Текст книги "Флэшбэк-2, или Ограбленный мир"

Автор книги: Еугениуш (Евгений) Дембский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Гм... – наконец заговорил Хейруд. – Это... – Он говорил, чтобы заполнить тишину, а также потому, что мы явно ожидали его ответа, но, по сути, он все еще размышлял над моими словами. – Это звучит не слишком правдоподобно. Может быть, вы мне не все рассказали? – Я молчал. – Например, почему вы обращаетесь ко мне? Даже если действительно преступление совершили злоумышленники из будущего, то почему бы вам не привлечь кого-то другого? Почему вы полагаетесь именно на меня?

Я закурил и машинально потянулся к стакану, но тут же его отставил и посмотрел на Ника, который едва заметно кивнул.

– Я могу попросить просто виски? Или... – меня вдруг осенило, и я понял, откуда взялся странный привкус в коктейле, – или что-нибудь из магазина?

Йолан громко и радостно рассмеялся, словно я доставил ему приятный сюрприз. Он показал на бар, а когда я наливал себе в стакан порцию "Дэниелса", философски произнес:

– Как мы могли бы ценить коньяк, не зная, что такое самогон?

Я вернулся на свое место и глотнул. Ник спокойно отхлебнул из своего стакана; я восхищенно посмотрел на него.

– Мистер Хейруд... Я знаю, что вы интересуетесь временем, вы не делаете из этого тайны, и сами мне это сказали во время моего первого визита сюда, на базу. – Хейруд согласно кивнул. – Я также знаю, что вы сконструировали машину времени, или как она там называется...

– А вот это уже очень интересно. Ибо у меня, насколько мне известно, на этот счет несколько другая информация...

– Вы построите ее какое-то время спустя, через несколько лет. Не знаю точно, когда именно... Послушайте меня: ваш спонсор и работодатель, Марк Ричмонд Гайлорд, – гангстер. Крупная рыба в этих делах, даже очень крупная. Возможно, следовало бы говорить о нем "был гангстером". Он отходит или уже отошел от своих дел, но через какое-то время он придет к выводу, что честная жизнь богача невероятно скучна, и бросится в борьбу за власть над всем миром. Он уже будет иметь в своем распоряжении машину времени, и знаете, с чего он начнет? – Йолан покачал головой. – Он начнет с исправления собственного прошлого, чтобы облегчить себе будущее. Одновременно нынешний Гайлорд, естественно, не имея понятия о деятельности самого себя в будущем, вынудил меня заняться выяснением, кто ему мешает. Короче говоря, мне удалось встретиться с Гайлордом из будущего, откуда мне все это и известно.

Я сильно затянулся и глотнул из стакана с видом человека, сказавшего все, что он мог сказать, стараясь при этом выглядеть как можно более убедительно – мне не хотелось рассказывать действительно обо всем, а прежде всего о том, что мы с Саркисяном убили Гайлорда из будущего.

Хейруд снова вонзил ногти в культю ноги, уставившись в какую-то точку за моей головой. Я посмотрел на Ника – тот одобрительно кивнул – и тщательно стряхнул пепел. Наконец Йолан вернулся к реальности, глотнул своего "лунного" самогона и несколько раз фыркнул. Нос у него заложен не был, так что не было и повода увильнуть от необходимости занять ту или иную позицию.

– В других обстоятельствах... – начал он, но тут же поправился: Впрочем, что говорить о других обстоятельствах, если они таковы, какие есть... Признаюсь, я работаю над транстаймом. Более того, у меня разработан достаточно подробный план устройства, но я не уверен... у меня нет абсолютной уверенности в том, что оно будет работать. Должно. Но, как видите, это лишь предположение плюс немалая вера. Я сделал наверняка больше, чем любой другой на Земле, но этого может не хватить. Что скажете?

– Принимаю... – медленно проговорил я.

– Так я и думал, – захихикал он. – Раз вы прилетели сюда вдвоем, то уж наверняка не для подстраховки. Скажите честно, а если бы я не согласился?

– Ничего не поделаешь, – честно ответил я.

– Я просил – честно!

– Так и было.

– Не было!

– Хорошо. Не было.

– Отлично! – обрадовался он. – Итак, мы знаем, чем располагаем. Я могу предложить теоретически действующий транстайм и некоторое количество добрых намерений. А вы?

Я пожал плечами и вынул изо рта сигарету, чтобы ответить, но меня опередил Ник:

– А у нас очень много добрых намерений. Возможно, лучшие добрые намерения во всем мире. Мы предлагаем также все возможности наиболее развитой страны на земном шаре для проведения испытаний вашего устройства. Считаем также, что и для вас это будет неплохая возможность.

– Наверняка, – быстро согласился Йолан. – Что ж, воспользуюсь возможностью. Помогу вам. И поблагодарите меня за то, что вам не нужно меня оглушать, связывать, пытать и тому подобное. Угу? – Он снова занялся своим несуществующим коленом. – Вы говорили, что встречались с Гайлордом? С тем, из будущего. И как он? Каким будет?

– Нехороший. Злой. Старик-параноик, воплощение жажды власти. На его совести несколько трупов. Достаточно?

– Даже так... – сказал он будто про себя, во всяком случае, куда-то в пустоту. – А вы? Просто поговорили, и все?

Он застал меня врасплох. Слишком рано я расслабился, услышав о его согласии. Прежде чем я успел открыть рот, я понял, что пауза продолжалась слишком долго. Теперь он не поверит ни одному ответу, за исключением правдивого.

– Тот будущий Гайлорд... он мертв, – пробормотал я.

Хейруд перестал чесаться и замер с рукой на культе, уставившись на меня неподвижным, остекленевшим взглядом.

– Я с ним разговаривал, – сказал он. – Он предупреждал меня о вас.

– Знаю. Но это было четыре месяца назад, сразу же после того, как я ему все рассказал.

– Да?! – Впервые с начала разговора он был удивлен по-настоящему. – И вы не боитесь мести?

Я пожал плечами. У этого жеста есть то преимущество, что его всегда можно воспринимать по-разному. Чаще всего спрашивающий сам выбирает подходящий вариант.

– Ну, тогда и я рискну. – Хейруд вздохнул, подкатился к бару и смешал себе еще один лунный коктейль, после чего вопросительно посмотрел на Ника, который отрицательно махнул рукой. Я повторил тот же жест. – Придется перебраться с этой базы на главную... – сказал он, глотнув свежей смеси.

– Нет. Вы должны вернуться на Землю.

– О нет! – Он со стуком поставил стакан на стол. – Я привык к пониженной гравитации...

– Мистер Хейруд! – Ник затушил сигарету и встал. – Достаточно одних транспортных проблем, чтобы исключить возможность постройки этой машины здесь. Не говоря уже о том, что стартовать нам придется с Земли. И наверняка только там... – он ткнул большим пальцем в пол, под которым, по его мнению, находилась Земля, – мы можем вас со стопроцентной надежностью защитить.

Йолан Хейруд набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул. Разговор с обладателем рационального мышления имеет свои несомненные преимущества. Хейруд удовлетворял этому условию. Следующие пятнадцать минут мы потратили на согласование условий.

Четыре часа спустя он позвонил мне в комнату и сообщил, что закончил все свои дела на Луне. К этому времени мы успели переговорить с Саркисяном, а также передать исходные данные для снабженцев ЦБР и привет Пиме и Филу. Судя по всему, они неплохо себя чувствовали на военной базе в Алькаметче. Кроме того, мы успели выпить еще одну небольшую фляжку, смеясь и хлопая друг друга по спине. Так мы развлекались около часа, после чего Ник церемонно попрощался, и я остался один. Сварив в кухне кофе, я вернулся с термосом в комнату. Выпив несколько чашек, я выдержал несколько минут под ледяным душем и вернулся обратно как раз в тот момент, когда почувствовал, что мне хочется курить. Я отдался своему любимому занятию – после хорошего дня, дня, когда мне удалось что-то сделать, я любил просматривать события этого дня на находившемся где-то в мозгу экране. Я не питал никаких иллюзий, зная, что это не более чем самолюбие, но и не видел причин его не щекотать, если, во-первых, оно этого требует, и во-вторых, если есть за что. Прошло минут двадцать, и я уже почти завершил сеанс сладостного самоанализа, когда раздался мелодичный звонок, и сразу же, еще до того как я успел среагировать, послышался голос Энн:

– Можно войти?

Я вскочил. Она быстро скользнула в комнату мимо меня, упала в кресло и вытащила из бокового кармана фляжку, такую же, как та, что полчаса назад прикончили мы с Ником.

– Мне нужно... – мрачно сказала она, глядя в пол, и повернула пробку столь решительным движением, что если бы та не поддалась, то оторвалось бы горлышко бутылки. Сделав большой "мужской" глоток, она посмотрела на меня и покачала головой. – А тебе, как я вижу, не нужно... На этот раз тебя в чувство приводить не надо, – заявила она.

– Зато я рад, что тебя надо, – сказал я, впрочем, совершенно искренне.

Она попыталась было отхлебнуть еще, но вместо этого разразилась рыданиями, протянула мне свою фляжку и, если бы я ее сразу же не подхватил, выпустила бы ее из руки, не заботясь о чистоте пола. Закрыв лицо одной рукой, другой она выхватила из сумочки огромный платок и начала обильно поливать его слезами. Найдя в шкафу вторую чашку, я налил в нее кофе и добавил немного коньяка.

– Погаси свет! – приказала Энн, не поднимая головы.

Я подчинился. Прежде чем я вернулся в кресло, она успела скрыться в ванной. Я закурил еще одну сигарету, в числе прочего и затем, чтобы Энн не пришлось искать меня в темноте. Ей и не пришлось. Сегодня у меня был день, когда реализовывались все мои планы и намерения. Она без труда нашла меня, уселась ко мне на колени и уткнулась лицом в шею возле уха.

– Не хочу на Землю, – услышал я.

– Гм?..

– Там о людях можно только почитать, а здесь они еще есть.

– Гм???

– Да! Сюда прилетают те, у кого еще не атрофировались такие черты, как преданность, искренность, самоотверженность...

– ...а также терпимость, жертвенность, свобода, равенство и братство. Кто тебе наговорил такую чушь?

Она немного помолчала, затем тяжело вздохнула. Я вдруг с некоторым удивлением осознал, что моя правая рука лежит на ее груди. Я осознал также, что центральную часть этой груди составляет твердеющий сосок.

– Только не говори мне, что на Земле я тоже все это найду. Может быть. Только там мне придется искать, а здесь оно почти под рукой. Теперь, когда Йолан уедет...

– Как психолог, ты должна радоваться, что возвращаешься в рассадник всех возможных болезней. Здесь ведь тебе нечего было делать.

Теперь на грудь Энн легла моя левая рука, другая же скользнула вниз по крепкому, твердому животу. Девушка вздохнула и поджала ноги. Я коснулся ее ступни. Мне удалось найти губами губы Энн, рука сама заинтересовалась строением лодыжки, внешней поверхности бедра, внутренней поверхности бедра... Кожа с внешней стороны бедер была гладкой, напряженной, холодной; с внутренней – шелковистой, мягкой и горячей. Мои пальцы перемещались по ней с некоторым сопротивлением, словно она пыталась к ним прильнуть. Мышцы под кожей дрожали, напрягались и расслаблялись. Энн на несколько секунд оторвалась от моего рта.

– Неужели на самом деле лишь постель утешает по-настоящему? – спросила она.

Ответить я смог лишь минуты через две или три, когда она снова отодвинулась от меня:

– Если природа обеспечила человеку, единственному существу на Земле, состояние перманентной течки, то что-то, видимо, она под этим подразумевала. Надо полагать, то, что этим следует пользоваться.

– Твой цинизм...

– Знаю! – прервал я ее, слегка разозлившись из-за начинающейся дискуссии и одновременно сознавая, что сам в ней увязаю. – Я не подхожу для Луны, для этого рая, населенного самыми благородными в мире людьми! Поговорим об этом позже...

Я поднялся с кресла, держа Энн в объятиях, уложил ее на койку и сбросил одежду. Когда я ложился рядом с ней, она прошептала:

– Не ложись. Ведь мы же на Луне. На Земле это будет не так легко...

Это была прекрасная идея. Мы использовали возможности своих легких и сильных тел по максимуму, во всяком случае, я не помню, чего мы не делали. За два часа до отлета челнока Энн убежала в ванную, а потом, пока я дремал, выскользнула из комнаты. Это тоже была прекрасная идея. Альтернативой было малоприятное прощание, обязательства, обмен телефонами...

Полтора часа спустя, когда я ехал на вездеходе к челноку, я вспомнил свой первый визит на базу и то, что, когда я с нее уезжал, в одном из иллюминаторов несколько раз мигнул свет. Тогда я решил, что это Энн прощается со мной. Я прильнул к окну и стал ждать. Большинство иллюминаторов были темны, а те, которые светились, вели себя вполне последовательно. Ничто не мигало и не прощалось со мной. Ну и хорошо.

* * *

На поле терминала нас ждали два оборудованных по последнему слову техники микроавтобуса. В один мы усадили Хейруда, в другой сели я, Ник и Саркисян. Спереди нас страховала машина с агентами ЦБР, другая прикрывала нас сзади. В туннеле произошла рокировка – "скорая" с Хейрудом поменялась местами с нашей, а к конвою присоединилась еще одна. Возможным киллерам или похитителям пришлось бы теперь уничтожить все пять машин, чтобы быть уверенными в успехе. Быстро, но не возбуждая ненужного любопытства, мы поехали по сквозной дороге. Прежде чем мы успели добраться до ее конца, врач сумел привести в действие резервы, имевшиеся в моем и Ника организмах, так что мы могли поделиться с Дугом впечатлениями и планами, а также выслушать отчет о том, что удалось сделать ему. Что касается меня, то я опустил в своем рассказе последние четыре часа пребывания на земном спутнике. Ник, несмотря на кислород и введенную ему смесь препаратов, выглядел скверно; он молчал и лишь водил по сторонам взглядом, словно спрашивая, где здесь бар.

– Расскажу вкратце, что мы имеем. Во-первых, Скайпермен у нас. Уже полтора суток его пытают аналитики. Ему выпустили столько крови, что он, похоже, не в состоянии самостоятельно передвигаться, зато взамен они обещают с максимальной точностью определить скорость старения его организма. Мы сможем более или менее точно вычислить, из какого времени он к нам прибыл. Нам удалось также найти несколько человек, видевших какую-то рабочую машину, явно принимавшую участие в маскировке оврага. Пока больше ничего у меня нет, кроме осознания того факта, что сегодня четырнадцатое марта, и до выставки остается четыре недели.

Он протянул руку к пачке газет, прикрепленных к стене "скорой" массивным зажимом, выдернул их и бросил мне на колени.

– У тебя что, есть ко мне какие-то претензии? Он потер лоб рукой и причмокнул губами, недоверчиво качая головой.

– Извини. Меня все это настолько... – Он едва удержался от нецензурного выражения. – Хейруд обещает что-нибудь конкретное?

– Знаешь... Честно говоря, мы не сказали ему, сколько у него времени. Он достаточно в себе уверен, а я боялся, что если скажу ему, что он должен уложиться в три недели, он ответит: "Господа... да вы вообще в своем уме?" Да, это страусиная тактика, но мне кажется, что главное – чтобы он был здесь. Может, ему удастся подключить к делу какого-нибудь другого гения? В конце концов, у нас есть несколько человек, которых мы вытащили из Кратера Потерянного Времени.

– Посмотрим. Через час мы будем на базе. Сразу вызываем его на откровенный разговор, и пусть наконец хоть что-то решится... – Он что-то еще добавил, но слишком тихо и неразборчиво.

Я почувствовал усталость – дало о себе знать недосыпание, которое я не успел наверстать ни в орбитальных модулях, ни на челноке. Возможно, среди медикаментов оказались и какие-нибудь снотворные таблетки. Я увидел, как Ник широко зевнул, присоединился к нему и секунду спустя заснул. Саркисян разбудил меня, тряхнув за плечо.

– Позвать санитаров с носилками? – спросил он.

Я прислушался к самому себе и отказался. Ник тоже выглядел вполне бодро. Мы вышли из "скорой", припаркованной у самого входа в одноэтажный ангар. Дуг пошел впереди. Я огляделся, но база, видимо, была достаточно большая, если Фил еще не успел добраться сюда, в место, где происходило что-то интересное. Разве что где-то еще происходило нечто более интересное. Я несколько опасался за оружейный склад, но сейчас было не до того.

Хейруд ждал нас в своем кресле. Я представил ему Саркисяна и скромно отошел к стене.

– Мистер Хейруд, вас ввели в курс дела. Если что-то кажется вам неясным, то я вас слушаю...

– Нет. – Йолан покачал головой. – Подробности, так сказать, криминального характера никак не влияют на остальное. Они меня просто не интересуют. Для меня существенны лишь технические детали.

– Сейчас здесь будет мой представитель по техническим вопросам. Сообщите ему перечень всего, что вам необходимо. Можете требовать практически все, что угодно. Однако при одном условии: вы должны уложиться в три недели.

– Ладно, – небрежно бросил Хейруд.

Я услышал, как грохнулись на пол три громадных камня, а наши сердца, освободившись от них, забились легко и радостно.

– Прекрасно, – спокойно сказал Саркисян. – Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы вам помочь в работе?

– Мне нужны лишь двадцать хороших техников. Перечень оборудования я передам вашему представителю. Кое-что трудно будет достать, но спешка стоит денег. – Он пожал плечами. – Ничем не могу помочь.

– Вы обратили внимание, что я назвал срок в три недели? – уточнил Дуг.

– Конечно.

– Значит ли это, – не выдержал я, – что ваше устройство давно уже готово?

– Уже три года, – сказал он. – Правда, на бумаге. Однако мне приходилось скрываться от Гайлорда, и я, сам не знаю почему, решил пока никого в эту тайну не посвящать. Поэтому я потихоньку воровал у работодателя деньги на постройку небольшого прототипа. Но раз уж вы хотите сразу большой, то это еще лучше.

– Превосходно, – подытожил Саркисян. – Таким образом, в течение трех недель... – он все еще не мог поверить в собственное счастье, слова Хейруда его ошеломили, он забыл обо всех текущих и будущих проблемах, – вы сконструируете для нас устройство, с помощью которого можно будет путешествовать во времени. Так?

– В одну сторону.

– В одну? – повторил Саркисян. – То есть как – только туда? – Он махнул рукой.

– В одну сторону – значит, в будущее. И, естественно, обратно. Я мог бы... наверное, мог бы сделать устройство, перемещающееся в прошлое, но не за столь короткое время...

– Гайлорд говорил мне другое... – вмешался я. – Будто бы вы ему сказали, что путешествовать в будущее невозможно.

– Раз он так говорил, то наверняка я так ему и сказал.

– Почему?

– А я знаю? Я не могу сказать, почему я поступаю так, а не иначе. Может, я не хотел, чтобы Гайлорд о чем-нибудь узнал или что-нибудь у меня отобрал. Не знаю, причин может быть тысяча...

– А вы не могли бы мне попроще объяснить, почему вы можете сделать транстайм только для перемещения в одну сторону?

Хейруд поскреб несуществующее колено, пошевелил челюстью и губами, словно откусил себе язык и сейчас пытался его проглотить.

– Попроще? Нет. Или... Видели когда-нибудь железнодорожные пути? Старые, с рельсами и шпалами? Ну, вот примерно так оно и есть. Ничего лучшего мне в голову не приходит. Можете еще, чтобы понять, почему я не могу перемещаться в обоих направлениях, представить себе какие-нибудь заусенцы на рельсах, которые не позволяют колесам вращаться в обратную сторону.

– У меня есть еще вопрос. – Я встал и подошел к нему. – Представим себе, что нам удалось построить машину и мы отправляем в будущее команду, которая возвращает украденное. Это становится фактом. Так не дурак ли преступник, идущий на ограбление, которое через пару недель окажется неудачным? Ведь нет ничего проще, чем заглянуть в подшивки газет и узнать, что была совершена кража, а какое-то время спустя украденное было возвращено. На месте злоумышленника я вообще бы не стал даже пытаться. И второй вопрос – раз уж он за это взялся, не означает ли это, что у нас ничего не получится? Что он знает финал? Знает о своем успехе и нашем поражении?

– Не-ет... Все не так. Каждое путешествие во времени, если оно не сводится лишь к наблюдению, обязательно вносит определенные изменения в действительность. Представьте себе несколько сотен параллельных линий. Соедините несколько десятков из них идущими наклонно отрезками. Теперь допустим, что одна из этих линий – наше время, наш мир. Мы перемещаемся по прямой, а после вмешательства перепрыгиваем по наклонному отрезку на параллельную линию. Это не параллельный мир, это все тот же наш мир, но несколько изменившийся. Вы сами говорили, что Гайлорд, начав пытаться изменить собственную жизнь, запутался в последствиях своих действий, что подтверждает справедливость теории. Достаточно? – обратился он ко мне.

– Да. По крайней мере, пока. Спасибо.

Открылась дверь, и вошел "технический представитель" Дуга. Я вышел из комнаты. Ко мне присоединился Ник, а две минуты спустя Саркисян.

– Идем, покажу тебе, где ты живешь, – сказал он.

Мы потащились по неровной улице, расширявшейся и сужавшейся каждые полтора десятка метров. Мне выделили половину дома, стоявшего на вершине солидных размеров бункера. Едва мы вошли, едва Феба успела потрепать всех за штанины, а Фил – покрыть липкими поцелуями наши щеки, кто-то позвонил в дверь, и на пороге появился сержант, напоминавший сухое спагетти.

– Просьба носить эти датчики с собой. – Он сделал два шага вперед и вытянул руку с тремя желтыми бусинками. – Это касается миссис Пимы Йитс, мистера Оуэна Йитса и мистера... Фила Йитса.

Он явно не знал, кто есть кто. Я помог ему, забрав у него бусинки.

– Если раздавить датчик, будет выслан патруль... – произнес сержант, прежде чем я успел ему помешать.

Он ждал, когда я раздам датчики. Я отдал один Пиме, сунул свой в, карман и, вздохнув, пристегнул третий Филу. Саркисян, неверно истолковав мое замешательство, показал свою бусинку и дал одну Нику. Полное фиаско.

– Через час буду рад видеть тебя... – сказал он Пиме и перевел взгляд на меня, – и тебя в моем жилище. Надо же когда-нибудь поболтать на общие темы. Заодно представлю вам своего только что завербованного сотрудника. Он кивнул Нику: – Идем.

Час спустя, в соответствии с инструкцией, мы направились к зданию, где устроил себе логово Саркисян. Мы прошли метров пятьсот, когда внезапно взвыла сирена, а на крыше нашего дома начал пульсировать ярко-синий фонарь. Я вырвал палку, которую держала в зубах Феба, со всей силы швырнул ее вперед, схватил Пиму за руку и бегом потащил за собой.

– Бежим! – заорал я. – Фил решил проверить, как работает датчик. Пусть сам объясняется.

– Может быть... – крикнула в ответ Пима, мчась рядом со мной, – в конце концов... кто-нибудь его отлупит как следует!

Больше всех радовалась бежавшая рядом с нами Феба. Никого, как позже выяснилось, не отлупили. Я утратил всяческое доверие к военным.

* * *

На следующее утро я решил помучить сына, заодно разобравшись с кое-какими вопросами внутрисемейной интеграции. Сначала мы пошли с Филом на полосу препятствий. (Два часа спустя я вспомнил, что, когда я, выходя из дома, заговорщически подмигнул Пиме, она не ответила мне тем же – ее взгляд выражал скорее сочувствие.) Я включил полосу и показал Филу, как преодолевать устраиваемые компом ловушки. Прежде чем я восстановил нормальный пульс и дыхание, Фил прошел полосу дважды. Проход был не вполне чистым, но стремление к совершенству было чуждо моему сыну. Потом мы пошли в тир. Полтонны малокалиберных пуль улетели в ясное небо и чуть меньше – в пулеприемник. Потом мы прокатились на нескольких боевых транспортных средствах, прыгали с парашютной вышки, лавировали в огнеупорных комбинезонах среди столбов пламени, метали ножи и стреляли из арбалетов, обедали в офицерской столовой...

Дома я упал на диван и закрыл глаза. Фил громко рассказывал Пиме о своих впечатлениях. Я слушал его отчет со снисходительной усмешкой, отмечая существенные различия между фактами и его рассказом, когда внезапно услышал:

– Ага! Мы собирались пойти с папой кататься на скейте!

Лишь несколько секунд спустя до меня дошло, что означают эти слова. Я вскочил и бросился к двери, но столкнулся с Филом, державшим перед собой доску на роликах.

– О! Ты уже не спишь? Здорово. Идем!

– Фил... Сжалься, ведь сегодня ты уже немного развлекся? – пробормотал я.

– Немного... – согласился он. – Но ты обещал, что, как только у тебя будет свободный день, мы пойдем кататься.

– Может, все-таки не сегодня, а? Кроме того, здесь нигде нет ровного склона!

Я посмотрел над его головой на Пиму. В ее глазах я увидел все то же сочувствие, что и утром, но не более того. Фил набрал в грудь воздуха.

– Есть такой склон! – заорал он. – К бассейну!

– К бассейну? Ты что, думаешь, я спущу воду лишь затем, чтобы ты мог покататься на скейте?

– А почему нет? Я знаю, где кран, чтобы спускать воду...

– Даже не пытайся! – крикнул я. – Мало тебе было вчерашнего скандала?

– Какого скандала?

– За то, что раздавил датчик. Тебя патрульные разве не отругали?

– Нет, – удивленно ответил он.

– Не-ет? И что же ты им сказал?

– Сказал, что хотел проверить эту бусинку, мало ли, вдруг она не работает...

Я снова посмотрел на Пиму, но в ее взгляде ничего не изменилось. Вздохнув, я взял фуражку.

– Ладно! – рявкнул я. – Идем, спустим воду.

– Урррааа! – Фил подпрыгнул и вцепился в мои нагрудные карманы. Ткань затрещала. – Папа, любимый!

– ...а потом опрокинем парашютную вышку, расстреляем танки, разморозим холодильную камеру...

– А зачем? – серьезно спросил он. – Ты же сам говорил, у каждого развлечения есть свои границы. – Он спрыгнул на пол и внимательно посмотрел на меня. – Что ты сказал? А, можешь не говорить, я и так слышал. Ты сказал: "Убить тебя мало", верно? Идем? Фе-е-ба!..

* * *

– Оуэн, можешь ответить мне на один вопрос? Я посмотрел на Дуга. Мы сидели вдвоем в комнате,

Ник отсутствовал по каким-то своим делам. Я поморщился, пожал плечами и махнул рукой. Все это должно было означать: "Если надо. Но лучше не стоит". Похоже, он понял лишь первую часть пантомимы.

– У тебя есть претензии к Хейруду?

– Дуг, чтоб тебя... Это имеет какое-то значение?

– Может, и нет. Но ты сам постоянно твердишь, что, замышляя серьезное дело, нельзя пренебрегать мелочами, которые могут его провалить.

– Если бы все так прислушивались к моим словам... Действительно, Йолан Хейруд не слишком мне нравится.

– А причина?

– Любишь же ты до всего докапываться... Просто, если бы Хейруд не создал этот свой транстайм, не было бы и ограбления. Не говоря уже о Гайлорде, которого я убил и с которым теперь разговариваю, от чего у меня каждый раз спина покрывается инеем... Короче говоря, я не люблю безрассудства. Хейруд прежде всего обязан был задуматься о том, может ли, и каким образом, его изобретение повредить миру. Чем важнее ты и умнее, тем больше и чаще ты должен об этом думать. Чем выше кто-то поднимается над серой массой, тем он опаснее именно для нее, для мира, поскольку мир – это и есть серая масса.

– Ну... не могу не признать, что в чем-то ты прав... Но ведь нельзя предвидеть всех возможностей того, как будет использовано изобретение...

– Может, и нельзя, но нужно! Что мне с того, что Маркс передо мной извинится?

– Кто?

– Никто, это старая шутка.

– А ты учел, что следовало бы подумать, что важнее: применение изобретения на пользу обществу или его личное использование в каких-либо преступных целях? Ведь, рассуждая так, как ты, можно было бы сказать, что авторучка, используемая для написания анонимных писем, стала причиной многих человеческих трагедий. Не буду тебе напоминать, чем грозит специфическое применение вакцины от СПИДа... Можно и так...

– Это другое дело. Здесь же мы по определению имеем опасную игрушку. Скажи, кому и зачем нужна машина времени? Особенно если ее использование каждый раз влияет на наш мир. Подглядывание и воровство, ничего другого мне в голову не приходит.

– Что касается первого – это лишь развлечение.

– Знаешь, мой любимый писатель конца прошлого века создал образ героя, автора шуточных фантастических рассказов. Так вот, этот автор как-то раз рассказывает такую историю. На планете Одальну живут проститутки, которые в состоянии удовлетворить сексуальные запросы любого существа. Некий землянин попадает на Одальну и, вспомнив рассказы случайного знакомого, решает воспользоваться услугами этих меняющих форму дочерей Коринфа. Кроме способности менять внешность, они могут размещать свои половые органы в любом месте тела, а легенда гласит, что даже и за его пределами. Наш герой пользуется возможностью развлечься с таким существом, затем проваливается в сон, полный фантастических воспоминаний, а когда просыпается, чтобы удовлетворить свои физиологические потребности, оказывается, что его члена нет на месте. Он обнаруживает его под правым коленом, мчится к местному врачу и узнает, что последствием безумных, единственных в своем роде забав с одальнуанками является так называемый блуждающий член, который перемещается с периодичностью примерно в двое суток. Это заболевание неизлечимо, не помогает даже кастрация. Член исчезает в одном месте и появляется в другом, совершенно непредсказуемым образом.

Я встал и подошел к двери. Еще до того, как я успел до нее дойти, меня догнал вопрос Дуга:

– А мораль? – Он подождал три секунды и добавил: – Не играй с незнакомыми игрушками, если не хочешь ходить с хреном на лбу?

– Отлично! – Не оборачиваясь, я хлопнул несколько раз в ладоши и взялся за ручку.

– Оуэн? Я читал все, что написал Воннегут-младший, и не помню, чтобы Килгор Траут рассказывал подобную историю.

– Я имел в виду другого знаменитого писателя, Е. Т.

– Е. Т. – это инопланетянин из фильма!

– Ну тогда, может быть, Е. Д.?

Я толкнул дверь и вышел. Она закрылась за мной, заглушив голос Саркисяна. Впрочем, то, что я успел услышать, не предвещало интересного продолжения.

* * *

Два дня я провел с Филом, с удивлением отметив, что в его на первый взгляд нестандартных запросах не так уж и мало истины. И в самом деле почему бы не спустить воду из бассейна, если в нем все равно никто не купается? Я вспомнил свое детство, сопровождавшееся множеством запретов. Может быть, именно поэтому я до сих пор не в состоянии расслабиться и развлекаться на полную катушку. В итоге я понял, что дети, хотя и кажутся нам лишенными тормозов или даже разума, руководствуются своеобразной логикой, которая вовсе не является столь уж идиотской, извращенной и невообразимой. Во всяком случае, мы с Фил )м начали друг друга понимать. Впрочем, он взрослел с каждым днем.

Вечером, когда я пытался, пользуясь его отсутствием, поделиться с Пимой своими последними впечатлениями, позвонил Дуг и пригласил меня к себе.

– Стая наших стервятников наконец установила предположительный возраст Скайпермена на момент его смерти, – сообщил он. – С точностью до четырех лет. Итак, ему было сорок четыре, плюс-минус два года, что дает нам две тысячи семьдесят второй год. Плюс-минус два, черт побери.