Текст книги "Обнажая правду (ЛП)"
Автор книги: Эрин Ноэль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
– Мэдден, послушай меня немедленно.
Его голос становится на несколько октав ниже, чем обычно, когда он хватает меня за плечо и вынуждает посмотреть ему прямо в глаза.
– Я не знаю, что она тебе наговорила, но богом клянусь, клянусь жизнью наших родителей: я не имею никакого отношения к исчезновению Блейк. Абсолютно на хер никакого отношения!
На несколько секунд он замолкает, чтобы дать время словам проникнуть в мое сознание, а потом продолжает:
– Я пришел сюда, к тебе домой, потому что сегодня мне позвонил Рейз, внук Анатолия Кабинова. Я решил, что он звонит мне насчет денег, которые я ему задолжал, потому что из-за всего того, что произошло на этой неделе, я совершенно забыл с ним связаться, но дело оказалось не в этом…
– Рейз? Ты совсем охренел, Истон? – мне хочется рассмеяться над абсурдом, в который превратилась моя жизнь. – Ты связался с русским гангстером по имени Рейз? И у тебя ничего, совсем ничего не щелкнуло в твоей тупой башке, что, может быть, всего лишь на хер может быть, это не очень хорошая идея?
Растирая руками щеки, мой младший брат, раздраженно вздохнув, бормочет:
– Я знаю, знаю. Я тупая задница, но теперь все обретает смысл.
– Что? – рявкаю я. – Что обретает смысл? Что ты имеешь в виду?
– О-он хотел, чтобы ты ему позвонил. С непрослушиваемого номера. Сказал, что это срочно.
От резкой стреляющей боли у меня перехватывает дыхание, пока я стараюсь переварить эту информацию.
– Зачем? Что? Это все, что он сказал?
– Да-а, – кивает он, доставая из заднего кармана телефон.
Включив его, Истон продолжает:
– Он позвонил в девять сорок две. Вот. Смотри.
Я опускаю взгляд на экран и действительно вижу в журнале принятый звонок от некоего Рейза К. в то самое время, о котором он говорит.
– Я не знаю зачем. Он не стал отвечать ни на какие вопросы, но естественно, когда он велел передать тебе, чтобы ты ему позвонил, я решил, что это каким-то образом связано с Блейк. Я просто… Я просто не вдавался в подробности и не знал ничего об Эмерсон. Я сразу же прыгнул в машину и помчался к тебе. Ты не открыл дверь и не отвечал на звонки, поэтому я воспользовался своим ключом, и обнаружил тебя здесь на полу в почти коматозном состоянии.
Мне хочется ему верить. Боже, как же отчаянно мне хочется ему верить. Я смотрю ему в глаза и ищу хоть намек на то, что он лжет мне. Он мой брат. Моя плоть и кровь. Но я не знаю, кому теперь доверять. Кажется, будто целая вселенная сговорилась против меня.
– Мэдден?
Истон заходит в телефонную книгу, открывает контакт этого парня и передает мне свой телефон.
– Ты предполагал, что тебе понадобится еще один телефон, тот, что я завез тебе вчера. Пришло время им воспользоваться. Давай вернем твою девушку, а потом разберемся с Эмерсон, и я докажу тебе свою невиновность. Эти люди ценят пунктуальность.
Я беру этот прямоугольный гаджет и киваю в сторону двери.
– Сейчас, я только достану его из сейфа, и мы пройдем в другую комнату. Не хочу, чтобы она хоть что-нибудь услышала.
Пять минут спустя я стою в комнате для гостей и трясущимися руками нажимаю кнопки. Нажимая кнопку «Соединить», я мысленно произношу короткую молитву и, затаив дыхание, жду. К счастью, успевает прозвучать всего лишь один гудок, когда грубый мужской голос отвечает:
– Декер.
Он так уверенно произносит мое имя, как будто точно знает, что именно я сейчас нахожусь на другом конце провода.
– Ты уверен, что это надежная линия?
Откашлявшись, я киваю так, будто он может меня видеть:
– Да.
– Хорошо. Ты, конечно, понимаешь, почему я звоню, и это не касается игорных долгов твоего брата.
– Блейк, – с надеждой выдыхаю я ее имя. – Она у тебя.
Пробормотав что-то по-русски, он отвечает:
– Да, но прежде чем ты начнешь задавать кучу вопросов, дай мне сказать. Будешь прерывать меня, я разозлюсь и повешу трубку. Тогда – прощай мое предложение.
При слове «предложение» я оживляюсь и соглашаюсь выслушать его. В конце концов, я не в той ситуации, чтобы что-то требовать. Поэтому, едва он произносит первое слово, я начинаю ходить кругами по комнате, внимательно вслушиваясь в то, что он говорит.
– Для нашей общей безопасности я бы предпочел ответить на все твои вопросы – кто, как и почему – лично. К тому же, она попросила увидеться с тобой, и я ей это пообещал. Но не обольщайся, если ты решишь принять мое предложение, то подвергнешь свою жизнь опасности. Никто больше не должен знать ни об этом звонке, ни о том, что именно я организую вашу встречу. Иначе, если нас поймают, нам всем крышка.
Даже если бы я и хотел задать какие-то вопросы, то все равно не смог бы. Я как будто онемел. Я не знаю, что подумать, сказать или сделать. Это вполне может оказаться ловушкой, чтобы меня убить, избавиться от надоедливого парня, сующего свой нос туда, куда не следует. Но, видимо, это слишком хлопотно и слишком рискованно для банды масштабов Кабинова. Шито белыми нитками. Или мне просто хочется так думать.
Русский принимает мое молчание как приглашение к дальнейшему разговору.
– Я знаю, что к тебе приставили круглосуточного агента, поэтому тебе надо найти способ избавиться от его наблюдения. Кроме того, это даже не обсуждается, если ты хоть слово пикнешь федералам или копам, любое, это будет равнозначно тому, что ты своими руками застрелишь свою обожаемую Блейк, потому что ты не оставишь мне другого выхода. И, Декер, обещаю, я найду тебя.
– К-как мне узнать, что это не подстава? – нервно лепечу я. – Что ты не расставляешь мне ловушку, чтобы убить меня?
Он усмехается.
– Если бы я хотел убить тебя, ты бы об этом знал. Потому что уже был бы на хер мертв. Я не играю в игры. Я не болтаю всякое дерьмо, только чтобы болтать дерьмо. У меня есть девушка, которая сейчас по уши в дерьме, и это, не говоря о ее кошмарном гребанном прошлом. Она хотела тебя увидеть, а я пытаюсь помочь ей в этом. Для нее, не для тебя.
От меня не ускользает легкое изменение интонации, когда он говорит о ней. Его голос невольно смягчается. Затем он рявкает:
– А теперь отвечай: ты в деле или нет?
Я замираю. Каждое мое нервное окончание начинает вибрировать. Язык прилип к небу, а в горле начисто пересохло. Сердце стучит быстрее, чем трепещут крылья колибри. Так быстро, что, возможно, оно совсем перестало биться.
Вот оно. Здесь и сейчас. Вот и настал один из тех поворотных моментов. Я должен принять решение, поверю ли я сумасшедшему русскому по имени Рейз или нет. И это решение определит все мое будущее, определит то, кем я стану. Я как будто стою на развилке на игровом поле и решаю, сделать ли мне следующий безопасный ход. (Голос разума твердит позвонить в ФБР и рассказать им все, что мне известно). Или рискнуть и перепрыгнуть на десять клеток вперед, и проверить собственную смелость: смогу ли я противостоять большому, злому гангстеру, влюбившемуся в мою женщину.
Я выбираю прыжок; да тут и нечего выбирать.
– Я в деле. Говори, что делать.
Глава
18.
(One Thing – Finger Eleven)
Мэдден
Шесть. Уже прошло шесть жалких долгих дней с тех пор, как я разговаривал с Рейзом ночью, ставшей одной из самых безумных в моей жизни. После того как он сообщил мне детали нашей встречи, я устало спросил об участии Истона, и он подтвердил, что мой брат понятия не имел о том, что происходит. Потом я рассказал ему о признании Эмерсон, и он велел поднести трубку к ее уху. Не знаю, что он ей говорил, но, судя по промелькнувшему на ее лице ужасу, можно было решить, что она услышала голос самого дьявола. Даже несмотря на повязку на глазах, было ясно, что она до смерти напугана.
Когда я снова взял трубку, он приказал мне позволить ей одеться и отпустить, чтобы дежурящий снаружи Ланс ничего не заподозрил, а после дал слово, что она получит по заслугам. Не представляю, что это означает, но мне и наплевать, что с ней будет. В ту ночь, когда она вышла из дверей моего дома, я навсегда вычеркнул ее из своей жизни, и могу лишь надеяться, что больше никогда ее не увижу.
Наступила пятница. Прошло ровно две недели с тех пор, как начался этот кошмар. Две недели с тех пор, как я говорил с ней, и восемнадцать дней с тех пор, как обнимал ее, прикасался к ней, целовал ее. Если все пойдет по плану, по крайней мере, сегодня вечером я смогу увидеть мою милую Блейк.
– Ты готов? – спрашивает Истон, просовывая голову в дверь моей спальни. – Ребята, если вы не хотите опоздать на рейс, вам надо поскорее выезжать.
Кивнув, я уже в сотый раз просматриваю документы, которые держу в руке, чтобы убедиться, что ничего не забыл.
– Ага. Твои права, кредитка на твое имя, билет и посадочный талон.
Истон ободряюще улыбается:
– Вот видишь, наше сходство наконец-то пошло впрок.
– Да, если у нас все выгорит, это будет более чем достойная компенсация за все те разы, что мне едва не надрали задницу, потому что ты связался с чьей-то чужой девушкой, – нервно ухмыляюсь я, бросая последний взгляд в зеркало.
На мне черные джинсы, такая же футболка и бейсболка, и я благодарю бога за то, что опухоль на моем лице спала, а ссадины начинают бледнеть. Определенно, выгляжу я не лучшим образом, но хотя бы не напугаю ее при встрече.
– Ладно, вперед, – заявляю я, присоединившись к нему на лестнице. – Наслаждайся жизнью Мэддена Декера. Я сообщу, когда забронирую обратный билет.
Удивляя, Истон крепко, по-братски обнимает меня и бьет кулаком по спине:
– Будь осторожен, брат. Я знаю, что ты крут и все такое, но не забывай подумать, прежде чем что-нибудь сказать или сделать. Этот парень долбанный опасный чувак.
Я обнимаю его в ответ, надеясь, что это не в последний раз, но сознавая насколько это реально. Никому из нас не известно, что меня ожидает, когда я сойду с трапа самолета в Рено, но это шанс, и я твердо намерен им воспользоваться.
Осторожно, чтобы его не заметил через незанавешенные окна Ланс, Истон скрывается в моей комнате. Он останется здесь до моего возвращения, и весь уикенд будет притворяться мной. Провести его этим утром тайком из внедорожника Джей было нетрудно: пока я, отвлекая внимание федерального агента, подошел к его посту, чтобы сообщить, кто такая Джей и что она приехала ко мне позавтракать, сама Джей в это время подъехала к дому с обратной стороны прямо к дверям гаража.
Пробраться из дома в ее машину будет гораздо сложнее. Истон уже не может выйти в качестве отвлекающего маневра, потому что Ланс естественно понятия не имеет, что он здесь, поэтому Джей с важным видом неторопливо подходит к федеральному внедорожнику и засыпает агента кучей разнообразных вопросов, а в это время я делаю сумасшедший рывок к задней двери. Я ныряю в машину и, быстро закрывая за собой дверь, лишь молюсь, чтобы все сработало.
Проходит пять мучительных минут, прежде чем автомобильная дверь открывается, и подруга Блейк проскальзывает на водительское место. Спокойная, как удав. Как будто она понятия не имеет, что я, скрючившись, лежу на полу перед задним сидением ее «инфинити».
По крайней мере, две мили никто из нас не произносит ни слова, пока, наконец, убедившись, что ее никто не преследует, Джей облегченно не выдыхает:
– Окей, кажется, пронесло, – бормочет она, делая большой глоток воды из стоящей в держателе бутылки. – Я скажу тебе, когда сверну на аэропорт. Тогда ты переберешься сюда, будто обычный пассажир, выходящий из машины у зоны вылета.
– Звучит заманчиво, – отвечаю я, прислонив голову к двери, закрываю глаза и сосредотачиваюсь на мерном шуме резины об асфальт.
С того вечера я совсем свихнулся. К черту работу. Как-то раз я попытался, но сделал ошибку, открыв ящик стола. В ту же секунду, когда я увидел спрятанную в глубине фотографию Блейк, я вышел из себя. Я метался по кабинету, как мечется в клетке дикий зверь, и разгромил почти всю комнату, мой гнев не знал пощады.
После этого эпизода мы с Истоном согласились, что до отъезда мне лучше оставаться дома. Но и дома было не лучше. Так как ребра у меня до сих пор болели, я не мог снимать напряжение в зале. Я даже пытался дрочить по утрам в душе, но это лишь усиливало мою не находящую выхода боль. Я чувствовал, что Блейк ускользала от меня все дальше и дальше.
По ночам я без сна лежал в гостевой спальне и таращился в потолок, проигрывая все возможные сценарии того, что может со мной случиться во время поездки. Меня может задержать Управление транспортной безопасности, ФБР или Служба маршалов США за использование фальшивого удостоверения, что само по себе является уголовно-наказуемым преступлением с реальным тюремным сроком. Эта поездка может оказаться ловушкой, чтобы взять меня в заложники, пытать, чтобы добыть информацию или чтобы убить. Я могу обнаружить, что они жестоко обращаются с Блейк. И это единственное, что выводит меня из себя. От чего мне физически плохо.
Мысль о моих страданиях в обмен на то, чтобы ее увидеть, ничто по сравнению с вероятностью стать свидетелем того, как над нею издеваются. Бьют. Мучают. Унижают. Я, наверное, умру, если увижу такое, и реально молюсь, чтобы я ошибался. Кажется, у Рейза к ней слабость, и если правда то, что он утверждает, что делает это для Блейк, а я нутром чую, что это так, сомневаюсь, чтобы он позволил кому-нибудь плохо с ней обращаться. Но опять же, он русский гангстер и обучен убивать, поэтому он запросто может врать мне, потому что уверен, ложь – его вторая натура. Самое главное в этой дерьмовой ситуации – сохранять оптимизм.
Спустя примерно час или около того с тех пор, как мы покинули мой дом, Джей, привлекая мое внимание, стучит по своему подголовнику.
– Мы будем на месте примерно через пять минут, – объявляет она. – Вылезай оттуда.
Мысленно благодаря бога, я выпрямляюсь, переползаю через центральную консоль и проскальзываю на сидение, пристегивая ремень безопасности, несмотря на то, что мы уже почти приехали. Мне не хочется давать полиции лишний повод нас останавливать.
Она сворачивает к зоне высадки и останавливает машину. Хотя мы с Джей и не очень хорошо знакомы, я знаю, что она – одна из немногих друзей Блейк и что ей не все равно, и, чтобы эта поездка состоялась, она рискует собственной головой. Я с признательностью ей улыбаюсь.
– Джей, не знаю, как тебя отблагодарить. Я тебе напишу, как только узнаю, каким рейсом полечу назад.
– Буду ждать тебя, Истон, – поддразнивая, напоминает она мне имя, ставшее моим на бог знает какое время. – Удачи, и привези нашу девочку домой.
Я выскакиваю из машины прямо на бордюр и, последний раз помахав ей рукой, вижу, как ее автомобиль вливается в интенсивный трафик Лос-Анджелеса. Повернувшись на пятках, я натягиваю пониже на нос бейсболку и шагаю внутрь. Пока все спокойно.
***
Аэропорт Рено-Тахо оказался гораздо меньше, чем я ожидал. И гораздо старее. Думаю, я считал, что он будет похож на Вегасский, но, проходя от ворот к стоянке автобусов, понял, что заблуждался. Древняя мебель, забавный душок, висящий в воздухе, несколько замеченных мною работников, отнюдь не спешащих тебе на помощь по первому зову, все выглядело настолько тусклым и обветшалым, что казалось, будто я смотрю через мутный, пожелтевший объектив. Как во второсортных фильмах восьмидесятых годов.
И это не говоря о возрасте пассажиров. По крайней мере, семьдесят процентов людей, мимо которых я проходил, уже вышли на пенсию. Я даже заметил шесть или семь человек с кислородными баллонами. Вот тогда я и узнал запах: это был запах дома престарелых.
Быстро выбравшись наружу на свежий воздух, я надеюсь, что мне не придется долго ждать нужный автобус. Онлайн-табло показывает, что следующий отправится в одиннадцать тридцать, но сноска внизу сообщает, что в связи с погодными условиями и загруженностью дорог отклонения от расписания могу составлять до одного часа. Мне меньше всего хочется болтаться целых час на рассохшейся деревянной скамейке под стенами самого депрессивного аэропорта в стране. И к счастью, когда я подхожу к автобусной стоянке, то сразу же замечаю свой, на котором написано «Траки, Калифорния». Туда-то мне и надо.
Сев в одиночестве на заднем ряду, я, прижавшись козырьком бейсболки к окну, вполуха слушаю играющую в наушниках музыку, но, главным образом, стараюсь запомнить любой знак или ориентир, мимо которого мы проезжаем. Если мне вдруг придется искать дорогу обратно, я хочу иметь как можно больше информации.
Едва минуло двенадцать тридцать, когда автобус, несколько раз дернувшись, подвозит нас к последней остановке, тормозя прямо напротив крошечной автостанции. Мы все поднимаемся и, начиная с первых рядов, выходим, и к тому времени, когда я в два больших шага спрыгиваю на забетонированную площадку, у меня безостановочно стучат зубы и нервы на пределе. Я почти на месте.
Как и было велено, я иду пешком два квартала на север по направлению к знаменитым золотым, воспарившим высоко в небо аркам. Когда подошвы моих ботинок ступают на щебенку парковки, я замедляю ход и всматриваюсь в окружающие меня машины. Поначалу я не замечаю старый сине-белый «форд», который, как мне сказали, должен быть здесь, но едва сворачиваю за угол этого ресторана быстрого питания, как сразу вижу припаркованный рядом с мусорным баком пикап.
Отбросив все страхи, я опускаю подбородок к груди и как можно более незаметно направляюсь к пассажирскому сидению. Берусь за ручку, открываю дверь, буквально затаскивая себя внутрь, пока не успел передумать. И только тогда поворачиваюсь, чтобы взглянуть на похитителя моей девушки. Лицом к лицу. Как мужчина с мужчиной.
У него, наверное, самая пугающая внешность, которую я когда-либо в жизни встречал. Как будто одной огромной фигуры не достаточно, неоднократно сломанный нос и отвратительный зубчатый шрам, тянущийся по щеке, завершают дело.
– Декер, – кивает он, прогрохотав мое имя.
– Рейз, – отвечаю я, молясь, чтобы он не заметил дрожь в моем голосе.
Затем, не произнеся больше ни слова, он поворачивает ключ зажигания, возвращая к жизни мотор. Мы трогаемся.
Проехав около десяти минут, он прерывает молчание.
– Как только мы выедем из города, я съеду на обочину и до конца поездки завяжу тебе глаза. По очевидным причинам мне не хочется, чтобы ты знал, куда мы направляемся. Тебе и так уже слишком многое известно. Я не буду связывать тебя по рукам и ногам, если только ты не дашь мне для этого повода. Мне хочется, чтобы все прошло как можно более гладко. Кроме меня, тебя и Блейк больше никого не будет в конечной точке нашего путешествия, но чтобы быть уверенным, что никто неожиданно не появится, пока вы будете вместе, я буду стоять на страже снаружи. Понял?
Я киваю, не сводя глаз с дороги передо мной.
– Сколько у меня времени?
– Одна ночь. Мы уедем утром до рассвета, я отвезу тебя обратно к Макдональдсу, и ты уедешь отсюда так же, как приехал.
Меня пронзил, пригвождая к месту, его обвиняющий взгляд.
– И не пытайся выкинуть какую-нибудь глупость, например, забрать ее с собой. Еще не время. Это все испортит, и вот тогда нам всем не поздоровится.
Я решаю положиться на его «еще», надеясь, что это хороший знак и он, в конце концов, планирует ее отпустить.
– Даю тебе слово. В этот раз я не попытаюсь увезти ее домой.
Разговор ненадолго прерывается, а затем, как и обещал, Рейз сворачивает на обочину и вытаскивает черный шарф. Прежде чем завязать мне этим темным куском ткани глаза, он делает глубокий вдох, задерживает на несколько секунд дыхание, а затем с шумным свистом выпускает воздух. На какой-то короткий момент он кажется уязвимым. Но потом все исчезает.
Поправив повязку, он приказывает мне свернуться калачиком на полу перед сидением, чтобы меня не было видно из проезжающих мимо машин. Никогда раньше я не проводил на полу автомобиля столько времени, сколько сегодня. Дорога, а едем мы куда-то на север от Траки, оказалась ухабистой и извилистой, и я постоянно находился в напряжении, стараясь не удариться о дверь или бардачок.
Рейз, по всей вероятности, был не большим любителем поговорить, по телефону он пообещал ответить на некоторые вопросы лично, поэтому, набравшись храбрости, я спешу воспользоваться шансом:
– Эмерсон рассказала мне, что узнала, кто такая Блейк по старой фотографии, которую она нашла в Гугле, но я до сих пор не знаю точно, как и почему она передала ее твоей семье. Объясни мне это, пожалуйста.
– Ну, я никогда не интересовался тем, как она обнаружила, кто такая Блейк, но ей каким-то образом было известно о деньгах, которые нам задолжал Истон. Это действительно выглядело довольно странно.
Только лишившись возможности видеть, я осознал, сколько могу прочитать по лицу того, что люди обычно не договаривают.
– Странно? – уточняю я, подталкивая его к продолжению.
– Ага, в тот день я получил этот необычный звонок, – объясняет он. – И едва не сбросил его, потому что номер был мне не знаком, но все же поднял трубку. На другом конце провода была Эмерсон. Она сказала, что они с Истоном добрые друзья и захотела оплатить его долг, но вместо денег предложила обменять Блейк, или Брайли, да по хрен… Поначалу я решил, что она сумасшедшая и велел ей прекратить этот балаган, но она поклялась, что может выдать ее этой же ночью. Более того, она на этом настаивала. За двадцать минут мы все проверили и убедились, что Эмерсон говорит правду, а потом условились о передаче. Вот так все и было.
Погрузившись в молчание, я размышляю, стараясь сопоставить время, детали и события, начиная с той пятницы, хотя это больше и не важно. Это случилось, и я не могу повернуть время вспять, чтобы это предотвратить. Теперь мне необходимо двигаться дальше. Необходимо сосредоточиться на возвращении Блейк.
– Ты можешь рассказать, что вы собираетесь с ней сделать?
– Нет. Еще нет.
Опять это «еще».
Следующие пару часов мы едем молча. Мои ноги несколько раз сводило судорогой от того, что они слишком долго пребывали в не свойственном им состоянии, и я уже собирался спросить Рейза, можно ли мне выйти из машины на несколько минут и размяться, как пикап замедлил скорость и остановился, а Рейз выключил двигатель.
– Окей, приехали. Можешь садиться обратно.
Он развязывает на затылке узел, несколько мгновений требуется моим глазам, чтобы привыкнуть к солнечному свету. Как только мне удается сфокусироваться, я начинаю выглядываться в окрестности, но не вижу ничего, кроме густого леса и деревенской хижины.
– Она внутри и не знает, что ты приедешь. Не хотел ее обнадеживать, вдруг бы что-нибудь случилось в поездке, объясняет он. – Поэтому, когда она тебя увидит, то будет, мягко говоря, несколько удивлена.
Я сижу и жду, что произойдет дальше, отчаянно, но безуспешно пытаясь держать эмоции под контролем. Это слишком.
– Ну? Чего же ты ждешь? – рявкает Рейз, заставляя меня подпрыгнуть на месте. – Я привез тебя не для того, чтобы ты рассиживался у меня в машине. Иди же к ней. Время пошло.
Глава
19.
(Never Let Me Go – Florence & the Machine)
Блейк
Нарезая овощи для рагу, готовящегося на ужин, я слышу, как снаружи останавливается пикап Рейза и глохнет звук мотора. До сегодняшнего утра я и не знала, что у него здесь есть машина. Этим утром он разбудил меня, чтобы сказать, что собирается позаботиться о каком-то деле и позже вернется.
– Деле? Каком деле? – чрезвычайно смущенно и слегка паникуя, я тру заспанные глаза, садясь на кровати, в которой, как он настоял, я теперь сплю. – Как? Почему? Ты оставляешь меня здесь?
– Тебе никто никогда не говорил, что любопытство погубило кошку, kotoynok? – он похлопал меня по макушке и усмехнулся. – Тебе не о чем волноваться. Я скоро вернусь, но мне нужно, чтобы ты дала мне слово, что ни по какой причине не покинешь это место. Я знаю, что тебе хочется домой. Мне тоже. И тебе придется поверить, что я работаю над этим вопросом. Но если ты сбежишь… велика вероятность того, что я уже ничем не смогу тебе помочь. Снаружи слишком много плохих парней.
Вместо того чтобы прокомментировать сквозящую в его словах иронию, я вздыхаю и с закрытыми глазами откидываюсь обратно на жесткий матрас, ненавидя тот факт, что он прав.
– Я понимаю, Рейз. Даю тебе слово, что не сбегу. Но как ты доберешься, куда ты там собрался? Пешком?
Оттолкнувшись от кровати, он встал, вытянувшись во весь свой огромный рост.
– Нет, я определенно не собираюсь идти пешком. У меня тут за домом стоит пикап. Ты считаешь, что я бы не оставил нам пути к отступлению на случай, если дерьмо вырвется наружу?
– Пикап? – распахнув глаза, пронзительно завизжала я. – Почему ты не сказал мне, что у тебя есть пикап?
С написанным на лице изумлением он покачал головой.
– Уверен, что первое правило в «Руководстве начинающего похитителя» гласит, не сообщать похищенному о вариантах побега, – пошутил он. – Что? Я должен был сделать для тебя второй ключ?
И снова он прав, и это меня раздражает.
– Так почему же ты рассказываешь мне теперь?
– Потому что если ты достаточно сообразительна, чтобы не удрать сегодня, я покажу тебе, почему ты должна мне доверять и что я все делаю, как лучше для тебя.
Он поворачивается, чтобы выйти из комнаты, но, обернувшись через плечо, прежде чем исчезнуть, добавляет одну последнюю фразу:
– Вчера поздно вечером я получил сообщение, что объявился Винсент и ищет встречи с Паханом сразу по возвращению в Штаты. События начинают закручиваться все быстрее. Мне больше чем когда-либо необходимо, чтобы ты мне доверяла.
И он уехал заботиться о каком-то деле – что бы это ни значило – а я провела утро, убираясь в хижине, вместо того, чтобы беспокоиться о собственной судьбе и о судьбе Винсента Риччи. С этим я все равно не могу ничего поделать. Не спрашивайте почему, но как-то на днях я нашла под раковиной в кухне моющие средства, и так как не уверена, что вынесу на этой неделе еще один фильм или книгу, выплескивая ярость, принялась чистить, мыть, тереть и драить. И это было чертовски здорово!
Именно так я решила приготовить рагу из говядины. Во мне щелкнул какой-то переключатель, и я ощутила настоятельную потребность готовить и убираться. Потому что, даже если моя жизнь бесконечно далека от нормальной, занимаясь работой по дому, я, по крайней мере, чувствую себя нормальной.
Звук поворачивающегося в замочной скважине ключа и последовавший за этим скрип дверных петель заставляют меня улыбнуться. Сомневаюсь, что Рейз заметит исчезнувший с каминной полки слой пыли или отсутствие ржавчины вокруг вентилей крана кухонной мойки, но уже сам факт того, что он вернулся, улучшает мне настроение. У нас с ним было жесткое начало, я имею в виду, что не забыла, что он сумасшедший, больной на голову мафиози, принимавший участие в моем похищении, но между нами все изменилось. Люди не всегда такие, какими кажутся на первый взгляд.
– Как все прошло? Тебя не было довольно долго, – кричу я, потому что Рейз не произносит ни слова.
Поначалу я не поворачиваю голову от лежащих передо мной на разделочной доске нарезанных картошки, лука, моркови и сельдерея.
Еще несколько секунд работы, а он так и не поприветствовал меня, поэтому мне естественно становится любопытно, что он делает и почему игнорирует меня. Бросив нож, я вытираю руки о лежащее рядом бумажное полотенце, а затем поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что же происходит в гостиной.
И в этот момент время для меня останавливается.
Я медленно моргаю. Потом еще раз. Может, еще сотню раз. А потом, не веря тому, что вижу перед собой, тру глаза, прежде чем опять сфокусироваться на мужчине, выглядящем точно так же, как Мэдден. Наверное, я брежу.
Он смотрит на меня прямо, не отводя глаз, так, как может только Мэдден Декер. Так, будто его взгляд, отбросив все дерьмо, способен видеть во мне только самое лучшее. Ему известно о свете, спрятанном в моей душе.
– Блейк, – глубоко выдыхая, произносит он мое имя так, будто это самый важный глоток воздуха в его жизни. – Это правда ты.
Не знаю почему, но я опускаю глаза вниз и смотрю на свое тело, чтобы убедиться, что этой действительно я. На мне серые спортивные штаны, красная футболка и пушистые носки в тон – вся одежда, что мне привез Рейз – но под всеми слоями одежды, там внутри, это действительно я.
Я поднимаю глаза обратно на него. Одетый в черное с ног до головы, он выглядит еще более великолепно, чем я запомнила.
– Да, я, – шепчу я, до сих пор не в силах поверить, что это не сон. – Но это действительно ты?
Кивая, он поспешно снимает бейсболку и дарит мне такую широкую, такую полную любви улыбку, что, клянусь, мое сердце готово растаять.
– Всю неделю мне пришлось отращивать волосы, чтобы притвориться Истоном и выбраться из дома.
Я не могу сдержать слез. Я не понимаю, что в данный момент происходит, и все это так странно. Я уже почти убедила себя, что мужчина, который снится мне каждую ночь, на самом деле стоит посреди хижины.
– К-как ты меня нашел? Как ты сюда попал? Ты заберешь меня домой? Где Рейз? О, боже, ты его убил? Мэдден, нам надо выбираться отсюда. Нас будут искать.
Едва задав первый вопрос, я не могу остановиться. Мой мозг сошел с ума, и я не понимаю, смеяться мне или плакать, или вообще упасть в обморок.
К счастью, Мэдден видит, что я балансирую на грани сознания, и в мгновение ока я оказываюсь крепко прижатой к его груди. Окруженной им. Поглощенной им. Вцепившейся в него. И тогда, и только тогда я окончательно осознаю, что это действительно он. Мой Мэдден пришел за мной.
– Ш-шш. Медленно, но верно, сладкая девочка, – прижимаясь щекой к моей макушке, он принимается качать меня. – Я никого не убил, чтобы сюда попасть. Рейз все знает; он привез меня сюда увидеться с тобой.
Запрокидывая голову назад, так, чтобы наши глаза встретились, я озадаченно морщу лоб.
– Рейз привез тебя сюда? Зачем? Он рассказал, почему они меня похитили? Тебе известно, что Эмер…
Его рот обрушивается на мой в требовательном поцелуе, обрывая меня, прежде чем мне удается продолжить. Мои губы инстинктивно раскрываются для него, наши языки сталкиваются, жадно и дико лаская друг друга, словно восполняя те дни, что мы были в разлуке.
И как только я чувствую его дыхание, пробую его на вкус, все тревоги и волнения испаряются. Винсент. Ис. Эмерсон. Русские. Все они исчезли. Единственное, что важно – этот мужчина. Этот поцелуй. Это мгновение.
– Потом поговорим, – бормочет он мне в губы. – Сначала мы. Слишком давно.
Я не осмеливаюсь спорить. Я хочу, чтобы мое «мы» всегда было с ним.
Его пальцы зарываются в мои волосы, наши языки кружат в танце отчаяния, а сердце грохочет басами опустошающей мольбы. Его бедра подталкивают меня назад, пока я не чувствую, как спина бьется об обшитую деревом стену, затем его твердое бедро слегка разводит мне ноги так, что теперь он прижимается к моему пульсирующему центру. Я стону в его рот не в силах врать самой себе, что не чувствую настойчивую потребность тереться об него сильнее, ощущая, как начинает твердеть его толстый член. Мне кажется, что я снова сплю, и если это так, то пусть этот сон никогда не кончается.
