сожалея.
– В данный момент у меня нет денег, – сказала я. – Но скоро я встречусь кое с кем, кто принадлежит высшему классу, тогда я возмещу все, обещаю.
Обе переглянулись и захихикали, прежде чем одна любезно сказала:
– Не стоит, Мадонна. Мы здесь, чтобы помочь Вам умыться, причесаться и одеться.
От этого недоразумения мне стало неловко, но еще более неловко было позволить двум женщинам одевать себя, как будто я была маленьким ребенком. Поэтому я вежливо, но решительно отклонила предложение.
Обе казались слегка удивленными, но удержались от возражений. Я слышала их хихиканье снаружи, и так хотелось знать, над чем именно они смеются, я поспешила к двери и внимательно прислушалась.
– Большинству новеньких нужно довольно долгое время, – сказала одна.
– Да, но они быстро учатся любить роскошь, – ответила другая. – За все то, что им приходится терпеть от этих мужчин, однако, только маленькое сравнение.
– Ну, это тоже не так уж плохо. Если бы мы были молоды и красивы, мы бы с радостью выдержали это.
– Ты, вероятно, я же определенно нет. Мне дороже спокойствие души и здоровья.
Голоса стихали, женщины удалялись.
Удивленная я подошла к миске для умывания и сняла рубашку. Вода была приятной и теплой, а мыло пахло минимум как куски дорогого сорта, которое Матильда продавала достойным большего доверия клиентам, но мои мысли крутились исключительно вокруг вопроса, где я оказалась. Во время между просыпанием и подъемом я могла нафантазировать еще больше, что я дома и мне нужно будет пойти сейчас в школу. Но тем временем эта дневная фантазия исчезла.
Здесь никто, так или иначе, не ходил в школу, так как учебных заведений не было, это я разузнала в течение двух недель моего пребывания здесь. Тот, кто был достаточно богат, нанимал учителя на дому, но только для сыновей.
Девочки моего возраста по большей части были замужем и часть были уже матерьми или работали где-нибудь, как служанка или помощница. Большинство были часто помещены в монастырь, хотели ли они того или нет.
Девочка могла только мечтать о профессиональной подготовке в этом столетии.
Если повезет, женщины могли открыть собственный магазин как Матильда. Но это было исключением.
Но широко распространенная и хорошо оплачиваемая женская работа все же существовала. Нескольких женщин, которые зарабатывают себе этим на жизнь, я уже видела в магазине Матильды. Часто они покупали благоухающее масло, свинцовые белила, чтоб краситься, и смеси трав, которые должны были помочь вызвать женские дни.
Кларисса рассказывала мне, что их намного больше в Венеции, чем человек может посчитать. Большинство, так она говорила, более или менее живут на улице и еле сводят концы с концами, но другие наслаждаются по-настоящему роскошной жизнью в дворянских домах, с прислугой, бесплатными платьями и другим всяческим комфортом.
Вместе с тем, что я ходила по кругу в своих мыслях, я снова пришла к исходному вопросу. Где же я находилась?
Я помылась, причесалась и разглядывала лежавшее наготове платье. Нижняя юбка была белоснежной из тончайшего хлопка. Верхнее платье, гамурра*, было из голубого шелка с, обрамленным каймой из парчи, декольте. К тому же были шелковые чулки, которые завязывались лентами поверх колена. Женщины принесли мне новые туфли, что-то вроде башмачков, которые были такими красивыми, что жалко было обуть.
(*Гамурра – (ит.) – во второй половине 15 в. в Италии верхнее распашное платье с широкими рукавами. Прим.перев.)
Аккуратно я положила все обратно на кровать и скользнула в свое собственное платье, потому что на этот раз я знала, где я находилась. Безошибочно это был дом куртизанок. Другими словами, бордель.
С сожалением я взглянула последний раз на сказочную кровать с балдахином и красивое одеяние, затем отправилась искать Себастиано. После того как он меня сюда привел, в его обязанности входило разместить меня где-то в другом месте. Он сам сказал, что мы здесь только переночуем единожды.
При свете дня большой роскошный зал был еще более впечатляющим, чем в ночи.
Стены были обтянуты блестящей кожей, повсюду висели дорогие зеркала и хрустальные люстры для свеч. Пол был мозаичный, который сверкал при солнечном свете.
Из одной из комнат, которая отходила от портего, доносились женские голоса, сопровождающиеся смехом. Когда я хотела незаметно пробраться мимо открытой двери, внезапно появилась высокая, красивая девушка, которая выглядела, словно фея из сказки, с длинными до бедер темными волосами, блестевшими, как шелк.
Она была одета в похожее одеяние как то, что те женщины принесли мне. Она усмехнулась, когда увидела меня.
– Ах, ты должно быть бедная одинокая маленькая Анна! Как тебе понравилась еда? Ты довольна прислуживанием горничных?
Я молча кивнула.
– Ты не надела платье, которое я для тебя выбрала.
– Я...э... оно не подошло.
– Очень жаль. Себастиано сказал, что у тебя моя фигура, только немного меньше.
Я специально для тебя его убавила. – Она испытующе меня рассматривала. – Оно тебе не понравилось?
Я отчаянно пыталась ей пояснить, что попала сюда по ошибке и поэтому не нуждалась в новом платье, только кроме невнятного лепета я ничего не могла произнести.
В конце концов, молодая девушка меня прервала.
– Я забыла представиться. Меня зовут Мариэтта.
– Очень приятно, – сказала я ошеломленно. – Это твой дом?
– Определенно. – Она радостно улыбалась. – Сейчас только полдень, но если ты уже хочешь начать веселиться, то можешь присоединиться к нам и нашим гостям.
– Она гостеприимно указала на комнату, перед которой она стояла.
– Э...мне нужно, на самом деле, поговорить с Себастиано. Он уже встал?
– Ты найдешь его в водной галерее. Он только что вернулся с одного поручения.
– Еще одна радостная улыбка. – И если тебе что-то нужно – звони. В доме много шнурков от колокольчиков.
– Большое спасибо.
По пути к лестнице навстречу мне шли два франтовато элегантно одетых мужчины, оба примерно того же возраста, что и Себастиано. У них было праздничное настроение, и они уже выпили на завтрак, это я заметила по запаху спиртного, исходящего от них.
При виде одного я сильно испугалась, потому что я его узнала – это был тот самый тип коренастого телосложения, который в будущем атаковал с ножом Себастиано!
– Новенькая милашка, посмотри-ка! – сказал он.
– Черт возьми, да какая красивая! – согласился другой. – О ней Мариэтта нам ничего не рассказывала!
Тип коренастого телосложения вытянул руку и схватил меня за плечо.
– Не хотим ли мы подобающе отпраздновать твое прибытие?
Я как парализованная уставилась на него. Мой разум говорил, что я должна бежать прочь как можно быстрее от этого мужчины, но ноги не двигались, словно прибитые гвоздями.
– Оставь ее в покое! – Мариэтта стояла у двери своих покоев. Лучезарная улыбка смягчила ее резкий тон. – Она не в распоряжении.
– Что она здесь делает в таком случае? – спросил коренастый неприятно улыбнувшись, гладя меня по руке.
– Она моя маленькая кузина и здесь с визитом.
Мужчины засмеялись. Коренастый потеребил мои волосы и неохотно меня отпустил.
– В случае, если тебе будет скучно, маленькая кузина, спроси о братьях Альвизе и
Джованни Малипьеро! – Он подмигнул мне и коснулся груди. – Я – Альвизе. Это мой брат Джованни.
В хорошем настроении они удалились вместе с Мариэттой, которая через плечо кинула извинительный взгляд, прежде чем она с обоими мужчинами исчезла в своих покоях.
Я поспешила к лестнице.
Промежуточный этаж дома находился над дверью с внутреннего двора, через которую туда входили. Внизу помещения были значительно меньше и стесненнее, чем на господском верхнем этаже, как мне было известно еще из дома Матильды.
Пахло кухней и горячим мыльным раствором.
В коридоре я нагнала по пути одну из горничных, которая мне объяснила, где находился водный зал.
В спешке я побежала дальше, будучи все еще по-настоящему напуганной встречей с теми двумя мужчинами. Как этот Альвизе попал сюда из будущего?
Я прошла мимо прачечной, которая была наполнена клубами пара и затем мимо кухни, в которой тоже что-то дымилось, только из варочного котла, стоявшего на огне. У буфета и столов стояло несколько женщин, готовя пищу.
При других обстоятельствах я бы остановилась ненадолго и поблагодарила за вкусный завтрак, но сейчас я не могла задержаться. Мне даже показалось, что имя
Малипьеро я уже где-то слышала: после моего прибытия в прошлое, когда я пришла в себя, я слышала как Себастиано о них говорил. Малипьеры подстерегают с ядом и кинжалом на каждом углу!
Можно было почувствовать, что водный зал был в нескольких шагах. Через проход я резко уловила тухлую вонь канала.
Затем я услышала голос одноглазого гондольера Хосе и резко от ужаса услышанного остановилась.
– Значит, поместишь девчонку сегодня в монастырь?
– Как можно скорее, – подтвердил Себастиано.
– Для этого понадобится объяснение. Как и для всего остального.
– Я уже все уладил. На худой конец я буду ссылаться на запрет. – Себастиано посмеялся, словно с хорошей шутки.
– Какой запрет? – спросил Хосе.
– Тот, который мешает анахроническим выражениям. Она уверенна, что я о некоторых вещах не могу говорить, так как она считает, что я из будущего.
Старик похихикал.
– Ну, ты и хитроумный лжец!
– Я ни разу не соврал, хотя прямо на ее вопросы отвечал, что не мог о том говорить. Объяснение этому она сама придумала.
– Ты должен быть этому благодарен, – заключил Хосе. – Видит Бог, что самое худшее в женщинах – это любопытство.
Я стояла со сжатыми кулаками в коридоре и кипела от ярости.
– Между делом я разузнаю, что следующее планируют Малипьеры. – продолжал
Хосе. – Скоро предстоит открытое столкновение, насколько это известно. Позже сегодня вечером я узнаю больше. До скорого, дружище.
– До скорого, Хосе.
Я слышала шарканье и всплеск, как будто отплывала лодка. Я осторожно посмотрела через дверной проем в водный зал. Огромные ворота в канал были открыты, и я увидела, как Хосе уплывал на гондоле.
Себастиано шел в моем направлении. Я спешно отклонилась, но было слишком поздно. Он меня уже заметил.
– Я не хочу в монастырь! – начала я, прежде чем он мог что-то сказать. – Я вовсе не хочу оставаться в этом времени. И я не хочу ничего предотвращать.
Больше всего я не хочу иметь никаких дел с этими Малипьерами! – Я остановилась. – Они оба, кстати, в доме. Они пришли, чтобы с этой Мариэттой поразвлекаться. Я с ними столкнулась по пути сюда.
– Они ... Черт!
– Именно. Самое время для объяснений. – Я вызывающе взглянула на него. – И больше мне не рассказывай, что ты мне можешь о чем-то говорить!
