Текст книги "Зеро"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

* * *

– Здравствуйте, – произнес Стик Харума, открыв дверь. Он поклонился, потом протянул руку. Элиан удивленно пожала ее. – Входите же, на улице льет как из ведра.

Стик был в голубых джинсах, белых теннисных туфлях на босу ногу и широком свитере с надписью во всю грудь «Конские каштаны штата Огайо». Внешность Стика можно было бы назвать невыразительной, не исходи от него огромной внутренней энергии. Его жизнерадостность заражала Элиан.

– Эй, Майк! – крикнул Стик, отступая с широкой улыбкой, которая исчезла, как только он увидел бинты и ссадины. – Кто это так постарался?

– Долгая история, – ответил Майкл. – Господи, Стик, – он хлопнул Харуму по плечу, – мы не виделись больше пяти лет. – Майкл представил худого и высокого японца Элиан. – Мы познакомились со Стиком много лет назад, еще студентами, когда вместе изучали боевое искусство додзё.

– Да, в те дни нам изрядно доставалось, – сказал с улыбкой Стик. – Проходите, прошу. Mi casa es su casa, как говорят в Америке.

Планировка квартиры Стика напоминала букву "Г". В квартире имелся чердак, служивший хозяину спальней. Помимо жилой комнаты здесь были кухня, ванная и фотостудия. Все помещения – крошечные по американским меркам, но по японским – весьма просторные.

– Когда ты позвонил мне из аэропорта, я был очень рад услышать твой голос, Майк. Но, честно говоря, ты мог бы объявляться и чаще. – Стик ничего не сказал по поводу их вида и отсутствия багажа. Он никогда и ничему не удивлялся. – Что я могу для вас сделать? Вы голодны? Может, выпьете чего-нибудь?

Майкл рассмеялся, увидев выражение лица Элиан.

– Привыкай. Стик большую часть времени проводит с американцами в Синдзуку.

– Я люблю все американское, – простодушно откликнулся Стик. – Моя мечта – приобрести «корвет» 1961 года. Белый, с красными кожаными сиденьями. Я бы проехался по Гинзе, уплетая «биг мак» и запивая кока-колой.

Элиан недоверчиво улыбнулась и взглянула на Майкла.

– Он работает переводчиком в американском посольстве, – сказал тот.

– Грязная работа, – заметил Стик, – но кто-то ведь должен ее выполнять. К тому же, им нравится, что у меня всегда наготове свежие идиомы.

Он провел их в комнату.

– Так что будем пить? Пиво, кока-колу? Майк, ты ужасно выглядишь. Должно быть, болит нещадно? Тебе просто необходимо выпить виски, станет легче.

– Отличная мысль, – откликнулся Майкл. – Не возражаешь, если я позвоню по межгороду?

– Телефон наверху. – Стик кивнул в сторону чердака. Майкл поднялся по деревянной лестнице, уселся на край футона Стика, набрал номер Джоунаса. Он осторожно потрогал скулу и сморщился от боли.

– Алло?

– Джоунас дома?

– Кто говорит?

– Майкл Досс. Я могу поговорить со своим дядей? Я звоню из Токио.

– Майкл, это твой дедушка Сэм. – Генерал Хэдли сидел за столом в кабинете Джоунаса. Он приехал сюда, когда в конторе МЭТБ появились следственные бригады. К тому времени «скорая помощь» уже сделала все возможное, чтобы вернуть Джоунаса к жизни, но безрезультатно. – Извини за дурные вести, Майкл. Джоунас мертв. Час назад у него случился сердечный приступ. Я пытаюсь разобраться в его бумагах.

Майкл закрыл глаза и стиснул зубы. Что же я теперь буду делать без дяди Сэмми?! Слезы закапали из-под смеженных век, потекли по разбитому лицу.

– Майк? Ты слушаешь?

– Да.

– С тобой все в порядке? – осторожно спросил генерал. – Ты так долго молчишь. Удар оказался слишком сильным?

– Я думаю. Просто думаю.

– О Джоунасе. Я понимаю. – Генерал откашлялся. – Майк, здесь слишком много работы. Все, что ты хотел сказать Джоунасу, можешь сказать мне.

Майкл вспомнил, что Джоунас говорил ему о закрытии МЭТБ. Но какое это имеет значение теперь, когда он мертв.

– Майк, если ты хочешь сообщить что-то особенное, то самое время это сделать.

Майкл взял себя в руки и рассказал деду обо всем случившемся, упомянув и о документе Катей. Когда он закончил, наступило долгое молчание.

Наконец Хэдли заговорил, голос его звучал встревоженно.

– Что с Одри? Ты уже нашел ее?

– Нет, – ответил Майкл. – Но я последовал за ней в Японию. Я не успокоюсь, пока не найду ее. Я верну Одри, Сэм, не тревожьтесь.

– Я уверен, ты сделаешь все, что в твоих силах, – сказал Хэдли. – Я уже просмотрел заметки Джоунаса, касающиеся твоего поручения. – Он снова откашлялся. – Я хочу знать, будешь ли ты продолжать? Я понимаю, что ты не профессиональный разведчик, и, будучи твоим дедом, я не могу просить тебя продолжать подвергать себя смертельной опасности. Но твоего отца нет в живых, а теперь нет и Джоунаса. Ты наша единственная надежда, только ты можешь найти документ Катей. Это жизненно необходимо. Если все обстоит так, как ты говоришь, то, имея в своих руках документ Катей, мы сможем остановить их.

– Остановить? Что вы имеете в виду?

– Японцев. Наконец-то у нас будет документ, который нанесет удар по их авторитету. Он даст нам крупные козыри в игре с ними. Заставит их сесть за стол переговоров и прийти к соглашению с нами в этой крайне опасной торговой войне. К этому стремился Джоунас, к этому стремлюсь и я. Майк, у нас очень мало времени. Я просматриваю отчеты МЭТБ. Имела место систематическая утечка к Советам важных разведданных. Все указывает на то, что внутри МЭТБ действует хорошо законспирированный русский агент. Это одна из причин, по которой я решил прикрыть лавочку.

Сейчас, разбирая бумаги Джоунаса, я ясно вижу, что он продвинулся дальше нас. Доклад, подготовленный по моему поручению, указывает на то, что утечка инфомации началась около шести лет назад. Но из того, что выяснил Джоунас незадолго до смерти, следует, что утечка пошла гораздо раньше. Думаю, что Джоунас вышел на ее источник, но теперь его нет. Жаль.

– Если Джоунас напал на след, то, может быть, вам тоже удастся. Вы же не собираетесь так оставить это дело?

– Я не уверен, что дальнейшее расследование имеет смысл, – сказал Хэдли. – По крайней мере, в том виде, в каком оно велось. Видишь ли, этому человеку удалось раздобыть важнейшие и секретные данные – всю информацию о нашей агентурной сети в Советском Союзе, включая сведения о ныне действующих агентах, осведомителях, «подснежниках». Необходимо создавать новую сеть – это важнейшая задача. Кроме того, боюсь, что советский агент уже выполнил свою задачу и исчез.

– Вы считаете, что на этом можно успокоиться? – недоверчиво спросил Майкл.

– А что мне еще остается делать, сынок? – устало спросил Хэдли. – Вызывать войска? Иногда необходимо сжать зубы и извлечь уроки из ошибок, занявшись чем-то другим. По-видимому, сейчас наступил именно такой момент. Поэтому я и говорю тебе, что наша единственная надежда – документ Катей. Ты добудешь его для нас. Я не могу тебе рассказать, как много он значит. Скажу лишь, что документ Катей может спасти нас всех.

* * *

Причал Такасиба. Яркие снопы света, в котором мельтешили пепельные мотыльки, освещали бухту. Свет отражался от воды, и она казалась совсем черной, твердой и неподвижной, как вулканическое стекло.

Белые клочья тумана стелились по земле, скрывая цементные плиты, испещренные черными масляными пятнами. Вблизи пирса, как и во всех остальных частях города, улицы были запружены грузовиками и трейлерами. Могло сложиться впечатление, что город срочно эвакуируется. Но все объяснялось очень просто: доставка товаров и перевозка грузов в Токио осуществляется только по ночам. Все суда – видавшие виды танкеры, грузовые барки, небольшие лодки в бухте были ярко освещены. Матросы на них занимались разгрузкой. Утром с первыми лучами солнца товары с судов будут доставлены на оптовые рынки Токио.

Одурачить охранников Масаси оказалось совсем несложно. Митико вызвала в ванную горничных, нарядила одну их них в свое платье и отослала ее в сопровождении другой служанки.

– Иди в мои комнаты, – наказала она девушке. Охранники Масаси никогда не входили в комнаты, они вели наблюдение снаружи. – Ложись в постель и оставайся там до моего возвращения.

Девушка послушно закивала в ответ. «Они ничего не поймут до завтрака, когда пошлют одну из девушек разбудить меня», – объяснила Митико Дзёдзи.

Когда они вышли из машины, начался дождь. Дзёдзи поднял воротник плаща и, крепко взяв Митико за локоть, повел ее по мостовой. Перед этим они минут пятнадцать просидели в машине, Дзёдзи внимательно оглядывал все вокруг. Но Митико очень нервничала, и он решил, что пора идти.

На улице не было ни души, лишь громыхали грузовики. Ни одна из машин не остановилась, даже не притормозила, поэтому Дзёдзи немного успокоился и сосредоточил внимание на здании, где они с Кодзо встретили Дэйдзо. Все выглядело так же, как и в тот раз.

Они подошли к дверям. Дзёдзи осторожно открыл их и вошел первым, с оружием в руках. Следом скользнула Митико. Некоторое время они стояли неподвижно, прислушиваясь и стараясь привыкнуть к темноте. Дзёдзи чувствовал знакомые запахи, воняло рыбой и маслом.

– Вы что-нибудь слышите? – прошептал он.

Он знал, что у слепой Митико слух и осязание гораздо лучше, чем у него. Она отрицательно покачала головой. Крошечный вестибюль, почти вертикальная лестница, облупленные стены и потолок медленно выступали из темноты. За дверью, будто пьяный бродяга, барабанил дождь.

Они вошли почти бесшумно, лишь тихо скрипнула дверь. Дзёдзи слышал только шорох дождя и тихое гудение, похожее на шум двигателя. Пол под ногами чуть-чуть дрожал.

Держась как можно ближе к внутренней стороне лестницы, они начали медленно подниматься, останавливаясь на каждой третьей ступеньке, чтобы прислушаться. Гудение стало почти неслышным, теперь Дзёдзи едва его различал. Когда они одолели половину лестницы, он сосредоточил все внимание на коридоре, ведущем от верхней лестничной площадки. Там был виден круг света от уличного фонаря. Справа, как было известно Дзёдзи, находилась дверь, ведущая в большую пустую комнату, в которой тогда скрылся Кодзо, отстреливаясь из своего обреза. Дзёдзи улыбнулся. Верный Кодзо. Он обернулся к Митико.

– Будет лучше, если ты останешься здесь, – прошептал он ей на ухо.

Не дожидаясь ответа, Дзёдзи крадучись пошел вверх, замирая на каждой ступеньке. Шум барабанящего по плоской крыше дождя быстро нарастал, заглушая едва слышные шаги Дзёдзи. Последние пять ступенек он преодолел очень быстро.

Теперь он находился в длинном коридоре. Влево уходил черный проем, правая часть коридора была тускло освещена. Дзёдзи повернул вправо, переступил порог просторной комнаты. Здесь шум дождя усилился. В дальнем конце комнаты было распахнуто окно. Дождь заливал пол, в лужах легкими бликами играл свет уличных фонарей. Дзёдзи осторожно двинулся к закрытой двери в дальней стене, за которой видел Тори. Стараясь держаться в тени, он приблизился к двери.

Остановившись в трех шагах от нее, Дзёдзи громко произнес:

– Откройте! Масаси-сан желает говорить с девочкой.

В ответ – молчание. Он стукнул дулом пистолета по двери, которая при этом чуть приоткрылась. У Дзёдзи замерло сердце: не заперта. Он резко распахнул дверь. В комнате было пусто.

* * *

– Эй, приятель, что случилось? – спросил Стик Харума Майкла, когда тот спустился вниз. Он протянул другу стакан виски со льдом. – У тебя такой вид, словно ты только что увидел привидение.

– Майкл, – Элиан коснулась его руки, – что с тобой? Что-нибудь случилось?

Майкл, стоя у лестницы, залпом проглотил виски.

– Умер мой дядя, – бесцветным голосом произнес он.

– Дядя Сэмми? – Стик горестно покачал головой. – Жаль. Я его хорошо помню. Он мне очень нравился.

Элиан переводила взгляд с одного на другого. Она старалась не выдать своих чувств.

– Да, – протянул Стик. – Старик Джоунас Сэммартин был последним в роду.

– Как это случилось, Майкл? – спросила Элиан.

– Сердечный приступ. Он умер в своем кабинете, в одночасье.

– Вот как? – Стик налил в стакан Майкла еще виски. – Выпей, Майк. Жизнь скоротечна. Никогда не знаешь, когда придется отправиться в путь на звездном самолете. – Он поднял свой стакан, чокнулся сначала с Майклом, затем с Элиан. – За дядю Сэмми. Он был отличным парнем.

Майкл машинально выпил, не почувствовав вкуса.

– Я хочу прогуляться, – сказал он, ни к кому не обращаясь.

Элиан шагнула к нему, но Стик жестом остановил ее.

– Что ни говори, приятель, а иногда лучше побыть одному, – бодро сказал он Майклу.

Но как только Майкл вышел за дверь, он повернулся к Элиан и скороговоркой произнес по-японски:

– Пойду присмотрю за ним. Оставайтесь здесь до нашего возвращения. Я знаю, что творятся серьезные дела, иначе Майк привез бы подарок. Я прав?

Элиан кивнула. Японский обычай обязывал делать подарки по самым разнообразным поводам, а приход в гости к другу был отличным поводом. Не сделать подарка означало серьезно нарушить этикет.

– Это очень серьезно, – сказала она. Стик рассеянно кивнул, еще раз попросил ее оставаться в квартире и вышел.

Можно ли отыскать человека в городе с десятимиллионным населением? Тротуары Токио забиты людьми, а мостовые – машинами. И те, и другие из-за чрезвычайной тесноты движутся очень медленно. Зимой процветают лавки, торгующие подержанными пуговицами, которые непрерывно отлетают от одежды в чудовищной толчее. Летом бесполезно пытаться донести корзину с продуктами до места пикника: она непременно будет раздавлена в лепешку в самом начале пути.

И, словно этого мало, все усугубляется бестолковой планировкой города. Токио представляет собой хитросплетение широких проспектов и кривых боковых улочек. Номеров на домах нет, полицейские участки забиты людьми, заблудившимися средь бела дня в перенаселенном городе. Пробираясь сквозь плотную толпу, Майкл чувствовал растерянность и страх Стик прав, он давно не был в Токио и забыл, что творится здесь на улицах. Конечно же, он помнил, что людей здесь немало, но реальность попросту ошеломила его. Так мало места и так много народу! Майкл вспомнил капсульные отели, о которых он много слышал, но никогда не видел. Эти отели, столь любимые прижимистыми японскими дельцами, свели бы с ума любого американца. Вместо комнат эти отели состоят из отсеков размером шесть на четыре фута, в каждом из них лежит футон для сна, есть лампа и радио с часами. Но японцы привыкли к такому жилью; перенаселенность – это реальность, окружавшая их с рождения. Майкл остановился перед витриной универсама. За стеклами переливались разноцветные огни. Он скосил глаза и неожиданно увидел отражение Стика, стоявшего за спиной.

– Ты забыл зонт, – как ни в чем не бывало сказал Стик, поднимая раскрытый зонт над головой. – Как ты? В порядке?

– Не знаю.

– Пойдем, – предложил Стик. – Перекусим. Они вошли в огромный магазин, целый город, живущий по своим законам. Здесь было шесть ресторанов. Стик и Майкл поднялись на лифте под самую крышу. Вскоре они уже сидели за столиком, из окна открывался вид на ночной Токио. Море огней внизу ошеломляло. Над районом Синдзуку с каким-то слепым высокомерием торчали шпили высотных зданий, надменно возносившиеся к небесам.

– Я думаю, будет лучше, если ты мне все расскажешь, – сказал Стик, когда официант принял заказ.

Мне необходимо кому-то все рассказать, подумал Майкл. Он взглянул на своего друга и вдруг почувствовал себя в полной безопасности, спокойно и уверенно, впервые с тех пор, как дядя Сэмми сообщил ему, что отец убит.

– Вот как это началось... – приступил он к рассказу. Майкл поведал обо всем, не упомянув только о своих подозрениях в отношении Элиан. Ему не хотелось, чтобы у Стика возникло предубеждение. Его интересовало беспристрастное и непредвзятое мнение друга о девушке. Он закончил свой рассказ и сразу же спросил:

– Что ты думаешь об Элиан?

Принесли заказ, и Стик приступил к еде. Взяв палочки, он произнес:

– Сначала ты мне расскажи, что связывает тебя с Элиан Ямамото.

Майкл вздрогнул.

– Что ты имеешь в виду? Ее ведь зовут Элиан Синдзё.

– Это она так тебе сказала?

Майкл молча кивнул.

– Она солгала. – Он нахмурился и отодвинул тарелку. – Майк, эта женщина – дочь Нобуо Ямамото, владельца компании «Ямамото Хэви Индастриз».

Майклу показалось, будто у него в голове раздался выстрел. Там, где прежде была лишь загадочная тьма, вспыхнул яркий свет. Майкл вспомнил свой разговор с дядей Сэмми. Он чувствовал, что должна быть какая-то причина странного поведения Нобуо на встрече в клубе «Эллипс». Майкла тогда поразило, что Нобуо намеренно стремится сорвать торговые переговоры. Зачем ему это понадобилось? Майкл пришел с этим вопросом к дяде Сэмми. Но Джоунас отмахнулся и велел заниматься более неотложным делом – выяснить, кто из членов якудзы и почему убил отца Майкла, Филиппа Досса.

А теперь, подумал он, я на Мауи наткнулся на дочь Нобуо Ямамото, утверждающую, что она из якудзы и хочет мне помочь. Почему? В чем ее настоящая цель? Что вообще происходит? Он растерянно смотрел на Стика.

– Если она дочь Ямамото, – медленно и все еще немного недоверчиво сказал он, – откуда ей известно о том, что происходит внутри клана Таки-гуми?

– Хороший вопрос, – ответил Харума, – и большинство людей не сумело бы на него ответить. Но я – винтик бюрократической машины, движущей силы этой страны. Ты когда-нибудь слышал о Ватаро Таки?

– Крестный отец якудзы? – спросил Майкл. – О нем все слышали.

– Так вот, мать Элиан, Митико – приемная дочь Ватаро Таки. После смерти старого Ватаро клан Таки-гуми раздирает внутренняя борьба. Младший сын Ватаро, Масаси, – новый оябун клана Таки-гуми. Поговаривают, что он убил своего старшего брата Хироси, чтобы достичь этой цели – стать главой клана. Среднего брата Дзёдзи, не слишком стремившегося к власти, он попросту оттеснил в сторону. Так что Масаси после смерти Хироси стал преемником Ватаро. Но на чьей стороне его сводная сестра Митико, я сказать не могу, этого не знает никто. Она всегда была предана Ватаро, – Стик пожал плечами, – но теперь, когда он мертв, кого поддерживает Митико?

Майкл все еще не мог прийти в себя. Бог мой, Элиан в самом центре этого клубка. Она вполне может работать на любую из сторон.

– Стик, – наконец сказал он, – у меня большие проблемы. Мне необходима твоя помощь.

– Всегда рад. – Харума улыбнулся и поднял палочку. – Ты собираешься доедать сасими? Будет просто кощунством, если это прекрасное блюдо пропадет.

– Не могу есть. Если хочешь, забирай. Харума не заставил просить себя дважды. Он проворно поставил перед собой тарелку Майкла.

– Я всегда придерживался мнения, что стратегию лучше всего вырабатывать на сытый желудок. – Он окунул кусочек сырой рыбы в смесь соевого соуса и васаби. – Голод никогда и ни в чем не был хорошим подспорьем.

Майкл рассмеялся. На душе у него немного полегчало.

– Ты совершенно не изменился, Стик, – он покачал головой. – И слава богу, что не изменился.

– Бог здесь совершенно ни при чем, – Стик готовился обмакнуть в соус очередной кусок рыбы. – Бог – это всего лишь идея, которую лично я нахожу слишком жалкой, чтобы можно было ее принять.

Майкл улыбнулся.

– Мне тебя недоставало, старина. Очень недоставало.

– Отличная еда, – удовлетворенно ответил Стик, сделав вид, будто не слышал последних слов. – Так что ты собираешься предпринять?

Майкл порылся в кармане и вытащил кусок темно-красного шнура. Он положил его на середину стола.

– Узнаешь?

Стик взял шнур и внимательно рассмотрел.

– Шнур из храма?

Майкл кивнул. Они оба, ученики одного сенсея, понимали, о каком храме идет речь.

– Да. Отец оставил мне его на Мауи. Всю дорогу сюда я думал об этом. Я совершенно уверен, что это – путеводная нить к тайнику, в котором отец спрятал документ Катей.

– В храме?

– Именно.

Стик откинулся на спинку стула.

– Положим, ты прав, – начал он задумчиво. – Но что делать с Элиан Ямамото? Ты же так и не знаешь, на чьей она стороне. Как ты собираешься это выяснить?

– Вот тут-то мне и понадобится твоя помощь.

* * *

– Что случилось? Говори! В чем дело?

Ее мертвенно бледное лицо ярко выделялось в призрачном полумраке. Дзёдзи подумал, что ему еще никогда не доводилось видеть такого ужаса.

– Тори там нет, – тихо сказал он. – Они, должно быть, перевезли ее.

– Зачем? Какая в этом необходимость?

– Дэйдзо мертв, и Масаси понимает, что я преследую его.

– Дзёдзи-тян, мы должны найти мою внучку.

– Она может быть где угодно. Она...

– Нет. Нет. – Митико впилась в его руку и начала трясти ее. – Нет, не говори так. Ночь еще не кончилась. У нас есть несколько часов, чтобы найти Тори. Пойдем. И спрячь пистолет. Нам нельзя шуметь. – Ее рука нырнула в складки одежды. – Возьми.

Дзёдзи взял танто, длинный узкий кинжал. Митико повернулась и решительно повела его к двери. Слепота не была для нее препятствием. Скорее уж Дзёдзи в темноте чувствовал себя неуверенно. Он наткнулся на Митико, когда та внезапно остановилась. Он хотел спросить, в чем дело, но она жестом остановила его и едва слышно прошептала:

– Тес. Кто-то идет.

Дзёдзи прислушался. Он не смог уловить ничего, кроме ровного гудения машин и шелеста дождя. Но вдруг он почувствовал запах какой-то еды, и тут же показался луч света.

Мгновение спустя он увидел, как в конце коридора, в круге света от тусклой лампы, висевшей под потолком, появился человек. Он бесшумно приближался. Дзёдзи узнал в нем боевика якудзы. От замерших на месте Митико и Дзёдзи его отделяла лестница, ведущая вниз, в вестибюль здания.

Дзёдзи заметил, как сверкнуло лезвие катаны в руках Митико. Меч качнулся в сторону подошедшего к лестнице бандита. Тот увидел их и испуганно замер.

– Имя, – скомандовала Митико. Человек послушно назвался.

– Я хочу знать, где держат девочку.

– Девочку? Я не знаю, где...

Он коротко вскрикнул, когда кончик клинка рассек рубашку на груди. Показалась кровь. Гангстер побледнел.

– Веди нас, – прошипела Митико.

Человек кивнул и повернулся к лестнице. Они последовали за ним, не отставая ни на шаг. Гангстер спустился вниз и завернул под лестницу. Вниз вели ступеньки. По мере спуска шум работающей машины стал громче, вибрация ощутимее.

Ступеньки кончились. Узкий коридор. На полу – толстый слой пыли, с потолка свисает паутина. В конце коридора гангстер остановился у какой-то двери.

– Здесь. Она здесь, но живой вы ее никогда не получите. Никогда, – повторил он, и тут же рухнул на руки Дзёдзи:

Митико ударила его по затылку рукояткой меча. Дзёдзи осторожно уложил бандита на пол и выпрямился.

– Почему ты медлишь? – властно спросила Митико. Дзёдзи посмотрел на Митико и перевел взгляд на дверь.

– Возможно, он прав. Они могут убить ее.

– Нет, если ты сделаешь все правильно. Ужин – наш пропуск внутрь.

Она оттащила гангстера в сторону и, взявшись двумя руками за рукоять меча, кивнула:

– Начинай. Помни, их нужно отвлечь разговором. Дзёдзи набрал полную грудь воздуха и постучал в дверь.

– Пора ужинать, – ответил он на вопрос из-за двери. Дверь отворилась, и в грудь Дзёдзи уперся ствол пистолета.

– Кто ты? – подозрительно спросил охранник. Дзёдзи узнал в нем одного из похитителей Тори. Справившись с волнением, он назвал первое пришедшее на ум имя.

– Я тебя не знаю, – подозрения в голосе прибавилось.

– Я вас тоже вижу впервые. Я лишь выполняю свою работу, и все.

– Похоже, ты человек маленький, – рассмеялся охранник и распахнул дверь пошире.

Дзёдзи посторонился, и из темноты выступила Митико. Ее меч молнией сверкнул в воздухе. Охранник еще улыбался, когда лезвие катаны вонзилось в его грудь.

Дзёдзи, отшвырнув в сторону ненужный теперь поднос с едой, стремительно метнул танто в привставшего со стула второго охранника. Тот рухнул на пол. Шум упавшего тела разбудил Тори, она лежала на футоне у стены.

– Бабушка! – закричала Тори, вскакивая с постели и бросаясь к Митико.

Митико, споткнувшись о тело убитого охранника, метнулась навстречу. Она подхватила Тори на руки.

– Бабушка, ты здесь! Ты пришла за мной! Правда, пришла? Это не сон?

– Это не сон, малышка. Я здесь. – Слезы катились по лицу Митико.

– Бабушка, я знала, что ты придешь за мной. Я ждала тебя. Почему ты плачешь?

Митико сказала подошедшему Дзёдзи:

– Я не хочу, чтобы она видела все это.

– Бабушка, эти люди спят?

– Да, милая. Они устали, охраняя тебя, и прилегли отдохнуть.

Митико на мгновение запнулась. Но горячая волна радости уже окатила ее, отбросив ненужные сомнения. Боже, подумала Митико, она жива и здорова. Она крепко обняла Тори.

Дзёдзи, убедившись, что оба гангстера мертвы, вытащил свой танто из груди охранника. Он вывел Митико, прижимающую к груди Тори, из комнаты.

– Как ты себя чувствуешь, малышка? – спросила Митико. У нее кружилась голова от радости и облегчения. Она пошатнулась, Дзёдзи осторожно поддержал ее.

– Я так скучала по тебе, бабушка. – Тори уткнулась лицом в волосы Митико.

Темный коридор был пуст. Лишь работающая машина нарушала тишину.

– Мама тоже пришла за мной? – спросила Тори сонным голосом. Она уже снова клевала носом.

– Ты ее скоро увидишь, совсем скоро, моя храбрая малышка, – тихо ответила Митико.

* * *

Лилиан с отрешенным выражением лица сидела на террасе перед входом в ресторан. Не чувствуя вкуса, она отпила чаю.

Лилиан наблюдала, как желто-бурая бабочка порхает над листьями папоротника. Она садилась, снова взлетала, не задерживаясь на месте дольше единого мгновения. Неподалеку по вьющейся лиане медленно и осторожно ползла мохнатая гусеница.

Лилиан налила себе еще чаю. Два таких разных создания, так не похожих друг на друга и так связанных друг с другом. Пройдет несколько дней, и мохнатая гусеница исчезнет, превратившись в легкие, порхающие буро-желтые крылья.

Гусеница и бабочка. Два существа в одном. Как и во мне. Вчера еще я была гусеницей, я родилась ею и прожила в ее облике много лет. Но сегодня, сегодня я бабочка. Наконец-то со мной произошло чудесное превращение. Я освободилась от своего прежнего мира, этой уродливой тюрьмы – моей жизни. Я свободна, я совершенно свободна. Лилиан счастливо улыбнулась.

Она увидела его, когда он входил в ресторан. Высокий, худощавый человек с моложавым лицом. Лилиан улыбнулась. Ему так идет легкая седина.

Его серые глаза внимательно оглядели зал. Он искал ее. На Лилиан было новое платье от Диора, так шедшее ей. Ощущение свободы вновь нахлынуло на нее.

Человек был одет в жемчужно-серый костюм в полоску. Лилиан с удовольствием отметила, что костюм тот самый, который она сама выбрала для него – великолепный, элегантный, не чета тем мешковатым уродцам неопределенного цвета, которые он но1:ил прежде. Лилиан снова улыбнулась. Она-таки привила ему вкус.

Он прошел в зал ресторана. Лилиан, посидев несколько минут, вошла следом. Ей не пришлось искать его, он, как обычно, сидел в дальнем углу, напротив двери. Раньше Лилиан забавляла эта привычка садиться на одно и то же место во всех ресторанах, где они бывали. Но, когда он объяснил ей, почему так поступает, она прониклась уважением к его дисциплинированности.

Метрдотель подвел ее к его столику и ушел. Лилиан улыбнулась, он улыбнулся в ответ, встал и нежно поцеловал ее.

Заказал ей аперитив. Сам он пил кампари.

– Как ты?

Он никогда не называл ее по имени. Лишь в постели, в минуту экстаза, захлебываясь, произносил ее имя, словно стараясь наверстать упущенное.

– Какие приключения произошли по дороге? Как это похоже на него. Не спросит: «Поездка прошла без приключений?» – а именно так. Так уж он воспитан – извлекать полезные сведения из всего – даже из обыденных, ничего не значащих разговоров.

– Поездка оказалась очень приятной, – сказала Лилиан, кивком поблагодарив метрдотеля, который лично принес ей коктейль – они были тут завсегдатаями.

– Я рад. Выпьем за удачное путешествие. – Он поднял бокал. Они обменялись улыбками и выпили.

– Очень рад тебя видеть.

– Ты говоришь так, словно не был уверен, что увидишь меня в этот мой приезд.

Она следила за выражением его глаз. Он научил ее этому, а также многому другому, например, определять национальность по чертам лица. Он всегда учил ее чему-то полезному.

– Честно говоря, я сомневался.

– Почему? Я ведь всегда была пунктуальна.

Он согласно кивнул:

– Но этот приезд не похож на все предыдущие. – Он говорил очень серьезно. – Сейчас все по-другому. – Лилиан внимательно посмотрела на него. – Это ведь последний раз.

– Ты считал, что я могу сдрейфить?

– Прошу прощения?

Ей нравилась его растерянность. Это была такая редкость, что Лилиан при виде его недоуменного лица охватило какое-то странное возбуждение. Лилиан ласково улыбнулась.

– Неужели ты полагал, что я передумаю в последний момент?

– Такое случается. Что-то подобное происходило и со мной перед самой женитьбой.

Он редко заговаривал о своей жене. Ее мать – еврейка, это пятно лежало и на дочери. Он знал об этом, когда женился, и понимал, на что идет. Если этот факт выплывет наружу, придется туго. Так и случилось. Кто-то из врагов раскопал этот компромат, стараясь сгубить его карьеру, а может, и его самого. Но все произошло наоборот. Однако прежде его жену арестовали, подвергли бесконечным допросам и даже пыткам. Она вышла из тюрьмы, но не из ступора, в который впала на одном из допросов. Сейчас она была в санатории. Он навещал ее каждую неделю.

– Я сдрейфил? Так ты это называешь? – Он грустно улыбнулся. – Да, я сдрейфил. Нельзя сказать, что я не любил ее, это не так. Я ее любил. Но все же...

Лилиан наблюдала за его глазами.

– Это был очень серьезный шаг. Ко всему надо было привыкать заново. Жизнь не так-то просто изменить. Наше тело привыкает к определенному образу жизни, наш ум – к определенному образу мыслей. И они противятся переменам.

Разве не так?

– Иногда так, иногда нет. По всякому случается.

– Но отчего это зависит?

В его глазах светился неподдельный интерес, и Лилиан с удовольствием отметила это.

– От человека. От обстоятельств.

Она сделала глоток из запотевшего стакана.

– Человеку очень трудно меняться, если он счастлив. Или, наоборот, несчастлив. Но я обычно не бываю ни по-настоящему счастливой, ни по-настоящему несчастной. Люблю перемены. Я рада им, стремлюсь к ним. Перемены позволяют чувствовать себя... – Она на секунду запнулась. – Свободной. Да, свободной.

– И тебе никогда не хотелось ничего устойчивого, постоянного?

Насколько же эта пытливость не в его духе!

– Я ненавижу покой.

Он серьезно кивнул.

– Понимаю тебя. Думаю, что очень хорошо понимаю. – Он улыбнулся своей мимолетной озорной улыбкой, которую Лилиан так любила. Она придавала его серьезному и даже сумрачному лицу мальчишеский вид. Лилиан вспомнила, как они познакомились. Это произошло много лет назад; в ту пору она была очень дружна с его сестрой.

Как раз сестра и познакомила их. Случилось это здесь, в Париже. Лилиан часто бывала в бистро на бульваре Сен-Жермен. Она любила сидеть в уютном кафе, потягивая коктейль и наблюдая за студентами, составлявшими большинство посетителей. Ей нравилась их юная жизнерадостность, они частенько распевали песни Пита Сигера. Случалось, на нее накатывала ностальгия по собственной юности. Но тоска быстро уступала место чувству освобождения от вашингтонской жизни, измен Филиппа, одиночества.