Текст книги "Дело о золотых рыбках"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

Заметив мое недоумение, он вскидывает брови.

– Научный термин для этого явления, извини за занудство, СФБТ. – Он улыбается. – То есть краткосрочная терапия, нацеленная на решение проблем; терапия, ориентированная на цель. Мы концентрируем наши усилия на том, каким хочет стать Кристиан и как этого достичь. Подход тут чисто диалектический. Сожалеть о прошлом и бить себя в грудь нет никакого смысла – такими методами работали все психологи и психиатры, к которым обращался Кристиан. Мы знаем, почему он такой, какой есть, и для нас всего важнее его будущее. То, где Кристиан себя видит, где он хочет быть. Только с твоим появлением он стал всерьез относиться к такой форме терапии. Теперь он знает, что его цель – любовь между вами. Вот и всё. Над этим мы сейчас и работаем. Конечно, тут много препятствий – в том числе хафефобия.

Что-что?

– Извини. Я имею в виду его боязнь прикосновений, – говорит доктор Флинн и качает головой, словно упрекая себя. – Которую ты наверняка замечала.

Я краснею и киваю. А, это!

– Еще я отмечаю у него патологическое отвращение к самому себе. Уверен, что для тебя это не новость. И, конечно, парасомния… хм… ночные страхи на грани галлюцинаций.

Я, растерянно моргая, стараюсь усвоить все эти мудреные слова. С тем, что они обозначают, я уже знакома. Но доктор Флинн ничего не упомянул про главную проблему, которая вызывает у меня наибольшую тревогу.

– Но ведь он садист. У него бывают такие потребности, которые я никак не смогу удовлетворить.

Тут доктор Флинн закатывает глаза от возмущения, а его рот складывается в жесткую линию.

– В психиатрии давно уже нет такого термина. Не знаю, сколько раз я говорил ему об этом. С девяностых это даже не классифицируется как парафилия.

Я опять перестаю понимать доктора Флинна и тупо моргаю. Он улыбается.

– Это мое больное место. – Он качает головой. – Во всякой конкретной ситуации Кристиан предполагает худшее, это следствие его отвращения к себе. Разумеется, существует такая вещь, как сексуальный садизм, но это не заболевание; это выбор стиля жизни. И если он реализуется в виде безопасных, разумных отношений между взрослыми людьми с одинаковыми вкусами, то проблемы тут нет. Как я понимаю, Кристиан в манере БДСМ развивал все свои сексуальные отношения. Ты оказалась первой любовницей, не согласившейся на них, вот он и задумался.

Любовницей!

– Но, конечно, все не так просто.

– Почему? – Доктор Флинн добродушно пожимает плечами.

– Ну… причины, по которым он это делает.

– Ана, в этом все и дело. С точки зрения терапии, нацеленной на решение, это просто. Кристиан хочет быть с тобой. Для того, чтобы это осуществить, он должен воздерживаться от более экстремальных аспектов сексуальных отношений. В конце концов, твои запросы нельзя назвать неразумными, верно?

Я краснею. Нет, их нельзя назвать неразумными.

– Я считаю их разумными. Но не уверена в его оценке.

– Кристиан признает твою правоту и ведет себя соответствующим образом. Он не безумец. – Доктор Флинн вздыхает. – По своей внутренней сути он не садист, Ана. Он блестяще одаренный молодой человек, но он и обозленный, испуганный индивид, которому с рождения выпал ужасающий расклад карт. Мы можем колотить себя в грудь всю жизнь до самой смерти и гадать, кто, как и почему виноват в этом, – а можем просто помочь Кристиану двигаться вперед, помочь ему решить, как он хочет жить. Он нашел нечто, что более или менее помогало ему жить несколько лет, но после того, как он встретил тебя, это уже не работает. В результате он меняет свой modus operandi, образ действия. Мы с тобой обязаны уважать его выбор и поддержать его.

Раскрыв рот, я жадно гляжу на доктора Флинна.

– Я могу на это рассчитывать?

– Насколько это возможно, Ана. В этой жизни не существует никаких гарантий. – Он улыбается. – Это мое профессиональное убеждение.

Я тоже кисло улыбаюсь. Доктор шутит… О господи.

– Но он сравнивает себя с выздоравливающим алкоголиком.

– Кристиан всегда думает о себе самое плохое. Как я сказал, это из-за его патологического отвращения к себе. Такова его натура. Естественно, он боится таких перемен в жизни. Он потенциально раскрывает себя огромному миру эмоциональных страданий, которые, между прочим, он отведал, когда ты ушла. Естественно, он полон опасений. – Доктор Флинн замолкает. – Я не стану подчеркивать твою роль в его «обращении Савла» на «пути в Дамаск». Но эта роль велика. Кристиан не переменился бы так сильно, если бы не встретил тебя. Лично я не считаю, что выздоравливающий алкоголик – удачная аналогия, но в данный момент она работает. Потом, я думаю, мы покажем ему пользу сомнения.

Покажем Кристиану пользу сомнения? Я хмурюсь при мысли об этом.

– Ана, в эмоциональном плане Кристиан – подросток. Он совершенно пропустил эту фазу своей жизни. Всю энергию он направил на достижения успеха в бизнесе и преуспел в этом выше всех пределов. Но в эмоциональном плане ему бы еще играть в салки.

– Так чем я могу помочь?

Доктор Флинн смеется.

– Просто продолжай делать то, что делаешь. Кристиан по уши влюблен. Я с восторгом это вижу.

Я вспыхиваю, моя внутренняя богиня обхватила себя за плечи и сияет от счастья; но что-то меня все-таки тревожит.

– Можно еще вопрос?

– Разумеется.

Я тяжело вздыхаю.

– Меня не покидает вот такая мысль. Если бы он не был таким… сломленным, он бы не захотел быть со мной.

Доктор Флинн удивленно вскидывает брови.

– Ана, ты говоришь про себя крайне негативную вещь. И, если честно, я вижу здесь больше твою проблему, чем Кристиана. Конечно, она не сравнится с его отвращением к себе, но я удивлен.

– Ну, если посмотреть на него… и на меня.

Доктор Флинн хмурится.

– Я и смотрел. Я вижу привлекательного молодого человека, и я вижу привлекательную молодую женщину. Ана, почему ты не считаешь себя привлекательной?

Ну уж нет. Я не хочу говорить о себе. Я опускаю глаза на свои пальцы. Резкий стук в дверь заставляет меня вздрогнуть. Кристиан входит в кабинет и с подозрением смотрит на нас. Я краснею и тут же кошусь на Флинна; он благожелательно улыбается Кристиану.

– Заходи, заходи.

– Джон, кажется, наше время истекло.

– Не совсем, Кристиан. Присоединяйся к нам.

Кристиан садится, на этот раз рядом со мной, и демонстративно кладет руку мне на колени. Этот жест не ускользает от внимания доктора Флинна.

– Ана, у тебя есть еще вопросы? – спрашивает доктор Флинн, и я вижу его озабоченность. Черт… Зря я задала этот вопрос. Я мотаю головой.

– Кристиан?

– Не сегодня, Джон.

Флинн кивает.

– Возможно, вам будет полезно прийти ко мне снова. Я уверен, что у Аны появятся новые вопросы.

Кристиан неохотно кивает.

Я краснею. Черт… он хочет копаться в моей психике. Кристиан хлопает меня по руке и пристально смотрит мне в лицо.

– Порядок? – ласково спрашивает он.

Я улыбаюсь и киваю. Да, мы познаем пользу сомнений, с любезного дозволения доброго английского доктора.

Кристиан сжимает мою руку и поворачивается к Флинну.

– Как она? – тихо спрашивает он.

Я?

– Ничего, нормально, – успокаивает его Флинн.

– Хорошо. Держи меня в курсе улучшения.

– Буду держать.

«Черт побери! Они говорят о Лейле».

– Ну что, пойдем праздновать твое повышение? – многозначительно спрашивает Кристиан.

Я робко киваю, и Кристиан встает.

Мы быстро прощаемся с доктором Флинном, и Кристиан поспешно выводит меня из приемной.

На улице он поворачивается ко мне.

– Ну, как поговорили? – В его голосе я улавливаю беспокойство.

– Хорошо.

Он с подозрением смотрит на меня. Я наклоняю набок голову.

– Мистер Грей, пожалуйста, не глядите на меня так. По рекомендации доктора я должна показать вам пользу сомнения.

– Что это значит?

– Увидишь.

Он щурится и кривит рот.

– Садись в машину. – Он открывает передо мной пассажирскую дверцу «Сааба».

Ага, смена темы. Жужжит мой «блэкберри». Я вытаскиваю его из сумочки.

Черт, Хосе!

– Привет!

– Ана, привет…

Я гляжу на Пятьдесят Оттенков, он подозрительно косится на меня.

– Хосе, – произношу я губами. Его лицо ничего не выражает, но в глазах появляются льдинки. Он думает, что я не замечаю их? Я снова направляю свое внимание на Хосе.

– Извини, что я не позвонила тебе. Ты насчет завтрашнего дня? – спрашиваю я Хосе, но гляжу на Кристиана.

– Да, слушай: я говорил с каким-то парнем, сотрудником Грея, так что знаю, куда мне привезти снимки. Я приеду туда с пяти до шести… потом я свободен.

Ага!

– Ну, я сейчас живу у Кристиана, и он говорит, что если ты хочешь, можешь переночевать у него.

Кристиан поджимает губы и хмурится. Ну и ну, гостеприимный хозяин, нечего сказать.

Хосе долго молчит, переваривая новость. Я ежусь. У меня не было случая поговорить с ним о Кристиане.

– Хорошо, – говорит он, наконец. – А это у тебя серьезно, с Кристианом?

Я отворачиваюсь от машины и иду на другую сторону тротуара.

– Да.

– Насколько серьезно?

Я закатываю глаза и молчу. Зачем Кристиану это слышать?

– Серьезно.

– Ты сейчас с ним? Поэтому отвечаешь так кратко?

– Да.

– О'кей. Так тебе позволено встретиться завтра со мной?

– Конечно. – Я надеюсь. И машинально скрещиваю пальцы.

– Так где мы встретимся?

– Ты можешь встретить меня после работы, – предлагаю я.

– Ладно.

– Я пришлю тебе адрес эсэмэской.

– Во сколько тебя встретить?

– Как тебе шесть часов?

– Нормально. Ладно, Ана, до встречи. Буду ждать с нетерпением. Я скучаю по тебе.

Я усмехаюсь.

– Ладно, пока. – Я отключаю связь и поворачиваюсь.

Кристиан облокотился на «Сааб» и пристально смотрит на меня; его лицо абсолютно бесстрастное.

– Как твой приятель? – холодно интересуется он.

– Нормально. Он заберет меня с работы, и, я думаю, мы с ним пойдем куда-нибудь выпить. Ты не хочешь присоединиться к нам?

Кристиан колеблется, в его серых глазах я вижу холод.

– Он не будет приставать к тебе, как ты думаешь?

– Нет! – В свой возглас я вкладываю все свои эмоции – но глаза не закатываю, воздерживаюсь от этого.

– Ладно. – Кристиан поднимает обе руки в знак своего поражения. – Развлекайся со своим приятелем, а я присоединюсь к вам вечером.

Я ожидала долгой битвы, и его легкое согласие выводит меня из равновесия.

– Видишь? Я бываю разумным, – усмехается он.

Мои губы сами собой складываются в улыбку. Что ж, посмотрим.

– Можно я сяду за руль?

Кристиан удивляется моей просьбе.

– Я бы этого не хотел.

– Почему?

– Я не люблю, когда меня везут.

– Сегодня утром ты вытерпел это, да и Тейлора за рулем ты всегда терпишь.

– Я доверяю квалификации Тейлора.

– А моей не доверяешь? – Я упираюсь руками в бедра. – Честное слово – твои диктаторские замашки не знают границ. Я вожу машину с пятнадцати лет.

В ответ он лишь пожимает плечами, словно это не имеет никакого значения. Нет, он просто невыносим! Польза сомнения? Ладно, к черту это.

– Это моя машина? – злюсь я.

Он хмурит брови.

– Конечно, твоя.

– Тогда отдай мне, пожалуйста, ключи. Я два раза водила ее, да и то лишь до работы и обратно. Ты лишаешь меня этого удовольствия. – Я в воинственном настроении. Губы Кристиана дергаются от сдерживаемой улыбки.

– Но ведь ты не знаешь, куда мы собираемся ехать.

– Я уверена, что вы просветите меня на этот счет, мистер Грей. До сих пор вам это прекрасно удавалось.

Он изумленно смотрит на меня, потом улыбается. Его новая, робкая улыбка совершенно обезоруживает меня, и у меня от нее захватывает дух.

– Прекрасно удавалось, да? – бормочет он.

Я краснею.

– Чаще всего да.

– Что ж, в таком случае… – Он протягивает мне ключи, обходит вокруг машины и открывает передо мной водительскую дверцу.

– Налево, сюда, – командует Кристиан, и мы берем курс на север, на I-5. – Черт, осторожнее, Ана! – Он хватается за приборную панель.

Да ради бога. Я закатываю глаза, но не поворачиваю к нему голову. Из стереоустановки воркует Ван Моррисон.

– Сбавь скорость!

– Я сбавляю!

Кристиан вздыхает.

– Что сказал тебе Флинн? – В его голосе я слышу беспокойство.

– Я уже говорила: что я должна дать тебе почувствовать пользу сомнения.

Проклятье, пожалуй, надо было уступить руль Кристиану. Тогда я могла бы смотреть на него. Да… Я сигналю о том, что останавливаюсь.

– Что ты делаешь? – рычит он, встревожившись.

– Уступаю тебе руль.

– Почему?

– Чтобы я могла смотреть на тебя.

Он смеется.

– Нет уж, ты хотела вести машину – вот и веди, а я буду смотреть на тебя.

Я хмурюсь, глядя на него.

– Не отрывай глаз от дороги! – кричит он.

У меня лопается терпение. Правильно! Я останавливаюсь у обочины прямо перед светофором и выскакиваю из машины, хлопнув дверцей. Стою на тротуаре, скрестив руки на груди, и злобно гляжу на него. Он тоже выходит.

– Что ты делаешь? – сердито спрашивает он.

– Нет, что ты делаешь?

– Здесь нельзя останавливаться.

– Знаю.

– Так почему остановилась?

– Потому что я сыта по горло твоими командами. Либо садись за руль, либо заткнись и не командуй, когда я веду машину.

– Анастейша, возвращайся в машину, пока мы не получили квитанцию о штрафе.

– Нет.

Он растерянно моргает, не зная, что делать, потом проводит руками по волосам, и его гнев превращается в удивление. Внезапно у него становится такой комичный вид, что я невольно улыбаюсь. Он хмурится.

– Что? – снова рычит он.

– Ты.

– Ох, Анастейша! Ты самая несносная женщина на планете! – Он потрясает в воздухе руками. – Ладно, я поведу машину. – Я хватаю его за лацканы пиджака и тяну к себе.

– Нет, это вы самый несносный мужчина на планете, мистер Грей.

Он окидывает меня с высоты своего роста темным пронзительным взглядом, потом обнимает за талию и прижимает к себе.

– Может, мы и предназначены друг для друга, – тихо говорит он и, уткнувшись носом в мои волосы, вдыхает их запах. Я обхватываю его руками и закрываю глаза. Впервые с утра я чувствую душевный покой.

– Ах… Ана, Ана, Ана, – шепчет он, приникнув губами к моим волосам.

Я еще крепче сжимаю объятия, и мы неподвижно стоим, наслаждаясь мгновением неожиданного покоя среди уличной суеты. Отпустив меня, Кристиан открывает пассажирскую дверцу. Я забираюсь в машину и спокойно сижу, глядя, как он садится за руль.

Кристиан трогает «Сааб» с места и встраивается в поток машин, рассеянно подпевая Вану Моррисону.

Эге! Я никогда не слышала, как он поет. Даже под душем. Я хмурюсь. У него приятный голос – конечно. Хм-м… слышал бы он мое пение. Если бы слышал, то никогда бы не предложил мне выйти за него замуж! Мое подсознание скрестило на груди руки; оно нарядилось в эксклюзивную клетчатую юбку от «Бёрберри». Песня кончается, и Кристиан замечает с ухмылкой:

– Знаешь, если мы получим штрафную квитанцию, то на твое имя. Ведь машина зарегистрирована на тебя.

– Что ж, хорошо, что меня повысили, – теперь я могу позволить себе заплатить штраф, – лукаво отвечаю я, любуясь на его красивый профиль. Его губы складываются в усмешке. Звучит еще одна песня Моррисона, а Кристиан сворачивает на эстакаду, ведущую на I-5, на север.

– Куда мы едем?

– Сюрприз. Что еще сказал Флинн?

Я вздыхаю.

– Он говорил о ФФФСТБ или типа того.

– СФБТ. Последнее слово в терапии, – бормочет он.

– Ты пробовал и другие?

Кристиан фыркает.

– Детка, я перепробовал все. Когнитивизм, Фрейд, функционализм, гештальттерапия, бихевиоризм и все прочее… – В его голосе слышится горечь и затаенная злость. Последнее меня беспокоит.

– Как ты думаешь, этот новый метод поможет?

– Так что сказал Флинн?

– Сказал, что не надо цепляться за прошлое. Надо сосредоточиться на будущем – на том, где ты хочешь быть.

Кристиан кивает и одновременно пожимает плечами; на его лице я вижу недоверие.

– Что еще? – допытывается он.

– Он говорил о твоей боязни прикосновений, хотя назвал ее как-то мудрено. И о твоих ночных кошмарах, и об отвращении к себе.

Я гляжу на его лицо, озаренное вечерним солнцем. Кристиан задумался и грызет ноготь. Потом бросает на меня быстрый взгляд.

– Глаза на дорогу, мистер Грей, – строго напоминаю я и хмыкаю.

Мне кажется, что он немного разочарован.

– Анастейша, вы разговаривали целую вечность. Что он еще сказал?

Я сглатываю комок в горле.

– Он не считает тебя садистом, – шепчу я.

– Правда? – спокойно говорит Кристиан и хмурит брови. Атмосфера в салоне делается мрачной.

– По его словам, психиатрия не признает такой термин. С девяностых годов, – бормочу я, стараясь спасти наше недавнее тепло.

Лицо Кристиана мрачнеет, он вздыхает.

– Мы с Флинном расходимся в мнении насчет этого.

– Он сказал, что ты всегда думаешь о себе самое плохое. И я согласна с ним, – бормочу я. – Он также упомянул про сексуальный садизм – но сказал, что это выбор стиля жизни, а не сфера для работы психиатра. Может, об этом стоит подумать.

Он снова сверкает на меня глазами, а его рот сжимается в угрюмую линию.

– Так-так, один разговор с доктором – и ты уже эксперт, – едко говорит он и снова смотрит на дорогу.

О господи… Я вздыхаю.

– Знаешь, если не хочешь слушать, что он мне сказал, тогда и не спрашивай.

Я не хочу спорить. Вообще-то он прав: разве я разбираюсь во всей этой дребедени? Да и хочу ли разбираться? Я могу перечислить важнейшие «грехи» – его стремление все держать под контролем, опекать, собственнический инстинкт, ревность – и я прекрасно понимаю, откуда это идет. Я даже понимаю, почему он не терпит прикосновения – я видела его шрамы на теле. И могу лишь догадываться, сколько шрамов в его душе, я только однажды была свидетельницей его ночного кошмара. А доктор Флинн сказал…

– Я хочу знать, что вы обсуждали. – Кристиан прерывает мои раздумья. Он сворачивает с I-5 на 172-ю дорогу, идущую на запад, в сторону висящего над горизонтом солнца.

– Он назвал меня твоей любовницей.

– Правда? – Его тон теперь примирительный. – Что ж, он всегда разборчив в своих терминах. Пожалуй, это точное обозначение. Согласна?

– Ты считал своих сабмиссив любовницами?

Кристиан снова морщит лоб, на этот раз он думает.

«Сааб» он снова поворачивает на север. Куда мы едем?

– Нет. Они были сексуальными партнершами, – бормочет он с опаской в голосе. – Ты моя единственная любовница. И я хочу, чтобы ты заняла еще более важное место.

А, опять это магическое слово, наполненное возможностями до краев. Оно вызывает у меня улыбку, и я мысленно обнимаю себя, сдерживая свою радость.

– Я знаю, – шепчу я, всячески пытаясь скрыть свой восторг. – Мне просто надо немного времени, Кристиан. А то у меня голова идет кругом в последние дни.

Он склонил голову набок и смотрит на меня странно, ошеломленно.

Через секунду загорается зеленый свет. Кристиан кивает и прибавляет громкость музыки. Наша дискуссия окончена.

Ван Моррисон все еще поет – теперь с большим оптимизмом – о чудесной ночи и танцах под луной. Я гляжу в окно на сосны и ели, окрашенные золотом заката; их длинные тени тянутся через дорогу. Кристиан свернул на местную дорогу, и мы едем на запад, к заливам.

– Куда мы едем? – снова спрашиваю я после очередного поворота. Я успеваю прочесть название – «9 Аве СЗ». Я озадачена.

– Сюрприз, – говорит он и загадочно улыбается.

Глава 18

Теперь мы едем мимо ухоженных одноэтажных деревянных домов, где дети играют в баскетбол, катаются на велосипедах или бегают по улице. Идиллическую картину дополняют пышные деревья. Может, мы едем в гости? Тогда к кому?

Через несколько минут Кристиан резко сворачивает влево – и мы оказываемся перед белыми узорчатыми створками металлических ворот, вмонтированных в шестифутовый забор из песчаника. Кристиан жмет кнопку на ручке дверцы, и стекло плавно опускается вниз. Потом он набирает номер на пульте, и ворота приветливо распахиваются.

Он смотрит на меня, и выражение его лица меняется. Кристиан выглядит неуверенно, даже нервничает.

– Что такое? – спрашиваю я, не в силах убрать озабоченность из своего голоса.

– Некая идея, – спокойно отвечает он и направляет «Сааб» в ворота.

Мы едем в горку по аллее, достаточно широкой, чтобы могли разъехаться два автомобиля. С одной стороны дороги густо растут деревья, по другую сторону, за рядом деревьев, вероятно, раньше была пашня. Теперь ею завладели травы и полевые цветы, создавая сельскую идиллию; вечерний ветерок мягко шевелит траву, позолоченную вечерним солнцем. Все мило и навевает покой. Внезапно я представила себе, как я лежу на траве и гляжу в чистое голубое летнее небо. Мысль настолько соблазнительная, что мне почему-то взгрустнулось по дому. Как странно!

После очередного поворота мы оказываемся перед импозантным домом из розового песчаника. Дом построен в средиземноморском стиле и напоминает дворец. Горят все огни, окна ярко освещены. Перед гаражом на четыре машины стоит большой черный «БМВ», но Кристиан останавливается возле величественного портика.

Интересно, кто же тут живет? И почему мы приехали сюда?

Кристиан с беспокойством оглядывается на меня и глушит мотор.

– Ты постараешься держать сознание открытым? – спрашивает он.

Я хмурюсь.

– Кристиан, с первого дня нашей встречи мне постоянно требуется открытое сознание.

Он иронично улыбается и кивает.

– Справедливое возражение, мисс Стил. Пошли.

Открываются двери из темного дерева. В них стоит женщина с темно-русыми волосами, искренней улыбкой, в элегантном сиреневом костюме. Я радуюсь, что переоделась после работы в новое платье-рубашку цвета морской волны, чтобы произвести впечатление на доктора Флинна. Ну да, я не ношу такие, как у нее, «каблуки-киллеры» – но я все-таки и не в джинсах.

– Мистер Грей, приветствую. – Она тепло улыбается, и они обмениваются рукопожатием.

– Здравствуйте, мисс Келли, – вежливо говорит он.

Женщина улыбается мне и протягивает руку, которую я пожимаю. От моего ревнивого взора не ускользает ее смущенный румянец и томные взгляды, которые она бросает на Кристиана.

– Олга Келли, – весело объявляет она.

– Ана Стил, – бормочу я в ответ.

Кто эта женщина? Она отходит в сторону, впуская нас в дом. Я вхожу и испытываю шок. Дворец пустой – совершенно пустой. Мы стоим в просторном вестибюле. Стены бледно-лимонного цвета, с более светлыми пятнами там, где когда-то висели картины. На них остались лишь старомодные хрустальные светильники. Пол темный, из какого-то твердого дерева. По обе стороны от нас – закрытые двери. Но Кристиан не дает мне времени, чтобы я могла осмыслить происходящее.

– Пошли, – говорит он и, взяв меня за руку, ведет через арку в еще более просторный холл.

В холле доминирует винтовая лестница с затейливой чугунной балюстрадой. Но Кристиан не останавливается и там, а ведет меня в большой зал. Он тоже пустой, если не считать огромного выцветшего ковра. Таких больших ковров я еще никогда не видела. Да, еще висят четыре хрустальные люстры.

Мне становятся ясными намерения Кристиана, когда мы проходим через зал и раскрытые французские двери на большую каменную террасу. Внизу – ухоженная лужайка размером с половину футбольного поля, а дальше… дальше открывается вид. Ого!..

Закат над заливом! От панорамы захватывает дух – от восторга у меня подкашиваются ноги. Вдали лежит остров Бейнбридж, а еще дальше в этот хрустально-чистый вечер солнце медленно уходит за горизонт, окрашивая в кроваво-красные и огненно-оранжевые цвета небосклон за Олимпийским национальным парком. Багряные полосы перечеркивают небесную лазурь, им вторят темный пурпур легких перистых облаков и фиолетовая масса лесов на дальнем берегу. Эта торжественная визуальная симфония исполняется небесным оркестром и отражается в глубокой, неподвижной воде залива. Я поражена – стою и безуспешно пытаюсь вместить в себя такую красоту.

Через какое-то время я обнаруживаю, что мне не хватает воздуха, – от благоговения я давно уже не дышу. Кристиан по-прежнему держит меня за руку. Я с трудом отрываю глаза от вечернего неба и замечаю, что Кристиан с беспокойством поглядывает на меня.

– Ты привез меня сюда полюбоваться закатом? – шепчу я.

Он кивает с серьезным лицом.

– Кристиан, это умопомрачительно. Спасибо, – бормочу я и снова наслаждаюсь роскошным зрелищем. Он отпускает мою руку.

– Тебе хотелось бы смотреть на эту картину до конца своих дней? – еле слышно спрашивает он.

Что? Я снова поворачиваюсь к нему; удивленные голубые глаза смотрят в задумчивые серые. Наверное, у меня отвисла челюсть. Я бессмысленно моргаю.

– Мне всегда хотелось жить на берегу моря. Я ходил по заливу на катамаране и с завистью поглядывал на эти дома. Они давно не выставлялись на продажу. Я хочу купить участок, снести этот дом и построить новый – для нас, – шепчет он, и в его глазах сияют новые надежды и мечты.

Черт побери! Я с трудом стою на ногах и не падаю. У меня кружится голова. Жить здесь! В этом прекрасном месте! До конца своих дней…

– Но это просто моя очередная фантазия, – осторожно добавляет он.

Я оглядываюсь на дом, прикидываю, сколько он может стоить. Должно быть, немало – пять, десять миллионов долларов? Мне трудно даже представить. Ого!

– Почему ты хочешь его снести? – спрашиваю я. Его лицо вытягивается. О нет…

– Мне хочется жить в более экологичном доме, где используются современные технологии. Элиот строит такие дома.

Я оглядываюсь на большой зал. Мисс Олга Келли держится поодаль, возле входа. Она, конечно, риелтор. Теперь мне бросается в глаза, что зал огромный и очень высокий, он немного похож на гостиную в «Эскале». Наверху тоже есть балкон – вероятно, туда можно подняться по лестнице, ведущей на второй этаж. Еще я вижу в зале огромный камин и целый ряд французских дверей, открывающихся на террасу. Во всем я чувствую обаяние былого уклада жизни.

– Можно, мы посмотрим дом?

Она с недоумением глядит на меня, потом соглашается.

– Конечно.

Лицо мисс Келли светлеет, когда мы возвращаемся в зал. Она с радостью устраивает для нас экскурсию.

Дом огромный: двенадцать тысяч квадратных футов на шести акрах земли. Кроме главного зала, есть кухня, соединенная со столовой – нет, с банкетным залом, примыкающая к ней «семейная» комната (семейная!), музыкальный салон, библиотека, кабинет и, к моему огромному удивлению, домашний бассейн и тренировочный зал с сауной. Внизу, в подвале, устроен кинозал и – о господи – комната для игр. Ну и в какие игры мы будем там играть?

Мисс Келли показывает нам всевозможные изъяны, но, в принципе, дом очень красивый и явно был когда-то счастливым семейным гнездом. Теперь он требует ремонта, но ведь приличная ремонтная фирма сможет это сделать.

Когда мы следом за мисс Келли поднимаемся по великолепной лестнице на второй этаж, я с трудом сдерживаю свой восторг… в этом доме есть все, о чем я могла мечтать.

– А этот дом можно сделать более экологичным и современным?

– Я спрошу у Элиота. Он неплохо разбирается в таких вещах.

Мисс Келли ведет нас в хозяйские покои, где огромные окна открываются на балкон, и вид еще лучше. Я могла бы сидеть и смотреть на залив целый день – на проплывающие мимо суда и переменчивую погоду.

На этом этаже есть еще пять дополнительных спален. Для детей! Я поскорее прогоняю эту мысль. Мне и без этого надо многое обдумать. Мисс Келли уже рассказывает Кристиану, как устроить на участке конюшню и загон. Лошади! У меня в сознании вспыхивают пугающие воспоминания о неудачных уроках верховой езды, но Кристиан, кажется, не слушает.

– Место для загона там, где сейчас луг? – спрашиваю я.

– Да, – весело говорит мисс Келли.

На мой вкус, на лугу можно лежать в высоких травах, устраивать пикники; там совсем не место этим четвероногим исчадьям сатаны.

Когда мы возвращаемся в большой зал, мисс Келли исчезает, а мы с Кристианом снова выходим на террасу. Солнце село, и теперь на дальнем берегу Залива мигают огни городов Олимпийского полуострова.

Кристиан обнимает меня и, приподняв указательным пальцем мой подбородок, пристально смотрит мне в глаза.

– Ну как, берем? – спрашивает он с бесстрастным видом.

Я киваю.

– Прежде чем покупать дом, я хотел убедиться, что тебе здесь понравится.

– Вид?

Он кивает.

– Мне нравится вид и нравится сам дом.

– Неужели?

Я застенчиво улыбаюсь.

– Кристиан, как хорошо нам будет заниматься любовью на лугу.

Он резко вдыхает воздух, приоткрыв рот, потом его лицо расплывается в усмешке. Внезапно его пальцы погружаются в мои волосы, и наши губы сливаются в поцелуе.

Когда мы возвращаемся в Сиэтл, Кристиан выглядит намного веселее.

– Так ты собираешься его купить? – спрашиваю я.

– Да.

– А «Эскалу» ты продашь?

Он хмурится.

– Зачем?

– Чтобы заплатить за… – Я замолкаю и смущаюсь.

– Поверь мне, я могу это себе позволить, – ухмыляется он.

– Тебе нравится быть богатым?

– Да. Покажи мне человека, которому бы это не нравилось, – мрачно отвечает он.

Ладно, пора менять тему.

– Анастейша, ты тоже научишься быть богатой, если скажешь «да», – ласково говорит он.

– Богатство – не то, о чем я всегда мечтала, Кристиан.

– Знаю. Мне это нравится. Но ведь ты никогда и не голодала, – возражает он. Его слова звучат убедительно.

– Куда мы едем? – весело спрашиваю я, меняя тему.

– Праздновать, – усмехается Кристиан.

Ого!

– Что праздновать, покупку дома?

– Ты что, уже забыла? Твое повышение по службе, ведь теперь ты и. о. редактора.

– Ах да, – усмехаюсь я. Трудно поверить, но я уже совершенно забыла об этом. – Где?

– Наверху, в моем клубе.

В твоем клубе?

– Да. В одном из них.

Клуб «Высотная Миля» расположен на семьдесят шестом этаже башни «Коламбия», еще выше, чем квартира Кристиана. Он очень стильный, и оттуда открывается улетный вид на Сиэтл.

– «Кристаль», мэм? – Кристиан протягивает мне бокал охлажденного шампанского. Я примостилась на барном табурете.

– О да, благодарю вас, сэр. – Я кокетливо подчеркиваю последнее слово и хлопаю ресницами.

Он смотрит на меня, и его лицо мрачнеет.

– Вы флиртуете со мной, мисс Стил?

– Да, мистер Грей, именно так. Что вы с этим поделаете?

– Что-нибудь придумаю, не сомневайтесь, – говорит он, понизив голос. – Пойдем, наш столик готов.

Когда мы подходим к столику, Кристиан останавливает меня, взяв за локоть.

– Ступай и сними трусики, – шепчет он.

Да ладно? Восхитительные мурашки бегут по моей спине.

– Иди, – спокойно приказывает он.

Что-что? Он не улыбается, он абсолютно серьезен. У меня напрягаются все мускулы, расположенные ниже талии. Я отдаю Кристиану бокал с шампанским, резко поворачиваюсь и иду в туалет.

Черт. Что он собирается делать?

Клуб не зря носит свое название. Туалетные комнаты на высоте современного дизайна – темное дерево, черный гранит и пятна света от стратегически верно размещенных галогенных светильников. Уединившись в кабинке, я ухмыляюсь, снимая нижнее белье. И снова радуюсь, что надела платье-рубашку цвета морской волны. Я-то хотела предстать в достойном виде перед доктором Флинном – и не ожидала, что вечер примет такой неожиданный оборот.

Я уже возбуждена. Почему он так влияет на меня? Мне даже не нравится, что я так легко подпадаю под его обаяние. Теперь я знаю, что в этот вечер мы не будем обсуждать наши проблемы и недавние события… но разве я могу устоять против него?