Текст книги "Севильский любовник (СИ)"
Автор книги: Ева Адлер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
ГЛАВА 10
Марианна смотрела на закрытую дверь и чувствовала себя очень странно. С одной стороны, она понимала, что сейчас ее жизнь зависит от того, не бросит ли ее в этой переделке Энрике, с другой – теперь, после его рассказа, она сомневалась в его порядочности. Галантный, импозантный, красивый. И насквозь лживый. Фальшивка.
Все ее чувства, вся ее любовь – все это словно замерло, застыло, заледенело. И Марианна, оглушенная и опустошенная, могла только молча пялиться на проклятую дверь, за которой – она точно это знала – сидит сейчас ее сторож. Тот, из-за кого она попала в переплет. И тот, на кого были все надежды на спасение. Хотя так ли он виноват в том, что ее похитили? Ведь те, кто приложил к этому руку, во главе с таинственной донной, о которой все уши прожужжала старуха Санчес, все равно украли бы ее, вне зависимости от того, встретила бы она Альмавиву, или нет.
Это все случайность. Совпадение.
Только почему так больно? И почему не хочется верить Энрике ни в чем?
Потому что эта случайность могла быть тщательно спланирована. Как там говорил ее шеф? Именно ее, Марианну Воронцову, желал видеть на встрече испанский винодел, когда решался вопрос по поставкам его вина в Москву. Именно в ее услугах переводчика нуждался Энрике Альмавива, не желая видеть никого другого. То есть вывод напрашивается сам собой – даже если бы Марианна не поехала в Испанию в отпуск, желая посмотреть красоты этой страны, ее все равно бы сюда отправили в командировку. И здесь, в Барселоне, она бы все равно познакомилась с обаятельным сеньором Альмавивой. И он попытался бы ее соблазнить. Впрочем, что пытаться? Она сама упала ему в объятия, как распоследняя… Марианна зло топнула ногой и сквозь зубы выругалась, отказываясь признавать реальность этого всего. Внутри до сих пор все дрожало при воспоминаниях о прикосновениях и поцелуях Альмавивы. Эта страсть сжигала, сводила с ума. Черт бы его побрал, этого испанца! Стокгольмский синдром какой-то! Кто бы мог подумать, что, несмотря на всю злость и ярость, которые родились в Марианне после признания Энрике, она может все еще хотеть его! И вернись он сейчас, что бы она сделала? Разбила бы вазу о его голову или бросилась целовать? Скорее всего, сначала первое, потом – второе. И понимая это, Воронцова еще сильнее злилась. Только теперь уже на себя.
Но что теперь? Что делать, когда нет дороги назад? Когда она, всегда такая уравновешенная и холодная, влюбилась в мужчину, который косвенным образом причастен к ее проблемам? Доверять ему? Ждать от него помощи? От того, кто соблазнил ее ради наследства?
А вот эта мысль – об испанских родственниках и деньгах, которые могут достаться ей и матери – и вовсе в голове не укладывалась. Хотя многое сходилось – и то, что бабушка мужа своего, сделавшего успешную военную карьеру, не слишком любила и даже радовалась его частым отъездам, отказавшись жить в гарнизонах, и то, что мать ее была такая смуглая и цыганистая, несмотря на белокожих и светловолосых родителей. Вот только предположить никто не мог, что осанистый и всегда печальный Василий Воронцов, которого, как выяснилось, бабушке нашли, чтобы скрыть ее позор – то есть маму – окажется чужим человеком. А настоящий дед будет из семьи испанских аристократов. Вот уж точно Санта-Барбара!
Зато понятно, почему маму тянуло ко всему, что связано с Испанией. Интересно, ей бабушка правду рассказала, или это просто совпадение?
Что-то слишком много совпадений получается.
Или это судьба была Марианне с детства учить танцы, язык – все, что связано с этой страной? Чтобы однажды встретить Энрике, который изменит ее жизнь всего за несколько дней?
Сколько вопросов – и ни одного ответа. И что делать, непонятно. Но, как всегда говорила бабушка, нужно решать проблемы по мере их поступления. Сейчас главная проблема – не нежданно свалившееся Воронцовой на голову наследство, и даже не Энрике с его странной любовью, начавшейся так пошло и прозаично… Сейчас главное – выбраться из этого проклятого плена и желательно целой и невредимой. И, конечно, узнать, кто стоит за похищением. Тут Марианна была вынуждена согласиться с Энрике в его желании вычислить таинственную донну.
Если, конечно, он снова не врет и сам не является организатором аферы, чтобы каким-то образом завладеть проклятым наследством.
Кстати, а зачем ему деньги? Он ведь и так богат, виноградники и заводы по изготовлению вин, экспорт в разные страны… странно все это. Странно.
За ужином было тихо. Старуха поигрывала своим ножом, глядя в кружку с подогретым вином со специями, ее сынок бренчал на своей гитаре, а новый охранник тенью замер на противоположной от Марианны стороны стола, то и дело бросая на нее задумчивые взгляды. Она же так и не поела – кусок в горло не лез, постоянно тошнило и хотелось вскочить, схватить свою тарелку и опустить ее на голову тому, кто сейчас казался виновником всех ее бед. Разумом она понимала, что он сейчас – ее единственный шанс выбраться из этой деревни, сердце же кричало и негодовало, призывая на голову Энрике все беды мира.
– Я могу сыграть? – Энрике, которого следовало называть теперь Антонио Фернандесом, протянул руку, и сынок бандитки не без колебания отдал ему инструмент. Альберто любил свою гитару как женщину, а может, и сильнее, понимая, видимо, что только она его никогда не предаст, в отличие от ветреных красавиц.
Марианна внимательно смотрела на руки Энрике. Его пальцы казались острыми клинками, что терзают струны, вырывая у них стоны и плач. Он пел старую народную песню, и голос его чаровал и успокаивал. Так и сидела бы вечность, слушая его. Когда Марианна это поняла, нахмурилась. Почему она не может долго на него злиться? Он – предатель! И нельзя этого забывать. И вообще, кто знает, можно ли вообще верить его рассказу, если он и раньше лгал? Может, он виноват в этом похищении, и нет никакой таинственной донны?
Но, с другой стороны, зачем ему было ее похищать, если она и так готова была с ним на край земли и за край? Мог просто жениться на ней, и лишь потом позволить встретиться с поверенными дедушки.
Между тем хриплый голос Энрике не давал сосредоточиться, сбивал и утягивал в колдовской омут.
– У моей Тарары платье белоснежно… да, Тарара, да! Нет, Тарара, нет! Как она танцует, излучая свет… У моей Тарары с фруктами корзина, я прошу подать мне сладких апельсинов… я прошу подать мне розы и жасмины…
Он смотрел так, что Марианне казалось – старуха Санчес и ее сынок все поймут, разгадают игру Энрике, и никогда тогда им не выбраться из этого дома! В глазах его была та беззвездная ночь, в которой танцует у костра гордая цыганка, та ночь, когда по склонам гор спускается дама-луна, чтобы украсть себе ребенка, та ночь, в которой несчастная пленница бежит от жандармов, умоляя ветер помочь, а стройные кипарисы свечами горят в лунном свете… та ночь, в которой однажды Марианна оказалась в объятиях своего страстного испанца.
И за то, что она не могла возненавидеть его, за то, что не могла забыть его поцелуи, и, что самое обидное, хотела их, вот за это все она начинала ненавидеть себя.
Он спел еще пару песен, вызвав слезы на глазах старухи Санчес и завистливый блеск глаз ее сынка, и бандитка не выдержала, зачем-то начала откровенничать, рассказывать о своей юности среди гор, о своем любимом, который похитил ее из деревни, чтобы оставить в своем лагере. Она рассказывала, все больше погружаясь в прошлое, а Марианна вскоре поймала себя на том, что внимательно слушает и уже словно воочию видит ту юную стройную испанку, которой была когда-то старая бруха, чувствует ее боль и ее страх по отношению к похитителю, но постепенно забывает свою жизнь в родительском доме, поддаваясь на очарование бандита. Он хорош, высок и смугл, в его глазах – пламя гор, в его крови – старая Испания, которая сохранилась лишь на страницах книг, в его руках – ее свобода и жизнь. И наступает момент, когда сеньорита готова сама подарить ему все, что бы он ни попросил.
– Вот только с детьми нам не везло, – продолжает старуха, не глядя на сына. – Первенец наш умер. Помощь не пришла вовремя, а врача не было… Пепе, мой муж, должен был привезти его из ближайшего селения. Не успел. Мальчик родился, обмотанный пуповиной. Потом была девочка. Она прожила два месяца. Умерла тихо, во сне, и мы даже не знаем, что случилось… тогда мы скрывались от властей в пещерах… возможно, сырость и холод убили ее, мою Розиту… А вот он выжил! – взгляд, направленный на Альберто, полон жалости и нерастраченной любви. – Но умом повредился. Он же не всегда такой был…
Ее сын смотрит на гитару, которую вернул ему Энрике, и словно не слышит, что там рассказывает сеньора Санчес. Глаза его пустые и стеклянные.
– Он упал, – старуха добавила себе вина из кувшина, не спросив, налила Марианне, – любил лазать по скалам, знал все козьи тропы, я никогда не волновалась об этом ребенке, он же вырос в горах… А однажды что-то напугало его, когда он был на краю скалистого обрыва. Он зацепился за корни старого дерева, это его и спасло. Но испуг не прошел даром. Врачи говорят, что если ему устроить такую же встряску, то, возможно, мозги встанут на место… Но не бросать же его ради этого со скалы! – она горько усмехнулась и выпила. – А вы не чудите! – она строго посмотрела сначала на Марианну, потом – на нового охранника. – Я все понимаю, дело молодое, но если донна будет недовольна, то всем нам головы оторвут. Не пожалеют…
Неужели поняла, что между ними что-то есть? Но как? Марианна потупила взгляд. Они ведь были осторожны!
– Неужели этот риск так оправдан? – медленно спросила она, кивнув Энрике, чтобы он подлил старухе еще вина. Марианна заметила, что на подпитии та бывает весьма откровенной. Этим стоило пользоваться. – Вы не думали, что будет, если донна решит или обмануть вас в итоге, не заплатив, или… вовсе избавится? Ничего ведь не доказать…
– Ее семья всегда держит данное слово, у них хорошая репутация, и ради старухи из глубинки они не станут ею рисковать, – сухо сказала сеньора Санчес. – Я уже говорила – нет у меня другого выхода.
Марианне кажется, или старуха оправдывается? Но не жаль ее, ничуть не жаль, она сама выбрала свою жизнь. Сама осталась среди бандитов, хотя могла до последнего сопротивляться. Но тут же Марианна подумала – ей ли судить? Сама влюблена в обманщика.
– Погодите, – она нахмурилась, пытаясь продумать, как осторожнее предложить бандитке другой выход из ситуации. – Если бы у меня были деньги, и я бы заплатила за свою свободу… вы бы выпустили меня, так ведь? Ведь все это из-за денег?
Старуха какое-то время молчала, а Марианна и Энрике, переглядываясь, пытались не нарушать эту тишину, давая сеньоре Санчес время хорошо подумать над этим предложением. Это был отличный выход, и даже можно было купить сведения про загадочную донну. Узнать, чья семья устроила похищение. Кому выгодно избавиться от наследницы и почему.
– Так… – бандитка залпом выпила кружку вина и прищурилась. – Я кажется, понимаю, куда ты клонишь… Да, я все затеяла ради денег, но есть нюанс… Донна и ее семья – весьма влиятельные люди. И если я обману ее доверие, если отпущу тебя, то мне и моему сыну до конца жизни придется скрываться по пещерам. А я не хочу. Я устала так жить. Понимаешь? А в покое она меня не оставит! И я уверена, что за предательство меня вздернут, как собаку, на ближайшей ветке! Вот что будет со старухой Санчес и ее несчастным сыном. Так что, девочка, нет. Не могу я принять от тебя денег. Слишком все опасно.
– А если я дам вам защиту? – продолжала Марианна. – Если я буду знать имя этой донны, я могу попробовать справиться с ней и защитить тебя с сыном.
– Ты не знаешь, кто она, – покачала головой старуха. – Не по твоим зубам кость. Но хватит, этот разговор ни к чему не приведет. Лишь подарит тебе ненужные надежды. Я думаю, мы и так слишком разоткровенничались. Пора сворачивать беседу. И идти отдыхать, у меня глаза слипаются.
Она перевела мутный пьяный взгляд на Энрике.
– Я понял, – сдержанно кивнул он. – Не отходить от двери.
– Можешь запереть ее и ложиться спать, – разрешила ему старуха и пошла в свою комнату. Сын ее остался допивать вино и бренчать ни гитаре.
Энрике встал и протянул Марианне руку. Она коснулась его ладони, и ее словно током ударило – реакция на Альмавиву говорила о том, что любви в ее сердце все же больше.
Осталось снова научиться доверять ему.
Марианна не удивилась, что дверь осталась открытой – Энрике устроился на пороге, явно ожидая, пока старуха и ее сын заснут. Альберто, как выяснилось, не собирался ночевать дома. Теперь, когда пленница была под надежной охраной, он считал, что волен бегать к своей возлюбленной в любое время. И вот вскоре его шаги прошуршали по гравию, а из спальни бандитки послышался храп.
– Мы можем поговорить? – спросил Энрике, мягко подходя к лежанке, где Марианна в свете тусклой лампы пыталась читать.
Естественно, сюжет не увлекал, девушка то и дело сбивалась, возвращаясь взглядом назад по строчкам, так как читала бездумно, часто ловя себя на том, что пропускает целые абзацы. Рядом с новым охранником невозможно было сосредоточиться. Она злилась на Энрике и в то же время сходила с ума от страсти к нему. И ей казалось, что скоро она себя возненавидит за то, что хочет этого человека. За то, что все еще его любит.
Ей нельзя его больше любить. Сказка кончилась, началась жестокая реальность.
– О чем? – скептично протянула Марианна, откладывая книгу и садясь.
Он устроился у ее ног, протянул руку, чтобы погладить по бедру, но когда девушка резко дернулась, отодвигаясь, замер.
– О том, как нам быть дальше.
– Может, ты все же поможешь мне вернуться домой? – она изо всех сил пыталась сдержать слезы – никогда не думала, что будет так скучать по семье и даже… даже по работе! Мечта об отдыхе обернулась настоящим кошмаром, не хотелось больше ни часа находиться в этой стране. Пленение разрушило все иллюзии, страх убил желание ездить по городкам Испании. Марианне теперь везде мерещилась загадочная сеньора, которая приказала похитить ее.
– Я же говорил – не могу! Пока не могу.
Он печально опустил голову, и длинные пряди его волос скользнули по смуглой щеке. На миг ей даже стало жаль его, но девушка усилием воли прогнала эту жалость. Он обманул ее. Он знакомился с ней, зная все про это проклятое наследство. Он знакомился с ней, зная, что будет ее очаровывать и соблазнять. И нет ему прощения.
Почему же так хочется прикоснуться к его щеке, пробежаться пальцами по коже, заправить эту черную прядь волос за ухо, а потом приподнять подбородок Энрике, чтобы утонуть в черном омуте цыганских глаз?
Потому что ты влюбленная идиотка, одернула себя Марианна. И ведешь себя, как будто он последний мужчина на земле.
– Но я клянусь, – зашептал он горячо, вскинув голову, – клянусь, что сделаю все для того, чтобы ты была в безопасности, пока мы не разберемся, кто тебя выкрал! Клянусь, что никогда больше не произнесут мои губы и слова неправды! Клянусь, что буду тебя всю жизнь любить и защищать!
– Я тебе не верю, – Марианна горько усмехнулась и все же провела ладонью по его щеке.
– Но я же вижу, что ты меня любишь, – слова срывались с его губ поспешно, словно он боялся, что она не захочет его слушать, что закроется окончательно. – И твоя любовь дает мне шанс. Я сделаю все, чтобы доказать тебе свои чувства… И свою верность.
– Обманщик и лицемер, – почти нежно сказала Марианна, – не зря первая достопримечательность, которую ты мне показал, была могилой Дон Жуана. Ты такой же как он – ищущий острых ощущений, живущий на грани, не умеющий быть верным. Ты ветер, Энрике, просто ветер, который летает сам по себе. Как можно верить ветру?
– Если бы ты только знала, как мне жаль…
– Ты бы доверился снова тому, кто однажды предал? – спросила она тихо, и закуталась в плед, словно этим пыталась закрыться от его взглядов. Они были опасными – страстные, раздевающие. Ей показалось, что она обнажена – так он смотрел, обжигая.
– Я думаю, что недели мне хватит, чтобы выяснить, кто их нанял, – в голосе Энрике появились железные нотки, а на переносице собрались складки, как всегда, когда он был недоволен чем-то. – Отдыхай, я сейчас уйду, чтобы не привлекать лишнего внимания, ведь старуха может спать очень чутко…
– Когда она выпьет, ее из пушки не разбудишь, – сказала Марианна и тут же пожалела об этом, потому что в глазах ее любовника зажглись опасные огни, а его рука скользнула к ее ноге, не прикрытой пледом. – Нет! Уходи!..
– Я люблю тебя, – сказал он, вставая. Напоследок наклонился и поцеловал в щеку легким скользящим поцелуем.
И лишь когда он вышел, Марианна дала волю слезам.
ГЛАВА 11
– Старуха сказала, что сегодня приезжает эта самая донна, чтобы поговорить с тобой, – взволнованно сказал Энрике, когда Марианна показалась на лестнице.
За столом в маленькой кухне сидели оба мужчины – Альмавива и сын бандитки. Альберто был задумчив и печален.
– Она выходит замуж, – проговорил он тихо. Гитара его была разбита и лежала у очага.
– Он о своей девушке, – кивнул Энрике.
– Вы все – ведьмы и бессердечные суки! – побагровев, вскрикнул Альберто и вскочил, бросившись в сторону Марианны, но был удержан Альмавивой.
– Тихо, она-то тут причем? – нахмурился Энрике, видно было, что ему хочется душу из этого деревенского дурачка вытрясти.
– Она женщина, – сплюнул тот, пытаясь сбросить руки Альмавивы, но не тут-то было. Он держал крепко.
Марианна застыла на ступеньках, не зная, как быть. Может, лучше спрятаться в своей комнатушке, чтобы не раздражать сынка старухи Санчес. Она настолько привыкла вести себя тихо, чтобы не привлекать лишнего внимания, что сейчас казалось – проще затаиться.
Привлеченная шумом, появилась сеньора Санчес. Она тяжело ступала, переваливаясь при ходьбе – кажется, простреленная когда-то нога ныла на погоду.
– Что случилось? Чего шумите? – спросила она недовольно.
– Твой сын окончательно сошел с ума, – бросила Марианна с жалостью.
– Говорила я ему, не связывайся с этой девкой, – пробурчала бандитка, – нет же, этот идиот кричал, что она его любит. Любить такого легко, но замуж кто пойдет за него? Правильно, никто… только одно мучение с таким мужем. И девчонку эту я понимаю. В чем ее винить?
Она спустилась, ласково погладила сына по щеке.
– Он едва не кинулся на Марианну, – сказал Энрике мрачно. – А скоро приедет ваша нанимательница. Мне увести его? Запереть? Как быть?
– Лучше уведи пока ее, – ответила зло старуха Санчес, бросив быстрый взгляд на девушку. – Погуляйте пару часиков, все равно донна явится лишь к ночи, не захочет она среди бела дня светить свое личико в нашей деревне. Только не ходи дальше скалы, чтобы мы могли найти вас, если она вдруг приедет раньше положенного. Хорошо?
– Хорошо. Вы можете на меня положиться.
Энрике дождался, пока Марианна спустится, и поспешно повел ее к выходу. Ей же не верилось, что сейчас она может пройтись по деревне, покинув проклятый дом, ставший темницей так надолго. По ее подсчетам, прошло ровно три недели с тех пор, как на нее напали. С тех пор она всего пару раз гуляла по саду под присмотром сына бандитки или ее самой, а все остальное время проходило в затхлых комнатах дома.
Солнце еще не село, но уже тяжелым оранжевым шаром дрожало над рекой, а скалы серели в тумане, и казалось, что в закатных лучах они покрыты легкой позолотой. Домики, окруженные оливковыми и мандариновыми деревьями, были удивительно милы – аккуратные, белые, крытые красной черепицей, с темными балками и пышными клумбами под окнами, в которых уже загоралось пламя заката.
Марианна шла по улице, глазея на редких прохожих – женщины в юбках с воланами, мужчины в рубашках необычного покроя, с широкими рукавами – а те в ответ любопытно смотрели на нее, такую необычную со своей светлой кожей и волосами. И среди смуглых черноволосых людей этой глубинки было странно увидеть такую туристку.
– Зря она согласилась выпустить тебя за пределы сада, – хмыкнул Энрике. – Они все запомнят тебя, ты слишком отличаешься от местных. А что это значит? Значит, старуха больше не боится, что о тебе узнают.
– Ты думаешь, эта загадочная донна сегодня приедет за мной? А не просто с проверкой? – сердце Марианны стало биться сильнее от волнения. – Я боюсь. Ты же не оставишь меня?
– Нет, не оставлю, – он взял ее за руку. – Я знаю, что ты не слишком доверяешь мне, и в этом только моя вина, но я докажу. Докажу, что теперь все иначе.
Так и подмывало спросить – и неужели деньги, которые могут ей достаться, здесь ни при чем? Но Марианна молча рассматривала реку и деревья, в тени которых гуляла парочка и отчаянно завидовала этой девушке и ее кавалеру. Они так трепетно смотрели друг на друга, были так молоды! Девушка – тонкая и маленькая, с длинными черными волосами, заплетенными в косу, а парень – худой и жилистый. Они очень красиво смотрелись. И, наверное, были счастливы.
– Главное, чтобы она при виде меня не натворила бед, – Энрике нахмурился. – Вдруг мы знакомы? Я не думаю, что она придет без оружия или телохранителей… Мне нужно будет как-то притаиться… так что не бойся, если я придумаю что-то… чтобы наблюдать из тени.
Марианна ничего не ответила. Она все еще не доверяла ему. И было очень страшно. Кто такая эта донна? Зачем она похитила Марианну? Не захочет ли сегодня под дулом пистолета заставить ее написать отказную от наследства?.. И будет ли такая бумага иметь юридическую силу?.. А может, от Марианны просто-напросто решат избавиться? Но почему тогда сразу не сделали этого? Зачем тратились на содержание и оплату услуг сторожихи?.. Сколько вопросов! И голова сейчас разорвется!..
– Прости, что я не смог защитить тебя, – Энрике попытался обнять ее.
Марианна поняла, что пока мысленно хоронила себя, они успели скрыться от любопытных глаз за скалой. Здесь было безлюдно и стояло несколько скамеек, чтобы любоваться закатом над рекой.
– Нам же запретили заходить за скалу, – сверкнула она глазами, но руки мужчины с плеч не сбросила. Почему-то хотелось почувствовать себя живой и настоящей. Ощутить вкус жизни. Радость жизни.
– Я знаю… Но разве ты не любишь нарушать правила? У нас есть час… свободный от всего…
И она решила послать все к черту.
И первая начала целовать его.
