Текст книги "Тридцать второе июля"

Автор книги: Ева Авер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Да брось ты! Что за ерунда? – Кайя пытается придать своему тону лёгкость, но, видимо, понимает, что безуспешно.

Мы уже подошли к дверям издательства. Пропустив нескольких выходящих человек, мы входим внутрь и поднимаемся на второй этаж.

– Ну не то, что бы прям по уши… – тяжело вздыхает Кайя, проходя в дверь, ведущую в офисные помещения. – Ну ты же видела, какой он потрясный! Думаешь, у меня есть шанс?

– Думаю… – начинаю я и не успеваю закончить.

Впереди по коридору в нашу сторону направляется Дан, беседуя о чём-то на ходу с высоким плечистым молодым человеком. Я узнаю спутника нашего главного и, подталкивая Кайю к двери в наш кабинет, стараюсь побыстрее прошмыгнуть незамеченной.

– Ты чего? – шепчет Кайя и переводит взгляд с меня на молодого человека. – Ты что, знаешь его?

Я молча стараюсь скорее протиснуться в офис, но не успеваю – парень меня замечает:

– Эй, Тэра! – он машет мне рукой. – Привет!

На его лице как всегда широкая добродушная улыбка.

Приходится ответить:

– Привет! – натянуто улыбаюсь я и машу ему в ответ. И пользуясь тем, что он всё ещё занят разговором с Даном, прошмыгиваю в свой кабинет.

– Ну и что это за красавчик? – тут же накидывается Кайя с расспросами. – И почему ты, скажи на милость, прячешься от него?

Вздыхаю, садясь за свой стол.

– Да так… Один знакомый по университету… Морфей…

– Морфей? – хихикает Кайя. – Серьёзно? Это что, его имя?

– Да нет. Так… Приклеилось со времён студенчества.

Мне почему-то не хочется ничего объяснять ей.

Мы с Морфеем учились в одном Универе, но на разных факультетах. И ни разу не пересекались до третьего курса, когда нас и ещё нескольких человек с разных факультетов собрали для участия в региональном конкурсе – не то историческом, не то литературном. Уже не помню – мне за всю школьно-студенческую жизнь приходилось участвовать в стольких олимпиадах, конкурсах и всевозможных интеллектуальных марафонах, что я порой просто не в силах отделить друг от друга воспоминания о них.

Помимо различных викторин одним из этапов этого состязания была театральная постановка на историческую или фольклорную тему. Не припомню, как так вышло, но мы тогда решили быть оригинальными и в своей постановке собрали и переплели персонажей и из мифов, и из сказок, и даже из некоторых религиозных учений. Мы, кстати, выиграли тот конкурс. Так вот Морфей как нельзя лучше подошёл на свою роль. Его светлые, слегка вьющиеся на уровне ушей волосы, высокий рост, атлетическое телосложение вполне соответствовали образу мифологического Морфея.

Он казался мне очень славным, умел рассмешить и покорить своей широкой улыбкой, открытым взглядом серых глаз, юношеской неуклюжестью, широкими взмахами рук во время жестикуляции, чистотой своих побуждений, абсолютным отсутствием эгоизма и обидчивости. Я бы хотела иметь такого друга, тем более что мне тогда было весело и интересно общаться с ним. Вот только с самого начала я чувствовала, что Морфей неравнодушен ко мне. На протяжении всей подготовки к состязанию он постоянно проявлял свою симпатию. Однако я совершенно не видела в нём мужчину. Он ассоциировался у меня с огромным лохматым добродушным псом, беззаветно преданным своему хозяину, доверчиво заглядывающим ему в глаза и без конца навиливающим мохнатым хвостом.

Но к моему ужасу, после конкурса Морфей пригласил меня на свидание.

Состязание проходило в соседнем городе, и когда мы возвращались оттуда на междугороднем автобусе, он сел рядом со мной. Сначала мы весело обсуждали все этапы олимпиады, делились впечатлениями и размышляли над допущенными ошибками. Потом просто болтали на отвлечённые темы. И под конец пути он набрался смелости: сделал глубокий вдох и, слегка покраснев, смущённо спросил, не хотела бы я пойти с ним на свидание.

Я до сих пор помню, как меня раздирали тогда противоречивые чувства: с одной стороны, было безумно жаль отвергать его, словно я предавала верного и надёжного пса, но в то же время я не могла дать ему то, чего он хотел. Я попыталась объяснить ему это, но он всё понял без слов, даже не дав мне договорить. Сказал, что всё хорошо и что он всё понимает, отчего у меня на душе стало ещё сквернее.

Парень был таким добродушным, искренним и чистым, что мне не хотелось давать ему ложную надежду. Именно поэтому я не могла позволить себе тешить собственное самолюбие за счёт чувств Морфея. Мне казалось нечестным так поступать с ним.

Впрочем, не все девушки со мной согласились бы. И одна из таких – по имени Вагутьера – как раз училась в параллельной группе. В ней не было ничего особенного – среднего роста, заурядного телосложения, крашеная брюнетка с бледно голубыми водянистыми глазами, не отличавшаяся ни красотой, ни вкусом, не блиставшая ни интеллектом, ни талантами. Но было в ней нечто такое, что цепляло парней. Может быть, это была искренняя уверенность в себе, а возможно, что-то незаметное – исходящий изнутри посыл, приманивающий податливых представителей сильного пола.

Среди её ухажёров из числа студентов были юноши из разных групп, факультетов и даже курсов. Кроме того, каким-то образом ей удалось покорить ещё и одного из молодых преподавателей нашего Университета. И эта толпа бесчисленных поклонников, хвостом увивавшихся за ней, готова была в полном составе куда угодно мчаться по первому писклявому зову своей возлюбленной. А она без зазрения совести пользовалась этим.

Ни с одним из них Вагутьера, конечно, не встречалась, но зато откровенно флиртовала с каждым, давая всем воздыхателям одинаково призрачную надежду на возможные отношения в неопределённом будущем.

С некоторыми парнями я была хорошо знакома, и мне было больно наблюдать за их страданиями и бессмысленными попытками доказать неприступной покорительнице сердец свою любовь и преданность.

Любые внушения с целью открыть слепцам глаза, достучаться до их сознания были, разумеется, бесполезными. Они стремились к ней, словно мотыльки – на обманчивое пламя свечи. Вагутьера всё это видела и прекрасно понимала, бесцеремонно пользуясь в своих корыстных интересах чувствами доверчивых и добродушных парней и наслаждаясь пребыванием в центре избыточного мужского внимания.

Поэтому неудивительно, что мало кто из наших девушек относился к ней хорошо. Одни недолюбливали её из зависти, мечтая иметь такую же популярность у ребят, другие же – те, чьи парни умудрились попасть в сети Вагутьеры, – откровенно ненавидели разлучницу и устраивали ей всевозможные козни. Ну а я презирала её именно за пренебрежительное отношение к чувствам других людей. Мне почему-то всегда казалось, что это – хрупкая и ранимая часть души, случайно повредив которую можно не только коренным образом изменить характер человека, но и повлиять на всю его дальнейшую жизнь. Я не желала становиться причиной подобных преобразований для кого бы то ни было. Тем более – для Морфея. Не хотела подпитывать его напрасных иллюзий. И поэтому после окончания конкурса я решила, что будет правильнее держать его на расстоянии и по возможности избегать…

Мне в жизни встречалось очень мало людей, с которыми бы меня связывали общие интересы, похожие взгляды на жизнь, схожее мировоззрение. Людей, общение с которыми доставляет искреннее удовольствие, потому что с ними легко не только разговаривать, но даже молчать, с которыми ты находишься словно на одной волне. Морфей был одним из них… Поначалу я даже скучала по нему, по нашим непринуждённым беседам, весёлым шуткам, по его добродушному чувству юмора, но постепенно за ежедневной суетой, новыми проектами и знакомствами эта тоска незаметно сгладилась…

С тех пор мы несколько раз пересекались с ним, и каждый раз я старалась побыстрее отделаться от парня, ссылаясь на чрезмерную занятость. Последний раз я видела Морфея примерно полгода назад. Здесь, у нас в издательстве. У него тогда тоже были какие-то дела с Даном. Насколько я поняла, Морфей представляет интересы рекламно-информационной организации, сотрудничающей с нашим издательством.

– Так я не поняла, у вас что, что-то было? – не унимается Кайя.

Я закатываю глаза:

– Да ничего у нас не было! Просто учились в одном Универе.

– Ага! И поэтому ты так стреканула от него!

Я ничего не успеваю ответить, потому что дверь открывается, и в проёме показывается бритая голова Дана.

– Девчата, привет! – демонстрирует он свою обаятельную улыбку.

– Привет! – киваю я.

– Салют! – машет рукой Кайя.

Дану уже лет сорок, а возможно, и больше. Но он терпеть не может всяких церемоний и всегда настаивает на неформальном виде общения. Он и одежду предпочитает молодёжную: джинсы, майки, толстовки, футболки. Ни разу не видела его в деловом костюме. И поэтому он, к счастью, никогда не настаивал на офисном дресс-коде. С Даном очень легко и просто общаться. Он очень душевный для руководителя. Мы все его за это любим и уважаем. Наш шеф настолько простодушный и обаятельный, что ни у кого из коллег даже мысли не возникает воспользоваться его добротой и щедростью в корыстных целях.

– Не забыли, что сегодня корпоратив? Явка строго обязательна!

Он подмигивает нам и уже собирается исчезнуть за дверью, как вдруг Кайя его останавливает. Глядя на меня, она обращается к шефу:

– Дан! Слушай, что это за Аполлон был сейчас с тобой в коридоре?

– Это наш деловой партнёр, – голос шефа становится делано суровым. – Кайя, даже не думай!

Он предостерегающе грозит ей пальцем.

– Да я не для себя, я для Тэры, – хихикает Кайя.

Дан переводит взгляд на меня, секунду всматривается в моё растерянно-ошарашенное лицо, издаёт какой-то невнятный звук и скрывается за дверью.

– Кайя, я тебя убью, – спокойно заявляю я, выдыхая.

– Да ладно! – машет она рукой в мою сторону. – У тебя и сил-то не хватит.

Она снова хохочет, и я тоже улыбаюсь – на Кайю невозможно злиться всерьёз.

Переключаю внимание на монитор компьютера в надежде, что моя весёлая коллега тоже займётся работой, но видимо, её рабочий настрой на сегодня уже исчерпан.

– Эй, ты мне так и не рассказала, что там у тебя было с… нашим деловым партнёром, – последние слова она произносит, подражая манере Дана. – Кстати, как его на самом-то деле зовут?

Я вдруг понимаю, что не помню его настоящего имени. Каждый раз при встрече я называла его Морфеем. Как-то это прозвище сроднилось с ним. Безуспешно напрягаю память. К моему облегчению, снаружи раздаётся стук, избавляя меня от необходимости отвечать Кайе. Но облегчение оказывается недолгим, потому что в дверь заглядывает Морфей. Он радостно улыбается мне широкой улыбкой, даже не обращая внимания на мою коллегу. Проходит к моему столу и садится напротив.

– Решил зайти, спросить, как дела.

– Да всё отлично! – я чувствую, как внутренне напрягаюсь. – Вот только уйма работы.

Выдавливаю из себя улыбку, кивая на компьютер.

– Ну ладно, – немного печально произносит Морфей. – Не буду мешать.

Он встаёт и направляется к двери, оборачиваясь на ходу:

– Увидимся вечером!

– Вечером? – я в недоумении.

Морфей снова поворачивается ко мне:

– Ну да, – беззаботно произносит он, улыбаясь. – Твой шеф пригласил меня на ваш корпоратив. Мне надо будет его кое с кем познакомить, а этот человек приезжает только вечером. Ну… до встречи!

Он снова широко улыбается и выходит за дверь. И когда она закрывается, Кайя громко смеётся.

– Видела бы ты сейчас своё лицо, – выдавливает она сквозь смех. – Похоже, твой Аполлон даже не заметил, что здесь есть кто-то ещё. Глаз с тебя не сводил!..

Стряхиваю с себя остатки оцепенения после слов Морфея и перевожу взгляд на Кайю.

– Ну теперь мне всё понятно! – пожимает она плечами.

– Что тебе понятно?

Девушка улыбается, привычным движением вставляет в уши белые динамики наушников и, глядя в свой монитор, отвечает:

– Да то, что ты балда неисправимая, вот что!

Корпоратив в честь дня рождения предприятия у нас ежегодно проходит в одном и том же месте – ресторане «Сириус», расположенном на другом конце города, – и по одному и тому же сценарию. Почему-то в этом вопросе Дану чужды молодёжные тенденции и интересы. Обычно всё начинается с того, что шеф толкает речь о том, какие мы все бесценные молодцы, как мы славно потрудились и чего достигли; потом говорит чуть ли не о каждом сотруднике в отдельности, перечисляя достоинства и заслуги; и, наконец, заканчивает тем, что к следующему дню рождения предприятие должно стать ещё более солидным и занимать более прочное место среди конкурентов.

В общем, где-то час мы покорно сидим и слушаем его словоизлияние. Затем часа полтора вкушаем разнообразные яства за столами, расставленными будто на свадьбе – буквой П. После чего в зале приглушают свет и открывают танцпол. И вот только спустя минут тридцать можно спокойно уходить домой, не рискуя в дальнейшем получить выговор от шефа за неумение отдыхать, отсутствие корпоративного духа и несоблюдение корпоративных традиций. Проверено на себе.

Слава Богу, хоть дресс-кода на этих мероприятиях тоже нет. Дан, к счастью, вообще очень лоялен в отношении одежды.

Каждый год на протяжении вот уже пяти лет я вынуждена проходить через эту пытку. Терпеть не могу шумные сборища, пьяную болтовню людей, с большинством из которых меня связывает исключительно общее место пребывания в рабочее время, оглушительную музыку, которая, кажется, тебя всего прошивает насквозь, проверяя на прочность барабанные перепонки.

И самое ужасное – почему-то каждый считает своим святым долгом попытаться напоить меня и заставить отдыхать АО своим правилам. Правда, в последние пару лет ко мне уже никто особо не вяжется, видимо, смирившись с моей стойкостью и непоколебимостью в этих вопросах. Нет, я ничего не имею против своих коллег. Они все хорошие люди. Но, по мне, отдыхать от работы лучше вдали от цивилизации, где-нибудь на природе – в лесу, на озере или на берегу реки. Но, видимо, я такая одна, и мне приходится подчиняться интересам и предпочтениям большинства.

Вечером дома перебираю гардероб, прикидывая, что бы надеть. Не очень-то люблю платья и поэтому останавливаю свой выбор на тёмно-зелёной трикотажной блузке с очень короткими рукавами и гипюровыми вставками по плечам и спинке, чёрных свободных брюках и лакированных изящных туфлях на платформе и высоком каблуке. Собираю волосы в слабый полухвост, освежаю макияж и оцениваю своё отражение в зеркале. Сойдёт!

Такси уже ждёт на улице. Бросаю взгляд на телефон, чтобы проверить время. Немного опаздываю, но это не страшно. Все вовремя никогда не приходят.

Дорога занимает чуть больше получаса, но я, рассеянно следя за маршрутом и проплывающими за окном улицами, наслаждаюсь современно обработанной классической музыкой, негромко играющей в салоне такси. Похоже, у водителя хороший вкус.

Наконец, мы подъезжаем к ресторану, у ворот которого маневрируют, разворачиваясь, другие машины такси, доставившие сюда кого-то из моих коллег. Как и предполагала, я далеко не последняя. Приближаясь к рыльцу, замечаю нескольких человек, оживлённо беседующих на улице и, несмотря на вечернюю духоту, не желающих заходить внутрь. Прямо над крыльцом – огромная веранда с парапетом в виде фигурных колонн. Там тоже собрались сотрудники издательства, разбившись на небольшие компании по интересам. У парапета появляется Дан и обращается сразу и к тем, кто ещё на улице, и к находящимся на веранде:

– Ребята! Давайте-давайте! Заходим! Живее!

Он суетливо машет руками, жестами приглашая всех пройти внутрь. Бегу к двери, учтиво открытой Гардо – нашим внештатным фотографом. Он – как и всегда – выглядит стильно и элегантно. Светлая льняная рубашка с отложным небрежно распахнутым воротником и закатанными до локтей рукавами, молочные облегающие джинсы и грязно-белые – под цвет рубашки – мягкие летние туфли придают его стройной фигуре неподражаемый шарм и изящество. Он немного выше меня, но сейчас – когда я на высоких каблуках – мы с ним практически одного роста. Его русые, по-пижонски небрежно уложенные волосы с выстриженными дорожками на висках и светящиеся лукавым блеском серо-зелёные глаза могли бы свести с ума любую девушку. Но, к несчастью для прекрасной половины человечества, женщины его не интересуют.

– Привет, Гардо! – радостно восклицаю, взбегая по ступенькам.

Он искренне улыбается и тоже приветствует меня, пропуская вперёд и проходя следом.

– Слушай, Тэра! Та последняя книга, которую ты мне скинула, просто потрясная! – восторгается он, пока мы поднимаемся по лестнице на второй этаж.

– Знала, что тебе понравится, – немного хвастливо признаюсь я.

Мы с Гардо давно сдружились. И общаемся хоть и редко, зато с удовольствием. Он – один из самых интересных людей, которых я встречала в жизни. И если бы он не был геем, я бы, возможно, даже влюбилась в него. Впрочем, тогда я, конечно же, воспринимала бы его совсем по-другому…

– На следующей неделе загляну к тебе, покажу отпадные фотки, – интригующе обещает Гардо. – Мой приятель путешествовал по восточным заповедникам, нащёлкал почти террабайт снимков.

Я удивлённо поднимаю брови:

– Ого!

Мы уже входим в зал, и Гардо , слегка обняв меня одной рукой за плечи, шепчет:

– Позже поболтаем!

Я улыбаюсь и киваю. Он направляется в сторону дружной компании дизайнеров, а я нахожу глазами Кайю – в ярко-красном платье с алой помадой и копной огненно-рыжих волос, собранных в высокую причёску, её трудно не заметить. Увидев меня, она машет рукой, отвлекаясь от сидящего слева собеседника и жестом приглашая меня занять свободное место. Пристраиваюсь на стул справа от Кайи и попутно благодарю её за предусмотрительность. Мы расположились почти в середине правой лини столов, а за нашими спинами – окна, выходящие за ресторан, на противоположную от крыльца сторону. И хотя изнуряющий зной по-прежнему висит пеленой марева за стенами здания, но у открытого окна, впускающего робкие порывы тёплого ветра, всё же лучше, чем в ещё более душной середине зала.

Дан просит внимания и затягивает свою заунывную речь. В это раз – на удивление – укладывается всего в тридцать минут. Один за другим звучат преувеличенно торжественные тосты. Кайя весело щебечет мне в ухо последние сплетни про личную жизнь наших коллег, попутно переплетая их с историями своих соседей и знакомых и периодически отвлекаясь на соседа слева, успевая потрепаться и с ним. А я терпеливо жду, когда же уже можно будет улизнуть отсюда.

Постепенно все разбредаются и объединяются в небольшие компании по интересам. Выхожу из душного зала и направляюсь на веранду – немного проветриться. Там уже тоже полно народу, разбившегося на группы по три – четыре человека. В самом дальнем углу замечаю Гардо, увлечённо спорящего о чём-то с Ширтом – одним из наших дизайнеров. Он невысокий, примерно моего возраста, с коротко стриженными тёмно-русыми волосами и чрезмерно выпуклыми ярко-голубыми глазами на довольно смазливом лице.

Направляюсь к ним.

– О, Тэра! – замечает меня Гардо. Ширт тоже поворачивается в мою сторону и поднимает руку в знак приветствия. Я киваю ему в ответ, неспешно приближаясь.

– Ну-ка, помоги нам разобраться, кто прав, – просит Гардо. – Мы тут поспорили… Ширт утверждает, что если сбросить отсюда вниз любой предмет и не смотреть, как он падает, то существует одинаковая вероятность, что он упадёт на землю и что он не достигнет земли.

– Ну, помнишь тот парадокс про кота Шрёдингера? – вставляет Ширт.

– Я ему пытаюсь объяснить, что Шрёдингер со своим котом тут не при чём… Здесь другие законы, – продолжает Гардо.

– Какие другие? – возмущается дизайнер, ещё сильнее распахивая и без того готовые вылезти из орбит глаза. – Пока мы не открыли ящик с котом, он одновременно и жив, и мёртв. Так?

– Так, – кивает Гардо. – Но…

– Ну вот и здесь то же самое, – перебивает Ширт. – Пока мы не смотрим, падающий предмет одновременно и достигает земли, и вместе с тем не достигает…

– Ага! Где он, в воздухе повис, что ли? – уже злится Гардо.

– Мальчики, похоже, вы слегка перебрали, – смеюсь я.

Они поворачивают на меня сердитые лица.

– Ну ладно-ладно, – я поднимаю руки вверх, давая понять, что отступаю. – Может, наоборот – недобрали…

– Да скажи ты ему, что он не прав, – требует Гардо.

– Ширт, ты не прав, – покорно повторяю я.

Парень тут же набирает в лёгкие воздух, чтобы продолжить спор, но я его опережаю:

– Я тебя огорчу, но кот тут и в самом деле ни при чём. Ты забыл, что в описании парадокса речь шла о пятидесятипроцентной вероятности наступления неконтролируемого, – делаю ударение на последнем слове, – события, которое могло привести к гибели кота. Но я поняла твою мысль. Ты имел в виду, что если у некоего объекта есть выбор, и ты не знаешь, каким он будет, то – до тех пор, пока ты в неведении, – одновременно происходят все возможные последствия.

– Да! – радостно восклицает Ширт.

– Другими словами, – продолжаю я, – до того момента, пока ты меня сейчас не увидел на этой веранде, я одновременно и находилась здесь, и отсутствовала, ведь ты же не знал, решу я выходить сюда или нет. Правильно я поняла твою идею?

– Именно! – ликующе вскрикивает дизайнер, переводя победный взгляд с меня на растерянного Гардо.

– Постой, Ширт, – охлаждаю его пылкий задор. – Ты всё равно ошибаешься.

– Почему это? – возмущается парень, поднимая вверх брови и готовясь до последнего отстаивать свою правоту. А Гардо, затаив дыхание, ждёт моих пояснений.

– Дело в том, – мягко улыбаюсь я, – что у меня был выбор, идти на веранду или нет. И вся суть твоей логической идеи в том и заключается, что ты не знаешь о моём решении. Но у брошенного тобой предмета выбора нет – наблюдаешь ты за его полётом или нет, на него всё равно в любом случае действует сила земного притяжения. Понимаешь?.. Ну если, конечно, исключить из спора те частные случаи, когда ты можешь бросить, например, подхваченное ветром пёрышко или наполненный гелием воздушный шарик…

Ширт смотрит на меня, пытаясь переварить услышанное. А Гардо чуть ли не подпрыгивает от распирающего восторга:

– Умничка! Всегда восхищался твоим умением формулировать мысль!

Он сжимает меня в объятиях и чмокает в щёку. Ширт, похоже, расстроен.

– Надеюсь, вы не на деньги спорили, – смеюсь я.

– Не, не на деньги, – беззаботно отвечает Гардо.

– Лучше б на деньги, – мрачно бубнит Ширт и отворачивается к парапету. Хлопаю его по плечу и тихо произношу:

– Главное, что не на поцелуй!

Подмигиваю Гардо и возвращаюсь внутрь.

Что-то было в этой идее с выбором и вероятностями. Что-то неуловимо-цепляющее. Как-нибудь на досуге поразмышляю на эту тему.

Кстати, надо будет узнать у Гардо, на что они там спорили…

В зале за время моего отсутствия успели сдвинуть столы, освободив место для танцпола и организовав фуршетную зону вдоль противоположной от входа стены. Свет ещё не приглушили, но некоторые гости уже танцуют, а кое-кто продолжает трапезничать у вытянувшихся в ряд столов, переполненных спиртными напитками, закусками и фруктами.

В дальнем углу зала замечаю высокую плечистую фигуру Морфея. Вот досада! А я и забыла про его намерение прийти! Он стоит в компании Дана и ещё какого-то мужчины, лица которого мне не видно – он повёрнут спиной. Я решаю скорее смыться, пока Морфей меня не заметил, но вдруг незнакомец, стоящий рядом с ним, немного поворачивается, и я замираю на месте, а заодно замирает и всё вокруг меня. Я чувствую, как моё сердце сначала ухает куда-то очень низко – так, что всё в животе превращается в твёрдый комок, – а потом подскакивает к горлу и начинает бешено колотиться, пытаясь выпрыгнуть через уши. Я не могу отвести взгляд от высокого красавца-брюнета с аккуратной бородкой, придающей ему брутальности. Я узнаю его. Это Декель – моя большая школьная любовь. Он был круглым отличником, но совершенно не таким, как остальные ботаники-заучки. Просто ему всё легко давалось. Он мог о чём-то увлечённо болтать с соседом по парте, а потом на любимую забаву учителей, заставлявших повторить их последние слова, безропотно вставал и слово в слово цитировал педагогов. Всегда поражалась этой его способности осознанно слушать сразу из нескольких источников. В него были влюблены не только девчонки нашего класса и всей параллели, но даже некоторые из тех, кто был на один-два года старше или младше нас.

Я его ни разу не вида после школы. Знаю только, что он живёт и работает в столице.

– О, Тэра! – подбегает ко мне Кайя и выводит из оцепенения. – Ты сейчас такое пропустила! Помнишь блондинку из финотдела? Ну, новенькую…

Я всё ещё не могу унять внутреннюю дрожь, охватившую меня при виде Декеля, и не особо вслушиваюсь в болтовню Кайи, пытаясь перевести дух и унять сердцебиение. Но краем сознания машинально фиксирую поступающую информацию: новенькая – блондинка из финотдела (имя проскочило мимо ушей) – только что была застукана на веранде кем-то (видимо, её парнем) с кем-то (наверное, любовником), в результате чего разразился скандал (свидетелями которого, судя по всему, стала добрая половина коллектива издательства) с последующим мордобоем (кому-то сломали нос) и разрывом отношений.

Кайя всё продолжает что-то говорить, когда я ловлю на себе взгляд Морфея. Он расплывается в улыбке, машет рукой и направляется в мою сторону. Бежать поздно, но я уже и не собираюсь уходить – хочу пообщаться с Декелем. Хотя от одной мысли об этом зубы начинают отстукивать чечётку, а все внутренности отчаянно пытаются вывернуться наизнанку. Видя мою не особую заинтересованность, Кайя убегает дальше разносить важную новость тем, кто пропустил «такое».

А я наблюдаю, как Дан что-то говорит Декелю – не похоже, что он в восторге от этого общения, – а потом отходит от него. И за секунду до того, как Морфей приближается ко мне, я ловлю взгляд Декеля. Он задерживается на мне буквально на мгновение, а затем отворачивается. Как же так? Он не узнал меня? Неужели я настолько сильно изменилась?

В этот момент гаснет основной свет и включается клубная подсветка.

– Привет! – радостно произносит Морфей уже второй раз за день. – Отлично выглядишь!

– Спасибо! – отзываюсь я с улыбкой.

Он хочет что-то сказать, но я опережаю, указывая движением головы в сторону Декеля:

– Зачем он здесь?

Морфей, проследив за моим взглядом, оборачивается к нему.

– Кто? Декель?

Я киваю, не сводя глаз со своего бывшего одноклассника.

– Он представляет интересы столичного издательства. Попросил помочь в организации встречи с Даном, – Морфей, кажется, рад зацепиться за любую возможность поболтать со мной. – Они договорились с твоим шефом встретиться завтра в офисе… Но мне показалось, что он не очень-то обрадовался этому…

– А ты откуда его знаешь? – спрашиваю я, не в силах отвести взгляд от Декеля, стоящего у фуршетных столов.

Звук музыки усилился, поэтому приходится говорить громче. Морфей немного склоняется ко мне, чтобы было лучше слышно:

– Моё агентство как-то сотрудничало со столичным издательством в рамках продвижения в нашем регионе. Они связались со мной и попросили выручить. Я не вдавался в подробности, но они сказали, что дело очень важное. И я решил: почему бы не помочь, раз у меня есть такая возможность.

Как похоже на Морфея – бескорыстно помогать ближнему, ничего не требуя взамен, даже объяснений. В этот момент Декель поворачивается в нашу сторону, и я встречаюсь с ним взглядом.

Морфей склоняется к моему уху:

– А ты что, с ним знакома?

– Мы с ним в школе вместе учились, – отвечаю, не сводя глаз с Декеля.

От мысли, что он всё-таки узнал меня, дыхание учащается.

– И я целых три года была в него влюблена, – тихо добавляю, не сразу понимая, что сказала это вслух.

Ахаю, поднимая глаза на Морфея. Может, он не расслышал из-за шумной музыки?

Нет… Кажется, расслышал…

На его лице больше нет улыбки, а внимание приковано к приближающемуся Декелю, который целеустремлённо движется, не отводя от меня взгляд, отчего я чувствую, как всё внутри каменеет, а руки становятся ледяными. На нём тёмные облегающие брюки, белая рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами, поверх которой – идеально сидящий кожаный пиджак, ещё больше усиливающий и без того фонтанирующий шарм.

– Здравствуй, Тэра!

Он не обращает внимания на присутствующего рядом Морфея и продолжает пристально смотреть мне в глаза. А затем окидывает меня оценивающим взглядом и с полуулыбкой произносит своим тягучим бархатным голосом:

– Ты почти не изменилась.

Мне тяжело дышать от переполняющих эмоций.

– Спасибо! – стараюсь улыбнуться, но чувствую, что мышцы лица застыли от напряжения.

Боковым зрением замечаю, как Морфей переминается с ноги на ногу.

– Ну я тогда… Ладно… В общем… Увидимся позже…

Он уходит, а Декель опирается плечом на выступ стены рядом со мной и скрещивает руки на груди, продолжая гипнотизировать своим пленительным взглядом.

– Ты тоже отлично выглядишь, – выдавливаю из себя и сглатываю образовавшийся в горле комок.

– Значит, ты работаешь в издательстве?

Я киваю.

– А ты какими судьбами у нас?

Он пожимает плечами:

– Я работаю в очень известной юридической конторе. Ваши столичные конкуренты – наши клиенты. Представляю их интересы…

– Что за интересы? – любопытство помогает немного расслабиться.

– Это коммерческая тайна, ты же понимаешь? – он подмигивает, а потом делает неопределённый взмах рукой. – На самом деле, ничего особенного…

В этот момент мимо нас проходит та самая блондинка из финотдела, подробности личной жизни которой несколько минут назад стали достоянием широкой общественности. Декель переводит на неё взгляд и, скользя глазами по её фигуре, следит, как она удаляется. Между прочим, фигура очень даже ничего! И я вдруг отчётливо понимаю, что у меня – как и в школьные годы – нет абсолютно никаких шансов покорить сердце такого шикарного мужчины, как Декель.

Он загадочно улыбается, глядя мне за спину. Оборачиваюсь и обнаруживаю, что эта финансовая блондинка уже строит ему глазки. Поджимаю губы, чувствуя, как меня заполняет раздражение. Неужели она не видит, что он разговаривает со мной?

– Тэра, а тебе не тесно в этом городе? – раздаётся над ухом голос Декеля.

Я поворачиваю к нему лицо, и от его горячего взгляда вся моя раздражительность бесследно улетучивается. Чувствую, как таю, растворяясь в чёрных жгучих глазах.

– Мне кажется, ты достойна большего, – продолжает он. А затем снова переводит взгляд на блондинку и на мгновение забывает обо мне, растягивая губы в самодовольной улыбке.

– А мне здесь нравится, – сердито отвечаю, пытаясь вернуть его внимание к себе.

Похоже, срабатывает – его глаза вновь устремляются на меня. Но улыбка немного меркнет, когда он произносит:

– Если хочешь, могу помочь найти достойную работу в столице.

Секунду его взгляд сосредоточен только на мне, а затем опять переключается за мою спину. Это уже не смешно! Мне непреодолимо хочется толкнуть его в бок и заставить смотреть только на меня. Я оборачиваюсь и вижу, как блондинка подмигивает Декелю, томно улыбаясь и медленно провожая в рот какую-то закуску.