Текст книги "МотоКлуб «Ковбои». Книга 2 (ЛП)"

Автор книги: Эстер Шмидт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Эстер Э. Шмидт
МотоКлуб «Ковбои»
Книга 2

Глава 1

Кэссиди

– Мне нужно просто вернуться в седло, так сказать. – Я подмигиваю Хоакину и обхватываю свою грудь, чтобы убедиться, что она хорошо смотрится в красном топе, в который я её втиснула. Топ сел, или сиськи стали больше? Ха. Какая разница, они выглядят потрясающе.

Хоакин качает головой.

– Вряд ли ему это понравится.

Ему – это Роперу. Он – самый сексуальный мужчина на свете, дарящий потрясающий похабный секс, но придурок с альтернативными мотивами. Во мне мгновенно вспыхивает гнев.

– Ему нечего мне предъявить. Он решил, что я лишь лёгкий способ ошиваться поблизости и присматривать за женщиной президента. Я покончила со всеми мужчинами.

– Говорит женщина, которая собирается отправиться на охоту за членом, – произносит Хоакин.

– Неважно, – ворчу я, прекрасно понимая, что он прав. Это замечание подчёркивает необходимость принимать решение за доли секунды. – Но к твоему сведению, я иду на танцы, а не на охоту за членом. Я завязала с членами: отныне всё, что войдёт в моё тело будет работать от батареек.

– Ну, да. – Хоакин хихикает. – Вот почему ты надела спортивный лифчик, чтобы твои дыньки не прыгали по танцполу, а не кружевное нечто, чтобы заманивать членоносца… О, подожди… кружева как раз и смотрят на меня.

– Заткнись, – ворчу я, прекрасно зная, что на мне сексуальный лифчик.

Волна тошноты накатывает на меня снова, в третий раз за сегодняшний день. Я прижимаю ладонь ко лбу и глубоко вздыхаю.

– Может, мне лучше остаться дома. Неделя выдалась сумасшедшей с чередованием смен и экстренных операций. Харлин нужно нанять дополнительную пару рабочих рук.

– Скажи это ей. – Хоакин вздыхает вместе со мной. – На вас, ребята, большое давление. Другой ветеринар должен взять на себя часть работы. Ей следует завести горячего мужчину, чтобы уравновесить отношения между двумя сексуальными леди-ветеринарами.

– Не чувствую себя сексуальной прямо сейчас. – Я прикрываю рот рукой и закрываю глаза, чтобы дышать через нос в попытке подавить тошноту.

– Открой глаза, Кэссиди, – рявкает Хоакин. Я смотрю на большой стакан холодной воды. – Никаких танцев. Садись и выпей.

Я следую его совету и постепенно чувствую, как тошнота проходит.

Хоакин глубоко вздыхает.

– Мы оба знаем, что твоё отношение к Дику Чейзу – выдумка. Ты, подруга, создала себе репутацию секс-бомбы, чтобы у меня сложилось впечатление, что ты никогда не удовлетворишься одним членом. Всё это время твоё сердце не было айсбергом, а на самом деле состоит из большой лужи слёз, пролитых из-за придурков, которые искромсали саму твою душу. Надеюсь, они горят в аду. Ну, я, по крайней мере, знаю, что твой отец-мудак точно, раз он мёртв. Скрестив пальцы, твой бывший скоро присоединится к нему, потому что он тот ещё козёл. Или ты так говорила, поскольку была очень скупа на детали. Хочешь поделиться ещё чем-нибудь прямо сейчас? Выкладывай. Я понимаю, как тебе было тяжело, и то, как ты запираешься ото всех, кроме меня и Харлин, говорит о серьёзном нарушении доверия.

– Мы можем обойтись без этого? Я не очень хорошо себя чувствую и не собираюсь на танцы? Я ворчу, настроение испортилось вдребезги из-за напоминания о двух мужчинах в моей жизни, которые забрали всё, что было, и ещё немного повалили меня на землю.

Как будто мириться с отцом-мудаком было недостаточно, я должна была сглупить и влюбиться в первого парня, который обратил на меня внимание. Заставив меня закончить жизнь с ножом в сердце, когда он забрал того самого, кого я любила больше жизни. И, похоже, я снова прошла полный круг. Хоакин напомнил о прошлом, а потом случилось то, что произошло несколько недель назад. Единственный долбаный парень, которому я позволила проскользнуть мимо своей защиты, в очередной раз я получила пинок под дых.

Я действительно думала, что намерения Ропера были ясны и полностью нацелены на меня. Не следовало глупить. Можно сказать, что мне дерьмово везёт с мужчинами. Отсюда образ секс-бомбы – заставлять мужчин падать в обморок из-за того, чего они никогда не смогут получить. Больше никаких мужчин. Никогда больше я не откроюсь ни для дружбы, ни для общения с противоположным полом.

Кроме Хоакина. Он самый милый парень, которого я знаю, и хороший друг. Один из двух моих друзей на этой планете. Доверие – забавная штука, и как только оно подорвано, начинаешь сомневаться в намерениях окружающих. Единственные двое, которым я доверяю и которые никогда меня не подводили, – это Хоакин и Харлин. Вот и всё, что мне нужно. По сути, именно поэтому я стала ветеринаром; предпочитаю животных людям.

– Я вижу, ты не очень хорошо себя чувствуешь, не нужно мне ничего говорить. – Он подходит и прижимается щекой к моему лбу. Уголок моего рта подёргивается, когда он шепчет: – Жара нет.

– Будет, Хоакин. – Я хихикаю, получая в ответ свирепый взгляд.

– Прекрати, Кэссиди. Ты никогда не болеешь, – ругается он.

И это меня немного отрезвляет, потому что он прав.

Стук в дверь прерывает наш разговор, и Хоакин бросается вперёд, так как стук настойчивый. Дверь открывается, и мужчина, которого я действительно пытаюсь забыть и избегать, стоит прямо там. Я собираюсь развернуться и направиться к выходу, но тихое скуление собаки привлекает внимание.

– Вот, чёрт. Отнеси его в клинику и скажи Харлин, что я приду и помогу, – говорю я ему, но Хоакин протягивает руку и сжимает моё предплечье.

– Харлин уехала по срочному делу, вот почему я пошёл проверить, дома ли ты, на случай, если возникнет ещё одна чрезвычайная ситуация. Как думаешь, ты справишься сама? – В его глазах читается беспокойство.

– Ты поможешь мне. – Я бросаю взгляд на Ропера. – Вы оба поможете. – Я прохожу мимо Хоакина и бормочу: – Приготовь мусорное ведро на случай, если меня вырвет.

Я выхватываю поводок из рук Ропера и воркую собаке, чтобы отвести её в сторону клиники. Какого чёрта собаки всегда думают, что могут выиграть в противостоянии с долбаным дикобразом? Фу. Бедный пёс, иглы торчат повсюду. Его лицо, рот, внутри, снаружи, ой.

Сзади я слышу, как Ропер спрашивает Хоакина:

– Она только что сказала тебе принести мусорное ведро на случай, если её вырвет?

– Да. Она неважно себя чувствует. Хотя температуры нет, я проверил.

Я бросаю сердитый взгляд через плечо, когда вхожу в клинику.

– Перестаньте говорить обо мне и давайте сосредоточимся на удалении игл.

К счастью, мы погружаемся в тишину, пока работаем с собакой, как только я вколола бедняжке успокоительное. Однако было несколько моментов, когда мне действительно приходилось дышать сквозь волны тошноты. Мне следует взять выходной на завтра, но тогда я полностью перекладываю нагрузку на Харлин, и это тоже не хорошо.

– Я собираюсь поговорить с Харлин утром. У тебя что-то случилось, и это ясно показывает, что нам нужна дополнительная пара рук, – заявляет Хоакин.

Я провожу рукой по шерсти собаки. Это австралийская пастушья собака с чёрной шерстью в белую крапинку, вокруг глаз чёрная маска и подпалинами. Я видела его на ранчо «Горячая кровь и железо», где живёт Ропер и его приятели. Они управляют ранчо, а также мотоклубом.

Владельцы ранчо, байкеры, ковбои, все до единого. Может, они справляются со всеми обязанностями, чтобы сбить с толку копов, кто знает? Но я точно знаю одно: эти ребята любят и знают свой скот. За последние пару месяцев я несколько раз бывала на их ранчо. Они разводят лонгхорнов. Это их основное направление деятельности, хотя ещё разводят скакунов.

Из моего горла вырывается глубокий вздох. Я действительно скучаю по своей лошади. От одной мысли у меня перехватывает горло. Именно поэтому я отдаю всю работу с лошадьми Харлин. Достаточно трудно лишить себя того, что я любила больше всего в жизни. Хотя, когда нет другого выхода, я набираюсь мужества и беру на себя экстренные меры; животные всегда на первом месте, несмотря ни на что.

– Эй, почему такое грустное лицо? Ты отлично справилась, и Хоакин права насчёт того, что в клинике нужна дополнительная пара рук. Вы, ребята, многое берете на себя, работая не только ветеринарами для крупных животных, но и леча мелких. Синяки у тебя под глазами говорят об усталости, – показатель нагрузки. – Костяшки пальцев Ропера скользят по моей груди, отчего печаль пронеслась рёвом по телу, заставляя выплеснуться наружу.

Я ненавижу плакать. Это никогда ничего не решает, и сейчас, когда этот мужчина стоит рядом, я ненавижу это ещё больше. Он причинил мне боль, как и любой другой мужчина в моей жизни. Мне следовало бы держаться от него подальше, но, учитывая, что он вице-президент МК, а моя подруга – жена президента, это в принципе невозможно.

– Вот и всё. Ты закончила, – заявляет Ропер и смотрит на Хоакина. – Я отвезу её домой и позвоню Декеру, чтобы он забрал свою собаку. Он ещё не знает, что произошло, так как весь день проработал на свалке. Хорошо?

– Да, – отвечает Хоакин. – Мари приедет в течение получаса, и Харлин тоже скоро вернётся.

– Подожди секундочку, – начинаю бормотать я.

– Нет, – просто говорит Ропер и заключает меня в объятия. – Если ты не следишь за собой, я, чёрт возьми, вмешаюсь и удостоверюсь, что ты отдохнёшь, в чём явно нуждается твоё тело.

Я собираюсь возразить, но его запах так успокаивает. Я хватаю его за рубашку и прячу голову у него на груди. К чёрту весь мир. Я устала. Я раздражена. Неважно себя чувствую. И я упоминала об усталости, верно? Я устала спорить на сегодня, и, конечно, это разительно противоречит моему намерению пойти куда-нибудь и потанцевать. Чёрт с ним, я не против помечтать.

Я удовлетворённо вздыхаю, когда Ропер осторожно кладёт меня на кровать. Я быстро снимаю обувь и одежду, и когда остаюсь в лифчике и трусиках, я осознаю, что он всё ещё здесь и тоже снимает ботинки и брюки.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я в шоке, поскольку ожидала, что он уйдёт, сказав, что я больна, и молча согласилась с тем, что он проводит меня в постель.

– Делаю то, что сказал: удостоверяюсь, что ты отдыхаешь, как следует. И я не смогу этого сделать, если не буду за тобой следить. А теперь подвинься.

Подвинься? По крайней мере, на нём ещё надеты боксеры, когда он проскальзывает под простыни и притягивает меня ближе. И да, я позволяю ему прижать меня к себе. Он прав; мне действительно нужно поспать, и его запах и тепло действительно дают комфорт, в котором я нуждаюсь, чтобы чувствовать себя в безопасности.

– Я выгоню тебя утром, – бормочу я и прижимаюсь ближе.

Тихий смешок пробегает по его груди, прежде чем я чувствую его губы на своей макушке, пока он бормочет:

– Посмотрим.

Как только мои глаза закрываются, я чувствую мгновенное спокойствие и проваливаюсь в сон. Обычно я сплю пять-шесть часов, а этим утром мне дали дополнительный час. Целых семь часов, и я чувствую себя потрясающе. Если бы я получила больше, то наверняка проснулась бы с головной болью.

Я уже привела себя в порядок и оделась, когда бесстыдно пялюсь на мужчину, всё ещё спящего в моей постели. Ропер. Сексуальный. Грубый. Решительно настроенный. Ропер. Я хотела быть такой уверенной, какой кажусь, но на самом деле, я до смерти боюсь снова впускать этого человека. Он проскользнул прямо сквозь мою защиту, когда я встретила его. Достаточно легко с его внешностью плохого парня, грязными словами, горячим и великолепным сексом и полным спокойствием. Но опять же, ему было легко присматривать за Харлин, которая в то время была в опасности. Хотя все они клянутся, что это не так; его намерения были ясны, и всё, чего он хотел, – это я.

Я и моё глупое прошлое, которое заставило меня воздвигнуть вокруг своего сердца стену толщиной как сталь. Мой бывший Кай – мужчина, который, как я думала, был по уши влюблён в меня, так что мы поженились всего через несколько недель, – обманул меня и сбежал со всеми моими пожитками. Мне было наплевать на вещи и деньги. Все, кроме одной живой и дышащей, самой драгоценной и любимой вещи, которая была записана на моё имя и была причиной, по которой ему нужно было жениться на мне; доступа к официальным бумагам. Свидетельство о регистрации, всё для того, чтобы перевести лошадь на чужое имя.

Боулдер, скакун, которого я купил ещё до того, как в моей жизни появился Кай. Я вырастила и обучила его сама. Он был самой быстрой и лучшей лошадью в мире. Нам удалось выиграть чемпионат мира по гонкам как раз перед тем, как мой бывший украл его. Мы были женаты два дня, прежде чем Кай забрал всё и убежал, отдав моего Боулдера той сучке. Я узнала об этом три недели спустя, когда наконец-то встретилась с Каем, но к тому времени было уже слишком поздно. Боулдер был с норовом, и именно из-за этого у него были неприятности. Он был ранен, и они убили его, по крайней мере, так мне сказали. Я потеряла всё в тот день, когда услышала, что он умер. Он был у меня шестнадцать лет. Шестнадцать лет наслаждались совместными гонками, катались каждый день, пока нас не разлучили. Я бросила кататься на лошадях и находиться рядом с ними вместе, чтобы сосредоточиться на профессии ветеринара. В основном лечу мелких животных, чтобы не обращать внимания на острую боль, которую испытываю всякий раз, когда мне приходится лечить лошадь. Не привязывайся – это мой главный девиз не просто так, и никому не доверять. За исключением Харлин и Хоакина, этих двоих трудно заблокировать, и они не приняли отказа. Тем не менее, они никогда не подводили и не причиняли мне боли.

– Тебе не следует быть одетой: работа начнётся в десять. Я знаю, потому что сам назначил встречу, – ворчит Ропер, и это заставляет меня вздрогнуть.

Чёрт возьми, я так погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как он проснулся и прошёл мимо меня в ванную. Дверь за ним закрывается, и это заставляет меня немного повысить голос, когда я отвечаю:

– Я оставила записку Харлин, чтобы она взяла вызов, поэтому я направляюсь в клинику.

В туалете спускается вода, и я слышу шум крана. Ещё несколько вдохов, прежде чем дверь распахивается, и Ропер небрежно выходит и направляется к своей одежде. Он застёгивает джинсы, когда говорит:

– Я разговаривал с Харлин вчера поздно вечером. Она увидела записку и согласна со мной, что ты берёшь вызов. Что-то о том, что тебе нужно проводить время с животными, потому что ты, кажется, всегда увиливаешь, когда дело касается лошадей. – Я бросаю на него сердитый взгляд, и он поднимает руки ладонями вверх. – Это её слова, не мои. Я позвонил ей только для того, чтобы сообщить, что остаюсь с тобой.

Мои плечи опускаются, и внутри бушует множество эмоций. И затем это обрушивается на меня, как товарный поезд. Срань господня. Эмоции. Гормоны. Тошнота. Усталость.

Беременность.

Я пытаюсь сосредоточиться настолько, чтобы вспомнить, когда у меня были последние месячные, и при всей своей мозговой активности я выпаливаю:

– Мы пользовались презервативами каждый раз, когда занимались сексом, да? Подожди, был один раз, нет…

Голова Ропера наклоняется влево, его голос звучит совершенно спокойно, когда он говорит:

– Всегда, кроме двух раз, помнишь? И я кончил в тебя в тот единственный раз, когда ты заставила меня дрочить, пока сама ласкала себя.

Уголок его рта подёргивается, в то время как мои щеки горят от воспоминаний о том сексе, который у нас был за то короткое время, что мы провели вместе.

Он заканчивает одеваться и по-прежнему остаётся воплощением спокойствия – в то время как я чертовски волнуюсь – когда заявляет:

– Ты думаешь, мы беременны?

– Я не знаю. Может быть? – Вздох разочарования вырывается из моего тела.

Ропер берёт меня за руку и тянет за собой.

– Пошли. Я приготовлю нам чай или кофе, если ты сможешь это переварить, а потом отправимся в аптеку. У нас есть ещё час, прежде чем скакуны потребуют твоего внимания.

– Почему у вас, ребята, так много новых лошадей? Разве Харлин не проверяла кучу несколько недель назад? Неужели вы не можете просто заниматься лонгхорнами, а не всем домашним скотом? – ворчу я.

От его хриплого смешка электричество танцует по моей коже, оседая между ног. Хреновы гормоны. Этот мужчина чертовски сексуален. И знание того, насколько он хорош и как хорошо умеет обращаться с моим телом, – не то, о чём мне нужно напоминать себе прямо сейчас. Определённо, не тогда, когда он стоит слишком близко и мне слишком легко целовать его.

К чёрту. Поцелуй разрешён. Чёрт возьми, я могу поддаться горячему сексу вместе с этим, потому что это не создаёт отношений, а прямо сейчас мне нужно что-то хорошее в жизни.

Глава 2

Ропер

Мне следует отстраниться и продолжить разговор о лошадях, потому что она несколько раз уходила от ответа. Но будь всё проклято, если я смогу остановиться. И подумать только, она инициировала поцелуй после того, как последнюю пару недель постоянно держала меня на расстоянии. Она просто подалась вперёд и прижалась своими губами к моим. Как я могу сопротивляться этой женщине? Когда я впервые увидел её, понял, что должен владеть ею во всех отношениях. Потом мне довелось провести одну ночь в её постели, занимаясь лучшим сексом и в перерывах между замечательными беседами, и наутро я был совершенно на крючке.

И даже не имело значения, что на следующий день она вышвырнула меня из своей постели и попыталась списать нас со счетов как связь на одну ночь. Я был чертовски уверен, что она поняла, – мы нечто большее. И мы были чем-то большим, пока она не подумала, что я был с ней только для того, чтобы присматривать за её подругой. Она даже заставила моего президента приказать мне отступить и оставить её в покое.

Я отступил лишь потому, что знал, – единственный способ вернуть её – уважать её желания. И поскольку это наш первый греховный поцелуй… Я чертовски точно отвечу и даже не подумаю лишать кого-то из нас удовольствия.

Она такая сладкая на вкус. Губы бархатные и пухлые, язык балансирует в отчаянной потребности доминировать. И всё же, когда я отвечаю так же яростно, она подчиняется. Её руки проникают под кожанку и хватаются за рубашку, чтобы притянуть меня ближе. Это разжигает похоть, которая уже бушует в теле. Я знаю, как хорошо быть внутри неё, и знаю, что могу быстро раздеть её и трахнуть быстро и жёстко, но на этот раз я хочу большего. Гораздо большего; я хочу всего. И твёрдо намерен заполучить эту женщину на всю жизнь. Больше никаких отступлений. Именно поэтому я должен действовать медленно, даже если получу самые большие синяки и твёрдые шишки в истории, она того стоит.

Я отрываюсь от её губ, и медленно начинаю прокладывать дорожку поцелуев вниз по её подбородку, пока не утыкаюсь в изгиб шеи. Это одна из многих чувствительных частей её тела, и я слишком хорошо помню, что могу спросить её о чём угодно и заставить согласиться, когда покусываю и целую в это самое место.

– Я собираюсь вылизать тебя начисто. Заставлю кончить дважды, прежде чем заявлю права на твоё тело членом. Затем я буду трахать тебя медленно, чтобы оргазм не наступал до тех пор, пока ты больше не сможешь этого выносить и не потребуешь, чтобы я трахнул тебя жёстко. – С её губ срывается нежный стон, и то, как она впивается ногтями мне в голову, чтобы удержать на месте, заставляет меня внутренне улыбнуться. Я глажу её грудь через ткань рубашки, отвлекая её ещё немного, прежде чем добавить: – Мы не будем торопиться, как только ты окажешься в моей постели. Верно? На этот раз мы больше, чем просто трахаемся? – Она ахает, когда я совмещаю этот вопрос со щипком за сосок. – Верно, мисс Дерзость? – спрашиваю я снова, используя прозвище, что ей дал из-за дерзости, которую я чертовски обожаю, и которая демонстрирует её характер.

– Да, – шипит она и вращает бёдрами, когда я прижимаюсь к ней тазом. Я очень хорошо знаю, что она рассеянна и согласилась бы на что угодно, лишь бы получить удовольствие, которое я в состоянии ей доставить. И я гарантирую, что она откажется от своих слов, как только туман похоти рассеется, но мне плевать; она моя, и достаточно скоро поймёт, что бесполезно лишать себя чего-то неизбежного.

– Ой, как мило, – восхищается Хоакин, прерывая наш интимный момент.

– Да, пока ты нас не прервал, – ворчит Кэссиди. – Уходи, Хоакин. Следующие несколько минут вход на кухню запрещён.

Я поднимаю голову и кладу руку ей на щеку, чтобы удержать на месте, и касаюсь губами её губ.

– Мы договорились о большем, и нам не хватит нескольких минут.

Мисс Дерзость фыркает и стонет одновременно, отходя от меня, отчего я снова улыбаюсь.

– Кофе, Хоакин? – спрашиваю я и тянусь за несколькими кружками.

Кэссиди выхватывает одну из моих рук и начинает разливать кофе.

– Хоакин не пьёт кофе, когда просыпается. Апельсиновый сок или смузи со шпинатом. – Она изображает тошноту.

Так почему же я этого не знал? Я был рядом с ним много раз и точно знаю, что он готовит кофе для Харлин и Кэссиди. Я видел, как он немного выпивал в клинике. Неважно, может, у него просто другой утренний распорядок, который он любит скрывать. Я протягиваю кружку, и она бросает на меня сердитый взгляд, но всё равно наполняет её кофе.

– Дэкер привёз твой байк, когда приехал забрать собаку. Он взял грузовик, на котором ты приехал, и сказал спасибо. Ну, знаешь, за то, что со всем справляешься, – говорит Хоакин, начиная выкладывать апельсины на прилавок.

– Отлично. Мы на байке поедем на ранчо. – Кэссиди начинает качать головой, но я перебиваю её прежде, чем она успевает произнести хотя бы слово. – У Харлин на ранчо достаточно снаряжения, чтобы ты могла провести обычную проверку лошадей. Но мне, по сути, нужно проверить только скакунов. Позже сегодня зайдёт покупатель, поэтому мне нужно присутствие ветеринара. Другие лошади могут подождать, мы займёмся ими позже.

Она снова фыркает.

– Отлично. Ты и твои долбаные лошади. Почему бы тебе лучше не заняться быками?

Я одариваю её ухмылкой и открываю кое-что, чего она ещё не знает.

– Многократный чемпион мира по верховой езде на быках стоит прямо здесь, на твоей кухне, Дерзость. Большую часть своей жизни я предпочитал быков, но последние несколько лет мне нравится иметь красивую лошадь, сталь или горячую кровь у себя между ног – вот, что я люблю.

Её глаза расширяются, и она теряет дар речи.

– Я точно буду гуглить твою сексуальную задницу, – изливается Хоакин обморочным тоном.

Кэссиди бросает на него сердитый взгляд.

Хоакин пожимает плечами.

– Что? Я же не собираюсь его облизывать. Ну, может быть, в воображении, но ты никогда этого не узнаешь.

– Ты уже рассказал об этом, и теперь я знаю, мистер Лизун, – огрызается Кэссиди и рычит ещё несколько ругательств, а затем ворчит: – Просто… заткнись и выжми апельсины, Хоакин. – Она хватает меня за кожаную куртку и тянет. – Нам пора.

Её даже не смущает тот факт, что я надеваю ей на голову шлем, прежде чем посадить на сиденье своего мотоцикла. Спор с Хоакином заставляет её забыть, что я везу её на работу – на байке и работать с лошадьми. И я стану её тенью. А для Кэссиди – это огромный список нежелательных вещей. По крайней мере, так было последние пару недель… или несколько месяцев, неважно. Всё в прошлом, и мы начинаем заново. Я надеюсь. То, как она обнимает меня, пока прижимается к моей спине, – чертовски хорошее начало.

В моей жизни было много запоминающихся моментов. Два из них связаны с быками, победой в чемпионате мира и бонусом в миллион долларов… но это? Это огромное удовольствие – иметь единственную женщину, которую я хочу в своей жизни, согревающую заднюю часть моего байка. Мне не удаётся долго наслаждаться этим, потому что слишком скоро мы прибываем на ранчо. Дэкер ждёт на стоянке, когда я ставлю байк и провожу Кэссиди к главному дому.

– Спасибо. Вам обоим за то, что разобрались с Хаммером. Этот чёртов пёс никогда не научится, – говорит Дэкер, хлопая меня по плечу, и встаёт рядом.

– Они никогда не учатся, – говорит Кэссиди, но её голос несколько дрожит.

– Это неправда, – ворчит Дэкер. – Ладно, я на свалку. Ещё один день, чтобы разобраться с беспорядком, который Трикси и её отец оставили нам.

Мы прощаемся, и я бросаю взгляд на лицо Кэссиди, замечая, как побледнели её щеки.

Я беру её за руку и останавливаю.

– Может, мне стоит отменить встречу с покупателем? – Ей ехать полдня, и она уже на пути сюда, но мне плевать, ты важнее.

– Я в порядке. Из-за поездки затошнило. И я ненавижу это, потому что мне нравится сидеть сзади на твоём мотоцикле. Мне нужно воды и несколько крекеров или ещё чего-нибудь. И чёртов тест на беременность.

– Не беспокойся о тесте, мы разберёмся. Твоё самочувствие сейчас является нашей первоочередной задачей.

– Тогда принеси мне воды и крекеров, и я проверю чёртову лошадь, – ворчит она. – И когда разберёмся с покупателем, нам с тобой нужно будет поговорить насчёт моей вероятной беременности.

Я не сомневаюсь, что она беременна, поскольку это объяснило бы удвоение её обычной дерзости и сварливости. Не то чтобы это имело значение, она может швырнуть в меня чем угодно, и я всё равно буду хотеть её всеми возможными способами.

– Я никуда не собираюсь уходить и весь во внимании, Дерзость. – Я добавляю немного хрипотцы в голос, чтобы дать ей понять, – потенциальная беременность меня совсем не пугает. Если подумать, я хочу, чтобы Кэссиди забеременела, потому что тогда между нами возникнет неоспоримая связь, благодаря которой мы стали бы чем-то большим, чем просто друзьями, любовниками… Мужем и женой, ведь я чертовски уверен, что в нашем будущем раздадутся свадебные колокола; вот насколько я чертовски уверен, что эта женщина – единственная для меня.

– Весь во внимании. – Неженственное фырканье слетает с её губ. – Держу пари, ты станешь пылинкой и пятнышком на горизонте, если я окажусь беременной. Мужики и дети плохо ладят.

– Довольно субъективный ход мыслей. – Я выгибаю бровь и бросаю на неё серьёзный взгляд, когда яростно говорю ей: – Помни, Кэссиди, Чемпион по родео на быках стоит прямо здесь. В моей жизни было много жёстких и диких скачек. Подбивай меня на что угодно, я рождён готовым к любым действиям. – Её глаза блестят от вожделения, а щеки розовеют. – Какой милый вид. – Я скольжу костяшкам пальцев по её щеке. – Прибереги все эти пошлости, милая. Сначала разберёмся с делами, а затем окажемся в постели.

– Именно поэтому я держу тебя на расстоянии вытянутой руки и далеко-далеко от себя, – ворчит она.

Я не могу удержаться от смешка.

– Ничто не может удержать меня от тебя. Даже мой президент. Ты пыталась. Он пытался. Даже дикие лошади…

– Просто заткнись. Ты и твои лошади. – Она вздыхает и качает головой, но я вижу, как приподнимаются уголки её рта, и эта улыбка стоит больше, чем все наличные, которые у меня есть на счету.

Я наклоняюсь к ней и говорю низким голосом:

– Из-за твоего рта у тебя будут неприятности.

Она шлёпает меня по груди.

– Прекрати разговоры о сексе, или меня снов затошнит.

Я разрываюсь от смеха, и приходится сделать несколько вдохов, чтобы восстановить концентрацию.

– Пошли, покупатель скоро приедет.

Мы заходим внутрь, и мне удаётся найти несколько крекеров и бутылку воды, прежде чем мы направляемся в конюшню. Я очень рад, что она увидит некоторых лошадей. Ту, которую я надеюсь продать сегодня, выведена и обучена мной. В основном я отвечаю за лошадей и принимаю решения о разведении, продаже и покупке. Это не потому, что я вложил большую часть денег в ранчо, а просто потому, что чертовски хорош в том, что делаю.

Эти скакуны используются много для чего, например, перегон телят, скачки вокруг бочек и многое другое, чем просто верховая езда на западе и работа со скотом. Это порода, с которой я вырос. В этой конюшне трое животных, которых я никогда не продам, и собираюсь добавить ещё одну, но она действительно заноза в моей заднице. Она напоминает мне Кэссиди своим характером. Если подумать, если бы эта женщина любила лошадей, я бы с радостью подарил ей эту лошадь. Это идеально подошло бы мне и решило бы мои споры о том, стоит ли её оставлять.

– Ты ведь не собираешься продавать эту? Она великолепна. Привет, леди. – Взгляд Кэссиди прикован к тёмно-коричневой, почти чёрной лошади. С полностью белой головой и ярко-голубыми глазами.

– Эсму? Нет, я не хочу её продавать, но у меня уже три своих лошади. Но я бы отдал её тебе, если захочешь кататься на ней. Это решило бы мою проблему нежелания продавать и не необходимости содержать её, – просто говорю я и натягиваю на лицо ухмылку, ожидая, что Кэссиди повернётся и шокировано посмотрит на меня.

Но она пошатывается и вытягивает руки в стороны, чтобы поймать равновесие

– Чт… что? Нет. Ты сумасшедший. Ты не можешь просто так отдать лошадь. – Она прижимает ладонь к голове. – Чёрт возьми. Будь ты проклят, Ропер. Серьёзно, просто прекрати нести чушь и дай мне делать мою работу.

Смена её настроения странная, но я слышу, как подъезжает машина, и почти уверен, что покупатель приехал раньше, так что нельзя терять времени, так как я хотел получить справку Кэссиди о состоянии здоровья лошади, о которой идёт речь, до приезда покупателя. Зная, что потенциальный покупатель понравится нам, у нас есть ещё несколько свободных минут.

– Лошадь, которую хочет купить женщина, вон там, – говорю я ей и указываю на светло-коричневую с длинной чёрной гривой.

Кэссиди не тратит зря ни времени, ни слов и приступает к работе. Я вижу, как покупатель поворачивается вместе с другим мужчиной и Вилли, молодым потенциальным покупателем. Кэссиди заканчивает обычный осмотр, и я решаю подойти к покупателю, чтобы дать Кэссиди ещё немного времени. Я выхожу из конюшни, когда женщина с длинными чёрными волосами, собранными в хвост, протягивает мне руку. Мужчина рядом с ней игнорирует меня и, кажется, больше интересуется окружением.

– Ропер, я полагаю? Мы говорили по телефону, я…

– Дейзи Джонсонс, приехала за скакуном, на котором хотела бы посоревноваться. Позволь показать, как хорош конь, и уверен, ты попадёшься на крючок.

Её глаза скользят по мне, а голос становится хриплым, когда она говорит:

– Уверена, что я уже на нём.

Обычно меня бы не беспокоил бесстыдный флирт, но я полностью сосредоточен на том, чтобы начать что-то с единственной женщиной, которая привлекла и удержала моё внимание, и это, конечно же, никто иная, как Кэссиди.

Я поворачиваюсь и предполагаю, что женщина – вместе со своим спутником – следует за мной. Но, честно, мне плевать. Я зарабатываю на жизнь разведением и дрессировкой лучших лошадей, покупатели выстраиваются в очереди, чтобы получить лошадь, специально обученную мной. Поэтому мне плевать, пойдёт она за мной или нет.

– Ох. Пожалуйста, скажи, что эта продаётся, – выпаливает Дейзи, и я знаю, что она говорит об Эсме, лошади с белой головой и голубыми глазами, которую я только что пытался подарить Кэссиди.